Смерть зеленой воды

В очередной раз, я стоял у окна, и покуривал свои L&M. В тот день все шло своим чередом. Я как обычно встал ближе к обеду, поскольку на работу мне нужно было лишь к трем часам. Дома было пусто и холодно, атмосфера с точностью напоминала жизнь холостяка: полное отсутствие уюта и тепла. На полу валялись окурки и банки из-под пива. Постель почти не заправлялась, и в доме царил полный хаос и беспорядок - типичная холостяцкая жизнь. Я уже четыре года не ходил на концерты, аналогично было и с моей группой. Возможно, в какой-то мере это можно было назвать депрессивным периодом в моей жизни. Я пошел на кухню заварить пуэр - чай. Есть мне в принципе не хотелось, да и по сути ничего в доме и не оказалось, даже хлеба. Я выпил две чашки чая. Просидев там может, час, я подумывал о жизни, размышлял о будущем, в общем, находился в думах. Время было полвторого и я начал собираться на работу. Не помню, сколько я возился, в половину третьего я уже вышел из дома, и поплелся на трамвайную остановку. Трамвая не было около получаса, не знаю, по какой причине, за это время я скурил еще три сигареты. Одну я уронил, но ничуть не расстроился. Если призадуматься, сигареты- это как что-то дешевое, коих большее количество, которую ты поначалу хочешь, а скурив, забываешь о ней напрочь. И если не получилось с одной, есть не меньшее количество аналогичных дешевок, дабы удовлетворить потребность в желании выкурить сигарету. Но будь то какая-либо другая вещь, которая тебе дорога, нежели дешевая одноразовая сигарета, за нее ты будешь цепляться и делать все, дабы не потерять. Возможно, это в какой-то мере и степени тоже можно назвать зависимостью, хотя, пожалуй, это все же в большей степени есть привязанность, что впоследствии может привести к той же зависимости. Это делает человека слабее и делит его на две половинки, когда один не может без другого. Ты как наркоман мечешься в поисках, и становишься зависимым.

В трамвае я увидел одну старушку. При взгляде на нее произошло что-то необъяснимо странное, что собственно привело меня в ступор. Я был в недоумении, то ли это дежавю, то ли во мне начали проявляться признаки психического расстройства, и я шизофреник. За собой я замечал маниакальный психоз, время от времени. Ну, впрочем, суть не в этом, видимо для вас это бред. Во всяком случае, мой взгляд остановился на этой старухе. В ней не было ничего необычного. Я не знаю, что меня в ней зацепило, если так можно выразиться. Она сидела в переднем салоне ближе к окну. Одета была так же как и остальные, ничем не примечающаяся старушка, вызвала во мне странное ощущение. На ней был цветной платок, комбинация черного, красного, зеленого и желтого цветов. Волосы были седыми. На ней было коричневое пальто, на котором не было последней пуговицы. Оно было старым и потертым, но это даже ее как-то украшало. Сумка отливала черным, чем-то схожа на портфель, который был не менее потертым. Глаза ярко-голубого цвета. В них отражалось столько света и энергии, сколько не было во многой молодежи. Не могу выразить, что я на тот момент чувствовал. Она вышла на несколько остановок раньше меня. Что она во мне побудила… Веру в жизнь, силы? Возможно, что-то с ней меня связывало в прошлой жизни. Я отчетливо знал, что связь через что-то сверхъестественное присутствует, и, это отнюдь не бред психически-нездорового человека. С психикой расстройств у меня явно нет. Просто частично верю в реинкарнацию, переселение душ, прошлые жизни, а может я просто ухватился за эту мысль, чтобы попытаться объяснить всю эту ситуацию, в которой не мог разобраться сам. Но нет, я верю в это, как бы то ни было.

Я приехал на работу и до конца рабочего дня не мог забыть ее. Но вскоре мне нужно было домой, и я снова сел в трамвай, и поехал. Вновь встретив ее, я как то ни странно, ничуть не подался удивлению. По приходу домой я прилег на диван, и снова взялся за сигарету. Достав из холодильника банку пива, я включил какой-то спортивный канал. Вскоре веки утяжелились, и, меня унесло в мир грез, фантазий и снов. Немного вздремнув, я проснулся от какого-то кошмарного сна. Ощущение не из приятных. Я подошел к окну, достал последнюю сигарету, с мыслью, что на утро мне нужно будет вставать и нести себя в магазин. Я стоял у окна, с удовольствием потягивая дым, и, выдыхая, словно это агония, созерцая ночной пейзаж за окном. Затем я пошел на кухню, выпил стакан теплой воды и понял, что меня снова клонит ко сну. Полусонный и еле-живой, я среди ночи блуждал по дому. Направляясь к дивану, и уже не помню, как я лег и уснул, вновь отправляясь в путешествие подсознательного.

Осознавая, что сегодня идти на работу мне не было необходимости, я провалялся еще часа два. Встал я около десяти. Последние недели я ни скемне общался, жил в полном хаосе, в своей холодной берлоге. Мне не хотелось никого видеть, ощущать, впускать кого-бы то ни было в свою тихую жизнь. Я часто уединялся, и, в полной тишине и одиночестве писал стихи и музыку, что впоследствии стало моим образом жизни. Многие боятся одиночества, тишины, однако для меня это была лучшая обстановка. Тихая спокойная музыка для фона и большего вдохновения, вода негазированная, сигареты и блокнот с карандашом и прочими принадлежностями для писания текстов, рассуждений о жизни, обо всем. Там мои мысли, чистые, искренние, безо всякой похоти и пошлости. Все что на душе, я излагал на бумагу, и успокаивался. Это был всплеск эмоций. Это то, что мне дали свыше, чему я собственно был очень рад и благодарен. Я люблю безлюдные места. Зачастую я ходил к реке, дабы найти вдохновения. Вечером я ходил в парк и писал, смотря на прохожих, на мамочек, гуляющих с колясками, коих было очень много в период от пяти до семи часов вечера. Человеком меня можно было назвать творческим, наверное... Заходя в автобус, или сидя на улице, я любил читать. Я заглатывал книги одну за другой. Моей лучшей подругой была гитара. Это было лучшим для меня, нежели всякие клубы, гулянки, тусовки. Я искренне не понимаю тех людей, которые ходят по клубам. Все насквозь фальшивые и пустые изнутри. Девушки ищут себе состоятельных мужчин, тех, кто трясет жирными карманами и набитым брюхом. Напыщенные мажорики, хотят провести бурную ночь, одеваются во всякие «Армани», ездят на Роллс-Ройс и прочих дорогих авто, дорогой парфюм. Внутри я не вижу ничего. Я вижу лишь пустую черную огромную дыру, в которую всех постепенно, но все же со временем засасывает. Они ведут беспорядочный образ жизни. В этих клубах, ресторанах нет понятия дружбы, и, это не стереотипы, это все проходилось годами, приобреталось с опытом, через печаль, разочарования, предательства. Есть и приятные моменты. Честно говоря, как бы нелепо это не звучало, я предпочел бы минимализм роскоши. Я действительно не понимаю, для чего люди так норовят жить в богатстве. Это из корня меняет внутренний стержень, отсюда вытекает деградация. Духовные деграданты! Господи, как я зол! Я в бешенстве, во гневе. Всем нужны лишь материальные блага и ценности, и никто, лишь единицы, кто заинтересован в гуманности, благотворительности, искусстве. Ведь в мире столько всего прекрасного. Живопись. Я очень люблю импрессионизм, как в музыке, так и в живописи. В принципе я в этом особо не разбираюсь, однако меня это весьма и весьма привлекает. Я читаю книгу под названием «Париж со змеями. Введение в эстетику постмодернизма». Замечательная книга. Советую и вам на досуге заняться этим делом. Морис Равель, Клод Дебюсси. Наипрекраснейшая музыка. Или, к примеру, всемирно-известный французский художник Винсент Ван Гог «Едоки картофеля», Поль Гоген, Эдгар Дега, Клод Моне, Пьер Ренуар. Это изысканно. Мне бы хотелось также творить, но я могу лишь писать, вдохновляясь великими творениями таких восхитительных персонажей, и это здорово. Иногда я задумывался над тем, будь я противоположного пола, каким бы я был. Был бы я таким, кто бегает за мужчинами ради материального положения. Нет! Я много думал по этому поводу. Нет, ни за что, ни за какие богатства, роскошь я никогда бы не позволил себе быть на чьем-либо попечительстве, каким бы голодранцем я ни был. Меня абсолютно не привлекает роскошь. Весь день я провел наедине с собой, размышляя о жизни. Я ничего не ел, только курил и думал. В этот же день я дочитал Кена Кизи «Над кукушкиным гнездом». Впечатления были весьма положительными, и, я решил посмотреть экранизацию «Пролетая над кукушкиным гнездом» по роману Кена Кизи. Книга написана под влиянием психоделических опытов в лечебнице для душевнобольных. День подходил к концу, и я слегка был утомлен. Тогда я решил выйти на улицу, и, прогуляться по свежему воздуху. Как обычно, взяв с собой карандаш и бумагу, я выдвинулся к двери. Что-то меня насторожило. Поехав на автобусе, я воткнул в уши наушники, и слушал музыку. В салоне автобуса я приметил давнишнюю знакомую, ехавшую со своей подругой. Мы мило побеседовали. К тому моменту мне нужно было выходить. Попрощавшись, я вышел и поспешно направился в одно неплохое место, где обычно я отдыхал от внешнего мира. Просидел я там около двух- двух с половиной часов. Вскоре меня потянуло ко сну, и, я поехал обратно домой.

На следующий день, отоспавшись после ночной смены, мне позвонил один мой приятель, который также на досуге занимался музыкой. В одно время мы с ним играли в одной группе. Вот неплохие были времена… Он был несколько младше меня, но в целом меня это не смущало. Дима позвал меня погулять с ними и еще некоторыми нашими знакомыми. К вечеру я собрался и направился к тому месту, где мы условились. Помимо тех людей, кого я знал, там оказались еще две девушки, которых я недавно встречал в автобусе. Одна из них моя знакомая, а вторая ее подруга. Я подошел к ним, и мы познакомились. Подругу звали Катя. Все сидели, попивали пиво и о чем-то говорили. Дима подошел к Кате, я заметил его похотливый взгляд, который он не отрывал от нее. Они немного поговорили и он вернулся. Подсев ко мне, он спросил у меня, понравилась ли мне Катя. Я ответил:

- Милая, приятная девушка.

- Я бы хотел с ней встретиться еще, однако она не дала мне номер своего телефона. Ты не мог бы попросить у нее контакты для меня?- сказал Дима.

- Конечно.

Она сидела и говорила с кем-то по телефону, как я подошел. В итоге я записал ее номер. Вскоре мы разошлись, и на обратном пути, мы шли с Димочкой, и я напомнил ему тот случай.

- Ты ведь просил ее номер, я взял. Можешь записывать, и смело звонить.

На что он возразил:

- Она не захотела оставить его мне, она дала его тебе. И я не вижу в дальнейшем смысла навязываться.

- Что ж, в таком случае, я посодействовал как мог. Мы дошли до дома, и я весь день утомленный, словно выжатый лимон, взвалился на диван и уснул.

Через несколько дней, копавшись в своем телефоне, я обнаружил номер той самой Кати. Я долго сидел, обдумывал, нажать ли кнопку вызова. В результате, я ей позвонил, но трубку никто не взял. Оставив всю эту затею со звонком, мне захотелось пообедать. Я очень проголодался. Я пошел на кухню, отварил себе картофеля, и принялся за еду. Вскоре я ушел на работу и вернулся лишь к одиннадцати часам. После работы мне стало слегка не по себе, и я прилег, как заметил один пропущенный телефонный звонок. Это была катя. Сам не знаю отчего и почему, но я боялся набрать ее снова. Минуты через три, я собрался духом и позвонил ей.

- Это Катя?-спросил я.

- Да, - ответила она. – Вы мне звонили, я была немного занята. С кем имею честь говорить?

- Это Эмир. Собственно это я вас и беспокоил, уж извините, за настойчивость. Мы познакомились недавно. Я был с Димой. Вы меня помните?

- Запамятовала. Это значит, вы брали у меня номер в тот вечер?

- Да. То был я. Меня попросил Дима. Вы ему очень понравились.

- К чему все эти почести. Давай на «ты». А что касается Димочки, он меня не впечатлил. Славный малый, однако, сердце у меня к нему не лежит.

Что-то внутри меня вздрогнуло. Я почувствовал холод по всему телу, и, следом мурашки. На тот момент я не понимал, что со мной происходит. Ведь она понравилась моему другу, и можно ли так поступать…

- Ясно. Я просто хотел узнать как твои дела.

- Дела неплохо. За сутки не сильно-то изменились, учитывая, что мы виделись буквально вчера. Устала немного, уроков было много. Готовлюсь к экзаменам. Мерзну. Сплю плохо, вот.

- Что со сном? Бессоница мучает?

- Да нет, сплю я всегда плохо.

- Что планируешь на вечер? -резко перешел я.

- Пока ничего. Там видно будет. Есть предложения?

- Я подумал сводить тебя в одно удивительное место. Я там часто бываю. Сегодня в шесть зайду за тобой, - и я сбросил.

Время было четыре часа. Я сидел на диване и курил очередную сигарету. Возле окна я заметил пыль, после чего решил прибрать дом. «Скоро всё здесь мхом порастет», - подумал про себя я. Пока я возился, прошло полтора часа, как я надел джинсы, рубашку в клетку, и свои любимые старые, поношенные и потертые синие кеды. Она жила недалеко от меня, и за полчаса я вполне успел. Ровно в восемнадцать нуль-нуль, я, как и обещано, прибыл к месту назначения. Минут через пятнадцать вышла она. На ней была широкая черная футболка, с абстракцией черепа. Я любил абстракционизм - достижение гармонизации, создание определенных цветовых сочетаний и геометрических форм, дабы вызвать у созерцателя самые разнообразные ассоциации. Часть художников перестала видеть в реальной жизни повод для вдохновения, их больше не интересовали реальные предметы, действительность. Или, к примеру, взять, сюрреализм - возможность художников в искусстве стереть грань между сном (бессознательным) и реальностью. То есть, если воссоединить, объединить сон и бредовые галлюцинации с действительностью, можно получить абсолютную реальность - сверхреальность.

В общем, сейчас не об этом, что-то я пожалуй, разошелся об искусстве. Так вот, эта футболка была ей чуть великовата, в плечах все свисало, и Катя выглядела в ней так, словно на нее надели мешок, но, тем не менее, она ей очень шла. Поначалу я подумал, что она вышла в футболке своего отца. Светло-голубые джинсы, слегка потертые в области колен. Красивый белый ремешок обтягивал ярко-выраженные бедра. Джинсы, длиной в пол, упирались в черные кеды, обтянутые белыми шнурками. Светлые тона, приятная цветовая гамма, к которым хорошо привыкает зрение, привели меня к вдохновленно-окрыленному состоянию. Более всего, меня поразили волосы, светло-коричневого цвета, которые свободно свисают во всех направлениях. С усилием ветра, они растрепались более того, однако это нисколько не испортило ее образ, в особенности, глядя в профиль. Они подчеркивают ее простое безмятежное лицо, и, создают игривый, светящийся образ ее персонажу. Они доминируют, вносят чувство загадочности или неземного, что стало моей растущей страстью. Выйдя из подъезда, она накинула на себя кожаную черную курточку, которая придала ее простому образу немного дерзости. То, что на первый взгляд, казалось бы, мимолетом, на самом деле является собранным, обдуманным и ярко-выраженным образом, сопоставляющим простоту и дерзость, которые явно противоречат друг другу. От простых кед вплоть до тщательно подобранного макияжа, также прекрасно гармонирующего с выбранной линией цветов. Весь этот подобранный образ позиционирует человека как личность. Через одежду, кто-то, возможно, пытается самовыражаться, как к примеру, молодые люди, носящие длинные волосы. Свобода действий, свобода мыслей. Эти люди не ограничивают себя в какие-то определенные рамки правил, они идут наперекор, вопреки всем недовольствам и высказываниям со стороны окружающих, касающихся по поводу их внешнего образа. Они дают свободу своим желаниям, разумеется, в пределах разумного, однако не попадают в разряд тех, кто глупо следует общепринятым стереотипам. Люди со стереотипным мышлением – ничто иное как запрограммированные роботы, с вставленным микрочипом, то есть они функционируют по определенным командам, в том направлении, в каком им дали, не имея собственного мнения. Мысленные очи затуманены, и, все мы брыкаемся в конвульсиях. Стереотипное мышление запрограммировано на то, что существует некий регламент, противоречить которому мы не имеем права, ибо вердикт уже вынесен.

Я почувствовал дрожь по всему телу, будто деревянные сердца ударяются об эту гранитную землю, я будто слышу глухой мощный звук, который я ищу в своей жизни. Моя жизнь – это вечное блуждание по северному лесу, хвойные ели. А теперь я словно в двух мирах, а она из другой реальности, воплотившая все неземное в явь. Я уходил туда, где доминировало воображение, и отдалялся от естественного времени. Катя победила все мои амбиции. Это была приятная параллель, отображающая мою уязвимость. Я искренне верю, что мое творчество будет приносить людям приятные ощущения, не станет насмешкой для других, ведь я пишу так, как движется моя рука, с чувством пространства, без цели, возможно, для кого-то это чуждо, но это не есть абстрактное мышление, что есть соединение невозможного с действительностью. Простыми словами, что-либо непонятное или же странное.

Я застыл в ступоре.

- Не угостишь даму сигареткой?

- Секунду, - опешив, ответил я и замешкался. - Куришь L&M?

- Обычно нет. Они жутко пахнут. Так, обычно, я курю «Muratti». Ну раз уж других нет… Давай эти. Просто мои закончились.

- Держи,- протянул я ей одну. – Зачем ты вообще куришь?

- Как я не люблю вопросы, подобного характера. Это то же самое, если спросить: Зачем на вывеске магазина написано «Седьмой континент». Глупо.

Я замолчал и тоже закурил. Мы стояли у подъезда, и дымили.

- Хорошо, идем. Не желаешь сходить на выставку картин? – поинтересовался я.

- На данный момент нет особого желания посещать заведения такого рода.

- Принуждать не имею прав.

Немного помолчав, я начал:

- Ты слушаешь классику? Шопен «Похоронный марш». Потрясающая вещь. Передает настроение, всю ту мощь, которую хотел нам передать композитор. Очень чувственное произведение. Или же «Маленькая ночная серенада» Моцарта. Произведение абсолютно иного характера. Ты слушаешь музыку в таком направлении жанра?

- Классикой в принципе никогда особо не увлекалась.

- Послушай. У некоторых под воспроизведение классической музыки наступает процесс катарсиса. У меня иногда такое происходит, только не от классической музыки, а от этнической ирландской, норвежской, или «Beatles».

- На досуге.

- Обязательно.

Мы пошли по дороге, через дворец школьников, и шли к тому самому месту, к которому я ее вел. Шли через роскошный парк, где сидели парочки влюбленных. Я был слегка насторожен. Она была спокойнее мертвого моря.

- Ты любишь коричневый цвет? – внезапно вопрошала она.

- У меня нет особых предпочтений в цветах. Отношусь ко всем нейтрально.

- А мне он нравится, - высказалась Катя. – Я могу часами смотреть на него, и это располагает к спокойствию, мне становится легко и хорошо. И с каждым различным оттенком, посещают интересные иллюзии, которых я и сама иногда не понимаю. У тебя не бывает подобного рода ситуаций? – изъявила Катя желание, узнать о моих внутренних демонах, сидящих во мне, уже продолжительное количество времени.

- Мхм… - и тут я вспомнил. – Однажды, примерно в это время суток, хотя нет, несколько ранее, я возвращался домой и шел по каким-то дворам. Проходя мимо них, я любовался закатом. Это было неимоверно изумительно. Я шел, и давался диву. Тут, я заметил дом, ничем неприметный зеленый, многоэтажный дом. Что в нем меня поразило, не могу ответить. Однако что-то меня с ним роднило, я понял это в то самое мгновенье, как только окинул его взглядом. Вот тогда-то меня и посетили подобного рода иллюзии. Это были как яркие вспышки, и, они снова исчезали. Я не мог поймать ни одну из них. За одну я все же успел ухватиться. Это было что-то вроде подъезда или больницы, где я сидел с приятелями (на тот момент они были для меня знакомыми), то ли на лавочке, не могу описать точно. И на окнах, внизу – были зеленые прозрачные квадратики. Либо то была больница, даже деревня, где по улице, на носилках, под накрытой простыней, уносили человека. Доктора в зеленых беретах и масках. Халаты были белыми, с зелеными воротниками, брюки были тоже зеленого цвета. А еще, как-то в далеком детстве, я видел сон, будто я был в небольшой поликлинике, и, сидел на приеме у рентген – врача. Сидел, затем лег на белую кушетку, беседуя с ними о чем – то. Потом, помню что-то связанное со скелетом – белый скелет. Череп. Приятное заведение, по месту и не скажешь, что это кабинет врача. Дело было вечером. Я вышел, уже стемнело, сгущались сумерки. Поликлиника была на углу улицы. Хотя ее и поликлиникой то назвать нельзя было. Это было что-то вроде малюсенькой стоматологии, или маленького ларька, где был всего лишь один кабинет, два врача, лиц которых я не видел, кушетка, светильник, рентген-аппарат и скелет. Причем акцентирован тот сон был, именно на этом скелете. Больше я не помню ничего из того далекого и уже почти забытого сна. Были еще какие- то воспоминания по поводу этого дома, будто я в нем жил на верхнем этаже, я был другим. В общем, много всего разного, что я сейчас не смогу передать словами, это нужно прочувствовать. Но все это объединяет одно - зеленый цвет. Странные ощущения, непонятные воспоминания. Позже, одна моя знакомая написала стихотворение про этот чертов зеленый дом. Весело, не правда ли? - попытался оживить ее я.

- Тебе не кажется это странным?

- В жизни много необъяснимого и странного, с которым мы возможно когда-нибудь и разберемся, возможно и нет. Кто знает… Но я верю, что все, что происходит, я верю, это неспроста, а значит всему есть своя разгадка. Настанет время, и, мы к этому придем, найдем ответ на те вопросы, что мучают нас до сей поры, разгадаем тайны прошлого, затаившиеся в забытых глубинах и потемках наших душ. Все мы в чем- то странные, также как и психически-нездоровые люди, однако у них это более ярко выражено. Многие меня не понимают, считая меня немного странным, я часто витаю в облаках, у меня несколько иные соображения и доводы, отличающиеся от рассуждений и интересов некоторых личностей. И я хочу понять “этих” персонажей. Я не говорю о том, что я особенный, нет. Это не так, я ни в коем случае не стараюсь себя возвышать, но тем не менее, я живу в своем мире, в абсолютно другой реальности, противоречащей во всех смыслах, действительной. Я свыкся с тем, что в душе я одинокий писатель и музыкант, обреченный на отсутствие в моей жизни каких- либо близких и родных мне людей по духу. Разумеется в обществе, я стараюсь быть веселым, разговорчивым, опрятно одетым, и ничем не отличаться от остальных, скрывать свои чувства и мысли под светящуюся улыбку, дабы никто ни о чем не догадался. И ведь никто не знает в каком мире я живу, что терзает меня изнутри. Я стараюсь не прибедняться, не жаловаться, не ныть. Потому как люди этого всего не поймут, и посчитают это абсурдом, несуразицей и бреднями сумасшедшего. Да им это по сути и не нужно, поскольку достаточно собственных проблем, и загружать их своими не вижу необходимой надобности. Я никому этого никогда не говорил. Ты первая, кому я открылся, с кем я могу быть настоящим, быть самим собой.

- Мне это очень льстит. Я рада, что со мной ты чувствуешь себя несколько по иному, нежели с остальными. Это здорово.

Я лишь улыбнулся.

- А вот и оно. Мы прибыли к месту назначения, - подшутил я.

- Что это? – вопросительно посмотрев на меня, воскликнула она.

- То самое удивительное место, куда я тебя собственно и вел. Здесь неимоверно здорово. Сюда я прихожу, когда мне взгрустнулось.

Внизу была река. Мы стояли на ступеньках, свыше. Облокачиваясь на обочину, мы созерцали всю эту природную красоту. Это было превосходно. Прямо, через реку, на той стороне, росли деревья.

- Поплыли к тем деревьям? – резко вставила Катя.

Я долго не мог понять, всерьез ли она насчет этого. Катя схватила меня за руку, и потащила вниз. Скинув с себя курточку и кеды, она бросилась в воду, и поплыла вперед. Делать было нечего. Я не мог отпустить ее туда одну, и мне пришлось плыть вслед за ней. Мы доплыли до берега, до тех самых елей. Затем, мы взобрались, потихоньку карабкаясь по деревьям, на самую верхушку ели. Это было восхитительно. С той самой верхушки мы лицезрели безлюдную природу, и город, виднеющийся вдали, начиная от церкви и ее куполов.

- Я рад, что судьба встретила меня с тобою. Я имею честь быть другом роскошной девушки, и для меня это весьма значительно. Знакомство с тобой, породило во мне новую жизнь, новое дыхание, и, подарила вдохновения. Я несказанно рад и хотелось бы выразить благодарность в твою честь.

- Это лесть. Я не вижу в этом ничего, кроме того, что бы смог ты сам. Вдохновение дарю не я, а твой удивительный талант и замечательные способности. Я не сделала ничего, за что бы ты мог благодарить меня. Но, тем не менее, мне очень и очень приятно, что встречи эти, дают нам обоим лишь положительные эмоции, - возразила она.

- Ты прекрасна. Я очарован тобой. Этот магический взгляд, каждый взмах ресниц твоих приводят меня в судорожные конвульсии. После той встречи, увидев тебя в салоне автобуса, я не смог забыть тебя. Тот вечер, туман, окутавший темной пелиной мои мысленные очи, созерцающие твою очевидную прекрасность, самозабвенно вошедшую в мою жизнь, унес меня в блуждания. Я понимаю, еще не столь доверительный срок, достойный внимания, но все же, я хочу выразить свои чувства, проснувшиеся ото сна, за столь многие годы. Не хочу вспугнуть тебя, однако держать это в себе – пугает меня, ибо отсутствие твоего персонажа, приводит меня в состояние агонии.

- Не могу на столь раннем сроке дать обнадеживающий вердикт. Дабы понять и разобраться в себе, мне понадобится время для раздумий, ибо я боюсь ошибиться.

- Разумеется, я не стану торопить события. Я буду в режиме ожидания столько, сколько потребуется, - на задержанном дыхании ответил я.

- Благодарю.

С облегчением я вздохнул, и мы пошли обратно. Но в то же время, в воздухе витали молекулы, в каждой из которых наблюдалось напряжение. Атмосфера со временем становилась все более накаляющейся, каждый из нас, после этих, чувствовал некое беспокойство. «Ей-богу, мы словно дети», - подумал было я. Затем мы двинулись в обратном направлении. Вскоре мы дошли до того самого места, откуда собственно и начали путь. Всю обратную дорогу я нес полную чушь и белиберду, лишь бы загвоздить то молчание, сопровождающее нас все это время. Таким образом, я довел Катю до ее дома. По окончании пути, она встала у подъезда, и снова протянулось молчание. Катя дотронулась до моей руки. Это нежное прикосновение вздернуло электроны головного мозга. Я забылся во времени.

- Это было чудесно. Всего доброго. До встречи, - вымолвила она.

Я снова встрепенулся, частички небольшого разряда электрического тока прошлась по всему телу. Когда я услышал «Всего доброго» я не предвидел из этого ничего хорошего, и уж было впал в отчаяние, но услыхав «До встречи», я понял, это явно положительный признак того, что мы действительно еще повидаемся. На данный период жизни мне хватало хотя бы невинных встреч и прогулок, я не рассчитывал на большее, ибо у меня, как и у всех, непосредственно, были некие комплексы. Я понимаю, это может и нелепо звучит, но я боялся, что такое создание никогда не станет встречаться со мной. В душе я был скромным и стеснительным, когда на людях я появлялся заядлым весельчаком, хоть иногда и сторонился многолюдного общества, как к примеру, это происходило со мной на данный период жизни. До дому я дошел безо всяких приключений.

Наутро я проснулся часов в одиннадцать. Как обычно, я лежал в кровати и рассуждал, думал обо всякой всячине. Я поймал себя на мысли - о чем я думаю. Зачастую я думаю о таких нелепых вещах, и это доставляет мне некое удовольствие, сидеть в одиночестве и думать. Когда я сижу (видимо с таким философским видом), люди задают мне вопрос: «О чем ты сейчас думаешь?» И я начинаю вспоминать, пытаясь словить улетучившуюся мысль, но безрезультатно. В итоге, на этот самый простой вопрос я не нахожу элементарного ответа, ибо начинаю думать о том, о чем думал две секунды назад. Но недавно я поймал себя на мысли, сидя в автобусе, я как обычно думал о чем-то своем и начал думать, а что если мне зададут этот вопрос, о чем же я думаю. Думал я на тот момент о том, как растут волосы на моей голове. У людей они растут назад, у меня же они росли направо, и уложить их в другом направлении, как бы я ни старался, я не мог. Они из-под корней росли именно в этом направлении. Если же их расчесать против роста волос, они будут лежать несколько выпукло, и ветер может их с легкостью теребить так как ему вздумается. Если же уложить их так, как они растут от природы, с усилением ветра, они будут послушно и неподвижно лежать так, как их уложили. У некой моей приятельницы они растут назад, и она укладывает их по-разному, делая различные проборы, в любом их виде. Это была та самая мысль, на которой я себя поймал. Это было таким бредом, если задуматься о том, о чем думаешь, хотя сидишь с совершенно иным, серьезным видом. Немного погодя, я решил встать и начать свой очередной типичный день. Вот снова меня затуманили мысли. Я был в каком-то накуренном состоянии, хотя никогда не употреблял никакой дури, но эти мысли…

Позже я наконец проснулся в предвкушении концерта. Вечером должен был состояться концерт «Nirvana.» Весь день провалявшись дома, я пошел в магазин за сигаретами, которые выкурил за весь день. По возвращению я зашел в интернет – проверить почту, непрочитанные сообщения, новости по поводу предстоящего концерта. Катя прислала мне соробщение: «Мой ответ: Мельница (Хелависа) – Баллада о Берене и Лютиэн». Что бы это могло значить. Решил воспользоваться замечательной штукой, называется – «Google». Набрав в поисковике, я увидел – это была песня некой российской фолк-рок группы из Москвы. Я послушал и другие их песни. Инструменты присутствовали самые различные, в большей степени присущие этнической музыке: ирландская арфа, виолончель, флейта, акустическая гитара, перкуссия, мелодика. Тексты и музыка песен основываются на народных (русских, кельтских, скандинавских, балканских), а также средневековых балладах, былинах, сказаниях. Солистка – девушка под псевдонимом Хелависа, с довольно необычным, но приятным голосом. Вдумавшись в эту песню, я вынес вердикт. Текст этой песни разъяснил мне практически все.

Был зелен плющ, и вился хмель,

Лилась листвы полночной тень,

Кружилась звездная метель

В тиши полян, в сплетении трав.

Там танцевала Лютиэн;

Ей пела тихая свирель,

Укрывшись в сумрачную тень

Безмолвно дремлющих дубрав.

Шел Берен от холодных гор,

Исполнен скорби, одинок,

Он устремлял печальный взор,

Во тьму, ища угасший день.

Его укрыл лесной чертог,

И вспыхнул золотой узор

Цветов, пронзающих поток

Волос летящих Лютиэн.

Он поспешил на этот свет,

Плывущий меж густой листвы,

Он звал, но слышался в ответ

Лишь шорох в бездне тишины.

И на соцветиях травы

Дрожал под ветром светлый след

На бликах темной синевы,

В лучах бледнеющей луны.

При свете утренней звезды

Он снова шел и снова звал;

В ответ лишь шорох темноты,

Ручьев подземных смех и плач.

Но хмель поник, и терн увял,

Безмолвно умерли цветы,

И землю медленно объял

Сухой листвы шуршащий плащ

Шел Берен через мертвый лес,

В тоске бродил среди холмов,

Его манил полет небес

И дальний отблеск зимних грез.

В случайном танце облаков

Он видел облик, что исчез,

В извивах пляшущих ветров

Он видел шелк ее волос.

Она предстала перед ним

В наряде солнечных огней,

Под небом нежно-голубым

В цветах оттаявшей земли;

Так пробуждается ручей,

Дотоле холодом томим,

Так льется чище и нежней

Мотив, что птицы принесли

Она пришла - и в тот же миг

Исчезла вновь, но он воззвал:

-Тинувиэль! - И скорбный крик

Звучал в лесах и облаках.

И светлый рок на землю пал,

И светлый рок ее настиг,

И нежный свет ее мерцал,

Дрожа у Берена в руках.

Он заглянул в ее глаза -

В них отражался путь светил,

В них билась вешняя гроза,

И в этот час, и в этот день

Несла рожденье новых сил

Ее бессмертная краса.

Свершилось то, что рок сулил

Для Берена и Лютиэн.

В глуши лесов, где гаснет взор,

В холодном царстве серых скал,

В извивах черных рудных нор

Их стерегли моря разлук.

Но миг свиданья вновь настал,

Как рок сулил, и с этих пор

На том пути, что их призвал,

Они не разнимали рук.

До концерта было еще немного времени. В дождливый вечер я молча сидел на кухне у окна, слушая прекрасные звуки тишины, пальцем рисуя узоры на стекле, и покуривая сигареты. Настроение сменилось на другой цвет, оттенки которого отражались на моем лице. Я смотрел на картину, висевшую в доме – приятные цвета, нежные тона. Я ушел в глубину мыслей, четкие линии разума высвечивались на стекле. Стены комнатушки, в которой я находился, делились со мной молчанием, откуда собственно черпал бесцветные мысли. Капли серого дождя проскользнули по моим мыслям. Как мне раскрасить мысли, расползшиеся по окну, где капал дождь. В мыслях я разбил это чертово окно, по которому стекались мои мысли, дабы вернуть краски прошлым воспоминаниям. На тот момент мне захотелось выпить чай цвета амбициозного воздуха и звучания концептуального неба, играющего с головой дьявола. Стук в дверь и безвременное падение в расколотое дно ада. Игра с мертвыми хрусталиками безумного потолка. Я погружаюсь на дно будничного мира, ограниченного мелкими житейскими интересами, поглощенного заурядными вещами, воззрение которого никогда не станет мне ясным. Прозрачный силуэт художника преобразился в конечностях зеленой искры. Я потерял пульс времени. Мраморные стены, излучая, демонстрируют пейзаж черного дерева, олицетворяющего смерть человечества, с которого опадают лепестки, каждый из которых, коснувшись земли, уничтожает одно тысячелетие. На дереве том осталось три последних траурных лепестка, исходя из этого, следует вывод, что три тысячелетия – конец всему.

Затем бежит безумный безликий человечек, на фоне теплого песка, который впоследствии едет на велосипеде. Он объезжает по бежевой ленте, цвета белого скотча, скручивающейся в колесообразную форму. Все заметает песком, уносит в пыль. Человек улетучивается, исчезая на фоне бледных тонов. Мы есть в отрезке временного пространства, что сеет из себя эволюцию, и в коей степени возрождение мира, новой эпохи. Велосипед, покатившись колесами, распрямился, преобразившись в голову (в профиль) без макушки, где виднелся огромный длинный острый нос; и глаз, зауженный кверху. Взгляд глаза обвел цельный круг, после чего закрылся, и, на макушке образовалась вода, в которой плескались киты, пускающие фонтаны. По струям фонтана вверх ползли капли воды, которые в итоге вытекли в прическу женщины. Золотистые, прямые, густые и вьющиеся на концах волосы средней длины, по которым плывут золотистые, немного другого оттенка, и бордовые осенние листья. Возникает космос. Фиолетово-темно-синяя бездна, засасывающая шедевральные творения безумия. Сияла восьмиконечная звезда, возможно, потому что восемь - число возрождения, но об этом я прочитал позже. Светила она очень ярко, затмевая все в округе, ослепляя время. Затем, ее обворожили в танце треугольники. Несметное количество треугольников, пытающихся поглотить ее. Но тщетно. Свет, излучающий сияние и поток эмоций, выходил в оборону зайца. Рука, обыкновенная простая человеческая рука, вышедшая из круга, схватила лик пожилого мужчины, отражающийся на луне, только выписавшегося из лечебницы для душевнобольных, с диагнозом шизофрения. Она потащила его за бороду, по ночной звездной бездне, проходящей сквозь метафизику; через пустыню, которую я видел сегодня во сне. Я воплощал в мыслях идеи сюрреалистического сна. Как вдруг, прозвенел телефонный звонок. На экране высветился номер моего хорошего старого друга - Женю. Я секунд десять не мог прийти в себя, вернуться в реальность. Затем я поднял трубку.

- Эл, ну чего, скоро уже подойдешь?

У меня немного охрип голос после столь долгого пребывания в раздумьях, и молчания соответственно.

- Да. Здорово Жень. Скоро буду, - ответил я.

- Ну все, мы тебя ждем-с.

Он бросил трубку, а я осмысливал, что только что произошло со мной. Дело в том, что на этом самом концерте я выступал сессионным музыкантом. На концерт «Nirvana» Женя всегда собирает музыкантов, и, переигрывает каверы. Женя уже на протяжении нескольких лет был организатором рок - концертов. Хороший музыкант, ответственный организатор, опаздывает правда частенько, но, тем не менее, концерты под его руководством проходят забавно. Да и человек позитивный. Мы с ним всегда неплохо ладили. И вот, на днях он позвал меня сыграть с ним и еще некоторыми ребятами на предстоящем концерте. Отказываться я не видел смысла, потому как давненько уже не ходил на концерты в качестве музыканта, да и в принципе; после распада группы. Я понял, что начинаю помаленьку скучать по всей этой атмосфере.

Открыв шкаф, я подумал, что надеть на сегодняшний концерт. В итоге надел синие джинсы, красные кеды, красную футболку, поверх накинув белую курточку и белую шапочку. Для полного завершения образа захватил с собой солнцезащитные очки. Взяв из дому гитару, стоявшую в углу комнаты, я вышел в подъезд. В подъезде я немного постоял и подумал, в это время достав из кармана и выкурил очередную сигарету. Я решил позвонить Кате. Она сразу же подняла трубку.

- Привет. Это снова я, - с радостью в голосе воскликнул я. – как ты поживаешь? Все-таки собираешься на концерт?

- Безусловно. А как же иначе. Очень хочу посмотреть на тебя, как на музыканта.

- Рад это слышать. К восьми будь там. Я пойду пораньше, поскольку нужно все настроить, собрать, разыграться. Думаю, ты поймешь меня, и не станешь держать на меня обиду. Я все же чувствую за собой некую вину, потому как нет возможности встретить тебя.

- Ничего страшного. Я все прекрасно понимаю, и обиды не держу.

- Славно. Ну, я пожалуй пойду уже. До скорой встречи. Увидимся.

- Жду с нетерпением.

Она положила трубку. У меня появился какой-то мандраж.

Я двинулся на условленное место. Ребята уже разгрузили аппарат. Мы один раз отрепетировали. Все выглядело довольно-таки неплохо. Во всяком случае, мне понравилось. У меня немного разболелась голова и поднялась температура. Видимо от этой дождливой и пасмурной погоды я слегка простыл, и появилась легкая слабость. Инесса – особая спутница Пионера начинала продавать билеты. Народ потихоньку стал собираться. Я после столь долгого перерыва, в период с 2008–2011 г.г., уже постепенно стал отвыкать от своеобразных слушателей нашей музыки, контингент которых составлял от 12-13 до 18 лет, не считая музыкантов и операторов, тех, что были явно старше. Зрители концерта стали казаться мне необычными; они уродовали себя всякой всячиной, отражавшейся в том, что юноши собирали себе два хвостика из своих коротких мальчишеских волос, делали себе ирокезы, выражались нецензурными выражениями, напивались до безобразия, до такой степени, что некоторых выносили на руках, потому что те тряслись и не держались на ногах. Я подозреваю, что в их крови содержался не только алкоголь. Девушки же брили себе голову, красились в различные цвета. Я не имею права осуждать их, и не хочу показаться зацикленным на общепринятых стереотипах, но это я не приветствую. Или может, потому что уже три года как мне не приходилось сталкиваться с индивидами подобного типа.

Концерт начался. Среди толпы я заметил ее. На душе появились радостные нотки, на тот момент я был счастлив. Она надела роскошное черное платье. Также на ней были черные кожаные ботфорты на каблуках. Она была великолепна, приковав мой взгляд к ней. Вечерний макияж; темные тени, ярко- красная помада. Волосы короткой длины. Она прыгала под наши песни так, словно всю жизнь ходила на такие концерты.

Мы спели пять песен, после чего сделать небольшой перекур. Мы вышли на улицу. Она курила в сторонке с подругами. Я взглянул на нее, она стояла, болтая с друзьями, и даже не соизволила соблюсти основные правила этикета, что в первую очередь есть приветствие. Катя даже не посмотрела в мою сторону. Я внимательно наблюдал за всем происходящим в тот вечер, в особенности за ней. Я подумал было, что она забыла обо мне, или же я сделал что-то не так, на что у нее была бы возможность обидеться. Однако вразумительного объяснения, как такового, я не нашел. В-общем, от безысходности, я зашел обратно внутрь здания. Почему я употребляю слово «безысходность», потому что подойти к ней я не мог, вернее перебороть то ли гордость, то ли страх; для меня это было неким барьером. Что-то останавливало меня. Может оттого, что на протяжении практически всего концерта, Катя ходила с каким-то незнакомым для меня молодым человеком. Я понимаю, не нужно спешить с выводами о том, что это именно любимый молодой человек, однако я потерял всякую надежду и впал в отчаяние. Пожалуй, я меланхолик по темпераменту и депрессивный параноик. Ко мне подошла незнакомка, спросив как у меня дела. Я сначала не понял, что она от меня хочет. Возможно, я зануда (параноик), но меня всегда мучает вопрос, чем мотивирован интерес к моей персоне, сторонних личностей, неизвестных мне, да еще и дела мои.

- А какие дела? У меня много дел, - ответил я.

- В целом, я подруга Кати, - заявила она.

- С этого и стоило начинать.

Я все же параноик, да. Как оказалось, это была подруга Кати, ее одноклассница, Саша.

- Ты надолго здесь задержишься? - поинтересовалась она.

- Еще около полутора часов, и воля матушка, иди куда хочешь, - с радостью ответил я.

- Ясно, - и она как - то странно ушла.

В итоге мы отыграли всю программу, запланированную на концерт. Все остались довольны. В принципе, мероприятие оказалось забавным. Одного я не понял, для чего она мне писала, прислав ту песню; зачем пообещала прийти, и ходит, не замечая меня, словно мы вовсе не знакомы. К чему весь этот спектакль?

После окончания концерта, ко мне подошел Женька. Я обернулся назад, это оказалась Катя. Она все же подошла ко мне. Была она в каком-то возбужденном активном настрое.

- Так и будешь прятать от меня глаза? – спросила она.

- Я? – удивленно переспросил я, словно не расслышал услышанное секунду назад, отрицая действительность.

- Конечно ты, я ведь с тобой беседую.

- Я то как раз -таки собственно и не прячусь. Это ведь ты ходишь весь концерт с полным равнодушием.

- Я ждала, когда же ты соизволишь подойти ко мне, ведь я здесь только из-за тебя. Неужели ты так и не понял моего ответа? Я вынесла вердикт по поводу твоего предложения, выразив это в балладе, повествующей о Берене и Лютиэн.

- А кто был тот молодой человек, сопровождавший тебя?

- Это мой приятель. Понимаешь, не всегда человек, который может быть интересным собеседником, может стать другом сердца.

- Я поспешил с выводами. Прости.

- Забыли. Вы отлично сыграли, мне очень и очень понравилось.

- Да мне самому-то понравилось.

- Куда пойдем теперь? – спросила Катя.

- Намечается что-то вроде Аfter patty, но это будет не просто пьянка участников после концерта, а дружеские посиделки в тесной компании. Там будут порядочные люди, сейчас поедем туда.

- Я согласна.

- Я еще не сделал тебе предложения, а ты уже ответила «согласна», - подшутил над ней я.

Она надела плащ, и мы поехали к Жене и Инессе. Я познакомил их с Инессой.

- Тебя дома не заждутся? – поинтересовался я.

- Нет, все в порядке.

- Превосходно. Тогда посиди пока с девочками, а я соберу аппаратуру.

- Угу.

Она присела возле Инессы, Вики и остальных девушек. Я же пошел к Пионеру, Вове, и мы стали собирать инструменты, установку, стойки и так далее. Я складывал железо в чехол. Часам к одиннадцати мы закончили, загрузили все в машину Жени, и повезли все на базу. Выйдя из машины, я вкусил свежий запах дождя. Легкие наполнились чистым воздухом. Я окинул взглядом округу, это было неповторимо. На дороге виднелись мокрые лужи, асфальт стал темно-серым. Я снова ушел в себя. И опять мои мысли и внутренний разговор прервали окружающие. В очередной раз это был Пионер. Он окликнул меня, дабы вытащить все из багажника и перетащить в помещение, арендуемое нами. База наша находилась в стороне трамвайного ДЕПО. Естественно на репетиции я добирался туда однозначно на трамвае. Там, недалеко от остановки, неподалеку от небольшого кафе «Dvin» находилась наша репетиционная база.

Здание было жилое в три этажа; на первом были мы. На остальных двух этажах жили пожилые люди. Мы снимали небольшое помещение, состоящее из двух малюсеньких комнатушек. Первая – это скорее даже не комната, а больше коридор, проход к основной части. Дальше за стеклянным окошком находилось наше основное место для творчества. Стены были из деревянных опилок, не сильно темного оттенка; потолок не сильно высокий. Мы постелили на пол наши ковры, повесили шторы для создания уюта. В левом углу стояли барабаны; на стене висел маленький гвоздик, на который барабанщик обычно вешал куртку; ближе к окну были размещены колонки, комбики, на стойках стояли гитары. Возле другого окна стоял деревянный стол, где мы ставили микрофоны. Там было мило. Мы оставили там все вещи и инструменты, после чего поехали обратно. Девушки уже были одеты, и через пятнадцать минут мы уже были у Жени.

- Ты хорошо себя чувствуешь? Как-то ты побледнел, - сказала Инесса.

- Да, спасибо, все в порядке. Нет причин для беспокойства.

- Как знаешь.

Катя тоже немного подустала, и замолкла. Спустя некоторое время, я предложил ей поехать домой. Она согласилась. Я вызвал такси на два адреса. На часах показывало два часа десять минут. В два часа семнадцать минут мне пришло оповещение о том, что такси прибыло, и ожидает нас у подъезда. Я помог Кате одеться, мы поблагодарили хозяев за гостеприимство, попрощались и вышли на улицу. За нами подъехал белый мерседес с номером 999. Покурив, мы сели в салон такси.

- Устала? Ты какая-то молчаливая последние два часа.

- Есть немного.

Сложилось такое впечатление, будто бы ей от усталости было тяжело воспроизводить речь. Она еле - как вымолвила те два слова. Сил не было ни у нее, ни у меня. Веки утяжелились, и меня потянуло в сон. Мы доехали до ее дома. Я вышел, и у меня возникло ощущение дежа вю. В таких случаях, я обычно обнимаю людей, с которыми у меня связано это ощущение, разумеется, если же я конечно с ними знаком. Я обнял Катю.

- Благодарю за хорошо проведенный вечер. Ты была восхитительна.

- Приятно слышать. Только вот устала неимоверно.

- Ложись, поспи. Не буду тебя задерживать. Завтра увидимся, я позвоню.

- Доброй ночи, - вымолвила она.

- Спокойной ночи.

Я подождал пока она зайдет в дверь подъезда, затем снова сел в такси, и уже держал конечный путь домой. Таксист оказался весьма разговорчив, я бы даже сказал, болтлив и навязчив, что на данный момент меня не особо радовало, потому как я хотел скорее добраться до дому, доползти до кровати, и заснуть крепким непрерываемым сном. Он все время задавал какие-то вопросы, я уж не помню какие. Я старался не слушать его, молча кивать головой, изображая вид собеседника. В итоге он от меня отстал, и занялся непосредственно своей работой. Наконец, мы доехали, я оплатил, и, поднимаясь по лестнице, прокручивал у себя в голове весь сегодняшний вечер. Отворив дверь в квартиру, я снял обувь, повесил куртку и завалился спать.

На утро погода была сомнительная, но было солнечно. Воскресное утро началось с чашечки пуэр-чая. Я долго глядел в окно. На улице играли детишки, бегая по футбольному полю. Один мальчишка бегал в красной футболке, шортах и старых потрепанных кроссовках. Он долго гонялся за мячом. Затем, я наблюдал, как шел маленький мальчик, держа за руку молодую мать. В другой руке он держал мороженое, которое впоследствии уже валялось на земле. С улицы доносился громкий плач того самого маленького мальчика. Долго он ревел, доставая тем самым свою мать. Вскоре я решил послушать музыку. Я включил ноутбук и поставил запись Sum 41- The Hell Song. Затем я послушал запись хора со сцены «Половецкие пляски» из оперы Бородина «Князь Игорь». Начиналась она со слов «Улетай на крыльях ветра». Невероятно восхитительное произведение. На тот момент меня посетило вдохновение. Я решил выйти на улицу и прогуляться. Одевшись, я бродил по улицам, обошел чуть ли не с полгорода. Шел куда глаза глядят. По дороге я заглянул в кофейню, чтобы спокойно посидеть за столиком и дать волю творческому наплыву, рвущемуся на свободу. Я достал тетрадку, где делал заметки, карандаш и принялся писать. Мои мысли отпечатывались на бумаге. Они словно нахлынувшие волны, я утопал в них. Но именно этот процесс и приводил меня в состояние спокойствия, и давал мне смысл жить дальше. Я не представляю, что бы я делал, не будь у меня под рукой листка бумаги и карандаша. Гитара не менее значительна, и также занимала - огромную роль в моей жизни. В кофейне поначалу играла джазовая музыка. Затем живая музыка. Пришел пианист и начал играть различные произведения, что в итоге мне не очень понравилось. Люди сидели за столиками и громко разговаривали, что создавало шумную обстановку, но как это ни странно, мне это ничуть не мешало. Я мог писать или читать в любой обстановке, будь то концерт, репетиция, поездка в автобусе, прогулка по парку. Мне принесли меню. Голода как такового не ощущалось, если только творческий. Я заказал чашку зеленого чая. Официант был молодой парень в очках, весьма приветливый и вежливый. Он принес мой заказ; поставил передо мною чашку зеленого чая с блюдцем; положил ложку, для размешивания; принес сахар. Я вежливо поблагодарил его, но попросил сахар убрать, ибо с детства не пью чай с сахаром, уж тем более не вижу смысла добавлять его в зеленый чай. Он ушел. Я сидел за столиком номер три. Скатерть там была полосатой. На ней присутствовали серый, белый, фиолетовый и бежевый цвета. Вокруг стояли четыре мягких стула со спинками. Посредине стола лежали салфетки, а рядом номерок моего столика (три). Я единственный сидел в полном, но гордом одиночестве, и именно это меня и вдохновляло. Я оглядел заведение, в голову пришли новые мысли, и я с радостью увяз в мыслях. Просидел я там около двух часов. Я даже не заметил, как официант успел все убрать. Периодически я выходил покурить, отдыхая на свежем воздухе. Вскоре, я потребовал счет, оплатил так называемый обед, состоявший из одного зеленого чая, и направился к выходу. Я пошел пешком, через парк. Приземлившись на одну из скамеек, я принялся читать книгу под названием «Метафизика», автором которой является Аристотель. Всего книг было четырнадцать. Я же читал пока лишь только вторую. В наушниках параллельно звучала музыка. В проигрывателе играла песня Rise Against - Saviour. Долго я сидел там, пока не стало вечереть. Потемнело в округе, читать было уже физически невозможно. Я еще немного погулял, слушая музыку. В наушниках звучало: «The birds – If You Are Going To San-Francisko», Lamb Of God – Redneck. Затем завернул в сторону дома, и поплелся черепашьим шагом, впрочем, торопиться было некуда, да и бессмысленно.

Я шел по тропинке, которая вела меня сквозь большие деревья. Проходя мимо них, мне вспомнилась сюита М.П.Мусоргского «Картинки с выставки», а именно «Катакамбы. Римская гробница» - мрачные подземелья, настроение тропической безысходности. Философские размышления о жизни, все это олицетворяло в точности мой персонаж. Резкие аккорды, приводящие человека в состояние тревоги. Затем, я вышел на светлую улицу, где светили фонари, и, мне вспомнилась картина «Старый замок» - нежная меланхолическая мелодия. Этот фортепианный цикл был создан под впечатлением от выставки изысканных работ изумительного художника В. Гартмана. На этот цикл – Морис Равель один из моих любимых композиторов – импрессионистов в музыке, сделал аранжировку «картинок» для симфонического оркестра. Придя домой, я нашел в интернете видео «Картинок с выставки», в исполнении симфонического оркестра. Это было превосходно! Пересматривая и слушая это в очередной раз, я не переставал даваться диву, насколько это было чудесно. Гений Модеста явно отличался изысканностью своих творений.

После я попил чай с печеньями и, погрузился в мир метафизики. Вскоре я пошел к Жене. Поскольку Инесса приболела, она уехала к родителям, и мы с Пионером взяли немного пива, и решили записать наши наработки.

На утро слегка похолодало; я лежал под одеялом еще полчаса; меня начало знобить. Выпив чаю, я двинулся домой к Кате. По пути купил ей букет тюльпанов. Она вышла на улицу. Я подарил ей цветы с запиской, затем сославшись на работу, уехал к родителям. Дома меня ждали беляши, пельмени.На следующий день мне позвонила Катя.

- Я польщена тем, что ты сделал. Это весьма великодушный поступок с твоей стороны, - сказала она.

- Я просто следую зову души моей. Ведь я души в тебе не чаю. Ты безумно мне нравишься. Я хочу лицезреть персонаж твой и днем и ночью; слышать голос твой, дыхание, что дарит мне вечность. Я хочу чувствовать любовь твою ко мне, и знать, что ты не покинешь меня, ибо я обрел смысл жизни своей, встретившись с тобой. Мы встретились случайно, но судьба сулит нам быть вместе.

- Красиво сказано, - восхитилась она.

- Это то, что идет от сердца моего.

- Я открываю сердце для тебя. Я не хочу, чтоб друг для друга тайной мы оставались в вечности иной. Ты в том письме писал:

‘ ’Я благодарен. Я влюблен. Ты покорила, растопив ледник в души потемках. Я дам подобных не встречал, но ты… Не довелось сказать при встрече уж прости. Я интроверт. Я молчалив и скучен, но ты дала понять – ты краше всей земли. И будучи такой, принять меня готова. Дарю тюльпаны пусть не так роскошны, как ты при свете дня небесной красоты. Прими подарок скромный – мои сны, воплощенные в реальность, в одном из которых явилась ты ко мне, провозглашая речи, довольно-таки, если так можно сказать, любовного характера. Как я успел заметить, ты довольно нежна и мила, и я позволил себе думать, что такая очаровательная особа не ответит мне грубостью. Я долго и кропотливо трудился в поте лица, дабы преподнести эту композицию, посвященную тебе. Вдохновение нахлынуло на меня в столь поздний час, в облике таинственной луны, которую я имею возможность созерцать в этот момент. Надеюсь, этот небольшой подарок укрепит наш союз в дальнейшем. Твое мнение, относительно моего творчества, а именно той частички моих заледенелых осколков сердца, посвятивших свою деятельность твоей персоне, весьма многозначительно для меня. Я мог бы написать сообщение, изложить суть дела при встрече, однако, я видимо, чертов романтик, хоть это звание и не льстит мне, и я изъявил желание написать письмо, в котором не преследую каких-либо корыстных целей. Как в старые времена, «Анна Каренина», «Евгений Онегин» - величайшие творения безумцев, в каковых персонажи обменивались рукописными письмами. Романтика тех времен гораздо более безгранична, и с тончайшей нежностью и искренностью, увы, ушла от нас. Ничто не доставило мне такого удовольствия как знакомство с леди, столь цветущего возраста. Бесспорно. ’’

- Я имела честь прослушать твое произведение искусства так сказать. Это чудесно! Я слушала ее раз пять; едва включаю запись, у меня мурашки по всему телу, и холодный пот выступает на лбу. Настолько меня поразил твой подарок.

- Благодарю. Тогда, сегодня приходи ко мне, - предложил я.

- С радостью, - заявила Екатерина.

Мы поговорили, я включил музыку «Beatles – And I Love Her». Моя жизнь – красота наивной дури, и вечность, обогащенная творением. Я вспомнил о той таинственной старухе, которую я видел раньше (описываемую в начале). Для меня было совершенно необъяснимо, что за связь близила меня с ней, и почему меня к ней тянуло, я вспоминаю о ней до сих пор. Космическая загадка времени. Узнаю ли я когда-нибудь эту нераскрывшуюся тайну…

Я вышел на улицу, не знаю почему, я свернул в сторону центра сдачи крови. Зайдя внутрь здания, я обратил внимание на декор. Сердцевидные белые стены поблекли над вечным сиянием серебра.

На стенде была вывеска, которую я прочел без особой на то внимательности. Позже я подошел в приемную и изъявил желание сдать кровь, нуждающимся в ней. Меня обследовали; никаких признаков для отказа не нашлось, и после предварительного тщательного медосмотра, я сдал кровь пол-литра своей крови, насыщенно- бордового цвета. Меня накормили, дали выпить чаю, и велели посидеть минут этак пятнадцать – двадцать. Я вышел в коридор и уселся на одну из скамеек. В углу я заметил одного мальчика, сидевшего уже на протяжении получаса, если не сорок минут. Учитывая весь этот процесс, у меня было состояние якобы раскумаренное; почувствовалась слабость. Когда я взглянул на того незнакомого для меня мальчика, перед глазами возник дорожный язык, подвешанный на дерево, а мальчик крутился, словно я глядел в калейдоскоп. Увидев, что мой взгляд устремлен в его сторону, он подсел ко мне, и спросил:

- Дяденька, у вас очень серьезный вид, но весьма необычный взгляд. С вами все в порядке?

Ему было лет одиннадцать – двенадцать.

- Вполне, только ты крутишься, - с улыбкой ответил я.

- Да вам ведь плохо! Давайте я позову кого-нибудь из персонала.

- Нет, нет, не стоит. Со мной действительно все хорошо. Я только что сдал кровь, оттого-то мне слегка и не по себе. Но это обыденное состояние донора, и вскоре оно пройдет. Спасибо за беспокойство, однако, в этом действительно нет нужды. А что ты здесь делаешь? Где твои родители? - начал расспрашивать я.

Он промолчал.

- Ты видимо не расслышал заданного мною вопроса, если же нет, то это весьма невежливо игнорировать собеседника, и не отвечать на вопрос.

- Я вас прекрасно расслышал, - несколько секунд молчания. – У меня нет родителей.

- Что же ты здесь потерял?

- Мне здесь очень нравится. Может это выглядит странно, что мальчика подросткового возраста привлекает место подобного рода деятельности. Я каждый день бываю здесь, бывает помогаю людям, которым становится плохо.

- А где ты ночуешь? Тоже здесь? – поинтересовался я.

- Любопытство вещь хорошая, но не всегда, - с иронией возгласил он. – Чем же занимаетесь вы? Что вас привело сюда? У вас кто-то болеет?

- Помилуй бог, нет! – с неким испугом возразил я. Я пришел сюда по собственной воле, сдать кровь, как я и упоминал ранее. А вот занимаюсь я музыкой.

- Как это здорово! Я восхищен вами. А вы - музыкант в каком направлении?

- Если в общем, то рок-музыка. Я гитарист.

- Так это еще лучше, - обрадовался он. – Я всегда хотел научиться играть на гитаре. Если вас не затруднит, не могли бы вы на досуге дать мне уроки игры на гитаре?

- К вашему величайшему удивлению, да, у меня есть гитара, но, тем не менее, не было возможности научиться.

- Все ясно. Ты город хорошо знаешь?

- Разумеется.

- В таком случае приходи сегодня. Адрес сейчас напишу.

- Безусловно приду.

Я написал адрес нашей репетиционной базы, и пригласил его туда. Я совсем запамятовал о предстоящей встрече с Катей. Мы с ним распрощались на время и разошлись восвояси. Я побрел в сторону дома. По приходу домой, выпил своего любимого пуэра, и позвонил Кате.

- Милая, здравствуй. Прошу меня извинить, но я сегодня не смогу прийти, увы.

- Что-то стряслось? – осведомилась она.

- Ничего страшного, так велела мне вечность.

- Дорогой, я тебя не понимаю.

- Значит так суждено.

- Что суждено? Ты себя нехорошо чувствуешь?

- Я в полном порядке. Благотворительности – путь к мерцающим звездам, череда которых создает видимость сюрреалистических снов и путешествие в другое измерение, где не найдет меня она.

- Кто? – уже повышенным тоном заявила она.

- Старость.

- Любимый, ты бредишь. Скажи мне, ты принимаешь какие-то наркотические вещества?

- Господи Иисусе! Да какого же ты обо мне мнения?!

- Прости, - с какой-то скорбью провозгласила она. – До свидания!

- До встречи, - утешил ее я.

Я взял гитару, выпил, и решил побродить по улице. До встречи с тем мальчишкой было еще часа два-три. Я пошел в парк. К несчастью я забыл свой телефон дома, а часов у меня не было. По пару прогуливался некий молодой человек. Он был одет в черное пальто, классическая шляпа и лакированные блестящие на солнце туфли. Он бродил туда-сюда, наводил круги, осматривал деревья. Тут он остановился и подошел ко мне.

- Простите, но смею вас потревожить. Поскольку мне показалось, что вы весьма приветливый и доброжелательный гражданин, и если вы не посчитаете за грубость, могу предполагать, что вы не ответите мне агрессией. Вы меня очень обяжете. Который час? – вдруг заговорил он.

Мне показалось, он нес что-то невразумительное и немыслимое, утверждая, что я могу посчитать это за грубость, хотя речь его была вполне осмыслима.

- Ну что вы, какая грубость, - ответил я. - Однако, подсказать вам время не имею возможности, ибо сложилась нелепая ситуация, что я забыл телефон, часов же с собой не имею, и никогда не имел, наручных имеется ввиду, если вы поняли. Так что прошу меня извинить.

- Вы очень любезны, благодарю.

- За что же? – вопрошал я.

- Неважно. До встречи, - и он ушел в даль.

Весьма странный человек, подумал было я, и до какой такой встречи? Впрочем, не буду забивать себе голову этим идиотом, хотя почему он идиот, оттого ли, что спросил у меня время, или, оттого, что поблагодарил меня. Очень даже вежливый молодой человек. Но все же, он будто из другого времени. Ну да ладно. Таинственный незнакомец ушел, когда я оглянулся, спустя пять секунд, его и след простыл, словно он растворился по ветру. Я снова пустился в думы.

- Созерцаете прекрасную природу? – это снова был он, словно черт из табакерки, выскочил внезапно и из неоткуда.

- Да, - с недоумением вымолвил я.

- Солнце жизни отлично от солнца вечности. Говорят: жизнь слишком прекрасна, чтобы длиться вечно, - возгласил мрачный субъект. – Я же другого мнения, ибо наше повседневное существование слишком жалко и немощно, оно словно вязкая рутина; мы повязли в этом гадком болоте, и рад, что не навеки.

Я не знал, чем обидела жизнь этого бедного таинственного незнакомца, но он произносил такие скорбные речи, относительно жизни.

- У меня возникают мысли – в такой паршивый солнечный день, было бы блаженством броситься со скалы.

- Помилуй бог, нет! – и я отстранился от него, ибо у меня появились опасения, что этот странный силуэт выкинет что-нибудь подобное. По -видимому он не любил солнце, как собственно и я, но совершать самоубийство в мои планы не входило.

- Я погребен в водяной могиле, и смерть унесет по волнам в вечность радуги, - его глаза ярко вспыхнули. – Вы понимаете о чем я? – спросил он.

- В теории, с философской точки зрения, возможно, в какой-то степени я вас и понимаю, но мне бы не хотелось, созерцать, или что еще хуже, самому участвовать в подобного рода действии, и уж тем более, чтобы вы довели эту мысль в действительность. – Вы часто думаете об этом? – спросил я.

- Я мечтаю об этом, но знаю, меня ожидает другая участь, - он взглянул на небо, и снова сказал, - Я знаю, какая участь ожидает вас, сударь, наводя ужас и страх, говорил он.

Я вторично убедился, что он явно не из нашего времени, судя по его выражениям, а может он просто безумец, сбежавший из лечебницы. Хотя тогда, откуда он взял весьма приличную одежду... А может, меня просто хотят свести с ума. Я огляделся по сторонам, вокруг не было никого. Как-то странно. Когда я снова обернулся, он исчез. Мне стало не по себе. Я вышел из парка и пошел на базу, захватив с собой еды, дабы накормить того мальца; наверняка он был голоден. Едва я пришел, он уже сидел под дверьми. Я достал ключи, открыл дверь. Мы вошли.

У него за спиной висела гитара, которая была чуть ли не в два раза больше него. В первую очередь я решил накормить его. Мальчишка ел и пил без устали, вероятно, очень уж был голоден, и я был прав.

- Проголодался? – спросил я.

- Да, спасибо вам.

Поиск по сайту: