Или легендарный?

Лиас

Информационный фонд

Ордена Зодиака

(Для внутреннего пользования)

Рыцари с поднятым забралом.

Часть ІII

Одесса. 2001г.

Под Реальностью одного из миров мифический Базис?

Или легендарный?

Помнится, мы обещали вернуться к небольшой истории, в которой фигурировали такие имена, как Крисус, Тосиас, Тоферн, Мария, Пилат, и события, в общем-то, мало примечательные для того времени: переезд Крисуса под надзор Пилата; семнадцатилетняя работа в почти изолированных условиях; трехлетний совместный с Тосиасом труд и подбор первых учеников школы № 1; возвращение Крисуса и Тосиаса в Грецию в 33 г. н.э. и подбор новых учеников; разовая демонстрация материализации вещества в узком кругу друзей; гибель Крисуса и четырехлетняя работа Тосиаса с Тоферном по корректировке ряда программ нашего мира; изучение Тоферном до 64 года внепрограммных явлений.

Что можно добавить к сказанному? Из известных нам некоторых особенностей и кое-каких подробностей можно привести лишь те, которые, возможно, могли как-то повлиять на формирование базиса, или сыграть определенную роль при его формировании в умах людей, определивших необходимость сотворения нового, очередного религиозного мира в нашем общем земном мире.

Скажем, у нас определенный интерес вызывают транскрипции имен субъектов Высшей Полевой Триады и их сочетание. Интересен также момент возвращения очевидца гибели Крисуса в Грецию, когда его представили Тосиасу, с которым тот не был знаком. Можно представить изумление бедняги (если вспомнить, что Крисус и Тосиас – биологические близнецы). Чем не «воскресение»?

Внимания заслуживает совет Крисуса строить соборы знаний в строго определенных местах и венчать их коническими или сферическими конструкциями.

Но особого внимания, на наш взгляд, заслуживают «приборы», которыми пользовался Тосиас при подборе первых наставников будущей школы. Если Крисус имел уже многолетний практический опыт «жизни», то его двойник Тосиас вступил в «жизнь», так сказать, в зрелом возрасте, не имея абсолютно никакого опыта. Свои выводы Тосиас перепроверял «крестом» и «трезубцем» - особо подрезанными и обугленными веточками. Так, если держать «приборы» за удлиненное основание «крестом» или «трезубцем» вверх, то с каждой из четырех сторон наблюдатели могут видеть действительно черный крест или трезубец. Тосиас, держа «прибор» тремя пальцами за основание (тремя перстами), с расстояния 2,5 - 3 м направлял «прибор» в сторону человека и что-то определял двумя движениями: проводил веточкой как бы вертикальную черту (голова – живот) и горизонтальную – на уровне плеч (от плеча до плеча).

Можно, конечно, привести и некоторые более существенные детали того периода, но, в любом случае, все они, так или иначе, должны быть обоснованы и доказаны. Поэтому вышеприведенные подробности следует считать достаточными по одной лишь причине: они почему-то легко считываются со второго подуровня 5-го инфоуровня. В том-то и заключается доказательность.

Вам, уважаемые читатели, при известном исследовательском любопытстве, остается лишь проанализировать нашу информацию, «выйдя» на 5-й уровень, присовокупить уже известную схему: учитель – учение – ученики – время (150 – 200 лет) – догмы – рамки; становление в течение двух – трех столетий при условии, что последователем учения проявится личность, стоящая на одной из верхних ступеней власти; уже «обкатанные» существующие учения, «работающие» достаточно продуктивно в своих религиозных мирах.

Представьте, наконец, время и условия, которые предшествовали описываемым событиям, и становится понятным, что Начальное Информационное Усилие по созданию школы № 1, наличие двух – трех относительно направленных и относительно информированных наставнических групп, породили своеобразную, но незначительную волну, в базисе которой (читай: в памяти) присутствовали кое-какие даты, имена, диалоги, да и конкретные действия, задачи, сроки.

Однако, если вспомнить о том, что «флуктуация» состоялась в рамках Закона Информационного Запрета и в условиях так называемого «чистого эксперимента», то нетрудно представить причину, породившую затяжные споры между посвященными в определенную информацию людьми по поводу выбора приоритетов в Реальном Действии, по вопросам тактики движения, материального обеспечения и т.д. Сложным, наверно, оставался и вопрос о том, в какую форму облечь саму школу новых знаний, какие методы и из каких уже существующих религиозных методик употребить для скорейшего достижения цели.

Впрочем, нам могут возразить, ссылаясь на то, что голая информация, не подкрепленная общественной практикой, отнюдь не повышает степени доверия к вышеизложенному тексту. Действительно, не повышает. Но рассматривать данную информацию в качестве версии времён тех давних вполне допустимо. Поэтому допустим, что достоинство вицеев – аналитический ум в сочетании с информационным геном – сыграло с ними злую шутку: информационно-аналитические паузы превращались в говорильню, а реальное действие – в созерцательность. Так, если вицеи первой волны были убежденными сторонниками реального движения к цели, поставленной субъектами Высшей Полевой Триады, и являлись очевидцами «флуктуации» и, если можно так назвать, учениками Крисуса, Тосиаса и Тоферна, то вицеям второй волны как раз и не хватало степени доверия к столь необычной информации. Основная причина явного торможения процесса становления школы № 1 заключалась в том, что ни Тосиас, ни Тоферн не были, да и не могли быть лидерами движения. Это не входило в их задачу. Тоферн лишь помогал собрату, занимаясь, в основном, иными вопросами, а Тосиас в 37-м году, сформулировав условия очередного среднего эксперимента, перешел, как мы привыкли говорить, в полевое существование. Основная цель эксперимента заключалась в следующем: выяснить причину снижения активности четвертого плана полевой человеческой структуры после активизации полевого информационного гена; определить степень разумности определенной категории людей, планируемой для использования в качестве первичных энерго-информационных человеческих матриц при создании (творении) очередного дискретного мира в комплексе земных дискретных миров; активизировать максимально возможное количество кодонов в структуре (ДНК) биоосновы человека (24 – 28); выявить предел творческих возможностей вицеев, принимающих участие в Основной Программе Высшего Разума.

Допустимо также предположить, что после обособления так называемых геян, и без того малочисленное движение вицеев расчленилось на отдельные, еще более мелкие группы, в составе которых оказались и поледы. Следовательно, вопрос лидерства решился сам собой.

Наверняка, сложности при решении первой задачи привели к ее трансформации. Иначе, как случилось, что уже в первом веке н.э. поледы стали пропагандировать до неузнаваемости искаженную часть цели эксперимента, связанную с возможностью использования человеческих монад (душ), как первичных матриц, при творении нового дискретного мира. Причем, пользовались они этой информацией лишь с целью привлечь в свое движение как можно большее количество людей, обещая им всевозможные неземные блага. И пользовались, надо отметить, весьма успешно: сторонников становилось все больше, лидеры поднимались по иерархической лестнице все выше. И родилась толпа большей частью забитых и страждущих избавления от невзгод, болезней и грехов людей. А толпа, как известно, не может обойтись без супергероя, кумира. Ей необходимы боги – обладатели сверхъестественной силы.

В процессе формирования различных религиозных миров еще не было столь благоприятного периода, насыщенного как информацией о реальных событиях, так и противоречивой, но целенаправленной, основанной на многовековом ожидании чуда или героя-мессии. И чудо свершилось! Оно заключалось в том, что толпа получила то, что заслужила. Она получила новую религию и нового бога. «Великий образ», так сказать.

Здесь мы вынуждены повторить уже сказанное однажды. Если помните: «ученикам» (возьмем в кавычки, ибо прошло уже лет 200 от начала новой эры) и рьяным «последователям» необходимо быть особо энергичными и контролировать процесс формирования «великого образа», дабы не закреплять за ним негативных свойств. Для этого они пишут и защищают диссертации на тему «учитель и его учение». Особенно хорошо в данный период чувствуют себя поледы, поскольку есть возможность «отличиться» и вырваться из среды просто последователей в среду управителей процесса. И, наконец, когда складывающийся мир разрастается настолько, что начинает ощущаться потребность в жестких поведенческих рамках, управители, становясь на ступень иерархов, вводят догмы и перекрывают русло процесса плотиной жестких требований, законов, обрядов, ритуалов, предписаний, искупительных эпитимий.

Однако, нельзя не согласиться с тем, что «диссертантами», то бишь богословами, вне сомнения, с одинаковым рвением работают и вицеи (а в наше с вами время – и вицеи-фаэты), имеющие информационный выход на 5-й уровень, и поледы, имеющие информационный выход лишь на первые три уровня информации. И те, и другие вносят свою посильную лепту в дело формирования религиозного мира-здания, укрепляя его фундамент, раскрашивая фасад…

…Но вернемся к вопросу: «О ком речь?» И к ответу: «Речь идет об основоположнике буддийской религии». Еще раз перечислим особенности, относящиеся непосредственно к Будде:

Пришествие в мир предсказано;

Родился человеком (от девы), (стало быть, условно) царского рода;

Был необычным ребенком;

Начал проповедовать в 30 лет;

Подвергся искушениям «Князем тьмы»;

Был шельмован сановниками;

Страдал за истину;

Оставил после себя учение (и 10 заповедей);

Превратился в легендарную личность;

Обожествлен учениками и последователями.

Здесь мы также вынуждены продолжить повторение:

…Прошло достаточно много времени, прежде чем новые «диссертанты» - ученики, а точнее последователи другого учителя решили: «Наш герой-кумир не должен быть хуже». И через сотню-другую лет после смерти учителя образ его был окружен таким же божественным ореолом, как и образ Зороастра (в приводимом абзаце мы вели речь о формировании образа Будды) в уже существующем религиозном мире… Тем более, что древнее учение хорошо «работало». Действительно, зачем пользоваться непроверенными образами или создавать совершенно новые, которые невесть когда «заработают»? да и будут ли вообще «работать»?

Новые «диссертанты» обложились старыми действующими текстами и, не смущаясь, выписали основные свойства (личности), подведя под них само учение и свою теоретико-философскую базу. В то же время, чтобы хоть чем-то отличаться, или чем-то отличать, а может быть, «чтобы потомки не шибко обвиняли в плагиате», наградили «свой» образ одним дополнительным свойством: их герой был рожден не просто человеком, но сразу бого-человеком (а чего мелочиться, ведь прецедент – люди поговаривают – не так давно, вроде, был. Называли даже даты, имена, приводили, вроде, факты. А что, если все такое действительно имело место? А что, если дыма без огня действительно не бывает? Но тогда ведь, как говорится, сам бог велел использовать информацию в «диссертации». Только вот деве родить сразу тройню – чревато «антуражем». Придется, стало быть, обойтись только одним бого-человеком. Остальные, думается, не будут в обиде…). Следовательно, в перечне свойств, присущих жизни героя-кумира нового формирующегося религиозного общества – очередного Мира в нашем общем мире, появилось небольшое добавление.

Добавим и мы это новое свойство в предложенный ранее перечень, ничего более не меняя:

Пришествие в мир предсказано;

Родился (бого -) человеком (от девы); (стало быть, условно) царского рода;

Был необычным ребенком;

Начал проповедовать в 30 лет;

Подвергся искушениям «Князем тьмы»;

Был шельмован сановниками;

Страдал за истину;

Оставил после себя учение (и 10 заповедей);

Превратился в легендарную личность;

Обожествлен учениками и последователями (а что делать, если сам народ не узрел в нем бога?)»

На этом повторение ранее написанного нами текста заканчивается. Но эксперимент с вопросом продолжается. Итак, еще раз просмотрите последний перечень свойств и попробуйте ответить на вопрос: О ком речь?

Если затрудняетесь ответить, то попытайтесь поставить себя на место человека (одного из двух), решающего проблему создания образа, исходя из имеющегося перечня свойств, при условии, что сократить перечень никак нельзя. Очевидно, главные трудности будут сопряжены с первыми двумя пунктами: если пришествие в мир предсказано, то кем и где? А если рожден бого-человеком, да еще от девы, то с какого бока прилепить к новорожденному царский род? Ведь от человеков, будь они хоть трижды царями, боги ну никак не рождаются.

Листаем тексты уже действующих религий. Увы, только в иудаизме присутствует нечто неопределенно напоминающее ответ на поставленный вопрос в п.1. Так что придется опираться на фрагменты священных книг народа Израилева. Впрочем, «гости» Пилата весьма кстати провели долгие годы в Иудее. Так, возможно, разрешился один из вопросов: где родился, жил, и какое к этому отношение имеют памятные имена? Автоматически разрешается вопрос: когда родился? Если использовать реальную дату рождения Крисуса, то информация вполне достоверна. А если еще присовокупить дату смерти?…

Остается последняя трудность, связанная с царским родом. Но, слава богу, мы с вами не евангелисты, составлять богословские тексты не собираемся. Так что кесарю, как говориться, - кесарево. Остальное – специалистам. И все же трудно отказаться от одного замечания. На наш взгляд, первой глупостью, допущенной первохристианами, было стремление удвоить число «свидетелей» - авторов Евангелий (в любой системе показания двух свидетелей принимаются как доказательства реальности события), а четыре - это уже перебор… Но пошло-поехало: «…Смешались в кучу кони, люди, и залпы тысячи орудий слились в протяжный вой…», возвестив миру о появлении новых священных документов, описывающих жизнь и деятельность нового мессии Иисуса Христа.

Авторам надо было бы несколько серьезнее отнестись к подобного рода «документам», поскольку в окружающем пространстве уже жили и успешно трудились летописцы и философы, фиксирующие сколько-нибудь значительные события и явления. К сожалению, авторы решали задачу дня насущного и не особенно заботились о дне завтрашнем. Невольно приходит на ум знаменитая фраза героя популярного мультфильма «Вовка в тридевятом царстве», которая, возможно, своеобразно, но отражает такое вот отношение евангелистов к своим обязанностям: «И так сойдет!» Сошло ли? Почти восемнадцать веков «сходит», да никак не сойдет. Одни люди, скажем так, имеют удовольствие и причины нападать на Евангелие с критикой, другие без особого удовольствия, как могут, их защищают. Однако, в выигрыше оказываются и те, и другие, поскольку обе стороны все время, как говориться, при деле. Правда, одна из сторон затрачивает гораздо больше усилий на защиту собственных доказательств.

Скажем, почему не вызывает особых возражений книга Исайи из Ветхого завета, написанная разными авторами? Видимо, потому, что сама Библия – сборник произведений. И почему ведутся споры вокруг авторов Евангелий? Видимо, потому, что кому-то в свое время показалось выгодным привнести в Базис побольше «доказательств» его реальности. Но не будем голословить. Давайте опираться на мнения специалистов.

М.М. Кубланов еще в 70-х годах XX столетия, будучи кандидатом исторических наук, писал: «… Исайа – один из наиболее популярных библейских пророков. В Библии сохранилась его книга, состоящая из 66 глав. Уже в самых первых строках помечено время ее написания: «во дни Озии, Иоафана, Ахаза, Езекии – царей иудейских». Время правления этих царей приходится на вторую половину VIII в. до н.э. Однако исторический анализ самого произведения обнаруживает, что начиная с 40-й главы меняется стиль и действующие лица. Появляется новый персонаж – персидский царь Кир, живший во второй половине VI в. до н.э.

Таким образом, между 39-й и 40-й главами этого произведения оказывается разрыв в два столетия. Вполне очевидно, что один и тот же автор не мог выступать с проповедями и в VIII и в VI вв. Поэтому исследователи отчленяют эти части друг от друга. Первые 39 глав в целом являются произведением автора, жившего в VIII в. до н.э. В науке они получили условное название Первоисайи. Главы 40 – 55, где фигурирует персидский царь Кир, возникли в VI в. до н.э. и названы Второисайей. Анализ следующей части (главы 56 - 66), где отображены новые религиозно-философские мотивы, свойственные более позднему времени, побуждает рассматривать эту часть как принадлежащую еще одному автору – Третьеисайи.

Соответственно различны здесь и этико-социальные и мессианские мотивы. Менявшаяся историческая обстановка побуждала каждого из этих авторов (объединенных в каноне общим именем) обращать свои взоры и надежды к различным персонажам. В одних случаях роль божьих посланцев, спасителей, помазанников отводилась реальным историческим личностям, например упомянутому персидскому царю Киру (гл. 45, ст. 1), в других – ожидаемым, но тоже земным иудейским царям (гл. 11 ст. 1). В одних «пророчествах» мессия – отдельная личность, в других – мессией назывался весь народ Яхве. В одних разделах образ мессии трактовался как олицетворение реальной (военной и телесной) силы, в других его силой признавалась телесная слабость и безвинные страдания, которые приобретали в устах пророка ценность некоего нравственного идеала. Эти разновременные представления, эклектически соединенные неким древним составителем в одну книгу, и послужили авторам новозаветных произведений существенным источником для разработки христианского мессианизма…

Мессия (древнееврейское «машиах») заключает в себе понятие о помазании на царство. Таким ритуальным актом сопровождалась церемония возведения на иудейский престол нового царя. С течением времени образ мессии усложнился. Он связывался с утопическими мечтаниями об идеальном царе, божьем помазаннике, олицетворении силы и справедливости, который «мышцей своей» обеспечит безопасность страны от внешних врагов и установит бесконфликтное царство социальной справедливости, где «волк будет жить вместе с ягненком» и будет повержено злое начало. В ветхозаветной части Библии этот образ наслоился на идеализированный лик иудейского царя Давида. По мере того как мечты оставались неосуществленными, ожидаемый мессия терял свои прежние черты. Новые идеи – идеи спасительности страданий, порожденные безысходностью нищенского существования, наложились на первоначальный образ. Теперь мессия рисуется страдальцем, который безропотностью и собственной безвинной смертью искупает грехи всех. В дальнейшем идеал мессии все больше перемещается на небеса, приобретая мистические черты (Дан, гл. 7, ст. 13 - 14). Но родословие его угнездилось прочно, и его по-прежнему представляли себе отпрыском «дома Давида». В этом синкретическом виде образ ожидаемого мессии из еврейской части Библии перекочевал в христианские Евангелие, где и получил дальнейшую разработку. Евангельское слово «Христос» есть греческий перевод ветхозаветного «машиах», «мессия».

…В истории науки понимание того, что мифы, как своеобразное, но закономерное явление духовной жизни древности, имеют глубокие социальные и исторические корни, пришло не сразу. Даже век Просвещения еще смотрел на мифы как на продукт невежества и преднамеренного обмана. Правда, уже в следующем веке получили развитие различные формы историко-философского подхода. Мифы стали рассматривать как своеобразное выражение духовной сущности народов на ранних этапах их истории. Предпринимались попытки найти общий ключ к интерпретации мифа. Его рассматривали и как художественное самовыражение духа народа, и как закодированное в образах и символах выражение общечеловеческой мудрости, и как аллегорию представителей древности о звездном небе.

По сравнению с позициями века Просвещения такое понимание мифа было шагом вперед. Однако и здесь еще не было достигнуто понимание опосредованной связи процессов миротворчества с историко-социальными и мировоззренческими факторами, формами общественных отношений и т.п. Мифотворчество рассматривалось лишь как выражение самодовлеющих, вневременных абстрактных закономерностей человеческой психики. И только в дальнейшем, на основе марксистского понимания исторического процесса, постепенно стали вырабатываться более объективные и основательные определения характера и сущности мифотворчества.

…Для своего времени концепция обмана, являвшаяся до XVIII в. включительно единственной альтернативой богословской концепции «откровения», сыграла свою позитивную роль в борьбе свободомыслия против религиозного обскурантизма. Фактом является то, что Евангелие, например, полны разнообразных противоречий. Поскольку они действительно существуют и многие из них давно выявлены, находились доходчивые, образные формы их показа людям. В то время где-то и в определенной мере это удавалось. К данным проблемам вновь и вновь привлекалось внимание широкой публики. И это, как уже отмечалось, имело определенную политическую подоплеку.

Научное же понимание причин происхождения христианской религии стало формироваться лишь в XIX в., по мере общего прогресса общественных наук. Идея единства исторического прогресса, эволюции общественных форм, их обусловленности не субъективными факторами, не волей царей, полководцев и т.п., а объективными историческими причинами наложили печать и на трактовку вопроса о происхождении религии. Здесь совершенно новые положения были разработаны немецким философом Гегелем. Сформулированный им общий принцип историзма впервые позволил увидеть движение и развитие там, где до сих пор усматривалась лишь неподвижность, неизменность и «данность» установлений, - в сфере религии.

Идеи диалектического развития религиозных форм были в дальнейшем разработаны классиками марксизма, освободившими их от идеалистических напластований и насытившими конкретно-историческим содержанием. Центральным стержнем понимания природы христианства, его мифологии и вероучительных постулатов явился диалектический принцип историзма и неприятия всяких внеисторических и надисторических конструкций. (Пусть так. Орден Зодиака готов рассматривать тему и с таких позиций, хотя располагает своим философским подходом. См. «Философскую сторону Движения…»)

Разумеется, научная критика Библии располагает сегодня рядом существенных открытий и исследований, которые позволяют раскрыть истоки и формирование христианской религии и ее священных книг.

Формирование священных книг христианства – поучительная страница его истории, обрисовывающая реальные, земные основы возникновения этой религии. В совокупности эти книги именуются Библией. Но Библия – сборник произведений, большинство из которых сложилось задолго до христианства. Здесь уместно только напомнить, что этот огромный сборник, содержащий в современном церковном каноне 66 произведений, создавался по крайней мере в течение полутора тысячелетий.

Древнейший фрагмент, содержащийся там, - Песнь Деборы – датируется XIII в. до н.э. Позднейшие части относятся к началу II в. н.э.

По своей структуре Библия четко разделяется на два разнородных раздела – Ветхий завет, состоящий из 39-и произведений, и Новый завет. В христианстве «священным писанием» считается вся Библия, а в иудаизме лишь книги Ветхого завета.

В новозаветных произведениях нашли отражения многие религиозные, философские, мифологические представления древнего дохристианского мира. Здесь можно указать на учение александрийского философа Филона о Логосе (бог-Слово), как посреднике между высшим богом и миром людей [имеется евангельская фраза о божьем Слове, ставшем плотью, и т.п. Не вдаваясь в рассмотрение этого мифа и терминологического разнобоя, остановимся на происхождении самого понятия «Слово», играющего существенную роль в христианской догматике. Понятие «Логос» - «Слово» - восходит к античной философии. Опуская более отдаленные связи, мы можем указать на александрийского философа Филона (I в. н.э.), в учении которого Логос понимается как посредник между миром Идеи (являющейся высшим богом, не причастным ни к чему земному) и миром материи (к которому сопричастен человек). В учении Филона Логос (в некотором отношении ипостась высшего бога) является своего рода устроителем мира материи и посредником между высшим богом и людьми. По этому учению, Логос сообщает людям волю бога и возносит богу молитвы за людей. В религиозно-философских системах гностиков функции Логоса в общих чертах схожи с вышеизложенным. Там он также посредник между воспринимающим его человеком и богом. Он носитель таинственного знания, озарения, дарующего спасение. Воздействие этих дохристианских учений о Логосе – божьем Слове на христианскую теологию вполне очевидно. Одним из наглядных примеров тому служат первые строки Евангелие от Иоанна (гл. 1, ст. 1 - 3)]. Так что здесь можно указать также на учение стоиков (Сенека, Эпиктет) о соотношении материи и духа и земной жизни, как прелюдии к жизни потусторонней; на учения гностиков о смысле бытия, цели мирового процесса, причинах земных неустройств и т.д.

Новый завет насчитывает 27 произведений – 4 Евангелие (от Матфея, Марка, Луки, Иоанна), Деяния апостолов, 21 послание апостолов и Апокалипсис. В этом ряду произведений Евангелием церковь отводит главенствующее место. Они – «благовестия», возвещения о приходе на землю бога, принесшего заблудшим в грехах людям истинное вероучение, «божий глагол» - христианство.

У каждого из упомянутых Евангелий, образно говоря, каркас один и тот же. Строительные же блоки, из которых евангелисты возводят свои произведения, в одних случаях сходны (и даже идентичны), в других различны. Аналитическое выявление всех этих характеристик существенно для историка, поскольку таким образом перед ним открываются реальные обстоятельства формирования этих произведений.

Евангельские сказания, разумеется, в общем мифичны. Однако сквозь всю эту мистическую аранжировку с отверзанием гробов, трясением земли и явлением молниевидных ангелов нетрудно разглядеть более реалистические черты и умонастроения. Жанровые сценки казни – распятие на кресте, дележ воинами одежды казнимого, насмешки, отпускаемые в его адрес, - все это отражает нравы той эпохи. Именно так римские власти предавали некоторых преступников позорной смерти. Среди евангельских мифов можно разглядеть и некоторые другие исторические реалии. Так, в Евангелии от Матфея удержалась версия, опорочивающая саму идею воскресения. По этой версии, исчезновение казненного из гроба объяснялось не подлинным его воскресением, а тем, что его тело выкрали ученики, распустив при этом слух, что он воскрес. Сохранение в Новом завете такого фрагмента хорошо передает и некоторые черты эпохи и приемы борьбы между различными религиозными группами раннего христианства.

Что касается самого христианского вероучения, то, рассеянное бессистемно по многим главам, оно не производит впечатления чего-то цельного. Известную целостность оно приобретет позднее, в ходе острейшей борьбы между разными направлениями, в бесконечных дискуссиях внутри общин, на церковных соборах и т.п. Позднее появятся и так называемые «вещественные доказательства» (по данному поводу небезынтересным представляется фильм производства Джонатан Прайс «Чудеса веры»). Пока же, в евангельских речениях, притчах, сентенциях, нередко противоречивых, даже взаимоисключающих друг друга, но тем не менее вкладываемых в уста одного и того же персонажа – Иисуса Христа, затрагиваются без какой-либо строгой системы различные религиозные, этико-нравственные и даже социальные проблемы. Не приходится сомневаться, что сами проблемы не абстракция, не плод беспредметного вымысла. Можно сказать, что в «зеркале» евангельских сказаний и Иисусовых проповедей отобразились реальные явления эпохи – суеверия, экзальтация, психический настрой определенных общественных групп и их надежды, страхи, идеалы. Но поскольку все общественные отношения в Евангелиях спиритуализированы, они приобретают мистическое, ирреальное освещение.

Всматриваясь в общее содержание Евангелий, мы можем здесь вычленить две доминирующие идеи, на которые «держит равнение» остальной материал. Это – эсхатология, учение о «конце света», всеобщей и близкой мировой катастрофе, и мессианизм – ожидание божественного спасителя, который должен явиться как раз в этот критический момент.

Однако ожидаемый конец света не представляется только крахом и уничтожением. В нем заключена и надежда. За глобальной катастрофой должен последовать новый этап, который во всех эсхатологических системах оказывается своего рода золотым веком, временем господства правды, блаженной жизни и полного исчезновения злого начала в мире. И центральным положительным персонажем этого стыка эпох, этого мистического, двуединого акта уничтожения-созидания оказывается (выступающий в разных исторических одеяниях) божий посланец, мессия, высшее, связанное с потусторонним миром существо, чудесное явление которого оказывается и признаком наступления «последних дней», и залогом грядущего неомраченного блаженства.

Нетрудно заметить, что такие утопические картины всего лишь иррациональное преломление в религиозном сознании реальных бед и упований рабовладельческого мира с его отношениями несвободы, жестокостью уклада, бесконечными истребительными войнами и неутоленной социальной потребностью в возмездии и воздаянии. И нарождающееся христианство, отдаваясь мироощущению своего времени, сделало эсхатологию и мессионизм краеугольным камнем вероучения.

Евангелие от Матфея в дошедших до нас редакциях в общем цельное произведение. Оно имеет единую композицию, стиль, терминологию и т.п. При всем том, однако, во многих случаях можно еще разглядеть версии и «соединительные швы», свидетельствующие о разнородных компонентах, вошедших в этот сплав.

Однако из тех проблем, которые в начальную пору формирования христианства являлись средоточием острой борьбы различных групп, сводилась к вопросу об отношении новой религии к «Закону» - этико-религиозным, правовым и другим установлениям Ветхого завета [Моисеев закон (в новозаветной литературе его нередко именуют просто Закон) – совокупность религиозных, обрядовых, этико-нравственных, юридических и других предписаний иудаизма. Они в основном сосредоточены в первых пяти книгах Ветхого завета - Пятикнижии]. В ходе самой борьбы точки зрения противников менялись. Однако Евангелие от Матфея аккумулирует и те и другие, вкладывая порой взаимоисключающие положения в уста одного и того же персонажа. «Не думайте, - поучает Иисус в нагорной проповеди, - что я пришел нарушить закон». Он заявляет, что пришел как раз утвердить его и, доколе стоят небо и земля, ни одна буква ветхозаветного «Закона» не будет нарушена (гл. 5, ст. 17 - 28). Но в этой же главе, двадцатью стихами ниже, в уста того же персонажа вкладываются противоположные утверждения. В «Законе» сказано: «Око за око и зуб за зуб. А я говорю вам: не противься злому, но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему другую…» В «Законе» сказано: «Люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А я говорю вам: любите врагов ваших, благотворите ненавидящих вас и молитесь за обижающих вас» (гл. 5, ст. 38 – 39, 43 - 44). В главах 10, 15 подчеркивается внутрииудейский характер учения Христа. «На путь к язычникам не ходите…» - предписывает Иисус своим апостолам. Но в главе 28-й совершенно обратная рекомендация (гл. 28, ст. 19). Иисус дезавуирует Иисуса!

Наряду с противоречиями Евангелие от Матфея обильно уснащено и повторениями. Иногда это весьма близкие версии одного и того же рассказа. Порой автор (или авторы), словно забыв, что приводимый сюжет им уже использован, обращается к нему совершенно заново в другом месте. Часто повторяются идентичные фразы, своего рода литературные штампы, которые автор одинаково вкладывает в уста разных персонажей или приписывает одному и тому же лицу, но по совершенно разным поводам.

Всматриваясь в изрядно омертвелые схемы библейских рассказов, литературные штампы и трафареты, многочисленные противоречия и повторы, можно понять, что автор данной редакции Евангелие от Матфея не очевидец описываемых событий. Более того, должно было пройти значительное время, чтобы некогда живые рассказы превратились в заштампованные схемы.

Сказанное в своих общих положениях справедливо в отношении и остальных Евангелий. По ряду признаков исследователи их группируют так: первые три и отдельно четвертое. Евангелие от Матфея, Марка и Луки, несмотря на имеющиеся между ними частные расхождения и противоречия (на которых мы здесь останавливаться не будем), объединены необычайным сходством. Оно проявляется и в общности структуры и композиций этих произведений, группировке ряда рассказов, сходстве географических названий, хронологии событий и еще более – в текстологических совпадениях отрывков и даже целых глав. Таких черт сходства много. Их невозможно счесть за простую случайность.

В поисках причин согласованности первых трех Евангелий и их существенного отличия от четвертого, исследователи, рассортировав тексты этих произведений по отдельным элементам и разложив их по «полкам», обнаружили интересные закономерности. Если «рассыпать» текст Евангелие от Марка на отдельные элементы и наложить их на соответствующие тексты Евангелий от Матфея и Луки, то от первого почти ничего не остаётся – оно целиком поглощается двумя другими произведениями. Если же, наоборот, извлечь из Евангелий от Матфея и Луки все то, что содержится у Марка, то в них останется сравнительно большое число «неопознанных» текстов. Такого рода наблюдения привели исследователей к фундаментальной гипотезе «двух источников», которая состоит в том, что древнейшим из этих трех Евангелий является Евангелие от Марка, которое, до известной степени, послужило эталоном и ядром для Евангелий от Матфея и Луки. В последних использован еще один важный источник, какой-то не дошедший до нас сборник логий - «речений», приписывающихся Иисусу, а также некоторые другие источники, из которых черпали материалы авторы этих произведений. Что касается Евангелие от Марка, то и в данном произведении можно заметить следы разнородных источников.

Создание канонических редакций Евангелий следует отнести ко второму – третьему поколению христиан. Между этими редакциями и событиями, о которых в них рассказывается, пролегло немало ступеней. Здесь, прежде всего, так называемые логии – «речения», приписывающиеся молвой Иисусу. По-видимому, они как письменные сборники оформились раньше других произведений. Здесь также изустные рассказы о «событиях», вращавшиеся вокруг одного центрального сюжета и расцвеченные воображением рассказчиков, их мифотворческим кругозором и т.п. Разумеется, в передаче разных лиц все детали изображались по-разному. Возможно, что на более позднем этапе и устные и короткие рассказы также были сгруппированы в письменные сборники. Такого рода и, вероятно, другие материалы легли в основу первых редакций Евангелий.

Рядом с ними долго удерживалась и устная традиция, подвижная и обраставшая, как и всякая устная традиция, новыми, вполне произвольными «подробностями». При последующих редакциях Евангелий, устная традиция, вбиравшая в себя новые идеи и тенденции, в известной мере вновь учитывалась, пополняя новые редакции религиозного произведения разноречивыми положениями.

Научные открытия последнего столетия существенно пополнили наши сведения относительно истории формирования раннехристианской литературы и дохристианских истоков целого ряда библейских идей и сюжетов. Здесь мы коснемся лишь двух поразительных находок, сделанных как раз в тех местах, где около двух тысячелетий назад зарождалась новая религия.

В 1947г. пастух-бедуин случайно открыл в одной из пещер Иудейской пустыни (района, упоминаемого в Евангелиех) сосуды с рукописями. В дальнейшем было выявлено еще 10 таких пещер. В них некогда была укрыта древняя библиотека, насчитывающая несколько сот рукописных книг на древнееврейском, арамейском, греческом языках. Ко времени их обнаружения осталось лишь небольшое число относительно целых свитков и десятки тысяч фрагментов.

Как установлено исследователями, эти рукописи принадлежали некоему сообществу людей, которые из религиозных и мировоззренческих побуждений порвали с обычными для древнего мира нормами социальных отношений, с привычным укладом жизни и предписаниями официального иудаизма и, удалившись в полупустынную местность неподалеку от мертвого моря, образовали там общину «сынов света». Осью их мировоззрения и этико-религиозной практики являлись эсхатология и мессианизм – ожидание близкого конца света и прихода мессии. Тогда произойдет генеральная схватка двух противоположных начал в мире – духа Добра и духа Зла, в ходе которой последний потерпит поражение, и наступит царство божьей справедливости. На божьем суде будет произведен отбор праведников для этой будущей блаженной жизни. Грешники же будут осуждены на гибель «в огне мрачных областей». Эти и многие другие идеи и идеалы первоначального христианства, хорошо знакомые по каноническим Евангелиям, оказались изложенными в рукописях дохристианской общины, получившей в науке название Кумранской и оказавшейся ответвлением широко распространившегося в этом районе ессейского движения.

Изучая элементы сходства между кумранской и раннехристианской литературой, исследователи выявили многие черты общности идеологии и мироощущения кумранитов и первохристиан. И там и здесь – напряженное ожидание конца света, страшного суда, отбора праведников и гибели грешников. Сходной оказалась и идея греховности, и некоторые элементы обряда, и отдельные черты структуры и уклада общин.

Следует упомянуть еще один сюжет кумранских рукописей – повествование об Учителе праведности. Оно дошло до нас в незначительных фрагментах. Однако совокупность материалов позволяет наметить общую сюжетную канву. Главными действующими лицами являются некий Учитель праведности и его антагонист Нечестивый жрец. Имена собственные не приводятся. Учитель праведности, повидимому глава общины, охарактеризован как божий посланец, познавший истину «из уст бога» и принесший ее своим приверженцам. Некоторые характеристики, содержащиеся в рукописях, позволяют думать, что его сторонники рассматривали его как мессию. Противник этого положительного персонажа – Нечестивый жрец – довольно единодушно отождествляется исследователями с неким первосвященником Иерусалимского храма. Он строит козни против Учителя праведности, чтобы погубить его, и, в конце концов, достигает этого.

Сопоставляя этот кумранский сюжет с Евангельскими сказаниями об Иисусе Христе, нельзя не заметить некоторые элементы сходства. И там и здесь некоторая исключительная личность (в кумранских рукописях – божий избранник, в Евангелиях богочеловек) приносит людям новое учение, полученное им «из уст бога». Далее, и кумранский Учитель праведности, и евангельский Иисус наталкиваются на противников, которые не только не признают их учения, но и подвергают преследованию самих Учителей. И там и здесь эти противники – первосвященники Иерусалимского храма. И там и здесь дело заканчивается насильственной и, следовательно, мученической смертью этих персонажей. И наконец, в кумранских рукописях, и в Евангелиях постулируется их возвращение.

Кто стоит за безымянными персонажами тех драматических событий, которые так глухо отложились в кумранских произведениях? Эта загадка, вот уже несколько десятилетий интригующая и исследователей, и богословов, пока не решена.

(Эта загадка становится еще более интригующей, если из времен тех давних изъять треугольник местонахождений и дат, связанных с Тоферном, Тосиасом и Крисусом: Древняя Греция, с 1 по 12г.г.н.э. – Крисус; Древний Рим, с 13 по 25г.г. – Крисус; Древняя Иудея, с 26 по 30г.г. – Крисус; там же, с 30 по 33г.г. – Крисус и Тосиас; там же, 33г. – Крисус, Тосиас и Тоферн; Древняя Греция, 33г. – Крисус, Тосиас; там же, 34г. – Тосиас; там же, 35 – 37г.г. – Тосиас и Тоферн; там же, 37 – 64г.г. – Тоферн. Информация Ордена Зодиака).

Суммируя черты сходства идеологии, обрядности, социальных идеалов, некоторых сюжетных линий, прослеживаемых по кумранским и раннехристианским произведениям, известный кумрановед Дюпон-Соммер писал: «Документы из Кумран открывают, что ранняя христианская церковь уходит своими корнями (в такой степени, в какой никто не мог этого предположить) в иудейскую секту Нового союза, т.е. секту эссенскую, что она заимствовала у этой последней значительную часть ее ритуалов и доктрин, «модели ее мыслей», ее моральные и религиозные идеалы».

Почти с находкой в Иудейской пустыне первых кумранских рукописей в другой «библейской» стране, в Египте, в местности Наг-Хаммади, на территории древнего античного некрополя, был выкопан глиняный сосуд с запрятанными в нем 13 сборниками раннехристианских произведений. Здесь оказались религиозные трактаты, диалоги, послания, апокалипсисы, Евангелие. Однако не те, которые известны по новозаветному канону. Здесь были апокрифические, «лжеименные» раннехристианские произведения, запрещенные ортодоксальной церковью (выводы делайте сами). Эти сочинения принято связывать с гностицизмом, религиозно-философским движением, широко охватившим древний мир в первые века нашей эры и тесно переплетавшимся с формирующимся в это же время христианством.

Многие идеи гностицизма, несмотря на последующую враждебность церкви к этому движению, и поныне сохраняются в Новом завете. Тем не менее, на определенном этапе пути христианства и гностицизма разошлись. Учение гностиков было объявлено еретическим, а их сочинения, хотя они по своему характеру во многом и совпадали с новозаветной литературой, почти полностью уничтожены ортодоксальной церковью. Тем большее значение приобрела эта поразительная находка в Наг-Хаммади. Она открыла новые возможности сравнительного изучения самого процесса формирования новозаветных произведений, в частности Евангелий, и тем самым снимала с них ореол святости и неземного происхождения.

Многосложен путь критического раскрытия механизмов формирования христианства и его священных книг. Этот путь, начало которого восходит к далеким временам становления самой христианской религии, не был прямым восхождением. Многие факторы конкретной истории и повседневного бытия прошедших поколений и эпох – факторы социальные, мировоззренческие, психологические, уровень научных знаний, политическая конъюктура и другие – оказывали здесь то замедляющее, то ускоряющее влияние.

И когда сегодня видные ученые, не говоря уже о политиках, прибегают в разговоре к ссылкам на Евангелие, как к божьему откровению, то невольно хочется поинтересоваться, читали ли они хотя бы памфлеты Лео Таксиля, написанные им еще в 80-х годах позапрошлого столетия. Когда подобное случается с представителями западных стран, то это, скорее всего, - дань традиции, но когда это случается с представителями стран постсоветского пространства, то это, скорее всего, - дань моде, либо политический конъюктуризм. Хотя, может быть, свою роль играет здесь и психологический фактор. Но никак не уровень научных знаний.

Для убедительности приведем несколько выдержек из книги Лео Таксиля «Забавное Евангелие». Критика библейских текстов с точки зрения «здравого смысла» (не может же божественный Логос столько раз и столь откровенно ошибаться), мастерски проведенная Лео Таксилем (под этим литературным псевдонимом печатался Габриель Антуан Пажес), не только памятник и образец антиклерикальной литературы прошлого. Таксиль в своеобразной сатирической форме сумел раскрыть противоречия, нелепости евангельских сказаний, показать земной характер священных книг христианской религии, что было подтверждено и научной критикой Нового завета. В этом ценность книги Лео Таксиля. Она и сегодня успешно развенчивает богословские измышления о богодухновенном характере священной книги христиан, способствуя освобождению сознания людей от религиозного дурмана, и приобщая к более трезвому анализу при рассуждениях о Высшем Творческом Начале, о задачах Верховного Разума, о смысле собственного Бытия, наконец. Итак…

Л.Таксиль: «относительно личности Иисуса Христа можно услышать три мнения:

Одни считают, что это бог, на некоторое время сошедший на землю в облике человека.

Другие полагают, что он был евреем-проповедником, который при жизни подвергался суровым гонениям и потом был обожествлен сторонниками своих социально-освободительных идей.

И наконец, третьи утверждают, что никакого Иисуса Христа, как и его апостолов, не существовало и что христианская легенда, сфабрикованная по образу множества других религиозных легенд, сложилась в эпоху упадка язычества, когда людям, извлекающим пользу из человеческой глупости, понадобилась новая религия».

Комментарий М.Кубланова: «Три мнения сводятся к следующему. Первое принадлежит богословию. Оно исходит из догмата троицы, по которому христианский бог един, но троичен. Троичность его реализуется через понятие трех ипостасей. В обыденном религиозном сознании они рассматриваются как три самостоятельных лица – бог-отец, бог-сын и бог-дух святой. Одна из этих ипостасей воплотилась в человека («богочеловека») Иисуса Христа, который и принес новое, сотворенное на небесах учение – христианство.

Второе мнение высказано либеральными историками христианства девятнадцатого столетия и заключается в том, что Иисус Христос не бог, а рельная историческая личность, возвышавшаяся над своим веком и размерами своего ума и выдающимися нравственными качествами, созидавшая из собственной «внутренней глубины» новую религию.

Третья точка зрения сводилась к тому, что Иисус не бог и не историческая личность, но миф, сфабрикованный в свое время корыстолюбивыми людьми, и христианская религия возникла как продукт обмана и сплетения «лживых и глупых выдумок».

Нетрудно заметить, что все эти концепции, несмотря на их несовместимость и даже прямую противоположность в определенном отношении схожи между собой. Все они возникновение христианства связывают не с объективными закономерностями развития общества, социальными аспектами его истории, движением общественной мысли и т.п., а с волеизъявлением того или иного персонажа: в одном случае – божества, в другом - выдающегося человека, в третьем – ловких обманщиков. Разумеется, такой волюнтаристский аспект в возникновении христианской религии в корне противоречит историческим фактам и не отвечает научному пониманию законов исторического процесса в целом».

Читатель, возможно, скажет: «К чему все это? Я просто верю. И все!»

От Ордена Зодиака: «А мы как раз рассчитываем на другого читателя.

Он-то понимает, что вера основывается на доверии, а оно должно непременно опираться на реальный базис (не просто кто-то что-то говорит, а…), где в первую очередь «отработало» зрение, во вторую очередь – слух, а здравый смысл помог им подключить воображение, но лишь одним из компонентов убеждения в реальности. В ином случае вера – программа «зомби», в лучшем случае.

Конечно, может последовать возражение: «Орден тоже действует программно». Безусловно! Поэтому обязательно задайте вопрос, который сформулировал Г.Моцаренко в связи с третьим формальным предположением (если информация просто выдумана): «В этом случае стоит задаться вопросом: какую цель преследуют ее создатели? Или, еще лучше, другим вопросом: к чему это может привести?» Ответ найдете на 5-ом информационном уровне – это и есть базис.

Но вернемся к Лео Таксилю.

«… Читая Евангелие, невольно поражаешься нагромождению вопиющих глупостей и противоречий. Ну не абсурдна ли религиозная доктрина, которая в большей мере основывается на непорочности Марии и под страхом анафемы запрещает хотя бы на секунду допустить причастность Иосифа к рождению мессии? А наряду с этим Евангелие усердствует вовсю, ведя родословную платонического супруга Марии от Давида и Авраама и таким образом доказывая, будто бог выполнил свои обещания, данные патриархам, и мессия явится их потомком. Какой величественный памятник глупости!

Но и в этом нелепейшем утверждении Евангелие само себе противоречит. Так, родословная Христа в изложении святого Луки и в изложении святого Матфея – отнюдь не одно и то же. Святой Матфей и святой Лука сходятся в так называемой родословной Иисуса Христа от Авраама до Давида; но начиная с Давида эти два евангелиста, оба вдохновленные голубем (читай: богом), явно противоречат друг другу: по словам Матфея, род шел через Соломона, а по словам Луки, бог выполнил свои обещания через другую, Нафанову ветвь рода Давида. И – о чудо из чудес! – эти две противоположные ветви тем не менее завершаются плотником Иосифом: вот до чего всемогущ Яхве!

Вывод: обе родословные Иисуса Христа, приводимые в Евангелии, не только смехотворны сами по себе, поскольку их вывод разрушает все их построения, но они к тому же еще находятся в вопиющем противоречии друг с другом, что является уже верхом глупости».

Комментарий М.Кубланова: «Родословия Иисуса приводятся только в двух Евангелиях – от Матфея и от Луки. В двух других (от Марка и от Иоанна) они отсутствуют. Назначение этих явно искусственных конструкций – примирить в первохристианстве разноречивые тенденции по вопросу о природе Христа. С одной стороны, он представитель земного рода. С другой – сын божий, зачатый от святого духа. Выход из противоречия евангелисты усматривали в том, чтобы сын божий в то же время был отпрыском царя Давида. Для этого Матфей протягивает генеалогическую нить от династии Давида до Иисуса через плотника Иосифа, не замечая, что, если бы даже этот последний и принадлежал к царскому дому, нить эта все-таки разрывается, поскольку Иосиф не отец Иисуса, а лишь муж его матери. Лука изображает это родословное дерево Иисуса Христа более протяженно, и корни его протягиваются через Давида к первочеловеку Адаму (Лука, гл. 3).

Сопоставляя списки двух родословий одного и того же Иосифа, нетрудно заметить, что они несхожи. В одном списке от Иисуса до Давида – 28 поколений, в другом – 42. В одном имя персонажа библейской истории Зоровавеля стоит на 12-м месте, в другом – на 21-м. Всматриваясь более пристально в эти ряды имен, мы в ряде случаев узнаем и древнейшие «карьеры», откуда евангелисты брали строительный материал для своих родословий. Так, первые 20 имен списка Луки (от Адама до Авраама) выбран из генеалогических пластов ветхозаветной книги Хроник (I хрон. 1, 1-4, 24-27). Следующие 14 имен (от патриарха Авраама до Давида) извлечен из разных разделов книг Бытие и Руфь. Этот ряд имен у Матфея и Луки совпадает. Далее же, как отмечалось, пути их окончательно расходятся, и каждый творит свою схему в соответствии со своим религиозным мироощущением и применительно к тем разнородным легендарным источникам, которыми каждый располагал».

И снова Габриель Антуан Пажес:

«…В те дни вышло от цезаря Августа повеление сделать перепись всех подданных Римской империи. Иудея составляла тогда часть этой могущественной державы; управляли ею уполномоченные цезаря, одним из которых был … царь Ирод.

По повелению императора, каждый подданный записывался не там, где он родился или проживал, а в том месте, откуда происходила его семья или род. Поэтому Иосифу, «принадлежавшему» к роду Давидову из города Вифлеема, пришлось идти записываться в Вифлеем.

Время для путешествия оказалось весьма неудачным: надо было покидать Назарет, а Мария была уже на сносях.

Едва супруги добрались до Вифлеема, у молодой женщины начались родовые схватки. Иосиф сунулся в гостиницу, но, увы, все номера были заняты приезжими.

Что оставалось делать? Пришлось искать хоть какое-нибудь пристанище. Устроились в первом же попавшемся хлеву. И тут холодной зимней ночью, лишенная чьей бы то ни было помощи, Мария родила нашего героя прямо на соломе, служившей подстилкой скотине. Поистине удручающая обстановка для появления на свет божества!

… О том, что Иосифу (обретшему славу на правах папаши) на роду было написано изумляться, не приходится говорить. Но сюрпризы для него только начинались.

Прежде всего, со всех окрестных холмов стали стекаться пастухи, чтобы поклониться его сыну.

Вы не верите, что в самый разгар зимы – дело-то происходило 25 декабря – по холмам бродили пастухи? Да, да, любезный читатель, самые настоящие пастухи, те, что в холодную зимнюю ночь пасли стада. Вас это удивляет? А между тем церковь ручается нам за это своим святым словом.

…- Не бойтесь, пастухи, - сказали им ангелы (ибо, как говорит святой Лука, пастухи «убоялись страхом великим») - … Вы читали книги пророков? Ну конечно, не читали, ведь вы же неграмотные. Но это неважно: знайте, что пророки возвестили приход мессии; весь мир ждет его вот уже четыре тысячи лет, как видите, не со вчерашнего дня. Сегодня долгожданный мессия у вас под носом. Идите же в Вифлеем, да поживее, и вы узрите его!…

Не прошло и часу, как пастухи уже заполнили хлев и распростерлись перед малышом…

Выполнив все формальности, связанные с переписью, Иосиф поспешил покинуть Вифлеем, этот негостеприимный городишко, где девственницы вынуждены рожать в конюшнях. Он захватил с собою жену и малыша и отправился в Иерусалим, чтобы, согласно обычаю, принести младенца в храм.

По прошествию восьми дней, опять же согласно еврейской религии, маленькому Иисусу следовало сделать обрезание.

По поводу этого обрезания среди ученых-теологов шли жаркие дискуссии. Кто провел сию операцию? (Кто пролил первые капли божественной крови?) – ломали себе голову ученые схоласты. Евангелисты хранят об этом молчание, а между тем такую проблему любопытно было бы прояснить.

Однако не станем тратить время на выяснение степени вероятности различных предположений. Лучше отметим удивительную непоследовательность бога, который нисходит на землю специально для того, чтобы, покончив с еврейской религией, основать вместо нее другую, и первым делом позволяет (ибо без его ведома ничего не делается) совершить над собою еврейский обряд.

Одновременно с операцией обрезания новорожденным младенцам присваивалось имя. Нашего героя назвали Иисусом. Но дать младенцу имя – это еще не все.

Согласно закону Моисееву принести новорожденного в храм было недостаточно: необходимо еще было совершить обряд очищения матери. Мария не видела надобности уклоняться от установленного обычая. Очиститься от греха? Конечно, она могла бы счесть подобное действо оскорбительным по отношению к себе, она могла бы сослаться на то, что вмешательство святого духа ничуть не осквернило ее, что она теперь еще более непорочна, чем когда-либо, и посему ни в каком очищении не нуждается (тем более для обряда очищения женщина обязана была принести в дар священникам горлицу и ягненка, а за неимением таковых – компенсацию в виде некоторой суммы денег). Но видимо, сама она не была убеждена в своем целомудрии в такой мере, как ее муж – плотник…

… В это время далеко на Востоке было много небольших государств. Правили ими монархи, которых называли волхвами или магами, потому что они занимались магией, астрологией и тому подобными науками.

Трое из этих монархов – мудрецов якобы дружили между собою. Имена этих ученых властелинов не были известны евангелистам, но достопочтенный Беда, английский монах, живший в VIII веке, получил на сей счет божественное откровение, и благодаря ему весь католический мир знает теперь их имена наизусть. Их звали: первого – Мельхиор, второго – Гаспар и третьего – Валтасар.

Достопочтенный Беда, знавший о них куда больше, чем все четыре евангелиста, вместе взятые, сообщает нам множество ценнейших сведений: «Мельхиор был седовласым старцем с большой бородой. Гаспар, который, напротив, был молод, не носил бороды; он был краснокожим. Что касается Валтасара, то этот принадлежал к черной расе и бороды не брил».

… Превосходная это штука – математика! Великолепная вещь – точные науки!

Заметьте, я нисколько не преувеличиваю: в самом евангелии сказано, что не ангел возвестил волхвам рождение Христа, нет: по движению звезды, по ее перемещениям они заключили, что в окрестностях Иерусалима и т.д…

Не теряя зря времени на то, чтобы проститься со своими женами, они отправились в путь, даже не подумав о том, что на время их отсутствия, которое могло оказаться весьма длительным, подвластные им государства останутся без правителей.

На основании своих вычислений ученые властелины знали, что в Иудее должен родиться новый царь; но эти вычисления не указывали точного места, где его чудесное рождение произойдет. Однако у них был безупречный проводник – та самая звезда. Она шла перед ними, она сияла как днем, так и ночью. Им достаточно было следовать за нею. Так она привела их в Иерусалим спустя несколько дней после того, как Мария совершила обряд очищения и принесла своего младенца в храм.

Путешествие продолжалось четыре месяца. В самом начале февраля три монарха прибыли в Иерусалим.

Царь Ирод был крайне поражен, когда его коронованные коллеги, прибывшие из дальних стран, обратились к нему на чистейшем еврейском языке со следующими словами:

- Дорогой собрат, мы пришли, чтобы поздравить вас с благополучным рождением сына.

- То есть как?! – воскликнул Ирод. – Моя жена уже давно никого мне не рожала!

… С этой минуты Ирода охватила сильнейшая тревога. Он был до того расстроен внезапной вестью о рождении соперника, что даже и не подумал воспользоваться самым простым способом его отыскать: по примеру волхвов, Ироду достаточно было пойти вслед за звездой. Но такая мысль не пришла ему в голову.

Валтасар, Мельхиор и Гаспар одни побрели за блуждающим светилом. И куда бы вы думали оно их привело? В Назарет? Ничуть не бывало!

Зарегистрировавшись в переписном листе, Иосиф со своей семьей оставил Вифлеем и двинулся в Иерусалим, чтобы представить Иисуса в храм. После этого им ничего не оставалось, как возвращаться домой, в свой родной Назарет, но они почему-то вновь направились в негостеприимный Вифлеем, ибо, если верить евангелию, поклонение волхвов происходило в Вифлееме.

Напрасно мне стали бы возражать, будто оно состоялось до принесения Иисуса во храм. Я бы ответил, что это немыслимо: поскольку Ирод знал о рождении мессии и разыскивал его, младенец Иисус наверняка не избежал бы царского гнева, если бы в такое тревожное время его родители имели неосторожность открыто принести ребенка в синагогу, дабы первосвященник публично совершил над ним соответствующий обряд.

Логически рассуждая – если вообще уместно говорить о логике применительно к евангельским сказкам, - семейство Иосифа сперва исполнило все формальности, которые по закону Моисееву были связаны с обрядами принесения и очищения, а затем без всякой надобности вернулось в Вифлеем. Впрочем, как знать: может быть, плотник позабыл в хлеву дюжину-другую пристяжных воротничков?…

Итак, звезда остановилась в городе Давидовом как раз над легендарной конюшней. В ней, бесспорно, еще находились бык и осел. Что же до Иосифа, то, если верить святому Матфею, он отсутствовал.

Волхвы, говорится в Новом завете, «войдя в дом, увидели младенца с Мариею, матерью его, и, пав, поклонились ему; и, открыв сокровища свои, принесли ему дары: золото, ладан и смирну» (Матфей, гл.2, ст.11).

Дары волхвов неизменно повергают меня в недоумение… Для монархов, прибывших издалека, Гаспар и Валтасар проявили невероятную скаредность. Право, не стоило тащиться невесть куда, чтобы везти подобные гостинцы!

Ну ладан еще куда ни шло: подарок, конечно, грошовый, но в нем хоть можно усмотреть желание польстить. Гаспару не дорого обошелся преподнесенный им комплемент…

Но Валтасар… Что же означала ваша смирна, Валтасар? Достопочтенный Беда объясняет, в чем тут дело: «Смирна, которая была в руках царя-негра, напоминала о том, что сын человеческий должен умереть». Древние действительно пользовались смирной для бальзамирования покойников. Что скажете? Не правда ли, какой милый знак внимания, какой подходящий подарочек: бальзамировочная смола для новорожденного!

Лично я не могу согласиться с объяснением английского монаха: по-моему, Валтасар был просто скупердяем, который неохотно раскошеливался на подарки.

Во всяком случае, вместе с золотым ларцом волхвам удалось всучить свой ладан и смирну. Однако подношение Мельхиора надо признать поистине царским. Даже если он преподнес ларец средней величины, то и тогда в этой шкатулке золота было приблизительно на тридцать-сорок тысяч франков, что по тем временам представляло кругленькую сумму.

Но вот новая загадка для моего простодушия: об этом весьма приличном состоянии евангелие ни разу больше не упоминает. В «священном писании», напротив, говорится о том, что Мария и Иосиф всегда бедствовали. Что же касается Христа, то он был попросту нищим и всю жизнь находился на содержании у щедрых и предприимчивых женщин довольно сомнительного поведения…

Что касается даты поклонения волхвов, то еще могут возразить, что установленная церковью дата – 6 января, тогда как сретение господне состоялось 2 февраля, и что, следовательно, визит волхвов предшествовал очищению богородицы. На это я отвечу: даты церковного календаря вообще противоречат здравому смыслу. В самом деле, как объяснить, что поклонение волхвов состоялось 6 января, а избиение младенцев (его следствие), в соответствии с католическим календарем, произошло за девять дней до того, то есть 28 декабря?

Дело все в том, что христианская легенда представляет собой сплошной вымысел; что же касается священнослужителей, то их ложь просто бессовестна.

…(Волхвы-таки ретировались восвояси). Как им удалось попасть к себе домой, минуя дорогу, которой они пришли в Иерусалим, - об этом в «священном писании» не говорится… Вернувшись, они, разумеется, застали своих подданных в тревоге по случаю их долгого отсутствия и вновь взяли в руки бразды правления. Но вот что любопытно: монархи, совершившие восьмимесячное путешествие, включая дорогу туда и обратно, ради того, чтобы поклониться своему божеству, даже и не подумали ввести в своих странах его религию. На самом деле ни у одного из историков мы не находим сообщения о том, чтобы в Персии, в области, где находились владения монархов-мудрецов, когда-либо существовал культ Христа.

Впрочем, все это мелочи. (Вернемся лучше к Ироду).

Царь был очень встревожен: как-никак он дорожил своей короной… Раздражаясь все сильнее и сильнее, царь Ирод кончил тем, что впал в страшную истерику. Он отправился в Вифлеем, взяв с собою палача и его помощников. Там Ирод вызвал к себе именитых граждан…

- Вы скрываете от меня правду. Вы прячете этого необыкновенного младенца, ради которого три царя прибыли следом за своей звездой в Вифлеем.

- Мы клянемся вам, ваше величество…

- А я не верю! Из политических соображений я заинтересован в том, чтобы этот ребенок не прожил ни одной лишней секунды, и мне необходима гарантия, что он не уйдет из моих рук. Поэтому палач и его помощники, коих я имею честь вам представить, сейчас же приступят к истреблению всех вифлеемских мальчиков в возрасте до двух лет.

…Палачи тотчас бросились обыскивать две-три сотни домов, из которых состоял городок, и, когда к вечеру солнце скрылось за горизонтом, они уже справились со своим кровавым делом: в городишке, едва насчитывавшем три тысячи жителей, было уничтожено, как утверждает церковь, двадцать тысяч невинных младенцев.

Что касается бога-отца, то он и пальцем не пошевелил, чтобы предотвратить чудовищную резню. Судьба невинных жертв царского гнева должна была (так, по крайней мере, мне кажется) представлять особый интерес для мало-мальски праведного судьи. Одного вздоха всемогущего было бы достаточно, чтобы уберечь от смерти всех этих крошек, которые, здраво рассуждая, никак не могли быть повинны в рождении Христа. Но бог Саваоф на сей раз не счел нужным спуститься со своего облака и безучастно взирал на кровавую бойню.

…Расстояние между Вифлеемом и Гелиополисом, египетским городом, в котором, по христианскому приданию, скрывалась семья Иосифа, составляет добрых четыреста километров. Учтите при этом, что беглецам пришлось пересечь Аравийскую пустыню в самой широкой ее части, начисто лишенной дорог,… и вы поймете, что бегство в Египет отнюдь не могло быть для святого семейства увеселительной прогулкой.

…Церковь считает, что всевозможные чудеса сопутствовали святому семейству и всячески облегчали ему путешествие.

…Понятно, что в подобных условиях святое семейство легко могло пройти хоть через две пустыни.

Поиск по сайту: