Краеведение и археология

И.М. Мулло в своей работе находился под большим впечатлением от прекрасного труда этнографа Н. Харузина «Русские лопари» (1890 г.), поэтому уже при первом знакомстве с «древностями Кузовов» он не сомневался в культурной атрибутировании обнаруженного памятника: «Очевидно, что описанные выше валуны на каменных «ножках» не что иное, как саамские сейды»; «По существу здесь целый пантеон древних саамских богов»; «Ясно одно, что памятники созданы древним саамским населением Карельского берега Белого моря» (Мулло, 1966. С. 10, 12, 14). «Сохранившиеся в святилищах Немецкого Кузова и Лысой Горы около полутысячи каменных сложений представляют собой культовые памятники, изображающие многочисленные божества и другие мифологические существа, а так же тотемных животных досаамских и саамских родовых групп». «Особое внимание уделялось на изучение каменных сложений, которые напоминали изображение зверя или птицы, стараясь угадать, какого зверя или птицу их создатели хотели изобразить» (Мулло, 1972. С. 4). Поиск в «естественных силуэтах» камней, использованных при создании сложений, зооморфных или антропоморфных очертаний «почитаемых ими зверей, или, возможно, тотемных предков», придавал выводам И.М. Мулло огромную субъективность. Из списка объектов, упоминаемых в отчётах И.М. Мулло, нами были опущены «летучий камень – Медвежья голова», «лик улыбающегося саама», «естественные трещины, углубления и выступы скал со следами выветривания, напоминающие человеческие лица или головы животных огромных размеров», «прямоугольной формы каменное сложение, возможно, саамское изображение солнца», «распадки со странным эхом» и т.п. - «памятники, несомненно, имеющие прямое отношение к мифологии саамов, а возможно, и их предшественников». Как жёстко писал А.А. Куратов: «наивный рационализм И.М. Мулло, поверхность и предвзятость в наблюдениях приводит исследователя к заведомо неверным теоретическим обобщениям» (Куратов, 1970, С. 36–37). Объяснялась эта ситуация следующим методологическим приёмом, к сожалению, активно используемым и в настоящее время – для подтверждения предположений, при неимении объективных археологических свидетельств, этнографические наблюдения довольно вольно и некритично экстраполируются на конкретные археологические объекты, что создает видимость прочности предложенных построений. Можно полностью согласиться с мнением, что «археолого-этнографические параллели, основанные только на принципе формального сходства, чаще всего лишены исторической достоверности (Савинов, 1994. С. 63).

Для концептуальных построений И.М. Мулло основным фундаментом стали сведения об отдельных чертах мировоззренческих представлений саамов Русской Лапландии, опосредованно отображенных в этнографических описаниях. Здесь следует привести цитату русского этнографа конца XIX века, отражающую реальное состояние вопроса: «В настоящее время почти ничего, что давало бы понятие о прежней мифологии, не встречается более. … Строго говоря, мифологии русских лопарей мы не имеем. О ней сохранились лишь крайне отрывочные сведения, которые не могут дать нам мало-мальски ясное представление о верованиях древних русских лопарей» (Харузин, 1890. С. 136). Часто цитируемый саамоведами финский этнограф Т.И. Итконен, так же пишет, что о мифологии лопарей мы имеем туманное представление и с сожалением отмечает, что исследователи XVII и XVIII веков изучили саамские верования не с научных позиций, а как христианские миссионеры, что позволяет поставить под сомнение многие их сведения (Itkonen, 1948. S. 306).

Как сорок лет назад, так и сейчас присутствует устойчивая историографическая традиция все вещественные памятники «доновгородского времени» Карелии определять как «лопарские древности». Основывается это на общепринятой, но не доказанной гипотезе, что этносом, населявшим эти территории до продвижения карельских групп населения, были саамы. Археологический и антропологический материал, подтверждающий «саамскую» культурную принадлежность каменных сложений в Южном Беломорье или распространение населения Лапландии за пределы Северной Фенноскандии, отсутствует (Хартанович, 2002. С. 62; Шумкин, 1990. С. 123; 2002. С. 20). Особенностью историко-культурной ситуации этого региона была, начиная с раннего средневековья, полиэтничность населения, а так же постоянное взаимодействие местных коллективов с населением северных и южных территорий. Существует и другая схема, рассматривающая отдельные виды разновременных валунных конструкций Южного Беломорья и аналогичные объекты Южной Карелии как следы проникновения на север в XI-XIII вв. южнокарельского населения, а, возможно, и носителей идей христианских общин Северной Европы (Шахнович, 2003. С. 115; 2005. С. 283).

Наверно, на наш взгляд, самым трудно поправимым, отрицательным следствием работы И.М. Мулло по данной тематике, было широкое использование термина «сейд» для обозначения исследуемых им каменных сложений. Нужно отметить, что И.М. Мулло сразу заметил, что сложения на Немецком Кузове никак не сходны с описанными в конце XIX века Н. Харузиным, «лопарскими сейдами»: «В описаниях сейдов ни у Харузина, ни у финских исследователей, с чьими работами мне удалось ознакомиться, нигде не указывается на то, что сейды ставились на камни или каменные «ножки», и, что на верхней их плоскости устанавливались мелкие камешки, прикрытые плоским камнем, как на острове Большом Немецком Кузове». Единственная известная в 60-е годы ХХ века аналогия – это Чуманный Камень в Сегежском районе Республики Карелия, обследованный А.М. Линевским в 1926 г. (Мулло, 1966а. С. 11). Однако это явное противоречие было быстро забыто как самим И.М. Мулло, так и другими карельскими учеными и термин «сейд», в несвойственном ему контексте, активно применяется в отечественной литературе и по настоящее время. В этом случае мы имеем пример неадекватного, схоластического использования этнографического термина для обозначения археологического объекта.

Вопросы охраны археологических объектов архипелага Кузова

До 1917 года Кузова были местом стоянки по маршруту паломников, плывших от материка к Соловецкому монастырю. После создания лагеря особого назначения на Соловках в начале 20-х годов ХХ века, острова вошли в зону его внешнего рубежа охраны (И.М. Мулло упоминает об остатках бараков на Немецком Кузове (Мулло, 1972. С. 9)). Только с конца 40-х годов архипелаг стал общедоступен для посещений. Это сразу отрицательно сказалось на состоянии древних «наземных памятников». Превентивные меры не помогали. Например, в 1970 году на одном из прибрежных валунов около туристической стоянки членами экспедиции масляной краской было написано обращение: «Внимание! На горе Б. Немецкого Кузова и Русского Кузова – памятники древней саамской культуры. Охраняйте их!». По инициативе музея «святилища саамской культуры» на Немецком и Русском Кузове и лабиринт на о. Олешине, так же как и Керетский лабиринт постановлением Совета Министров Карельской АССР за № 199 от 21.04.1971 г. включены в список археологических памятников местного значения. Уже в 1972 году И.М. Мулло отмечает, что «.. сохранность памятников на Кузовах, хотя они и взяты под охрану государства, не обеспечена. За два года неизвестными посетителями острова разрушено несколько сложений». На Немецком Кузове были разбросаны пять каменных сложений (№№ 1, 27, 44, 71, 96, 97), на Русском Кузове пострадали два объекта, один из них – восточный «курган» на Лысой Горе, северо-восточный угол которого «разрушен при помощи ваги», второй – сложение № 16. Следы от сброшенных камней еще отчетливо «читались» на крупных валунах. (Мулло, 1972. С. 23-24). Из-за увеличения потока приезжающих на острова в 1967 году - на Немецком Кузове, в 1971 году – на о. Среднем и в 1973 году – на Русском Кузове произошли опустошительные пожары, «уничтожившие всю растительность, почти весь лес».

В 1991 году на архипелаге Кузова организован ландшафтный заказник, в 1993 году найденные здесь «культовые памятники древних саамов» включены в список охраняемых объектов общероссийского значения. Однако, по результатам обследования 2004 года, необходимо отметить, что ситуацию с сохранением памятников археологии в этом районе Белого моря можно назвать катастрофической. Особенно пострадал популярный среди туристов и жителей г. Кеми, «культовый комплекс» на Немецком Кузове. Большинство каменных сложений, зафиксированных И.М. Мулло в 60-е годы ХХ века, невосполнимо разрушено. Создано огромное количество «новоделов» («крестов», «столбиков», «гуриев», «магических кругов» и т.п.), которые, за неимением археологических объектов, начинают использоваться как иллюстрации о «древней» истории архипелага Кузова (Манюхин, Лобанова, 2002, фото 4). Не лучшего качества черно-белые фотографии «сейдов» на Кузовах и полевые записи Ивана Михайловича Мулло, хранящиеся в фондах Карельского государственного краеведческого музея, остались единственным свидетельством о многих исчезнувших памятниках «островной» археологии Белого моря.

ЛИТЕРАТУРА

Куратов А.А. О каменных лабиринтах Северной Европы (опыт классификации) // СА, 1970, № 1, с. 34-78.

Манюхин И.С., Лобанова Н.В. Археологические памятники архипелага Кузова // Культурное и природное наследие островов Белого моря. Петрозаводск, 2002, с. 19-31.

Мулло И.М. К вопросу о каменных лабиринтах Беломорья // Новые памятники истории древней Карелии. М.-Л., 1966, с. 185-193.

Мулло И.М. Отчет о работе археологической экспедиции Карельского государственного музея в Беломорье в 1966 году // НА КГКМ, 1966а, № 1706.

Мулло И.М., Рылеева А.Д. Новые древние саамские культовые памятники на островах Белого моря // АО – 1969. М., 1970, с. 16-17.

Мулло И.М. Отчет о работе экспедиции Карельского государственного музея на островах Белого моря за 1969 и 1970 годы // НА КГКМ, 1970а, № 5356.

Мулло И.М. Памятники древней культуры на островах в Белом море // Путешествие по Карелии. Петрозаводск, 1970б, с. 129-141.

Мулло И.М. Памятники и памятные места Карелии. Петрозаводск, 1971, с. 84-88.

Мулло И.М. Отчет о работе научных сотрудников КГКМ на островах Кузова в 1972 г. // НА КГКМ, 1973, № 5359.

Мулло И.М. Памятники древней культуры на Кузовых островах // Археология и археография Беломорья. Архангельск, 1984, с. 52-81.

Мулло И.М. Сводный отчет о работе экспедиции КГКМ за 1968-1972 гг. по изучению археологических памятников на Кузовых островах Белого моря. 1984 г. // НА КГКМ, 1984а, № 5361.

Пименов В.В., Эпштейн Е.М. Русские исследователи Карелии (XVIII в.). Петрозаводск, 1958, 195 с.

Савинов Д.Г. О теоретическом обосновании археолого-этнографических сопоставлений в области социальной и духовной культуры // Вопросы геологии и археологии. СПб., 1994, с. 63-64.

Хартанович В.И. Антропология современного и древнего населения Карелии // Вестник Карельского краеведческого музея. Вып. 4, Петрозаводск, 2002, с. 48-69.

Харузин Н. Русские лопари. СПб, 1890, 472 с.

Шахнович М.М. К вопросу о валунных насыпях на островах в Белом море // Природное и историко-культурное наследие Северной Фенноскандии. Петрозаводск, 2003, с. 111-116.

Шахнович М.М. Валунные насыпи на территории Карелии // Кижский вестник, № 10, Петрозаводск, 2005, с. 267-283.

Шумкин В.Я. Саамы, лопь, лопари и финно-угорская проблематика // Исследования по древней истории и этногенезу финноязычных народов. Ижевск, 1990, с. 122-123.

Шумкин В.Я. Древнейшее население Фенноскандии // Очерки исторической географии Северо-Запада России. Славяне и финны. СПб., 2002, с. 17-22.

Itkonen T.I. Suomen lappalaiset vuoteen. Helsinki, 1948.

Поиск по сайту: