АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Уровни владения языком

Читайте также:
  1. D.2 Оценка практического экзамена на 1-й и 2-й уровни – руководящие указания по взвешенным процентам
  2. II. ВЛАДЕНИЯ
  3. Биоразнообразие. Уровни организации биосистем
  4. Владения (негаторный иск)
  5. Второй и последующие уровни
  6. Глава 1. Владения Калленов.
  7. Глава 16 ЦАРЬ В СВОИХ ВЛАДЕНИЯХ
  8. Дополнительные знания, умения, владения опытом в соответствии с паспортом ООП ВПО
  9. Допустимые уровни шума на рабочих местах
  10. Его рот был слишком притягателен, и она провела языком вдоль его губ - знакомое ей стремление поглотить его эмоции в себя.
  11. ИНСТИНКТ ОВЛАДЕНИЯ МАСТЕРСТВОМ 1 страница
  12. ИНСТИНКТ ОВЛАДЕНИЯ МАСТЕРСТВОМ 10 страница

2.1. Собственно лингвистический уровень включает три указанных выше умения, или способ­ности, говорящего и отражает свободное “манипулирование” языком безотносительно к характеру его использования в тех или иных сферах человеческой деятельности.

Способность к перифразированию проявляется в том, что одну и ту же мысль говорящий может выразить по-разному. И чем большее число перифраз он может использовать, тем выше (в этом отношении) степень его владения языком. Например: Переходя улицу, будьте особенно внимательны. < = > При переходе улицы будьте особенно внимательны. < = > Когда вы переходите улицу, (то) будьте особенно внимательны < = > Переход улицы требует (от пешехода) особой внимательности. < = > Особая вни­мательность — вот что требуется при переходе улицы (когда вы переходите улицу) и т. д.

Понимание текстов на данном языке не нуждается в каких-либо иллюстрациях; распознавание же омонимии заключается в способности носителя языка осознавать неоднозначность таких словосочетаний и предложений, как, например: люблю Чехова = 1) 'люблю произведения А. П. "Чехова1 и 2) 'люблю человека по фамилии Чехов'; посещение писателя= 1 ) 'кто-то посетил писа­теля' и 2) 'писатель посетил кого-то' и т.п.

Речь в особенности устная, насыщена подобными неоднозначными высказываниями, однако коммуниканты не испытывают от этого особых неудобств, так как омонимичность снимается контекстом и ситуацией общения.

Владение синонимией заключается, с одной стороны, в навыке перифразирования, а с другой – в умении находить общий смысл во внешне различных словосочетаниях и предложениях. Например, владеющий русским языком должен опознавать как тождественные по смыслу пары словосочетаний типа деревянные ложки — ложки из дерева; оконное стекло — стекло для окон и т.п., варианты высказываний и вопросов типа: Подвиньтесь, пожалуйста — Можно попросить вас подвинуться? — Вы не могли бы подвинуться? [4] и т. п.

Наконец, человек, владеющий каким-либо языком, должен уметь определять, как можно, а как нельзя говорить на этом языке. Например, владеющий русским языком не колеблясь отнесет к неправильным фразы типа: Он сделал мне помощь (вместо: оказал помощь и т.п.

Эти знания и умения составляют основу навыка, называемого “владение языком”. Очевидно, однако, что для свободного общения на том или ином языке трех указанных умений недостаточно. Можно хорошо знать нормы произношения, правила грам­матики, словоупотребления, уметь использовать разные языковые средства для выражения одной и той же мысли, обладать отмен­ным чутьем на разного рода языковые неправильности, но при этом не иметь необходимых навыков нормального для данного речевого общества коммуникативного поведения, недостаточно умело применять лингвистические знания и способности в реаль­ной речевой обстановке. Природный, “подлинный” носитель языка обычно способен варьировать речь в зависимости от своих отно­шений с адресатом, от социальных и психологических характе­ристик последнего, от цели речи и от многого другого (ср. то, что Ю.Д.Апресян называет селективной способностью говорящего). Поэтому помимо собственно лингвистического уровня владения языком целесообразно выделять еще и другие.

2.2. Национально-культурный уровень: вла­дение национально обусловленной спецификой использования языковых средств. Носители того или иного языка, с детства овладевая словарем, грамматикой, системой произносительных и интонационных средств данного языка, незаметно для себя, чаще всего неосознанно, впитывают и национальные формы культуры, материальной и духовной. Нередко эти культурные обычаи и традиции бывают связаны со специфическим использованием языка, его выразительных средств. Так, в Венгрии чай варят, а в России заваривают (поэтому для русского человека выражение варить чай необычно, странно). Для русских типично ходить в гости и приглашать гостей к себе домой; французы же, как правило, встречаются вне дома и, соот­ветственно, не употребляют оборотов, эквивалентных по смыслу выделенным русским словосочетаниям <…>.

Национально обусловлены многие речевые стереотипы, т.е. обороты и высказывания, “жестко” прикрепленные к той или иной ситуации и варьируемые в строго определенных пределах. Так, у русских приняты следующие стереотипы начала разговора по телефону: — Алло!; — Да!; — Слушаю! или — Я слушаю!; — Слушаю вас и немногие другие (при снятии трубки в ответ на телефонный звонок). Немец, даже достаточно хорошо владеющий русским языком, может в этом случае сказать: — Пожалуйста! (как бы предлагая звонящему начать говорить) <…>.

Существенным компонентом национально-культурного уровня владения языком является знание коннотаций слова — тех стандартных, общепринятых в данном социуме ассоциаций, кото­рые возникают у говорящих при произнесении того или иного слова. Такие стандартные ассоциации очень часто бывают обус­ловлены национально. Например, слово сокол в русском языковом сознании связано с такими свойствами, как бесстрашие, гордость; на этой основе родилось переносное употребление этого слова применительно к летчикам. Во французском языке у соответствующего слова (faucon) таких ассоциаций нет <…>.

Некоторые национально обусловленные коннотации не отмечены столь явно выраженной положительной или пейоративной окраской, и поэтому они меньше ощущаются говорящими. Так в русскоязычном обществе неправильно заваренный и потому невкусный чай ассоциируется с веником, плохой (невкус­ный, жидкий и т.д.) кофе не имеет такой ассоциации (скорее, его можно сравнить с помоями). В дублированном на русский язык французском фильме “Черная мантия для убийцы” героиня сравнивает сваренный ею кофе как раз с веником Она предлагает собеседнику — Давай выпьем по чашке этого веника. Налицо отклонение от национально обусловленной стандартной ассоциации (коннотации).

Коннотации могут быть обусловлены не только националь­ными, но и социальными различиями между говорящими, в этом случае по-разному коннотируются одни и те же факты данного национального языка. Так, нередко многозначные слова имеют разные “поля ассоциа­ций” у представителей различных профессиональных групп. На­пример, слово инструмент в сознании музыканта в первую очередь ассоциируется с различными видами музыкальных инструментов, в сознании столяра или плотника — с топором, ножовкой, рубан­ком и т.п., в сознании врача-хирурга — со скальпелем, пинцетом, зажимом и т.п.

Факты такого рода давно и хорошо известны. Однако, как кажется, до сих пор не обращалось должного внимания на то, что подобные различия имеют непосредственное отражение в синтаг­матике соответствующих языковых единиц: не только коннотации слова, но и его сочетаемость оказывается различной в разных социально-профессиональных группах, поскольку в речи пред­ставителей каждой такой группы активизируются те лексиче­ские, семантические и синтаксические связи слова, которые актуальны для соотнесения слова с данной реалией. Ср.: настраи­вать инструмент, садиться за инструмент, инструмент не звучит и точить инструмент, тупой инструмент, собрать весь инструмент и т. п.

Таким образом, в речевой практике людей, принадлежащих к разным социально-профессиональным группам, активны различ­ные фрагменты корпуса языковых средств, наиболее свободно и легко они владеют теми фрагментами, которые отражают их профессиональную деятельность.

2.3. Энциклопедический уровень: владение не только самим словом, но и-“миром слова”, т.е. теми реалиями, которые стоят за словом, и связями между этими реалиями.

Так, владение русским словом часы предполагает знание не только собственного значения этого слова, его лексической и грамматической сочетаемости (ср.: Часы идут, стоят, спешат, остановились, тикают, бьют; точные часы; на часах — половина первого и т.п.), фразеологических сочетаний, содержащих это слово (точен, как часы) и другой чисто языковой информации, но и многочисленных разновидностей прибора для измерения времени: часы механические, электрические, электронные, солнеч­ные, водяные, атомные, наручные, карманные, стенные (или на­стенные), будильник, ходики, часы с кукушкой, куранты (башен­ные часы с боем) и др.

Знание “мира слова” проявляется, в частности, в правильном представлении о родо-видовых отношениях между вещами и понятиями. Так, носитель русского языка знает, что мебель — это общее название для дивана, шкафа, стола, стульев, кресел и других видов мебели, что перебегать, переплывать, переползать и другие подобные глаголы могут быть обобщены глаголом пере­мещаться. Такое знание имеет важные следствия как для речевого общения в целом, так и для построения логически правильных высказываний. Например, для образования цепочек однородных членов в предложении необходимо соблюдать условие, благо­даря которому такие члены и называются однородными: они должны обозначаться словами, которые называют вещи или понятия одного логического уровня. Можно сказать: В комнате стоял стол, стулья и еще кое-какая мебель, но нельзя: *В комнате стоял стол, стулья и мебель.

Помимо родо-видовых между вещами и понятиями, а также между действиями и событиями существуют и другие отношения: причинно-следственные, временные, пространственные. Знание этих отношений позволяет человеку отличать логически нормаль­ные высказывания от аномальных, неправильных: На улице сыро, так как идет дождь (но не: *На улице сыро, поэтому идет дождь).

2.4. Ситуативный уровень: умение применять языко­вые знания и способности — как собственно лингвистические, так и относящиеся к национально-культурному и энциклопедиче­скому уровням — сообразно с ситуацией.

2.4.1. Ситуация общения состоит из нескольких компонентов: (1) говорящий и его социальная роль; (2) слушающий и его социальная роль; (3) отношения между говорящим и слушающим и связанная с этим (4) тональность общения (официальная— нейтральная—дружеская); (5) цель; (6) средство общения (подсистема или стиль языка, параязыковые средства — мимика, жесты и т.п.); (7) способ общения (устный/письменный, контактный / дистантный); (8) место общения.

Это — ситуативные переменные: изменение каж­дого из этих факторов ведет к изменению речевой ситуации и, следовательно, к варьированию языковых средств, используемых говорящими, и их коммуникативного поведения в целом.

2.4.2. Так, общение судьи и свидетеля в зале суда отличается большей официальностью используемых обеими сторонами языко­вых средств, нежели общение этих же лиц не во время судебного заседания (меняется место, но социальные роли, как и все другие ситуативные переменные, сохраняются неизменными). Обращение судьи к свидетелю с целью выяснения биографических данных с необходимостью предполагает вопросно-ответную форму общения с соответствующими синтаксическими свойствами диалога (эллиптичность высказываний, повтор отвечающим неко­торых элементов вопроса и т.п.). Обращение судьи к свидетелю с целью воспроизвести показания последнего во время предвари­тельного следствия предполагает преобладание монолога судьи и лишь подтверждающую или отрицающую реакцию свидетеля (меняется цель общения, с сохранением тех же значений всех других ситуативных переменных). Очевидным образом, выходя из своей служебной роли, судья перестает находиться со свидетелем в тех ролевых отношениях, которые предписывают им обоим определенное речевое поведение. Скажем, в “транспортной” ситуации — если и тот и другой едут в автобусе — при социальных ролях “пассажир—пассажир” их речь (при условии, что они общаются друг с другом), разумеется, менее официальна. Если судья и свидетель — приятели, то тем не менее обста­новка судебного заседания и их роли в нем предписывают им обоим официальную тональность общения; вне этой обстановки, при “возврате” к приятельским их отношениям, тональность общения может меняться на фамильярную с использованием средств разговорного языка, жаргонов, просторечия. Общение судьи и свидетеля на приеме у судьи (контактность и устность) допускает эллиптированные формы речи; собственно­ручные же письменные показания свидетеля (дистантность и “письменность”) требуют эксплицитных, синтаксически закончен­ных форм выражения.

Заметим, что в чисто иллюстративных целях — чтобы пока­зать, как действует каждая ситуативная переменная, — мы в зна­чительной мере упростили описанные ситуации, схематизировали их. В действительности в реальном общении ситуативные пере­менные взаимодействуют друг с другом, и каждая из них приобре­тает определенные значения вкупе с другими: например, если мeняeтcя место общения, то это часто означает одновременно и изменение цели его, а также социальных ролей коммуникантов и тональности общения; контактность взаимодействия говоря­щего и слушающего обычно связана с использованием устно-разговорных форм речи, а дистантность — с использованием речи письменной (ср., однако, общение по телефону) и т. д.

2.4.3. Приведем пример записи речи одного и того же лица, рассказывающего в разной обстановке об одном и том же — о научной командировке. При сохранении темы речи изменению подвергается весь спектр ситуативных переменных: цель, место, социальные роли участников коммуникативного акта, тональность, контактность/дистантность, устная/письменная формы общения. Соответственно меняется весь строй речи: выбор лексики, син­таксических конструкций, интонационная структура высказыва­ний, логическая последовательность изложения и т.п.

1. И вот эту протоплазму надо было / нет, не примеры даже или что / найти, а всю картотеку облазить. Причем черт их знает / может их и вообще нет там / этих слов (беседа с друзьями);

2. Неважно съездила: у меня ведь не было списка слов / надо было как-то исхитриться и разыскать в картотеке не отдельные слова, не отдельные примеры, а всю группу терминов. Причем никто — ни завкартотекой, ни я самане знали, есть ли они там вообще (разговор с сослуживцами);

3. Очень трудно было отыскать в картотеке необходимые мне термины: я не имела точного списка, пришлось в значительной степени идти на ощупь (сообщение на заседании сектора);

4. Во время командировки я собирала материал об исследуе­мой мною группе терминов. Несмотря на трудности — отсутствие точного списка слов и недостаточность информации о наличии терминов интересующей меня тематики в картотеке, — мне уда­лось найти ряд лингвистически содержательных примеров (из официального письменного отчета о командировке).

2.4.4. Ситуативные переменные имеют разный “вес” с точки зрения силы влияния их на характер ситуации. Большим весом обладают те переменные, которые отражают некоторую лингвистическую или социальную заданность структуры общения; меньшим – переменные, отражающие многообразие реальных речевых ситуаций. Число значений первых конечно, значения вторых представляют собой незамкнутые множества

Так, цель общения реализуется каким-либо конкретным рече­вым актом, типы которых исчислимы, с использованием опреде­ленной (или, чаще, определенных) функции языка. Например, сообщая что-либо, говорящий прибегает к речевому акту сообще­ния и использует при этом информационную функцию языка, возможно в сочетании с эмотивной (это зависит от намерений говорящего: хочет ли он просто информировать слушающего о чем-либо или же еще и прокомментировать сообщаемое, внося свои оценки). Просьба, угроза, клятва, извинение, приказ, оправ­дание и тому подобные интенции говорящего облекаются в форму соответствующих речевых актов, которые отличаются друг от друга как по целям, так и по характеру совмещения в них разных функций языка

Структурой человеческой деятельности заданы способы обще­ния: контактный—дистантный, устный—письменный, социальные роли также можно считать наперед заданными, так как в каждом обществе существует ролевая матрица, или матрица общения (термин Дж. Гамперца) — совокупность типичных социальных ролей, характерных для поведения членов данного общества.

Несмотря на то что тональность на первый взгляд кажется такой ситуативной переменной, которая имеет недискретные значения, в действительности говорящие не только отчетливо ощущают различия между официальным, нейтральным и фамиль­ярным (дружеским) общением (остальные виды тональности яв­ляются промежуточными между этими тремя), но и знают заранее, какая тональность соответствует тем или иным ситуациям общения.

В отличие от всех перечисленных переменных, место общения не является, по всей видимости наперед заданной переменной, и число значений этой переменной вряд ли можно признать конеч­ным. В связи с этим заметим, что и вес этой переменной меньше, чем вес таких факторов общения, как цель, социальные роли коммуникантов и др. Изменение места общения само по себе далеко не всегда ведет к изменению характера речевого поведения общающихся: если ролевые отношения их остаются прежними, то изменение фактора “место” нередко оказывается нерелевант­ным (ср., например, общение учителя и ученика в классе и вне класса). Изменение места общения чаще всего значимо в сочета­нии с изменением каких-либо других условий общения. Так, если в результате изменения места усиливается зависимость одного из коммуникантов от другого, то меняется характер речевого поведения первого. Например, безбилетный пассажир, будучи задержан контролером в вагоне поезда, может позволить себе вербальный протест и несогласие с применяемыми к нему санк­циями в большей степени, нежели в отделении милиции, куда, в случае необходимости, доставляет его контролер (зависимость пассажира от контролера, асимметрия их социальных ролей на­лицо и в том, и в другом случае, однако во второй ситуации — в отделении милиции — она, несомненно, увеличивается).

Из всех отмеченных выше ситуативных переменных наиболь­шим весом, на наш взгляд, обладают социальные роли: они накла­дывают ограничения как на характер коммуникативного акта, так и на действие других переменных. Рассмотрим несколько подробнее зависимость речевого поведения носителей современного русского языка от проигрывае­мых ими социальных ролей.

 

 


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 | 46 | 47 | 48 | 49 | 50 | 51 | 52 | 53 | 54 | 55 | 56 | 57 | 58 | 59 | 60 | 61 | 62 | 63 | 64 | 65 | 66 | 67 | 68 | 69 | 70 | 71 | 72 | 73 | 74 | 75 | 76 | 77 | 78 | 79 | 80 | 81 | 82 | 83 | 84 | 85 | 86 | 87 | 88 | 89 | 90 | 91 | 92 | 93 | 94 | 95 | 96 | 97 | 98 | 99 | 100 | 101 | 102 | 103 | 104 | 105 | 106 | 107 | 108 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.005 сек.)