АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Глава 3. «Дельта Шедз» набирает высоту

Читайте также:
  1. Http://informachina.ru/biblioteca/29-ukraina-rossiya-puti-v-buduschee.html . Там есть глава, специально посвященная импортозамещению и защите отечественного производителя.
  2. III. KAPITEL. Von den Engeln. Глава III. Об Ангелах
  3. III. KAPITEL. Von den zwei Naturen. Gegen die Monophysiten. Глава III. О двух естествах (во Христе), против монофизитов
  4. Taken: , 1Глава 4.
  5. Taken: , 1Глава 6.
  6. VI. KAPITEL. Vom Himmel. Глава VI. О небе
  7. VIII. KAPITEL. Von der heiligen Dreieinigkeit. Глава VIII. О Святой Троице
  8. VIII. KAPITEL. Von der Luft und den Winden. Глава VIII. О воздухе и ветрах
  9. X. KAPITEL. Von der Erde und dem, was sie hervorgebracht. Глава X. О земле и о том, что из нее
  10. XI. KAPITEL. Vom Paradies. Глава XI. О рае
  11. XII. KAPITEL. Vom Menschen. Глава XII. О человеке
  12. XIV. KAPITEL. Von der Traurigkeit. Глава XIV. О неудовольствии

 

Если с Питом Бауманом кто‑то и дружил, то только потому, что его дядя заседал в Конгрессе. У Пита было всё, и было бы ещё больше, если бы Господь наделил его хоть каплей воображения. А если бы Пит не был единственным ребёнком в семье, и его не испортило бы постоянное трепетное внимание со стороны родственников, то, возможно, из него когда‑нибудь получился бы хороший парень. Но Питу не повезло. Единственным человеком, который относился к нему нормально, без поправки на всемогущего дядю был Кейси. По правде говоря, Кейси его просто жалел.

«Хотя с какой это стати я стал таким жалостливым?» – размышлял Кейси, разглядывая четырёхэтажный особняк Бауманов, за которым виднелся их фамильный, как любил выражаться Пит, аэродром.

Кейси открыл дверцу и выбрался из своего старенького «бьюика». Черепашки и Сплинтер, с трудом разместившиеся в крохотном салоне, молча проводили его взглядом.

Несколько минут назад у них разгорелся горячий спор. Кейси посетила сумасшедшая идея всё‑таки попытаться уговорить Пита одолжить им вертолёт.

– Ты же сам говорил нам, что твой Бауман – морально прогнивший тип! – возмутился Мик.

– Ты пойми, – пытался объяснить ему Кейси, – если он не согласится, мы все равно угоним этот вертолёт! Мне жаль этого парня. А вдруг он окажется не таким уж сквалыгой?

– А нам жалко Эйприл! – воскликнул Мик.

– Так ты хочешь сказать, что мне на Эйприл наплевать? А ну‑ка повтори ещё раз!

Сплинтеру пришлось вмешаться в спор.

– Ребята, сейчас не время выяснять, кто из вас лучше относится к Эйприл. Ей нужно помочь, а потому нам следует действовать быстро и наверняка.

– Так я то же самое и говорю! – обрадовался Мик. – Надо быстрее хватать этот вертолёт и…

– Подожди, Мик, – мягко произнёс наставник, – не надо горячиться. Я старался никогда не давить вас моральными принципами, надеясь, что вы когда‑нибудь поймёте: быть порядочным нужно не потому, что так говорит сен‑сей Сплинтер, а потому, что честный путь скорее ведёт к удаче… Очень редко удаётся одержать большую победу, оставаясь кристально чистым, но главное – это хотя бы попытаться. Потому, я полагаю, следует отпустить Кейси на переговоры с Питом. Можно не сомневаться, что аэродром охраняется. Если даже Кейси не удастся убедить в чём‑то Баумана, он сможет хотя бы на пару минут отвлечь внимание охраны. Пары минут нам будет достаточно, ребята? А ты, Кейси, на всякий случай прихвати с собой пятьдесят долларов. У родных и близких Пита сейчас наверняка обнаружатся серьёзные проблемы со здоровьем, – добавил с улыбкой Сплинтер.

…Кейси позвонил в колокольчик. Черепашки видели, как через минуту дверь особняка открылась, впуская его в обширное чрево резиденции Бауманов.

Ждать пришлось недолго. Вскоре из открытых окон донеслось громкое рыдание Пита.

– Держись, Кейси, – пробормотал Сплинтер. Внезапно плач замолк и перешёл в отчаянный крик.

Со стороны аэродрома в особняк вбежало четверо дюжих молодцев.

– Кажется, нам пора к вертолёту, – коротко бросил учитель, и друзья побежали что было сил.

На аэродроме, как они и предполагали, не было ни души. Из особняка доносились вопли Пита Баумана. Импозантный «Дельта Шедз» с двумя противофазными винтами влажно поблёскивал в сумерках.

Донателло, поковыряв отвёрткой замочную скважину, легко открыл дверь. Окинув взглядом просторный салон, он восхищённо присвистнул.

– Мы вполне могли бы въехать сюда на «бьюике»!

– Ты остаёшься здесь с Лео, – сказал учитель. – Прикинь, как будешь взлетать. Мы с Миком побежали вызволять Кейси.

…Кейси научился неплохо владеть своей «Koxo». Внимательно следя за матчами профессиональной лиги, он понял главное: не надо замахиваться клюшкой слишком широко, иначе противник успеет пригнуть голову. К тому же Кейси был принципиально против тяжёлых увечий. Он использовал короткие тычковые удары в стиле Фила Эспозито и умело маневрировал. «Видал бы меня сейчас менеджер «Нью‑Йорк Тинкс», – думал Кейси, бережно укладывая второго охранника на пол… Когда подоспели Сплинтер и Мик, дело оставалось за малым: привести в чувство Пита Баумана и обучить его простейшим приёмам оказания первой помощи, которая могла пригодиться охранникам.

Донателло, похоже, не терял времени даром. Когда тройка подбегала к вертолёту, мощные широкие лопасти уже вовсю вращались, отбрасывая прочь с бетонной площадки клубы пыли и песка.

– Вот видишь, Мик, – сказал Сплинтер, когда все устроились в салоне и, ожидая взлёта, с надеждой посматривали на Донателло, – даже попытка показаться вежливыми позволила нам выиграть несколько часов: если мы попытались бы обезвредить охрану прямо здесь, на аэродроме, кто‑то из этих парней вполне успел бы заблокировать двигатель. И тогда нам действительно пришлось бы иметь дело с военными лётчиками из Олбани.

– Ну и что? – как ни в чём ни бывало, произнёс Микеланджело. – Кейси справился бы и с военными лётчиками. Он заделался классным профи!

В этот момент «Дельта‑Шедз» оторвался от земли и, упрямо наклонив лобастый корпус, взял курс на Бентохо‑Дель‑Каса.

…Уже рассвело, когда задремавший было Лео открыл глаза и, глянув в иллюминатор, обнаружил внизу все ту же бескрайнюю зелёную массу, слегка помешиваемую лёгким ветерком.

– Донателло, – со вздохом произнёс он, – теперь я больше не сомневаюсь: ты взял неверный курс. Море должно было кончиться около получаса назад.

– Оно и кончилось, – отвечал Дон, отчаянно борясь со сном. – Мы уже двадцать минут летим над джунглями.

Учитель Сплинтер, склонившийся над картой, поднял голову.

– Это дождевой лес, сердце Земли, – произнёс он. – Больше половины всех живых существ на планете, не считая человека, считает своим домом эти джунгли. Если они исчезнут, планета умрёт, как умирают люди от разрыва сердца. Я думаю, что не случайно эта каша, расхлёбывать которую нам предстоит, заваривается именно здесь. Мерзкий тип, поджидающий сейчас свою добычу под Бентохо‑Дель‑Каса, знал, куда метить: когда до людей наконец дойдёт, с кем они имеют дело, начнётся настоящая война с Охотником. Закрутится вся военная машина, причём, видимо, без особого успеха. Наш враг невидим и практически неуязвим (если, конечно, легенда не врёт). Зато от джунглей ничего не останется. И тогда Охотник возьмёт нас голыми руками.

– Не знаю, как остальным, – подал сонный голос Кейси, – а мне что‑то не слишком улыбается после ночи, проведённой в этой летающей кофемолке, принимать присягу Спасителя Цивилизации. Вы извините меня, учитель: пока я не увижу Эйприл живой и здоровой, меня вряд ли сильно взволнует судьба всего остального человечества.

– Я почти не сомневаюсь, что Охотник использует Эйприл как приманку, – продолжал Сплинтер. – может быть, он специально постарался особо не скрывать факт своего появления на Земле: устроил небольшой фейерверк при приземлении, оставил незамаскированным кратер и ловушку… Он знал, что на эту сенсацию обязательно клюнет телевидение и подкинет ему два сильнейших козыря. Первый – это то, что о прибытии Его Мерзости узнают все. Второй – это возможность захватить телезвезду, которую непременно отправят освещать сенсационное событие. А Эйприл – это, считай, член многих семей, которые, забыв о делах, усаживаются скоротать с ней вечерок. Замечательная возможность пощекотать людям нервы и спровоцировать военных.

– И что же из всего этого следует? – хмуро спросил Кейси. – Мы посылаем этому психу телеграмму, мол, парень, ты крупно просчитался, у нас такие девушки, как Эйприл, на каждой грядке растут, а потому сворачивайся и убирайся? Так, что ли?

Сплинтер улыбнулся и покачал головой.

– Из всего этого следует, что Эйприл, как минимум, жива. Вот что я думаю.

– И Охотник ничего с ней не сделает? – с сомнением, тщательно скрываемым все последние часы, спросил Кейси.

– По крайней мере, до тех пор, пока не поймёт, что вы – очень крутые парни, и с вами ему тягаться бесполезно.

– Мы постараемся вести себя скромно, – приподнял голову Лео.

– Зато когда Эйприл снова окажется с нами, этого сказочного героя придётся сдать в Нью‑Йоркский зоопарк на Таймс‑гарден! – воскликнули Мик и Раф.

– Только для этого нам надо сначала приземлиться, верно, Донателло? – закончил мысль Сплинтер. – Ты, кстати, умеешь приземляться?

Донателло молчал. Опустив усталую голову на штурвал и подёргивая правой ногой, первооткрыватель интерферирующего квазиполя сладко спал. Только сейчас отряд «Надежда amp; Опора Цивилизации Ltd.» заметил, что вертолёт все больше заваливается на бок, приближаясь к земле с бешеной скоростью.

– Донателло!!! – что было сил вскричали все. – Донателло, очнись!!!

Дон проворчал что‑то и наполовину приоткрыл глаза.

– Ребята, вы знаете, который сейчас час? – промолвил он с лёгкой укоризной.

– Мы знаем, что через пару секунд превратимся в большой черепаховый ростбиф! – пытался втолковать ему Лео.

– М‑да… – сочувственно пробормотал Донателло и снова закрыл глаза. И вдруг до него дошло.

– Вертолёт!!! – вскричал он и схватился за штурвал. В расширенных зрачках Дона отражались деревья, до которых оставалось метров двадцать, не больше. Дон резко взял штурвал на себя. Машина задрожала и медленно, очень медленно, словно нехотя начала поднимать нос.

– Доставайте парашюты! – прокричал Донателло, пытаясь выиграть у гравитации хотя бы несколько метров.

Сплинтер, оказалось, уже все приготовил, пока команда будила своего штурмана. Шесть аккуратных шёлковых рюкзачков лежало на полу салона. Команда начала лихорадочно вдевать руки в лямки. Кейси рванул на себя дверь. Тугой ветер ворвался в салон, раздувая одежду. Молодой человек с сомнением покачал головой.

– Очень низко для парашюта и очень высоко для нас! Донателло, попытайся ещё разок уговорить машину подняться на метр‑другой.

Это было что‑то. По зелёному лицу Дона струился обильный пот. Он вцепился в штурвал и тянул его на себя так, что эбонитовые ручки, выгибаясь, трещали.

– Я больше не могу! – вскричал он.

Именно в этот момент «Дельта‑Шедз», стригший своими шасси верхушки деревьев, вдруг начал набирать высоту. И в тот же момент Дон услышал в звуке двигателей зловещее похаркиванье.

– По‑моему, полетел один из поршней… – сказал он хмуро, заставляя машину подняться как можно выше, перед тем, как взорваться.

– Ничего, Донателло, – ответил невозмутимый Сплинтер, – мы уже настроились на прыжок.

Он помог Дону забросить на плечи парашют, и теперь все смотрели на высотомер, молясь на то, чтобы вертолёт рухнул не раньше, чем достигнет хотя бы двухсотметровой отметки.

– Сейчас я разгоню машину, чтобы она не начала заваливаться на наши парашюты, когда останется без управления, – предупредил Донателло. Им всё‑таки удалось подняться на нужную высоту.

Вертолёт, отчаянно чихая, полетел навстречу линии горизонта. Все оттенки зелёного, смешиваясь, окрашивали землю внизу в цвет дорогого бархата, слегка взъерошенного рукой. Но к югу на дорогом гобелене растительности была заметна уродливая круглая проплешина…

– Прыгаем! – крикнул Донателло.

Один за другим в воздухе распустились шесть парашютов. Последними прыгали Дон и Сплинтер. Задержавшись у иллюминатора, Учитель указал Дону на круглое пятно в южном направлении.

– Узнаешь?

Донателло кивнул.

– Когда вертолёт грохнется в джунгли, наш звёздный приятель решит, что военная машина уже начала свою созидательную деятельность, – предположил Дон перед тем, как шагнуть в пустоту.

– …Ну, и комарья же здесь!

Это были первые слова Леонардо на гостеприимной бразильской земле. Друзья приземлились на кроны высоченных тропических кедров и, кряхтя и ругаясь, долго и осторожно спускались вниз.

Они не ожидали, что девственные джунгли так здорово напомнят им родной уютный Нью‑Йорк. Огромные деревья по сравнению со всеми, которые им приходилось видеть раньше, были настоящими небоскрёбами Рокфеллеровского центра. Они лепились так же плотно, как доходные дома на дорогих Нью‑йоркских участках. И главное, здесь на каждом квадратном сантиметре площади кипело и бурлило столько живности, сколько не было, пожалуй, в их родном городе даже в час пик. Нельзя было ступить и шагу, чтобы не напороться на какого‑нибудь жителя этой столицы животного мира… Но, как справедливо заметил Леонардо, большую часть этого мира пока что составляли комары.

– Да не комары это, – успокоил его всезнающий Сплинтер, снова уткнувшийся в свою любимую карту, – это москиты‑флеботомусы, они разносят болезнь «ута», которая разъедает слизистую оболочку носа и рта и, насколько мне известно, не поддаётся лечению.

Вся команда застыла.

– И что мы будем тогда делать с моим носом, сенсей? – голос Лео заметно дрожал.

Сплинтер, вздохнув, сложил карту и внимательно посмотрел на Леонардо.

– Если хочешь, мы возложим его на алтарь спасения цивилизации. Хотя, честно говоря, флеботомусы опасны только в период роения. А роятся они четыре дня в году. Мы, похоже, опоздали на этот праздник.

– Ребята, – обратился ко всем Сплинтер, – я хочу, чтобы вы ничего не боялись в этом лесу. Кроме одного опасного хищника, встретиться с которым нам так или иначе предстоит. Вся ползучая и летающая живность, которая здесь обитает, не сделает вам ничего плохого, если, конечно, не наступить на кого‑нибудь из них. Смотрите под ноги – вот и всё, что от вас требуется… А теперь о главном. По моим расчётам, Охотник находится в милях десяти от нас. Дойти до его ловушки мы сможем не раньше, чем через четыре‑пять часов. К тому времени начнёт смеркаться, и нам придётся вести себя очень осторожно. Охотник может выйти на охоту.

 

Глава 4. «Он ещё вступит в клуб юных друзей природы…»

 

…Всё‑таки у Хищника был роскошный корабль. Роскошный не в том смысле, в котором это слово употребила бы Эйприл и другие женщины: красное дерево, хром, перламутровая сантехника и радиоуправляемый кухонный комбайн. Корабль был роскошен, скорее, с точки зрения ландскнехта, искателя приключений, морского пехотинца или мальчишки пятнадцати лет. Это был на сто процентов военный корабль, простой и удобный, как походный рюкзак спецназовца. Любая часть его, на первый взгляд, нехитрой обстановки могла выполнять несколько функций. Дверь, например, могла быть не только дверью, но и дополнительной секцией трюмных перегородок (на случай крушения на воде), холодильником, монитором, обогревателем и взрывным устройством мощностью в шесть мегатонн. Она могла открываться вверх, вниз, вбок, наружу, внутрь и могла не открываться вообще, сколько бы вы в неё не стучали руками, ногами, задней, простите, частью, молотком, прикладом, ковшом бульдозера, Эйфелевой башней и пластиковой взрывчаткой КУ‑6. Два раза подряд заглянув за одну и ту же дверь, вы могли увидеть сначала моторный отсек, в котором ничего не было, кроме бесшумно раскачивающегося маятника, а потом – спальную комнату охотника, где он лежал ничком в небольшом углублении пола с остекленевшими глазами, дыша, как приоткрытый кислородный баллон. Не исключено, что, открой вы ту же дверь в третий раз, перед вами предстал бы рабочий кабинет Люцифера. Единственное, чего нельзя было обнаружить ни за одной из дверей – это душевую комнату и волю.

Проведя на корабле Охотника несколько дней, Эйприл так и не могла представить себе внутреннее расположение его комнат и отсеков. И это несмотря на то, что ей никто не запрещал свободно передвигаться по кораблю. Как ни удивительно, этот кровожадный псих, от которого после ночной охоты всегда нестерпимо разило мясокомбинатом, ни разу не дал девушке понять, что для неё существуют запретные комнаты и кнопки. Но, предприняв первую же экскурсию, любознательная Эйприл набрела на один отсек, беглого взгляда на который ей хватило, чтобы навсегда остаться фанатичной вегетарианкой и отказаться от прогулок по кораблю.

Охотник, видимо, совершенно не опасался того, что Эйприл когда‑нибудь во время сиесты проломает ему череп какой‑нибудь берцовой костью, которых немало валялось по углам. Он не связывал девушку и не пытался запугать её возбуждёнными речами на своём тарабарском языке. Эйприл, будучи не робкого десятка, ухмыльнулась про себя, и на какую‑то долю секунды ей даже стало жалко этого самонадеянного урода. Как‑то раз, ожидая его возвращения с ночной смены, девушка присматривала в комнате предмет потяжелее, когда её внимание привлекло какое‑то слабое мерцание в одном из переходов. У Эйприл ёкнуло сердце, но она подошла поближе и… буквально окаменела от ужаса. Правда, правда. Эйприл вопила так, что даже Хищник (существо как‑никак бывалое), спускавшийся в это время в корабль, заработал нечто вроде нервного тика.

Эйприл увидела в переходе саму себя: мёртвую, подвешенную к потолку вниз головой за какой‑то омерзительный крючок. Очень нескоро до неё дошло, что это была просто мастерски сделанная голограмма. Но даже и тогда легче не стало. Теперь Эйприл ни на минуту не оставляло кошмарное видение и липкий неотвязный страх. Она несколько раз видела Хищника спящим, но стоило ей лишь подумать о каких‑то решительных действиях, как у неё начиналась истерика. Охотник вполне мог усадить Эйприл в тяжёлый танк и спокойно ложиться под гусеницы – девушка не смогла бы нажать на ручку газа.

Вот так Эйприл и жила на корабле пришельца – относительно свободная и совершенно запуганная и подавленная. Она не понимала, зачем её здесь держат. Она не понимала, почему это существо не спешит пополнить свою коллекцию скальпов за её счёт. Она несколько раз наблюдала, как Хищник молится своему малосимпатичному, судя по всему, богу. Однажды страшная догадка ослепила мозг Эйприл: её готовят, как рождественского гуся, к какому‑то кровавому ритуалу. Воображение, патологически распухшее за последнее время, готово было подсказать ей, как всё это произойдёт. Девушка гнала от себя все мысли, понимая, что больше не выдержит.

Она не ела три дня. Плоды, которые Охотник иногда приносил ей и молча бросал на скользкий грязный пол, оставались нетронутыми. Хуже было без воды. Пройдя несколько стадий мук жажды, Эйприл уже стала невольно ждать конца, когда её тюремщик однажды перед отправлением на охоту включил какой‑то тумблер на скрытой панели в двери. Через минуту она почувствовала, что воздух стал очень влажным, а потом жажда как‑то незаметно прошла.

Эйприл очень обрадовалась, когда в одно прекрасное утро проснулась и почувствовала свежий воздух вместо тяжёлого запаха, преследовавшего её на корабле. Она обнаружила, что находится в какой‑то пещере, вход в которую был завален несколькими неподъёмными камнями, поставленными на пол и плотно пригнанными друг к другу. Но между ними оставалось достаточно места, чтобы Эйприл не ослепла от темноты, а по вечерам десяток‑другой косых солнечных лучиков устраивали для девушки настоящий праздничный фейерверк.

Мысль о том, что ночью её перенёс на руках добрый сказочный герой, пришлось оставить уже на другой день. В утренних сумерках Эйприл заметила знакомую тень от невидимого хитона, услышала хриплое дыхание своего старого кровожадного знакомого и закашлялась от неистребимого духа бойни, мгновенно распространившегося по пещере. Было такое впечатление, что Охотник прошёл сквозь камни. Эйприл не слишком утруждала себя этими догадками: главное, чтобы он тем же путём и ушёл. И как можно скорее… Несколько кустов маниока и небольшая гроздь успевших почернеть бананов остались лежать на полу после этого визита. Эйприл немного подождала, пока воздух снова не станет свежим, и, вздохнув, принялась за еду.

– Чтоб ему, мерзавцу, пусто было, – негромко произнесла она с набитым ртом. Это были первые её слова за несколько дней. Покинув корабль, она впервые смогла представить себя кем‑то, кроме жертвенного животного. Жадно вдыхая в себя свежий воздух леса, просачивающийся сквозь щели, Эйприл лежала, подложив руки под голову, и чувствовала, как жизнь возвращается к ней.

– Я вполне допускаю, – говорила она себе самой, – что эта перемена климата вызвана лишь заботой о качестве моего мяса. Но мне плевать. Плевать, чёрт подери. У этого урода будут серьёзные неприятности. Я его ещё заставлю вступить в клуб юных друзей природы. Он ещё будет рекламировать вегетарианскую кухню Маккартни… Дьявол.

И Эйприл заплакала. Впервые за эти дни – не закричала, не завопила, не забилась в истерике, а просто заплакала. И это было хорошо. Потому что она решила больше не сдаваться. И знала, что ей будет трудно и страшно. Как тут не заплакать?

 


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.008 сек.)