АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Звезды над Обью

Читайте также:
  1. АРКАН СУДЬБЫ – ЭНЕРГИЯ «ЗВЕЗДЫ», энергия «творчества».
  2. Выше нас только звезды
  3. Глава 1. Кристаллы, звезды и взаимосвязь клеток Творения
  4. Глава 11. Две звезды Саи
  5. Глава 12. Порталы звезды Земля и транспортные системы наших предков
  6. За иллюминатором стемнело, в небе зажглись первые звезды.
  7. И немного напоминало дом. Примечательным было окно в потолке: можно лежать и смотреть на небо и на звезды.
  8. Из дневника молодой кинозвезды, путешествующей вокруг света.
  9. Как правильно фотографировать звезды
  10. Питер Лейк срывается со звезды
  11. Слог первый, в котором с небес сыплются железные звезды

- А что, Алка, не поехать ли тебе с нами к нефтяникам? - К каким нефтяникам? - Ясно к каким - к тюменским. Наша Юность над ними шефствует.

Попав на радио в “Доброе утро”, Алла быстро нашла общий язык с молодыми ребятами, что вечно шумели у студий радиостанции “Юность” - все ведь бегали по одним коридорам и обедали в одной столовой. Эти парни с “Юности” ей очень нравились - ходят в свитерах, пропахших папиросным дымом, говорят с хрипотцой, и чуть ли не всегда с собой носят гитару. А о чем они рассказывали, искоса поглядывая на нее! Вот Юрка приехал с Кавказа, привез чудесные песни про горное солнце, про лыжников; вот Олег пишет повесть про суровых геологов-золотодобытчиков; вот Райка собирается на Чукотку - прямо в Бухту Провидения. У Аллы от таких небрежных бесед учащался сердечный ритм - живут ведь люди! Настоящие романтики!

Поэтому когда кто-то из этих бородачей предложил летом 1966 года на целый месяц отправиться в Тюменскую область с концертной бригадой от радиостанции “Юность”, Алла тут же согласилась. Даже не успев посоветоваться с мамой. Зинаида Архиповна пыталась было возражать:

“А как же дача? А как же занятия? - Но вступился Борис Михайлович: “Езжай, Алена! Это для тебя лучшие занятия”.

С бригадой “Юности” тогда отправлялись в странствия и вполне солидные люди -Ян Френкель Игорь Шаферан, Александра Пахмутова с Николаем Добронравовым. Но Аллу, разумеется, прельстила молодежная компания - поэт Диомид Костюрин журналисты Максим Кусургашев и Борис Вахнюк (Последний, к тому же, был еще и очень известным бардом.) Кроме того, поскольку тогда вся страна жила в состоянии перманентного “космическое) бума”, особым шиком было приглашать с собой кого-нибудь из людей, “близких к звездам”. Так, в Тюмень был откомандирован комсорг отряда космонавтов и тезка космонавта №2 Германа Титова - красивый молодой человек по имени Герман Соловьев.

“Алла почему-то прилетела в Тюмень на несколько дней позже нас, - вспоминает Соловьев. И я познакомился с ней в кабинете у первого секретаря Тюменского обкома комсомола.

На небольшом корабле - кают на тридцать - вся наша бригада отправилась из Тюмени по Иртышу и Оби”.

Тогда нефть в этик краях еще не добывалась в промышленных объемах. По болотам и поселкам бродили геологоразведочные партии, а строители следуя за ними, возводили на скорую руку бараки. Так что качество концертных площадок несложно себе представить. “Иногда мы выступали прямо с кузова грузовика”, - улыбается Соловьев.

Все то, что в Москве представлялось Алле в высшей степени романтичным, здесь оказалось набором бытовых неудобств. Плюс лютые комары и прочий гнус. Алла намазывалась чьим-то “Тройным” одеколоном, чтобы отпугнуть кровопийц, но тогда от этого крепкого спиртового запаха у нее самой начинала кружиться голова.

Однажды за шумом судового мотора она случайно услышала реплику Вахнюка, обращенную к кому-то: “А наша рыжая-то - ничего, выносливая девица”. Алла даже раскраснелась от волнения: больше всего она боялась, что эти люди будут считать ее неженкой. - “Хотя красится зря”, - решительно добавил Боря.

С Вахнюком Алла выступала в одном отделении. Она пела всего пять песен (а больше у нее, можно сказать, и не было) - того же “Робота”, “Не спорь со мной”, “Как бы. мне влюбиться”. Надо заметить, что перед отъездом специальная комиссия тщательнейшим образом исследовала каждое произведение, предназначенное для исполнения в тюменской глуши. Так что все пять песенок Аллы были “залитованы”, а она все никак не могла понять, зачем это надо и какое это все имеет значение для геологов.

После концертов хозяева приглашали артистов к столу. Излюбленными напитками были водка и спирт, но Алла отказывалась от этих удовольствий. Геологи, летчики и строители выпивали, причем за “молодую певицу” по несколько раз, после чего, не очень себя сдерживали и смачно матерились. К собственному удивлению, Алла привыкла к тюменским матюгам очень быстро - более того, какие-то витиеватые выражения ее даже завораживали и она жалела, что не может иной раз ввернуть в свою бойкую речь что-нибудь подобное.

Поскольку рояль среди дикой природы находился далеко не всегда, Алла в известных пределах освоила гитару и в случае необходимости просто сама себе подыгрывала в распространенной тогда дамской манере - мягко, одним большим пальцем. Если на концертах складывалась совсем душевная атмосфера, Алла могла спеть и кое-какие вещи Высоцкого и - обязательно - Вахнюка.

“Надо сказать, - замечает Борис Вахнюк, - что в начале своей певческой биографии Алла Борисовна относилась к бардам нежно. На пленке, записанной в “Юности”, есть “Не гляди назад, не гляди” Евгения Клячкина, моя песня “Терема”... Она спела их под рояль”.

...Спустя почти двадцать лет, когда Пугачева будет отбирать материал для своей программы “Пришла и говорю”, она вспомнит о вахнюковских “Теремах”. У нее сохранился лишь текст, а мелодия растворилась где-то в прошлом. Хотя с Борисом у нее оставались дружеские отношения, Алла Борисовна возьмет на себя смелость сделать к этим стихам свою музыку - в стиле “новой волны). В таком виде песня позже попала и в картину “Пришла и говорю”.

К другим стихам Вахнюка Пугачева обратится еще позже, готовя в 1995 году альбом “Не делайте мне больно, господа”, - это будет песня “Бежала, голову сломя”.

В комментарии к альбому она скажет: “Ох, как я люблю эту песню, не знаю даже за что. Может быть, потому, что стихи, написанные Борисом Вахнюком, очень давно у меня лежали. А с Борисом у меня связана моя юность. Он очень талантливый человек, изумительный бард. Не про стая это песня...”

Другим добрым другом Аллы тогда же стал поэт Диомид Костюрин, которого для простоты все называли, естественно, Димой или, в шутку, “Динамит в кастрюле”. Спустя годы Пугачева будет петь песни и на его стихи, в том числе и знаменитую “Святую ложь”, которую в английском переводе включит даже в свой шведский альбом. Костюрин окончит жизнь печально: выбросится с восьмого этажа.

Говорят, что перед самоубийством Дима звонил многим друзьям, но как назло никого не мог застать. “Наверно, он хотел еще за что-то зацепиться, кому-то выговориться”, - вздыхает Вахнюк. Быть может, он позвонил бы и Алле, но телефона тогда у нее не было.

На берегах Оби и Иртыша - в Нефтеюганске, Горноправдинске и Уренгое эту девушку с короткой стрижкой всегда слушали с удовольствием, и даже получалось так, что когда бригада двигалась тем же маршрутом обратно, то разбитные нефтяники, приняв после трудового дня свои сто грамм спирта, сразу кричали: “Давай Пугачеву с “Роботом”!” А на сцене в это время мог находиться Ян Абрамович Френкель. Впрочем, он не обижался.

Как-то Ян Абрамович сидел вместе с Шаинским в кают-компании, где стояло пианино, за которым они репетировали. Разговор двух композиторов зашел об Алле. Шаинский восхищался тем, как Пугачева прославила его первые песни, и тогда Френкель произнес:

- Бели у этой девочки все сложится удачно, то она будет гениальной певицей....Поздним вечером Алла с Германом Соловьевым вышли на палубу, поднялись наверх, закутались от ветра в плащи. На берегу горело несколько костров: то ли рыболовы стерегли свои сети, то ли геологи пили спирт пополам с речной водой. Алла подняла голову вверх и воскликнула шепотом: - Ох, какие звезды здесь! - Да, это тебе не в Москве, на Крестьянской заставе.

- Гера, а ты скоро полетишь в космос? - Ну, это долгая история. Там у нас знаешь какой отбор. - Так ты же комсорг!

- Ты думаешь, это имеет значение на околоземной орбите?

- Ну, не знаю... А я бы все сделала, чтобы полететь. Во-он туда, к тем звездочкам, - Алла вытянула руку вправо.

- Это займет у тебя много времени - несколько тысяч лет - если туда и обратно. -А я быстрее долечу! И только туда! Герман засмеялся, приобнял Аллу за плечи: -Может, и долетишь... На “Юности” в те годы существовала специальная группа поддержки космонавтов. Героям космоса транслировали “музыкальные приветы) от радиостанции, а когда они возвращались, то группу приглашали на торжества в Звездный городок. Благодаря дружбе с Германом Соловьевым после тюменской поездки туда же удалось пристроить и Пугачеву.

“У Аллы с Соловьевым постепенно сложилось что-то вроде романа, - пишет Полубояринова, тайный биограф Пугачевой. - Он стал бывать у них дома, познакомился с родителями, с Женей. Зинаида Архиповна радовалась за дочь:

“Наконец с приличным человеком общается, не с этими эстрадными шалопаями”. Иной раз сама Алла думала: “А ч ем черт не шутит, вдруг стану женой космонавта?” Правда, серьезным препятствием для нее здесь оказалась многократно повторяемая шутка Иванова и Трифонова: “Будешь плохо петь - выйдешь замуж за майора, у которого будет голубой “Москвич” с багажником наверху”.

Образ этого самого “майора с багажником” олицетворял для Аллиных друзей всю советскую бытовую пошлость.

Как назло, Герман Соловьев носил майорские погоныши ездил в голубом “Москвиче”...

Часто геологи упрашивали московских гостей посидеть с ними вечером у костра и попеть. В этом им никто никогда не отказывал. За это нефтеискатели устраивали своим кумирам пикники прямо на берегу Оби. Ловили рыбу, тут же варили ее и раскладывали по жестяным мискам. Алла сидела в брезентовом плаще, накрывшись от комаров капюшоном, и с важным видом выдавала всю информацию о речной рыбе, что запомнилась ей из длинных отцовских рассказов на кухне.

Иной раз геологи демонстрировали артистам свое “представление” - например, однажды пригласили на “презентацию” новой скважины. Гости с восторгом и легким испугом наблюдали, как забил нефтяной фонтан. После этого геологи вручили Алле бутылку со свежей нефтью, и та, перепачкавшись, смеялась и кричала, что это месторождение непременно должны назвать ее именем.

В принципе эта шутка вполне могла бы приобрести реальные очертания.

Дело в том, что начальником геологоразведочного управления Тюменской области был Юрий Георгиевич Эрвье, седой великан с обветренным лицом цвета меди и сипатым голосом. По остроумному замечанию Вахнюка, “в нем до конца дней бурлили и никак не создавали однородной смеси две крови - французская и азербайджанская”. Этот первооткрыватель тюменской нефти, лауреат всевозможных премий, и просто легендарная в тех краях личность, до смешного увлекся конопатой московской девчонкой. Причем, у Эрвье была дочь - практически ровесница Пугачевой.

Он старался побывать чуть ли не на всех ее скромных выступлениях. Для этого Эрвье просто садился в вертолет и приказывал лететь по реке, разыскивая суденышко “Юности”. Накануне выходных теплоход со столичной бригадой нагонял быстроходный катер - на носу возвышался Юрий Георгиевич, который кричал уже издалека: “Как там Алка?” Затем его катер буксировался к теплоходу, и последующие два дня оба судна так и следовали неразлучной парой.

“Алка, конечно, не отвечала ему взаимностью, - говорит тогдашний ее приятель журналист Максим Кусургашев. - Она иногда даже пряталась от Эрвье. Она была удивительно скромной, застенчивой девчонкой. Считала себя чуть ли не дурнушкой”.

Остальные члены бригады “Юности” втайне слегка посмеивались над этим неожиданным и бурным изъявлением чувств, но при этом мысленно благодарили судьбу за то, что такой могущественный человек, чья власть там была сильнее, чем у первого секретаря обкома, влюбился в их певицу. Благодаря Алле они теперь не знали отказа ни в чем Никакого труда для них не составляло зафрахтовать теплоход, получить снаряжение, продукты, одежду - достаточно было одного слова Юрия Георгиевича.

Вскоре бригаду “Юности” пригласили в Тюмень на открытие Дома нефтяников. Они приехали буквально на пару дней, выступили и заспешили обратно в Москву. В аэропорт их отправилось провожать чуть ли не все геологоразведочное управление во главе с Эрвье. В ожидании рейса расселись прямо на полу, кто-то достал из чехла гитару, и концерт продолжился.

