МИФ О ВЕЧНОМ ВОЗВРАЩЕНИИ

МИРЧЕ ЭЛИАДЕ

В сущности, если представить себе подлинную перспективу жизни архаического человека (жизнь, сведенную к повторениям архетипических деяний, то есть к категориям, а не к событиям, к беспрестанному воспроизведению одних и тех же первомифов и т.д.), то хотя она и протекает во времени, человек тем не менее не ощущает его бремени, не замечает необратимости событий, иными словами, совершенно не отдает себе отчёта в том, что характеризует и определяет осознание времени. Подобно мистику или же человеку глубоко религиозному, первобытный человек всегда живёт в настоящем. (Именно в этом смысле можно сказать, что религиозный человек является человеком «примитивным»; он повторяет деяния некоего другого, и благодаря этому повторению постоянно живёт во временном настоящем). […]

Циклическая концепция исчезновения и нового появления человечества сохранилась также в исторических культурах. По широко известному утверждению Бероза, в III веке до н.э. во всём эллинском мире распространилась халдейская доктрина «Великого Года», откуда она затем была заимствована римлянами и византийцами. Согласно этому учению, мироздание вечно, но каждый «Великий Год» оно уничтожается и вновь восстанавливается (число тысячелетий, разделяющих «Великие Года», варьируется в зависимости от школы); когда семь планет соберутся под знаком Рака («Великая Зима»), случится потоп; когда эти планеты встретятся в знаке Единорога (то есть во время летнего солнцестояния «Великого Года»), Вселенную поглотит огонь. Скорей всего, это учение о периодических всеобщих катастрофах разделялось также Гераклитом (к примеру, фрагмент 26 В = 66 D). Во всяком случае, оно было известно Зенону и нашло отражение в космологии стоиков. Миф о гибели мира в огне (ecpirosis) явно был в моде между I веком до н.э. и III веком н.э. во всём римско-восточном мире; постепенно он стал составной частью философских теорий, берущих своё начало в греко-ирано-иудейском синкретизме.

[…] Желание человека архаического общества отвергнуть «историю» и продолжать бесконечную имитацию архетипов свидетельствует о его стремлении к реальному, его ужас «потеряться» в ничтожной суете мирского существования. Неважно, что формулы и образы, через которые «примитивный» человек выражает реальность, порой кажутся нам детскими и даже смешными. Поступки первобытного человека определяются глубинным смыслом: его поведение определяется верой и в абсолютную реальность, противостоящую мирскому миру «нереальностей»; в конечном счёте, мирской мир не является собственно «миром»; он есть нечто в высшей степени «нереальное», не-созданное, не-существующее: ничто.

Следовательно, мы получаем право говорить о существовании архаической онтологии, и только с учётом этой онтологии мы сможем постепенно постичь – не отвергая огульно – поведение, пусть даже самое необычное, человека из «примитивного мира»; ведь в действительности поведение это соответствует его отчаянному стремлению не потерять связь с бытием.

[…] В трёх великих религиях – иранской, иудейской и христианской – которые ограничили продолжительность Космоса тем или иным числом тысячелетий и стоят на том, что история окончательно завершится in illo tempore, сохраняются следы древней концепции о периодическом обновлении истории. Говоря другими словами, история может быть упразднена и, следовательно, обновлена немалое количество раз, прежде чем осуществится финальный эсхатон. Добавим, что в основе христианского литургического года лежит периодическое и наглядное повторение Рождества, Страстей, смерти и воскресения Иисуса – со всеми коннотациями, которые эта мистическая драма вызывает у христианина; иными словами, это личное и космическое обновление посредством реактуализации in concreto рождения, смерти и воскрешения Спасителя.

КАРЛ ПОППЕР

Поиск по сайту: