Аджимушкай и керченское подполье

(к вопросу об установлении связи с местным населением и об участии воинов подземных гарнизонов в подпольно-патриотическом движении). [1]

К вопросу об установлении связи некоторых подпольно-патриотических групп, действовавших на временно оккупированной территории Керчи в 1942-1943 гг., с гарнизонами Аджимушкайских каменоломен неоднократно обращались военные историки В.В.Абрамов, С.М.Щербак и бывший заведующий партархивом Крымского обкома КПУ (ныне – Государственный архив Автономной Республики Крым) И.П. Кондранов.[1] Однако задача целенаправленного поиска в этом направлении ни одним из исследователей не ставилась, поэтому данная тема по-прежнему остается «белым пятном» в военной истории Керчи.

Предлагаемая статья имеет целью обобщить отдельные материалы, содержащие сведения об оказании помощи участникам обороны каменоломен со стороны местных жителей и, в свою очередь, о вкладе некоторых аджимушкайцев в подпольно-патриотическое и партизанское движение в Керчи и на Керченском полуострове. Эти материалы хранятся, прежде всего, в архиве Керченского историко-культурного заповедника. Часть документов в разное время была выявлена указанными выше исследователями и заведующим Музеем истории обороны Аджимушкайских каменоломен В.В. Симоновым в ГА АРК.

О связи гарнизона Центральных Аджимушкайских каменоломен с жителями Керчи упоминается в немецком «Обобщающем донесении о советском движении сопротивления в каменоломнях Аджим-Ушкай (Крым)». В разделе «Связь с бандитами» говорится, что «… в центральной катакомбе вначале находилось по предполагаемым данным около 10 бандитов из Керчи. Большая часть из них была известна полиции службы безопасности по именам. Связь с гражданским населением была обнаружена специальной командой 10б при захвате тайного передатчика в Керчи в июле 1942 г. В этой связи тогда было расстреляно за шпионаж 14 лиц. Одна женщина (учительница), которая добровольно предложила свои услуги для ведения шпионажа, доставляла сведения из каменоломен в нелегальную радиостанцию».[2]

Имена этих людей до сих пор остаются неизвестными. В.В. Абрамов связывает их деятельность с группой военной разведчицы ОП № 1 разведотдела штаба 47-й армии Е.Д. Дудник (агентурная кличка – «Тоня»),[3] однако документального подтверждения этот факт до сих пор не имеет.

Как известно, 13 июня 1942 г. «Тоня» получила указание от Центра установить связь с советскими войсками в Аджимушкайских каменоломнях. 23 июля она доложила об установлении такой связи через «партизан». На следующий день Центр поставил задачу - прибыть 3-5 партизанам для связи и указать время, место, сигналы для посадки самолета. 6 августа в последней и по неизвестной причине оборвавшейся радиограмме[4] Е.Д. Дудник сообщила район посадки самолета – «Джерж …». Ни у кого из исследователей не вызывает сомнения, что это район д. Джерджава (Джарджава), расположенной между Солдатской Слободкой и горой Митридат.

Большой интерес в этой связи вызывают воспоминания жительницы Керчи В.С. Магазовой (Белофастовой), которая в июле 1942 г. была привлечена к работе по сбору сведений о противнике сотрудником разведотдела Черноморской группы войск Закавказского фронта рядовым В.И. Малькевичем.[5] Собранные сведения последний сообщал в Центр через радистку, имени которой он не называл. Интересно также упоминание о том, что разведчик ожидал прибытия самолета, который должен был забрать его из района Джарджавы – того же района, что был указан и в радиограмме Е.Д. Дудник. И арестован и расстрелян В.И. Малькевич был приблизительно в то же время, что и члены группы Дудник. Так что возможность их совместной работы не исключена. Тем более что фамилия напарника «Тони», имевшего агентурную кличку «Сергей», остается неизвестной.[6]

Сведения о связи с жителями Керчи содержатся и в воспоминаниях некоторых участников обороны Центральных Аджимушкайских каменоломен. Так, А.Г. Степаненко сообщил, что через «запасной» выход, который вел в сарай одного из домов в поселке, вначале регулярно – дважды в неделю, а потом реже, - приходили двое мужчин и мальчик лет двенадцати из Камыш-Буруна.[7]

Другой участник обороны – М.Т. Тульский – вспоминал, что через «секретную дыру» в каменоломни приходил со сведениями мальчик Коля – житель Керчи.[8]

Летом и осенью 1942 г. связь с «партизанами» устанавливали многие жители рабочего поселка завода им. Войкова – Колонка, оказывая помощь продуктами питания и гражданской одеждой. Уже само напоминание о гражданской одежде говорит о том, что такая помощь оказывалась военнослужащим, тем более, что «партизан» в полном смысле этого слова в Керчи в 1942 г. не было – партизанские отряды возникли только осенью 1943 г. Не вызывает сомнения, что речь может идти только о солдатах, вышедших либо по заданию командования, либо по собственной инициативе из Аджимушкайских каменоломен, или о бойцах, продолжавших оказывать сопротивление в руинах и подземных коммуникациях завода им. Войкова.

О выходе из каменоломен по заданию командования с целью установления связи с керченским подпольем, крымскими партизанами или переправы на Таманский берег вспоминает ряд участников обороны[9], а также жительница Керчи Н.П. Майорова.

Сведения о помощи жителей Колонки «партизанам» в 1942 г. содержатся и в дневнике керчанки О. Махининой. В записи за 9 июля она сообщает о встрече на Колонке с некой «тетей Любой», которой якобы грозил арест в связи с тем, что Наталия Толстоброва донесла в полицию на нее, Дорохову, Кузмичейка и Катю в том, что они имеют связь с партизанами на заводе и носили им продукты. Все указанные лица были арестованы полицией, но 11 июля отпущены. Запись за 8 ноября: «Еще очень болею за двух девушек, их поймали на заводе, вероятно, уже расстреляли. На Карантинной слободке тоже поймали девушек, которые имели связь с партизанами».[10]

Из Акта Городской Государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний, совершенных немецко-фашистскими захватчиками на временно оккупированной территории г. Керчи, известно, что «… За связь с партизанами фашисты арестовали в 1943 г. 20 девушек в поселке завода им. Войкова. Из них: Бабич, Руденко, Дьяковская, Олейник, Бугаева были расстреляны, остальные пропали без вести».[11] В ходе поиска, проведенного керченским краеведом В.С. Тарбаевым, были установлены фамилии одиннадцати из них. Кроме перечисленных выше, это А. Жило, О. Белошницкая, Л. Богачева, И. Луценко, Т. Некрасова.[12] На основании опроса свидетелей и участников этих событий, В.С. Тарбаев сделал вывод, что связь была установлена не с партизанами, а советскими военнослужащими, укрывавшимися на территории завода, и подверг сомнению дату, указанную в Акте. По его мнению, установление связи произошло в 20-х числах мая 1942 г. во время работ по расчистке территории завода, к которым привлекалось гражданское население; арестованы же девушки были в конце июля. Однако следует учитывать тот факт, что в конце мая и начале лета 1942 г. район Аджимушкайских каменоломен и завода им. Войкова были местами ожесточенного сопротивления попавших в окружение советских военнослужащих, и, следовательно, в указанный период проведение на территории завода каких-либо широкомасштабных хозяйственных и восстановительных работ с привлечением гражданского населения было просто невозможно.[13]

Бывший начальник полиции Колонки Д. Годына события, связанные с арестом и расстрелом девушек, относит к тому времени, когда немцы переправились через пролив (2 сентября 1942 г.).[14] Через какое-то время после этого на территории завода начались работы по восстановлению железнодорожных путей, депо, водокачки и электростанции; тогда девушки и установили связь с двенадцатью советскими военнослужащими, вышедшими из Аджимушкайских каменоломен и пытавшимися совершить переход в лес к крымским партизанам и пронести какие-то документы. Годына называет фамилию только одного из них – Караваев. Эта фамилия среди защитников каменоломен ранее не упоминалась.[15]

Вместе с тем, Годына указывает, что связь, судя по всему, с разными группами советских бойцов, укрывавшимися на территории завода, наиболее активные девушки – Ю. Дьяковская, М. Бабич, Т. Колесникова, М. Руденко – устанавливали неоднократно, начиная с конца мая, доставляя им в ночное время продукты питания и гражданскую одежду.[16]

Действия девушек, которые к сбору продуктов для военнослужащих широко привлекали соседей и знакомых, не могли остаться незамеченными полицией. Поводом для ареста послужили сведения о том, что ночью в доме Бугаевых находились двое мужчин, пришедших с завода. Полиция произвела обыск, в результате которого была найдена и изъята переписка с военнослужащими, после чего арестованы Ю. Дьяковская, М. Бугаева и ее мать, Т. Колесникова, М. Бабич, М. Руденко, Л. Богачева, Олейник и, по словам Годыны, еще одна девушка – Каштанова. Их всех (за исключением Каштановой) отправили в районную полицию, причем, при дальнейшем разбирательстве не последнюю роль сыграл полицейский Кулаков, который донес и о более ранних связях с «партизанами» Ю. Дьяковской, М. Бугаевой, М. Руденко и Т. Колесниковой – их передали в СД и позже расстреляли. Остальные были отпущены.

Против самих «партизан» силами полиции были проведены две облавы, которые не принесли существенных результатов: в первый раз полиции удалось захватить одного «партизана», во второй – один человек был убит, при этом, в ходе операции был застрелен полицейский Вожжов.

Возможно, об этих событиях доносил шеф полиции Керчи 4 ноября 1942 г.: «26.Х.42 проводилась операция у завода Войкова у Колонки против бандитов, но без успеха. При встрече с бандитами был смертельно ранен один шуцман. 30 и 31.Х.42 в Колонке было задержано 9 человек, которые состояли в письменной связи с бандой завода Войкова. На одном из заводов 1.Х1.42 найдено письмо, в котором говорится, что одна из банд ночью 1.Х1.42 покинула завод и пытается достичь через Феодосию Яйлских гор».[17]

Из воспоминаний матери Ю. Дьяковской известно, что полицейские заставили девушек продолжить переписку, надеясь выманить военнослужащих, но девушки, положив в тайник письмо, подали оговоренный заранее условный знак опасности. В ответе, якобы, один оставшийся «партизан» сообщил, что «наши товарищи ушли в Крымские леса».[18]

Когда связь с девушками прервалась, двое из «партизан», в том числе Караваев, решились на переход в Крымские леса, но в районе Петровских скал были выданы кем-то из местных жителей и при попытке укрыться в каменоломнях расстреляны выехавшими на задержание полицейскими из Ленинска.[19] У Караваева с собой была сумка с документами и дневник, которые были переданы начальнику полиции Ленинска Стойке (Стойко). Со слов Годыны, Стойка, который, якобы, работал в пользу советской стороны, часть документов уничтожил, о чем полицейские доложили прибывшим немцам. За это он попал под подозрение и был снят с работы.

Остальные «партизаны», по предположению Годыны, сумели с помощью жителей Колонки «раствориться» в поселке. Получить документы, которые кроме СД и полиции выдавали и старосты, и биржа труда, в то время уже не составляло особой сложности.

Приблизительно в конце сентября или начале октября связь с последними защитниками Центральных Аджимушкайских каменоломен установила подпольно-патриотическая группа П. Толстых, действовавшая в Керчи с сентября 1942 г.[20] Каким образом была установлена и осуществлялась эта связь, остается неизвестным. В.В. Абрамов выдвинул версию о том, что эта группа готовила переход последних аджимушкайцев в лес к партизанам. Возможно, косвенным подтверждением этому может служить упоминавшееся выше «Обобщающее донесение…», в котором в разделе «Карательные операции 28, 29 и 31 октября 1942 г.» отмечено, что «… в конце октября в результате допросов было установлено, что оставшееся население центральной катакомбы планировало в ближайшие дни насильственный выход из окружения».[21]

С группой П. Толстых была связана подпольная организация А.Г. Стрижевского, созданная в августе 1942 г., участники которой вели агитационную и диверсионную работу, а также освобождали из плена советских военнослужащих, находившихся на лечении в горбольнице, где работали некоторые члены организации. В состав этой организации вошли (или оказались причастными к ее деятельности) участники обороны каменоломен инспектор политуправления Крымфронта по кадрам 51-й армии Т.П. Гринев, летчик, младший лейтенант М. Кузнецов, медработники: военврач 1-го ранга И.В. Асеев, врачи В.И. Шукевич (Щукевич), М.И. Шмуклер, Андреева, Чернышев.

Т.П. Гринев прорвался в каменоломни в составе группы военнослужащих, прикрывавших переправы. В один из дней у него состоялся разговор с подполковником Никифоровым,[22] который, охарактеризовав положение в каменоломнях как безнадежное, сообщил о готовности командования продолжать борьбу против оккупантов другими методами. Т.П. Гринев был рекомендован на «очень важное и ответственное дело» капитаном В.М. Левицким,[23] в том числе и как человек, хорошо знавший Керчь и Керченский полуостров.[24] На вопрос Никифорова, есть ли у него в Керчи знакомые и надежные люди, Т.П. Гринев дал утвердительный ответ и назвал адреса М.А. Паркиной –ул. Ленина, 22, и Р.Г. Стати – ул. Горбульского, 15. Позже Никифоров вернулся к этому разговору – речь шла о выходе на поверхность небольшими группами с целью пробиваться в лес к партизанам. Т.П. Гриневу он рекомендовал, по возможности, остаться в Керчи и назначил встречу по названным Гриневым адресам.

В конце июля Т.П. Гринев в составе небольшой группы вышел из каменоломен. Группа наткнулась на немецкое охранение и была рассеяна. На третьи сутки Т.П. Гринев, который от слабости не мог передвигаться, был подобран немецкой повозкой с ездовым - русским военнопленным и доставлен в горбольницу. Уже оттуда он сумел сообщить М.А. Паркиной и Р.Г. Стати о своем местопребывании.[25] М.А. Паркина забрала его к себе на квартиру, где ему оказывал помощь врач больницы Г.С. Стрижевский, а позднее стал навещать и вернувшийся из плена его сын - А.Г. Стрижевский. Последний и познакомил Т.П. Гринева с рядом участников подпольной организации.

В начале 1943 г. Т.П. Гринев выздоровел, подпольщики оформили ему документы на имя Г.С. Петренко и устроили на работу плотником в ремстройконтору горуправы. Т.П. Гринев был включен в состав патриотической группы из числа работников ремстрой конторы (входившей в организацию А.Г. Стрижевского), а, возможно, некоторое время и руководил этой группой.[26] Основная деятельность группы была направлена на прием и распространение сводок Совинформбюро.

Встреча с подполковником Никифоровым, который вышел из каменоломен раньше, не состоялась – по указанным Т.П. Гриневым адресам тот так и не появился.[27]

В мае 1943 г. Т.П. Гринев был выдан гестапо, надо полагать, не как член подпольной организации, а как скрывавшийся политработник, но так как был заранее предупрежден о готовящемся аресте, сумел избежать его, выехав в д. Аранда Ичкинского района. Там он скрывался у старосты В.Ф. Янюка, которого знал еще с довоенных лет. А в сентябре 1943 г. немецкими карательными органами была ликвидирована вся подпольная организация А.Г. Стрижевского, выданная, по некоторым данным, бухгалтером ремстройконторы Чурилиным, еще год назад завербованным «Абвергруппой-301». Чурилин использовался и «Абвергруппой-320» в розыске Т.П. Гринева.[28]

Когда пребывание в д. Аранда стало опасным (а Янюк был заранее предупрежден полицейским Сусловым о необходимости задержания человека под фамилией Гринев или Петренко), Т.П. Гринев некоторое время укрывался в степи, а в октябре, в составе небольшой группы[29] вышел в расположение 2-й бригады партизан. В марте 1944 г. по состоянию здоровья он был эвакуирован в г. Краснодар, где после излечения переведен в Краснодарскую тюрьму для прохождения спецпроверки (как член партии и политработник, оказавшийся в плену). После спецпроверки до июня 1947 г. продолжал службу в рядах армии.

Т.П. Гринев упоминает и других аджимушкайцев, входивших в состав организации А.Г. Стрижевского, - младшего лейтенанта М. Кузнецова и лейтенанта медицинской службы Андрееву, которые в подполье были связными. О М. Кузнецове вспоминает и В.С. Магазова, – будучи медсестрой, она по просьбе Н.Н. Гвоздевой и ее дочери Н. Гвоздевой-Кобзевой[30] оказывала ему медицинскую помощь.[31]

П.П. Черникова, мать активной участницы группы А.Г. Стрижевского Л.А. Черниковой, в своих воспоминаниях указывает, что через Мишу Кузнецова и Нину Гвоздеву Стрижевский держал связь с заводом Войкова.[32] Очевидно, речь идет о группе Комаровой – Карасевой - Русановой, действовавшей в пос. Колонка с октября 1942 г. Член этой группы Т. Григорьева поддерживала связь с группой А.Г. Стрижевского, а позднее вошла в ее состав. Как и другие члены организации, М. Кузнецов был арестован, а затем расстрелян в Семи Колодезях.

Судьба военврача Андреевой неизвестна. Со слов Т.П. Гринева, она была отправлена через Керченский пролив с ценными сведениями незадолго до его ухода в Аранду.[33]

С группой А.Г. Стрижевского были связаны и некоторые другие медработники, вышедшие из Аджимушкайских каменоломен и работавшие в горбольнице. Обстоятельства их выхода и легализации в Керчи остались неизвестными. Военврач 1-го ранга И.В. Асеев, который в Центральных Аджимушкайских каменоломнях возглавлял группу личного состава частично эвакуированного 170-го полевого подвижного госпиталя, по воспоминаниям А.И. Пирогова,[34] вышел из каменоломен в мае во время первых газовых атак.[35] В горбольнице И.В. Асеев работал главврачом амбулатории, в больнице также работали участники обороны каменоломен врачи В.И. Шукевич (Щукевич) и Шмуклер. Последнему подпольщики достали документы на имя Миронова, чтобы скрыть его национальность. Тем не менее, позже Миронов разыскивался немцами по подозрению в том, что он еврей, но благодаря помощи рыбаков из пос. Капканы его удалось переправить через пролив. Видимо, избежал ареста и В.И. Шукевич, который после освобождения г. Симферополя продолжал службу в армии.[36]

В лагере для советских военнопленных работал врачом участник обороны каменоломен Чернышев, который позже умер в горбольнице во время эпидемии сыпного тифа.[37]

Все эти медработники участвовали в организации побегов военнопленных, находившихся на лечении в горбольнице, оформляя на них документы как на умерших. [38]

Некоторое время в горбольнице работала и военфельдшер А.П. Плотникова.[39] Вышла из каменоломен она приблизительно в июне 1942 г. с заданием переправиться через пролив. Первоначально остановилась на одной из квартир в доме по ул. Ленина, хозяева которой – мать и дочь – работали уборщицами в гестапо. Есть предположение, что А.П. Плотникова, хорошо знавшая немецкий язык, попыталась устроиться на работу в немецкие карательные органы.[40] Возможно, с помощью хозяек квартиры ей удалось оформить документы на имя Бауэр Александры Петровны.[41] Через некоторое время она прописалась и стала проживать на квартире у матери и дочери Майоровых, адрес которых ей сообщил перед выходом из каменоломен заместитель командира гарнизона полковник Ф.А. Верушкин (по этому адресу он сам проживал в январе-феврале 1942 г.), и устроилась на работу в горбольницу глазным врачом.[42]

Осенью или зимой 1942 г., якобы, опасаясь предательства со стороны появившегося в горбольнице врача (который знал ее по периоду пребывания в каменоломнях), выехала в д. Мариенталь на работу в медпункт.

В Мариентале через А. Мамсову, дочь своей знакомой - П.П. Мамсовой, установила связь с патриотически настроенными жителями – Н. Гришановичем, работавшим ветврачом, и его помощником И. Слободским. В январе 1943 г. оформилась подпольная организация в составе 12 человек, тесно связанная с организацией в с. Марфовка.[43] Участники подпольных групп занимались освобождением советских военнопленных из лагерей, отравляли скот и фураж, предназначенные для отправки в Германию, переправляли партизанам в Багеровские каменоломни оружие, продовольствие и медикаменты.

В октябре 1943 г. в состав Мариентальской организации был внедрен агент ГФП-312[44] П. Куприш. Спустя чуть более месяца (в декабре), все ее члены были арестованы и доставлены в полевую жандармерию на ст. Семь Колодезей. Шесть человек, в том числе А.П. Бауэр, сумели бежать. На розыски были направлены каратели семиколодезянской команды; особые усилия предпринимались в отношении А.П. Бауэр, которую подозревали в принадлежности к советской разведке[45] и связывали с деятельностью военной разведчицы А. Абденановой, заброшенной в тыл врага, в д. Джермай-Кашик Ленинского района 2 октября 1943 г.

Более двух месяцев А.П. Бауэр удавалось скрываться, но ее местонахождение было выявлено агентами ГФП П. Купришем и Зубом. После допросов и жестоких пыток А.П. Бауэр была расстреляна во дворе Семиколодезянской МТС.[46]

Уже упоминавшуюся выше группу Комаровой – Карасевой – Русановой (пос. Колонка) с мая 1943 г. возглавил участник обороны Центральных Аджимушкайских каменоломен сержант А.А. Козлов.[47] 27 мая 1942 г. в составе группы военнослужащих он вышел из каменоломен. В районе д. Баксы группа была обнаружена, и в ходе завязавшегося боя А.А. Козлов ранен и пленен. Некоторое время находился в горбольнице, откуда в первых числах июня его забрала жительница Керчи З. Черноморченко. С документами на имя Храброва он 15 июля 1942 г. поступил на работу слесарем в стройконтору горуправы. Там он познакомился с Ф. Пшонником, 1908 г.р., также работавшим слесарем, который и ввел его в состав подпольной группы. Однако и под руководством А.А. Козлова деятельность группы не активизировалась, ограничиваясь выпуском листовок. По словам Н. Комаровой, А.А. Козлов говорил: «… мы должны быть осторожными, выжить и встретить наших».[48] Группа прекратила свое существование в связи с эвакуацией из города населения, предпринятой немецким командованием в сентябре-октябре 1943 г. После освобождения города А.А. Козлов работал председателем ОСОВИАХИМа Сталинского райсовета г. Керчи до 28 октября 1944 г., когда вновь был призван в ряды армии.[49]

Ряд участников обороны Центральных Аджимушкайских каменоломен, освобожденных из плена группами А.Г. Стрижевского, В. Пушкаря,[50], мариентальскими и марфовскими патриотами, стали организаторами партизанского отряда «Шахта Багерово». Это были: химинструктор С.Е. Паринов,[51] 1904 г.р., урож. с. Париново, Рамонского р-на, Воронежской обл.; капитан-лейтенант В.А. Ларионов, 1918 г.р., урож. г. Барнаул, Алтайского края; старший лейтенант В.В. Груша-Николаев, 1903 г.р., урож. г. Коканд, Ферганской обл.; младший лейтенант И.П. Глухов, 1920 г.р., урож. ст. Качалинская, Сталинградской обл.; лейтенант И.С. Белов, 1905 г.р., урож. х. Горин, Комсомолького р-на, Сталинградской обл.; В.П. Марченко, 1925 г.р., урож. д. Слобода-Зимницы, Починковского р-на, Смоленской обл.[52] В воспоминаниях последнего содержится немало сведений о подпольном и партизанском движении на оккупированной территории. Однако, обращаясь ниже к его воспоминаниям, следует отметить, что информация, сообщаемая В.П. Марченко, как о себе, так и о своей роли в движении сопротивления, весьма противоречива и в значительной степени вызывает сомнения. Именно эти обстоятельства послужили причиной для недоверия к его словам со стороны большинства исследователей.

В.П. Марченко до войны проживал в г. Керчи. По его словам, участвовал в обороне города в 1941 г., в Керченско-Феодосийской десантной операции. В 1942 г. в боях под Арма-Эли был ранен и отправлен на излечение в один из госпиталей, находившихся в Керчи. Как местный житель был отпущен «долечиваться» к родственникам в д. Первомайск, Маяк-Салынского р-на, где проживали его мать и двоюродная сестра М.Г. Туль, работавшая в колхозе «Труд крестьянина» и возглавлявшая парторганизацию.[53]

При отходе войск Крымфронта, вместе с М.Г. Туль, ее детьми и агрономом Маяк-Салынской МТС К. Романенко, В.П. Марченко пытался переправиться через пролив, но это не удалось. На переправе они, якобы, получили задание от секретаря Маяк-Салынского РК ВКП(б) Черкасинова и председателя райисполкома Парельского[54]: возвратиться в пос. Багерово, установить связь с Крымским областным партийным подпольем и заняться организацией подпольного движения на Керченском полуострове.

С остатками частей из района переправы 18 мая зашли в Центральные Аджимушкайские каменоломни, были поставлены на довольствие, В.П. Марченко служил в группе разведки.

2 июля 1942 г. В.П. Марченко, М.Г. Туль и К. Романенко выбрались из каменоломен, судя по всему, по собственной инициативе, добрались до пос. Багерово, где с помощью старосты, подтвердившего, что он – местный житель, В.П. Марченко смог проживать в поселке легально.

Уже в послевоенные годы В.П. Марченко обращался в различные инстанции, претендуя на роль организатора и руководителя подпольной организации в пос. Багерово, деятельность которой явилась основой для создания партизанского отряда. Кроме того, как он указывал, по заданию М.Г. Туль, якобы установившей связь с подпольным обкомом ВКП(б) и получившей указания от И.А. Козлова,[55] им были организованы подпольные группы в селах Новоукраинка, Октябрьское, Первомайск, Самострой, Каменоломня, Чистополье, Андреевка Маяк-Салынского района, а также в пос. Колонка (Керчь) и депо Керчь-11.[56] И хотя в ходе неоднократных проверок, проведенных по заявлениям В.П. Марченко, наличие четко оформленной организации в пос. Багерово в 1942-43 гг. установлено не было, не вызывает сомнения, что в перечисленных выше населенных пунктах действовали патриотически настроенные жители, поддерживающие связь с подпольщиками Керчи, Марфовки и Мариенталя, о чем говорит совместная работа по освобождению военнопленных и подготовке базы партизанского отряда.[57]

Идея создания партизанского отряда окончательно оформилась с появлением в пос. Багерово С.Е. Паринова, которого хорошо знали в поселке, так как до войны он работал техноруком Багеровских каменоломен.[58] 24 октября 1943 г. отряд был объявлен организованным и вступившим в ряды РККА. Командиром был назначен С.Е. Паринов, В.А. Ларионов – начальником строевой части, В.В. Груша-Николаев – начальником штаба и хозчасти, И.П. Глухов – командиром роты; 4 ноября после излечения к исполнению обязанностей заместителя командира по политчасти приступил И.С. Белов; В.П. Марченко служил во взводе разведки.

Деятельность этого партизанского отряда, в состав которого вошло большое число советских военнопленных, была достаточно активной и сильно беспокоила немецкое командование. Известна оценка противника. В.В. Абрамов, ссылаясь на статью в западногерманском журнале «Войсковая практика» за 1960 г., указывал, что отряд «Шахта Багерово» приковал к себе два пехотных полка, два строительных и прожекторный батальоны и несколько мелких дежурных подразделений.[59]

18 января 1944 г. в связи с отсутствием продовольствия и блокадой каменоломен было принято решение о переходе партизан небольшими группами линии фронта. В этот же день из-под земли вышел В.П. Марченко, 23 января – В.В. Груша-Николаев, 26-го – каменоломнях был пленен И.П. Глухов. В.А. Ларионов, И.С. Белов и С.Е. Паринов продолжали оставаться в каменоломнях, по крайней мере, до 29 февраля 1944 г., обстоятельства их пленения неизвестны. По свидетельству В.П. Марченко, которому все же удалось в конце апреля выйти в расположение советских войск в районе Севастополя, они были казнены немецкой жандармерией на ст. Семь Колодезей. В. Ларионов значится в списках жертв немецкой оккупации по Ленинскому району Крымской АССР.[60]

Два участника обороны Аджимушкайских каменоломен – Б.А. Морозов и А.М. Глумаков[61] - вошли в состав партизанского отряда «Красный Сталинград», действовавшего в Центральных Аджимушкайских каменоломнях с сентября по 11 ноября 1943 г.

И здесь прослеживается связь с группой А.Г. Стрижевского, которая, видимо, была основным «поставщиком» советских военнопленных в партизанские отряды. В роли связной с отрядом выступала санитарка горбольницы Н.К. Коротченко, которая получала необходимые документы от работавшей там же сестры-хозяйки В.Л. Бугаенко и сопровождала военнопленных в отряд.

2 октября 1943 г. во время работы на немецком складе Б.А. Морозов, А.М. Глумаков и установивший связь с Н.К. Коротченко С.П. Щеголев, ставший впоследствии начальником штаба отряда, получили от нее документы и были переправлены в отряд.

После освобождения пос. Аджимушкай они, как и другие члены отряда, прошли спецпроверку: Б.А. Морозов был направлен на работу в г. Кизел на шахту им. Володарского, А.М. Глумаков продолжил службу в армии до демобилизации в 1945 г.

Таким образом, не вызывает сомнения, что гарнизон Центральных Аджимушкайских каменоломен (а, возможно, и Малых) имел связь с отдельными жителями Керчи и организованными группами. Однако до сих пор фамилии этих людей, за исключением военной разведчицы Е.Д. Дудник и группы П. Толстых, неизвестны, как остается неизвестным и то, каким образом была налажена связь и как она осуществлялась. Некоторые участники обороны, при тех или иных обстоятельствах покинувшие каменоломни и в большинстве своем оказавшиеся в плену, в той или иной мере оказались причастными к деятельности практически всех известных подпольных организаций, действовавших не только на территории Керчи, но и прилегающих сельских районов, а также вошли в состав двух (из четырех) партизанских отрядов. Следует отметить, что аджимушкайцы вливались в состав уже организованных групп или отрядов, инициатива создания которых исходила от местных жителей. Именно деятельность патриотически настроенных граждан и подпольных групп (особенно связанная с освобождением советских военнопленных) и создавала возможности для воинов подземных гарнизонов продолжить борьбу с врагом на оккупированной территории.

В целом же, тема «Аджимушкай и керченское подполье» требует дальнейшего исследования, и, как представляется, новые данные могут быть получены в архиве СБУ. Остается надежда и на то, что мы получим ответы на многие интересующие нас вопросы в случае обнаружения архива подземного гарнизона Центральных Аджимушкайских каменоломен.

Литература, источники, примечания

[1] Опубликовано – Военно-исторические чтения. Крымфронт-Аджимушкай. Сборник научных статей. Керчь, 2003. Выпуск 1. С. 102-119.

[1] См. напр.: Абрамов В.В. Героическая оборона Аджимушкайских каменоломен. М., 1983; Абрамов В.В. Павел Толстых и его товарищи // Крымская правда, 1980. 22 сентября; Абрамов В.В. Пять вопросов по делу Дудник // Керченский рабочий, 1988. 22 мая; Кондранов И.П. Признания врага // В катакомбах Аджимушкая. Документы, воспоминания, статьи. Симферополь, 1982. Изд. 4-е. С. 120-124.

[2] ГА АРК. Ф. 849. Оп. 1. Д. 198. Л. 105.

[3] Абрамов В.В. Героическая оборона Аджимушкайских каменоломен. С. 50-52; Абрамов В.В. Пять вопросов по делу Дудник.

[4] Сотрудником отдела истории Великой Отечественной войны КИКЗ Л.А. Венедиктовым выдвинута версия о том, что Е.Д. Дудник некоторое время работала под контролем немецких спецслужб, была вынуждена участвовать в радиоигре и во время одного из сеансов, когда поняла, что ее сигналы опасности не поняты советской стороной, вывела рацию из строя. – См.: Венедиктов Л.А. Некоторые особенности разведывательного обеспечения боевых действий на Керченском полуострове в годы Великой Отечественной войны // Пантикапей–Боспор–Керчь – 26 веков древней столице. Материалы международной конференции. Керчь, 2000. С. 147,148; Венедиктов Л.А. По данным надежного источника // Керченский полуостров, 1997. Октябрь. № 41(57).

[5] Короткова Г.В. Умер в немецком плену // Керченский рабочий, 1994. 6 апреля. Малькевич Витольд (Виктор) Иосифович, 1922 г.р., уроженец г. Севастополя, призван в РККА Керченским ГВК, заброшен в тыл противника 15.07.1942 г., был захвачен, умер в плену 29.08.1942 г. Автором настоящей статьи скомплектовано дело на Малькевича В.И., которое хранится в Архиве КИКЗ – Оп. 3. Ед. хр. 1485.

[6] Существует предположение, что помощником Е.Д. Дудник был С. Бобошин.

[7] Архив КИКЗ. Оп. 4. Ед. хр. 309. Л. 8.

[8] Там же. Д. 319. Л. 77об.

[9] См.: Симонов В.В. Попытки установления двухсторонней связи между командованием 47-й армии, Керченской военно-морской базы и гарнизоном Центральных Аджимушкайских каменоломен // Проблемы истории, филологии, культуры. М.-Магнитогорск, 2001. С. 365,366.

[10] ГА АРК. Ф. 156. Оп. 1. Д. 31. Л. 129,140.

[11] Там же. Ф. Р-1289. Оп. 1. Д. 2. Л. 18. В Акте допущена ошибка. Были расстреляны Ю. Дьяковская, М. Бугаева, М. Руденко, Т. Колесникова.

[12] Тарбаев В.С. Девушки из заводского поселка // Керченский рабочий, 1986. 19 июля.

[13] См.: Симонов В.В. Оборона завода им. Войкова в мае-октябре 1942 г.: проблемы и перспективы исследования // Известия КРКМ, 1995. № 9. С. 43, 44.

[14] Магнитофонные записи воспоминаний Годыны находятся у автора настоящей статьи.

[15] Как сообщил военный историк В.В. Абрамов, в его личной картотеке среди бойцов, пропавших без вести на Крымском фронте, значится старший лейтенант Караваев, командир роты легких танков 56-й танковой бригады. Сведения из письма В.В. Абрамова В.В. Симонову от 18.10.2002 г. Документ хранится в отделе истории Великой Отечественной войны КИКЗ.

[16] Об этом вспоминали родственники и знакомые девушек. Из воспоминаний А. Буниной следует, что первая связь была установлена в 20-х числах мая. Н. Дьяковский пишет, что «солдат в подземельях завода было немало, т.к. один из них Петр Б. говорил, что «…не рискуйте собой, нас здесь много, всех не накормите …» К. Карасева вспоминает, что в июле или августе 1942 г. М. Руденко рассказала ей о помощи, которую девушки оказывали бойцам в руинах з-да Войкова. Мать Ю. Дьяковской говорит, что девушки связались с красноармейцами в июне, а арестованы за связь были 24 октября. – Архив КИКЗ. Оп. 3. Ед. хр. 1337. Л. 15,18; Ед. хр. 224. Л. 12, 15, 16об. В.В. Симонов на основе анализа ситуации в районе Керчи и особенно на территории, прилегающей к очагам сопротивления в каменоломнях и на з-де Войкова, подвергает сомнению такую датировку событий – см.: Симонов В.В. Открытое письмо участнику войны Н. Катанцеву // Керченский рабочий, 1997. 11 августа.

[17] ГА АРК. Ф. 151. Оп. 1. Д. 391. Л. 113. В.В. Симонов связывает это донесение с действиями против одной из групп военнослужащих, оказывавших сопротивление и укрывавшихся в подземных коммуникациях завода с мая 1942 г. (см.: Симонов В.В. Оборона завода им. Войкова… С. 43,44). Годына вспоминает, что к этому времени территория завода уже активно осваивалась немецкими хозяйственными службами, и говорит только о тех 12-ти военнослужащих, которых он причисляет к участникам обороны Аджимушкайских каменоломен и которые активных боевых действий на территории завода не вели, не считая единственного случая нападения на обоз с продовольствием. Правда, в ночное время они неоднократно перекрывали воду, поступавшую из восстановленной системы водоснабжения на нужды немецкой армии и железной дороги. Когда такие действия стали регулярными, комендант потребовал от начальника полиции Керченского полуострова обер-лейтенанта Дица очистить завод от «партизан». Тогда силами полиции и были проведены облавы.

[18] Архив КИКЗ. Оп. 3. Ед. хр. 224. Л. 16,17.

[19] В.В. Абрамов также упоминает об этих событиях, датируя их сентябрем 1942 г., и считает военнослужащих участниками обороны з-да Войкова.

[20] См.: Абрамов В.В. Павел Толстых и его товарищи.

[21] ГА АРК. Ф. 849. Оп. 1. Д. 198. Л. 107.

[22] Подполковник Никифоров упоминается среди защитников Центральных Аджимушкайских каменоломен – см.: Красная звезда, 1964. 23 октября. Однако на настоящий момент никаких достоверных сведений о его личности найти не удалось.

[23] Капитан Левицкий Виктор Митрофанович, 1907 г.р., на Крымфронте – командир резерва командно-политического состава, в каменоломнях – командир 3-го, затем 1-го батальона.

[24] Здесь и далее сведения из Архива КИКЗ. Оп. 4. Ед.х р. 178. Л. 17-18. До войны Т.П. Гринев работал редактором газеты в г. Джанкое, а некоторое время и в г. Керчи, на аглофабрике, по комсомольской путевке.

[25] Сведения приведены со слов самого Т.П. Гринева, содержат противоречивые данные о пребывании в каменоломнях, обстоятельствах выхода на поверхность и легализации в Керчи. Это, впрочем, характерно для многих участников обороны каменоломен и может быть объяснено тем, что к моменту сбора воспоминаний прошло более 20 лет после описываемых событий, когда отдельные эпизоды и лица стерлись из памяти. Искажение отдельных событий могло иметь место и вследствие взаимного обмена информацией между бывшими участниками обороны.

[26] Архив КИКЗ. Оп. 4. Ед. хр. 60. Л. 88, 89.

[27] В.В. Абрамов со слов Т.П. Гринева приводит другие сведения: Гринев после благополучного выхода из каменоломен встретился в установленном месте с Никифоровым, которому якобы удалось легализоваться в Керчи и устроиться на работу, но вскоре Никифоров был арестован по доносу. – См.: Абрамов В.В. Героическая оборона Аджимушкайских каменоломен. С. 53.

[28] Тогда немецкими спецслужбами было выявлено и арестовано до 50 человек, причастных к деятельности организации. Большинство из арестованных были расстреляны. – ГА АРК. Ф. 849. Оп. 1. Д. 161. Л. 68; Архив КИКЗ. Оп. 3. Ед. хр. 1563. Л. 44.

[29] Кто входил в эту группу Т.П. Гринев не указывает.

[30] Гвоздева-Кобзева Н. официально признана членом группы А.Г. Стрижевского.

[31] Сведения получены автором во время личной беседы с В.С. Магазовой 4.05.1988 г.

[32] Архив КИКЗ. Оп. 3. Ед. хр. 254. Л. 4об.

[33] Абрамов В.В. Героическая оборона Аджимушкайских каменоломен. С. 54.

[34] Пирогов Андрей Иоанникиевич, интендант 2-го ранга, на Крымском фронте – начальник продснабжения 51-й армии, в гарнизоне Центральных Аджимушкайских каменоломен также был начальником продснабжения.

[35] Архив КИКЗ. Оп. 4. Ед. хр. 60. Л. 16.

[36] Архив КИКЗ. Оп. 4. Ед. хр. 873. Л. 1; Ед. хр. 1371. Л. 11, 15, 23об.; Ед. хр. 247. Л. 3.

[37] Там же. Оп. 3. Ед. хр. 1371. Л. 10об., 21об., 22. Фамилия Чернышов упоминается и в числе защитников Булганакских каменоломен (май-июль 1942 г.) – См.: Рябикин А. Третье лето // Вокруг света, 1974. № 12. С. 3.

[38] Архив КИКЗ. Оп. 3. Ед. хр. 1371. Л. 10об.

[39] Плотникова Александра Петровна, 1918 г.р., мобилизована в июле 1941 г. Фрунзенским РВК г. Ташкента. Ее фамилия проходит в найденном в Центральных каменоломнях в 1943 г. Журнале учета коммунистов и комсомольцев госпиталя. – См.: Архив КИКЗ. Оп. 4. Ед. хр. 990. С. 138.

[40] Архив КИКЗ. Оп. 3. Ед. хр. 255. Л. 6. Эта версия упоминается в «Справке о патриотической деятельности участников подпольных организаций Марфовки и Мариенталя», составленной сотрудниками органов КГБ на основании архивно-следственных материалов за 1958 г. Если взять эту версию за основу, то не вызывает сомнения, что А.П. Плотникова получила задание не переправиться на Таманский берег, а легализоваться в Керчи.

[41] Не исключено, что документы на имя Бауэр А.П. Плотникова уже имела при выходе из каменоломен. Так участник обороны В.А. Куликов вспоминал, что в течение некоторого времени он по указанию командования печатал на машинке фальшивые документы для людей, уходящих в тыл к немцам; настоящие документы оставались в штабе. – См.: Симонов В.В. Попытки установления двухсторонней связи… С. 366.

[42] Здесь и далее сведения о судьбе А.П. Плотниковой из: Букринский Э. «Кто Вы, доктор Бауэр?» // Сибирские огни, 1975. № 7. С. 145-149; Архив КИКЗ. Оп. 3. Ед. хр. 255. Л. 6, 7; Оп. 4. Ед. хр. 873. Л. 1-17.

[43] Группа с. Марфовка входила в подпольную организацию «За Родину», общей численностью 44 человека. – ГА АРК. Ф. 849. Оп. 1. Д. 200. Л. 8.

[44] ГФП-312 – «Гехайм фельдполицай» – немецкая тайная полевая полиция, орган контрразведки, подчиненный разведотделу 17-й армии, в числе других выполнявший и карательные функции по подавлению подпольного и партизанского движения. Использовал агентуру из числа советских граждан, ставших на путь измены Родине. С октября 1943 г. «штабная команда» находилась в Старом Крыму, «подвижные» («внешние») – в городах Джанкой, Керчь, Карасубазар, на ст. Семь Колодезей и Ички.

[45] Член Ново-Алексеевской подпольной группы В.А. Костовский в начале 1943 г. вошедший в состав Мариентальской организации вспоминал, что еще в середине августа 1943 г. он получил задание от Бауэр – проследить количество самолетов, проходящих через Багеровский аэродром. Задание было выполнено, а 23 и 24 августа советская авиация нанесла мощные удары по аэродрому (см.: Архив КИКЗ. Оп. 3. Ед. хр. 1544. Л. 1, 2). Хотя вряд ли данный факт можно считать серьезным подтверждением версии о принадлежности Бауэр к советской разведке, тем более что каких либо других подтверждений (в том числе, документальных) на сегодняшний день не выявлено.

[46] Архив КИКЗ. Оп. 3. Ед. хр. 255. Л. 6, 7.

[47] Козлов Анатолий Александрович, 1917 г.р., сержант, механик самолета 67-й отдельной авиаэскадрильи, на Крымском фронте с апреля 1942 г., в каменоломнях – командир взвода батальона охраны.

[48] Архив КИКЗ. Оп. 3. Ед. хр. 224. Л. 6об., 7, 19, 27, 28.

[49] Как следует из материалов, которые удалось собрать В.В. Симонову, деятельность некоторых участников группы вызвала определенные сомнения у советских спецслужб, в связи с чем в отношении ряда лиц проводилась спецпроверка. Сведениями о результатах спецпроверки мы не располагаем.

[50] Эта группа не получила официального признания, но известно, что ее члены занимались освобождением советских военнопленных и принимали активное участие в создании базы партизанского отряда в Багеровских каменоломнях, позже вошли в состав этого отряда. – См.: архив КИКЗ. Оп. 4. Ед. хр. 60. Л. 36; Оп. 3. Ед. хр. 1563. Л. 84об.; Короткова Г.В. Партизанский отряд «Шахта Багерово, 1943». Историческая справка // Архив КИКЗ. Оп. 3. Ед. хр. 1734. С. 3.

[51] В послужном списке отряда «Шахта Багерово» в графе «Воинское звание» указано «химинструктор». Достоверными сведениями о прохождении службы мы не располагаем.

[52] Сведения об участии в обороне Центральных Аджимушкайских каменоломен Паринова, Глухова, Ларионова, Груша-Николаева содержатся только в воспоминаниях Т.П. Гринева (Архив КИКЗ. Оп. 4. Ед. хр. 60. Л. 90; Ед. хр. 178. Л. 1об., 2об., 10, 18), Паринова он называет ст.лейтенантом. Данные о Паринове противоречивые: со слов В. Марченко, он попал в плен под Гудермесом (Архив КИКЗ. Оп. 3. Ед. хр. 1563. Л. 76); по другим сведениям, вышел из окружения под Севастополем, пробирался в Керчь, где и был пленен (Милько С. Я ухожу последним… // Альманах «Подъем», 1962. № 2. С. 4-20).

[53] Здесь и далее все сведения приведены со слов самого Марченко (Архив КИКЗ. Оп. 4. Ед. хр. 101. Л. 4-19). ЦАМО РФ сведения о прохождении им службы не подтвердил, а указанное им звание – младший лейтенант – было присвоено только в 1950 г. – см. ГА АРК. Ф. 849. Оп. 1. Д.308.

[54] Так указывает В.П. Марченко. Однако известно, что Н.И. Парельский с января 1942 г. работал секретарем Маяк-Салынского РК ВКП (б). – См.: Крым в годы Великой Отечественной войны. 1941-1945. Сборник документов и материалов. Симферополь, 1973. С.92.

[55] Сам И.А. Козлов о таком факте нигде не упоминает, а в постановлении бюро обкома ВКП (б) от 24 августа 1943 г., о работе областного партийного центра в Крыму, отмечалось, что центр «не добрался» в такие важнейшие города, как Керчь и Севастополь, не установил связь с отдельными районами Крыма. – Крым в годы Великой Отечественной войны… С. 275.

[56] Роль В.П. Марченко, как организатора подполья, документально не подтверждена. Характерно, что позже В.П. Марченко также претендовал на признание его участия в деятельности Севастопольской подпольной организации Ревякина, однако Музей героической обороны и освобождения Севастополя отметил, что воспоминания Марченко не являются достоверными, а его принадлежность к подполью не подтверждают бывшие члены КПОВТН (Коммунистической подпольной организации в тылу у немцев). – См.: Справка Музея героической обороны и освобождения Севастополя № 996 от 9.04.1970 г. // Архив КИКЗ. Оп. 4. Ед. хр. 101. Л. 33.

[57] Короткова Г.В. Партизанский отряд «Шахта Багерово, 1943». Историческая справка. С. 3.

[58]Создание партизанского отряда в немалой степени «подтолкнула» предпринятая немецким командованием в сентябре 1943 г. эвакуация населения из Керчи и близлежащих районов.

[59] Абрамов В.В. Оборона Керченского полуострова в мае 1942 г. и действия советских войск в окружении. Диссертация на соискание ученой степени к.и.н. Рукопись // Архив КИКЗ. Оп. 4. Ед. хр. 990. Л. 165.

[60] ГА АРК. Читальный зал.

[61] Морозов Борис Алексеевич, 1920 г.р., урож. с. Большая Джалга, Ипатовского р-на, Ставропольского края, в РККА призван Ашхабадским ГВК в 1940 г., участник обороны Центральных Аджимушкайских каменоломен, в плен попал во время газовой атаки (см.: Архив КИКЗ. Оп. 4. Ед. хр. 411. Л. 7); Глумаков Александр Миронович, 1923 г.р., урож. г. Дмитровск, Орловской обл., мобилизован в сентябре 1941 г. Дмитровским ГВК, после окончания Воронежской школы радиоспециалистов направлен в 1-й фронтовой запасной полк Крымского фронта в конце марта 1942 г., участвовал в обороне Малых Аджимушкайских каменоломен до 20 мая, пленен во время вылазки за продуктами, содержался в лагере военнопленных в школе № 24 (см.: Архив КИКЗ. Оп. 4. Ед. хр. 631. Л. 6).

Поиск по сайту: