АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Глава 8 . Распространение учения

Читайте также:
  1. I. ГЛАВА ПАРНЫХ СТРОФ
  2. II. Глава о духовной практике
  3. II. Годы учения
  4. III. Глава о необычных способностях.
  5. III. Распределение часов по темам и видам обучения
  6. III. Распределение часов по темам и видам обучения
  7. IV. Глава об Освобождении.
  8. IV. Заочная форма обучения (среднепрофессиональное образование)
  9. IV. ОЖОГИ ОТ СВЕТОВОГО ИЗЛУЧЕНИЯ
  10. XI. ГЛАВА О СТАРОСТИ
  11. XIV. ГЛАВА О ПРОСВЕТЛЕННОМ
  12. XVIII. ГЛАВА О СКВЕРНЕ

 

В середине зимы Будда вернулся в Раджагаху с обращенными Кассапами и, как пишут комментаторы, оставался там два месяца[161]. Затем он посетил дом своего отца. В Каноне об этом не сказано, но стихи старшего Калудайина из сборника «Тхеригатха» намекают на рассказ о посещении шакьев и без него непонятны[162]. Согласно комментарию на эти стихи, Калудайин (Удаин Черный) был сыном придворного Суддходаны, он родился в один день с Буддой. Калудаин с Сиддхаттхой росли вместе и были друзьями детства. Когда Суддходана услышал, что Будда проповедует в Раджагахе, он послал придворного с тысячной свитой, чтобы пригласить Будду к себе. Они пришли к нему в то время, когда он проповедовал, и, стоя неподалеку от слушателей и внимая учению, достигли архатства. Будда сразу же принял их в сангху, и вдруг они обратились в старших монахов в рясах и с чашами. Поскольку архаты безразличны к мирским вещам, они не передали Будде поручения его отца. Суддходана послал другого придворного с тысячной свитой, что кончилось тем же, и так девять раз. Тогда он попросил Калудайина пойти туда, и тот обещал привести Будду, если ему позволят оставить мир. Как и все остальные, он вступил в сангху, но откладывал передачу сообщения до начала весны, полнолуния месяца фаггуна (февраль—март). К тому времени Будда пробыл в Раджагахе уже два месяца. Тогда Калудайин, видя, что подходит сезон путешествий, обратился к Будде с приглашением — это его стихи, приведенные в «Тхеригатхе»:

«Деревья в огне, почтенный учитель,

Принеся плоды, они сбросили прошлогодние листья,

Как пылающие огни, сияют в славе,

Приятно это время года, о великий герой.»

«Джатака» сообщает, что он продолжал и произнес в общей сложности шестьдесят строф, но «Тхерагатха» приводит только девять. Особенно интересна та, в которой он напоминает Будде о семье:

«Суддходана — отец великого мудреца,

Мать Будды зовут Майей,

Она носила Бодхисатту в своем лоне

И после смерти радуется в Трех небесах.»

Будда неторопливо отправился в Капилаваттху с двадцатью тысячами архатов. Калудайин перед этим по воздуху отправился к царю, который не узнал его, и представился ему следующим образом:

«Я сын Будды, достигшего невозможного,

Ангирасы, несравненного и совершенного;

Ты — отец моего отца, о шакья,

А по учению ты, Готама, мне дед.»

Затем он стал проповедовать царю и его двору и заслужил их благоволение; так он стал «главой добивающихся расположения в семьях».

Когда прибыл Будда со спутниками, шакьи предоставили им резиденцию в парке Нигродха. Но, увидев, что гордые родичи не собирались ему поклоняться, он поднялся в воздух и совершил Парное чудо[163]. Отец, впервые поклонившийся сыну при его рождении, а второй раз — после чуда с деревом сизигия, теперь третий раз отвесил сыну земной поклон, и никто из шакьев не смог удержаться от того же.

Когда Будда спустился с неба, разразилась гроза, но дождь промочил только тех, кто хотел промокнуть. Они дивились этому, и Будда сказал: «Не только сейчас ливень пролился на собрание моих родичей, но и в далеком прошлом». И вслед за этим рассказал им о своей прошлой земной жизни, когда он был царем Вессантарой: она непосредственно предшествовала его рождению в небесах Тушита[164]. После речи люди разошлись, но ни один раджа[165]или министр не предложил ему прийти за подаянием. Поэтому на следующий день он со своими монахами отправился просить милостыню в городе от дома к дому. Разошлась весть, что царевич Сиддхаттха просит подаяние, и множество людей открыли окна, чтобы взглянуть на него. Жена Будды тоже увидела его и сказала об этом царю, который с взволнованным сердцем поспешил к нему и спросил, почему он позорит свою семью. «Таков наш обычай, о царь», — сказал Будда. «Но, Господин, несомненно, что наша родословная кшатрийская, мы ведем свой род от Махасамматы, и ни один кшатрий никогда не просил милостыню». — «Эта царская родословная — твоя, о царь, но моя родословная Будды идет от Дипанкары, Конданны (и др. вплоть до) Кассапы[166]. Эти будды и многие тысячи других будд жили подаянием». И, стоя посередь улицы, он сказал:

«Следует восстать и не лениться,

Осуществлять как должно Дхамму,

Кто осуществляет Дхамму, пребывает в блаженстве

И в этом мире, и в следующем.»

Царь тотчас укрепился на первой ступени обращения, обретя плод Входа в поток[167]. Он взял чашу Будды и провел его вместе с монахами во дворец, где их покормили. Затем все женщины во дворце, кроме матери Рахулы, пришли и поклонились ему. Будда сказал:

«Следует осуществлять как должно Дхамму,

Не следует делать зло.

Кто осуществляет Дхамму, пребывает в блаженстве

И в этом мире, и в следующем.»

Тогда Махападжапати обрела плод первой ступени, а Суддходана — второй. Вторая ступень — это ступень Однажды возвращающегося; тот, кто находится на этой ступени, возвращается только один раз, чтобы переродиться перед достижением нирваны. Мать Рахулы, когда свита попросила ее прийти к Будде, сказала: «Если у меня есть хоть какое‑нибудь достоинство, мой господин придет ко мне сам, и, когда он придет, я поклонюсь ему». Будда вручил свою чашу царю и со словами «Царевна может поклониться, как она желает, ее нельзя винить» отправился с двумя главными учениками в ее комнату и сел на предписанном месте. Она быстро подошла, сжала его лодыжки, обвила его ноги вокруг своей головы и поклонилась ему, как желала. Царь поведал о ее великой любви и сказал: «Господин, когда моя дочь услышала, что ты надел желтые одежды, она надела желтые одежды; когда она услышала, что ты ешь один раз в день, она сама стала есть один раз; когда она узнала, что ты отказался от широкой постели, она стала спать на узком ложе; узнав, что ты отказался от венков и ароматов, отказалась от них и она»[168].

Будда указал, что свою преданность она доказала также в прошлой жизни: когда она была феей по имени Чанда, царь застрелил ее мужа отравленной стрелой, надеясь завоевать ее любовь. Но она так насмехалась над богами, говоря: «Наверное, нет стражей мира, или же они ушли в другие края, или умерли — и потому не защищают моего мужа?», что Сакка спустился и оживил его[169].

На следующий день отмечали царское посвящение Нанды, единокровного брата Будды, сына Махападжапати. Судя по всему, это было его посвящение в статус наследника престола, через которое прошел и Будда, когда ему было шестнадцать. Кроме того, это совпало с женитьбой Нанды и церемонией его входа в дом. Будда пришел и дал Нанде подержать свою чашу; затем, произнеся мангалу, или формулу пожелания счастья, он поднялся, чтобы уходить, но не забрал чашу. Нанда не отважился попросить его забрать чашу, даже когда к нему обратилась невеста, и последовал за Буддой до монастыря. Тогда Будда спросил его, не собирается ли он оставить мир, и из почтения к Учителю Нанда сказал: «Да, я собираюсь оставить мир». Тогда Будда велел принять его в сангху[170].

Через семь дней мать Рахулы нарядила сына и послала его к Будде, сказав: «Взгляни, дорогой, на этого золотистого отшельника, видом подобного Брахме и сопровождаемого двадцатью тысячами отшельников. Он — твой отец. У него были четыре драгоценные вазы, но с тех пор как он оставил мир, мы их не видим. Пойди и спроси о твоем наследстве, скажи, что ты царевич, а когда взойдешь на трон, станешь владыкой мира. Тебе нужны эти сокровища, потому что сын владеет тем, что принадлежало отцу».

Он отправился к Будде, который обедал во дворце, и, охваченный любовью к нему, сказал: «Приятна твоя сень, отшельник» и многие другие подобающие слова. После еды он сказал: «Отдай мне мое наследство, отшельник» — и последовал за Буддой, который не прогонял его. Свита также не смогла вернуть царевича. Придя в парк, Будда подумал: «Богатство его отца, о котором он просит, подвержено изменению и бедам. Так дам же я ему семеричное благородное богатство, которое я получил у подножия дерева Бодхи, и сделаю его владельцем наследства, лежащего за пределами этого мира». И он велел Сарипутте принять царевича в сангху.

Вся история этого посещения Капилаваттху, строго говоря, изложена в текстах, сложившихся позже, чем Канон, однако об упомянутом выше посвящении Рахулы в сангху рассказывается в Винае, хотя и менее подробно[171]. После посвящения Рахулы Суддходана пришел к Будде и попросил о благодеянии. «Когда Господин оставил мир, немалая мука была это для меня, так же было и при уходе Нанды и особенно когда это сделал Рахула. Любовь к сыну проникает сквозь кожу, проникнув сквозь кожу, она проникает сквозь плоть, жилы, кости, костный мозг. Разреши, Господин, чтобы благородные не могли получить посвящение паббаджа без разрешения матери и отца». Это было разрешено и стало правилом Винаи. Упоминание в этом месте Нанды показывает, что его история, как и история Рахулы, была известна Винае и что составитель, вероятно, записал только ту часть предания, которая объясняла правило из его предположительного исторического источника.

На следующий день после ранней трапезы Суддходана, сидевший рядом с Буддой, сказал: «Господин, в то время когда ты практиковал аскезу, ко мне пришло божество и сказало: «Твой сын умер», но я не поверил ему и ответил: «Мой сын не умрет, не достигнув просветления». Тогда Будда рассказал ему историю о том, как в прошлой жизни Суддходана, даже когда ему показали кости и сказали, что они принадлежат его сыну, отказался поверить в его смерть. Тогда царь обрел плод Третьего пути, пути Невозвращающегося, а кто его достигает, никогда не возродится в этом мире.

Именно к этому посещению приурочено обращение двух самых известных последователей Будды: Ананды, любимого ученика, и Дэвадатты, буддийского Иуды[172].

Нам рассказывают, что при рождении Будды 80 тысяч шакьев решили, что их сыновья станут ему свитой, когда он, исполнив пророчество, станет Буддой или властелином мира. Теперь эти молодые люди вступили в сангху и пошли с Буддой, когда он направился в Раджагаху. Все же в некоей семье оставались два знатных человека, Маханама и Ануруддха, сыновья Амитоданы, ни один из них не оставил мир[173]. Маханама сказал, что одному из них необходимо уйти с Буддой. Ануруддха, которого воспитали изнеженным и у кого, как и у Будды, было три дворца для трех времен года, заявил, что для него это невозможно. Но Маханама убедил его уйти, указав на трудности домашней жизни и на бесконечность крестьянского труда. Мать Ануруддхи, которая сначала отказалась отпустить его, разрешила ему уйти, если его товарищ Бхаддия, шакийский раджа, уйдет с ним. Она подумала, что это будет невозможно, поскольку Бхаддия правит шакьями. Бхаддия обещал и, сначала предложив отсрочить уход на семь лет, постепенно сократил это время до семи дней, на протяжении которых передавал управление своим сыновьям и братьям. Затем они вдвоем отправились с четырьмя товарищами — Анандой, Бхагу, Кимбилой и Дэвадаттой — в парк, словно шли повеселиться, взяв с собой брадобрея Упали. Пройдя некоторое расстояние, они сняли свои украшения и отослали с ними обратно Упали, но он, боясь гнева шакьев, вскоре вернулся и проводил шестерых товарищей дальше. Они догнали Будду в Анупии на пути к Раджагахе — в том самом месте, где он остановился первый раз, сбежав из дому. Там они попросили, чтобы сначала в сангху приняли Упали: они хотели, чтобы бывший слуга стал старшим над ними, поскольку стремились смирить свою шакийскую гордость.

На протяжении последующего периода Уединения Бхаддия обрел три знания и, следовательно, стал архатом. Ануруддха обрел второе из этих знаний, божественное зрение, при помощи которого можно было видеть появление и исчезновение существ, а Ананда постиг плод Первого пути. Дэвадатта приобрел ту магическую силу (иддхи), которая доступна необращенным людям. Приобретение Анандой статуса личного спутника Будды и раскол Дэвадатты относятся к намного более позднему времени.

Другие подробности этой истории, приведенные в комментариях, показывают, как продолжался процесс формирования легенды. Гам так же подробно описаны и детали предшествующих жизней шести товарищей. Но не стоит искать историческую основу даже для самой ранней формы этой легенды. Судя по всему, рассказ имеет своей моделью повествование о побеге Будды. В обоих преданиях присутствует изнеженный юноша, тайный побег в Анупию и слуга, отосланный с украшениями. Бхаддия назван раджей шакьев, но нет необходимости предполагать здесь противоречие с утверждением о том, что царем был Суддходана. Он мог быть раджей в том же смысле, что и остальные знатные шакьи, и, возможно, он правил в том смысле, что разделял управление с другими аристократами. В рассказе не говорится ни о каких препятствиях для его ухода: Бхаддия лишь договаривается с собственной семьей о передаче дел. Позже он говорит о своем блаженном одиночестве в лесу, противопоставляя его прежней жизни в качестве раджи, когда он чувствовал себя несвободно, хотя и был защищен со всех сторон. Однако он не упоминает, что оставил царские обязанности. В этом рассказе, как кажется, сохранились следы представлений, что городом управляли несколько раджей или знатных людей. Но в тибетском тексте царь — это монарх, такой, какого знали в более поздние времена магадхи. Тибетское повествование сообщает, что Суддходана отрекся и предлагал трон каждому из своих братьев, но они не соглашались на его предложение. Тогда царем стал Бхадрика (то есть Бхаддия), и, когда его попросили стать монахом, сначала он отказался, поскольку в случае его отречения царем должен был стать Дэвадатта. Чтобы предотвратить это, Дэвадатту также убедили стать монахом. Эти разноречивые версии важны для исследователя, поскольку свидетельствуют, что позже были созданы предания и еще больше становится в них расхождений в процессе разработки сюжета разными школами.

Вернувшись в Раджагаху, Будда остановился в Ситаване. Именно тогда, согласно комментариям, в Саваттхи был основан известный монастырь Джетавана[174]. Об этом без упоминания даты рассказывается в Винае. Судатта, домовладелец из Саваттхи, известный из‑за своей щедрости как Анатхапиндика или Анатхапиндада, «тот, кто предоставляет милостыню незащищенным», прибыл в Раджагаху по какому‑то делу. Его сестра была женой ювелира из Раджагахи. Когда Анатхапиндика приехал в город, ювелир готовил такую большую трапезу для Будды и его монахов, что он решил: здесь либо справляют свадьбу, либо пригласили в гости царя. Узнав правду, он захотел посетить Будду и явился к нему на следующий день. Он был обращен, пригласил Будду на обед и обеспечил все продукты сам, несмотря на просьбы ювелира и царя, которые хотели сделать это. После трапезы он пригласил Будду провести Уединение в Саваттхи, и Будда согласился, сказав: «Татхагаты, домовладелец, находят усладу в пустых жилищах». Анатхапиндика ответил: «Ты приказал, Господин, ты приказал, Сугата» — и приготовил парки, места для привалов и подарки на разных отрезках пути к Саваттхи.

Поняв, чего просил Будда, он стал высматривать спокойное место неподалеку от Саваттхи, где бы мог жить Будда, и увидел парк царевича Джеты. Джета сказал ему, что парк не продается, даже если бы его покрыли десятью миллионами золотых монет. Анатхапиндика предложил купить его на этих условиях, но Джета сказал, что не заключал сделку. Министры, которым представили на рассмотрение этот вопрос, решили, что сделка состоялась, и Анатхапиндика привез возы золота, чтобы покрыть им рощу Джеты (Джетавана). Небольшой участок остался непокрытым золотом, и Джета предложил его в подарок. Когда Анатхапиндика согласился, Джета выстроил там ворота и кладовую. Комментарии добавляют и другие подробности, включая точную цену земли (пятьсот сорок миллионов) и размер парков шести предыдущих будд, которые все были расположены на этом месте.

Имя Анатхапиндики, названного «главой раздающих милостыню», встречается в перечне восьмидесяти старших учеников. Так же называли знаменитую мирянку, Висакху из Саваттхи, предание о которой уместно привести здесь[175]. Она была дочерью ювелира из Бхаддии, города в стране анг. Будда обратил ее, когда она была еще молодой. Ее отец Дхананджая был послан Бимбисарой к Пасенади, который попросил прислать к нему в царство какого‑нибудь богача. По пути в Саваттхи он остановился за семь лиг от города и, найдя это место приятным, попросил Пасенади, чтобы ему позволили там поселиться. Разрешение было дано, и, потому что он впервые поселился в этом месте вечером (саям), он назвал его Сакета. Висакха вышла замуж за Пуннаваддхану, сына Мигары, ювелира из Саваттхи. Мигара был последователем нагих отшельников, и они, узнав, что она была ученицей Будды, посоветовали ему прогнать невестку. Хотя Мигара не сделал этого, впоследствии он всячески упрекал ее. Успешно доказав безосновательность обвинений, Висакха отказалась оставаться в доме, если ей не позволят помогать буддийским монахам. Когда пришел сам Будда, Мигара обратился, и, поскольку он обрел плод Первого пути через свою невестку, он приветствовал ее как мать. Поэтому ее называют также «матерью Мигары».

Как‑то раз она отправилась послушать проповедь Будды и, войдя в монастырь, сняла свой яркий головной убор. Ее прислуга забыла забрать его, когда они уходили домой, и Ананда отложил его в сторону. Потом Висакха отказалась принять его и велела продать в пользу монахов. Он был тадим дорогим, что покупатель на него не нашелся, и тогда она пожертвовала сумму, в которую его оценили, на постройку монастыря в Саваттхи, в Пуббараме — «Восточном парке». Когда Будда поселился в Саваттхи, он проводил Уединение поочередно там и в Джетаване.

Это пример одного из позднейших преданий в комментариях. Все оно, вероятно, позже любого из упоминаний о Висакхе в Винае. В Винае интереснее всего следующий эпизод: она попросила позволить ей раздавать восемь видов постоянных даяний и сказала, что будет очень рада, если, услышав о смерти монаха из Саваттхи, поймет, что он один из тех, кому она смогла сделать добро. Будда спросил, какое благо она рассчитывает получить от этого. Она ответила: «Вот какое, Господин: когда монахи, проводившие Уединение в разных местах, придут к Господину и спросят: «Господин, умер такой‑то монах, что с ним станется в будущем?» — и Господин объяснит, что он достиг плода первой, второй или третьей ступени или что он достиг архатства[176]. Тогда приду я и спрошу: «Приходилли этот благородный когда‑нибудь в Саваттхи?» И если они скажут мне, что этот монах приходил в Саваттхи, моя цель будет достигнута: я подумаю, что, без сомнения, у этого благородного было платье для дождливой погоды, была еда, когда он приходил или уходил, или когда болел; еда была и для того, кто ходил за ним. Было лекарство, и всегда был запас каши[177]. И когда я подумаю об этом, возникнет веселость, а из веселости — радость, и в веселье сердца я вся успокоюсь, и, успокоившись, почувствую счастье, и в этом счастье сосредоточится мое сердце. Это будет упражнением для моих способностей, для моих сил и элементов просветления. Это, Господин, благо, которое я постигаю, прося Татхагату о восьми благодеяниях»[178].

Этот случай иллюстрирует особенность, которая станет понятнее, когда мы перейдем к обсуждению доктрины буддизма. Она заключается в том, что новое учение было не просто путем к спасению для тех, кто пришел к ощущению пустоты всех земных удовольствий. Оно было также руководством к жизни для тех, кто находился в мире. При этом буддизм учил мирян выполнять обязанности общественной жизни не только для накопления достоинств, но и в качестве нравственной тренировки. Приведенный выше фрагмент, даже если он не соответствует действительности, представляет собой свидетельство того, какой энтузиазм и нравственное просвещение — это исторический факт — несло мирянам учение Будды.

Предшествующие легенды относят основание трех важнейших монастырей — в Раджагахе, в Капилаваттху и в Саваттхи — к периоду в пределах двух лет после первой проповеди. Нет необходимости считать эту датировку исторической, поскольку ее нет нигде в более старых источниках. Упомянутые даты, по‑видимому, произвольно добавлены составителями преданий. Ноиспользование постоянных резиденций, вероятно, началось действительно рано, поскольку на протяжении трех‑четырех месяцев сезона дождей путешествовать было невозможно.

Создание сангхи женщин‑отшельниц привязано к трем легендам. Первая из них — посвящение Махападжапати в качестве первой монахини и (как естественная вставка) предшествующая смерть Суддходаны и посещение Буддой дома с целью разрешить спор между шакьями и колиями[179]. На пятый год после своего Просветления Будда остановился в Весали в Вознесенном зале (Кутагарасала). В это время Суддходана умер, придя к архатству «под белым зонтиком», то есть еще обладая символом царского достоинства. Будда прилетел к нему по воздуху и проповедовал отцу на его смертном ложе. Именно в это время, согласно одному из рассказов, между шакьями и их соседями колиями случилась ссора из‑за орошении при помощи реки Рохини, пролегавшей между их владениями. Будда убедил их помириться. Тогда‑то овдовевшая Махападжапати и пришла к нему в парк Нигродха и попросила, чтобы женщинам позволили оставлять мир, следуя Дхамме и Винае (Учению и Уставу) Татхагаты[180]. Будда трижды отказал ей и вернулся в Весали. Тогда Махападжапати обрезала волосы, надела желтые одежды и последовала за ним вместе с другими женщинами из шакьев. Они явились с опухшими ногами, покрытые пылью, и Ананда обнаружил их плачущими за дверями. Он встретил их и передал их просьбу Будде, который снова трижды отказал им. Тогда Ананда сказал: «Способна ли, Господин, женщина, ушедшая из дому к бездомной жизни в учении и уставе, что провозглашены Татхагатой, познать плод Входа в поток, или Единичного возвращения, или Невозвращения, или Архатства?» — «Женщина способна, Ананда». — «Если так, Господин, то Махападжапати Готами, тетя Господина, во многом послужила ему, она была нянькой для Господина и кормилицей, и давала ему молоко; и, когда его мать умерла, кормила его своей грудью. Было бы хорошо, Господин, если бы женщинам позволили уходить...» — «Если, Ананда, Махападжапати обязуется выполнять восемь Строгих правил, пусть это станет ее посвящением».

Ананда пришел к Махападжапати, изложил ей правила и сказал: «Если, Готами, ты обязуешься выполнять эти восемь Строгих правил, это станет твоим посвящением». Махападжапати ответила: «Почтенный Ананда, как девушка или юноша, любящие наряжаться, вымыв голову, принимают обеими руками венок из лотосов, или цветов жасмина, или цветов атимуттака и надевают его на голову, так и я обязуюсь выполнять эти восемь Строгих правил, которых мне не преступить во всю мою жизнь».

Восемь строгих правил (гарудхамма):

1. Даже если монахине сто лет, она должна (первой) приветствовать монаха и подниматься перед ним, пусть даже его только что посвятили.

2. Монахиня не должна проводить Уединение в месте, где нет монахов.

3. Дважды в месяц монахиня должна узнавать у сангхи монахов о периоде Упосатхи (происходящее раз в две недели собрание) и о времени, когда должен прийти монах с наставлением.

4. После Уединения монахини должны проводить церемонию окончания и в собрании монахов, и в собрании монахинь.

5. Определенные проступки должны разбираться обоими собраниями.

6. Послушница, которую учили шести правилам в течение двух лет, должна просить о посвящении у обоих собраний.

7. Монахиня не должна осуждать или ругать монаха ни под каким предлогом.

8. Начиная с этого дня, слова (то есть официальные заявления) монахинь, обращенные к монахам, запрещены, слова монахов, обращенные к монахиням, не запрещены.

Ананда вернулся, приветствовал Будду, сел рядом и рассказал ему, что Махападжапати приняла правила. Будда ответил: «Если бы женщины не приняли уход от мира к жизни в учении и уставе, религиозная система (брахмачарья) существовала бы долго, доброе учение пребывало бы на протяжении тысячи лет, но, раз женщины уходят от мира, система не будет существовать долго, и доброе учение сохранится лишь на протяжении пятисот лет. Ведь грабителям легко вломиться в дома, где много женщин и мало мужчин, и точно так же в учении и уставе, жить в которых уходят женщины, религиозная система не будет долговечной[181]... Ведь в большом водоеме делают дамбу, чтобы вода не переливалась через край, и подобно этому, Ананда, я установил для монахинь эти восемь Строгих правил, которые они не должны нарушать за всю свою жизнь».

Этот приговор целесообразности посвящения женщин в монахини, несомненно, отражает свойственные сангхе представления. Этот же подход прослеживается в истории о Первом соборе, в конце которого Ананда был вынужден просить прощение за ряд проступков. В частности, он заявил, что не считает проступком свои уговоры, целью которых было посвящение в монахини Махападжапати, воспитавшей Будду, но, тем не менее, признает свою вину из верности почтенным участникам собора.

В буддийской традиции нет истории женской сангхи. В рассказе о смерти Будды монахини не упоминаются лишь в формальном описании сообщества как состоящего из монахов, монахинь, мирян и мирянок[182]. То, что мы о них знаем, исходит непосредственно из разрозненных легенд и из набора правил для монахинь в Винае. По‑видимому, Ольденберг считает, что рассказ о Махападжапати имеет историческую основу. Тем не менее подобная легенда вполне могла быть создана специально для объяснения исторического факта образования сангхи. Наиболее подробный разбор вопроса о женской сангхе принадлежит мисс М.Е. Лулиус ван Гоор, которая полностью отвергает эту легенду[183].

Хотя основание сангхи монахинь состоялось на пятом году пастырства Будды, Ананда в изложенном выше предании предстает спутником Будды. Это не соответствует традиции, согласно которой он достиг этого положения только на двадцатом году, когда Будда поселился в Саваттхи. С другой стороны, вряд ли возможно отнести смерть Суддходаны к такому позднему времени. Причина, по которой возникла легенда, что первой монахиней была Махападжапати, очевидна; но она не могла беспрепятственно стать монахиней до смерти своего мужа. В рассказах, относящихся к еще более позднему времени, говорится, что тогда же были приняты в сангху жена Будды Бхадда Каччана и дочь Махападжапати Нанда. В «Тхеригатхе» сказано более чем о семидесяти монахинях[184]. Двадцать монахинь, упомянутых вместе с Махападжапати в списке восьмидесяти великих учеников, можно было бы с большей вероятностью считать историческими лицами, но все, что мы о них знаем, исходит из того же набора легенд, что и в комментарии к «Тхеригатхе». Кхема была женой Бимбисары и, согласно традиции, наставляла царя Пасенади[185]. Дхаммадине, «главе тех, что рассуждают об учении», приписывается целая сутта[186]. Киса Готами, «Тощая Готами», согласно одному из рассказов, была дамой, которая произнесла стихотворение во славу Будды, когда он с триумфом въезжал в Капилаваттху непосредственно перед уходом из мира. В комментариях, что она родилась и вышла замуж в Саваттхи. Ее сын умер в том возрасте, когда только начинал играть. Скорбя, она посадила его на бедро и ходила всюду, прося для него лекарства. Некий мудрый.человек подумал, что о таком лекарстве может знать только Будда, и послал ее к нему. Будда сказал: «Ты хорошо поступила, придя сюда за лекарством. Пойди в город и достань горчичное семя в доме, где никто не умирал». Она ушла, ободренная, но скоро обнаружила, что Будда, сочувствуя ей, хотел, чтобы она узнала правду. Она отправилась на кладбище, положила там свое дитя и, взяв его за руку, сказала: «Сынок, я думала, что смерть приключилась только с тобой, но это не так, она приходит ко всем». Там она оставила его и вернулась к Будде, который спросил ее, не достала ли она горчичного семени. «Это сделано, Господин, — сказала она, — поддержи меня». Будда ответил:

«К нему, чье сознание направлено на

Любовь к детям и к скоту,

Как спящее селение заливает вода,

Точно так приходит смерть и завладевает им.»

Тогда она оказалась на ступени Входа в поток и попросила о посвящении. Достигнув архатства, она стала «первой из тех, кто носит грубые одежды».

Утверждали, что во время Будды существовали небуддийские отшельницы, что нельзя опровергнуть, хотя никаких исторических свидетельств в пользу этого не существует. О таких отшельницах действительно есть рассказы в комментариях, составленных в то время, когда между буддистами и джайнами было серьезное соперничество, причем у тех и у других существовала община монахинь. Сказано, что Сарипутта обратил джайнскую девушку Патачару, которая предложила выйти замуж за того, кто победит ее в споре, если он будет мирянином, или присоединиться к его сангхе, если он будет монахом. Судя по всему, это та самая Патачара, о которой в другом месте рассказывается совсем другая история[187]. Печально известная Чинча не названа джайнкой, она была ученицей (манавика) в каком‑то отшельническом ордене. Члены враждебной буддизму секты убедили ее притвориться, что она ходила к Будде в Джетавану, и затем симулировать беременность. Ее ложь была разоблачена при помощи бога Сакки. Тогда земля разверзлась и поглотила ее, и она оказалась в самом нижнем из адов[188].

Похожая история рассказывается о Сундари, отшельнице (париббаджика). Члены ее секты также склонили ее притвориться, будто она ходила к Будде в Джетавану. Затем заговорщики подстроили ее убийство. Труп девушки был найден в Джетаване. Когда монахов Будды обвинили в убийстве и осудили, Будда сказал на это:

«В ад отправляется тот, кто говорит о небывшем,

И тот, кто, совершив, говорит, что не делал,

И в другой жизни та же судьба выпадает

В следующем мире тем, кто подло поступит.»

Тогда люди сказали, что сыны шакьев не могли сделать этого, и в течение недели слухи умолкли. Согласно комментариям, наемные убийцы напились и, ссорясь открыли истину. Царь узнал об этом через своих шпионов и вынудил заказчиков убийства провозгласить об истинном положении дел по всему городу. Тогда слава Будды возросла еще больше[189].

 


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.01 сек.)