За песнями и шумными разговорами никто не расслышал объявления о посадке. Когда спохватились, самолет уже был в воздухе. Тогда Эрвье прямо от дежурного по аэропорту позвонил куда-то, потом вернулся и объявил, что билеты москвичам переоформили на рейс из Свердловска.

Он тут же распорядился, чтобы гостей туда доставили на его “газике”, а расстояние это немалое. “Как ни спешили - приехали впритык, - вспоминает Вахнюк. -Вырулили прямиком на взлетную полосу - а наш “Ил” уже винты запускает. Я толкнул дверцу машины, выскочил. Сквозь смотровой фонарь просматривалось лицо пилота. Отчаянно жестикулируя, показываю четыре пальца: “Вот, мол, нас сколько”, провожу ладонью у горла: “Позарез в Москву надо!” Пилот улыбается, тычет пальцем за спину - ничего, следующим полетите”. Пришлось дожидаться следующего. Когда добрались, наконец до Москвы, то узнали, что тот самолет, на который они опоздали в Свердловске, разбился.

Из той первой поездки Алла привезла с собой белый полушубок. Геологи, насмотревшись на ее жалкое пальтишко, сделали такой подарок. “Ну, ты теперь просто барышня с Крестьянки”, - смеялся Вахнюк. Алла, конечно, не стала рассказывать московским подружкам, что в Тюмени и Сургуте похожие шубки носит любая девчонка - пусть думают, что ей одной досталось.

В этом их особенно и не пришлось уверять. Когда по заведенной традиции бригада “Юности” давала творческий отчет о своей романтической командировке в павильоне “Культура” на ВДНХ, на сцену вдруг поднялся Эрвье с букетом роз и вручил его Алле. Девчонки из училища, которых Алла сюда пригласила, потом два дня с ней не разговаривали, объясняя это тем, что Пугачева зазналась.

После “освоения” тюменской нефти ребята с “Юности” уже не отпускали Аллу от себя Скажем, специально для геологов кто-то написал песню: “А мы своей дружиной нашли большого джинна - недалеко, неблизко, не за морем чужим, недалеко, неблизко - он жил в земле сибирской - могучий старый джинн”. Аллу тут же позвали ее исполнить. После каждого такого появления голоса Пугачевой в эфире “Юности” главный редактор музыкального вещания Калугин негодовал: “Опять она? Почему вообще “Юность” так вольничает? Я же запретил пускать Пугачеву на радио!” Тогда все дружно принимались ему врать, что запись была сделана во время очередной творческой командировки, прямо у нефтяной скважины или еще где-то.

“Надо же нам было как-то “прикармливать” молодую певицу, которая не знала, куда ткнуться, - улыбается Борис Вахнюк- Поэтому мы ее пристраивали в какие-нибудь выездные бригады. Где-нибудь в Подмосковье концерт - ей дают номерок-другой. В колхоз поехала радиостанция - и ее с собой берут - поработать и попеть. И вот там в сельском клубике этом - под мою гитару или под чей-то аккордеон, под зевки, покашливания, лузгание семечек она и пела”.

Одним из подшефных объектов “Юности” тогда был совхоз “Борец” в селе с причудливым названием Ассаурово, что в Дмитревском районе. Молодежь с радиостанции появлялась там ближе к осени - копать картошку, заготовлять сено, словом, трудиться в полях. (Эти сельские будни, эта “барщина” советских горожан как-то очень быстро забылись в последние годы. Ведь совсем еще недавно в грязных резиновых сапогах на нивах Родины по единому призыву топтались все - от младших школьников до профессоров.)

Максим Кусургашев оказался в Ассаурово кем-то вроде бригадира. Помимо Аллы под его руководством собирал урожай тот же Вахнюк и еще человек десять, включая кусургашевскую супругу Аду Якушеву - ту самую, которая прославилась своей песней “Вечер бродит по лесным дорожкам”, до сих пор остающуюся культовой в интеллигентских кругах.

Алла в мамином платочке вместе со всеми безропотно возила лопатой в земле, выворачивая клубни. Правда, ей всегда старались подыскать занятие полегче - все-таки ручки пианистки.

Часа в четыре сельхозработы завершались, и притомившиеся москвичи, осматривая мозоли на ладонях, возвращались в старое школьное здание, где их поселили, выдав старые матрасы и шерстяные одеяла

Однажды к ним заглянула бригадир и попросила вечером выступить в клубе перед деревенскими, пообещав в качестве гонорара бидон молока. Ада Якушева и Алла взяли свои гитары и побрели по пыльной дороге к клубу. “Пели мы от души, -вспоминает Якушева. - Где-то тарахтит трактор. Моя партнерша то и дело предлагает:

“А что если эту песню?” - “Давай попробуем”. Слушатели - в большинстве своем старушки - похоже, тоже довольны: кивают нам головами, прихлопывают сухонькими ладошками. Отпустили нас, когда совсем уже стемнело”.

Вообще Ада, которая была на пятнадцать лет старше Аллы, над ней то и дело незлобиво подшучивала: “Ну что, Алка, устала? Это тебе не Шопена играть...” Алла

смущенно отмахивалась. Но прозвище “барышня с Крестьянки” так за Пугачевой и закрепилось.

...Ближе к ночи разводили костер, пекли картошку, вынесенную с совхозного поля. Кто-то приносил дешевый портвейн, загодя приобретенный в сельпо. За неимением посуды пили его из керамических изоляторов с телеграфных столбов. Алла делала два, три глотка, морщилась: “Почему мы не во Франции? Пиаф такой гадости, небось, не пил...”

У Аллы и Вахнюка там обнаружилась неожиданная любовь к рисованию. Правда, весьма своеобразная - они не запечатлевали подмосковные рощи и закаты, а забавлялись шаржами. Изображали всех подряд, но с особым удовольствием друг друга - Алка в поле, Борька с гитарой, Алка на сцене, Борька с футбольным мячом.

“Алла втюрилась в него как девчонка, - пишет Полубояринова. - Все время бегала за ним, просила, чтобы объяснил ей что-то или просто попел свои песни. Вахнюк превосходно играл в футбол, и Пугачева, ранее совершенно безразличная к спорту, обязательно приходила смотреть, как Боря носится по полю с мячом. Она все время кричала, размахивая руками: “Борька, давай, давай! Забивай!” Чуть не посадила голос”.

Вся тюменская компания часто собиралась в Театре на Таганке - тогдашнем клубе либеральной интеллигенции, этакой большой “московской кухне”. Аллу, разумеется, звали с собой.

“Она ходила туда не столько из-за того, что ее привлекали смелые по тем временам беседы о политике и роли художника в жизни общества, - замечает Полу боярин об а, - сколько потому, что Аллу безумно влек мир театральной богемы. Эти пьянки ночи напролет, полуистеричные декламации стихов Маяковского и Пастернака и - песни - в одиночку, хором - до крика”.

Аллу волновал и сам театр, а Таганка... стоит ли лишний раз навязчиво напоминать, каков был статус Любимовской Таганки в 60-е? Обаятельный молодой бонвиван Боря Хмельницкий по просьбе Аллы давал ей контрамарки, и она пересмотрела весь модный репертуар театра, щурясь в последних рядах (очки были выброшены из жизни, как некогда и коса-селедка).

Главным героем тех шумных посиделок на Таганке часто становился Высоцкий. Друг другу их представил Гера Соловьев, тоже непременный участник этих собраний. Алла познакомилась с Высоцким не без внутреннего трепета: тот уже был известным артистом, и - самое главное - прохрипел по всей стране своими песнями, которые звучали на магнитофонах чуть ли не в каждом доме.

Как-то в июльскую жару небольшая компания в составе Высоцкого, Соловьева, Аллы и еще пары человек отправилась в Серебряный бор.

“Помню, лежим мы, загораем, - улыбается Соловьев. - И вдруг ребята со спасательной станции завели на весь пляж записи Володи. Мы все шутили, что надо ему сейчас встать и запеть в унисон с самим собой, чтобы все обалдели”.

Алла тогда часто говорила, что на самом деле мечтает не об эстраде, а о театре.

“Из меня получится великолепная комедийная актриса!” - уверяла она.

Алла упрашивала Высоцкого, чтобы тот помог ей подыскать хоть какую-нибудь - пусть самую скромную - роль. Самое забавное, что тот отчасти поспособствовал воплощению ее мечты Он договорился, что в одном из спектаклей Пугачева будет участвовать в качестве статистки. Вся “роль” Аллы заключалась в том, что в какой-то массовке она просто продефилировала по сцене.

Но читателя, который уже с напряжением ждет развития коллизии Алла-Володя, мне придется расстроить. Как ни украсила бы эту книжку драматическая история любви двух культовых фигур второй половины столетия, автор вынужден раболепствовать перед фактами.

Между Высоцким и Пугачевой так и остались легкие приятельские отношения. Правда, уже после его смерти она споет “Беду” Высоцкого.


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.007 сек.)