Неоевразийство

Идеи евразийства, практически забытые ко второй половине XX века, были во многом воскрешены историком и географом Л.Н.Гумилёвым и получили широкое распространение к началу XXI века. Гумилёв в ряде книг, — «Этногенез и биосфера Земли», «Тысячелетие вокруг Каспия» и «От Руси к России», — используя евразийскую концепцию и дополняя её собственными разработками, формирует свою концепцию этногенеза, приводящую его к ряду выводов, среди которых для нас наибольшую важность имеют следующие: во-первых, любой этнос представляет собой общность людей, объединенную некоторым стереотипом поведения; во-вторых, этнос и его стереотип поведения формируются в конкретных географо-климатических условиях и остаются устойчивыми длительный период времени, сравнимый со временем существования этноса; в-третьих, суперэтнические целостности формируются на основе обобщенного стереотипа поведения, разделяемого представителями различных этносов единого суперэтноса; в-четвертых, стереотип поведения суперэтнической целостности представляет собой некоторый способ бытия, отвечающий определенным условиям существования.

Так что же ждет Россию, мир в целом? Роль колонии в монополярном мире, проект которого уже начертал Бжезинский и другие ученые-западники (атлантисты, мондиалисты и т. п.), или возможны другие варианты? Сторонники первого течения евразийства по этому поводу утверждают, что победа Запада в “холодной войне” концептуально означает окончание биполярного мира и начало однополярного. И если чистые атлантисты (Хантингтон) предполагают, что эта однополярность будет относительной, поскольку выигравший Запад (The West) будет вынужден постоянно улаживать нарастающие меж-цивилизационные конфликты со “всем остальным миром” (The Rest), то мондиалисты (Фукуяма, Аттачи) видят беспроблемную доминанту Запада надо всей планетой как нечто уже случившееся. Даже самый конфликтный вариант профессора Санторо предполагает, в конце концов, установление Мирового правительства. Неоевразийцы России, подобно многим ученым и политикам стран Европы и Азии, не могут согласиться с гегемонистскими притязаниями атлантистов и мондиалистов. Противостоять монополярности, по их мнению, может биполярность. Имеется в виду, что “новый континентальный альянс должен либо включить в себя всю Европу до Атлантики и несколько важнейших секторов южного побережья Евразии – Индию, Иран, Индокитай и т. д., либо обеспечить дружественный нейтралитет этих же пространств, т.е. вывести их из-под контроля атлантизма”. Особо подчеркивается, что новый евразийский биполяризм должен исходить из совершенно иных идеологических предпосылок и основываться на совершенно иных методиках.

1) Неоевразийство осуществившее радикальное и системное развитие идей классического евразийства. Неоевразийство претерпело сложную политическую эволюцию. Оно началось как крайне странное образование, похожее на оккультный кружок. Необходимо подчеркнуть, что неоевразийство возникает и развивается, преломляясь через судьбу его единственного основателя и идеолога А.Г. Дугина. Личная политическая судьба Дугина, его стремления и искания и отражают эволюцию неоевразийства, как идейно-политического течения.

В 1988 году Александр Дугин начинает пропагандировать философию французских традиционалистов, в частности Юлиуса Эволы и Рене Генона, основной социальной идеей которых является идеализация кастового строя Древнего мира. По их мнению из-за смешения социальных каст духовных типов происходит упадок человечества, его закат. Александр Дугин начинает приходить к выводу, что пик заката близится, видя каким курсом идет перестройка и что происходит во всем мире. В это время он занимает крайне радикально-консервативные позиции и в своих выступлениях торопит слом Советского строя, как обветшавшего и дряхлого образования.

В 1991 году А.Дугин знакомится с А.Прохановым и другими левыми интеллектуалами, с этого момента его взгляды кардинально меняются. В это время начинает издаваться журнал «Элементы», в котором ведется поиск нового синтеза, способного остановить разложение и распад России. Это время сотрудничества Дугина не только с так называемой левой оппозицией, но это также время его оживленных контактов с крайне правыми и крайне левыми интеллектуалами за рубежом (Ален де Бенуа, Р. Стойкерс). А. Дугин изучает и переосмысливает труды классических евразийцев, читает лекции и ведет семинары.

В 1993 году А.Дугин разочаровывается в идеях крайне левых и отходит от идеи сохранения и возвращения империи в старом Советском виде. Это время краха надежд на открытое вооруженное сопротивление «медиократической» власти кремлевских либералов. С 1993 по 1998 год происходит развитие доктрины неоевразийства, выходят основные работы А.Дугина «Консервативная революция» (1994), «Мистерия Евразии» (1996), «Конспирология» (1994), «Метафизика Благая Вести» (1996), «Основы геополитики» (1997), «Тамплиеры пролетариата» (1997), в которых классическое евразийство объединяется с самым разным набором политических идей и взглядов. Он синтезирует цивилизационный и геополитический подходы с социальным и этническим измерением реальности. Кроме того, постепенно складывается неоевразийское движение, появляются его первые критики слева и справа. Именно в этот период движение получает денежные средства от общественных фондов «Кавказ», «Единение» и выпускает большое количество брошюр и программных заявлений. А.Дугин одновременно поворачивается к Православию, критикуя Рене Генона за его недооценку христианства.

С 1998 года происходит окончательный синтез разных частей доктрины неоевразийства. Формируется неоевразийская ортодоксия, характеризующаяся двумя существенно новыми чертами по сравнению с классическим евразийством:

- признание советского периода в истории русского государства, как однозначно положительного в целом явления;

- переход А.Дугина в старообрядчество и его радикальная апология.

Уже с этого времени начинается разрыв А.Дугина с частью левой оппозиции (газета «Завтра»), сначала связанный с поддержкой коалиционного правительства Е. Примакова, а затем с отсутствием у него критики по отношению к действиям власти.

С 2001- 2002 года неоевразийство оформляется как полноценное общественно-политическое движение, а затем и как партия «Евразия» (30 июня 2002 года), которая заявляет о своем радикальном центризме и поддержке политики Президента России В.В.Путина, а сам А.Дугин становится советником спикера Госдумы по геополитике. В это время о вхождении в ОПОД «Евразия» заявил глава Центрального Духовного Управления мусульман шейх-уль-ислам Талгат Таджуддин.

«Евразия» как партия отныне избирает путь легальной политической борьбы. Однако, по замыслу А.Дугина, евразийство не должно замыкаться исключительно на деятельности в рамках партийной системы. Главной целью евразийства до сих пор является идеологическое воздействие на военно-политические круги РФ с целью их перевербовки. Здесь просматривается даже некоторый социальный утопизм, окрашенный в тона теории заговора. А.Дугин однозначно понимает, что шансов на полную победу у евразийской партии в рамках парламентской борьбы нет никаких. Вследствие этого, он выбирает воздействие на верхушку исполнительной власти, т.е. на тот уровень власти в РФ, который бы обеспечивал бы ему частичный контроль над СМИ. Этот контроль важен для Дугина и его партии как воздух, т.к. СМИ в России являются проводниками западной неолиберальной идеологии, которая не позволяет другим идеологиям вступать в открытую полемику с собой.

Таким образом, у партии «Евразия» прослеживаются три основных вектора политической деятельности:

- собственно партийная работа. Под этой работой понимается прием в партию новых членов и организация партийных ячеек, выпуск партийной газеты, брошюр и иной литературы, возможное участие в региональных или парламентских выборах.

-научная и идеологическая деятельность. Собственно говоря, это работа с самими членами партии по развитию неоевразийского учения, осуществляемая ядром партии во главе с Дугиным, с целью более тщательного анализа различных аспектов русской истории и их разъяснения рядовым членам партии. Сюда же входит и привлечение в ряды членов партии научных кадров и творчески мыслящих людей.

-внешнеполитическая деятельность партии «Евразия». Под этой деятельностью подразумевается организация съездов и соборов с широким участием различных религиозных деятелей, политических лидеров, выдающихся ученых и послов разных азиатских стран. Эти конференции имеют целью возможную консолидацию политических сил разных стран и их активное участие в образовании единой Евразии.

Рассмотрев основные идеологические позиции евразийства на протяжении всего ХХ века, следует сравнить классическое евразийство как культурно-идеологическое течение со своим основным идейным наследником – неоевразийством.

Если для Трубецкого, Савицкого и других классических евразийцев существовала некая иерархия религий: вначале Православие, затем традиционные религии, а затем все остальное; то Дугиным разные части Традиции считаются равнозначными, кроме тех учений, которые, как он считает, изменили Традиции (туда входят католические, протестантские конфессии и современное Православие). Отсюда вытекает и государственный принцип неоевразийства как невмешательства государства в какую-либо религию и полная религиозная свобода. А.Дугин полагает, что в будущей евразийской империи традиционные религии должны быть равноправны и правительством должна осуществляться поддержка всем крупным религиозным объединениям. На практике такое сотрудничество быстро привело бы к распаду России на конфессионально-этнические группы и к войне между ними и неоевразийским правительством.

Неоевразийством было также предпринято переосмысление понятия Евразия, которое получило более широкий геополитический смысл. Евразия у классических евразийцев была географическим ареалом, почвой, базисом для русской империи. В неоевразийстве Евразия – это не почва, а будущий поликонфессиональный и полиэтнический, континентальный союз народов и стран, супергосударство, суперимперия, равной которой история не знала. Ядром этой империи должен стал по Дугину русский народ, но реально в условиях равенства религий и этносов ядром империи может стать только общая идеология.

Идеологические взгляды классического евразийства отличались крайне радикальным цивилизационным подходом, унаследованным еще от славянофилов. Россия – Евразия по мысли евразийцев должна была строиться на национальных началах, на полном отказе от какой бы то ни было западнической идеологии или даже ее элементов. В то же время откройте любую брошюру неоевразийцев и вы узнаете, что тезисы евразийства отныне дополняются политической философией (О.Шпенглер, В.Зомбарт, К.Шмитт, Э.Юнгер, Э.Никиш, Э.Фробениус), европейским традиционализмом (Р.Генон, Ю.Эвола, Т.Буркхардт), «новой левой» критикой западного капитализма (Ж.Батай, Ж.-П.Сартр, Г.Дебор, М.Фуко, Ж.Делез), марксистской критикой (А.Грамши, Д.Лукач и т.д.), европейскими «новыми правыми» (А.де Бенуа, Р.Стойкерс, Ж.Тириар). Весь этот пестрый конгломерат часто абсолютно противоположных учений и концепций предлагается всем членам партии «Евразия» с целью усвоения и всему нашему обществу.

Этот синтез ведет к размыванию базисного тезиса евразийства о недопустимости западных влияний, т.к. здесь западнические идеологии оцениваются только по критерию критики неолиберального Запада. А. Дугин и не помышляет о рассмотрении их положительного содержания, (т.е. собственно их концепций), в котором можно найти такие учения как фашизм, герметизм, оккультизм, анархизм и левый нигилизм.

Наконец, если мы обратимся к политическим или социально-экономическим взглядам классического евразийства, то мы найдем множество прекрасных идей в органической демократии Сувчинского, (т.е. организации народной жизни не по принципу внешнего принуждения, а по принципу свободных народных собраний), в идеократии Трубецкого (национальная элита должна отбираться только по принципу верности Родине, т.е. России-Евразии, а не по карьерным или другим соображениям), в государственно-частной системе хозяйствования Савицкого и Алексеева, (в которой утверждалась патерналистская роль государственного регулирования, но и не отрицалась экономическая свобода). У современных неоевразийцев мы находим повторение старых евразийских идей, но с некоторыми существенными поправками. Идеократия по А.Дугину мыслится как некая элита, разделяющих евразийскую идеологию и духовно сильных людей, которые будут править остальным народом, как они захотят (сам Дугин признается, что здесь он использовал идеи Ницше). Кроме того, если мы обратимся к традиционалистской философии А.Дугина, то здесь мы увидим идею кастовости, т.е. социальной замкнутости отдельных классов общества с их жестким разделением обязанностей и выгод. Таким образом, социально-политическую верхушку Евразии могут составить некие «жрецы Евразии», которые возьмут на себя функцию отправления мистических обрядов и духовного воспитания всего народа. В свете этого становятся понятными слова Дугина о том, что «между демократией, понятой органически… монархией или империей не существует никакого противоречия…»[1][1]

Социально-политическим взглядам неоевразийцев соответствует и экономика, в которой провозглашается идея третьего пути и «контекстуализация», т.е. «устройство общества должно быть основано на его религиозно-культурной специфике».[2][2] Но кто будет определять эту специфику? Ответ прост – новая духовная неоевразийская элита.

Складывается впечатление, что неоевразийцы берут у классического евразийства начала 20-х годов только то, что больше всего подходит под их собственные теории.

Подводя итог проведенному анализу неоевразийской идеологии, рассмотрим политические перспективы новой партии А.Дугина «Евразия», основывающейся на этой идеологии.

Неоевразийство в своей политической эволюции обличает себя как консервативное течение, неспособное на радикальное идейное развитие, несмотря на широкую попытку этого. Неоевразийство в своей политической стратегии повторяет в основном убеждения старых евразийцев, опираясь на идейный контакт и пропаганду. При этом не меняется и суть политической практики неоевразийства, хотя основоположники евразийства предупреждали, что после падения Советской Власти в России может наступить эпоха крайнего либерального разгула. А.Г.Дугин пошел на сотрудничество с властью, которую сам считает порождение антинационального либерального Запада. Он намерен бороться за власть легальными политическими методами, хотя Трубецкой предупреждал, что подобные методы в стране, находящейся под властью иностранцев, могут привести только к краху. Об этом варианте развития событий знает и Дугин: «Помимо своей воли участниками грандиозного спектакля, выстроенного деньгами, становятся все те, кто по инерции принадлежит к иной реальности… Мания капитала чудовищно сильна и эффективна. Она преодолела классы и нации, сломила государства и сословия…, если мы не заглянем в самый центр этого ада… монстр легко и без усилий превратит наши лозунги и позиции, наши идеи и наши доктрины в уютную развлекательную резервацию «кино не для всех». «Если мы не сможем осознать Капитал, он осознает нас». [3][3]

Неоевразийство в нынешнем состоянии – это идейно-политическое движение, создавшее партию, которая сохраняет от классического евразийства только его риторику. На самом деле его идеология является синтезом самых разных учений Запада и Востока, идейно-политическим течением, обреченным в условиях западнического контекста стать пустой постмодернистской игрой понятий. Будущая судьба неоевразийства:

-либо полностью уйти в создание евразийской культуры, т.е. литературы, искусства, и пытаться воспитывать массы с помощью культурного воздействия. В этом случае вся реальная политическая практика евразийства будет заключаться в экспертном анализе и консультациях ведущих политиков;

-не исключен вариант распада неоевразийства на религиозно-этнические ветви. Такой прогноз подтверждает появление различных направлений неоевразийства (еврейское, исламское неоевразийство – «Евразийская партия России», чеченское – лидер Хож-Ахмет Нухаев);

-возможен и полный переход на позиции либеральной власти. В этом случае А.Дугин окажется в положении Н.С. Трубецкого и П.Н. Савицкого в момент раскола евразийского движения, т.е. он вынужден будет отмежеваться от созданного им же движения.

-возможна также маргинализация евразийства с помощью идеологической компании в СМИ. В этом случае ядро евразийской идентичности будет представлено широким массам в карикатурном виде, что приведет к радикализации идей евразийства и его смыканию с крайне левыми течениями сходной ориентации (например, НБП).

В заключение нужно сказать, что значение евразийства не исчерпывается неудачным политическим экспериментом русской эмиграции в прошлом и созданием партии «Евразия» в настоящем. Помимо научного вклада в изучение истории и культуры России, их учение было вкладом в сокровищницу национального самосознания. Евразийство выразило чаяния народов России в отношении своего национального, религиозного и культурного бытия.

Если евразийство пошло на сотрудничество с большевиками и было обмануто с помощью операции «Трест», то неоевразийство вступило в сотрудничество одновременно с исламским Востоком, старообрядческой древностью в России, а также левым и правым постмодернизмом на Западе, становясь таким образом, идеологией-привидением, операцией «Трест» для самой себя. Неоевразийство создает один свой образ для путинской элиты, другой для православного старообрядчества, третий для исламского Востока.

2) Рассмотрим теперь другую ветвь современного евразийства – это евразийство последователей Л.Н. Гумилева, состоящее в основном из учеников Льва Николаевича из среды естественнонаучной интеллигенции. С начала 90-х годов выходят отдельные работы Л.Н. Гумилева в соавторстве с его учениками (К.П. Иванов, В.Ю. Ермолаев), в последствии, центром публицистической пропаганды идей «гумилевского» евразийства с 1998 года становится интернет-сайт Gumilevica[4][4], а с 2002 года начинает выходить Интернет-журнал «Евразийский Вестник»,[5][5] основные задачи которого были определены редколлегией следующим образом: «развитие и пропаганда евразийства, основанного на учении Л.Н.Гумилева, как теоретической базы национально-государственной идеологии самобытного развития России; содействие интеграционным процессам и взаимопониманию между народами Евразии».[6][6] Работы этих современных евразийцев отличает попытка адаптации теории этногенеза и пассионарности Л.Н. Гумилева к идеям евразийства 20-х годов. Так, один из идеологов «гумилевского» евразийства, главный редактор «Евразийского Вестника», И.С. Шишкин пишет: «…учение Л.Н. Гумилева - высший этап в развитии евразийских идей. Только учение Л.Н. Гумилева превратило евразийство в целостную научную теорию, на основе которой можно и нужно создавать национально-государственную идеологию, в полной мере учитывающую интересы как русского, так и других коренных народов России».[7][7] Но в учении Л.Н. Гумилева отсутствует евразийское понятие «культурно-исторического типа», т.е. цивилизации, которая бы объединяла несколько этносов общим культурным полем. Вместо этого он вводит понятие суперэтноса, т.е. конгломерата близкородственных этносов. Однако, «классические» евразийцы (Н.С. Трубецкой) считали, что в России-Евразии существует единый культурно-исторический тип, как и в Европе. По Гумилеву же, в Европе – один суперэтнос, а в России – их семь. Из этой позиции вытекает и следующий вывод, сделанный его последователем И.С. Шишкиным: «Создание русским этносом из Московского княжества российской державы можно объяснить… высокой пассионарностью русского народа, которая позволила ему освоить необходимое жизненное пространство и навязать свою волю другим народам Евразии (курсив мой –А.С.)».[8][8] Вследствие этого любые аргументы неоевразийцев (А.Г. Дугин), обосновывающие естественность общееевразийского национализма (тяготение этносов друг к другу в рамках одного культурно-исторического типа), наталкиваются на обвинение в попытке создать объединение 7-ми суперэтносов, что, согласно теории Л.Н. Гумилева, является неестественным, «химерным» развитием. Такое объединение чуждых друг другу суперэтносов, по его мнению, может существовать только насильственно и недолгий срок. «Поэтому стремление искусственно создать евразийский суперэтнос (советский народ, нацию россиян) следует рассматривать как попытку воплощения в жизнь очередной утопии, которая приведет только к крови и разрушениям».[9][9] В этом корни резко отрицательного отношения последователей Л.Н. Гумилева к неоевразийцам вроде А.Г. Дугина. Последних они обвиняют в западничестве, в том, что они «смотрят на Россию глазами чужой цивилизации,.… бредят тем, что давно уже вышло из моды в столицах (Европе и Америке) - теорией «плавильного котла». В этническом разнообразии России они видят угрозу государственности».[10][10] В самом А.Г. Дугине гумилевцы видят «человека антисистемы», стремящегося войти в русский этнос и подорвать его изнутри.

Нужно отметить, что видную роль в «гумилевском» евразийстве занимает теория пассионарности и споры об этническом возрасте русского этноса. Некоторые из этих евразийцев считают, что мы живем в фазу надлома этноса, за которой должна последовать фаза инерции, его «золотой осени». (Д.М.Балашов, В.Ю. Ермолаев). Другие считают, что мы живем в эпоху обскурации русского этноса (М.И.Коваленко, С.Б. Лавров), а третьи – что Россия еще находится в фазе надлома, но уже выходит из нее (В.А.Мичурин). Все эти рассуждения подкрепляются тезисом Л.Н. Гумилева о том, что этногенез – это «природный процесс». Но указанные выше авторы зачастую забывают, что биологический детерминизм естествознания нельзя механически переносить на область культуры и истории, – это чревато фатализмом.

В целом евразийство последователей Л.Н. Гумилева проводит активную пропаганду исторических идей евразийцев, но не стремится к образованию общественно-политических движений, партии, участию в предвыборной борьбе. По мнению автора статьи, эта ветвь евразийства имеет мало шансов на успех своей деятельности именно вследствие приверженности биологическим схемам своего учения.

3) Но кроме неоевразийства под влиянием журнала «Элементы» в обществе начинают возникать и иные ветви евразийства. С 1995 года можно говорить о появлении академического неоевразийства, своеобразной концепции, ясно прослеживающейся в трудах А.С. Панарина, В.Я. Пащенко, Ф. Гиренка. Эти исследователи идей евразийства, а особенно А.С. Панарин по существу являются эпигонами русской консервативной традиции, соединяя ее с дискурсом модерна, в частности с аналитикой с использованием гносеологического аппарата марксизма, психоанализа, постмодернизма, правого немецкого консерватизма и т.п. Самым значительным из представителей этого направления является сам А.С. Панарин. Его книги «Глобальное политическое прогнозирование» (1999) «Искушение глобализмом» (2000) «Православная цивилизация» (2002),, и «Стратегическая нестабильность в ХХI веке» (2002) ставят его в ряд крупнейших мыслителей современности. В своей статье в 1995 году А.С. Панарин писал: «Евразийское течение разделяет общую позицию культуроцентричной критики (и самокритики) технической цивилизации, с ее неоязыческими культами Машины и Тела в ущерб Духу.»[11][11] С. 25 Вместе с тем Панарин отмечает, что евразийская идея нуждается в выходе за рамки цивилизационного подхода, в прохождении через очистительный огонь «постмодернистской аскезы». В своей книге «Стратегическая нестабильность в ХХI веке» покойный профессор МГУ утверждал, что цивилизационный подход нуждается в дополнении новой социальной критикой. Водораздел будущего проходит не столько между цивилизациями, сколько между глобальным миром неолиберальной архаики, отказавшейся от парадигмы Просвещения и глобальным гетто обездоленных, лишенных социального статуса людей. Но «…формула глобального мира – это дехристианизация …язычество, вещизм…С этой точки зрения искомым наследием современного антиглобализма должна стать патристика.»[12][12] С 350-351, в этом смысле социальные взгляды мыслителя смыкаются с православной христианской традицией удерживания от зла. Ведь обездоленных и лишенных всякой идентичности людей может востребовать только одна сила в мире – Церковь. Только религия призывает к милосердию к обездоленным вне зависимости от их статуса.

4) Современное левое евразийство (Р. Вахитов, С. Г. Кара-Мурза).Основными чертами этого идейного течения стала попытка применения цивилизационного подхода к рассмотрению утраченного биполярного мира и Советской цивилизации. Синтез неомарксизма Грамши и левоевразийского видения советской реальности как отдельной цивилизации противоположной Западу характеризует взгляды С.Г. Кара_Мурзы, наиболее полно выраженные им в произведении «Советская цивилизация». Например, он пишет: «Нет сомнений и в том, что на геополитические представления советского руководства (и, думаю, самого И.В. Сталина) повлияли труды, созданные в эмиграции в русле культурно-научного направления, называемого евразийством. Это было развитие концепции России-СССР в рамках цивилизационного подхода. Наверняка можно сказать, что только в эмиграции, вне контроля жесткой в то время идеократической системы советского государства, только и могла быть разработана доктрина евразийства, так важная именно для самопознания СССР. Сложность была в том, что Сталин, внимательно наблюдая за мыслью евразийцев и «переводя» их идеи на язык советской идеологии, в то же время был вынужден открещиваться от них, чтобы не размывать в то трудное время фундамент официальной марксистской идеологии».[13][13] Советский строй С.Г. Кара-Мурзой считается продолжением одной и той же евразийской цивилизации, сложившейся в России. С этой точки зрения (которую разделяет и ваш покорный слуга) Россия проходила ряд цивилизационных кризисов, в результате чего пришла к СССР как оптимальному выходу из ловушки догоняющей модернизации. С.Г. Кара-Мурзой и Р. Вахитовым была проделана большая работа в плане интеграции неомарксизма и неокоммунизма с евразийством, поэтому их можно вполне справедливо назвать разработчиками социально-экономических идей евразийства в условиях кон. ХХ - нач. ХХI века. В интернет сайте-проекте «Красная Евразия», созданном в июле 2003 года вышел манифест левого евразийства «Утверждение левых евразийцев». В этом манифесте утверждается, что «Левых евразийцев отличает от русских коммунистов немногое: левые евразийцы - люди религиозные и потому, считая, что "мир во зле лежит", они не верят, что на Земле можно построить идеальное общество - коммунизм, поэтому их требования не выходят за пределы "реального социализма" - наилучшего из несовершенных земных обществ. Наконец, левые евразийцы мыслят не в категориях общечеловеческого прогресса, а в категориях теорий локальных цивилизаций. Левые евразийцы считают, что лишь "в Царстве небесном нет ни эллина, ни иудея", а на Земле по Промыслу Божьему люди разделены на народы и цивилизации. Стремление смешать все народы и цивилизации в одном "котле" есть стремление выстроить новую вавилонскую башню и тем самым оно неприемлемо для левых евразийцев. Итак, левые евразийцы - противники глобализации, какой бы она не была - современной, капиталистической, или рисующейся в весьма отдаленном будущем, коммунистической. Осознавая все свои отличия от коммунистов, левые евразийцы должны понимать, что более близкого политического и идеологического союзника, чем коммунисты у них нет и не будет.»[14][14]

В остальном ничего непосредственно отличающегося от принципиальных взглядов классического евразийства в работу левых евразийцев современности внесено не было.

5) Современное право-консервативное евразийство (В.В. Кожинов). С точки зрения этого автора, стремящегося соединить евразийство с черносотенным консерватизмом нач. ХХ столетия, история России предстает как драма борьбы западнического влияния на Россию с подлинно патриотической народной линией. В этом смысле В.В. Кожинов является безусловным последователем «евразийского центра» (Н.С. Трубецкой, П.Н. Савицкий, Н.Н. Алексеев). При этом он близок последователям Гумилева. Однако его от них отличает взгляд на СССР не как на антисистему, якобы сбившую русский народ с пути истинного, а как драматическое испытание. «Истинная цель в том, чтобы срастить времена, а не в том, чтобы еще раз, хоть и с иной «оценкой» - противопоставить историю до 1917 года и после него.»[15][15] Трагическая судьба страны переплетается у историка со стремлением выйти из исторической ограниченности взгляда. Парадоксально, но автор ищет для себя своеобразную методологическую точку опоры. Его философию истории можно назвать «философией пророчества». Кожинов пишет, что «…сегодня так или иначе продолжается политическая и идеологическая борьба, начавшаяся на рубеже ХIХ-ХХ веков (например, если выразиться наиболее кратко и просто, борьба между «капитализмом» и «социализмом»), побуждает прийти к существенному выводу: история ХХ века…еще не стала для нас в истинном смысле слова прошлым, мы еще, в сущности, не можем смотреть на нее из действительного будущего – то есть из иной, «новой» исторической эпохи, наступающей тогда, когда итоги предыдущей так или иначе подведены…».[16][16] Из этого историк делает вывод: объективный анализ истории ХХ века возможен только с точки зрения прошлого. При этом «прошлым» должны быть те, чей взор на историю не определен противоречиями, в которых они живут, то есть партии «Союза русского народа», крайних монархистов, для которых будущего быть не могло…

Если критически рассматривать работы Кожинова, то можно усмотреть только один существенный недостаток: автор используя евразийскую концепцию не старается ее обогатить. Как и А.С. Панарин, он присоединяет евразийство к оригинальному патриотизму «прошлого», тем самым фактически обрекая себя на роль «ожидающего» той самой «новой» эпохи, которая грядет.

Завершая исторический обзор евразийских течений, следует сказать пару слов о псевдоевразийстве.

Псевдоевразийство в России связано с политическим движением Абдул-Вахеда Ниязова «Евразийская партия России». Евразийская партия России была учреждена 19 июня 2001 года в Москве, т.е. несколько раньше того момента, когда А.Г. Дугин провел учредительный съезд ОПОД «Евразия». Ее основатель – бывший член «Единства» и мусульманин русского происхождения Абдул-Вахед Ниязов (до принятия ислама – Павел Медведев) заявил в интервью «Независимой газете»: «Настолько значительна роль ислама в партпрограмме, насколько значительна роль ислама в истории России в евразийской ойкумене. Пока в авангарде нашей партии стоят мусульмане..».[17][17] «Евразийская партия» в первоначальной программе ставила своей задачей возрождение соборности, основанной на ценностях традиционных религий и преодоление либерализма, укрепление федерализма, государственное регулирование отношений собственности и труда, а во внешней политике провозглашалась поддержка СНГ и Евразийского союза. Когда 9 октября 2002 года «Евразийская партия России» была преобразована в «Евразийскую партию - Союз патриотов России» (ЕП-СПР), в партию вошли в качестве наблюдателей – государственный секретарь союза России и Белоруссии Павел Бородин и как президент исполкома партии Владимир Бауэр, президент федеральной национально-культурной автономии Российских немцев. Численность партии была декларирована в составе 102 тыс. человек. На III съезде ЕП-СПР 14 сентября 2003 была принята новая редакция программы партии. В ней были видоизменены основные ориентиры внешней и внутренней политики евразийства А.В. Ниязова. Так, в частности было объявлено, что «патриотизм, государственность мышления, обостренное чувство социальной справедливости, стремление к соборности… важнейшие признаки евразийства.»[18][18] Вместе с тем в разделе, где описаны цели и задачи партии было указано: «Человек – мера всех вещей. Все остальное, идеи, экономика, политика – вторичны по отношению к человеческой жизни».[19][19] Принцип сильной государственности отныне заключается в «неуклонном продвижении к главенству демократических принципов… всемерной демократизации институтов власти и государства».[20][20] Экономическое стремление к процветающему обществу с государственным регулированием и развитой социальной сферой предлагается достичь через обмен части «демократии на реальный экономический либерализм», т.к. только последний привел такие регионы как Европа и Юго-восточная Азия к экономическому процветанию. Отдавая должное русскому этносу, партия исходит из того, что «национализм – черта неразвитого гражданского общества, которая обостряется многочисленными… проблемами».[21][21]

Все это целиком позволяет классифицировать ЕП-СПР как еще одно псевдоевразийское образование, сочетающее национально-державные ценности в социальной сфере и внешней политике с демократией во внутренней политике и реальным либерализмом в экономике. В этом сочетании утрачивается всякая связь с первыми евразийцами, утверждавшими о чуждости политических и экономических моделей Запада для России-Евразии, о непереносимости явлений одной культуры на реалии другой. Показательно, что в написании новой программы Евразийской партии России участвовал М.И.Коваленко – один из последователей евразийства Л.Н. Гумилева.

ЕП-СПР приняла решение идти на выборы в Государственную Думу 2003 года в составе широкого блока партий «Великая Россия – Евразийский Союз», образованного 16 сентября 2003 года, в который были включены «Российская партия мира», «Гражданская партия России», «Российская партия Труда», партия «Интернациональная Россия», Всероссийское общественное движение «Державный союз России».

Заканчивая рассмотрение исторического пути евразийства, как идейно-политического течения, за последние 10-15 лет, можно сделать вывод, что только неоевразийство А.Г. Дугина и современное левое евразийство Р. Вахитова и С.Г. Кара-Мурзы отличаются творческим развитием и обогащением евразийской идеи, хотя и эклектичным, но плодотворным синтезом идейных теорий и реальной политики.При этом движения А.В. Ниязова и последователей Л.Н. Гумилева резко очерчивают границы своей принадлежности к евразийству, первый в стремлении совместить с классическим евразийством либерально-демократические ценности, а вторые – в попытке приспособить чисто биологические теории Л.Н. Гумилева (пассионарность и этногенез) к евразийским корням. В обоих случаях можно констатировать неудачу в главном – подобные попытки приводят к отрыву от евразийского дискурса, к созданию псевдоконцепций (А.В. Ниязов) или самобытных концепций на грани правого консервативного почвенного национализма и евразийства (последователи Л.Н. Гумилева). Что касается таких течений как академическое евразийство А.С. Панарина и «историософия пророчества» В.В. Кожинова, то они не обладают признаками евразийской системности будучи просто маргинальными для евразийства, но от этого не менее ценными дополнениями.

Мое мнение заключается в том, что только современное левое евразийство сохранило настоящую системность, хотя и отказалось от обретения политического лица, связав свою судьбу с КПРФ. Евразийство последователей Л.Н. Гумилева, как и идейные концепции Кожинова и Панарина не вышли за рамки кабинетных построений, а неоевразийство А.Г. Дугина пошло по пути соглашательства с режимом Ельцина-Путина с целью «мягкого переворота», что противоречит даже устремлениям первых евразийцев.

Поиск по сайту: