Одиннадцать 1 страница

Рейчел Мид

«Охотники и жертвы»

Один

Я почувствовала страх еще до того, как услышала крики.

Ее ночной кошмар пульсировал внутри, вытряхивал меня из сна, в котором присутствовали побережье и сексапильный парень, втирающий мне в кожу масло для загара. Сознание заполонили ее образы — не мои: огонь и кровь, запах дыма, искореженный металл автомобиля. Страшные картинки обволакивали меня, душили, и так продолжалось до тех пор, пока некая рациональная часть сознания не напомнила, что это чужой сон.

Я проснулась; пряди длинных темных волос прилипли ко лбу.

Лисса металась и кричала во сне. Я выбралась из постели и быстро преодолела несколько разделяющих нас футов.

— Лисс! — Я потрясла ее. — Лисс, проснись!

Крики смолкли, сменившись тихим хныканьем.

— Андрей… — простонала она. — О господи!

Я помогла ей сесть.

— Лисс, ты не там. Очнись.

Спустя несколько мгновений ее веки затрепетали и поднялись; даже в тусклом свете было видно, что сознание в ней начинает брать верх над тем, что держало ее во сне. Бурное, прерывистое дыхание успокаивалось, и она склонила голову мне на плечо. Я обняла ее, провела рукой по волосам.

— Все в порядке, — мягко приговаривала я. — Успокойся, все хорошо.

— Мне снова приснился тот же сон.

— Да. Понимаю.

Так, в полном молчании, мы просидели несколько минут. Почувствовав, что она успокоилась, я потянулась к ночному столику и включила лампу. Она давала мало света, но, в общем, большего и не требовалось. Привлеченный светом, соседский кот Оскар вспрыгнул на подоконник раскрытого окна.

Он избегал меня — по какой-то причине животные не любят дампиров, — но прыгнул на постель и, негромко мурлыча, потерся головой о Лиссу. С мороями у животных не возникает проблем, и к Лиссе они были в особенности неравнодушны. Улыбаясь, уже практически успокоившись, она почесала его под подбородком.

— Когда было последнее «кормление»? — спросила я, вглядываясь в ее лицо.

Кожа бледнее обычного, темные круги под глазами и общее впечатление слабости. На этой неделе занятий в школе было много, и я не могла вспомнить, когда в последний раз давала ей кровь.

— Кажется… больше двух дней назад? Три?

— Почему ты молчала?

Она пожала плечами, избегая моего взгляда.

— Ты была занята. Я не хотела…

— Глупости! — Я уселась поудобнее.

Неудивительно, что она выглядела такой слабой. Оскар, избегающий соседства со мной, спрыгнул на пол, а потом снова на подоконник, откуда мог наблюдать за нами с безопасного расстояния.

— Давай! Нечего тянуть.

— Роза…

— Давай! Тебе станет лучше.

Я наклонила голову и откинула волосы, обнажив шею. Лисса все еще колебалась, но вид моей шеи оказывал слишком мощное воздействие. По ее лицу скользнуло голодное выражение, губы слегка раздвинулись, и стали видны клыки, которые она скрывала, оказываясь среди людей. Эти клыки странно контрастировали с ее обликом. Хорошенькое личико и светлые волосы делали ее больше похожей на ангела, чем на вампира.

Она потянулась к моей обнаженной коже, и мое сердце заколотилось от страха и предвкушения. Позже мне всегда становилось тошно из-за того, что я испытывала эти чувства, но избавиться от них было выше моих сил — слабость с которой ничего не поделаешь.

Клыки вонзились в тело, и краткая вспышка боли заставила меня вскрикнуть. Потом боль исчезла, сменившись удивительным, золотистым ощущением радости, растекшимся по всему телу. Это лучше, чем выпивка или травка, лучше, чем секс, — по крайней мере, так мне казалось, поскольку я, увы, не знала ни того ни другого. Покров чистейшего, рафинированного удовольствия окутал меня, даруя обещание, что все на свете будет хорошо. Химические вещества в ее слюне инициировали выброс эндорфинов, и я потеряла всякое представление об окружающем мире и даже о том, кто я такая.

Вскоре, к сожалению, все кончилось. Это заняло не больше минуты.

Откинувшись и вытирая рукой губы, она разглядывала меня.

— Ты в порядке?

— Я… Да, — Голова кружилась от потери крови, и я откинулась на постель. — Просто нужно немного поспать. А так со мной все прекрасно.

Взгляд ее бледно-зеленых, «нефритовых» глаз был с тревогой прикован ко мне. Она встала:

— Принесу тебе поесть.

Я запротестовала, но вяло, и она вышла, прежде чем непослушными губами я сумела что-то пролепетать Кайф от укуса уменьшился, как только она разорвала контакт, но кое-что еще оставалось в моих венах, и я почувствовала, как губы расплываются в глупой улыбке. Повернув голову, я посмотрела на Оскара, по-прежнему сидящего на подоконнике.

— Ты понятия не имеешь, чего лишен, — сказала я ему.

Его внимание привлекало что-то снаружи. Он припал к подоконнику — черная шерсть встала дыбом, хвост подергивается. Моя улыбка увяла, и я заставила себя сесть. Меня одолел приступ головокружения, и я ждала, пока он прекратится, прежде чем попытаться встать. Но едва поднялась на ноги, дурнота вернулась и на этот раз не желала уходить. Тем не менее у меня хватило сил дотащиться до подоконника и вместе с Оскаром выглянуть наружу. Он настороженно посмотрел на меня, слегка отодвинулся и снова вернулся к тому, что привлекло его внимание.

Теплый ветерок — необычно теплый для портлендской осени играл моими волосами, когда я высунулась наружу. На улице было темно и относительно спокойно. Три часа утра — единственное время когда кампус колледжа успокаивался, по крайней мере отчасти. Дом, в котором вот уже восемь месяцев мы снимали комнату, располагался на улице со старыми, разномастными домами. Через дорогу мигал уличный фонарь, чувствовалось, что он вот-вот перегорит. Однако пока он давал достаточно света, чтобы я могла разглядеть силуэты автомобилей и зданий, а в нашем дворе — деревья, кусты… и наблюдающего за мной человека.

Я удивленно отшатнулась. Он стоял на расстоянии около тридцати футов, под деревом, откуда легко заглядывать в наше окно. Достаточно близко, чтобы я могла швырнуть в него чем-нибудь. И уж совершенно точно, достаточно близко, чтобы видеть, чем мы с Лиссой только что занимались.

Он так сильно утопал в тени, что даже своим обостренным зрением я не могла разглядеть его толком, за исключением роста. Высокий. По-настоящему высокий. Едва различимый, он стоял там всего мгновение, а потом отступил и исчез в тени деревьев в дальнем конце двора. Я была уверена, что заметила там еще кого-то. Потом они встретились, и тьма поглотила обоих.

Кем бы они ни были, Оскару они не нравились Не считая меня, он обычно ладил с большинством людей, начиная тревожиться лишь в том случае если от кого-то исходила опасность. Тип снаружи никак не угрожал Оскару, но кот что-то почувствовал — что-то, заставившее его насторожиться.

Холодный страх пронзил меня, почти — но не целиком — погасив изумительный кайф от укуса Лиссы. Отойдя от окна я нашла на полу джинсы, натянула их, чуть не свалившись при этом, схватила наши с Лиссой куртки и бумажники. Сунула ноги в первые попавшиеся туфли и устремилась к двери.

Она была внизу, в тесной кухоньке, рылась в холодильнике. За столом сидел один из наших соседей, Джереми, приложив ко лбу руку и с тоской глядя в учебник математики. Лисса удивленно посмотрела на меня.

— Что ты здесь делаешь?

— Нужно уходить. Немедленно.

Она широко распахнула глаза, но спустя мгновение в них мелькнуло понимание.

— Ты… Это точно? Уверена?

Я кивнула. Не знаю почему, но я была уверена. Никаких сомнений.

Джереми с любопытством наблюдал за нами.

— Что случилось?

У меня мелькнула идея:

— Лисс, возьми у него ключи от машины.

Он переводил взгляд с меня на нее и обратно:

— Что вы…

Лисса без малейших колебаний направилась к нему. Благодаря нашей психической связи я чувствовала ее страх и безграничную веру в то, что я позабочусь обо всем и мы будем в безопасности. Как обычно, я от всей души надеялась, что стою ее доверия. Она широко улыбнулась и посмотрела прямо ему в глаза. Мгновение Джереми просто глядел в ответ, все еще в недоумении, но потом стало ясно — он полностью подчинен. Глаза остекленели, он взирал на Лиссу, как на божество.

— Нам нужно на время взять твою машину, — мягко сказала она. — Где ключи?

Он улыбнулся, а я содрогнулась. Я обладала высокой сопротивляемостью к принуждению, однако в какой-то степени ощущала его воздействие, когда оно было направлено на других. Ну и вдобавок всю жизнь меня учили, что использовать его нехорошо. Джереми достал из кармана ключи на длинной красной цепочке и вручил Лиссе.

— Спасибо, — сказала она. — Где припаркована машина?

— Дальше по улице. На углу рядом с «Брауном». В четырех кварталах отсюда.

— Спасибо, — повторила Лисса. — Как только мы уедем, ты вернешься к своим занятиям и забудешь, что видел нас сегодня ночью.

Он услужливо закивал. Складывалось впечатление, что он шагнул бы с обрыва, попроси она его. Все люди восприимчивы к принуждению однако Джереми, похоже, особенно. Повезло — учитывая момент.

— Пошли, — сказала я Лиссе. — Нужно поторопиться.

Мы вышли наружу и направились к тому углу, о котором он говорил. У меня после укуса все еще кружилась голова, я то и дело спотыкалась и не могла идти так быстро, как хотела. Несколько раз едва не упала и устояла на ногах лишь благодаря помощи Лиссы. Тревога передавалась мне. Я изо всех сил старалась игнорировать ее у меня и своих страхов хватало.

— Роза… что мы будем делать, если нас схватят? — прошептала она.

— Не схватят. Я не допущу этого. Но раз они нашли…

— Они и раньше находили нас. Но не схватили. Сейчас мы поедем на вокзал, а оттуда в Л-А.[1] Они потеряют наш след.

Я постаралась создать впечатление, будто проблем никаких нет. Я всегда так делала, хотя что уж тут простого — убегать от людей, которых знаешь чуть ли не с рождения? Мы на протяжении двух лет прятались от них где могли и просто пытались окончить среднюю школу. Выпускной год только-только начался, и, казалось, в кампусе колледжа безопасно. Мы были так близки к свободе!

Больше она ничего не сказала, и я почувствовала, как в ней снова проснулась вера в меня. Так было всегда. Я воплощала в себе действующее начало, хотя временами совершала безрассудные поступки. Она была благоразумнее и, прежде чем начать действовать, старалась осмыслить происходящее, выбрать наилучший вариант. Обе линии поведения имели свои преимущества, однако в данный момент требовалось безрассудство — времени на обдумывание не было.

Мы с Лиссой стали лучшими подругами еще в детском саду, когда воспитательница посадила нас вместе на уроках письма. Заставлять пятилетних детей выводить «Василиса Драгомир» и «Розмари Хэзевей» — это было за гранью жестокости, и мы — или, точнее, я — реагировали соответственно. Я бросила в воспитательницу книгой и обозвала ее фашисткой. Я понятия не имела, что это слово означает, но умения попадать в движущуюся цель мне уже тогда было не занимать, С тех пор мы с Лиссой неразлучны.

— Слышишь? — неожиданно спросила она.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы уловить то, что более обостренное восприятие Лиссы уже отметило. Шаги, быстрые шаги. Я состроила гримасу. Нам оставалось пройти два квартала.

— Придется бежать, — сказала я и для поддержки взяла ее за руку.

— Ты не сможешь…

— Бежим!

Понадобилась вся сила воли, чтобы не потерять сознание прямо на дороге. Тело отказывалось слушаться, то ли из-за потери крови, то ли из-за остаточного воздействия на метаболизм вампирской слюны. Но я запретила мышцам брюзжать, вцепилась в Лиссу, и мы рванули. Обычно я без малейших усилий перегоняла ее — в особенности если, вот как сейчас, она была босиком, — но этой ночью только благодаря ей не упала.

Преследующие нас шаги зазвучали громче, ближе. Перед моими глазами плясали черные звезды. Впереди уже показалась зеленая «хонда» Джереми. О господи, только бы добраться до нее…

В десяти шагах от автомобиля прямо перед нами возник человек. Мы резко остановились, и я за руку дернула Лиссу назад. Это был он, тот тип, которого я заметила когда он наблюдал за мной. Старше нас, может, лет двадцати пяти, и действительно такой высокий, как мне показалось, — скорее всего, шесть-шесть[2] или шесть-семь. В других обстоятельствах — не тогда, когда он препятствовал нашему отчаянному бегству, — я бы сочла его сексапильным. Темные волосы до плеч, связанные сзади в короткий «конский хвост». Карие глаза. Длинное коричневое пальто — пыльник, так это, по-моему, называется.

Однако сексапильный он там или нет, сейчас это к делу не относилось. Сейчас он всего лишь препятствие, отделяющее нас с Лиссой от машины и свободы. Шаги сзади замедлились, преследователи догнали нас. Господи! Чтобы вернуть нас послали почти дюжину стражей. Я просто глазам своим не верила. Сама королева не путешествует с таким эскортом.

Охваченная паникой, я действовала инстинктивно. Отпихнула Лиссу себе за спину, защищая от того, кто, по-видимому, был у них лидером.

— Оставь ее в покое! — прорычала я. — Не прикасайся к ней!

Понять что-либо по его выражению лица не представлялось возможным, но он вскинул руки, по-видимому стараясь успокоить меня, словно я какое-то бешеное животное.

— Я и не собираюсь…

Он сделал шаг вперед… и оказался слишком близко.

Я напала на него в том атакующем стиле, к которому не прибегала уже два года, с тех пор как мы с Лиссой сбежали. Это было глупо — еще одна инстинктивная реакция, порожденная страхом. И бесполезно. Он оказался опытным стражем, не каким-нибудь новичком, кое-как прошедшим обучение. И он, в отличие от меня, не испытывал слабости на грани обморока. И боже, он был быстр. Я и забыла, насколько быстры стражи, как они могут двигаться и наносить удар, точно кобры. Он отмахнулся от меня словно от мухи, заставив отлететь назад. Не думаю, что в его планы входило нанести мне настолько сильный удар — скорее всего, он просто хотел не подпустить меня к себе, — но в данный момент с координацией у меня прослеживались явные проблемы. Не в силах удержаться на ногах, я начала падать на тротуар. Это могло закончиться плохо. Очень плохо. Но не закончилось.

Так же быстро, как он блокировал мое нападение, человек схватил меня за руку и не дал упасть. Заняв устойчивую позицию, я заметила, что он разглядывает меня — или, точнее, мою шею. Все еще дезориентированная, я не сразу врубилась, в чем дело. Потом медленно подняла свободную руку и коснулась оставленной Лиссой ранки. На пальцах блестела темная кровь. В замешательстве я тряхнула волосами, чтобы они упали по сторонам лица; густые и длинные, они полностью прикрыли шею. Именно по этой причине я их и отращивала.

Темные глаза парня на мгновение задержались на том месте, где под волосами скрывался укус, а потом встретились с моими. Я ответила ему вызывающим взглядом и выдернула руку. Он отпустил меня, хотя, не сомневаюсь, мог бы удерживать хоть всю ночь, если бы пожелал. Сражаясь с тошнотой и головокружением, я снова отступила к Лиссе, готовясь к новой атаке. Внезапно она сжала мою руку и негромко обратилась ко мне:

— Роза, не надо.

Поначалу ее слова не подействовали на меня, но постепенно сознание начало успокаиваться под воздействием нашей с ней связи. Это не было принуждением в прямом смысле слова — она не стала бы прибегать к нему, имея дело со мной, — но свой эффект оказало, как и осознание того факта, что нас безнадежно превосходят числом и умением. Даже я поняла, что бороться бессмысленно. Напряжение оставило меня, тело обмякло.

Почувствовав, что я смирилась, человек сделал шаг вперед и переключил внимание на Лиссу. Отвесил ей поклон и сумел сделать это даже с некоторым изяществом при его-то росте. Это удивило меня.

— Меня зовут Дмитрий Беликов, — сказал он с еле заметным русским акцентом. — Я здесь, чтобы доставить вас обратно в Академию Святого Владимира, принцесса.

Два

Несмотря на всю мою ненависть, должна признать — Дмитрий Беликак-его-там оказался очень сообразителен. После того как нас отвезли в аэропорт и посадили на частный самолет Академии, ему хватило одного взгляда на то, как мы перешептываемся, чтобы приказать разделить нас.

— Не позволяй им разговаривать друг с другом, — предостерег он стража, который вел меня к самолету. — Пять минут вместе, и они разработают план бегства.

Я бросила на него надменный взгляд несмотря на тот факт, что мы действительно планировали сбежать.

Обстоятельства явно складывались не в нашу пользу. Когда мы оказались в воздухе, шансы сбежать сократились практически до нуля. Даже если предположить, что произойдет чудо и я сумею избавиться от всех десяти стражей, оставалось неясным, как покинуть самолет. На борту наверняка имелись парашюты, но, даже сумей я управиться с ними, маленькая проблема выживания не поддавалась разрешению, поскольку мы, скорее всего, приземлились бы где-то в Скалистых горах.

Нет, если мы и сможем покинуть самолет, то лишь когда он сядет в лесной глуши Монтаны. Но и тогда будет над чем поразмыслить — к примеру, как пройти мимо магической охраны Академии и вдесятеро большего числа стражей. Подумаешь! Никаких проблем.

Хотя Лисса сидела впереди с этим русским парнем, ее страх накатывал на меня, пульсировал в мозгу. Беспокойство за нее смешивалось с собственной яростью. Они не могут вернуть ее туда, нет, только не в Академию. Интересно, заколебался бы Дмитрий, если бы чувствовал то, что я, и знал то, что я? Скорее всего, нет. Это не его заботы.

Как бы то ни было, эмоции Лиссы были настолько сильны, что в какой-то момент возникло странное ощущение, будто я сижу в ее кресле… даже в ее теле. Такое случалось иногда — без всякого предупреждения она втаскивала меня в свою голову. Фигура Дмитрия возвышалась рядом со мной, и моя рука — ее рука сжимала бутылку с водой. Он наклонился вперед, чтобы взять что-то, и стали видны шесть крошечных, вытатуированных на задней стороне его шеи символов: знаки молнии. Они выглядели, как две зазубренные, перекрещивающиеся молнии, образующие букву X. По одной за каждого убитого им стригоя. Над ними тянулась извилистая линия, похожая на змею, — обозначение стража. Многообещающий знак.

Я с усилием выскользнула из сознания Лиссы и вернулась в свою голову. Терпеть не могу, когда это происходит. Чувствовать эмоции Лиссы это одно, но оказываться внутри ее было нечто, презираемое нами обеими. Она воспринимала это как вторжение в свою душу, поэтому обычно я не рассказывала ей, когда такое происходило. Однако ни мне, ни ей это не подчинялось. Просто еще один результат нашей связи — связи, суть которой ни одна из нас не понимала полностью. Существуют легенды о психической связи между стражами и их мороями, но там ни о чем таком не упоминалось. Мы справлялись с этим как могли.

Ближе к концу полета Дмитрий отправился туда, где сидела я, и поменялся местами с моим стражем. Я демонстративно отвернулась, рассеянно глядя в иллюминатор.

Некоторое время длилось молчание. В конце концов он заговорил:

— Ты что, в самом деле собиралась напасть на всех нас?

Я не отвечала.

— Этот поступок… то, как ты ее защищала… очень храбро с твоей стороны — Он помолчал. — Глупо, но храбро. Почему ты так поступила?

Я отвела волосы от лица, чтобы иметь возможность посмотреть прямо ему в глаза.

— Потому что я ее страж.

И снова отвернулась к окну.

Молча посидев еще некоторое время, он встал и вернулся на прежнее место.

Когда мы приземлились, стражи не оставили нам выбора: пришлось ехать с ними в Академию. Автомобиль остановился у ворот, и водитель заговорил с караульными. Те удостоверились, что мы не стригои, собирающиеся устроить тут смертоносный кутеж. Спустя минуту нам позволили подъехать к зданию самой Академии. Солнце садилось — это было начало вампирского дня — и кампус окутывали тени.

На первый взгляд Академия не изменилась — все такая же, в готическом стиле. Морои — большие приверженцы традиций, не склонные к переменам. Эта школа не так стара, как другие в Европе, но построена в том же духе. Здания отличала сложная архитектура, почти в церковном стиле — с высокими шпилями и каменной резьбой. Пожив в кампусе обычного колледжа, я могла сказать, что Академия больше напоминает университет, чем среднюю школу.

Мы находились во втором кампусе, с разделением на младшие и старшие классы. Каждое отделение имело большой четырехугольный внутренний двор с каменными дорожками и огромными столетними деревьями. Нас повели во двор старших классов. На одной его стороне располагались учебные здания, а на противоположной — жилой корпус для дампиров и гимнастический зал. С двух других сторон двор замыкали жилой корпус мороев и, напротив него, административное здание, служившее также начальной школой. Жили младшие ученики в главном кампусе, дальше к западу.

Вокруг кампусов сохранялось свободное пространство… свободное пространство без конца и края. В конце концов, мы находились в Монтане, на расстоянии многих миль от городов. Воздух казался прохладным и пах соснами, влагой, гниющими листьями. По периметру Академию окружали пустые, заросшие леса, а днем в отдалении можно было разглядеть горы.

Когда мы входили в основное здание старших классов, я вырвалась от своего стража и подбежала к Дмитрию.

— Эй, товарищ!

Он продолжал идти, не глядя на меня.

— Хочешь поговорить?

— Вы ведете нас к Кировой?

— К директрисе Кировой — поправил он меня.

Лисса, идущая рядом с ним, бросила на меня взгляд, говорящий: «Не затевай ничего».

— Директриса. Ну конечно. Все та же самодовольная старая су…

Я не договорила, стражи ввели нас внутрь — и прямо в столовую. Я вздохнула. Они что, и впрямь так жестоки? Добраться до офиса Кировой можно дюжиной способов, но нет, они повели нас через столовую. И как раз время завтрака.

Новички-стражи — дампиры вроде меня — и морои сидели вместе, ели и общались, с энтузиазмом обсуждая очередную сплетню, в данный момент владевшую вниманием Академии. Когда мы вошли, громкий гул голосов мгновенно смолк — словно кто-то повернул выключатель. Сотни глаз обратились на нас.

Я с ленивой усмешкой смотрела на своих бывших одноклассников, пытаясь почувствовать, изменилось тут что-либо или нет. Ничего. Все, казалось, осталось как было. Камилла Конта по-прежнему выглядела такой же чопорной, безукоризненно ухоженной сукой, как мне помнилось. Она сама себя назначила лидером королевской моройской академической клики. Наталья, застенчивая родственница Лиссы, сидела в стороне, глядя на нас широко распахнутыми глазами, такая же невинная и наивная, как прежде.

А на другом конце комнаты… ну, это уже интересно. Аарон. Бедный, бедный Аарон, чье сердце, без сомнения, было разбито, когда Лисса исчезла. Он выглядел таким же привлекательным, как прежде, — может, сейчас даже краше — с теми же светлыми глазами, которые так хорошо дополняли ее зеленые глаза. Он не отрывал взгляда от Лиссы. Да. Грустно на самом деле, поскольку она никогда не была по-настоящему увлечена им Думаю, она встречалась с ним просто потому, что такое поведение вроде бы от нее ожидалось.

Однако самым интересным мне показалось то, что Аарон, по-видимому, неплохо проводил время и без нее. Рядом с ним, держа его за руку, сидела моройская девочка, на вид лет одиннадцати, но на самом деле наверняка старше, если только за время нашего отсутствия он не стал педофилом. С пухлыми щечками и светлыми кудряшками, она напоминала фарфоровую куколку. Пышущую злобой фарфоровую куколку. Стискивая его руку, она сверлила Лиссу взглядом, полным такой жгучей ненависти, что я была потрясена. В чем тут дело, черт побери? Я понятия не имела, кто она такая. Просто ревнивая подружка, скорее всего. Я и сама разозлилась бы, если бы мой парень смотрел на кого-то такими глазами.

Наконец наша тропа позора закончилась, однако следующее место назначения — офис директрисы Кировой — было ничуть не лучше. Старая ведьма выглядела в точности так, как мне помнилось, — с острым носом и седыми лохмами. Высокая и худая, как большинство мороев, она всегда напоминала мне грифа. Я хорошо знала ее потому что провела в ее офисе немало времени.

Когда нас с Лиссой усадили, большинство стражей вышли, и я в меньшей степени почувствовала себя пленницей. Остались лишь Альберта, капитан стражей школы, и Дмитрий. Они заняли позиции у стены, с видом стоическим и вселяющим ужас — в точности как требовала их должностная инструкция. Кирова вперила в нас сердитый взгляд и открыла рот, без сомнения собираясь разразиться очередной нотацией главной суки. Но не сказала ни слова — ее остановил низкий, мягкий голос:

— Василиса.

Я испуганно вздрогнула, осознав, что в комнате находился кто-то еще, кого я не заметила. Очень беспечно со стороны стража, пусть даже новичка. С величайшим усилием с кресла в углу поднялся Виктор Дашков. Принц Виктор Дашков. Лисса вскочила, бросилась к нему, обхватила руками хилое тело.

— Дядя… — прошептала она, крепко обнимая его.

Казалось, она вот-вот расплачется.

Еле заметно улыбаясь, он мягко похлопал ее по спине.

— Ты не представляешь, как я рад, что ты в безопасности, Василиса. — Он посмотрел на меня — И ты тоже, Роза.

Я кивнула в ответ, пытаясь скрыть свое потрясение. Он был болен еще тогда, когда мы сбежали, но это… это выглядело ужасно. Он был отцом Натальи, всего около сорока, но казался вдвое старше. Бледный. Иссохший. Руки трясутся. Сердце разрывалось смотреть на него. В мире столько ужасных людей, и это казалось страшно несправедливым — что именно он заполучил болезнь, которая угрожала убить его в расцвете сил и помешала стать королем.

Хотя формально Виктор не приходился ей дядей — морои очень вольно обращаются с терминами родственных связей, он был близким другом семьи Лиссы и всячески старался помочь ей после гибели родителей. Мне он нравился — первый человек, которого я была рада здесь видеть.

Кирова дала ему еще несколько мгновений, а потом непреклонно вернула Лиссу на ее место.

Итак, настало время лекции.

Эта оказалась неплохой — одной из лучших, что о многом говорит, поскольку Кирова была в этом деле мастером. Клянусь, лишь по этой причине она пошла в школьную администрацию, поскольку я не заметила ни единого доказательства того, что она любит детей. Напыщенные тирады затрагивали обычные темы: пренебрежение обязанностями, безответственное поведение, эгоцентризм… ля-ля-ля. Я мгновенно отключилась и принялась обдумывать варианты бегства через окно ее офиса. Ну, спустя какое-то время пришлось очнуться — когда тирада оказалась обращена непосредственно ко мне.

— Вы, мисс Хэзевей, нарушили наше самое торжественное обещание: обещание стража защищать мороя. Это величайшее доверие. Доверие, которое вы попрали, из эгоизма увезя принцессу отсюда. Стригои спят и видят, как бы покончить с Драгомирами, и вы едва не предоставили им такую возможность.

— Роза не похищала меня, — заговорила Лисса, опередив меня.

Лицо и голос ее были спокойны, несмотря на владевшее ею чувство тревоги

— Я сама хотела уйти. Не вините ее.

Госпожа Кирова цыкнула на нас обеих, сцепила руки за худой спиной и принялась расхаживать по офису.

— Мисс Драгомир, насколько я вас знаю, вы вполне могли задумать весь план, но тем не менее ее обязанность — обеспечить, чтобы вы не могли осуществить его. Долг ее состоит в том, чтобы вовремя сообщить кому следует. Если бы она выполнила свой долг, вы оставались бы в безопасности.

— Я выполнила свой долг! — взорвалась я и вскочила.

Дмитрий и Альберта вздрогнули, но не останавливали меня, поскольку я не предпринимала попыток ударить кого-нибудь. Пока

— Я обеспечивала ее безопасность! Я обеспечивала ее безопасность, когда никто из вас, — я сделала широкий жест по комнате, — не мог сделать этого. Я увезла ее, чтобы защитить. Сделала то, что должна была сделать. В отличие от вас.

Благодаря нашей связи я чувствовала, как Лисса пытается меня успокоить, побуждая не позволять гневу взять власть надо мной. Слишком поздно.

Кирова сердито смотрела на меня, явно в недоумении.

— Мисс Хэзевей, простите, но я не вижу логики в том, почему увезти ее из надежно охраняемого, магически защищенного места означает защитить ее. Может, вы чего-то недоговариваете?

Я прикусила губу.

— Понятно. Ну, тогда… По моему мнению, единственной причиной вашего бегства — если не считать тяги к новизне — было стремление уклониться от последствий того ужасного, деструктивного фокуса, который вы выкинули перед своим исчезновением.

— Нет, это не…

— И это лишь облегчает мне принятие решения. Как морой, принцесса должна оставаться здесь, в Академии, ради собственной безопасности, однако перед вами у нас таких обязательств нет. Вы будете исключены и высланы отсюда. Как можно быстрее.

Вся моя дерзость мгновенно испарилась.

— Я… что?

Рядом со мной встала Лисса.

— Вы не можете так поступить! Она мой страж.

— Нет, она не ваш страж. В особенности поскольку она вообще не страж. Она еще новичок.

— Но мои родители…

Я знаю, чего хотели ваши родители, Бог да упокоит их души. Но сейчас обстоятельства изменились. Для мисс Хэзевей все кончено. Она не заслуживает того, чтобы быть стражем, и поэтому уедет.

Я смотрела на Кирову, не веря своим ушам.

— И куда вы собираетесь отослать меня? К матери в Непал? Разве она хотя бы заметила, что я исчезла? Или, может, вы отошлете меня к отцу?

Это последнее слово ударило ее, заставив сощуриться.

Поиск по сайту: