КОМПЛЕКС РАЗВЕДСВОДОК И ДОНЕСЕНИЙ,

Для любого музейщика, занимающегося экспозиционной работой в области военной истории (истории Великой Отечественной войны) является аксиомой утверждение, что проиллюстрировать подлинными документами характер и ход боевых действий практически невозможно. И это понятно, учитывая существовавший порядок делопроизводства и движения оперативных документов частей и соединений различного уровня, которые в конечном итоге откладывались в Центральном архиве Министерства обороны. Исключение, разве что, могли составлять документы воинских подразделений, оказавшихся в окружении, при условии, что последние предпринимали попытки спрятать их или уничтожить на месте боевых действий. Впрочем, находки (случайные или как результат целенаправленного поиска) документов, спрятанных в критические моменты боя, столь редки, что всегда могут считаться сенсацией (хотя очень часто остаются вне поля зрения широкой общественности).

К числу подобных находок можно отнести комплекс разведсводок и разведдонесений, найденных в Центральных Аджимушкайских каменоломнях (Керчь).[2]

В августе 2003 г. в ходе военно-поисковой экспедиции «Аджимушкай-2003» при продолжении работ по разборке завала «Политотдел»[3] на южной границе «низовки» было найдено одно из мест уничтожения документов.[4] Среди большого количества перегнившей и обугленной бумаги (в том числе, мелких фрагментов и обрывков брошюр пропагандистского содержания, журналов и газет) были найдены обрывки листов журнала, разграфленных типографским способом и содержащих сведения о частях противника, находящихся перед фронтом армии, большой альбом или папка с топографическими картами следующей номенклатуры: Генеральный штаб Красной Армии, масштаб 1:50000, квадраты – L-36-107-А (Ислам-Терек), L-36-107-Б (Аппак-Джанкой), L-36-107-В (Старый Крым), L-36-108-А (Ак-Монай), L-36-107-Б (Кият), L-36-108-В (Сейтжеут), L-36-108-Г (Феодосия), составленные в 1942 г. на основе съемки 1889, 1894, 1896 и 1909 гг. с учетом рекогносцировки 1941 г., а также несколько слипшихся, сцементированных, бесформенных комков, часть из которых оказалась страницами русско-немецкого разговорника, а один – стопкой телеграмм [Симонов, 2006, с. 451-452].

Сохранность документов оказалась крайне неудовлетворительной. Из-за длительного пребывания в условиях агрессивной среды (резкие перепады температуры и влажности, прямой контакт с известняком) бумага стала очень хрупкой, потемнела, покрылась пятнами плесени и грибка, на телеграммах бумажные полосы с текстом отклеились от основы, сами тексты побледнели и стали угасать. Разрушения, вызванные естественными факторами, усилились в результате предпринятой в 1942 г. попытки уничтожения документов, когда их обливали соляркой, поджигали и, не дожидаясь полного сгорания, засыпали слоем тырсы, чтобы приступить к уничтожению следующей партии [Симонов, 2006, с. 449]. В результате структура бумаги нарушилась, появились значительные утраты и обугленные участки. Все листы слиплись - «сцементировались», а пропитавшая отдельные листы солярка (вместе с известковой пылью) стала своеобразным клеем, прочно соединившим все листы в единый пласт.

Тем не менее, в ходе камеральной обработки найденных документальных материалов старшему научному сотруднику отдела истории Великой Отечественной войны КИКЗ О.И. Демиденко удалось разобрать блок документов и путем проведения необходимых реставрационных мероприятий сохранить значительную часть из них.

В общей сложности в найденном блоке находилось 96 фрагментов документов, из них, фрагментов: разведсводок – 82 (в том числе, 10 – написанных от руки), итоговых разведдонесений – 3, записей переговоров – 3, заданий на разведку – 2, итоговых сводок передающего пункта – 2, фрагмент «Ведомости сил на фронте 44 Армии по данным 15 февраля 1942 года», фрагмент «Формуляра 46 пехотной дивизии» и два фрагмента журналов со сведениями о стратегически важных объектах и действиях противника [Симонов, 2003(б), л. 64-78].

Практически все документы (за исключением фрагментов «Ведомости …», «Формуляра …» и журналов) представляли собой стандартные (выполненные типографским способом) бланки телефонограмм с рукописным текстом или набором узких бумажных полосок с текстом, напечатанным на телеграфном аппарате. Исходные бланки - прямоугольные листы бумаги размером, видимо, 20х15 см, при этом размеры подавляющего числа сохранившихся фрагментов не превышали 10х15 см. «Ведомость …», «Формуляр …» и листы журналов были заполнены от руки, четким разборчивым почерком, фиолетовыми чернилами. Почти на всех документах значительная часть текста была утрачена, либо (вследствие угасания) слаборазличима. На некоторых фрагментах вообще сохранились лишь отдельные слова или обрывки предложений, не передающие содержания.

Таким образом, восстановить содержание документов в полном объеме было невозможно, но то, что удалось прочитать, позволяло охарактеризовать их в целом.

Содержание практически всех прочитанных документов (за исключением записей переговоров, заданий на разведку и итоговых сводок передающего пункта) так или иначе было связано с оценкой противника: 44 документа содержали сведения о наличии, сосредоточении, движении и составе войск; 30 – характеризовали действия противника; 6 – состояние его обороны. В сохранившихся разведсводках встречалась среди прочей и информация о прибытии татар и узбеков в количестве 4000 человек и отправке их на фронт (Севастополь, Керчь),[5] о морально-психологическом составе личного состава отдельных частей и подразделений (неверии в победу Германии в войне), и упоминание о потерях немецких войск на отдельных участках Крымского фронта.

На 18 документах встречались даты – главным образом, март 1942 г. (6, 8, 9-13, 18, 23, 24 марта) – относящиеся к периоду подготовки и проведения второй наступательной операции Крымского фронта [Мощанский, Савин, 2002, с. 45-48; Симонов, 2004(а), с. 172-174], хотя, один документ относился к концу 1941 г. (30 декабря), а два – к февралю 1942-го (13 и 15 февраля).

Во многих документах упоминались части противника – 28-я легко-пехотная дивизия,[6] 18-я (рум.),[7] 32-я,[8] 46-я,[9] 50-я,[10] 72-я,[11] 134-я,[12] 170-я[13] пехотные дивизии, 22-я танковая дивизия,[14] 4-я горно-стрелковая бригада (рум.),[15] а также полки – 42-й, 49-й, 83-й (или 89-й), 97-й, 399-й (?) пехотные, 70-й и 140-й – артиллерийские, пехотный полк войск СС.

Естественно, все разведсводки и разведдонесения были «привязаны» к населенным пунктам и высотам. В общей сложности упоминался 31 населенный пункт, в том числе и города Крыма: Керчь, Феодосия, Карасубазар, Судак, Симферополь, Севастополь. Из упоминаемых населенных пунктов подавляющее большинство находилось в районе Ак-Монайских позиций, а чаще всего в текстах встречались названия: Владиславовка (22 упоминания), Кой-Асан (19), Аппак-Джанкой (10) и Ислам-Терек (10).[16] Среди нескольких упоминаемых высот (19.8, 25.3, 26.7, 28.2, 30.3, 32.5, 66.3, 69.4) особое внимание было уделено событиям в районе высот 25.3 и 26.7.[17]

В целом, анализ прочитанных документов, учитывая их датировку, частоту встречавшихся в документах названий населенных пунктов, и наименования высот, номера частей противника, однозначно позволял определить принадлежность большинства из них к документам оперативного отдела штаба 51-й армии Крымского фронта.

В то же время «Ведомость сил на фронте 44 Армии» и номенклатура карт указывали на то, что в «низовке» под завалом уничтожались и документы оперативного отдела 44-й армии. Это не противоречило результатам, полученным при исследованиях в этом же районе в 2001 г., когда на южной границе той же «низовки» были найдены в большом количестве топографические карты некоторых районов Средней Азии и Закавказья [Симонов, 2006, с. 441]. Поскольку осенью 1941 г. 44-я и 47-я армии, впоследствии вошедшие в состав Крымского фронта, дислоцировались на территории Ирана, логично было предположить, что полусожженные карты принадлежали оперативному отделу штаба 44-й армии. Конечно, такие же карты могли находиться и в штабе 47-й армии, но последняя своевременно получила приказ на отход и оставление Керченского полуострова [Абрамов, 2004, с. 189; 2006, с. 62][18] и вряд ли сотрудники оперативного отдела ее штаба могли оказаться в ситуации вынуждающей уничтожать документы в Центральных каменоломнях.

Наличие же в одном месте документов имеющих отношение сразу к двум армиям позволяло выдвинуть гипотезу, что в южной части Центральных Аджимушкайских каменоломен уничтожались документы не армейского, а фронтового уровня – оперативного управления штаба фронта.

Собственно, о фактах уничтожения в Центральных Аджимушкайских каменоломнях документов отделов и управлений штаба Крымского фронта в последние дни оборонительной операции было известно и ранее [Симонов, 2003, с. 39]. Однако в 2002 г. при разработке темы по истории разминирования Керчи старшему научному сотруднику отдела истории Великой Отечественной войны КИКЗ Л.А. Венедиктову удалось получить от непосредственного участника событий[19] информацию о находке в марте 1964 г. в так называемой Малой крепости[20] двух ящиков с документами.

В одном из ящиков, сверху, была обнаружена сложенная «планшетом» топографическая карта, на которой была заделана подпись генерала Д.Т. Козлова, датированная 6 мая 1942 г. На карте синим и красным карандашом нанесена оперативная обстановка с указанием трех армий, обозначено положение танковой бригады, приданной по-батальонно стрелковым частям; здесь перечислялись войсковые части вплоть до ВВС, упоминалась укомплектованность войск на 78%. В ящиках были обнаружены и другие карты с донесениями командиров соединений, некоторые материалы, имевшие отношение к разведотделу и службе военной контрразведки, документы по политическому и финансовому обеспечению войск [Венедиктов, 2003, с. 28].

По мнению Л.А. Венедиктова, упомянутый набор документов находился в распоряжении одного из отделов оперативного управления штаба Крымфронта, который до последнего часа функционировал в расположении Малой крепости [Венедиктов, 2003, с. 29], в то время как другие отделы и управления штаба (например, отдел боевой подготовки) весной 1942 г. дислоцировались в Аджимушкае [Щербак, 1989, с. 14].

Вопрос о том, почему отделы штаба фронта оказались разобщенными, остался без ответа. Но находка документов в Малой крепости заставила на какое-то время считать установленным фактом то, что конечным пунктом нахождения на Керченской земле оперативного управления штаба Крымского фронта была Малая крепость (или крепость Ак-Бурну вообще), где и была предпринята попытка уничтожения оперативных документов фронта. Обнаружение же комплекса документов в «низовке» под завалом «Политотдел» вновь подтвердило – значительная часть документов штаба фронта, в том числе и оперативного управления, уничтожалась в каменоломнях.

Таким образом, в самые критические дни оборонительной операции Крымского фронта разобщенными оказались не просто отделы штаба, а сотрудники одного и того же отдела (отделов), вместе с секретной документацией, за сохранность (или уничтожение) которой они отвечали. Фактически, уже 13-14 мая 1942 г. ситуация полностью вышла из-под контроля, а командование фронтом было настолько растеряно и деморализовано, что не смогло обеспечить даже эвакуацию основных документов собственного штаба. Было ли оно в состоянии организовать оборону Керчи по типу укрепленного района, как того требовала директива Ставки ВГК [Абрамов, 2006, с. 51],[21] или предпринять реальные шаги по спасению десятков тысяч людей оказавшихся в ловушке на Керченском берегу? Вопрос риторический.

События, развернувшиеся на Керченском полуострове весной 1942 г., впрочем, так же, как и любая другая масштабная трагедия, наверное, еще долго будут привлекать внимание, как специалистов, так и людей далеких от исторической науки. Каждый будет пытаться найти собственный ответ на вопросы: в чем же причина столь неудачного развития событий, кто виноват в человеческих жертвах и были ли эти жертвы оправданы? А любой подлинный документ той эпохи будет необходимым звеном в цепи рассуждений и умозаключений.

Так и интереснейший музейный комплекс найденных разведсводок – это не просто иллюстрация к рассказу о боевых действиях фронта в период одной из наступательных операций, так и не увенчавшихся успехом. Это еще одно, пусть косвенное, свидетельство страшной военной катастрофы - потери управления войсками, паники, растерянности и хаоса, и связанных с ними многочисленных жертв…

Несомненно, что с этой точки зрения найденные документы по-своему уникальны.

Литература:

Абрамов В.В. Героическая оборона Аджимушкайских каменоломен. М., 1983.

Абрамов В.В. Керченская катастрофа 1942. М., 2006.

Абрамов В.В. Оборонительная операция войск Крымского фронта в середине мая 1942 года и эвакуация их с Керченского полуострова // Керчь военная (сборник статей). Керчь, 2004.

Венедиктов Л.А. Керчь, 1942 г. Забытые страницы (к вопросу о легендах и загадках в истории Крымфронта) // Военно-исторические чтения. Крымфронт-Аджимушкай. Сборник научных статей. Керчь, 2003. Выпуск 1.

Манштейн Э. Утерянные победы. Пер. с нем. Смоленск, 1999.

Мощанский И., Савин А. Борьба за Крым. Сентябрь 1941 – июль 1942 года. Военная летопись. М., 2002.

Симонов В.В. Исследования на завале «Политотдел» // Научный сборник Керченского заповедника. Керчь, 2006. Вып. I.

Симонов В.В. Наступательные операции Крымского фронта // Керчь военная (сборник статей). Керчь, 2004(а).

Симонов В.В. Оборона Аджимушкайских каменоломен подземными гарнизонами в мае-октябре 1942 года // Керчь военная (сборник статей). Керчь, 2004(б).

Симонов В.В. Оборонительная операция Крымского фронта: бои за Керчь (14-20 мая 1942 г.) // Военно-исторические чтения. Крымфронт-Аджимушкай. Керчь, 2003(а). Выпуск 1.

Симонов В.В. Отчет о работе военно-поисковой экспедиции «Аджимушкай-2003». Керчь, 2003(б) // Архив КИКЗ. Оп. 4. Ед. хр.

Шунков В.Н. Оружие Вермахта. Минск-М., 2000.

Щербак С.М. Легендарный Аджимушкай. Путеводитель. Симферополь, 1989.