Глава 24. Схватив купюру, Дима испарился, я осмотрелась и обозлилась на Гарика

Схватив купюру, Дима испарился, я осмотрелась и обозлилась на Гарика. Неужели он не мог найти более приличное место для «хранения» Арины Виоловой? Конечно, идея спрятать меня от всех в недрах инфекционной больницы, куда не пустят посторонних, замечательная. Устраивая аферу, Гарик сказал:

- Полежишь пару деньков, почитаешь книжки. Заодно отдохнешь, а я пока подключу все свои возможности и непременно узнаю много интересного. Главное, сиди тихо. У того, кто задумал это дело, должна быть твердая уверенность: мадам Тараканова подхватила корь, опасную, между прочим, для взрослого человека заразу.

У Реброва, наверное, большие связи, он сумел организовать необходимое мероприятие за одну ночь, снял с меня все хлопоты. Теперь надо только ждать. Первый раз в жизни я столкнулась с человеком, который сказал мне:

- Вилка, спокойно, проблему я решу сам, выбрось ее из головы.

Обычно подобные слова произношу я, приученная с раннего детства рассчитывать лишь на собственные силы.

Глаза медленно осматривали палату. Ну и ну! На полу порванный линолеум, стены забрызганы подозрительными темно-коричневыми пятнами, окна посерели от грязи, похоже, последний раз их мыли еще до начала Второй мировой войны. В палате стоят две кровати, на одной навалены тюки с бельем для стирки, вторая предназначена для меня. Матрас жуткий, подушка омерзительная! И пахнет тошнотворно!

Стараясь не касаться мебели, я подошла к окну, обнаружила, что на нем нет шпингалета, и распахнула раму. Да уж! Первый этаж, а решетка отсутствует. Через пару метров от того места, где я нахожусь, шумит проспект. Ну ничего себе инфекционная больница! Сюда может пролезть любой! Подойди, открой окно, и пожалуйста - палата и в ней человек, начиненный бациллами. А вдруг у него экзотическая болезнь, какая-нибудь лихорадка Эбола? Тогда как?

Гарик, между прочим, обещал мне другие условия.

- Двухкомнатная палата с санузлом, - говорил он. - Не отель «Шератон», но вполне прилично, еду будут возить из ресторана, телевизор и дивидишник в наличии, книг тебе принесут, а вот телефоном не пользуйся, отключи аппарат, мне не звони, и я не смогу с тобой соединиться. Полнейшая секретность! Лежи. Спи. Ешь. Отдыхай. А я во всем разберусь. Палата будет заперта снаружи. И, извини, окон нет. У них строго - инфекционная больница, никого, кроме врача, не впустят.

А тут первый этаж… Минуточку! Врач, оформлявшая мои документы, сказала:

- Дима, вези ее в четвертую палату на втором этаже. - И еще добавила: - Смотри не перепутай!

А полупьяный Дима оставил меня на первом. Двухкомнатная палата люкс сейчас пуста! Я хотела выйти в коридор, найти приемный покой и попросить доктора исправить ошибку. Но притормозила на пути к двери. Конечно, идея Гарика выключить меня из расследования на первый взгляд кажется замечательной. С запертой на замок писательницей не случится ничего плохого, разве что ей поставят клизму в прямом смысле этого слова. Но почему я безоговорочно поверила Реброву? Отчего решила, что он хочет помочь мне? Мы встретились второй раз в жизни, никогда не были близкими людьми. По какой причине Игорь Александрович надумал взять шефство надо мной? Хочет переманить в свое издательство? Но он сам очень верно сказал:

- Ты не Достоевский, всего лишь один из авторов средней руки.

Почему столько хлопот и потраченных денег? Мне стало жарко. Вилка, ты дура! Гарик просто запудрил тебе мозги, убаюкал сладкими речами, а на самом деле он активный участник происходящего и теперь натурально посадил тебя под замок. Лена Напалкова, наверное, была права: издатель очень хитер. Еще он определенно умеет гипнотизировать собеседника, иначе почему я пошла за ним, как собака за хозяином? Просто бред, от которого сейчас, слава богу, я очнулась. Но зачем Реброву нужна я, Виолова?

Я потрясла головой. Так, на все вопросы следует отвечать по мере их поступления, не надо хвататься сразу за решение всех проблем, выстроим их по ранжиру и начнем.

Гарик решил изолировать слишком активную Вилку от окружающей действительности. Зачем? Чтобы провернуть некие дела, осуществить которые она мешала. Следовательно, издатель на стороне моих врагов. Ну ладно, я поступила по-идиотски, выложив массу с трудом добытых сведений постороннему человеку, прикинувшемуся другом, еще глупее было рассказывать ему о своем страхе. На данном этапе Ребров потирает ладошки, зная, что писательница, дрожа от ужаса, сидит в клинике и он может дальше вести свою игру.

Я раскрыла сумку, вытащила из нее парик, в котором ходила в «Панду», и нахлобучила его на голову. Что ж, все пока складывается не в мою пользу, но я не стану сидеть тут сложа руки. В богом забытой больнице еще те порядки, обо мне никто не побеспокоится, а даже если и спохватятся, то пьяный Дима не сможет вспомнить, куда засунул больную корью женщину. Да и кто станет меня искать! Гарик? Он спокоен: госпожа Тараканова под присмотром. Алик Мальков? Но его, как справедливо полагает Ребров, дальше справочного окошка не пустят, скажут: «Да, есть такая, ждите, пока выздоровеет».

Я поправила парик, вылезла в окно, притворила раму и побежала в сторону метро. Ближе к вечеру я вернусь так же через окно и пойду искать кого-нибудь из медиков. Вот тогда я и заявлю: «Что за безобразие? Мне обещана палата люкс, а я весь день сижу в отвратительных условиях!»

Домчавшись до подземки, я зарулила в шумное кафе, зашла в туалет и со вкусом накрасила лицо, превратившись в Ирину, креативного менеджера агентства «Панда». Чашечка плохого кофе и слишком мягкая ватрушка из безвкусного теста перебили голод. Очень довольная собой, я вынула телефон с новой «симкой», отрыла в сумке визитку Фатимы и набрала номер актрисы.

- Привет, - послышался веселый голос, - сейчас не могу ответить на ваш звонок, я занята на съемках. Пожалуйста, подождите некоторое время или звоните мне на мобильный…

Я немедленно воспользовалась предложением Фатимы и на этот раз услышала совсем не веселое:

- Алло…

- Фатима?

- Ну, - недовольно протянула актриса. - Кто в такую рань не спит?

- Ирина из агентства «Панда».

- Кто? - зевнула Фатима.

- Мы с тобой вместе ходили в туалет, - путано представилась я, - ты плакала, а…

- Здорово, - уже другими тоном сказала актриса. - Есть работа? Это хорошо, а то я в простое.

- У тебя на сегодня какие планы?

- Сказала же, съемок нет.

- Давай встретимся. Через час.

- Ой, не успею, - заныла Фатима, - голова не мыта. Пока волосы в порядок приведу, пока макияж сделаю… Нет, раньше двух часов никак.

- А если их в хвостик стянуть и без косметики? - насела я на актрису.

Фатима возмутилась:

- Ты чего! Это невозможно!

- Давай я к тебе домой приеду, - дожимала я Фатиму, - очень надо пораньше увидеться.

- Ну, - протянула девица, - хорошо. А что случилось?

- Объясню при встрече, говори адрес.

Фатима покорно продиктовала свои координаты и попросила:

- Прихвати банку растворимого кофе, а то у меня закончился.

- Непременно, - ответила я и бодро потопала в подземку.

В вагоне оказалось почти пусто, даже нашлось свободное местечко на диванчике. Я села около маленькой девочки и посмотрела по сторонам. Интересно, что читают люди? Ага, две Бустиновы в бумажных обложках, один роскошно изданный Макунин, три глянцевых журнала, справочник автолюбителя, учебник английского языка и целых десять «желтух» с шапкой через первую полосу: «Знаменитый актер съел свою кошку». Животрепещущая тема. Люди в подземке активно интересуются печатным словом, но, увы, ни одной Виоловой ни у кого рядом нет. Может, я села в неудачный вагон? Вдруг в соседнем толпится сто человек и у каждого новые и старые детективы Арины?

- Нюсечка, - дребезжащим голосом окликнула сидевшую около меня девочку пожилая дама, - как зовут твою воспитательницу?

- Малика Магометовна, - тоненько пропищала внучка, - но она болеет.

- А кто же вами занимается? - забеспокоилась старуха.

- Вчера приходила Гюльнара Аназиевна, - ответила девочка, - но она после обеда домой ушла, у нее давление.

- Просто безобразие, - покачала головой бабка. - Вы что ж, сегодня одни в группе сидеть будете?

Девочка снисходительно посмотрела на пенсионерку.

- Нет. Детей нельзя без присмотра оставлять, они безобразничают. Когда Гюльнара Аназиевна ушла, Сережка Петров мне в волосы жвачку залепил.

- Гадкий мальчик!

- Ага, - согласилась девочка, - но я ему отомстила.

- Нюсечка, - с укоризной сказала бабка, - хорошие девочки не дерутся. Надо было сказать Сереже: «Некрасиво пачкать косички. Больше так не поступай».

Нюсечка уставилась на бабушку, на ее личике на мгновение мелькнула усмешка.

- Бабуля, я никогда не дерусь.

- Молодец.

- Отомстить можно по-разному, - серьезно, словно умудренная опытом матрона, заявила Нюсечка. - Если Сережке кулаком в зубы вметелить, то меня накажут. Малика Магометовна или Гюльнара Аназиевна в угол поставят. Правда, они заболели, сегодня новая воспитательница придет.

- И как ее зовут? - сонно поинтересовалась старуха и уронила голову на грудь.

Вероятно, пенсионерку сморила духота и мерное покачивание вагона. Нюся не заметила, что бабушка выпала из реальности.

- Как ее зовут? - с легким беспокойством повторила она. - Нам говорили, а я забыла. Не Малика Магометовна и не Гюльнара Аназиевна… Какое-то не наше, не русское у нее имя, у новенькой… э… э…

Бабушка начала тихо похрапывать.

- А, вспомнила! Анна Ивановна! - закричала Нюся. - Бабуля!

Старуха вздрогнула и, не открывая глаз, на автопилоте выдала привычную реакцию:

- Веди себя хорошо. Драться некрасиво.

- Я Сережку не трогала! - возмутилась девочка. - Просто отомстила, вот!

Бабка вновь ушла из действительности. Мне стало любопытно, и я тихонечко поинтересовалась:

- И как же ты, Нюсенька, разобралась с обидчиком?

Девочка подняла голову и хитро улыбнулась.

- Я, тетенька, ему в суп исподтишка плюнула. Очень хороший способ. Если вам кто гадость сделал, надо ему в еду плюнуть. Здорово помогает! Смотришь, как он ест, и так весело.

- Нюся, - вскочила бабушка, - пошли скорей, наша остановка…

Девочка медленно сползла с диванчика и направилась к двери. В тот момент, когда створки разъехались, здоровенный дядька, мирно сидевший у выхода, резко встал и, толкнув Нюсю, попытался выйти из вагона. В ту же секунду девочка вытащила из волос шпильку и лихо ткнула ею в ногу нахала. Нюся была мала ростом, поэтому укол пришелся чуть повыше колена.

Дядька заорал благим матом.

Бабушка быстро зажала уши девочке и запричитала:

- Ужасно! При ребенке! Не слушай, Нюсенька! Пошли скорей отсюда! Одни хамы кругом!

Нюсенька, сделав личико обиженного ангелочка, потрусила за старухой, двери закрылись, состав помчался в тоннель, на секунду в окне промелькнули бабушка и девочка. Я закрыла глаза. Хорошо ли мы знаем своих близких? Подчас в душе тех, кого мы видим каждый день, прячутся демоны. Пожилая женщина явно считает Нюсю забавной крошкой, нежным колокольчиком. Только, думается, малышка больше походит на крапиву - насколько я знаю, та тоже имеет приятные белые цветочки, но к ним прилагаются жгучие листочки.

Фатима открыла дверь и с легким укором сказала:

- Быстро ты прилетела, я убрать в комнате не успела.

- Ерунда, - заулыбалась я, - можно и на кухне посидеть.

- Кофе принесла? - деловито осведомилась хозяйка.

Я показала пакет.

- Вот. А еще прихватила булочки с маком.

Фатима скривилась.

- Я не ем их.

- Не любишь плюшки? - улыбнулась я.

- Обожаю, - грустно ответила она, - но полнею от одного взгляда на выпечку, приходится отказываться.

Я посмотрела на хрупкую, если не сказать тощую, Фатиму и промолчала. Актриса тем временем вошла в кухню, находящуюся рядом с входной дверью. Я последовала за ней и поняла: хозяйка не слишком утруждает себя уборкой. Подоконник заставлен пустыми пластиковыми бутылками и порожними пакетами из-под сока. В раковине громоздится грязная посуда, на двухкомфорочной плите стоят сковородки с засохшими остатками яичницы. Наверное, она уже который день подряд просто не моет кухонную утварь. Не лучше выглядел и небольшой стол: на нем валялись стопка глянцевых журналов, несколько смятых номеров «желтухи», колготки, расческа, обкусанный батон белого хлеба, полусгрызенное яблоко и увядший пучок укропа.

Абсолютно не смущаясь, Фатима сгребла «натюрморт» к стене, включила чайник, распахнула шкафчик и с отчаяньем произнесла:

- Чашек нет! Закончилась чистая посуда.

- Можно вымыть парочку, - предложила я.

- Как? - задала идиотский вопрос актриса.

- Водой. Открыть кран, взять губку и вперед.

- Не могу, - серьезно ответила Фатима, - испорчу руки. Лак с ногтей слезет, царапины появятся. На съемку позовут, а маникюр не в порядке.

Я уставилась на актрису.

- Когда весь сервиз испачкается, ты выбрасываешь его и покупаешь новый?

Фатима захихикала.

- Нет. Вера Ивановна приходит и моет. Но она три дня уже ко мне не заглядывает, у нее внучка заболела.

Я молча приблизилась к раковине, вымыла две чашки, пару блюдец, ложки и спросила:

- Где полотенце?

- В ванной, на крючке.

- Кухонное!

Фатима растерянно огляделась.

- Тут висело и пропало. А зачем оно тебе?

- Посуду вытереть.

- Так сойдет, - махнула рукой актриса. - Ну, садись и рассказывай, что за роль… А главное, какой гонорар. У меня с деньгами беда, поэтому я соглашусь на все.

Я втиснулась на узкий диванчик, вернее, на ящик, обитый искусственной кожей. Странный, однако, человек эта Фатима! Якобы нуждается, но посуду сама не моет, нанимает домработницу. Вслух, естественно, я произнесла совсем иное:

- Фатима, вспомни, пожалуйста, все, что знаешь про Лену Напалкову. Меня интересуют ее родственники, друзья.

- Да с Ленкой никто из-за ее жадности, кроме Полины, общаться не хотел, - сказала она и тут же спохватилась: - А при чем тут Напалкова?

- Ее убили.

Фатима отшатнулась.

- Как?

- Застрелили.

- Кто?

- Вот это я сейчас и выясняю.

- Ты? - растерянно залепетала Фатима. - Ваще не понимаю.

- Сядь, пожалуйста, - попросила я.

Хозяйка покорно плюхнулась на табуретку.

- Не хочется тебя разочаровывать, - продолжала я, - но я не имею никакого отношения ни к рекламе, ни к кино.

- Чего тогда в «Панде» делаешь? - разинула рот Фатима.

- Работаю частным детективом и в агентство устроилась, чтобы раскрыть преступление.

Глаза Фатимы выползли из орбит.

- Вау! - ахнула она. - Во прикол!

- У любого человека есть друзья, - не обращая внимания на ее удивление, продолжала я, - но у Лены Напалковой, похоже, не было близких людей. Во всяком случае, пока я не обнаружила никого, кто сумел бы рассказать о ее личной жизни. Собрала лишь поверхностные сведения: актриса вроде талантливая, но неудачливая. Напалкова прозябала в театре «Занавес» на вторых ролях. Примой там была Галя Потапова.

- Почему «была»? - вздрогнула Фатима.

- Потапова погибла.

Актриса взвизгнула и схватила телефон. Не успела я моргнуть, как хозяйка набрала номер и закричала в трубку:

- Полька! Напалкову убили! Да! И Потапову! У меня милиция сидит! Нет! Иди скорей!

Бросив трубку в кучу мусора на столе, Фатима сцапала с подоконника пачку дорогих сигарет, вытащила одну и сказала:

- Они нехорошее задумали. С Ленкой я не общалась. Ну нет слов, чтобы ее скупость описать. До смешного доходило: Напалкова сахар с собой забирала.

- Сахар? - не поняла я.

Фатима быстро закивала.

- Ну да. Знаешь, в ресторане к кофе дают. Положат на блюдечко три-четыре пакетика. Люди, как правило, один используют, остальные не трогают, а Напалкова их в сумку клала. Еще бумажные салфетки прихватывала. Вытащит их из вазочки и приговаривает: «Зачем покупать, если так взять можно». Меня переклинивало, а Полина ее жалела. Повторяла: это болезнь, Ленка не виновата, она как наркоманка. И рада бы от зависимости избавиться, но не получается. Вот и Ленка собой не владеет. Полина вечно всех оправдывает, а я видела: Напалкова просто жадобина несусветная и воровка. Запросто могла утянуть вещь, если плохо лежит. Мы ведь со школы дружили: я, Ленка, Полина, Галка и Тася. Поля с Таськой - два чуда в перьях, а в Напалковой я не сразу разобралась, но потом все про нее поняла.

Фатима прижала к груди руки и тараторила без остановки.

Поиск по сайту: