Пифагор

1. Принцип детерминизма в современной биологии и медицине

2. Учение Аристотеля о причинности и его значение для современной биологии и медицины

3. Феномен теоретического знания в биомедицинских науках

4. Тип рациональности биологического знания

5. Теоретическая биология с позиций редукционизма и холизма

6. Валеология – наука о здоровье

1. Проблема органической причинности

Причинность – это одно из отношений, заданное на событиях. Одни события могут являться причинами других событий, например, охлаждение организма может выступить причиной простуды. Основа всякой причинности – зависимость. Если А – причина В, то В зависит от А. Но что это значит – зависеть? Здесь можно предложить следующий ответ. Если В зависит от А, то, следовательно, в В есть такая сторона, такая часть В, которая представляет из себя присутствие А в В. Такую сторону давайте обозначим символом В¯А – «В-при-условии-А», т.е. такая часть В, которая выражает А, находящееся как бы «внутри» В. Тем самым предполагается, что одни события могут как бы проникать в другие события, присутствуя в них в некотором преобразованном виде. Например, если повышение температуры в среде (А) – причина расширения тела (В), то, следовательно, повышение температуры среды присутствует в процессе расширения тела, например, в форме повышения собственной температуры тела, наведенной извне. Повышение температуры тела – это присутствие повышенной температуры среды в самом теле, в процессе его расширения (В¯А). Без того, чтобы повысилась температура тела, не произойдет и его расширения в данном случае.

Итак, если в событии В есть часть В¯А, выражающая преобразованное присутствие события А в В, то В зависит от А.

Возникновение части В¯А возможно лишь после возникновения события А. В то же время событие В не сможет возникнуть без своей части В¯А. Вот почему событие В, вбирающее в себя часть В¯А, и через него - А, может возникнуть только после А. Если же в А нет частей, выражающих присутствие В в А, то событие А может возникнуть без В. Так событие А оказывается первым событием, событие В – вторым событием, способным возникнуть только после первого события. Так А становится причиной В, событие В – следствием А.

В общем случае может возникать причинная (каузальная – от лат. causa - причина) связь многих событий. Событие А может быть причиной В, которое в свою очередь может быть причиной события С, и т.д. Такие множественные связи можно обозначать в виде цепочек А ® В ® С ® …, называя их каузонами (каузальными цепочками). В каузоне А ® В ® С ® … событие А есть первое, событие В – второе, событие С – третье, и т.д. В каузальных цепочках события упорядочиваются друг за другом, подобно числам. Замечательно, что в природе есть каузальные цепи событий, в которых почему-то события упорядочены друг за другом, так что возникновение одного события влечет за собой возникновение следующего – как в падающих выстроенных друг за другом костяшках домино, когда падение первой кости вызывает в конечном итоге разворачивающуюся череду падений по всей цепи. В этом смысле каузоны похожи и на своего рода событийные трубки, по которым движется фронт возникающих друг за другом событий. Природные процессы организованы так, что они все пронизаны разного рода каузальными цепочками – каузонами. Каждый каузон предполагает свою нумерацию событий, связывая их друг за другом, подобно числам 1 ® 2 ® 3 ® ….

В каком отношении находятся каузальные цепочки событий в живом организме сравнительно с причинно-следственными отношениями в неорганическом мире? Можно спросить и так: каково отношение органических каузонов к неорганическим? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо вспомнить, что все существенные биофизические процессы – накопление энергии, синтез биомолекул, выполнение биологических функций – осуществляются не как прямые физические процессы, но в форме так называемых процессов сопряжения. В любом процессе сопряжения связаны два процесса. Один из них - это физический процесс, который может самопроизвольно совершаться и вне живого организма – назовем этот процесс несущим процессом. Второй процесс представляет из себя некоторый нужный организму процесс – назовем его несомым процессом. Так вот, несомый процесс самопроизвольно в природе совершаться не может, и именно поэтому он требует своей связи с несомым процессом. Например, синтез АТФ в катаболизме – это процесс несомый, и он связан с несущими процессами в форме разного рода распадов богатых энергией соединений (у гетеротрофных организмов). Распад может идти самопроизвольно и вне организма, а вот синтез АТФ требует своего сопряжения с этим процессом и самопроизвольно протекать не может. Следовательно, организм повсеместно использует такие процессы, которые не могут самопроизвольно протекать в рамках только физической активности, и организм в разного рода процессах сопряжения заставляет эту активность работать против нее самой. Таким образом, широкое распространение процессов сопряжения в органической активности выражает тот факт, что эти активности не могут быть реализованы как виды физической активности. Если бы это было возможно, то процессы сопряжения не понадобились бы – органические активности реализовывались бы прямо, как один из видов физической активности.

Человек также активно использует процессы сопряжения в разного рода машинах. Например, сгорание топлива в двигателе внутреннего сгорания автомобиля (несущий процесс) может использоваться человеком для движения против физических сил (против сил трения или силы гравитации) в движении автомобиля как несомом процессе.

Жизнь поступает мудро, не столько нарушая законы физики, сколько используя сами эти законы для отклонения от них. Такова общая идея всех процессов сопряжения.

Следовательно, последовательности событий в органической активности в рамках процессов сопряжения отклоняются от физических каузальных цепочек. Органические каузоны не всегда совпадают с физическими каузонами. В то же время живой организм в рамках своей активности обычно не создает новых событий, которые не могли бы быть воспроизведены физическими средствами. Он лишь иначе пересвязывает в рамках органической активности все те же физические события. Это означает, что органические каузоны лежат как бы поверх уже заданных физических каузальных цепочек, лишь иначе пересвязывая между собою элементы-события физических каузонов. Такое пересвязывание событий видно уже на следующем простом примере. Пусть, например, падает камень, и в момент времени t он находится в некоторой точке А над поверхностью земли. Если бы и дальше продолжался этот физический процесс, то камень бы упал, оказавшись в месте В на поверхности земли. Таким образом, чисто физический каузон был бы представлен здесь последовательностью событий А®В. Если же человек, например, перехватывает камень в точке А и бросает его в точку С, то физический каузон А®В прерывается, переходя в последовательность событий А®С. Событие С – тоже физическое событие, но оно не возникло бы вслед за А, если бы не вмешательство человека. Так человек пересвязал физические события А и С, сделав их последовательными этапами новой каузальной связи. Эта связь не реализовала бы себя в таком виде без человека, а человек, в свою очередь, смог ее осуществить только благодаря множеству процессов сопряжения, обеспечивших его мускульную активность.

Итак, органическая причинность выражается в способности живого пересвязывать по-своему все те же физические события, создавая новые (свободные) каузальные связи, которые без активности живого в таком виде никогда не реализовались бы. Это означает, что активность живых организмов хотя и протекает в физическом мире, но выражает собою принцип некоторой новой активности, которая не выводима как частный случай из физических законов и принципов. Упомянутый выше Принцип Жизни выражает себя здесь в новом типе органического детерминизма. У живого своя нумерация физических событий, как бы задание других чисел на тех же событиях. Так Принцип Жизни проявляет себя в физическом бытии.

Например, в живых системах есть множество биомолекул. Они сложно организованы. В таком количестве и организации они не встречаются в физических процессах. Следовательно, это уже результат некоторой надфизической каузальности. Когда в лаборатории моделируются такие состояния биомолекул, то насколько такого рода моделирование само может быть отнесено к физической каузальности? Можно предполагать, что в множестве биологических экспериментов в свою очередь создаются свободные каузоны, которые в таком виде в чисто физической реальности не могут встречаться. Активность экспериментатора как живого существа вполне может привести к эффектам, подобным активности исследуемых организмов. Здесь предварительно необходимо обосновать физическую каузальность эксперимента, не выходящую за границы физических причинно следственных связей. Если бы каузальность живого организма была видом физической каузальности, то организм использовал бы ее прямо, без схемы процессов сопряжения. Основной признак физического каузона – возможность его проведения прямо, без привлечения процесса сопряжения с другим каузоном.

Когда биохимик собирает в сосуд биомолекулы и проводит с ними реакции, то с точки зрения полной перспективы он делает это благодаря своей целесообразной деятельности, которая энергетически обеспечена через процессы сопряжения в его организме. Но на этом основании он делает вывод, что нечто подобное может произойти и в естественных физических условиях. Но может ли? По крайней мере, такого рода эксперимент этого не доказывает. Он не является физически каузальным экспериментом. С этой точки зрения, когда Велер синтезировал мочевину, то что он этим доказал? Что живое существо может синтезировать мочевину. Но отсюда был сделан вывод, что мочевина может синтезироваться в чисто физических процессах. Может быть, и может, но не так, как это сделал Велер и как это делают живые организмы вообще.

Во многом свободная каузальность должна предполагаться и структурой физической каузальности, т.е. последняя открыта на отклонение от себя, допускает такое отклонение и содержит в себе такого рода тенденцию. Например, это выражается в потенциальном содержании биохимии и биофизики в недрах физико-химического процесса. Хотя белок или ДНК возникает из химических элементов, которые вполне еще принадлежат физической каузальности, но сами биомолекулы уже до некоторой степени маргинальны для этой каузальности, если и встречаясь в естественной среде, то как исчезающие следы. По-видимому, устойчивое и заметное существование биомолекул возможно только в телах живых существ, т.е. благодаря процессам сопряжения. Отсюда хотя принципиальное бытие биомолекул до некоторой степени принадлежит еще физической каузальности, но высоковероятное, устойчивое и высококонцентрированное их нахождение в физическом пространстве-времени возможно, по-видимому, лишь в рамках свободной каузальности.

Особенность органического детерминизма часто связывается с идеей причины как цели. В этом случае предполагается, что для того чтобы объяснить процессы в неживой природе, нужно задавать вопрос «почему?»; в то же время, чтобы объяснить процессы в живой природе, нужно задавать вопрос «для чего?». Например, мы спрашиваем, «почему падает камень?», но считаем бессмысленным спрашивать «для чего он падает?». Наоборот, когда, например, мы видим, что паук плетет паутину, нам гораздо важнее спросить, «для чего он это делает?», чем интересоваться, «почему» это происходит. Вопрос «почему?» предполагает, что была какая-то причина до возникновения следствия, например, сила, столкнувшая камень, возникла раньше падения камня. Поэтому когда мы спрашиваем «почему?», мы предполагаем некоторую причину, которая предшествовала во времени следствию. Когда же мы спрашиваем «для чего?», то мы предполагаем, что процесс совершается ради какой-то цели, и сама эта цель предполагается осуществленной после процесса. Например, если мы считаем, что паук плетет свою паутину для того, чтобы поймать мух и бабочек и съесть их, то цель этого действия – поймать мух и бабочек, может наступить только после самого действия – создания паутины как средства осуществления этой цели. Одним из первых ввел различие этих двух видов причин великий древнегреческий философ Аристотель. Причину, предшествующую во времени своему следствию, он называл действующей причиной (causa efficiens), а причину как цель, способную наступить во времени лишь после действия-средства, Аристотель называл целевой, или финальной, причиной (causa finalis). Один и тот же процесс можно пытаться объяснить и с точки зрения действующих причин, и с точки зрения финальных причин. Например, тот же Аристотель полагал, что камень не только почему-то падает, но и для чего-то падает, т.е. у падения камня тоже есть цель. Такой целью для камня является его стремление достичь своего «естественного места» в мире, находящегося где-то под поверхностью земли. Вот почему камень стремится падать именно вниз. Аристотель вообще считал, что в любом процессе есть всегда и действующая и финальная причина, но просто одна может быть выражена больше, чем другая. Спустя много лет после Аристотеля английский философ Фрэнсис Бэкон подверг критике это убеждение Аристотеля и призвал ученых вообще отказаться от объяснения процессов в природе с точки зрения финальных причин. Есть только действующие причины, даже в процессах живой природы. Поэтому мы должны перестать задавать вопрос «для чего паук плетет паутину?», но спрашивать только «почему он ее плетет?». У паука нет цели в этом действии, когда-то случайно предок пауков обрел эту способность и она оказалась удачной, помогла ему выжить и закрепилась в наследственности пауков (это уже объяснение Дарвина, который был вполне согласен с Бэконом). Современная биология также пытается придерживаться этой точки зрения, изгоняя из объяснения процессов в живой природе финальные причины и пытаясь объяснить их так же, как это делает физика при объяснении процессов в неживой природе, но, как мы видели выше, все обстоит не так просто в науке о жизни.

Если же принимать идею целевых причин в объяснении органических процессов, то следует заметить, что переход от цели к поискам средств для осуществления этой цели протекает в направлении, противоположном ходу физического времени, т.к. цель – это более позднее в физическом времени событие, а средство – более раннее. Следовательно, здесь мы получаем еще один пример иной нумерации физических событий в органической причинности. В переходе от цели к средствам нумерация событий оказывается перевернутой относительно процесса перехода от средств к цели – первое по порядку (цель) оказывается здесь последним по времени.

Все эти примеры показывают, что живое, благодаря Принципу Жизни, оказывается уже свободным от физических законов и причинных связей. Хотя живое всегда может использовать эти законы и связи, но оно же всегда может и выйти за их границы, создав собственные каузальные связи, собственный тип причинности на физических событиях.

В конце следует отметить, что способность образования свободных от физических принципов собственных каузальных связей – один из существенных признаков здоровой жизни, т.е. жизни, обладающей достаточно большой мерой жизни. Чем более живой организм болеет, тем меньше в нем жизни, и тем труднее ему образовывать свою органическую причинность событий, тем более каузальность больного организма начинает приближаться к чисто физической причинности.

2. Философские проблемы возможности теоретического знания в биологии и медицине

Часто все науки делят на объяснительные и описательные. Описательные науки ограничиваются преимущественным собиранием и описанием фактов, их первичной систематизацией. Объяснительные науки содержат в себе кроме того уровни теоретического знания, которое позволяет не просто собрать факты, но объяснить их с точки зрения некоторых универсальных законов и принципов.

В общем случае теоретическое знание в науке выполняет функцию синтеза разнородных фактов в некоторое высшее единство, которое позволяет с единой точки зрения охватывать частные факты. Например, законы Ньютона позволяют одинаково хорошо объяснить как движение тел вблизи поверхности Земли, так и движение крупных небесных тел. Физика – одна из наиболее развитых сегодня объяснительных наук, содержащая в себе глубочайшие теоретические единства, обнимающие с единой точки зрения бесконечное число фактов. К сожалению, такого рода теоретические синтезы пока удается достичь только в науках о неживой природе. Как только мы переходим к наукам, изучающим феномен жизни в разных его проявлениях, как тут же мы видим гораздо более скромную картину гораздо менее развитого уровня теоретических синтезов. Биомедицинские науки не являются здесь исключением. Эти науки находятся сегодня на преимущественно описательном этапе развития, хотя число и точность новых фактов неизмеримо возросли в этих науках в последние годы. Получены удивительные знания о тончайших биохимических, генетических процессах, все яснее становится картина механизмов различных заболеваний. И все же это по-прежнему частные факты, которые еще не удается собрать в некоторую стройную систему теоретического знания, сравнимую с теоретическими синтезами в физике. В связи с этим возникает естественный вопрос – почему науки о живом так отстают в своем теоретическом развитии? Возможно ли вообще теоретическое знание в этих науках? Будет ли это знание в будущем таким же, как в физике, или оно приобретет какую-либо свою специфику?

Во многом ответ на эти и подобные им вопросы о возможности и статусе теоретического знания в биологии и медицине зависит от философской позиции ученого. Так, например, редукционисты полагают, что биология – это по большому счету прикладная физическая дисциплина. Поэтому у биологии не может быть какого-то отличного от физики теоретического знания. Единственное, что может отличать биологию и медицину от других физических наук – это та область биологических приложений, где должно применяться физическое знание в этих науках. Отсюда же вытекает, что теоретический уровень знания уже присутствует в биологических науках – это теоретическое физическое знание. Потому биология и медицина уже давно существуют как объяснительные дисциплины, и если и возникают какие-то проблемы со степенью эффективности использования этого знания, то это лишь вопрос времени и искусства приложения физических законов в своеобразной области их применения.

С другой стороны, представители более холистического и виталистического направления утверждают, что биология – это самостоятельная наука, принципиально отличная от физики. Поэтому и теоретическое знание в биологии и медицине должно быть своим собственным, а не заимствованным из физических дисциплин. И именно поэтому и отстают в своем развитии науки о живом, что такого теоретического знания пока никак не удается создать, а заимствованные из физики теоретические принципы объясняют в живом только то, что обще ему с неорганическими процессами. Следовательно, биология и медицина представляют из себя еще преимущественно описательные науки, не вышедшие за границы первоначального сбора и систематизации фактов. Развитие чисто физических принципов и их приложений в биологии не сможет автоматически разрешить проблему создания теоретического знания в биомедицинских науках. Фактов и механизмов будет становиться известными все больше, а сущность жизни по-прежнему будет оставаться необъясненной. Следует признать, что сегодня мы во многом наблюдаем в этих науках именно такого рода картину растущей эрудиции при продолжающемся отсутствии подлинного понимания феномена жизни. Биология и медицина оказываются во многом сегодня квазиобъяснительными науками, по-видимости использующими множество теоретических конструкций, но перенесенных на чуждую им почву и потому оказывающихся малоэффективными. Под квазиобъяснительной наукой в общем случае можно понимать такой гибрид, когда по отношению к некоторому эмпирическому уровню научного знания применяется чужеродное для него, заимствованное из другой научной дисциплины, знание теоретическое. В этом случае создается видимость теоретической развитости науки, но реально объяснить и предсказать существенные процессы в своей области такая наука не в состоянии. Ярким примером квазиобъяснительной науки является дарвиновская теория эволюции. Создавая видимость теоретического объяснения, оперируя множеством теоретических понятий, эта теория, тем не менее не в состоянии предсказать будущий ход эволюции и способна «объяснить» или «опровергнуть» какое-угодно биологическое свойство.

Если принимать теорию уровней организации природных процессов, с точки зрения которой биологический уровень представляет из себя некий более высокий тип бытия, до конца неразложимый на свои физико-химические элементы, то следует признать, что подлинное теоретическое знание в биомедицинских науках станет достижимым лишь тогда, когда и теорию мыслители будут пытаться строить на более высоком уровне понятий, сравнительно с физическими понятиями и принципами. Современные биологи и медики, к сожалению, на протяжении всего теоретического обучения настраивают свое сознание на понимание биологических процессов только в рамках физико-химических принципов. Пытаясь думать о том или ином жизненном процессе, биолог или медик будет привлекать для их теоретического описания конструкции физического пространства и времени, физических атомов, молекул и физических взаимодействий между ними. Следовательно, ничего собственно биологического при таком подходе не остается. Биологическая феноменология будет вытеснена в этом случае в некоторое «научное бессознательное». Решение проблемы теоретического знания в биомедицинских науках будет напрямую в этом случае зависеть от способности выражения в научных понятиях разного рода – как структурных, так и динамических – целостностей («гештальтов» - от нем. «форма») и постижения собственной внутренней логики этих целостностей.

3. Философские проблемы валеологии

В медицинском знании, вплоть до современности, всегда существовала явная асимметрия между степенью развития представлений о болезни и о здоровье. О болезни, патологии всегда в медицине было известно гораздо больше фактов, нежели о здоровье и норме. Хотя, как кажется, вряд ли можно вполне адекватно представлять себе отклонение от нормы, не зная саму норму. Возможно, в качестве реакции на такого рода асимметрию оказалось появление в последнее время такого нового учения, которое получило название валеология – наука о здоровье (от лат. valeo – быть здоровым). Следует отметить, что валеология – это пока по преимуществу российское явление, если и затрагивающее авторов за границами России, то лишь из стран бывшего Советского Союза. Возможно, одной из причин, объясняющих такого рода «ареал» распространения валеологии, является катастрофическое положение с национальным здоровьем, сложившееся после перестройки, особенно во второй половине 90-х годов. В частности, одним из критических показателей этого положения было угрожающее снижение продолжительности жизни для наиболее трудоспособной части мужского населения страны, что вряд ли можно было объяснить повышенной подверженностью к заболеваниям со стороны этой группы. Повышенная уязвимость объяснялась в этом случае скорее факторами социального и мировоззренческого порядка, что усилило внимание к внебиологическим аспектам здоровья человека.

В качестве первой работы в области валеологии рассматривается обычно книга отечественного физиолога И.И.Брехмана «Введение в валеологию – науку о здоровье», вышедшую в свет в 1987 г. В это же время академик В.П.Петленко организует в Ленинграде цикл преподавания валеологии, ставший впоследствии основой для формирования одной из влиятельных школ валеологии. Еще один активный пропагандист и создатель собственной валеологической школы, опирающейся на ценностный и синтетический подход к рассмотрению феномена здоровья, - академик В.П.Казначеев.

Следует, однако, отметить, что до настоящего времени (2004 г.) валеологии не удалось оформиться в некоторое официальное научное направление. Приказом Госкомитета РФ по высшему образованию от 4 марта 1996 г № 380 было введено профессиональное образование для подготовки специалистов для работы в образовательных, лечебно-профилактических и научно-исследовательских учреждениях по специальности 040700 – «валеология». Таким образом, официально валеология выражена пока в рамках учебно-воспитательной дисциплины.

В кандидатской диссертации К.С.Хруцкого «Аксиологический подход в современной валеологии» выделяются, кроме школ Петленко и Казначеева, следующие три основных направления современной валеологии:

1) Школьная гигиеническая валеология – в форме обучения в школе уже готовым правилам и нормам гигиены,

2) Педагогическая экзистенциальная валеология – система педагогических практик, ориентированная на свободное развитие личности, гармонизацию ее отношений с собой и окружающим миром,

3) Физиологическая валеология – направление физиологии, исследующее гомеостатические процессы и ресурсы человеческого организма в рамках так называемого «третьего состояния организма», т.е. состояния, пограничного между здоровьем и болезнью.

Говоря о национальной специфичности валеологического движения, в то же время следует отметить тесную связь валеологии с тенденциями неклассической картины мира, которая формируется сегодня в современной науке и культуре. В этом смысле валеология – лишь национальное выражение общемировых тенденций развития. В разного рода валеологических подходах и практиках прослеживается явная связь с идеями системности (гармония как основа здоровья), холизма (целостность здорового организма и личности). Часто идеи валеологии используют пантеистические представления о всеобщей одушевленности всей природы, Космоса. Отсюда же и близкие параллели валеологических идей и так называемого русского космизма – направления русской философии конца 19 – первой половины 20 века, представленного именами Н.Ф.Федорова, К.Э. Циолковского, В.И.Вернадского и др. Особое звучание в идеях валеологии представляет учение Вернадского о биосфере и ее переходе в ноосферу – сферу разума. Звучат в валеологических произведениях и темы, близкие к русской философии всеединства, особенно идеям основоположника этого философского направления В.С.Соловьева. Многие идеи валеологии тесно связаны с экологией, глобальной этикой (направлением, пытающемся выделить во всех религиозно-нравственных учениях некоторое общее начало и сформировать на этой основе обновленное и универсальное нравственное учение), принципами и идеями теософии.

В целом современное валеологическое движение представляет из себя довольно пестрый спектр от рекламы разного рода диет и форм здорового образа жизни до философских размышлений и глобальных проектов о всеобщей гармонии. Объединяющим принципом этого движения является скорее некое мирочувствие целостного представления о здоровье, включающего в себя как биологические, так и социально-психические и духовные измерения человека, опирающегося на принцип «здоровый человек только в здоровом обществе и Вселенной».

Пифагор.

- Принципы математики – числа – считал также принципами мира; числовые отношения, пропорции отражают гармонию мира.

- Мир – «Космос» - в нем порядок и гармония.

- Верил в переселение душ, возвращение подобного.

Поиск по сайту: