Варварское королевство (его характер и социальная сущность) 9 страница

В IV и V вв. британский диоцез состоял из пяти провинций: на юго-востоке острова провинция Maxima Caesariensis во главе с консуларом, к ней примыкала на севере провинция Flavia Caesariensis во главе с президом; еще севернее, доходя до вала Адриана, находилась провинция Britannia Secunda. Юго-западную часть острова составляла провинция Britannia Prima, к ней примыкала с севера область до вала Адриана, созданная при императоре Валентиниане I в 369 г. провинция Valentia.⁴⁾ Эти провинции управлялись консулариями или президами.

Расквартированная до 407 г. в Британии армия подчинялась комиту Британии; находящимися на северной границе пограничными войсками командовал дукс британцев, а пограничные отряды на юге подчинялись командованию comes litoris Saxonici.⁵⁾

К началу домината защита береговой линии, особенно на востоке, юге и юго-востоке была усилена и защищена от нападений саксов. У Мальтона, расположенного примерно в 30 км от Йорка на побережье, имелись пограничные укрепления.⁶⁾ В зоне пролива находился уже названный Litus Saxonicum, до конца IV в. соответствовавший своему назначению. Эта линия укреплений была дополнена второй, воздвигнутой на материке, на побережье Галлии, также против саксонских набегов, Tractus Armoricanus et Nervicanus. В 1970 г. близ Дувра были найдены остатки кастелла Litus Saxonicum.⁷⁾

В 60-х годах IV в. нападения усилились и достигли особенно большой интенсивности. Пикты и скоты проникли далеко в глубь римской территории, саксы опустошали берега. Однако в 368 г. [96] римскому военачальнику Флавию Феодосию после ожесточенных боев удалось оттеснить нарушителей границ. В этих сражениях был убит римский военачальник, охраняющий Litus Saxonicum, и взят в плен командующий северными пограничными отрядами dux Britanniarum.

Политический и военный упадок римского господства в Британии наметился в 383 г., когда военачальник римской армии Магн Максим был провозглашен своими отрядами императором (383—388). Этот узурпатор перебрался с рядом военных подразделений в Галлию; ему удалось убить императора Грациана (367—383) и временно утвердить свою власть в Галлии и Испании. Ослабление армии в римской Британии вследствие частичного вывода войск имело серьезные последствия. Военный гарнизон вала Адриана пришлось сократить, а затем и вообще вывести. На севере осталась лишь местная гражданская милиция.⁸⁾ Римлянам временно удалось найти союзников в лице враждебных им до сих пор племенных князей Шотландии, которые, состоя как бы на положении федератов, взяли на себя защиту римско-британской северной границы.⁹⁾

Когда к началу V в. войска Стилихона отошли от границы Рейна, чтобы защитить Северную Италию от вестготов Алариха и других племен, он потребовал для этой цели и легион из Британии. По-видимому, местная пограничная охрана функционировала на севере и западе, так как о новых нападениях мы вновь узнаем лишь к концу первого десятилетия V в. К тому же, как было указано, города Британии были обнесены прочными стенами, вследствие чего правительство в Равенне и сочло, по-видимому, возможным отвести оттуда войска.

Римская армия в Британии восприняла это как пренебрежительное отношение к себе. В 406 г. выступили два узурпатора — Марк и Грациан, которые, однако, вскоре были убиты. К началу 407 г. произошло упомянутое серьезное нарушение границы на Рейне германскими и аланскими племенами. Британская армия вновь пыталась посадить на трон своего ставленника Константина. Утверждают, что он был простым солдатом. Этот претендент на трон императора — Константин III привлек на свою сторону легионы Британии и весной 407 г. явился со всеми боеспособными частями армии в Галлию.

В Британии теперь осталось лишь несколько вспомогательных отрядов, преимущественно кельтского происхождения. Это обстоятельство приняли во внимание вновь готовые к нападению пикты и саксы. По археологическим данным разрушение береговой крепости Хантклиф в Йоркшире и завоевание Кейстора под Норви-чем относится именно к этому времени.¹⁰⁾ Король Ирландии вторгся в области Уэльса и Корнуолла и увел многих жителей в рабство.

Защита Британии находилась в руках горожан и британо-римской местной аристократии. Характерно, что те и другие еще стремились сохранить связь с Западноримским государством и [97] тогда, когда оно уже давно отказалось от них. В 410 г. произошло серьезное нападение саксов, не ограничившихся на этот раз побережьем. В этой ситуации высшие городские слои Британии обратились к Западноримскому правительству в Равенне — причем именно к нему, а не к узурпатору Константину III — с просьбой о помощи. Однако император Гонорий в своем ответном письме мог только посоветовать им надеяться на собственные силы — послать им войско он не имел возможности. «И вот британцы взяли оружие, невзирая на опасность, и освободили свои города от варваров, напавших на страну. Вся Арморика и другие галльские провинции последовали примеру бриттов и освободились таким же способом, прогнали римских чиновников (имеются в виду доверенные лица узурпатора Константина III. — Р. Г.) и устроили свои дела по собственному разумению».¹¹⁾

Из указания в письме к Гонорию следует, что защиту Британии организовали высшие городские слои. В этом их поддерживали, вероятно, слабые вспомогательные отряды, а также и землевладельческая аристократия Британии. Ни в одной другой провинции Западной Римской империи города не проявили такой сплоченности и энергии в защите от нападений варваров, как города Британии.¹²⁾

Ранневизантийские историки полагают, что именно в эти годы Западная Римская империя отказалась от Британии. Англосаксонский писатель Беда (672—735), который в своей «Церковной истории народа англов...» следует традиции Зосима, и Прокопий Кесарийский (около 500 — после 565) сообщают, что римское господство в Британии кончилось около 410 г. Это указание соответствует действительности в той мере, что отныне британские города надеялись только на самих себя, и на острове с тех пор не было больше римских полководцев. Не найдены в Британии и монеты, которые относились бы ко времени после 408 г. Однако до середины V в. британско-римская аристократия собственными силами успешно продолжала эру римского господства в Британии, хотя их территория в результате периодически повторяющихся набегов пиктов и скотов постепенно сокращалась. Однако, в отличие от провинциальной аристократии Южной Галлии, Италии и Испании, британская аристократия не примирилась с завоевателями и вела с ними отчаянную борьбу. Она не покорилась пришельцам и либо укрылась в непроходимых областях запада и юго-запада Британии, либо перебралась через пролив на полуостров Арморику, который по наименованию переселившихся туда бриттов стал называться Бретанью.

О дальнейшей судьбе Римской Британии свидетельства очень скудны. Вероятно, западноримскому военачальнику Констанцию после свержения узурпаторов Константина III и Иовина и после взятия Арморики, которой некоторое время владели багауды (417), удалось восстановить хотя бы связь между континентом и Британией. Глава Notitia dignitatum, которая перечисляет места расположения римских гарнизонов в Британии и по времени относится [98] к концу правления Гонория, упоминает еще о нескольких подразделениях кавалерии и пехоты, подчиненных комиту Британии.¹³⁾ Ряд археологических данных свидетельствует о том, что в первой половине V в. городское население ремонтировало укрепления своих городов.¹⁴⁾

В период 417—429 гг. римско-британские силы как будто вновь упрочились.¹⁵⁾

В эти десятилетия нападения пиктов ослабли. Скоты перешли в христианство в его католической форме и в своих походах направлялись уже не против римских провинций Британии, а в северную часть острова, которой они впоследствии и дали свое имя (Шотландия).

В римских вспомогательных войсках того времени служили и наемники германского происхождения; многие археологические находки в захоронениях юго-восточной Британии напоминают инвентарь, обнаруженный в германских некрополях Галлии. Поздне-римские изделия из стекла, пряжки поясов, фибулы и предметы из бронзы происходят из Римской Германии и из Северной Галлии. Некоторое время во всяком случае торговые пути между континентом и Британией еще функционировали. Наличие франкских захоронений в Британии V в. — в долине Темзы, в Кенте, Сассексе, на острове Уайт, в Хемпшире, Уилтшире и Эссексе — позволяет предположить, что франкские федераты несли свою службу в римской армии Британии.¹⁶⁾

Галльский священник и писатель Гильдас, который после 540 г. написал историю Британии, сообщает, что бритты трижды обращались к западноримскому правительству с просьбой о неотложной военной помощи, в последний раз — в 446 г. к полководцу Аэцию. В письме к нему они будто бы писали; «Варвары гонят нас в море, а море гонит нас обратно к варварам; мы пребываем между двумя этими смертями и нам предстоит быть либо задушенными, либо утонуть».¹⁷⁾ Однако военная помощь Рима не пришла.

Вместо этого произошло установление более тесных связей между папством и католической церковью Британии и Ирландии.

По свидетельству Тертуллиана, христианство стало распространяться в Британии во II в.¹⁸⁾ Однако сведения о существовании в городах Британии отдельных христианских общин относятся лишь к IV в. Христианские источники, повествующие о мучениках, называют Альбана в Веруламе и Юлия и Арона в Legionum urbs (Карлеоне). Можно с уверенностью сказать, что эти события относятся к III в., а не к волне преследований христиан при Диоклетиане, так как в провинциях цезаря Констанция Хлора в то время гонений на христиан не было.¹⁹⁾ В Арльском соборе 314 г. принимали участие три британских епископа — Лондонский, Йоркский и предположительно Колчестерский. В Силчестере и ряде других британских городов раскопаны остатки церквей, которые относятся, правда, к IV в., но построены на фундаментах более старых часовен и баптистериев.²⁰⁾ Однако наряду с [99] христианством в Поздней империи продолжали существовать языческие культы. По археологическим данным можно умозаключить,, что в Британии еще в IV в. воздвигались новые постройки для отправления языческого культа или восстанавливались старые.²¹⁾

Невзирая на сложную политическую ситуацию в Британии в первой половине V в., там на церковных собраниях велись такие же споры об учении Пелагия, как в Галлии или в Италии. Этот умерший в 418 г. ирландский монах распространил идею, согласно которой человек не несет на себе бремя первородного греха. Человек обладает в силу акта божественного творения свободой творить добро или зло и несет за это полную ответственность. Нечто подобное утверждал уже за два века до этого христианский философ Бардесан из Эдессы.²²⁾ Учение Пелагия резко противоречило учению о первородном грехе, милосердии и спасении, проповедуемое северо-африканским отцом церкви Августином, епископом Гиппонским, который боролся с пелагианством. Третий вселенский собор в Эфесе осудил в 431 г. учение Пелагия; однако эта полемика велась еще в течение целого столетия, особенно в Галлии.²³⁾

В Британии борьба между августинизмом и пелагианством приняла острые формы, и британские епископы, которые были привержены августинизму, пригласили двух галльских епископов, Германа из Оксерра и Лупа из Труа, в качестве соратников в борьбе с пелагианством. В 429 г. Герман и Луп отправились в Британию. На соборе британских епископов они вместе со своими британскими единомышленниками сражались против пелагианства.²⁴⁾ Житие Германа, написанное Констанцием Лионским во второй половине V в., упоминает в своем описании пребывания Германа в Британии о должностных лицах города, еще носивших римские титулы. Герман и Луп отправились в Веруламий, расположенный в 30 км к северо-западу от Лондона. Когда на них неожиданно напали объединившиеся саксы и пикты, Герман принял командование над римско-британскими войсками (житие Германа упоминает о двух военных подразделениях легковооруженных солдат), и нападающие были обращены в бегство. В то время было не редкостью, что епископ берет на себя функции, полководца.²⁵⁾

В первой половине 40-х годов Герман вновь посетил британских епископов, на этот раз в сопровождении епископа Севера Трирского. И в этот приезд Германа речь шла о борьбе с пелагианством. Источник опять называет должностных лиц с римскими именами.²⁶⁾

К середине V в. главными врагами Римской Британии стали саксы. Когда в 20-х годах наиболее опасными врагами еще были пикты, племенной князь бриттов Фортигерн призвал для борьбы с ними вспомогательные войска саксов и предоставил им в Кенте места для поселений. Однако в 442 г. эти «вспомогательные войска» объявили себя независимыми и расширили в борьбе с бриттами занимаемую ими область. Галльская хроника пишет об [100] этом следующее: «Бритты, преследуемые всевозможными бедами и несчастьями, подпали под власть саксов».²⁷⁾ Вполне вероятно, конечно, что это преувеличено, ибо именно в это время Герман вторично посетил южную часть острова и находился в городах, не занятых саксами; однако нападения саксов становились все ожесточеннее.

Это были те самые саксы, которых 1 января 456 г. Аполлинарий Сидоний в своем панегирике императору Авиту описал следующим образом: «Tractus Aremoricus (т. е. римские береговые укрепления в Нормандии. — Р. Г.) также ждет саксонских пиратов, которые удали ради бороздят британские воды на своих кожаных лодках, прокладывая путь через синее море в залатанных своих суденышках».²⁸⁾

Однако, если в этом стихе он еще иронизирует над саксами, то в письме, написанном в 469 или 470 гг., он уже с тревогой говорит о серьезной опасности, которая исходит от саксов: «Этот враг своей жестокостью превосходит всех других. Он нападает мгновенно и неожиданно; если его замечают до того как он нападет, он уклоняется от сражения. Он презирает тех, кто выступает против него открыто, и уничтожает тех, кто его не ждет. Когда он кого-либо преследует, он перерезает ему дорогу; если же он вынужден бежать, он ускользает от преследователей. Кораблекрушение его не пугает, оно для него не более чем упражнение в ловкости. Опасности, ожидающие его в море, для него не только привычны, но и приятны. Если поднимается буря, то она порождает в душе тех, кто ждет нападения, ощущение укрытости, — но буря скрывает и тех, кто нападает: они охотно мирятся с опасностью, которая подстерегает их в волнах прибоя или на острых скалах, надеясь на успех неожиданного нападения».²⁹⁾ В следующем абзаце письма Аполлинарий, продолжая, пишет, что после нападения на побережье Галлии они подняли паруса и направились от континента на родину. Под родиной здесь можно разуметь только Британию, находящуюся за пределами континента.

Таким образом, около 470 г. прекращение римского господства в Британии было уже свершившимся фактом. Около 460 г. началось и переселение на полуостров Арморику тех бриттов, которые не желали подчиняться господству саксов; оно продолжалось до конца VI в. и достигло своей кульминации в период между 550 и 600 гг. Этому соответствует и указание англосаксонской хроники, которая относит оседание в Британии саксонских пришельцев ко времени после 449 г. Украшенная легендами англосаксонская хроника связывает это с занятием земель знатными саксонскими родами под водительством Хенгиста и Хорсы.

Занятие земель саксами началось в Кенте, причем легендарная традиция литературного источника подтверждается археологическими раскопками. Медленно продвигались захватчики на запад. У саксов в этот период еще не образовались классы и не возникло государство. Пришельцы находились еще на последней стадии распадающегося родоплеменного строя. Маленькие [101] семейные группы дополнительно прибывали с фризского, саксонского и датского берегов Северного моря.³⁰⁾ Вслед за Кентом был завоеван Сассекс, а во второй половине V в. были заняты и другие восточные области острова. К середине VI в. саксы, англы и юты распространили свою власть над большей частью Британии.³¹⁾

Англосаксы предпочитали, расселяясь, занимать годную для обработки землю и оседали преимущественно в долинах рек. Нет никаких сведений о захвате городов. Их хозяйственное значение сильно пало; однако городское ремесло и идущая из города торговля не исчезли полностью. Римские виллы в Британии не были захвачены англосаксами. С середины V в. в Британии распространяется не известный там ранее звериный стиль, распространенный у германцев, хотя техника его по-прежнему восходит к галло-римским образцам.³²⁾Вместе с тем англосаксонские фибулы, пряжки поясов, керамика и другие произведения прикладного искусства встречаются в захоронениях, датируемых концом V — VI в., как на противоположном берегу Нормандии, так и в самой Нормандии. Различного рода связи между франками и англосаксами имели своей предпосылкой отношения, сложившиеся в позднеримское время.³³⁾

Британская аристократия не отступила без боя. Около 500 г. бритты под командованием своего предводителя Амвросия Аврелиана в битве у Маунт Бадон (Mons Badonicus) еще раз одержали победу над англосаксами. Местонахождение этой битвы {так. HF } спорно; предполагают, что оно находится в юго-западной Британии.³⁴⁾ Более поздняя литературная традиция заменила имя победителя именем легендарного короля Артура.³⁵⁾ К этому времени англосаксы заняли около трети острова. Победа бриттов, которые отступали, сражаясь, дала им лишь короткую передышку. В первой половине VI в. силы германских пришельцев возросли благодаря новому притоку переселенцев. Бритты отошли еще дальше на запад. В северной части острова во второй половине V в. возникло королевство скотов, охватывавшее область от Клайда до Южных Гебрид.

Степень влияния производственных отношений, которое англосаксонские захватчики испытали в своем хозяйственном развитии, до сих пор мало изучена. Не вызывает сомнения, что прямое влияние гибнущего или даже уже погибшего рабовладельческого общества на англосаксов было меньше, чем, например, то влияние, которое испытали германцы в Галлии, Испании и Италии. Однако полностью исключить наличие этого влияния нельзя. О нем свидетельствуют ремесленные традиции и продолжающаяся торговля с континентом. Следует также заметить, что язык бриттов, не исчезнувший полностью после англосаксонского завоевания, содержит около 800 латинских слов. Это слова, относящиеся преимущественно к календарю, к повседневной жизни, к понятиям воспитания, к военной и городской жизни, к мореплаванию, а также названия животных и растений.³⁶⁾ В середине VI в. в Британии возникло несколько англосаксонских королевств, которые часто [102] находились в ожесточенной борьбе друг с другом — Кент, Эссекс, Сассекс, Западная Англия, Уэссекс, Мерсия и Нортумбрия. Однако эти королевства не были внутренне прочными и классовая дифференциация находилась еще на ранней стадии. Англосаксонское королевское погребение, которое можно было бы сравнить, скажем, с погребением Хильдериха в Турнэ (481), обнаруживается лишь в 20-х годах VII в. (погребение Сеттон Хоо в Суффолке). В V в. саксам Британии были еще неизвестны знаки королевского достоинства.³⁷⁾ Лишь немногие римские города VI в. оставили какие-либо следы в виде археологических данных.

В Роксетере и Кентербери рядом с позднеримскими зданиями обнаруживаются хижины, глубоко уходящие в землю. Небольшая часть занятого ремеслом городского населения во всяком случае осталась в городах и сохраняла традиции ремесленного производства. Около 577 г. в ожесточенных боях англосаксами были захвачены города Глостер, Сисетер и Бат и тем самым организованное сопротивление бриттов англо-саксам кончилось.

У англосаксов государство возникло позже чем у вестготов, вандалов, бургундов и франков — в VII и VIII вв. Однако здесь, как повсюду, возникновению классов и государства предшествовала социальная дифференциация варварского общества.³⁸⁾

До VII в. наряду с англосаксонскими королевствами существовали еще и королевства бриттов, в которых господствовал кельтский этнический и культурный элемент.³⁹⁾ Примерно с конца V в. королями Кента и Сассекса был принят титул бретвальда, который соответствовал латинскому rex Britanniae.⁴⁰⁾ В VIII в. большее значение приобрел Эссекс.

К концу VI или началу VII в. относятся первые записи действующего права в Кенте (позже они появляются и в других королевствах Британии), которые свидетельствуют о наличии там социальной дифференциации. Эти древнейшие законы, изданные королем Кента Этельбертом (около 550—616), написаны уже не на латинском, а на старозападносаксонском языке; в них обнаруживаются лишь слабые следы римского влияния. Ряд разделов законов Этельберта, относящихся к аграрным отношениям, близко соответствующим параграфам франкской Салической Правды.

За нанесение увечья человеку, принадлежащему к семье кэрла (простого свободного), или зависимому от него человеку, надлежало по этим законам уплатить штраф только в 6 шиллингов; если пострадавший находился под защитой эрла, то уплатить следовало в два раза больше; если же речь шла о зависимом человеке короля, то штраф равнялся 50 шиллингам. Вергельд за убийство был значительно выше. За убийство раба следовало обычно платить 50 шиллингов, вергельд свободного колебался в зависимости от положения и престижа данного человека от 60 до 200 шиллингов. Колебался и вергельд знатного в зависимости от влияния и положения при дворе — от 300 до 1200 шиллингов.⁴¹⁾

Если в небольших королевствах скотов и бриттов христианство было уже распространено со времен Поздней империи, то англо-саксы [103] сохраняли прежние языческие религиозные представления вплоть до VII в. Кентский король Этельберт первым из англосаксонских королей понял все значение католицизма для упрочения его политического положения. На него влиял и пример франков, тем более что он был женат на дочери франкского короля Хариберта (561—567) Берте. В 596—597 гг. папа Григорий I направил в Кент бенедиктинского монаха Августина, и на рождество 597 г. Этельберт крестился. Около 10 тыс. человек его дружины последовали его примеру. В 626 г. в Нортумбрии достигла успеха другая христианская миссия, а в середине VII в. была христианизирована Мерсия. До 700 г. в англосаксонских королевствах было основано 15 епископств, которые подчинялись архиепископству Кентерберийскому.⁴²⁾

Католическая церковь и в Англии проявила себя в процессе феодализации как прочная опора господствующего класса феодалов. В IX в. у англосаксов уже развивался процесс феодализации. [104]

Глава 7.
Гунны и Западная Римская империя

История Западной Римской империи в V в. теснейшим образом переплеталась с историей не только варварских германских, но и кочевых азиатских племен, вторгшихся в IV в. в Европу. Такие кочевники, как аланы, не сыграли значительной самостоятельной роли в жизни античного общества: основная их часть объединилась с вандалами. Но гунны с конца IV вплоть до середины V в. были важным фактором политической истории как Восточной, так и Западной Римской империи. И роль гуннов в европейской истории этого периода специфична: несмотря на внешнее сходство отношений германцев и гуннов с Римским государством, в целом по характеру и по историческому значению эти два типа связей были глубоко различными. Так же, как и германские племена, гунны то выступали в качестве союзников Империи, то наносили римскому государству сокрушительные удары. Но взаимодействие этого народа с позднеантичным обществом не привело к синтезу, а завершилось крушением гуннской державы и прекращением существования гуннов как самостоятельной этнической общности на территории Западной Римской империи.

Сама гуннская держава, утвердившаяся в Европе в V в., представляла собой по социальному и политическому характеру категорию, качественно отличную и от позднеантичного государства, и от варварских германских королевств. Это отличие было предопределено предшествующим историческим развитием гуннских племен.

Гунны явились в Европу из Центральной Азии, где еще в III в. до н. э. сложился союз тюркоязычных племен «хунну». По-видимому, в I в. до н. э. они были оттеснены китайцами на Запад. В середине IV в. н. э. гунны оказались в области между Волгой и Доном. Гунны покорили находившийся на Северном Кавказе племенной союз аланов. Они разгромили Боспорское царство. В 374 г. гунны под предводительством своего вождя Баламира (или Баламбера) вторглись на территорию остготов и нанесли им поражение. В зависимости от гуннов оказались, помимо аланов и остготов, также герулы, гепиды и другие племена.

Сообщения античных авторов в сочетании с некоторыми [105] археологическими данными позволяют составить представление о характере общественного строя гуннов в этот период. Гунны представляли собой кочевников-номадов. Клавдиан и Аммиан Марцеллин совершенно определенно утверждают, что гунны не занимаются земледелием, питаются мясом и кореньями, не имеют своих очагов и постоянно кочуют. О материальной культуре гуннов можно отчасти судить по находкам в погребениях. К таким находкам относятся бронзовые литые котлы, изделия полихромного стиля, сложносоставной лук, некоторые типы мечей.¹⁾ Предполагают, что в ремесленных изделиях гуннов отражены как культурные традиции пришельцев, так и античное мастерство боспорских ювелиров. Гунны одевались в льняные одежды и шкуры животных.

Вопрос о связи гуннов с Черняховской культурой неясен. Некоторые исследователи полагают, что гунны уничтожили эту культуру, другие считают, что ее развитие продолжалось и при гуннах.

Организация управления у гуннов этого времени характеризуется чертами родоплеменного устройства. Важные дела решались на собраниях племени, участники которых оставались на своих конях. По-видимому, у гуннов не было еще королевской власти, и они избирали вождей — primates, когда в этом возникала необходимость.²⁾ Сходный характер имели рексы, о которых упоминает Олимпиодор. Высказывалось предположение, что войско гуннов строилось по десятичному принципу: оно состояло из отрядов в сотню, тысячу, десять тысяч воинов.³⁾ По Аммиану Марцеллину боевой порядок гуннов состоял из «клиньев» (cuneas). Возможно, речь идет о родовых группах.⁴⁾

Имеются свидетельства о зарождающейся имущественной дифференциации среди гуннов. В некоторых погребениях было найдено большое количество золота и драгоценностей, одежда и сбруя, выложенные золотом.⁵⁾ Характерной чертой гуннов, согласно описанию Аммиана Марцеллина, была «безмерная страсть к золоту».⁶⁾ По-видимому, могилы с золотыми украшениями и богатым вооружением — это погребения родовой знати.

Для религиозных воззрений гуннов характерны шаманизм и магия. Способ погребения, принятый у гуннов (погребение вместе с умершим оружия, сбруи и других вещей), свидетельствует о вере в загробную жизнь.

Сплочение гуннских племен, которое было необходимым в период борьбы против аланов и остготов, после побед, достигнутых кочевниками, сменилось слабыми формами связей. Уже преемник Эрманариха — остготский король Видимер имел возможность привлечь на свою сторону часть гуннов.⁷⁾ Возможно, гуннский союз племен после побед над остготами распался.⁸⁾ Известные нам вожди гуннов конца IV — начала V в. (Ульдис, Донат, Харатон), очевидно, имели власть не над всеми гуннами.

Вооруженная борьба гуннов против Восточной Римской империи и мирные отношения с ней начались почти одновременно с [106] нападением кочевников на готов. После того как вестготы под предводительством Фритигерна перешли Дунай, отдельные гуннские отряды оказали им содействие во время восстания во Фракии. В 379 г. Феодосии I нанес поражение гуннам, опустошавшим Балканский полуостров. С этого времени гунны стали проникать в Паннонию. В конце IV — начале V в. имперское правительство то использовало гуннские отряды в качестве вспомогательных войск, то отражало их нападения на римскую территорию. Так, в 388 г. Феодосии I с помощью гуннских воинов одержал победу над претендентом на престол Максимом. Но в 395 г. гунны перешли через Дунай и стали опустошать римскую территорию от Фракии до Далмации. На Востоке гуннские отряды вторглись в Армению, Каппадокию и Сирию. В 398 г. Евтропий с помощью готских войск отразил гуннов. В 400 г. гуннский вождь Ульдис разгромил готского военачальника Гайну, выступившего против константинопольской знати. В 408 г. гунны под командованием Ульдиса проникли на территорию провинции Мезия II, захватили город Кастра Мартис, а затем стали опустошать Фракию. Римским властям удалось, однако, обещанием высокой наемнической платы привлечь на свою сторону часть гуннских воинов, и Ульдис вынужден был отступить.

В 412 г. посольство восточноримского правительства вело переговоры с гуннами; гуннский вождь Донат, по сообщению Олимпиодора, был отравлен римлянами. Его сменил Харатон, первый из рексов. Он получил дары от императора.⁹⁾

Константинопольские правители учитывали возможность гуннского вторжения и принимали меры для повышения обороноспособности государства. В 413 г. были построены новые стены вокруг Константинополя («Феодосиевы стены»), воздвигнуты крепости на Дунае. В 422 г. гунны снова совершили грабительский набег на Фракию.

В 30-е годы гуннская держава упрочивается. Еще в конце третьего десятилетия V в. вождем части гуннов стал Руа (Роас). Властью обладали также его братья Мундзук и Октар (возможно, что они возглавляли другие гуннские племена).¹⁰⁾

В последующие два десятилетия упрочившаяся гуннская держава вела активную внешнюю политику. Осуществляя свои цели путем дипломатических переговоров или военных действий, она превратила Восточную Римскую империю в зависимое государство, обязанное платить гуннам дань (об отношениях с Западной империей см. ниже). Около 430 г. Руа, ставший к этому времени, единоличным правителем гуннов, заключил с восточноримским правительством договор. Империя обязалась выплачивать гуннам ежегодно 350 фунтов золота. Гунны обменивались с Империей посольствами. По мнению Л. Варади, около 433 г. гунны поселились в Паннонии в качестве федератов. Данных о характере этого союза, однако, не имеется.¹¹⁾ Известно, что в начале 30-х годов гунны предъявили в Константинополе свои претензии. Они, угрожали войной, если им не будут возвращены перебежчики.¹²⁾ [107] С 434 г., после смерти Руа, гуннов возглавили два его племянника Бледа и Аттила.

Поиск по сайту: