Инсценировка смерти . в обряде посвящения

По мере развития обряды посвящения, свя­занные со смертью, приобретают характер подлинно драматических инсценировок. В Конго и на Кот Лоанго мальчикам от десяти до двенадцати лет дают питье, выпив которое, они теряют сознание. Тогда их относят в джун­гли, чтобы сделать обрезание. Бастиан расска­зывает, что их «хоронят в доме идолов», и, про­буждаясь, они не помнят прежнюю жизнь. Во время пребывания в джунглях их раскраши­вают белой краской (несомненное указание на то, что они стали тенями), посвящают в тай­ные традиции племени и обучают новому язы­ку⁵³.

Отметим некоторые характерные моменты: смерть, символизируемая потерей сознания, обрезанием и захоронением; забвение прошло­го, приравнивание новообращенных к теням, обучение новому языку. Каждый из этих мотивов можно найти в многочисленных обрядах взросления — в Африке, Океании и Америке. Не имея возможности перечислять все приме­ры, напомним несколько случаев забвения нео­фитами жизни, предшествовавшей посвяще­нию. В Либерии, когда неофиты, якобы убитые Лесным Духом, воскресают к новой жизни, их татуируют и дают им новое имя, чтобы они полностью забыли свою прошлую жизнь. Они не узнают больше свою семью и друзей, они даже не помнят собственного имени и ведут себя так, как будто забыли элементарные пра­вила поведения, например, как надо умывать­ся⁵⁴. Посвященные в некоторые тайные обще­ства Судана забывают свой родной язык⁵⁵. Но­вообращенные Макуа, проведя несколько месяцев в шалаше вдали от деревни, получают новое имя; их близкие их больше не узнают. Как выразился Карл Вейль, сыновья умерли для сво­их матерей⁵⁶. Забвение — это символ смерти, но его можно интерпретировать как возвраще­ние в раннее детство. Так, например, у племен Патасива из западного Серама женщинам по­казывают окровавленные копья, которыми Дух убил мальчиков. И когда новообращенные воз­вращаются в деревню, они ведут себя как ново­рожденные, которые не умеют говорить⁵⁷. Цель такого поведения—объявить перед всей общи­ной, что неофиты — «новые существа». Драматургию некоторых обрядов легче по­нять, когда располагаешь точными и подроб­ными описаниями. Гюнтер Тессман дает такое описание обряда посвящения у племени Панг­ве. За четыре дня до церемонии неофитов от­мечают знаком, который называется «обречен­ные на смерть». В день праздника им дают вы­пить рвотное, и тот, кого вырвало, должен пройти через деревню под крики: «Ты должен умереть!» Затем новичков отводят в дом, напол­ненный муравейниками, продолжая кричать: «Сейчас тебя убьют! Сейчас ты умрешь». На некоторое время мальчиков оставляют в доме «на съедение муравьям». Затем наставники приводят их в хижину в джунглях, где в тече­ние месяца они живут совершенно голые в пол­ной изоляции. Чтобы ни с кем не встретиться, они предупреждают о своем присутствии по­стукиванием по инструменту, напоминающе­му ксилофон. Через месяц их красят в белый цвет и разрешают вернуться в деревню для уча­стия в танцах, но спать они должны в той же лесной хижине. Им запрещают есть в присут­ствии женщин, так как, — пишет Тессман, — «мертвые, естественно, не едят». Неофиты по­кидают джунгли только через три месяца. У южных Пангве обряд еще более драматичен. Яму, представляющую могилу, прикрывают глиняной маской. Яма символизирует утробу Божества, и новички проходят над ней, что оз­начает их новое рождение⁵⁸.

Перед нами вполне разработанный сцена­рий, включающий многие фазы: обречение на смерть; смерть, символизируемая изоляцией в джунглях и ритуальной наготой; имитация поведения призраков, так как новички, как предполагается, находятся в «другом мире» и приравнены к мертвым; наконец, обряд ново­го рождения и возвращение в деревню. Воз­можно, многие африканские и другие наро­ды, известные в настоящее время, знают столь же разработанные сценарии посвящения. Но исследователи, особенно те, кто работал в XIX веке, не всегда приводят подробности. Чаще всего они довольствуются упоминанием, что речь идет об обряде смерти и воскресения.

В Африке можно встретить и другие обря­ды посвящения, в которых драматический эле­мент очень существен. Вот, например, свиде­тельство Тордея и Джойса об обрядах возму­жания у Бушонго: в длинной траншее готовят несколько ниш, в которых прячутся четверо мужчин, изображающих леопарда, воина, куз­неца и обезьяну. Мальчиков заставляют перей­ти траншею. Когда на них нападают спрятав­шиеся мужчины, они от испуга падают в яму с водой. Второй обряд, называемый Ганда, вы­зывает у новичков еще больший страх. В траншее прячется человек, который с силой сотря­сает несколько столбов, верхушки которых видны издалека. Посвящаемые думают, что в траншее на человека напали духи, и он борет­ся с ними за свою жизнь. И действительно, из траншеи выходит человек, обрызганный козь­ей кровью, делая вид, что он тяжело ранен и еле держится на ногах. Он падает на землю, остальные мужчины отскакивают от него по­дальше. Затем новичкам предлагают по оче­реди войти в траншею. Но они так напуганы, что умоляют избавить их от этого испытания. Король Найми, являющийся и распорядите­лем обряда, соглашается освободить их за вы­куп⁵⁹.

В данном случае речь идет об инсцениров­ке страшного испытания, в котором проверя­ется смелость неофитов. Возможно, такой об­ряд возмужания возник под влиянием обрядов посвящения в тайные общества, очень распро­страненные в Африке. Подобное влияние можно предположить всюду, где в обряде, но­сящем столь драматический характер, участву­ют маски. Вот, например, как происходит об­ряд посвящения у племени Элем (Новая Гвинея). Пока мальчиков, достигших десяти­летнего возраста, изолируют в Доме Мужчин, деревню захватывают мужчины в масках — гонцы, бегущие перед Горным Богом Коваве⁶⁰.

Потрясая трещотками в ночи, маски букваль­но наводят ужас на всю деревню. Они имеют право убивать всех непосвященных, пытаю­щихся их опознать. В это время другие муж­чины делают запасы пищи, особенно свини­ны. Когда же появляется Коваве, все убегают в лес. Туда приводят и мальчиков. Из темноты они слышат голос Коваве, который открывает им священные тайны и угрожает смертью каж­дому, кто посмеет их разгласить. Затем посвя­щаемых запирают в хижинах и подвергают пищевым табу. Всякие отношения с женщина­ми запрещены. Если в исключительных случа­ях мальчик покидает хижину, он не имеет пра­ва разговаривать⁶¹. То, что посвящение состо­ит из нескольких этапов, указывает, что в Новой Гвинее сильны влияния тайных об­ществ. Об этом же говорит и сама атмосфера обряда возмужания: появление масок и вну­шаемый ими ужас.

Превосходный пример обряда посвящения, разработанного как драматический сценарий, дает обряд Нанда, который некогда осуществ­лялся в отдельных районах Фиджи. Ритуал на­чинался с постройки далеко от деревни камен­ной выгородки длиной до тридцати метров и шириной до пятнадцати. Высота каменной сте­ны достигала одного метра. Название построй­ки «Нанда» буквально означало «постель»^62..Можно пренебречь некоторыми аспектами це­ремонии — ее отношением к мегалитическим постройкам бронзового века, равно как и изна­чальным мифом, в соответствии с которым Нанда сообщалась с Предками с помощью двух чужаков. Они были маленькие, очень черные, лицо одного было окрашено в красный, друго­го — в белый цвет. Нанда, по-видимому, пред­ставляла священную территорию. Два года от­деляют ее строительство от первого посвяще­ния, и два года проходят между ним и вторым посвящением, после которого неофитов, нако­нец, считают «мужчинами». За некоторое вре­мя до второго посвящения его организаторы собирают большие запасы пищи и строят хи­жины рядом с Нандой. В назначенный день новички, ведомые жрецом, гуськом направля­ются к Нанде, в одной руке у них палка, в дру­гой копье. У стены их ждут пожилые мужчины, которые встречают их пением. Новички броса­ют оружие к их ногам — как дар — и тотчас скрываются в хижинах. На пятый день они вновь в сопровождении жреца идут к священ­ной выгородке, но, подойдя к стене, больше не находят там стариков. Тогда их вводят в Нан­ду. Пораженные, они «видят перед собой ряд трупов, облитых кровью, со взрезанными жи­вотами и внутренностями, вывалившимися на­ружу». Жрец идет по трупам, и перепуганные неофиты следуют за ним, пока не достигают противоположной стороны выгородки, где их ждет главный жрец. «Вдруг он издает рычание, при звуке которого мертвые вскакивают на ноги и бегут к реке, чтобы смыть кровь и нечистоты, которыми они били покрыты»⁶³. Мужчины представляют предков, воскресших благодаря таинственной силе, которой управляет главный жрец, но которая распространяется на всех по­священных. Цель инсценировки не только на­пугать новичков, но и показать им, что в свя­щенной выгородке происходит тайна смерти и воскресения. И главный жрец открывает нео­фитам тайну — за смертью всегда следует вос­кресение.

Этот пример прекрасно показывает ту важ­ную роль, которая отводится Предкам в обря­дах взросления. Можно сказать, что речь идет о периодическом возвращении мертвых к жи­вым специально для посвящения молодежи. Эта мифически-религиозная тема широко рас­пространена во всем мире, ее можно встретить в доисторической Японии и у древних герман­цев⁶⁴. В данном случае для нас важно, что к идее смерти и воскресения, основополагающей для всех форм посвящения, добавляется еще одна: возвращение Предков. Как мы увидим, эта вто­рая идея призвана сыграть основную роль при посвящении в тайные общества.

Инсценировки, о которых мы только что рассказывали; вызывающие у новичков страх, ужас и другие сильные эмоции, должны рас­сматриваться как испытания. Мы уже приводи­ли некоторые примеры достаточно жестоких испытаний; их число и разнообразие несомнен­но более значительны. В Юго-восточной Афри­ке наставники безжалостно избивают посвяща­емых, которые не должны показывать, что им больно⁶⁵. Некоторых мальчиков иногда забива­ют до смерти. Матери сообщают об этом толь­ко после возвращения неофитов из леса⁶⁶. Ей говорят, что ее сына убил Дух⁶⁷, или, как все новички, он был проглочен чудовищем, но ему не удалось выбраться из его живота. Пытки — это эквивалент ритуальной смерти. Удары, уку­сы насекомых, зуд, расстройство пищеварения, вызванное некоторыми ядовитыми растения­ми, — все эти многочисленные виды испыта­ний означают, что неофит не просто убит ми­фическим Животным, осуществляющим посвя­щение, но что он разорван на куски, разжеван у него в пасти и «переварен» в желудке.

Уподобление обрядовых пыток страданиям неофита, проглоченного и «переваренного» Чудовищем, подтверждается символикой хи­жины, в которой изолируют мальчиков. Хижина как бы представляет тело и открытую пасть морского Чудовища⁶⁸ —крокодила или змеи⁶⁹. В некоторых районах Серама отверстие, через которое новички проникают в хижину, назы­вают «пасть змеи». Быть запертым в хижине равносильно тому, чтобы быть запертым в ут­робе Чудовища. На острове Роок, когда ново­бранцев изолируют в лесных хижинах, люди в масках сообщают женщинам, что их детей сей­час пожирает ужасное Существо по имени Мар­саба⁷⁰. Иногда проникновение посвящаемого в тело Чудовища разыгрывается, как настоящая театральная постановка. У некоторых племен юго-востока Австралии новичок спит во впади­не или яме, а перед ним помещают разрублен­ный надвое кусок дерева, символизирующий челюсти Змеи — распорядителя обряда⁷¹.

В Новой Гвинее символика хижины особен­но красноречива. Для обрезания мальчиков там строят специальную хижину в виде чудовища Барлуна, которое собирается проглотить нео­фитов⁷²: она представляет «живот» и «хвост» животного⁷³. Вход новичка в хижину равнозна­чен его проникновению в живот чудовища. У племени Hop-Папуа (северный берег Новой Гвинеи) неофита проглатывает, а затем выпле­вывает Дух, голос которого похож на звук флей­ты. Внешне дух изображается в виде масок и маленьких шалашей из листьев, в которые проникают кандидаты⁷⁴. У племен Каи и Жабим хижины для посвящения имеют два входа: пер­вый, довольно широкий, изображает пасть чу­довища, другой, гораздо меньший, его хвост⁷⁵.

Существуют ритуальные входы в муляжи, похожие на морских чудовищ (крокодила, кита или большую рыбу). Так, например, у папуа­сов Новой Гвинеи из рафии делают чудовище по имени Каиемуну; во время посвящения мальчиков вводят в «живот» чудовища. Но в наши дни смысл посвящения утрачен, и маль­чик может зайти внутрь Каиемуну до того, как его отец доведет работу над ним до конца⁷⁶.

Мы вернемся к символике проникновения в живот Чудовища, потому что этот мотив по­священия имел огромное распространение и постоянно возникал во многих культурных кон­текстах. Вообще символика хижины значитель­но сложнее, чем может показаться в наших пер­вых примерах. Кроме утробы заглатывающего животного хижина посвящения представляет еще и материнское лоно⁷⁷. Смерть неофита оз­начает его возвращение в эмбриональное состо­яние. Это возвращение не чисто физиологичес­кого порядка, по существу оно космого­ническое. Это не повторение материнской бе­ременности и плотского рождения, но времен­ное возвращение в виртуальный, космический мир, символизируемый ночью и темнотой, за которым следует повторное рождение, тожде­ственное «созданию мира»⁷⁸. Потребность в пе­риодическом повторении космогонических со­бытий и в отождествлении человеческого опы­та с великими моментами космогонии являются характерной чертой древнего, первобытного мышления.

Воспоминание о хижине посвящения, спря­танной в густом лесу, сохранилось даже в на­родных сказках европейских стран, где обряды возмужания давно прекратили свое существо­вание. Психологи подчеркивают важность не­которых сохранившихся обрядов-архетипов, таких, как хижина, лес, мрак. Они выражают вечную психодраму насильственной смерти и последующего возрождения. Лес, чаща симво­лизируют одновременно Ад и Космическую Ночь, смерть и мнимые ценности. Если хижи­на — это утроба чудовища, в которой неофит размалывается и переваривается, вместе с тем она и место, где он рождается заново. Символы обрядовой смерти и возрождения дополняют друг друга.

Как мы говорили, некоторые народы упо­добляют изолированных в лесу новичков ду­шам мертвых. Их часто натирают белым по­рошком, чтобы сделать похожими на призра­ков⁷⁹. Они не едят своими руками, потому что мертвые этого не делают⁸⁰. Так, например, в некоторых районах Африки (племя Бабал и в области Итури)⁸¹ и на Новой Гвинее⁸² новички едят с помощью маленькой палки. На Самоа они пользуются такими палочками для еды до тех пор, пока рана после обрезания не заживет⁸³. Пребывание среди мертвых обогащает неофи­тов новыми знаниями, ибо мертвые знают боль­ше, чем живые. Культ Предков растет, в то вре­мя как образы Высших Небесных Существ по­чти исчезают из религиозной практики. Растет и ценность ритуальной смерти, не только как испытания в обряде посвящения, необходимо­го для нового рождения, но и как самоценная ситуация, позволяющая неофитам жить среди предков. Эта новая концепция приобретет большое значение в религиозной истории че­ловечества. Даже в развитых обществах мерт­вые будут рассматриваться как хранители тайн и пророчеств, поэтическое вдохновение будут искать вблизи могил.

Поиск по сайту: