Родильные приметы и обряды у народа мари

Posted Втр, 15/03/2011 - 15:16 by Кэп

В прошлом у марийцев семьи были многодетными. Только семья, имеющая много детей, считалась счастливой. Чтобы иметь детей и избежать колдовских чар недобрых людей, молодоженам во время свадьбы в одежду втыкали иголки, булавки, в их карманы клали лук, чеснок, завернутую в тряпочку соль. В первый год замужества молодушка должна была ходить в свадебном кафтане и в полном наборе серебряных украшений, что также рассматривалось как средство предохранения молодой женщины и ее ребенка от сглаза и порчи.

Бесплодие считалось большим несчастьем. Чтобы вылечиться от бесплодия, женщине предлагали воспользоваться народными средствами врачевания, магическими обрядами или обратиться к знахаркам, съесть «петушиное» яйцо [Евсевьев, 1927. С.128]. Чаще всего родственники женщины проводили жертвоприношения. Православные верующие ходили молиться к святым местам, заказывали молебны.

Вплоть до 20–30-х гг. ХХ века женщины-марийки практически не обращались за помощью к акушеркам и гинекологам. Роды в прошлом рассматривались как сугубо интимное домашнее женское дело. Только в 30-е годы женщины из близлежащих к больнице селений стали обращаться за врачебной помощью к акушеркам. Естественно, в прошлом далеко не все роды проходили благополучно. Были и смертельные исходы. А.Фукс отмечала, что «черемиски и чувашки очень крепкого сложения. Они даже после родов не ложатся ни на полчаса, родивши, в ту же минуту идут топить баню, вымоют ребенка и начинают работать, как ни в чем не бывало» [Фукс, 1840. С. 191].

(люлька в марийской избе)

Бездетная пара могла взять на воспитание сирот или же детей из бедных многодетных семей. Были случаи, когда детей брали у многодетных родственников, например, у сестры, из семьи брата и т.п.

Для того, чтобы родился сын, супруги придерживались определенных поверий. С этой целью первый половой акт совершали в новолуние. Супруга, встав утром, старалась в первую очередь увидеть мужчину. Ей рекомендовали употреблять очень соленую пищу [Евсевьев, 1927. С. 128].

В период беременности женщина должна была соблюдать предписанные обычаем запреты в отношении определенных предметов и действий, чтобы роды прошли благополучно и ребенок был здоров. Беременной нельзя было грубо обращаться с животными: пинать свинью, кошку, собаку, иначе ребенок будет мучаться волосяницей (сöсна шу). Женщине запрещалось хранить что-нибудь за пазухой. Это якобы вело к появлению у младенца бородавок или пигментных пятен. Боялись перешагивать через оглоблю, ибо это, по мнению марийцев, могло привести к рождению ребенка-горбуна. Чтобы ребенок не родился с загнутой шеей, беременной запрещалось переступать через коромысло. Женщины остерегались пить из ведра, иначе ребенок будет страдать насморком. Беременной советовали не принимать в пищу куриную печень. От этого новорожденный мог родиться с синими губами. Ей не разрешали красить яйца, чтобы предотвратить появление у новорожденного красных пятен. Она не должна была садиться на стул деда или престарелого члена семьи, запрещалось смотреть на покойника и т.д. Если беременная участвовала в похоронах близкого человека, то должна была носить в кармане серебряную монету.

Существовали приметы определения пола будущего ребенка: если живот у беременной круглый, выдающийся вперед – значит родится ребенок мужского пола. Боли в пояснице, покрытие сосков чернотою, видение во сне мужских предметов означали рождение мальчика. Рождение девочки предвещали плоский и широкий живот, боли в области пуповины, появление пигментных пятен на лице беременной и т.д.

По представлениям марийцев, характер будущего ребенка зависел от поведения матери в момент первого шевеления плода. В зависимости от того, на кого беременная посмотрит в этот момент, таким по характеру и внешнему виду якобы и становился будущий ребенок. Это был очень важный момент в период беременности женщины, и ему придавалось особое значение. Поэтому существовало поверье, согласно которому смотреть в этот период нужно было на хорошего во всех отношениях человека, чтобы «ребенок перенял положительные качества».

Роды обычно происходили в бане, реже в избе. По религиозным представлениям марийцев, в бане обитала монча кува – покровительница рожениц. Под роженицу обычно подстилали солому. Во время родов в помощь роженице приглашали повитуху (кувай, кылымде кувай, аза бабка), хотя часто обходились и без нее. Посторонние женщины присутствовали при родах в исключительных случаях, поскольку роды считались сугубо личным делом женщины.

(детская люлька с оберегами)

Прежде чем приступить к родовспоможению, повитуха брала пояс и ворожила – пришло ли время рожать женщине? Она осматривала живот беременной и, в зависимости от положения плода, предлагала роженице лечь на пол или же сажала, ставила на колени. Иногда она советовала ей сесть на корточки или заставляла упираться, продев кушак под мышки. Если роды были тяжелыми, «сухими», как говорили марийцы, роженице советовали съесть свежее масло, в надежде, что оно облегчит роды. В такой критический момент советовали раскрывать в доме все замки и двери, развязать все узлы и т.д. Крещеные марийцы молились перед иконами с зажженной свечой, умоляя богиню рождения Шочын Ава облегчить роды [Евсевьев, 1927. С. 127]. Существовали и рациональные методы родовспоможения – массаж, который нередко сопровождался магическими приемами. В случае трудных родов приглашали мужа роженицы.

Сразу же после рождения ребенка роженице под грудью завязывали кушак, чтобы послед (аза кудо, сÿм, аза кÿпчык) не поднялся вверх. Послед мыли теплой водой. Повитуха по последу определяла, здоровый ли родился ребенок. Ребенок считался здоровым и жизнеспособным, если пуповая связка приросла к середине плаценты. По количеству узелков на последе повитуха могла определить, сколько детей она еще сможет родить. Послед обычно клали между двух старых лаптей и закидывали на чердак бани или избы, иногда закапывали в такое место, куда не могли наступить ногами. Послед просто выбрасывать не разрешалось, ибо это негативно могло отразиться на здоровье ребенка и сказаться на его будущей судьбе.

(космические представления мари о судьбе будущего ребенка)

Новорожденному отрезали пуповину (кылымде), отмеряя ее длину до темени младенца. Считалось, что если отрезать короче, плохо будет функционировать мочеточник ребенка. Существовала примета: если пуповина отсыхает за пять-шесть дней, ребенок будет жить долго, за три-четыре дня – «он не жилец». В пуповое отверстие вкладывали конопляное зерно с целью предохранения от грыжи [Евсевьев, 1927. С.129]. В многодетных семьях отсохшие пуповины всех детей хранили связанными в один пучок, чтобы дети в семье жили дружно, не ссорились. Иногда пуповину закладывали в щели бревен или дворовых построек. Закладывали ее и в книгу, чтобы ребенок был прилежен в учебе. Пуповину часто использовали в качестве лекарства. Так, при лечении грыжи мочили высушенную пуповину и смачивали этой жидкостью ребенка.

Судьбу новорожденного пытались определить по некоторым приметам уже в день его рождения. Если он родился в «рубашке» (околоплодная пленка) или в «колпаке», его ожидала счастливая судьба. «Рубашка» ребенка хранилась в укромном месте, считалось, что она могла принести счастье. Если, например, человек шел на суд, имея при себе свою «рубашку», то судьи якобы не могли его осудить. Родившийся утром был обречен на трудную жизнь, требующую многих усилий. На легкую жизнь мог рассчитывать ребенок, появившийся на свет вечером. В прошлом были приметы, связанные с первым криком ребенка. Если ребенок крикнет несколько раз и замолчит, то долго жить не будет – слабый. Продолжительный детский крик означал, что ребенок родился крепким и будет жить долго.

Новорожденного в бане мыла повитуха или же бабушка младенца. Родившейся девочке прежде всего умывали лицо и ягодицы, чтобы она была красивой и хорошо сложенной. Во время купания говорили слова-пожелания, чтобы девочка выросла пригожей для замужества (марлан каяш йöршö лий). У восточных марийцев при мытье новорожденной говорили: «Калык марийлан йöршö лий» (будь достойна мужчины своего народа). В этом пожелании отражено главное предназначение девушки – выйти замуж за марийца.

Мальчика начинали мыть со спины, чтобы вырос широкоплечим, крепким и здоровым. Когда купали мальчика, говорили, чтобы вырос годным для службы в армии и способным присмотреть за своими престарелыми родителями (армийыш каяш йöршö лий, шонго ача-авам ончаш йöршö лий).

Луговые марийцы младенца символически парили в бане рябиновым веником. Считалось, что после этого ребенок будет защищен от болезней и «дурного глаза». В воду, которой мыли новорожденного, помещали монеты или украшения из серебра, чтобы ребенок был здоровым и богатым. После бани ребенка заворачивали в рубаху отца, чтобы тот его любил. Девочку могли завернуть в материнское или бабушкино платье.

Перед первым внесением ребенка в избу брали перо из подушки матери и пускали по ветру. При этом произносили заклинание: «Пыстылла куштылгын илыже» (пусть проживет легко, как перо).

(в марийском кудо готовится ужин)

Зыбку (шепка, шÿпка) мастерили из длинной полосы липового луба. Дно зыбки также делали из лыковых полосок, которые переплетались в виде решетки. Поверх дна настилали солому, пеленки. К зыбке с боков прикреплялись две дуги, которые привязывались с помощью веревки к длинной жерди. Жердь (шÿпка вара) крепили к потолку на женской половине избы с помощью кольца.

Появление новорожденного было радостным событием в семье. Особенно много волнений и вопросов вызывало оно у маленьких детей.

Родители говорили им, что ребенка нашли в огороде. Некоторые родители, повесив зыбку, клали в нее колотушку или колодку для лаптей и заворачивали в одежду. Ребенка старались заносить в избу и положить в зыбку незаметно, чтобы не переполошить маленьких детей. Новорожденного показывали им только на следующий день, объясняя при этом, что предмет, положенный в зыбку, ожил и превратился в ребенка. Восточные марийцы говорили своим детям, что новорожденного случайно вычерпнули ведром из родника.

Женщина после родов отдыхала незначительное время. Около родившей женщины находилось ее семейство, муж. А если мужу было некогда, то оставались старшие дети. Ее боялись оставлять одну, так как «злой дух» мог прикоснуться к ней, и от этого она могла пострадать. В целях защиты от нечистых сил женщина имела при себе железные предметы.

До шести недель после родов женщина считалась нечистой: она принимала пищу за отдельным столом, не ходила в церковь. Ей запрещали замешивать квашню и вообще стряпать из теста [Молотова, 2003. С. 41].

После родов роженицу навещали близкие родственницы, угощали ее, подчеркивая свое уважение к ней, как продолжательнице рода. У крещеных этот обычай назывался узыпка, возможно, от русского обряда в честь новорожденного – «зубок». По этому случаю гости обычно приносили блины, вареную курицу, вино, а в качестве подарка новорожденному – холст или другую ткань, рубашку. В доме новорожденного устраивалось празднество по поводу рождения нового члена семьи. Этот обычай сохраняется и в настоящее время.

В прошлом марийцы очень боялись сглаза, порчи младенцев, поэтому старались их не показывать посторонним. В целях защиты ребенка использовались различные обереги. В зыбку под подушку клали ножницы, нож, кочедык, шлак из кузницы, так как считалось, что металлические предметы оберегают от злых духов. Девочке в зыбку могли положить ножницы, мальчику – нож. Если младенца оставляли в избе одного, в зыбку подкладывали горбушку ржаного хлеба. В качестве оберега использовались красные шапочки, яркие ленты, бусины, раковины-каури, беличий хвост, которые пришивались к шапочке ребенка. На руку младенца надевали браслет из бисера, бус или раковин-каури. Марийцы Звениговского района в прошлом в качестве оберега применяли высушенную медвежью лапу.

Считалось, что сглазить маленьких детей могли и люди с «дурным глазом». В случае болезни от сглаза (шинчавочмо) произносили различные заговоры, споласкивая лицо ребенка, заговаривали болезнь.

Новорожденному старались как можно быстрее дать имя, так как боялись, что ребенок, умерший без имени, не найдет свое место на том свете, т.е. душа его будет блуждать. Имя, которое дали малышу сразу же после рождения, являлось временным. Его произносила бабушка-повитуха во время первого купания. У некрещеных марийцев имя определяли по тому дню, в который он родился. Например, если он появился в четверг (изарня), то давали имя «Изерге», в пятницу (кугарня) – «Кугерге», в субботу (шуматкече) – «Шумат».

Постоянное имя новорожденному давали через три-четыре дня после родов, его могла выбирать та же бабка-повитуха. В прошлом имя ребенка могли определять по созвучию с именем матери или отца. Если мать звали Лыставий, то дочери могли дать имя Лыстанай.

Марийцы-язычники применяли оригинальные способы имянаречения. Имя определял карт – языческий жрец. В одном случае он быстро произносил пришедшие на ум имена, высекая при этом огонь из кремния. При произнесении какого имени загорался трут, тем именем и нарекал новорожденного. Жрец иногда брал ребенка в руки в тот момент, когда он плакал и перечислял имена. Считалось, что при подходящем имени ребенок переставал плакать. Чтобы определить нужное имя, иногда перед тем, как ставить хлеб в печь, каждому караваю давали имя. По имени лучше испекшегося каравая и нарекали ребенка [Яковлев, 1887. С. 50; Фукс, 1840. С. 252].

Марийские языческие имена и в настоящее время частично сохранились у некрещеных марийцев старшего поколения (особенно среди восточных марийцев). В некоторых семьях марийской интеллигенции с 80-х годов ХХ века интерес к истинно марийским именам заметно стал расти.

В прошлом крещеные марийцы также старались быстрее дать имя новорожденному и с этой целью крестили детей в церкви через одну-две недели после рождения, нарекая именем по христианскому имениннику. Нередко у детей существовали два имени: одно, полученное при рождении, во время мытья в бане, другое – во время крещения. У луговых марийцев бытовал обычай домашнего крещения – родители передавали ребенка крестным через стол, читая молитву. Этот обычай получил широкое распространение в послевоенный период в связи с закрытием церквей.

В крестные выбирали наиболее уважаемых людей. Ими не должны были быть близкие родственники. Новорожденного мальчика крестил мужчина, девочку – женщина. После крещения в доме новорожденного собирались кумовья и проводили небольшое застолье. Крестные ребенка становились близкими родственниками, так как считалось, что в случае смерти родителей крестные отец и мать должны были опекать сироту. Кумовьев уважали и всегда уделяли им большое внимание, особенно во время свадебной обрядности.

Существовали определенные нормы поведения взрослых по отношению к маленьким детям. Нельзя было их чрезмерно хвалить, взвешивать, измерять, запрещалось взрослым переступать через ребенка, так как из-за этого он мог задержаться в развитии, поздно встать на ноги. Только матери и бабушке разрешалось пропускать ребенка между своих ног. Это они делали, если считали, что ребенка сглазили. В случае частых заболеваний или смерти детей в семье марийцы проводили обряд символической «продажи» ребенка. В день «продажи» пекли в доме блины. Заранее договаривались с человеком, у которого было много детей, и приглашали его к себе в гости. «Покупателем» мог быть и случайный человек, первым пришедший в этот день в дом. Ему говорили, что продают ребенка за символическую плату. «Проданного» ребенка выносили за ворота, возвращали родителям через окно. Во время «продажи» обычно меняли имя ребенка. В деревне Арлан Краснокамского района Республики Башкортостан «продажу» проводили через окно, а новое имя ребенка кричали в печную трубу. В доме ребенка по этому поводу устраивалось угощение, обязательным блюдом были блины. Как видно из этнографических материалов, имя играло большую роль в жизни ребенка и влияло на его судьбу. Известно то, что марийцы новорожденным детям давали необычные имена в случае, если предыдущие дети умирали.

Если в семье часто умирали дети, то звениговские марийцы в прошлом проводили символический обряд «покупки ребенка» из семей, где было много здоровых детей. «Покупатель» сажал ребенка на колени, давал новое имя. Это означало, что «купленное» дитя стало его ребенком. При этом обращались к богине рождения (Шочын Ава) и просили богиню и впредь даровать семье детей.

Если дети умирали во время родов или сразу после рождения, то для «помощи» приглашали женщину, которая много раз благополучно рожала здоровых детей. Приглашенная женщина имитировала роды, сообщая, что она родила сына или дочку. Таким образом хотели обмануть дух смерти [Молотова, 1993. С. 90–91].

Женщины кормили детей грудью больше года. Прикармливали из холщового рожка, который заполняли размягченным хлебом, кашей или другой пищей.

Для переноски ребенка использовалось сделанное из луба специальное приспособление, напоминающее зыбку (лети), с длинными ручками из лубяных веревок, которые закреплялись на спине. В деревнях для перевозки делали коляски с деревянными колесами (изи орава), на которых также можно было перевозить маленьких детей.

В прошлом, чтобы ребенок научился сидеть, его сажали, подкладывая с боков опору в виде свернутой одежды. Чтобы быстрее научился ходить, под мышками укрепляли кушак и водили его при помощи этого пояса. Делали специальную коляску шÿкымö орава с колесиками, внутри которой ребенок мог стоять и безопасно передвигаться.

Период, когда ребенок мог стоять, но еще боялся ходить, назывался кепшылме врема, кепшылмы жап – «связанное время». Считалось, что в это время ноги ребенка «опутаны веревками», которые следовало магическим способом «разрубить». Для проведения этого обряда специально варили овсяную кашу в котле, который ставили на пол в центр избы. Вокруг котла с кашей ребенка обводили три раза. При этом один из взрослых членов семьи делал вид, что разрубает путы топориком или ножом, приговаривая: «Кепшылым руем, кошташ тунем» (разрезаю веревку, учись ходить). После этого все семейство садилось за стол и ело кашу. В настоящее время этот обряд проводится упрощенно, без каши. Кто-то из уважаемых членов семьи разрезал ножницами символическую веревочку и говорил: «Кепшылым руална, кепшылым руална, ынде кошт, ынде кошт» (разрубаем путы, разрубаем путы, теперь ходи, теперь ходи). Часто этот обряд выполняется так: мать ведет ребенка за руки, а кто-нибудь из пожилых членов семьи, постукивая топориком об пол, вслед за переставляющим ноги ребенком произносил те же слова [Молотова, 2002. С. 53].

После того, как ребенок начинал ходить, ему надевали специальные штаны без ластовицы в промежности (вожын йолаш). Ногти стригли, когда ему исполнялся год, до этого их обкусывали зубами. Стрижку волос проводили после того, как ребенку исполнился год. Первые волосы мать обычно хранила.

При появлении зубов у ребенка вместо слова пÿ (зуб) говорили катась. Если первые зубы появлялись в стадии ущерба луны, то считали, что младенец счастливый, а если же это приходилось на новолуние, то не вполне счастливый. Молочные зубы никогда не выбрасывали просто так. Их брали, прятали в кусок хлеба и отдавали собаке, говоря при этом: «Пий пÿ гай чоткыдо лийже» (пусть зубы будут крепкими, как у собаки).

Таким образом, все традиционные марийские народные обряды и обычаи, связанные с рождением ребенка, были направлены на обеспечение здоровья и благополучия малыша, наделение его всеми самыми лучшими качествами, а также на численное увеличение семьи, сохранение здоровья матери. В основе этих обычаев преобладало стремление людей создать максимум условий для рождения здорового и красивого ребенка. Многие обряды родильного цикла опирались на рациональные знания и многовековой опыт.

Источник информации и фото:

Марийцы. Историко-этнографические очерки/Коллективная монография - Йошкар-Ола: МарНИИЯЛИ, 2005./ Традиционная культура.

http://mari.ter12.ru/

Иллюстрации художников Ефимова И.Е., Тимофеева В.К., Родимова П.А.

http://fumuseums.ru/

Поиск по сайту: