повлиять на профессию?

Возможно ли сдвинуть всех представителей учительской профессии в направлении более гуманного подхода? Обыч­но, если мы пытались сделать это, стратегия состояла в том, чтобы дать человекоцентрированный опыт тем, кто включен в подготовку профессионалов.

Например, бытует установка, что естественные («жест­кие») науки менее подвержены изменениям, нежели науки социальные («мягкие»). Для многих людей медицина пред­ставляет собой профессию, устойчивую к межличностным изменениям. Однако есть интересный пример попытки вов­лечения целой профессии — медицины — в человекоцентри­рованный подход к учению. Это история, на которой мы мо­жем многому научиться.

Более двадцати лет тому назад Ориенн Строуд-Мэлони, сотрудница нашего Центра, муж которой был врачом до са­мой своей кончины, выдвинула план помощи медикам в ус­тановлении более гуманных отношений с другими людьми. Она добилась поддержки и содействия от декана медицин­ского факультета университета Джона Хопкинса и от дру­гих людей, в том числе и от меня. Была разработана про­грамма, нацеленная на преподавателей медицинских дис-циплин — людей, наиболее ответственных за установки мо­лодых врачей.

Первый четырехдневный семинар «Гуманистические ас­пекты медицинского образования» состоялся в июне 1972 года. Мы волновались, не зная, как высокопоставленная медицинская профессура отреагирует на программу, осуще­ствляемую людьми, не имеющими никакого отношения к медицине. Как же мы были удивлены и обрадованы, когда пришло более пятидесяти преподавателей, и большую их часть составляли деканы медицинских факультетов или ру­ководители отделений. Мы обнаружили, что пришедшие на семинар в целом сомневались, будет ли участие в семинаре полезным для них или же окажется пустой тратой времени. Для нескольких участников семинара программа оказалась не очень полезной, но подавляющее большинство приобрело в результате семинара большой новый личный и профессио­нальный опыт. Мы включили в состав участников несколь­ких студентов-медиков и интернов, чтобы точка зрения уча­щегося, проходящего медицинскую подготовку, также была представлена. Это оказалось очень разумным начинанием. Участники этого и последующих семинаров признались, что

в разрешении многих волновавших их вопросов им помогли именно малые интенсивные группы, а не общие заседания, посвященные тому, какие изменения могут претерпеть те ли иные учреждения. В результате малым группам стали уде­лять больше внимания на последующих семинарах.

Что же получили участники? Я думаю, лучше всего пре­доставить некоторым из них возможность высказаться са­мим, воспользовавшись при этом их письмами и ответами на вопросники:

Преподаватель: Возможность получать большую радость и удовольствие от «преподавания», не чувствуя больше фантас-тически нереального влечения «держаться на уровне» или «опережать других» или добиться «сразу всего», не чувствуя вины, если не прочитал самой новой литературы. Возможность на гораздо более человечном уровне строить отношения с уча­щимися, преподавателями и персоналом.

Декан медицинского факультета: На протяжении этих не­дель, прошедших с момента нашего участия в семинаре, я все еще чувствую энергию, понимание, более теплые отношения дома, желание лучше узнать коллег, способность общаться с другими людьми... Это работает! Я чувствую близость в отно­шениях с членами моей группы, что редко случалось ранее.

Профессор: Это дало мне намного большее осознание уча­щихся как людей.

Студент-медик третьего курса: Мой опыт оказался наибо­лее осмысленной и ценной частью моего медицинского обра­зования к тому времени. Возможность ощутить подлинные, динамичные взаимодействия людей, представляющих меди­цинское сообщество, поддерживала меня на протяжении все­го процесса профессионального становления.

Руководитель отделения хирургии: Если сказать в несколь­ких словах, то я многому научился. Медицина и медицинское образование крайне нуждаются в том, что могут предложить подобные занятия. На обратном пути в самолете я решил по­требовать включить подготовку в области человеческих отно­шений в разрабатываемые нами программы для хирургичес­кой интернатуры и стажировки.

Обратите внимание, многие из этих высказываний свиде­тельствуют о возрастании свободы общения и способности делиться своей властью.

Успешно стартовав, программа стала очень быстро разви­ваться. Теперь проводится уже много подобных четырехднев­ных конференций с общим числом участников более тысячи человек. В них принимают участие преподаватели почти всех медицинских факультетов США, а также преподаватели не­которых зарубежных медицинских факультетов. Многие участники конференций высказывали пожелание пройти более продолжительный тренинг, чтобы по возвращении до­мой быть более эффективными фасилитаторами. Вследствие этого стали проводиться десятидневные конференции. На них был заявлен отчасти более содержательный с когнитив­ной точки зрения материал, хотя наилучшей формой тренин­га фасилитатора по-прежнему оставался опыт научения тому, как все более и более становиться самим собой в обще­нии с группой. У участников этого опыта зачастую возника­ло желание привлечь к конференции и других сотрудников их медицинских отделений или факультетов. В результате стало поощряться групповое участие в конференциях. От многих медицинских факультетов в них принимали участие от пяти до пятнадцати преподавателей, и когда они возвра­щались на свои факультеты, то создавали группы поддерж­ки друг для друга.

Но, пожалуй, самым важным итогом стали многочислен­ные запросы на проведение подобных конференций на са­мих медицинских факультетах. Вот один из примеров, где подобный запрос формулирует заведующий хирургическим отделением:

• Я был бы заинтересован в том, чтобы осуществить идею совместного начинания при участии вашей группы и, возмож­но, четырех медицинских факультетов по разработке особой программы, направленной на развитие полноценного медика и более гуманного подхода к преподаванию медицинских дис­циплин и проведению медицинской практики.

Теперь многие медицинские факультеты организовали такие гуманистические программы, каждый раз приспособ­ленные к тем или иным конкретным условиям, но преследу-

ющие общую цель подготовки докторов, обладающих опы­том и навыками эффективных межличностных отношений.

На одном из этих медицинских факультетов такую уни­кальную в своем роде и инновационную программу всемер­но поддержал декан, который сам был участником одного из наших первых практических семинаров. На этом фа­культете была проведена четырехдневная конференция, включавшая интенсивный групповой опыт для всех студен­тов-первокурсников, тридцати сотрудников факультета (бу­дущих фасилитаторов для этих студентов) и персонала фа­культета (работников учебной части, секретарей, библиоте­карей). Фасилитаторами интенсивных групп были препо­даватели других медицинских факультетов, посещавшие наши десятидневные программы. Результатом осуществле­ния данной программы стало более глубокое общение меж­ду сотрудниками, студентами и персоналом факультета. Можете ли вы представить себе ситуацию, когда девяносто студентов общаются на «ты» со всеми преподавателями фа­культета, на равных делятся с ними своими надеждами, мечтами, тревогами, заботами, страхами и взаимодейству­ют друг с другом на занятиях не как роли, но как люди? Эта ситуация стала настоящей революцией в профессио­нальном образовании! Все отклики на нее были преиспол­нены энтузиазма. И эта группа студентов и преподавателей продолжала встречаться на двухдневных неформальных конференциях, проводившихся каждые полгода в течение всего времени их обучения на факультете. Еще одна рево­люция!

Программа гуманизации медицинского образования в целом привела к существенным изменениям планирования учебного процесса на многих медицинских факультетах. Она стимулирует у преподавателей и студентов те самые ус­тановки, которые мы описывали выше как эффективные средства, способствующие гуманизации процесса учения. Она создает человекоцентрированный контекст подготовки медиков как одновременно компетентных и гуманных спе­циалистов.

Заключение

Я спрашиваю себя, почему в области медицинского обра­зования данная программа получила столь широкое разви­тие, тогда как на большинстве наших педагогических фа­культетов и в других учебных заведениях, занятых подго­товкой учителей, подобные программы единичны (и, насколь­ко я знаю, отсутствует сколько-нибудь устойчивое и выра­женное желание их проводить). Я убежден, что на этот воп­рос есть несколько ответов. Прежде всего, медики привыкли изменять свою практику по мере развития знаний и новых методов лечения. Доктор, применивший новейший, наибо­лее эффективный метод лечения известного заболевания, непременно будет поощрен. Я убежден, что в области подго­товки учителей существует очень мало реальных поощрений для тех преподавателей, которые опробуют новые методы. Другой ответ состоит в том, что медик постоянно получает обратную связь, он привык учиться на ошибках. Смерть па­циента, результаты вскрытия, решение консилиума коллег могут свидетельствовать о том, что была совершена ошибка либо при диагностике заболевания, либо при выборе метода лечения, или о том, что смерть в данном случае была неиз­бежна. Пациент, у которого возник серьезный побочный эф­фект при применении некоего нового медикамента, ставит врача перед необходимостью дальнейшего учения. Быть от­крытым опыту, постоянно изменяться — в интересах (как политических, так и экономических) самого врача. Однако в области образования подобная обратная связь — крайне ред­кий случай. Преподаватель-педагог почти никогда не узнает об убитой им любознательности, о нанесенном им ущербе или нераскрытых потенциальных возможностях как следствиях неверно выбранного метода обучения. Подобным образом, профессора будущих учителей редко видят свои успехи. Об­ратная связь, которая может придать жизненности педаго­гическому образованию, представляется слишком угрожаю­щей по своим политическим последствиям.

Мой вывод сводится к тому, что мы можем видеть, как человекоцентрированный подход к образованию укореняет-

ся сначала в альтернативных школах, в свободных универси­тетах, а также в таких специализированных областях, как медицинское образование, и лишь спустя какое-то время этот подход сможет сколько-нибудь реально повлиять на наши основные учебные заведения, занятые подготовкой учителей. Жесткая структура власти, задаваемая в последнее время го­сударственными распоряжениями, приводит к усилению пре­пон на пути человекоцентрированных преобразований.

Однако педагогические колледжи не обладают монопо­лией на сопротивление этим преобразованиям. Совсем недав­но на конференции «Эффективные методы работы в город­ской школе» одна учительница старших классов, участвовав­шая в малой группе, сказала буквально следующее: «Я при­нимала участие в альтернативной сертификационной про­грамме, где нам говорили, что детей надо подавлять, не по­зволять им сближаться с нами. Вы были единственным че­ловеком, сказавшим, что к учащимся надо относиться как к людям, что не надо ждать Рождества, чтобы улыбнуться, и что нормально быть настоящей в классе». Другая учитель­ница из той же школы подошла ко мне после этого занятия и сказала, что она (первая учительница) замечательный пе­дагог, и ее внимание всегда устремлено на детей.

И, тем не менее, и вызов, и возможность ответа на него остаются. Ясно одно: шаги, которые могут быть предприняты в сфере педагогического образования с целью создания более гуманного и эффективного климата учения в наших клас­сах, не похожи на те, которые реально повлияли на меди­цинское образование. Становление фасилитатора приносит большее удовлетворение и придает больше сил, если вы мо­жете поделиться своим опытом с другими. Вы не обязаны быть одиноким в этом путешествии. Политика человекоцен­трированного учения как таковая приводит к появлению дру­зей и союзников, которые будут фасилитировать ваше собст­венное становление в качестве фасилитатора, подобно тому, как вы, в свою очередь, фасилитируете их становление.

Действительно ли мы — педагоги — хотим предпринять все эти шаги? Или же политика традиционного обучения будет по-прежнему стоять преградой на нашем пути?

Поиск по сайту: