Смерть Костылева (акт третий)

Сатин. Я, брат, молодой — занятен был! Вспомнить хорошо!.. Рубаха-парень... плясал великолепно, играл на сцене, любил смешить людей... славно!

Лука. Как же это ты свихнулся со стези своей, а?

Сатин. Какой ты любопытный, старикашка! Всё бы тебе знать... а — зачем?

Лука. Понять хочется дела-то человеческие... а на тебя гляжу — не понимаю! Эдакий ты бравый... Костянтин... неглупый... и вдруг...

Сатин. Тюрьма, дед! Я четыре года семь месяцев в тюрьме отсидел... а после тюрьмы — нет ходу!

Лука. Ого-го! За что сидел-то?

Сатин. За подлеца... убил подлеца в запальчивости и раздражении... В тюрьме я и в карты играть научился...

Лука. А убил — из-за бабы?

Сатин. Из-за родной сестры... Однако — ты отвяжись! Я не люблю, когда меня расспрашивают... И... всё это было давно... Сестра — умерла... уже девять лет... прошло... Славная, брат, была человечинка сестра у меня!..

Лука. Легко ты жизнь переносишь! А вот давеча тут... слесарь — так взвыл... а-а-яй!

Сатин. Клещ?

Лука. Он. «Работы, кричит, нету... ничего нету!»

Сатин. Привыкнет... Чем бы мне заняться?

Лука (тихо). Гляди! Идёт...

Клещ идёт — медленно, низко опустив голову.

Сатин. Эй, вдовец! Чего нюхалку повесил? Что хочешь выдумать?

Клещ. Думаю... чего делать буду? Инструмента — нет... всё — похороны съели!

Сатин. Я тебе дам совет: ничего не делай! Просто — обременяй землю!..

Клещ. Ладно... говори... Я — стыд имею пред людьми...

Сатин. Брось! Люди не стыдятся того, что тебе хуже собаки живётся... Подумай — ты не станешь работать, я — не стану... ещё сотни... тысячи, все! — понимаешь? все бросают работать! Никто ничего не хочет делать — что тогда будет?

Клещ. С голоду подохнут все...

Лука (Сатину). Тебе бы с такими речами к бегунам идти... Есть такие люди, бегуны называются...

Сатин. Я знаю... они — не дураки, дедка!

Из окна Костылёвых доносится крик Наташи: «За что? Постой... за что-о?»

Лука (беспокойно). Наташа? Она кричит? а? Ах ты...

В квартире Костылёвых — шум, возня, звон разбитой посуды и визгливый крик Костылёва: «А-а... еретица... шкурёха...»

Василиса. Стой... погоди... Я её... вот... вот...

Наташа. Бьют! Убивают...

Сатин (кричит в окно). Эй, вы там!

Лука (суетясь). Василья бы... позвать бы Васю-то... ах, господи! Братцы... ребята...

Актёр (убегая). Вот я... сейчас его...

Бубнов. Ну и часто они её бить стали...

Сатин. Идём, старик... свидетелями будем!

Лука (идёт вслед за Сатиным). Какой я свидетель! Куда уж... Василья-то бы скорее... Э-эхма!..

Наташа. Сестра... сестрица... Ва-а-а...

Бубнов. Рот заткнули... пойду взгляну...

Шум в квартире Костылёвых стихает, удаляясь, должно быть, в сени из комнаты. Слышен крик старика: «Стой!» Громко хлопает дверь, и этот звук, как топором, обрубает весь шум. На сцене — тихо. Вечерний сумрак.

Клещ (безучастно сидит на дровнях, крепко потирает руки. Потом начинает что-то бормотать, сначала — невнятно, далее:) Как же?.. Надо жить... (Громко.) Пристанище надо... ну? Нет пристанища... ничего нет! Один человек... один, весь тут... Помощи нет... (Медленно, согнувшись, уходит.)

Несколько секунд зловещей тишины. Потом — где-то в проходе рождается смутный шум, хаос звуков. Он растёт, приближается. Слышны отдельные голоса.

Василиса. Я ей — сестра! Пусти...

Костылёв. Какое ты имеешь право?

Василиса. Каторжник...

Сатин. Ваську зови!.. скорее... Зоб — бей его!

Полицейский свисток.

Татарин (выбегает. Правая рука у него на перевязи). Какой-такой закон есть — днём убивать?

Кривой Зоб (за ним Медведев). Эх, и дал я ему разочек!

Медведев. Ты — как можешь драться?

Татарин. А ты? Твоя какая обязанность?

Медведев (гонится за крючником). Стой! Отдай свисток...

Костылёв (выбегает). Абрам! Хватай... бери его! Убил...

Из-за угла выходят Квашня и Настя — они ведут под руки Наташу, растрёпанную. Сатин пятится задом, отталкивая Василису, которая, размахивая руками, пытается ударить сестру. Около неё прыгает как бесноватый Алёшка, свистит ей в уши, кричит, воет. Потом ещё несколько оборванных фигур мужчин и женщин.

Сатин (Василисе). Куда? Сова, проклятая...

Василиса. Прочь, каторжник! Жизни решусь, а — растерзаю...

Квашня (отводя Наташу). А ты, Карповна, полно... постыдись! Что зверствуешь?

Медведев (хватает Сатина). Ага... попал!

Сатин. Зоб! Лупи их!.. Васька... Васька!

Все сталкиваются в кучу около прохода, у красной стены. Наташу уводят направо и там усаживают на куче дерева.

Пепел (выскочив из проулка, он молча сильными движениями расталкивает всех). Где — Наталья? Ты...

Костылёв (скрываясь за углом). Абрам! Хватай Ваську... братцы — помогите Ваську взять! Вора... грабителя...

Пепел. А ты... блудня старая! (Сильно размахнувшись, бьёт старика.)

Костылёв падает так, что из-за угла видна только верхняя половина его тела. Пепел бросается к Наташе.

Василиса. Бейте Ваську! Голубчики... бейте вора!

Медведев (кричит Сатину). Не можешь... тут — дело семейное! Они — родные... а ты кто?

Пепел. Как... чем она тебя? Ножом?

Квашня. Гляди-ко, звери какие! Кипятком ноги девке сварили...

Настя. Самовар опрокинули...

Татарин. Может — нечаянно... надо — верно знать... нельзя зря говорить...

Наташа (почти в обмороке). Василий... возьми меня... схорони меня...

Василиса. Батюшки! Глядите‑ка... смотрите‑ка... помер! Убили...

Все толпятся у прохода, около Костылёва. Из толпы выходит Бубнов, идёт к Василию.

Бубнов (негромко). Васька! Старик-то... того... готов!

Пепел (смотрит на него, как бы не понимая). Иди-зови... в больницу надо... ну, я рассчитаюсь с ними!

Бубнов. Я говорю — старика-то кто-то уложил...

Шум на сцене гаснет, как огонь костра, заливаемый водою. Раздаются отдельные возгласы вполголоса «Неужто?», «Вот те раз!», «Ну-у?», «Уйдём‑ка, брат!», «Ах, чёрт!», «Теперь — держись!», «Айда прочь, покуда полиции нет!» Толпа становится меньше. Уходят Бубнов, Татарин. Настя и Квашня бросаются к трупу Костылёва.

«СТАРУХА ИЗЕРГИЛЬ»

Поиск по сайту: