АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Глава 2. Мой отец

Читайте также:
  1. Http://informachina.ru/biblioteca/29-ukraina-rossiya-puti-v-buduschee.html . Там есть глава, специально посвященная импортозамещению и защите отечественного производителя.
  2. III. KAPITEL. Von den Engeln. Глава III. Об Ангелах
  3. III. KAPITEL. Von den zwei Naturen. Gegen die Monophysiten. Глава III. О двух естествах (во Христе), против монофизитов
  4. Taken: , 1Глава 4.
  5. Taken: , 1Глава 6.
  6. VI. KAPITEL. Vom Himmel. Глава VI. О небе
  7. VIII. KAPITEL. Von der heiligen Dreieinigkeit. Глава VIII. О Святой Троице
  8. VIII. KAPITEL. Von der Luft und den Winden. Глава VIII. О воздухе и ветрах
  9. X. KAPITEL. Von der Erde und dem, was sie hervorgebracht. Глава X. О земле и о том, что из нее
  10. XI. KAPITEL. Vom Paradies. Глава XI. О рае
  11. XII. KAPITEL. Vom Menschen. Глава XII. О человеке
  12. XIV. KAPITEL. Von der Traurigkeit. Глава XIV. О неудовольствии

 

Если убийца беспощадный думает, что убивает,

Если убитый думает, что он убит,

Невидимых путей они не знают, –

Их прохожу я, и в конце мне снова путь открыт.

Эмерсон, «Брахма»

 

Когда мне было лет восемь-девять, любимым моим удовольствием было сидеть с отцом в сарае; дверь настежь открыта, мы смотрим, как идет дождик, а отец тем временем рассказывает мне разные истории. Среди них были повести о троянских героях Ахилле и Гекторе, о хитроумном Одиссее – мое очень радостное знакомство с греческой мифологией. Иногда он рассказывал мне о своем детстве, о школьных годах, о кулачных боях, которые он вел с мальчишками из других школ; получалось, что он всегда выигрывал эти бои, поэтому он стал в моих глазах героем, похожим на Гектора и Одиссея. Ахилл оценивался мною несколько ниже, так как казался мне менее благородным и великодушным. Иногда отец рассказывал мне о наших предках, но из всего этого я помню только, что его дед с несколькими сыновьями приехал из Англии в Тасманию в конце первой половины XIX века. Видимо, они приехали из графства Кембриджшир и стали фермерами, поскольку купили землю в богатых, плодородных районах Северной Тасмании. Я знаю, что одного из сыновей звали Сэмюэл, так как это имя моего собственного деда. Я, правда, никогда не видел его: он умер молодым, когда моему отцу было около пяти лет. Ферма дедушки Сэмюэла находилась в округе Кэррик, названном так, я думаю, по имени одной из шотландских деревень. Рождение моего отца было зарегистрировано в церкви Кэррика. Он родился в ноябре 1872 года и получил имя Эдвард Джозеф Мёрфет.

Старшим сыном в семье Сэмюэла был мальчик по имени Джордж, а между ним и маленьким Эдвардом было еще пять дочерей, которые, после смерти их отца, с годами разъехались кто куда, и я виделся только с двумя из них – с тетушками Лили и Адой. Когда я был мальчиком, обе жили в Мельбурне. Моя бабушка, Сьюзен, столкнулась с большими трудностями: на руках у нее оказалась большая семья, оставшаяся без отца, и ферма, на которой некому было работать. Брат Сэмюэла Дэвид, чья ферма была далеко, согласился помочь ей, взяв к себе маленького мальчика. Эдвард, которого обычно все звали Тэдди, вошел в его семью, состоявшую из двух сыновей и двух дочерей. Все они были несколькими годами старше маленького Тэда, примерно одного возраста с нашим дядей Джорджем, который тогда был подростком. Итак, мой отец стал членом семьи дяди Дэвида. Мне помнится, что я только раз видел своего двоюродного деда Дэвида, – когда мы с отцом приехали навестить его в его доме в маленьком городке Пертхе на севере Тасмании. Мне он показался очень выразительной, но и внушающей благоговейный трепет личностью. Он сидел на простом стуле, спиной к высокой ограде сада, которую украшали вьющиеся растения. У него была очень длинная борода, совершенно белая, за исключением нескольких табачных пятен, образовавшихся от трубки. Не вставая со своего стула, он очень по-доброму и даже с любовью разговаривал с моим отцом, который провел годы своего детства и юности на его большой и, очевидно, очень богатой ферме. Там, вместе со своими кузенами Горацием и Артуром, он обучился фермерскому делу. Когда я слышал, как один старый жокей говорил о дяде Дэвиде как о фермере-джентльмене, у меня создалось впечатление, что этот почтенный старец перекладывал большую часть тяжелой работы на ферме – если не всю – на своих сыновей и наемных рабочих.

Мой отец говорил мне, что его дядя предлагал ему помощь в получении образования, чтобы он, если захочет, мог работать в банке, вместо того чтобы быть фермером. Но отец считал, что его долг по отношению к доброму дядюшке, который с детства заботился о нем, – оставаться на ферме столько, сколько дядя будет нуждаться в его помощи. Итак, он стал фермером, а не банковским служащим. Надо сказать, что ни по сложению, ни по внешнему виду отец не был похож на обычного фермера. У него были нежные руки с длинными пальцами музыканта, тонкая кость и довольно красивые черты лица. В моем представлении он был красивым мужчиной – с мягкими карими глазами, черными волосами, изящно очерченным носом, породистой линией ноздрей над темными эдвардианскими усами с закрученными вверх, как у велосипедного руля, концами. У него был приятный баритон, и он любил петь гимны, стоя у рояля. Когда его дядя Дэвид оставил фермерское дело и, по-видимому, продал ферму, мой отец, расставшись с ним, присоединился к своему старшему кузену Горацию, который купил мельничную ферму близ деревни Хэгли. Мы с Ритой были еще детьми, когда впервые попали на эту ферму, которая одной стороной примыкала к железнодорожной станции, а другой упиралась в ворота, ведущие в деревню Хэгли. У дяди Горация была большая черная борода, и он гораздо больше походил на типичного фермера, чем мой отец. Рита почему-то называла его дядя Добби, под этим именем мы и знали его. Впоследствии он отошел от дел и поселился в большом доме в Хэгли, где и умер спустя несколько лет.

На мельничной ферме мой отец впервые встретился с моей матерью – Кэролайн Мэри Преснелл. Она в это время была компаньонкой и помощницей одной очень богатой старой дамы, жившей в большом доме рядом с железнодорожной станцией. Кэролайн Мэри ходила за покупками в деревню, путь от станции к деревенским воротам ей проще всего было совершать через ферму, – эта была приятная прогулка по ровным дорожкам вдоль живых изгородей, кустов боярышника и огороженных загонов для скота. Однажды, когда она шла от станции по одной из аллей мельничной фермы, она издалека увидела молодого человека, который сжигал мусор на обочине. Дым от огня ветром относило на дорогу, а когда она подошла ближе, он бросил в огонь новую большую охапку мусора, отчего дым стал еще гуще. Она подумала, что дерзкий юноша сделал это намеренно, чтобы она, спасаясь от дыма, перешла на другую сторону аллеи, где был его костер. Но девушка, избегая его, пошла сквозь густой и едкий дым. И все же ей не удалось уклониться от встречи с молодым человеком: когда она вышла из дымовой завесы, он уже стоял на ее стороне аллеи, чтобы принести ей извинения. Так их встреча, как он и задумал, состоялась, и очень скоро после этого молодой человек по имени Эдвард Джозеф Мёрфет пришел в дом у станции, чтобы увидеть ее.

Свадьбу, последовавшую через некоторое время, сыграли в Россе, родной деревне моей матери. Дед Джон Преснелл умер за несколько лет до этого события, а бабушка Кэролайн и несколько ее дочерей на свадьбе присутствовали. Мой красивый отец снискал расположение этих леди, как, впрочем, и большинства людей, его знавших.

После свадьбы молодые поселились на северо-западе Тасмании, на ферме, которую мой отец некоторое время делил со своим братом Джорджем. Я смутно помню самого дядю и его семью, поскольку он умер, когда я был еще маленьким – мне было года четыре. Однако мы с Ритой часто вспоминали его, так как он, будучи мастером на все руки, соорудил для нас высокий стул, который я унаследовал от Риты, когда достаточно вырос, чтобы сидеть за столом, а Рита могла уже управляться с обычным стулом. Эта ферма, должно быть, была продана, и мы переехали жить на свою ферму в округе Вествуд, находящуюся за семь миль от Хэгли и примерно за столько же – от Кэррика. Ферма называлась Мэдоу Линн, что значит: «луг с прудом». В этом пруду я чуть было не расстался с жизнью, о чем рассказывал в книге «Там, где кончается дорога». Там же я описал и странный случай, когда у меня было вид е ние большого окна в небе, сквозь которое были видны небесные существа и слышна райская музыка. Тогда это казалось подтверждением учения моей матери, но возможно, явилось преддверьем моего путешествия к дому.

Мы провели много беззаботных детских лет на ферме Мэдоу Линн вместе с любимыми родителями. Отец был нам скорее товарищем, он не применял никаких воспитательных мер, разве что иногда кричал на нас, но всегда поддерживал дисциплинарные методы мамы. Мне было девять лет и девять месяцев, когда отец привел нас с Ритой в родительскую спальню, чтобы мы посмотрели там на чудо. Это была крошечная девочка с черными глазками и пушистым ореолом черных волос. Мать лежала в постели и держала ее на руках. В большом возбуждении мы стали спрашивать отца, откуда появился этот ребеночек. Мы знали, что как раз в это время в дом пришла няня, и подумали, что это она принесла девочку. «А вот и нет, – сказал отец, – я нашел ее утром под кустом сирени. Она лежала там в маленькой ямке». Мы бросились в сад, чтобы взглянуть на куст сирени, от которого исходило дивное благоухание. Была весна, и сирень стояла в полном цвету. Под ней мы увидели свежевырытую ямку, похожую на маленькую колыбельку. «Кто вырыл эту ямку?» – спросили мы у отца, который пошел с нами. «Конечно же, ангелы», – ответил он. К тому времени я уже научился пользоваться лопаткой, и у меня в голове промелькнула мысль, что ангелы очень умело потрудились.

Но самым главным было то, что наше семейство получило замечательное пополнение. Ее тоже назвали Кэролайн, второе ее имя было Леона, именно так ее все и звали. Она родилась в 1916 году, и лишь полвека спустя Сатья Саи Баба сообщил мне, что моя младшая сестра была моим духовным близнецом. Только тогда я понял, почему мы были так близки друг другу, часто даже зная о том, что каждый из нас думает, и почему она почувствовала удар в голову, едва не столкнувший ее с лестницы, когда я, будучи за двадцать миль от нее, я упал с мопеда, ударился головой и потерял сознание.

Появление на свет моей маленькой сестры прежде всего привело к тому, что я почувствовал себя взрослым и стал помогать отцу в любой работе на ферме. Моя мать восприняла это с некоторой тревогой и как-то сказала отцу: «Помни, что он еще ребенок». Но я уже считал себя взрослым, и мой отец, похоже, с этим соглашался. За пять лет он научил меня пользоваться всей фермерской техникой, за исключением жатко-сноповязалки. Вся эта работа требовала умения управлять тройкой больших фермерских лошадей. Разумеется, я научился ездить верхом на всех лошадях фермы, и даже на скаковой лошади с соседней фермы. Но моим любимцем был маленький толстый пони Тэффи. Обычно я ездил на нем без седла и часто падал. Тэффи иногда ждал, когда я встану и снова заберусь ему на спину, но бывало, что он галопом убегал домой, и тогда мне приходилось идти всю дорогу пешком. Пока я учился ездить на лошади, я при падениях ничего себе не повредил. Мне нравилось управлять лошадью, и я стал хорошим наездником. И все же, когда мне было лет одиннадцать, у меня появилось огромное желание кататься на велосипеде. Если бы он у меня был, я мог бы ездить далеко в поля или даже в деревни Хэгли и Кэррик, а может быть, и за 14 миль в город Лонкестон, где в доме моей бабушки я увидел свет божий. Мой добрый отец вполне мог позволить себе покупку велосипеда, но по какой-то причине, известной только ему, он сказал, что я сам должен заработать деньги на велосипед. «Как же я смогу заработать?» – спросил я. Он подумал с минуту и сказал: «Ты можешь ловить кроликов, которые роют ходы под изгородью между выгоном в тридцать акров и кустарником». Я ничего не ответил, но сама мысль об этом обрушилась на меня как страшный приговор. Для мальчика у меня было слишком мягкое сердце.

Раньше, когда мне было около пяти, я проливал слезы, если нечаянно наступал на маленького паучка, ползущего по полу. Тогда среди наших ручных любимцев было несколько крольчат, морских свинок, а также ягнят, мать которых или погибла, или не могла заботиться о своих детенышах. А теперь я должен был ловить и убивать крольчат, да еще и снимать с них шкуру. «Я не знаю, как ставить капканы», – сказал я отцу. «А я тебя научу», – ответил он. Он и правда научил меня, но я оказался не очень хорошим учеником и в свои капканы, расставленные вдоль изгороди, поймал совсем мало кроликов. Первого кролика, попавшего в капкан, я тут же выпустил на волю. Но увидев, что у него сломаны и сильно повреждены передние лапы, я заставил себя убить его. Это вызвало у меня ужас, особенно когда я почувствовал, как его теплое пушистое тельце бьется о мою ногу, когда я сворачивал ему шею. Отец потом научил меня, как снимать шкуру с убитого кролика и как выделывать шкурки, чтобы они высохли и годились для продажи.

Я думаю, что желанный велосипед так бы и остался мечтой, если бы не случилось нечто необычное. Однажды вечером, перед заходом солнца, когда я пытался снимать капканы, поставленные на задах фермы у границы выгона, мимо меня на лошади неторопливо проехал мужчина. Поздоровавшись со мной, он спрыгнул с лошади и подошел к тому месту, где я возился с капканами. Я знал его, для меня он был своего рода героем. Звали его Верн Джонс. Я знал, что он учился в школе английской грамматики в Лонкестоне, потом закончил университет в Тасмании, после чего пустился в странствия по Австралийской пустоши. А теперь он уже несколько месяцев жил в Вествуде со своими друзьями-фермерами, помогая им и другим фермерам, в том числе и моему отцу, особенно во время уборки урожая. Он был хорошо известной и очень популярной фигурой в Вествуде. На общих сборищах, например во время танцев на выгоне для стрижки овец на одной из ферм, его легко было уговорить спеть одну из его шуточных песен. Но однажды, когда Верн проводил в нашем округе зимние месяцы, он совершил нечто такое, что обеспечило ему неизменную популярность среди вествудских фермеров. Им очень хотелось создать свою футбольную команду, чтобы играть с командой Хэгли. Футбол, в который играли в Тасмании, был распространенной в Австралии игрой с особыми правилами. В Вествуде было нелегко отыскать 18 «настоящих» мужчин, которые хоть что-то понимали бы в футболе. А Верн устроил так, что половина состава команды пришла из его старой школы. Все они были первоклассные футболисты из Первой команды Английской школы, которая всегда выигрывала тасманские матчи между школами. Ночь перед матчем они провели в нашем округе и показались мне, в своих ярких школьных шапочках и вязаных жакетах, настолько замечательными, что я мечтал стать одним из них. Разумеется, с помощью таких мастеров Вествуд победил Хэгли с большим перевесом в счете. Парни из Английской школы, вместе с самим Верном, играли блестяще, и фермерам, включая моего отца, по существу было нечего делать на поле. Куда бы ни падал мяч, живописные ребята из школьной команды были тут как тут.

И вот эта героическая личность принялась учить меня, как ставить кроличьи капканы. Верн превратил это занятие в настоящее искусство, и я в дальнейшем тоже очень в этом преуспел. Но я всегда терпеть не мог убивать крольчат, которые теперь попадались в капканы в большом количестве.

В конце концов у меня накопилось много высушенных шкурок, готовых для продажи скупщику, регулярно приезжавшему за ними, но денег на велосипед все равно не хватало. Тогда отец решил помочь мне. В ясные лунные ночи он, захватив двустволку, отправлялся со мной в лесистые холмы на окраине Вествуда. Мне были по душе эти блуждания среди кустов при лунном свете. Похоже, мы добирались почти до самых Западных Тьер – огромной голубой стены, казавшейся мне границей западных фермерских угодий. Когда в первый раз мы вышли на охоту за опоссумами, луна в ранние ночные часы опустилась так низко, что мы решили вернуться домой. Отец отдал мне ружье, повесил себе на плечо сумку с полудюжиной связанных хвостами опоссумов и двинулся в путь, взяв, как мне казалось, совсем не то направление. «Ты уверен, что это правильная дорога к дому, папа?» – спросил я. Он остановился и показал на небо, усеянное яркими звездами. «Я выбираю путь по звездам, – сказал он, – видишь ту яркую звезду над горизонтом?» «Вижу», – ответил я. «Если мы пойдем прямо на нее, она приведет нас к тому месту в Вествуде, откуда совсем близко до нашего дома». И он снова зашагал вперед сквозь бурелом и заросли папоротников, а я шел за ним с ружьем на плече.

Мой отец был похож на старинных мореходов, водивших корабли по звездам в те времена, когда еще не изобрели компас. Это открыло мне в нем еще одну черту, о которой я раньше не подозревал. После этого мы уходили далеко в поля в течение многих ночей, и у меня, наконец, накопилось достаточно денег для покупки желанного велосипеда. После того, как я научился ездить на нем, для меня было невероятной радостью обследовать все дороги округа и совершить-таки 14-мильную поездку на север – в город Лонкестон.

Я уже писал в книге «Там, где кончается дорога» о том, как пошатнулось здоровье отца после 60-ти лет, как он оставил ферму и переехал в Сидней, где я тогда работал, и как он умер там в возрасте 65 лет. Его смерть была для меня большим горем: она отняла у меня доброго друга моего детства и пробила первую брешь в семейном кругу, так много значившем для меня. Годы шли, и мои мысли возвращались в прошлое – к нашим товарищеским отношениям, отчего моя любовь к нему становилась все сильнее. Я задумывался о том времени, когда снова увижу его – по другую сторону смерти. А потом, как я описывал в предыдущей главе, пришло время, когда через Джоан Мойлэн я стал общаться с моей покойной женой, которая рассказала мне о своей встрече с моей матерью и двумя умершими сестрами в царстве за пределами смерти. Мне хотелось узнать об отце, но она не упоминала о нем. Когда я спросил, не видела ли она его, она сказала: «Нет, я думаю, что он перевоплотился». Потом, пройдя по газону, в мой садовый павильон вошла моя умершая сестра Кэролайн Леона и встала рядом со мной. Я спросил ее: «Что же случилось с нашим отцом?» Она сказала, что он несколько лет назад воплотился в маленькой горной стране в Европе – Лихтенштейне. «Что же делает в этой крошечной горной стране австралийский фермер, никогда в жизни не покидавший Австралии?» – спросил я. «Он сказал, – ответила сестра, – что там живет семья, которая может помочь ему решить одну из его главных проблем, и что он, в свою очередь, может помочь этой семье. Вот почему он отправился в этот уголок мира». Леона назвала мне его новое имя и приблизительный возраст. Как было бы странно, подумал я, если бы я поехал туда и сказал этому молодому человеку, что он – мой отец. Но я был слишком стар для подобного приключения и должен утешать себя мыслью, что найду его вновь в каком-нибудь облике в необъятной вечности, которая лежит за пределами земного существования.

 


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.005 сек.)