Путешествие в самооткрытие

Биоэнергетика занимается не только терапией, так же как психоанализ не ограничен только аналитическим лечением эмоциональных расстройств. Обе дисциплины заинтересованы в развитии человеческой личности и пытаются понять это развитие в свете социальной ситуации, в которой оно происходит. Тем не менее терапия и анализ являются основой, на которой базируется это понимание, потому что оно приобретается при внимательной работе с проблемами индивидуума, которыми проникнуто развитие личности. Более того, терапия обеспечивает эффективную почву для исследований надежности интуиции, которая может быть не более чем жалким предположением. Поэтому биоэнергетика не может быть отделена от биоэнергетической терапии.

На мой взгляд, терапия включает в себя путешествие в самооткрытие. Это не простое маленькое путешествие, в котором нет боли и трудностей. Там существуют опасность и риск, но ведь жизнь сама по себе не свободна от трудностей, а это путешествие в неизвестное будущее. Терапия приводит нас назад в забытое прошлое, а это не было спокойным и безопасным временем, иначе у нас не появлялись бы шрамы от ранений в битвах и броня для самообороны. Я бы не рекомендовал пускаться в это путешествие в одиночку, хотя уверен, что некоторые храбрые люди проделывали этот путь без посторонней помощи. Терапевт работает как проводник или штурман. Он научен распознавать опасности и знает, как справиться с ними; он друг, который предложит поддержку и придаст храбрости, когда путь дается с трудом.

Нужно, чтобы биоэнергетический терапевт уже совершил это путешествие сам или находился в пути и значительно продвинулся вперед, чтобы у него было твердое ощущение себя. Нужно, чтобы он был, как мы говорили, существенно приземлен в реальность своего собственного существования, чтобы он мог служить якорем для своего клиента, когда океан неспокоен. Существуют основные требования для любого человека, который хочет быть терапевтом. Он должен знать основы теории личности и уметь справляться с такими проблемами, как сопротивление и перенос. Кроме того, биоэнергетический терапевт должен иметь «чувство» тела, чтобы уметь точно читать его язык. Однако он не суперчеловек (а кто таким является?), и было бы нереально ожидать, что у него нет личных проблем. Это подводит меня к важному моменту.

Путешествие в самооткрытие никогда не заканчивается, и не существует земли обетованной, в которой человек может вдруг очутиться. Наша «первая натура» будет постоянно прятаться от нас, хотя мы все время будем приближаться к ней. Одной из причин этого парадокса является то, что мы живем в высокотехничном цивилизованном обществе, которое быстро уносит нас прочь от того жизненного состояния, в котором развивалась наша «первая натура». Даже при успешной терапии мы не освободимся от всех наших мышечных напряжений, потому что условия современной жизни постоянно создают состояние напряжения в нас. Это еще вопрос, любой ли терапевт сможет полностью убрать последствия травматического опыта, пережитого в процессе роста и развития. Даже если раны полностью залечены, часто как постоянное напоминание остаются шрамы.

Тогда человек может спросить, что даст прохождение терапии, если не будет полного освобождения от напряжения и этому путешествию нет конца? К счастью, большинство людей, начинающих терапию, не ищут состояния нирваны или Райского Сада. Они находятся в беде, часто в отчаянии, и им требуется помощь для дальнейшего следования по жизни. Возвращение их осознания себя назад может дать им такую помощь, если это повысит их самосознание, будет способствовать самовыражению и дальнейшему самообладанию. С более сильным ощущением самих себя они могут лучше справляться с трудностями. Терапия может помочь человеку в этом направлении, потому что она освобождает его от ограничений и искажений невротической «второй натуры» и возвращает его ближе к «первой натуре», которая является источником его силы и веры.

Если терапия не может вернуть нас к нашей «первой натуре», которая является состоянием фации, то она приблизит нас к ней и таким образом уменьшит отчуждение, от которого мы страдаем. Отчуждение лучше, чем любое другое слово, описывает положение современного человека. Он как будто «чужой в чужой стране», никогда не свободен от вопроса: «Зачем я живу? О чем это все?». Он сражается с недостатком значимости в своей жизни, смутным, но навязчивым ощущением нереальности, распространенным чувством одиночества, которое серьезно пытается преодолеть или отрицать, и глубоким страхом, что жизнь пройдет прежде, чем у него будет шанс жить. Хотя как психиатр, я обращаю внимание на присутствие у пациента симптома или болезни, и не думаю, что цель терапии ограничена этой специфической проблемой. Если я не могу помочь пациенту достичь большего контакта с самим собой (для меня это значит с телом, а через тело — с миром вокруг него), то тогда я чувствую, что мои попытки преодолеть его отчуждение провалились и терапия не является успешной.

Хотя мы говорим об отчуждении как об отрыве человека от природы и своих товарищей, оно базируется на отчуждении человека от его тела. Более подробно я обсуждал эту тему в другой книге /8/, и если я еще раз касаюсь ее здесь, то только потому, что она является центром биоэнергетики. Только через ваше тело вы переживаете вашу жизнь и ваше бытие в мире. Но этого недостаточно, чтобы достигнуть контакта с телом. Человек должен также сохранить этот контакт, а это значит — обязательства перед жизнью тела. Такое обязательство не исключает разума, но должно исключать обязательство перед разобщенным рассудком, разумом, который невнимателен к телу. Обязательство перед жизнью тела является единственной страховкой того, что путешествие в самооткрытие закончится успешно.

Взгляд на терапию, как на нескончаемый процесс, поднимает практический вопрос. «Как долго, — спрашивают мои пациенты, — нам нужно видеться с вами?». Практический ответ такой: «Вы будете проходить терапию, пока это заслуживает времени, усилий и денег, которые вы вкладываете». Также практично обратить внимание на то, что во многих случаях терапия заканчивается по причинам, не зависящим от терапевта или клиента, таким, как, например, переезд в другой город. Я также могу прекратить терапию, если чувствую, что она заходит в никуда, чтобы уберечь пациента от использования терапии в качестве постоянных костылей. Клиент прекратит терапевтические отношения, когда он почувствует способность принять на себя ответственность за свой дальнейший рост, другими словами, когда он почувствует, что может продолжать путешествие без посторонней помощи.

Движение очень существенно для жизни; рост, и закат жизни являются двумя его аспектами. В реальности ничего не стоит на месте. Если рост в рамках личностного развития прекращается, то начинается закат, который может быть незаметен вначале, но раньше или позже становится очевиден. Истинным критерием успешной терапии является то, что она начинается и способствует процессу роста клиента, который будет продолжаться без помощи терапевта.

В первой главе я немного рассказывал о моем личном опыте терапии с Райхом и последующей терапии с Пирракосом, что положило основу для биоэнергетического метода. Хотя я получил неизмеримое увеличение своего ощущения себя (самосознания, самовыражения и самообладания), но не почувствовал, что достиг конца моего путешествия. Временами моя лодка плыла спокойно, и у меня не было предчувствия беды или трудностей, но такое состояние не длилось бесконечно. В ходе следующих лет я прошел через некоторые личностные кризисы, с которыми справился благодаря моей терапии. Личностный кризис случается только тогда, когда устойчивость личности находится под большой перегрузкой. Тем не менее это является как опасностью, так и возможностью для дальнейшего освобождения и роста. К счастью, подтвердилось, что рост является моим путем в жизненном развитии. Не углубляясь в кризисы, я описал бы только одну часть личного опыта, относящегося к предмету терапии.

Около пяти лет назад я почувствовал боль в своей шее. Сначала я испытывал ее только случайно, но со временем она стала более заметна каждый раз, когда я резко поворачивал голову. Я не игнорировал свое тело в те годы, когда уже прекратил активную терапию. В качестве довольно регулярной практики я делал биоэнергетические упражнения, которые использовал со своими пациентами. Они сильно помогли мне, но не подействовали на боль, которая, как я подозревал, была шейным артритом. Это подозрение не подтвердилось при исследовании рентгеном, и поэтому в настоящий момент оно остается гипотетическим. Я мог прощупать на шее некоторые довольно напряженные мышцы. Это их состояние я соотносил с болью. Существовало и другое мышечное напряжение в верхней части спины и в плечах. Также я заметил, что в фильмах, сделанных мной во время работы с пациентами, я стремился держать голову наклоненной вперед. Эта поза создала незначительное закругление в моей спине между лопатками.

В течение полутора лет я постоянно делал упражнения, чтобы облегчить боль и выпрямить спину. Вдобавок один биоэнергетический терапевт регулярно делал мне массаж. Он чувствовал напряженные мышцы, над которыми он сильно работал, чтобы вызвать некоторое расслабление. Упражнения и массаж временно помогали. Я чувствовал себя лучше и свободнее после них, но боль упорствовала, и напряжение возвращалось.

В это время у меня произошел еще один случай, который, как мне кажется, сыграл свою роль в решении этой проблемы. При завершении профессионального семинара двое его участников, биоэнергетические терапевты-самоучки, сказали, что я заслуживаю смены, и предложили поработать со мной. Обычно я не придерживался такой практики, но на этот раз согласился. Один работал с напряжением в моем горле. Другой работал с моими ногами. Внезапно я почувствовал острую боль, как будто кто-то взял нож и перерезал мне горло. У меня было такое чувство, что это сделала моя мать, но не буквально, а психологически. Я обнаружил, что это было направлено на то, чтобы заставить меня говорить или кричать. У меня всегда были трудности с выражением словами моих чувств, хотя эта проблема со временем постепенно уменьшилась. В некоторых случаях неудачи при попытке сделать это приводили к болям в горле, особенно когда я уставал. Когда я почувствовал боль, я отбросил терапевтов от себя и негодующе закричал. После этого я испытал сильное облегчение.

Вскоре после этого случая у меня было два сна, которые обострили первую проблему. Они произошли в течение двух ночей подряд. В первом я был убежден, что могу умереть от сердечного приступа. Потом я почувствовал, что все будет в порядке, потому что я умру с достоинством. Странно, но у меня не было чувства беспокойства во сне, и когда я проснулся утром и вспомнил его. В следующую ночь мне приснилось, что я был доверенным советником короля-инфанта, который поверил, что я предал его. Он повелел отрубить мне голову. В этом сне я знал, что не предавал его, и был уверен, что он обнаружит свою ошибку и я буду помилован и восстановлен в должности. Хотя время казни приближалось, я все еще уверенно ожидал отсрочки. Когда настал день и меня привели на плаху, я все еще был уверен, что распоряжение об отсрочке придет, может быть, в последнюю минуту. Во сне я чувствовал, что палач стоит рядом со мной с большим топором. Он не был отчетлив. Однако я все еще ожидал своей отсрочки. Затем палач наклонился, чтобы снять цепь, которая связывала мои ноги. Он делал это двумя руками, потому что цепь вокруг моих лодыжек была сделана из непрочной проволоки. Внезапно я ясно понял: «Ведь я мог сделать это сам». — и проснулся. И опять в этом сне не было беспокойства по поводу приближающейся смерти.

Отсутствие беспокойства заставило меня почувствовать, что у этих двух снов был положительный смысл. Поэтому я не очень стремился растолковать их. Первому вряд ли требовалось какое-либо толкование.

Незадолго до этого сна я был озабочен возможностью сердечного приступа. Мой возраст приближался к шестидесяти годам, когда подобные приступы не являются редкостью, и я знал, что это было моим основным слабым местом. Я чувствовал ригидность мышц в моей груди еще со времени моей первой сессии с Райхом и никогда окончательно не избавился от нее. Вдобавок я был заядлым курильщиком трубки, хотя и не затягивался. Сон не убедил меня в невозможности сердечного приступа; скорее, он сделал эту возможность событием второстепенной важности. Важно было умереть с достоинством, но это также означало, как я сразу же обнаружил, и жить с достоинством. Это открытие, казалось, убило страх смерти во мне.

Сначала я не связывал эти сны друг с другом. Все же спустя несколько месяцев я рассказал оба сна группе биоэнергетических терапевтов на рабочем семинаре в Калифорнии. Мы посвятили вечернюю сессию снам. В данном случае мы не старались подробно интерпретировать второй сон. У меня было ощущение, которое говорило мне, что я слишком долго играл вторую скрипку и инфантильность завладела моей личностью, а однажды это привело бы меня к беде. Я должен был занять мое правильное место правителя королевства (моей личности, моей работы), так как нес ответственность за нее. Я почувствовал себя лучше, приняв это решение.

Спустя полтора месяца я встретился с другой группой биоэнергетических терапевтов на Восточном побережье и подробно изложил им эти сны. В этот промежуток времени у меня появились дополнительные мысли относительно второго сна. Я почувствовал, что он был связан с болью в моей шее. Во сне мне должны были отрубить голову; удар топора должен был прийтись как раз на мою шею. Соответственно я начал с описания хронической боли в шее, которая, как я теперь ощущал, появлялась, когда я не держал голову поднятой. На самом деле, когда я принимал это положение, боль исчезала. И все-таки я знал, что я не мог делать это сознательно, используя волю, потому что это смотрелось бы неестественно и не смог бы поддерживать это положение. Держать голову высоко должно было означать выражение достоинства, которое должно было соответствовать значению первого сна.

После изложения сновидений я сравнил их с некоторыми детскими впечатлениями. Я был первым и единственным ребенком в семье. Моя мать целиком посвятила себя мне, зенице ока. Всеми способами она заботилась обо мне, как о юном принце. С другой стороны, она всегда считала, что знает все лучше, и часто была жестокой, когда я шумел. Она была честолюбива и перенесла это отношение на меня. Мой отец также был предан мне. Его личность была полностью противоположна моей матери. Он был добродушным и любил удовольствия. Он терпел неудачи в своем маленьком бизнесе, несмотря на то что много работал. Я обычно помогал ему вести записи, потому что быстро считал цифры. На протяжении моего детства мои мать с отцом вели борьбу друг с другом в основном из-за денег, а я обычно находился посередине. С одной стороны, я чувствовал, что лучше своего отца, но, с другой стороны, он был больше и сильнее, и я боялся его. Я не верю, что страх перед отцом был создан им. Он был не злой и отшлепал меня только однажды. Но моя мать вынудила меня состязаться с ним, несмотря на то что в жизни ни один маленький мальчик не добился в этом успеха.

Я обнаружил, что никогда полностью не смог решить эту эдипову ситуацию, хотя она была так ясна. Мой отец был тем инфантильным королем, которого я не мог свергнуть, а я оставался молодым принцем, полным надежд, но предназначенным для второстепенной роли.

Когда я рассказал эту ситуацию и описал себя в ее свете, вдруг понял, что она закончилась. Она была в прошлом. Все, что мне нужно было сделать, чтобы освободить себя, это снять непрочную цепочку, которая связывала мои лодыжки. Мой отец умер за несколько лет до этого. И, не думая об этом факте, я знал, что теперь стал королем и, как это обычно делают короли, мог естественно держать голову высоко.

Интерпретация положила конец этому случаю, и я больше не обдумывал этот предмет, потому что знал, где остановился. Также не думая об этом, в один день, я обнаружил, что боль в шее прошла. И до сих пор я остаюсь свободным от нее.

С тех пор я осознал, что принимаю другое положение, общаясь с людьми. Некоторые прокомментировали это изменение. Они говорили, что я стал мягче, легче двигаться, стал менее вызывающим, меньше настаивал, чтобы другие принимали мои взгляды. Прежде я боролся за признание — признание как мужчины, а не мальчика, как короля, а не принца. Но никто не мог дать мне признание, если я отрицал его сам. Больше не было нужды бороться.

Я был очень благодарен этому исходу, но это не означало, что я закончил свое путешествие. После снятия напряжения в своей шее я еще больше почувствовал напряжение в плечах и груди. Однако оно не достигало уровня боли. Тем не менее я продолжал выполнять биоэнергетические упражнения, работая с дыханием, с заземлением и толкая мешок с песком, чтобы освободить мои плечи. С помощью заземления я хотел добиться ощущений в ногах. В моем сне говорилось, что я был связан в лодыжках.

Еще одно переживание также относится к этому рассказу. Около двух лет назад я познакомился с учительницей пения, которая была знакома с биоэнергетическими концепциями и понимала роль голоса в самовыражении. Ранее я упомянул ощущение, будто моя мать перерезала мне горло. Это создавало некоторые трудности при разговоре, крике, но особенно при пении. Я всегда хотел петь, но редко делал это. Я боялся, что мой голос сломается и я начну кричать. В моей семье никто не пел, когда я был ребенком. Итак, я решил взять несколько уроков пения у этой учительницы, чтобы посмотреть, что из этого получится. Она убедила меня в том, что понимает мою проблему и, так как это был частный урок, я могу просто идти вперед и кричать, если почувствую, что мне нравится делать это.

Я пошел на урок в сильном возбуждении. Она начала с того, что я воспроизвел звук, любой свободный и произвольный звук. Затем я спел слово «дьявол», которое позволило мне открыть горло и петь полностью. Я позволил себе делать это. Я ходил кругами и долбил его. Мой голос становился свободнее. В один момент я спел звук, который получился так легко, так полно, что, казалось, будто я был звуком, а звук был мной. Он отражался через все мое существо. Мое тело вибрировало.

К моему удивлению, я не чувствовал, что кричу. Я просто раскрылся и зазвучал. Теперь я знал, что могу петь и некоторые звуки получаются красивыми и музыкальными. После окончания урока у меня было состояние радости, которое я испытывал лишь в исключительных случаях. Конечно, я продолжил уроки. Я упомянул этот случай, потому что уверен, что он сыграл свою роль в следующем шаге. В течение следующего года я не уделял особого внимания своим снам, хотя они не были далеки от моего сознания. Я думал о них случайно, как и о своих родителях. Затем, в один день, меня осенило. Я понял, кто был тот король-инфант. Это было мое сердце. Второй сон принял совершенно другое значение: я предал мое сердце. Не доверяя ему, я держал его запертым в твердой грудной клетке. «Я» в моем сне было моим это, моим сознательным разумом, моим интеллектом. Это «Я», интеллект, было доверенным советником, который должен был делать дела для выгоды заключенного, короля-инфанта.

Когда я обнаружил, кто был король, я не сомневался в правильности этой интерпретации. Конечно же, сердце — это король или должно быть королем. В течение многих лет я утверждал, что человек должен прислушиваться к сердцу и следовать за ним. Сердце является центром и сердцевиной жизни, а его правило — любовь. Оно также является инфантом, потому что сердце никогда не стареет. Чувства в сердце ребенка и в сердце человека старшего возраста одинаковы — это чувство любви или боли от неспособности любить. Но провозгласив этот принцип, я сам не следовал ему полностью. Я использовал выражение «инфантильный король» с насмешкой, как будто бы зрелость была функцией интеллекта. Далее я не простил свою мать за ту боль, которую она причинила мне и которую бы охотно простило мое сердце. О, да: я предал короля, и он подтвердил свою власть. «Прочь вместе с головой, — приказал он, -мне не нужны такие лживые советники».

Но каким-то образом я был прав. В действительности я не предавал его, потому что защищал его и действовал в его интересах. Как же теперь это походило на мою мать. Однако это было правдой. Я знал жестокое разочарование от предательства, когда был ребенком. Я видел, как моя мать поворачивается ко мне в гневе, когда все, чего я просил, -это быть поближе к ней. Я защищал свое сердце, чтобы оно не могло быть больно ранено снова. К несчастью, защита приняла форму заключения, закрытия канала коммуникации между сердцем и миром, и мое бедное сердце должно было томиться до смерти. Сердечный приступ был предопределен.

Моя голова не кружилась, а мое сердце не страдало от приступа. Я стал свободен, когда обнаружил, что во сне цепь вокруг ног не была железной, я был связан только иллюзией. Я мог освободиться в любое время. Но до тех пор, пока мы не знаем, что есть иллюзия, а что — реальность, прошлое действует со всей силой.

Каждому королю нужен советник. Каждому сердцу нужна голова, которая даст ему глаза и уши, чтобы соприкасаться с реальностью. Но не позволяйте голове злоупотреблять этой ролью; это и есть предательство собственного сердца.

Новая интерпретация моих снов может быть названа биоэнергетической интерпретацией, потому что она относится к динамическому взаимодействию между частями моего тела, которые являются аспектами моей личности. Предыдущая интерпретация была более фрейдистским анализом, Я считаю обе интерпретации правильными; последняя просто идет глубже, чем предыдущая. Я понял, что сны являются темой для различных интерпретаций и каждая ценна в той степени, в которой она бросает свет на поведение и позицию видевшего сон.

Озарения, вызванные снами, все еще оставили мне проблему жесткости в груди. Вовлеченное в нее мышечное напряжение должно было уменьшиться, если я собирался освободить мое сердце. Проникновение в сущность сна не открыло мое сердце; однако оно открыло путь для перемен.

Важным тезисом в биоэнергетике является тезис о том, что изменения в личности происходят при условии изменения телесных функций: более глубокого дыхания, возрастания подвижности, более полного и свободного самовыражения. В этом отношении ригидность мышц моей груди означала ограничение существования. Я осознавал это в прошлом и работал с ней. Вдобавок мой массажист, который был натренирован в биоэнергетике, старался расслабить мышцы грудной клетки. Результаты были отрицательны. Моя грудь становилась тверже при любом давлении на нее, и я был не способен сделать многое из того, что хотел. Ситуация начала меняться в течение последнего года.

Изменения заключались в осознании того, что сопротивление уменьшилось. Я чувствовал, как при применении надавливания мог поддаваться. Соответственно я попросил одного биоэнергетического терапевта применять мягкое ритмическое надавливание на мою грудную стенку в то время, когда я лежал на дыхательном табурете. Как только он делал это, я начинал кричать; крик постепенно углублялся, и я чувствовал, что этот звук идет от боли в моем сердце, от сильного желания любить и от любви, которую я крепко хранил под контролем все эти годы. К моему удивлению, агонизирующее рыдание не продолжалось очень долго. Я вдруг начал смеяться, и чувство радости распространилось по моему телу. Этот опыт заставил меня увидеть, как близко друг с другом находятся смех и слезы. Состояние радости показало, что в данный момент моя грудь была мягкой и глаза открыты.

Так же как одна ласточка весну не делает, так и один случай не создает новую личность. Процесс нужно повторять, может быть, много раз. Вскоре после этого случая у меня была подобная реакция на другую процедуру. В воскресенье днем мы с женой выполняли биоэнергетические упражнения. Мои плечи были зажаты, и я попросил ее поработать с -ними. Самой болезненной областью был угол между шеей и плечами, близко к тому месту, где лестничные мышцы присоединяются к верхним ребрам. Я сидел на полу, а она стояла надо мной. Она надавливала кулаками на эту область, и боль была мучительной. Я разразился рыданиями, которые исходили из глубины груди. И снова минуту спустя или около того прорвался смех освобождения и возвратилось чувство радости.

Обобщение моего опыта за последние пять лет привело меня к нескольким выводам. Первый поддерживает идею, выраженную ранее, что терапия, рассматриваемая как процесс роста и развития, бесконечна. Работа с терапевтом закладывает фундамент для этого процесса. Она также запускает в действие силы внутри личности, которые действуют для того, чтобы увеличить или расширить все аспекты себя (самоосознание, самовыражение и самообладание), силы, которые действуют как на сознательном, так и на бессознательном уровне. Сны являются выражением действия этих сил на бессознательном уровне. Сознательно человек должен быть предан идее перемен, чтобы продолжать рост и развитие.

Второй вывод состоит в том, что обязательство перед ростом включает обязательства перед телом. Много людей в настоящее время очаровано идеей роста, человеческий потенциал движения основан на этой идее, и они занимаются рядом вещей, направленных на развитие личностного роста. Эта деятельность может быть полезна, но если тело игнорируется, то она превращается в игры, которые могут быть интересными, возможно, даже забавными, но не являются серьезным процессом роста. Личность, не может быть оторвана от тела, и самоосознание не может быть отделено от осознания тела. Наконец, для меня путь роста лежит через контакт со своим телом и понимание его языка.

Третий вывод вводит ноту смиренности в эту дискуссию. Мы не можем изменить себя любым усилием воли. Это то же, что пытаться оторвать себя от земли за волосы. Изменения произойдут, когда человек готов к этому, стремится и способен измениться. Эта нельзя навязать. Это начинается с самопринятия* и самоосознания и, конечно же, с желания измениться. Чувство страха перемен, однако, важно. Например, мой собственный страх смерти от сердечного приступа. Нужно учиться настойчивости и терпимости. Это телесный феномен. Тело постепенно развивает терпимость как наиболее энергетический способ жизни, делает чувства сильнее и свободнее, а самовыражение полнее.

Поиск по сайту: