КАК ЧИТАТЬ?

Поначалу особенно не размахиваясь, почти поверхностно, а затем уже придирчиво, скрупулезно, добросовестно.

К начальной поверхностности я призываю в первую очередь моих коллег-мужчин, а среди них прежде всего тех, кто настроен «протехнически». Пусть мужчины простят мне подобную «дискриминацию».

Я часто вижу, что мужчины даже к самому легкому и незамысловатому чтению пристукают, вооружаясь самыми тяжелыми словарями. Одно слово чтения в книге — одно обращение к словарю. Не удивительно, что это дело быстро надоедает, и они с облегчением вспоминают, что сейчас будут передавать последние известия и надо включить радио. Добросовестность — хорошее качество, но в начале изучения языка она скорее тормоз, чем двигатель. Каждое слово искать в словаре не стоит. Беда куда большая, если книга потеряет вкус из-за постоянных перерывов в чтении, которые мы устраиваем себе поисками в словаре. Не все ли равно, за каким кустом притаился инспектор, комиссар, шериф — или кто там еще? — выслеживающий преступника: за терновым кустом или за боярышником.

Если слово важно, то оно так или иначе будетповторяться или проявится само собою I так называемом контексте. Такое чтение, требующее вчитывания или догадки, оставляет следы куда более глубокие, чем механически рефлекторное пользование словарем.

Если же мы пришли к пониманию посредством определенного умственного усилия, то это означает, что в воспроизведении смысловых связей мы приняли активное участие, что решение языковой головоломки нашли мы сами. И радость от этого, по-моему, куда большая, чем от правильного, удачного решения кроссворда.

«Переживание успеха» делает труд еще более сладким и с лихвой возмещает усталость. Даже в нейтральный текст оно вносит самый интересный фактор жизни. О чем я говорю? Воспользуемся возможностью, которую предоставляет нам этот доверительный разговор, и сознаемся, что при любом чтении самое интересное для нас — это мы сами.

Что значит это слово, догадался я сам, я разгадал смысл предложения. Вот она награда — подсознательное удовлетворение собой; можно мысленно похлопать по плечу все человечество. Вложенный труд возмещен, в руках — стимул для продолжения деятельности.

Опыт показывает, что успешное начало обеспечивает особенно хороший старт в изучении иностранных языков. Успех закладывает основы привычки чтения. А привычка нужна во всякой человеческой деятельности. Главное — научиться не вешать носа, не расстраиваться, попав в недружелюбную среду иностранного текста.

Кто не испытывал неприятного ощущения в первые минуты, когда, отвыкнув от купания, окунался в прохладную, почти холодную воду озера, моря или реки? В ком не возникало при этом желания сейчас же вернуться на прогретый солнцем песок? И кто не радовался, привыкнув через пару минут к холодной воде, что не поддался первому ощущению? Заинтересованность в иностранном тексте, его интересность и призваны помочь начинающему «пловцу» преодолеть внутреннее сопротивление и робость.

И вот уже закрутилось колесо повествования, все быстрее крутится маховик нашей психики. Теперь надо учиться тормозить. Мы преодолели себя и с приподнятым чувством отложили книгу, мы поняли, о чем шла речь. Настала пора замедлить чтение и готовый продукт литературы превратить в сырье — в сырье для учебы. На втором этапе «учебы через чтение» я бы порекомендовала сменить девиз доверия к себе на девиз недоверия.

В венгерской литературе, насколько мне известно, изучение языка описал только Кальман Миксат в прекрасной новелле «Aussi brebis» («Тоже овца»). Один писатель нанимает для своих сыновей преподавателя французского языка — девушку-француженку. Ребята сопротивляются учебе всеми способами, к тому же они уверены, что их юная учительница на самом деле французского не знает. Они добиваются у своего отца обещания, что он освободит их от учебы, если удастся доказать, что девушка знает по-французски очень плохо. Стремясь всеми способами к разоблачению, мальчишки все забрасывают, роются в словарях, заучивают правила, пока незаметно для себя не приобретают основы знаний. Так будем же на втором этапе недоверчивыми подозрительными и мы. Давайте рассматривать слова и предложения как пробный камень верности писателя правилам языка, на котором он пишет.

Могу предсказать вам результат. Выяснится, что Андре Моруа знает французский язык лучше, чем мы, Вера Панова лучше знает русский, а Тэйлор Колдуэлл — английский. В этой борьбе мы не победим, но выиграем. Наши знания окрепнут, приобретут твердые формы. Впрочем, я не случайно упомянула именно этих трех авторов. Гибкий, естественный стиль их сочинений позволяет воспользоваться ими как лучшим средством для «разминки».

Тем же, кто вопреки всем уговорам боится взяться за произведения, написанные настоящим языком, от всего сердца предлагаю читать адаптированные или откомментированные книги, например, в СССР выпускаемые издательствами «Прогресс», «Высшая школа» или «Просвещение». Адаптированные тексты представляют собою те же произведения классиков мировой литературы, но в учебных целях упрощенные в лексическом и синтаксическом отношении. Вы их можете приобрести и в книжных магазинах, и в библиотеках, хотя последние для этого я не рекомендую. Перефразируя пословицу, можно сказать, что «деньги любят счет, а книга — карандаш».

В каждом произведении литературы заключен весь язык так же, как море — в капле воды. Если у нас хватает терпения возиться с текстом, разбивать его и вновь соединять, перетряхивать и вновь давать ему отстояться, мы сможем научиться очень и очень многому.

Лайош Кошут, речи которого цитируются сейчас английскими учебниками по риторике, изучил английский язык в австрийской тюрьме. Отправной точкой послужили ему шестнадцать строк из одной драмы Шекспира. «Английскую грамматику я должен был изобрести в полном смысле этого слова. Когда же я ее изобрел и много сотен раз понял ее во всех поворотах шестнадцати шекспировских строк, я уже знал по-английски настолько, что мне оставалось набрать только слова».

Поиск по сайту: