Гонконг

Китай

Местное время - 9.15. Аэропорт “Шоуду” очень современный и чистый. Работник службы безопасности со спаниелем на поводке обходит всех прибывших. Наши рюкзаки собаке не приглянулись, пограничники тоже не задержали, и мы благополучно выходим в зал встречающих. Нас, разумеется, никто не ждёт. Так и задумано. Ориентируемся мы обычно быстро, и даже среди непонятных иероглифов сразу находим остановку челночного автобуса до центра города. Пока меняли доллары на юани ($1 – 8,19), к нам подошла француженка с предложением взять на четверых такси. Куда ехать, мы точно не знаем, да и зачем тратиться, когда билет на автобус с кондиционером всего 16 юаней стоит. И так уж лишнего переплатили – не дай Бог каждому.

Через сорок минут вышли на конечной остановке у здания Авиации – это совсем рядом с площадью Тяньаньмэнь. Не успели оглядеться, как оказались в плотном кольце китайцев, предлагающих наперебой самые разные отели по самым разным низким ценам. Чем дольше мы рассматривали проспекты и буклеты, тем ниже цена и называлась. Наконец, остановились на приличном с виду за 200 юаней, и на личном автомобиле турагента добрались до отеля. Захолустное пятиэтажное здание на задворках не произвело такого впечатления, как на фотографиях, но три молодые китайские девушки на reception так обрадовались нам, что неудобно было разворачиваться. Предложенный номер оказался крошечной коморкой, где еле-еле поместились две койки и одна тумбочка. Но душ, туалет и кондиционер в исправном состоянии, постельное бельё чистое, полотенца, шампунь, мыло, термос в наличии. Решив, что от добра добра не ищут, тем более наверняка следующий отель окажется не лучше, а время потеряем, остановились здесь.

Быстренько принимаем душ, виски для акклиматизации, и спускаемся к reception, узнать, что тут и как. Три куни (так мы называем всех китайских девушек, “куня” – производное от китайского слова “невеста”) за стойкой хихикают в кулачки и, видя наше недоуменье на лицах, зовут четвёртую на помощь. Почти час длилась наша беседа. Обложившись учебниками английского языка, постоянно подглядывая в них, продвинутая куня, на зависть остальным, смогла сообщить нам о том, что Китай – очень большая и прекрасная страна, и что английский язык она начала учить недавно. С глупыми улыбками одобрительно киваем. Но нас, собственно, интересует вопрос о возможности приобретения билетов на поезд до Сианя. Определив, что разговор на английском языке зашёл в тупик, мы достали русско-китайский разговорник и дело пошло быстрее. Куня радостно затыкала себя в грудь пальцем, из чего мы поняли, что она с удовольствием возьмёт заботы о наших билетах на себя. Не доверяя непонятному иероглифу в разговорнике, обозначавшему “послезавтра”, для верности я написала рядом число 18.09, постоянно повторяя “after tomorrow”, и для большей ясности, тыча пальцем в пол, подчеркнула иероглиф “сегодня” - “today” - 16.09. Куня закивала, что, мол, всё понятно. Три остальные куни хоть в разговор и не вмешивались, но всё время неотлучно стояли рядом, то восторженно глядя на подругу, то с гордостью на нас – вот, мол, и мы не лыком шиты, понимаем! На редких клиентов, которые пытались во время беседы встрять со своими вопросами, фыркали недовольно, отмахиваясь, что-то вроде: не мешайте, не видите что ли – иностранцев обслуживаем!

Дело сделано, теперь можно и на площадь Тяньаньмэнь. Наш отель совсем рядом со станцией метро, туда и направились. Просторно, чисто и светло. Народу совсем мало. Наверное, потому, что для китайцев это дорого – 3 юаня. Тётка в кассе продаёт билеты, похожие на наши трамвайные, другая в форме, стоит у лестницы и вручную билеты надрывает. При такой организации труда трудно и представить, как они в толчее управляются.

Три остановки – и мы на самой большой площади мира Тяньаньмэнь. Говорят, она может вместить до двух миллионов человек. Многое повидала эта гигантская площадь за свою историю. Ежегодно здесь собирали со всего Китая преступников, осуждённых на смертную казнь, для окончательного решения о возможном помиловании; раз в три года сюда приглашались соискатели высшей учёной степени для сдачи императорских экзаменов; регулярно тянулись сюда и просители со всей страны с челобитными, да жалобами на притеснителей. Отправляясь в путешествия, императоры приносили у Тяньаньмэнь жертвы, здесь же проходили смотры войск. После падения монархии, площадь, открытая наконец для всех желающих, стала свидетельницей многих драматических событий, одно из которых, пожалуй, самое трагическое в истории современного Китая, когда армия танками раздавила студенческую демонстрацию в 1989 году. Тогда за демократию и свободу своими жизнями заплатили более 1800 человек.

Сейчас на площади спокойно и безлюдно. В центре высится монумент Народным героям, по краям Дом Народных собраний, музей истории и революции, напротив мавзолей Мао Цзэдуна. Стоящие на защите завоеваний социализма рабочий с книгой трудов Великого Кормчего, зорко вглядывающийся вдаль боец с автоматом наперевес, крестьянка с увесистым снопом, нефтяники и испытанные кадровые работники. Мы решили не тратить время на осмотр скульптурных композиций в стиле сталинско-маоиского реализма. Сразу направились в сторону ворот Тяньаньмэнь – “Ворот Небесного Спокойствия”. В старом Китае все императорские указы, написанные на золотистом шёлке, спускали в клюве деревянного феникса в руки высших чиновников с верхней площадки именно этих ворот. Отсюда же 1 октября 1949 года Мао Цзэдун провозгласил рождение Китайской Народной Республики. Ныне верхняя часть ворот украшена огромным портретом Мао, на фоне которого фотографируются провинциалы, оказавшиеся в столице и туристы. Мы тоже, разумеется, сфотографировались. Осмотрели гостевые трибуны на 2200 человек и через ворота прошли на первую большую площадь перед императорским дворцом. Там куча сувенирных палаток, закусочных, экскурсионных бюро. Чуть в стороне солдаты, расквартированные в бывшей императорской резиденции, тренируются на перекладинах и брусьях, у других политинформация. В центре площади за отдельную плату можно примерить различные китайские наряды древности и сфотографироваться на чучеле верблюда, в паланкине, на троне. Мне эта затея не понравилась, а Галина таки нарядилась с помощью трёх кунь в красный шёлковый халат, расписанный золотом. На голову ей снарядили огромный чёрный тюрбан с цветами. В таком виде и сфотографировалась верхом на маньчжурском скакуне. Позже выяснилось, что это был наряд наложницы императора.

И вот, наконец, мы в Гугуне – “Зимнем” императорском дворце – Запретном городе, о котором много слышали, читали, как о величайшем памятнике мировой культуры. Вход, разумеется, платный – 60 юаней. Из ворот в ворота мы проходим с одной площади на другую. Ни деревца, ни кустика, ни травы нет на безжизненном пространстве, вымощенном серым кирпичом в пятнадцать рядов. Человек здесь теряется среди великолепных сооружений, его охватывает чувство собственной ничтожности и беззащитности. Видимо, именно этого эффекта и добивались создатели Гугуна с тем, чтобы каждый ощущал себя совершенно подавленным величием и безраздельным могуществом сына Неба. Хотя почти никто на свете, за исключением императора, его семьи, высшей знати, охраны и дворцовых евнухов не имел права переступить порога “Запретного города” – отсюда и название. Древние китайские мыслители представляли себе Вселенную примерно так: над всем господствует безграничное круглое небо, внизу простирается квадратная земля, в центре которой – Срединное государство, собственно, Китай (Поднебесная), а император считался Сыном неба, который, безусловно, подразумевал себя владыкой всего мира. Другие народы за пределами Срединного государства рассматривались как варвары и вассалы, обязанные быть в подчинении у Сына неба. Иностранным послам предписывался унизительный этикет на высочайших приёмах, подчёркивающий подчинённое положение их правителей по отношению к императору Китая. Графу Головкину, например, - главе первого русского посольства, снаряжённого в Срединное государство, - предложили на четвереньках приблизиться к трону владыки с вертикально прикреплённой на спине грамотой русского царя. Причём, предполагалось, что русский посол несколько дней обязан репетировать сей этикет перед табличкой на стене с именем императора. Головкин, молодец, наотрез отказался от такой церемонии, за что и был немедленно выслан обратно. К нашей гордости, все русские, как торговые, так и дипломатические миссии, прибывающие в Пекин и до и после Головкина, не были допущены на императорскую аудиенцию за отказ от подобных “этикетов”, в отличии, например, от английских и других посольств, которые безропотно отбивали поклоны и падали ниц перед Сыном неба, как требовалось.

В ансамбле дворца насчитывается 9999,5 комнат и залов. Сын неба позволил себе иметь только на полкомнаты меньше, чем у Небесного императора, у которого согласно легенде насчитывалось ровно 10000. Безусловно, посетить их все невозможно, да мы и не ставили себе такой задачи. Честно говоря, нам очень скоро наскучили похожие друг на друга павильоны, дворцы и залы с поэтическими названиями “Соединения и процветания”, “Продлённого счастья”, “Почитания гуманности”, “Сосредоточенной красоты” или, на худой конец, “Воздержания”. Ничего особенного. Да и китайцев слишком много, ходят толпами по 50 – 60 человек в одинаковых кепках за экскурсоводом с флажком и мегафонов, всё за что-то хватаются по очереди, то за ручку от чана, то за черепаху, то за лапу у льва. Наверное, какая-то примета хорошая. Мы тоже на всякий случай подержались за все отполированные места.

Вышли из дворца с северной стороны – и сразу напротив в парк Цзиншань за 2 юаня. Ещё этот парк называют Пейзажной горой из-за центрального холма высотой 56 метров, откуда открывается панорама на центральную часть Пекина. Раньше здесь был императорский парк, входящий в комплекс Запретного города. Когда расширяли и углубляли пруды по соседству, из вынутой земли, грязи и ила насыпали в этом парке искусственный холм, наверху построили квадратную беседку, у подножья разбили фруктовый сад. Получилось райское место. На восточной стороне холма самое известное дерево обнесено оградой. Якобы на этом вязе повесился последний император династии Мин, предварительно своими руками умертвивший наложницу и двух принцесс, когда маньчжуры захватили город. На самом деле это дерево посажено всего 40 лет назад взамен знаменитого старого. Но китайцам досадно, видимо, было проститься с такой замечательной реликвией, и они, не моргнув глазом, приписали заслуги новому вязу. Многие верят.

Прогулялись по городу, посмотрели пекинский Нотр-Дам – христианский храм Бэйтан. Зашли в дорогущий отель узнать в туристическом бюро, как дела обстоят с круизами по реке Янцзы. Продают только в комплекте с авиабилетами из - и до Пекина за $800, да ещё и при бронировании за месяц. Спасибо. Повернули назад, и вышли на маленькую улочку Чжунхуамэнь, что ведёт к Императорскому дворцу. Говорят, здесь каждый вечер собирается более 30 тысяч проголодавшихся пекинцев. Вереницы огромных котлов и тележки со снедью вытянулись в необозримые обжорные ряды. Чего тут только нет! Креветки и пельмени, жуки и скорпионы, ящерки и змеи, лягушки и древесные личинки. Саранча в шоколаде, рыба в сахаре, пирожки с опарышами. А уж ароматы и не передать. Масло в котлах шкварчит, кастрюли дымят; торговцы орут, в нос гусениц тычут, нахваливая. Я, чтоб было что людям рассказать, попробовала жаренную змейку. А может, и не змейку. Длинный, с полметра шнурок, с глазами и широкой пастью. По вкусу напоминает солёный мягкий хрящик. Слышала, что змеиное мясо должно быть похоже на рыбу. Значит, это что-то другое было. Затем вернулись к площади Тяньаньмэнь. В путеводителе читали, что там в восточной части перед фасадом исторических музеев находится крупнейший в мире общественный туалет. Мы всегда стараемся посетить все доступные места с приставкой “самые-самые”, но в этот раз нам не повезло – мы его не нашли. Тем не менее, на туалетной теме стоит задержаться. Общественные туалеты, как и всё китайское, имеют уникальную в своём роде изюминку. Выглядит это так. Сначала привычно: шеренга перегородок вдоль стены образует некоторое количество кабинок без дверей. Дальше начинается национальная экзотика, основанная, видимо, на стремлении китайского народа к единению: в полу параллельно стене проложена одна длинная канава – жёлоб, делящая отсеки на две равные части, и имеющая уклон в сторону крайней кабинки. В выбранный вами отсек входить полагается боком приставным шагом. Встать или присесть придётся также боком: лицом к перегородке, ноги на ширине плеч, канава – жёлоб между ног. Затем делаете своё дело в эту самую канаву, желательно, не подглядывая, так как в направлении уклона по жёлобу между ваших ног неспешно движется постоянный поток воды вместе с собранным с отсеков выше по течению. Безусловно, кабинки у истока течения предпочтительней. В устье… Сами понимаете.

Дело близилось к вечеру. На завтра намечена большая программа посещения Великой китайской стены, Тринадцати гробниц династии Мин и пекинской Оперы. Сегодня же надо обязательно попробовать знаменитую пекинскую утку. Уж столько про неё мы начитаны, наслышаны, что даже кажется вкус нежных сочных ломтиков в тончайшем пресном блинчике с луком-пореем и замечательным соусом нам знаком с детства. Но, как назло, ни одного достойного ресторана по дороге не попадается! Уж и ноги не идут от усталости, а ресторана всё нет. Решили на метро доехать до центрального вокзала – там-то, всяко, обязаны рестораны присутствовать. Заодно и разведаем, откуда автобусы завтра к стене отправляются. Стоянку автобусов нашли, а вот ресторан – нет. Одни забегаловки в радиусе километра, – стены до половины облицованы грязным кафелем, с двумя-тремя шаткими столиками. Так устали, что и есть расхотелось. Открыли путеводитель в надежде там найти нужный ресторан и на такси доехать в верном направлении, да вдруг прочитали, что все рестораны в Пекине работают до 19 - 21 часа. Столько времени впустую потратили на поиски! Никак ведь не думали, что это такая проблема. А теперь уже и поздно ехать. Вернулись к отелю и в простеньком кафе по соседству перекусили. Заказали утку в кисло-сладком соусе. Вкусно, но обидно. Быть в Пекине – и не попробовать утку по-пекински...

Заходим в отель – а тут новая неприятность! Куни нас увидели, обрадовались и, улыбаясь, протягивают нам билеты на поезд. Но не на послезавтра, как просилось, а на завтра на 17.15! Той куни, что с учебниками, уже нет, а эти совсем ничего не понимают. Что им не говори, только кивают и глупо смеются. Сплюнули от досады, поднялись в свою коморку. Что делать? Мало, что утку не попробовали, так ещё и Опера накрылась.

Утром, ни свет ни заря, на первом электропоезде метро несёмся к Пекинскому вокзалу, откуда с шести часов отправляются экскурсионные автобусы к Великой стене и гробницам. Автобусов много и все бы рады нас взять в экскурсанты всего за 50 юаней, но выясняется, что все они возвращаются в Пекин только к шести часам вечера. А поезд-то наш – в пять! Мечемся, мечемся меж автобусов – везде одно и тоже. Присели на скамеечке обдумать наши действия. Первое – перекурить, второе – перекусить. Тут и третье на ум пришло – ехать к стене на такси. Не сказать, чтоб очень уж умное решение, но другого не придумали. С помощью рисования стрелок на картинке и тыканья в часы удалось втолковать таксисту суть нашего желания. Сторговались на 400 юаней за поездку только к Стене и обратно с часовым простоем. Тринадцать гробниц династии Мин пополнили список наших лишений. Ах, как куня нас подвела своей тупоголовостью!

Дороги в Пекине хорошие, машины разные, есть и дорогие, есть и развалюхи, дорожные пробки тоже есть, но проходимые. А такси столичные – так это всё равно, что в камере предварительного заключения. Салон поделён на три глухих отсека: водитель отгорожен от пассажира справа толстым пластиковым стеклом с крошечными отверстиями, а заднее сиденье от передних чуть ли не чугунной решёткой в мелкую сетку. Чтобы передать мне видеокамеру с заднего сиденья, пришлось нам с Галей обеим открывать окна и, рискуя на полном ходу выронить из рук, передавать её через улицу. Поснимала я немного виды Пекина, да и в сон потянуло – и настроения особенно не было красотами любоваться, и встали ведь рано. Проснулись, только уже подъезжая к фуникулёру. Значит таксист, правильно оценив наш неспортивный вид, повёз нас не в Бадалин, а в Мутяньюй. Это он молодец, конечно. Если карабкаться самим наверх по каменной лестнице из более чем тысячи ступеней, мы вряд ли бы за час управились, если бы вообще осилили. Здесь этот участок Великой стены круто поднимается к горным вершинам, проходит по узкому гребню высокого хребта. Склоны стены почти сплошь переходят в отвесные обрывы, и удивление вызывает уже одно то, каким образом она удерживается на этих скалах. Китайцы группами в одинаковых кепках штурмуют стену пешком длинным и трудным путём, мы же в полном комфорте за 60 юаней поднялись на самый верхний участок всего за 15 минут на канатной дороге. Ничего не скажешь, красота непередаваемая! С погодой нам повезло, и Великая китайская стена, покрывая горы, долины и ущелья, видна на несколько километров, то карабкаясь вверх, то ныряя вниз до тех пор, пока ещё можно различить в сизой дымке каменно-кирпичную змейку со сторожевыми башнями и бойницами.

Вот только утверждения почти всех издателей, рассказывающих о стене, будто она является единственным грандиозным сооружением, которое можно разглядеть с Луны, пожалуй – враньё. Эту байку подкинули ушлые китайцы, ещё задолго до того, как первые люди оказались в космосе. Когда мировая общественность обсуждала вопрос, есть ли жизнь на Марсе, и если есть, то как же человечеству сообщить инопланетянам о жизни на Земле, рассматривались разные варианты: и египетские пирамиды фосфорной краской покрыть, и теорему Пифагора в сибирской тайге вырубить. Китайцы же предложили свой вариант: по всей длине (6300 км) Великой стены установить горящие факелы. Пришельцы, мол, пролетая над Землёй на своих тарелках, заметят огни и догадаются, что жизнь на Земле есть. Эта идея всем понравилась, видимо, потому что её стали общенародно обсуждать, и, как это обычно бывает, постепенно отбросили лишнее про факелы и пришельцев. Осталось только “единственно, что можно увидеть из космоса”. Китайцы любят, чтобы у них было всё самое-самое, а тут такой случай. Как упустить. А уж когда наши люди сами в космос слетали, так, якобы, даже и фотографии появились свидетельствующие. Я так думаю, тут китайцы фотомонтаж какой устроили. Не понятно только, почему космонавты помалкивают, как в самом деле дело обстоит. Ведь ежели стена шириной всего в 5 метров и высотой 7 метров видна из космоса, то как же тогда египетские пирамиды, индонезийский Боробудур, футбольный стадион “Маракана” в Рио-де-Жанейро, да нью-йоркский Кафедральный Собор? Ширина 5 метров – ведь любая просёлочная дорога шире! Умеют же китайцы пыль в глаза пустить.

Как бы не было, Великая китайская стена производит неизгладимое впечатление. И прежде всего, безусловно, от осознания скольких нечеловеческих усилий стоило провести такое грандиозное строительство. Возводить стену начали ещё до нашей эры, потом постоянно достраивали, перестраивали силами миллионов солдат, пленников и каторжников. Работы велись в диких безлюдных местах с суровым климатом, где почти всё – камень, кирпич, глина, топливо и пища – доставались с большим трудом. За качеством стройки строго следили, и если правительственная инспекция обнаруживала в стене какие-либо дефекты, то казнили поголовно всех создателей ненадёжного участка. Да и без казней строители гибли тысячами от непосильного труда и лишений. Телами погибших и казнённых вместе с грунтом заполняли внутренность стены. Тем не менее, сколько-нибудь серьёзный противник стену почти никогда не штурмовал, а находил способы открыть её ворота руками изменников. Набеги кочевников, вторжения монголов, завоевания маньчжуров показали полную бесполезность грандиозного оборонительного сооружения. Неспроста утверждают, что история Великой китайской стены – половина истории Китая, и что нельзя понять Китая, не побывав на стене. Определённым образом можно считать её визитной карточкой китайской нации. На протяжении тысячелетий общественную жизнь Китая пронизывало учение Конфуция. Человеколюбие, сострадание, скромность, доброта, знание, мудрость, сдержанность и другие высокие нравственные качества присущи только знатным людям и поэтому они самим небом наделены властью; простолюдины глупы, ничтожны, для них – сыновья почтительность, покорность, беспрекословное подчинение, неосмысленное послушание, смирение. “Народ можно заставить следовать за собой, но нельзя заставить его знать – для чего”, то есть правитель – думающая личность, а его подданные – серая безликая масса, призванная слепо ему повиноваться. Вопрос о знании и его источниках Конфуций сводил к изучению древних книг и летописей, заимствованию опыта предков и подражанию “совершенномудрым” авторитетам. Всякое новое явление оценивалось с позиции старого опыта и подгонялось под старое, – идеализировалась старина, восхвалялось всё китайское и очернялось некитайское. Утверждалось, что китайская наука во всех отношениях превосходит науку других народов и является высшим достижением человеческой мысли. В итоге, “важнейшим из качеств китайского воспитания является именно то, которое создало и поддерживает Великую стену – в переносном смысле, - ограждающую Китай от воздействия на него европейской культуры – это китайское самомнение и убеждение в собственном превосходстве” (П.Я.Пясецкий;1904г.). Я добавлю к этому слепое подчинение власти, фанатичный труд без осмысления и желание активно действовать, не задумываясь над полезностью того, что они делают. Образцы беспримерной китайской тупости можно перечислять бесконечно. Для наглядности можно взять и не столь давние времена. Придумал “Великий вождь Мао” в ходе продовольственной программы в битве за хлеб уничтожить всех воробьёв – и на тебе, вся страна, оставив учёбу, работу бросилась на войну с маленькой птичкой. Не понимаете? Как же – ведь Академия наук Китая подсчитала, что один воробей сжирает пять с половиной граммов зерна в день. Помножить на 365 дней – за год получится больше двух килограммов хлеба. Вот вам и решение продовольственной программы: уничтожить всех серых наглых воробьёв - будет, чем кормиться населению. С раннего утра китайцы бегали по паркам, скверам, били палками по деревьям, кричали, свистели, махали руками. Цель одна – поднять воробьёв в воздух и не давать им садиться, а целыми часами держать в воздухе, на лету. Измученные воробьи после нескольких часов лёта садились на землю, где их ожидала неминуемая смерть. Все воинские подразделения были мобилизованы на отстрел воробьёв. Ночью люди выходили на облаву с фонарями и факелами. Те воробьи, которые уцелели днём, ночью были уничтожены в гнёздах. Эту “битву” возглавляли лично руководители партийных организаций и учреждений. В итоге в стране за три дня было уничтожено свыше 1 миллиарда 204 миллионов воробьёв. Хлеба, как бы это не показалось странным, не прибавилось. Но “Великий агроном всех времён и народов Мао” не унывал, тут же придумал восемь агротехнических правил, два первых и основных из которых были: загущенный сев и глубокая вспашка. На полях всей страны коммуны и колхозы с энтузиазмом взялись за дело. Крестьяне вытягивались в длинную шеренгу и сначала выкапывали ров глубиной 80 см, затем заполняли его верхним слоем почвы и удобрениями. Рядом появлялся новый ров. Таким образом перекапывалось всё поле. Загущенный сев выражался в подсадке к ранее высаженной рассаде новых растений до начала колошения. Вскоре, весной следующего года, стало ясно, что на 53 млн. га пахотных земель была нарушена структура почвы, и поля оказались бесплодными. А густо посаженным растениям не хватало воздуха и света. Поэтому пришлось крестьянам раздвигать растения руками (миллионы гектаров!). Когда выяснилось, что и этого недостаточно, проложили большие и малые бамбуковые трубы (на все те же миллионы гектаров) и стали нагнетать по ним воздух, который овевал растения изнутри. Нехватку дневного освещения восполнили электрическим освещением в ночное время… Очередная промашка вышла! Но на этот раз смеха уже не вызывает: от голода погибли по разным данным от 20 до 40 миллионов человек. Даже тут Великий председатель Мао не растерялся, списав неудачи на неправильное понимание низами установок центра. И всё-таки самому грандиозному проекту Великого Мао не суждено было состояться. Был разработан план сооружения единой крыши над всей территорией Китая! По этому проекту предполагалось осветить электрическим светом большой мощности всю страну и повсюду проложить водопровод. Это избавит китайское сельское хозяйство от самых больших капризов погоды. Во время дождей на полях не будет наводнений. Во время засухи поля будут укрыты крышей от палящих лучей солнца. Свет растения получат от электрического освещения, а воду по расписанию из специальных установок, собирающих на крыше дождь. Уж не знаю, что помешало китайцем осуществить этот уникальный план. То-то мир бы удивился! По части удивить китайцы большие мастера. Амбициозности и великодержавных устремлений им не занимать, буквально всё у них самое – самое выдающееся, потрясающее и уникальное. Не берусь и предположить, чего ждать нам на предстоящих Олимпийских Играх в Пекине в 2008 году. Боюсь, что, собственно, до спортивных состязаний дело может и не дойти.

Вот такие мысли навеяла Великая китайская стена. Погуляли, подышали горным свежим воздухом, купили за 35 юаней медали-сертификаты, удостоверяющие наше восхождение на стену, да и отправились обратно. Таксист взял с нас дополнительно 60 юаней за проезд по платным магистралям. Итого, поездка на стену с фуникулёром и входными билетами обошлась нам в $80. Однако! Даже китайский “Интурист” предлагает полнодневную экскурсию на стену и гробницы за меньшие деньги (300 юаней). Мы же потратили больше, увидели меньше из-за бестолковой куни.

До отхода поезда ещё есть время, и мы, пообедав в ресторане, пошли гулять по хутунам. Так называются маленькие улочки- переулочки в старом городе. На краю пустыни, на том месте, где сейчас стоит Пекин, некогда останавливалась огромная монгольская армия. Где вода подходила к поверхности, монголы рыли колодцы – “хутуны”. Потом армия ушла, а колодцы остались. Местные жители ходили-ходили от колодца к колодцу, так и улицы появились. Путеводитель обещает трогательный национальный колорит. На самом деле похожие улочки мы видели много раз в разных странах. Вонь отбросов, настежь распахнутые двери, ведущие сразу на кухню; безучастные старики, дремлющие на солнце; старушки, сидящие на крошечных табуретках; громкие крики продавцов, согнувшихся над тачками с разной провизией; босые мальчишки, гоняющие пластмассовый мяч. Такие картины можно наблюдать и в Камбодже, и в Таиланде, и во Вьетнаме, да и во всех остальных странах Юго-Восточной Азии. Затем заехали в отель за рюкзаками, - и в дорогу. Пришлось взять такси, так как не разобрались, с какого вокзала поезда идут на Сиань.

Вокзал новый, чистый и современный. Есть табло на английском языке, так что ориентироваться легко. Время есть, решили чаю попить в зале ожидания. Стаканы узкие и длинные, чай зелёного цвета, непонятного вкуса, чаинки громадные, разбухнув, заполнили весь стакан, воды почти не осталось. “Long tea” называется. Пьём, пьём, а куня всё кипятку подливает. Как счёт принесли – 50 юаней за два стакана – так сразу пить расхотелось, и больше мы за десять следующих дней в Китае хвалёный чай не пробовали, довольствовались своим, в пакетиках.

Наш вагон плацкартный. Справа проход, слева открытые купе на шесть полок по три в ряд. Места у нас оказались в разных купе, во втором и в седьмом третьи полки. Хорошо хоть в одном вагоне. Поезд ещё не тронулся, а китайцы уже ужинают: у кого термос с кипятком и лапша, у кого курица, у кого рис в пластиковых коробочках. Раздельно чувствуем себя неуютно, поэтому иду на переговоры с китайцем, расположившимся на второй третьей полке во втором отсеке на предмет обмена. Китаец любезно согласился, но потребовал обменятся не только полками, но и билетами. Вопрос решён. Обустроились. Поехали. Только Галя ушла в туалет переодеваться, как и контролёры появились, началась проверка билетов. Тут, вдруг, прибегает тот самый китаец, размахивает руками, гневно что-то кричит, аж пена изо рта. Я ничего не понимаю, растерянно глазами хлопаю, руками развожу. Наконец он выхватывает у меня свой билет, суёт мне обратно якобы мой и уходит. В полной растерянности разглядываю билет – картонку с иероглифами, и тут вижу, наконец, суть: цена наших билетов – 256 юаней, а на том, что сунул мне китаец написано 72. Не иначе, как до следующей остановки! Меня аж в холодный пот бросило. Бегу во второй отсек, кричу: “This is not my ticket!”. Пассажиры оглядываются, смеются. Китайцы все на одно лицо, но в данном случае, определённо, во втором купе нужного мне китайца, не оказалось. Меня чуть кондратий не хватил. Бегу через весь вагон обратно к туалету, куда Галя ушла. Стучу, кричу, зову, ручку дёргаю, ногами дверь пинаю, – ответа нет. Что делать? Встала в задумчивости. А тут, вдруг, дверь из туалета осторожно открывается, и в щель испуганная китайская физиономия высовывается. От неудобности своего положения, не разобрала даже чья, мужская или женская. Руками развожу, мол, сумасшедший тут какой-то пробегал. Вернулась в вагон. У китайцев принято тыкать пальцем в лицо, если им нужно показать человека, о котором идёт речь. Таким человеком в нашем вагоне оказалась я. Пассажиры шумно обсуждали ситуацию с злополучным билетом, тыча мне пальцами в нос. В общем, Галя меня нашла уже в постинфарктном состоянии. Но, слава Богу, обошлось. Контролёр пришёл к нам с молодой девчонкой и моим билетом. Оказалось, что тот китаец успел ещё и с куней местами поменяться, а потом всунул мне её билет. В итоге, я всю ночь не спала, в волнении за наши рюкзаки. В такой неразберихе легко и без багажа остаться.

Сиань, некогда бывший столицей огромного процветающего государства, отправным центром Великого шёлкового пути, постепенно превратился в центр районного масштаба. Разительный контраст по сравнению с “беловоротничковым” Пекином бросился в глаза с первых шагов. Толпы неопрятных колхозников с тюками и шумные торговки атакуют перрон со всех сторон. Семь утра, а на привокзальной площади яблоку негде упасть. Туристов тоже много. Мы пристроились за парой западных рюкзачников. Они зашли в туристическое бюро на вокзале, и мы за ними. Просмотрели проспекты отелей. Самый дешёвый предлагают за 156 юаней. Рюкзачники фыркнули и ушли. Раз такое дело, мы тоже решили не торопиться. Но авиабилеты до Чунцина заказали. Оставили рюкзаки и пошли по центральной улице искать дешёвый отель. Один, второй, третий – везде цены выше. Вернулись обратно. Бойкая куня тут же уговорила нас и на полнодневную экскурсию по разным замечательным местам Сианя, с посещением терракотовой армии. Какие точно достопримечательности, мы не разобрали, но судя по цене – 240, – безусловно, замечательные. Довольная куня отвела нас в предложенный отель. На доске у reception мелом написаны цены, наш номер – 176 юаней. Хороший признак. Значит, не обманули. Комната нам понравилась, особенно вид из окна на цветущий сад. День начался удачно. Приняли душ, – и бегом вниз – куня ждёт нас, чтобы посадить на нужный автобус. Вернулись в туристическое бюро, а там уже и билеты на самолёт готовы. Молодцы! Быстро работают. Определённо, удачный день.

На привокзальной площади полно красивых, современных экскурсионных автобусов, готовых к отправке, но куня почему-то ведёт нас мимо, всё дальше и дальше. Какие-то улочки, переулочки, закоутки. Наконец за углом, посреди мусорной свалки, наш автобус. Мы аж ахнули. Колхозный ПАЗик! Мотор натружено тарахтит, в салоне пять китайцев, на подножке экскурсоводша в ярко-красном костюме – ждут только нас. Куня машет руками – некогда, мол, рассуждать, опаздываем! – и подталкивает нас в салон. Тут же дверцы захлопываются, и автобус с диким рёвом выруливает на дорогу. Почти шестьдесят долларов! Первые пять минут сидим молча. Но, в конце концов, какая разница, на чём ехать? Главное – куда. Трясёт, качает, уши закладывает, сиденья, как табуретки, кондиционера нет, но ведь какие замечательные места увидим! На первой остановке выяснилось, что наша экскурсовод совсем не говорит по-английски. Не только не говорит, но и не понимает. Не понимаем и мы, соответственно, куда приехали. Двухэтажный дом с экспонатами неясного значения. Иностранных туристов нет, англоговорящих китайцев тоже. Походили, побродили, да вернулись раньше всех к автобусу. На стоянке несколько точно таких же ПАЗиков, водители курят в сторонке. Откуда ни возьмись, к ним подходит китаец в форме и начинает проверять какие-то документы. Завидев нас, инспектор оживился. Между ним и водителем началась перебранка. Тут подбежала экскурсоводша, сунула инспектору деньги, затолкала туристов в автобус, и мы немедленно отчалили, из чего нами был сделан вывод об отсутствии у наших руководителей лицензии на обслуживание иностранцев. На всех следующих остановках наш автобус не парковался в предусмотренных для того местах, а выбирал место для стоянки где-нибудь за углом, во дворах. Нас же неотлучно сопровождала куня в ярко-красном костюме, зорко отслеживая намётанным глазом ситуацию вокруг. Подъехали к какой-то горе. Мы оживились. В нашем путеводителе рассказывалось о термальных источниках Хуацина у подножия горы Лишань, известных с античных времён, где принимали ванны монархи и императоры в окружении своих фавориток. Даже фуникулёр обещался. Но то ли мы не с той стороны подъехали, то ли не к той горе, – источников не увидели. Тоненькая струйка из фонтанчика для питья, да экспозиция боевых танков, игрушечных самолётов и артиллерийских орудий на склоне. Китайцы наши полезли седлать танки. Экскурсоводша, улыбаясь, жестами предложила и нам полазать, но как-то настроение не располагало. Следующая остановка у экспозиции Семи чудес света. Под огромными шатрами гипсовые муляжи пирамид Хеопса, мавзолея из Геликарнаса, маяка Птолемея, Зевса Олимпийского. А у статуи Гелиоса, что на двух скалах стоял, между ног полосы синей материи натянуты, якобы, море. И корабли фанерные. Мы с Галей оторвались от группы вперёд, пока экскурсоводша рассказывала китайцам про висячие сады Семирамиды, первыми зашли в зал, где храм греческой богини Артемиды, и работница музея специально для нас, желая угодить иностранцам, включила рубильник. Заиграла музыка, замигали разноцветные лампочки и по кругу со скрипом поплыли фанерные фигуры людей и животных. Только мы вышли, музыка замолчала. Электричество берегут. Китайским туристам не обязательно, не баре.

После четвёртой остановки у какой-то беседки, мы заволновались. День на исходе, а обещанной терракотовой армией и не пахнет. Нашли в справочнике подходящую фотографию воинов, пошли к водителю. С китайцами разговаривать получается, только как с глухими. Жестами. Головой кивает и рукой вперёд указывает, мол, скоро. Успокоились. Дальше – привал на обед. Наши туристы бутерброды жуют. Мы, как белые люди, – в ресторан. Пятнадцать кунь только нас обслуживали. Огромный стол, как на банкет, накрыли. Кушаний нанесли – взглядом не охватить. Одной десятой не съели, а заплатить (120 юаней) пришлось за всё. В Китае надо очень осторожно блюда заказывать. Просишь две порции пельменей, – принесут два таза. Суп вёдрами, салат противнями, макароны котлами.

Затем опять одна бутафория! Настоящие только крысы по проходам шмыгают. Китайским туристам показывают и рассказывают на муляжах, как выглядит погребальный ансамбль какого-нибудь императора, при том, что в окрестностях города сохранилось 167 настоящих некрополей, из которых 73 принадлежат императорским династиям! Но туда, видимо, возят только иностранных туристов. Китайцам и муляжи сойдут. За почти целый день экскурсий по “замечательным” местам, мы не встретили ни одного иностранца. Надо ж было нам так вляпаться! За $60 и спросить не с кого, пользуются своей безграмотностью.

И вот, наконец, подземная галерея Бинмаюн (армия терракотовых воинов). Все-таки доехали. Автобус наш встал на стоянку за большой свалкой, куда торговки сбрасывают гнилые фрукты. Видно здесь контроль за лицензиями очень строгий. Экскурсоводша выдала нам 120 юаней (и то хорошо!) на покупку билетов, показала на часы, мол, через час стартуем, и направила в нужную сторону. Мы бегом, чтобы успеть хоть что-то увидеть, через ряды фруктов и сувениров, скорее в длинную очередь в кассы. В путеводителе написано, что для осмотра необходим как минимум целый день.

Легендарная терракотовая армия первого императора Китая Цинь Шихуанди (III тыс. до н.э.) была найдена случайно крестьянами, копавшими колодец в 1974 году. 8000 воинов из обоженной глины в полном обмундировании, расположенные в боевом порядке согласно военной стратегии тех времён, призваны были охранять покой своего императора. Военачальники и советники, за ними кавалерия, пехотинцы, стрелки-лучники, следом боевые колесницы, запряжённые лошадьми с возчиками. У всех абсолютно разные, не похожие друг на друга лица, длинные волосы уложены в разные причёски в строгом согласии с военной иерархией. Рост около 1,96 м. В течение 36 лет несколько сот тысяч рабочих трудились над сооружением гробницы, которую Цинь Шихуанди приказал построить, когда ему было всего лишь 13 лет. Гробница сооружалась под землёй и была укреплена колоннами, стенами и крышей, способными удерживать возвышающийся над гробницей земляной холм. Считается, что все, кто участвовал в сооружении гробницы, были заживо погребены внутри её.

Зрелище, воистину, невероятное, потрясающее и сюрреалистическое. Фотографировать и снимать на видео нельзя. Но все фотографируют, поэтому и мы из-под полы немного поснимали. Посмотрели, как работают археологи в траншеях. Маленькими кисточками расчищают глиняные глыбы. Рядом лежат обломки воинов и лошадей. Полагают, что найдена только часть огромного мемориального комплекса, и потребуется ещё несколько десятков лет, чтобы провести полные раскопки. Интересно, как сложилась судьба тех крестьян, что нашли первую гробницу? Может, это самые богатые нынче граждане Сианя, или закончили свой век в психиатрической клинике? Не мудрено и свихнуться было.

Время быстро пролетело. В сувенирных рядах купили старинные монеты с квадратной дыркой посередине. Торговцы просили по 100 юаней за штуку, отдали три за десять. Статуэтки-копии терракотовых воинов мы поторопились, – купили раньше по 30 юаней на одной из предыдущих остановок, здесь они дешевле – по десять можно сторговаться. Но всё равно, мы остались довольны. Ведь мы ехали в Китай именно за тем, чтобы посмотреть на одно из восьми чудес света, открытие XX века – легендарную армию императора Шихуанди.

Обратная дорога в Сиань показалась не такой уж мрачной, как была до того. В сизой дымке видны годы, а долины залиты солнечным светом. И кругом фруктовые сады. Гранаты, гранаты, гранаты! Как новогодние ёлки украшены красными шарами тысячи зелёных деревьев вокруг. С хорошего настроения мы даже подарили нашей куне – экскурсоводше и водителю календари с красивыми видами Петербурга. Хотелось рассказать, что наш город тоже восьмым чудом света называют. Но… Этого на пальцах не объяснить.

На следующий день с утра оправились осматривать достопримечательности Сианя. Ещё вчера купили отличную карту города. Указаны все туристические места и маршруты городских автобусов. Очень удобно. Поездка на автобусе стоит 2 юаня, почти все ходят полупустые. Мы посетили Колокольную башню, Большую и Малую пагоды диких гусей. Колокольная башня расположена в самом центре перекрёстка главных дорог в старом городе. Со всех сторон в десять рядов вокруг башни по кольцевой дороге снуют машины и велосипеды. А вот обе пагоды - посреди замечательных парков. Вообще, китайские парки – это прелесть что такое: все эти прудики, кустики, беседки, горки, павильончики! И всё обязательно сделано таким образом, что сразу взглядом и не обхватишь. Никаких прямых дорожек. Всё зигзагами, зигзагами, даже мостики. Каждый ракурс продуман до мелочей, и каждый шаг открывает новый вид. И деревья сажают, и искусственные скалы ставят, да просто камни-глыбы набросают так, чтобы посетитель ни за что не догадался, что ждёт его за очередным препятствием. Конечно, всё так сделано для того, чтобы злые духи не могли проникнуть вслед за гуляющими. Китайцы глубоко верят, что “потерянные души” могут передвигаться только по прямой. Поэтому и строят специальные экраны- ширмы перед входом в дом или даже деревню. А уж в местах, где надо уединиться, так это обязательно. Перед туалетом, например, вообще лабиринты устраивают.

К вечеру собрали рюкзаки и на городском автобусе приехали к зданию авиакомпании СААС. Оттуда ходят челночные автобусы до аэропорта. Китайцы – жулики все, как один. Требуют с нас 25 юаней за проезд, а что в путеводителе написано “15”, так они таких цифр не знают, и вообще, не понимают о чём речь. И билетов не дают. Зато таксисты, как мухи назойливы, “всего за 50” предлагают, но, когда доедешь до места, прибавят “с каждого”. Отказываешься, всё равно рюкзак из рук вырвут, и тащат к своей машине. Но мы это уже всё проходили. Плавали, знаем. На сивой кобыле не объедешь.

В аэропорту перед отлётом пошли в ресторан “Шелковый путь”. Для храбрости бы и выпить неплохо. Чунцин – город на берегу реки Янцзы, самый туманный город мира. Если в Лондоне 96 туманных дней в году, то в Чунцине аж 166. Говорят, если в Чунцине родился щенок, то месяца через три, впервые увидев солнце, он начинает на него лаять, не понимая, что это такое и чем ему грозит. “Не побываешь в Чунцине – не поймёшь, что надо радоваться солнцу!” - утверждают знающие люди. Город раскинулся в гиблой котловине среди скалистых гор и ущелий, и лидирует в мировом списке по количеству авиакатастроф. Сами китайцы это, конечно, скрывают, чтобы паники не было. “Добраться до Чунцина – всё равно, что до неба” – так говорили ещё 50 лет назад. Нынче построили аэропорт Цзянбэй, и добраться до Чунцина теперь легко можно по небу. С определённым риском, конечно. Но зато быстро: 45 минут против 30 часов на поезде из Сианя. Мы рискнули, и нам повезло.

Прилетели уже к ночи. Нашли shuttle bus и на нём доехали до центра города. В темноте разгуливать не стали, остановились в первом же попавшемся на пути отеле. 145 юаней. Чем дальше от Пекина, тем получается дешевле. Комната роскошная, накидки на кровати и кресла чуть ли не золотом расшиты, а туалет – как на вокзале в новгородской области: приёмный раструб в полу. А над ним и душ, и вешалки для одежды на перекладине Какие всё-таки затейники эти китайцы. Такое иной раз придумают, что никому другому и в голову не придёт. Вот, к примеру, на реке Янцзы плотину задумали строить. Хорошее дело! Но ведь нет, чтоб как у людей, скромненько, – надо по-своему, по-китайски, грандиозно. Так, чтобы весь мир удивился. Чтоб плотина, так плотина, раз уж крышу не получилось над всем Китаем построить. Задумали – и строят. К 2008 году обещают закончить. Вода поднимется на 185 метров, затопит тысячи населённых пунктов, миллионы граждан окажутся бомжами, нарушится экология чуть ли на всём материке – вот это по-нашему, по-китайски. Мировая общественность в волнении: “Подождите! – говорят, – давайте обсудим целесообразность…”, но китайцы сами с усами, заграница – не указ. Строят, не рассуждая. Зато другие, особо ушлые, решили тут же денег заработать на всеобщем горе. Пустили корабли от Чунцина до Ухани, чтобы желающие проститься с красивыми холмами, дивными лугами и высокими горами, перед их окончательной смертью, смогли увидеть красоты в последний раз. За деньги, разумеется. Даже иностранцев допустили. Ещё до недавнего времени ни один зарубежный турист не мог даже приблизиться к этим местам. Теперь же вниз и вверх по мутной реке курсируют пятизвёздные лайнеры с ресторанами, барами, бассейнами, тренажёрными залами и шезлонгами на палубе. Особо привлекательны для иностранцев всемирно известные пейзажи сверхъестественной невероятной красоты района Трёх ущелий, прорытых своенравной рекой Янцзы, которым также суждено навеки скрыться под водой. Паломничество туристов достигло такого масштаба, что каюты приходится заказывать задолго до круиза. Путеводитель обещает большие трудности с этим вопросом. Помним, справлялись в Пекине. Но наше путешествие по Китаю будет не законченным, если нам не удаться увидеть вблизи самые узкие, самые высокие, самые загадочные ущелья в Азии.

Чунцин – по-китайски “город двойной удачи”. При том, что, как уже говорилось, это совершенно гиблое место, здесь проживает 18 миллионов человек, а по местным слухам, и все тридцать. Почему же здесь так скопились люди? Да потому, что для китайцев самое главное – это всему дать правильное имя! “Как вы яхту назовёте – так она и поплывёт”. Раньше Чунцин назывался просто “Город на высоком берегу”, а потом одному китайцу Гуанцзуну повезло здесь дважды: сначала он выбился в начальника префектуры, а затем и вовсе императором стал. Вот он и переименовал город в “двойную удачу”. И уже почти тысячу лет перебираются сюда на жительство китайцы со всей страны, жаждущие счастья и удачи в двойном размере. И теперь это второй по величине город после Мехико. Да ещё и трижды был столицей государства. Многие ли читатели вообще слышали про такой город?

Мы с Галей слышали, читали, и теперь вот решили, что нам тоже должно здесь повезти, и мы сможем купить билеты на круиз к Трём ущельям. Встали пораньше, кофейку попили, и отправились за удачей. Для начала, как обычно, надо на reception картой города поинтересоваться. Карты не оказалось. Ну тогда спросим где билеты продают. И, на тебе! Вот она – удача! Прямо здесь и продают! В нашей гостинице с приёмной трубой вместо унитаза, на стойке reception оформляют билеты прямо на завтра. Ах, какое правильное название у города! Скорее, пока билеты не кончились, бежим в банк менять валюту. Затем обратно. А тут уже и вторая удача поджидает. Куня с кем-то по телефону переговорила, и радостно нам сообщила, что наша каюта I класса стоит всего 6680 юаней! Это же по $408, а в Интернете мы читали, что надо рассчитывать на $470. Вот что значит правильное имя!

Ну а теперь, со спокойной душой, можно и сычуанскую панду и яйцо динозавра рассматривать. Сперва едем на такси в зоопарк. Город – это чудо, что такое: небоскрёбы, двухэтажные дороги и скалы, скалы. Иной раз кажется, что некий дом навис над пропастью, вот-вот рухнет, а другой врос в скалу и выглядит, как пещера, окна – ласточкины гнёзда. И кругом мосты, тоннели и огни неоновой рекламы. Потрясающе красивый, необычный, суперсовременный город.

Огромную сычуаньскую панду называют ещё бамбуковым медведем. Вместе со своим братом – енотом – малой пандой, водятся они только в единственном месте на планете – в сычуанских лесах бассейна реки Янцзы. В настоящее время, говорят, осталось всего не более тысячи особей, и только одна из семи способна к детопроизводству. Сычуаньская панда – исчезающий вид, и совсем скоро, видимо, посмотреть на смешную косолапую флегму можно будет только на картинке. Чунцинский зоопарк славится своим питомником, где пытаются разводить гигантских панд в неволе. Недавно даже российское телевидение рассказывало о рождении двух очаровательных медвежат в Чунцине. Но, когда мы пришли к открытому вольеру, где должны были гулять родители – телезвёзды, там никого не было. Пришлось побродить в округе, ожидая какую-нибудь группу туристов, в надежде, что работники зоопарка выгонят на прогулку своих питомцев для иностранцев. Так и случилось. Щёлкали фотоаппараты, работали видеокамеры, а гигантский бамбуковый мишка уселся в центре поляны, и с видимым удовольствием принялся обгладывать ветки эвкалипта под одобрительные крики довольных туристов. Мы погуляли ещё немного и тоже решили подкрепиться. Пошли в ресторан при отеле напротив парка. Входные билеты на обеденный шведский стол вместе с пивом нам обошлись всего в 76 юаней. При отличном ассортименте и обслуживании совсем недорого. Затем на такси отправились в музей Чунцина, где выставлены скелеты, яйца, отпечатки динозавров и разные окаменелости, найденные при археологических работах в окрестностях города. Знаменитое яйцо не впечатляет – чуть больше утиного, а вот макеты динозавров, собранные из отдельных косточек стяжками и болтами, вызывают восхищение. Даже не представить, что такие громадины когда-то существовали.

Музей расположен в центре старого города на горе Пипашань, откуда начинаются узкие, петляющие улочки. Идёшь-идёшь, и, кажется, нет уже дороги – впереди обрыв горы и пропасть, но подойдёшь ближе, посмотришь вниз – тропинка извивается меж прилепившихся к скале домов-хибар. А у подножья вплотную небоскрёб выстроен, перекинь мостик – и можно будет прямо из старой хибары в современную квартиру на верхнем этаже попасть. Но там внизу суета. Стекло, бетон, сталь. Высотные отели, банки, корпорэйшн, снующие машины, сверкающие бутики и супермаркеты. А здесь на верху вечность. Другой мир. Вот на углу аптека. Ни “инолтры”, ни “пентальгина” не найдёте. Только натуральные препараты. Сушеные тараканы, панты, акульи плавники, чьи-то шкуры, мумии, проросшие зёрна, водоросли, мешки с травами и древесным углём. Почти всё годится для лечения пятисот болезней. Тут же лечебные чаи, бальзамы и мази. Для самолечения можно взять луковицу горного тюльпана или высушенное дерьмо собаки, которая бродила на высоте 2500 метров, - и то, и другое якобы от насморка. Дальше лавки мастеровых. Кастрюли латают, ножи точат, ботинки чинят. Затем и торговые ряды. В тазах лягушки, жабы, рыба, ящерки. В аквариумах змеи, в клетках куры, утки. А на прилавках гуси… Те самые гуси, которые свиньям не товарищи, которые запросто океан перелетят с Нильсом на плечах, те самые, что гуси- лебеди, со связанными лапами, испуганно вжав голову, смотрят затравленно одним глазом на покупателей. Хозяйки, выбрав жертвы, тащат домой связку несчастных, как авоську. Больше всего я боялась увидеть здесь котов- инвалидов. В Китае моих любимых животных разводят только для еды. Есть такое знаменитое блюдо “Битва дракона с обезьяной”. Дракона изображает змея, а обезьяну кот, которому при жизни отрезали задние лапы, чтобы не двигался и вес набирал. Такое, мне кажется, могут придумать только китайцы. Да и не только такое! Зайдите в ресторан, закажите “Живого карпа” – и потеря сознания вам обеспечена. Сначала рядом с вашим столом два повара молниеносно разделают, выбранную вами из аквариума рыбу, затем тут же и зажарят. Через несколько минут, когда рыбина, с аппетитно – золотистой хрустящей корочкой, появится у вас на столе, у неё всё ещё будут раскрываться рот, шевелиться жабры и двигаться глаза. И так будет продолжаться до тех пор, пока на тарелке останется ещё полуживая голова и обглоданный скелет. Секрет этого блюда в способе разделки, при котором центральный нервный узел рыбы остаётся нетронутым, а также и в способе жарки: голову, обёрнутую влажной салфеткой, удерживают над кипящим маслом. И всё-таки это ещё не мозги живой обезьяны, которые предлагается вычерпывать ложечкой…Китайцы жестоки и бессердечны к живым существам. Всё, что двигается и шевелится рассматривается ими как пищевая субстанция. Не будь панда внесена в Красную Книгу – небось тоже чего-нибудь придумали этакое. Не даром же в законодательстве Китая предусмотрена смертная казнь за убийство панды. Значит, были прецеденты. Куда смотрит Greenpeace? Покажите мне хоть одну китайскую сказку для детей, где бы рассказывалось о коте в сапогах, лисе Алисе, семерых козлят или коньке – горбунке. Нет! Только о кладах и горшках с золотом. И игрушек-зверюшек вы во всём Китае днём с огнём не сыщите. Никому и в голову не придёт продавать такую глупость, ведь никто не купит. На экспорт – другое дело. Это уже не зверюшки, это – валюта. Мультфильмов добрых о братьях наших меньших за десять дней в Китае мы тоже не видели. В итоге растёт достойная смена, никакой жалости и сострадания: бульк – черепаху в кипяток, бах – молотком жабе по темечку, шик – змее брюхо нараспашку. И это повсеместно.

Вышли, наконец, в цивильный город. На тротуаре средь бела дня дед на баяне играет, энергичная пенсионерка тарелками хлопает, и группа старушек с веерами танцевальными упражнениями занимается. Постояли, посмотрели, решили, что надо бы в театр вечером сходить. Нашли в разговорнике нужное слово, и ловим такси. Одна машина, вторая, пятая, двадцатая. Все таксисты руками разводят. Неужели в таком огромном городе нет театра?! Тут старичок с палочкой к нам подковылял, и рукой показывает куда идти. Опять, оказывается, в старый город на горе нужно. Пошли. И нашли! В жилом доме неприметная дверь, а рядом фотографии сцен из репертуара. Зашли в холл. Бабки-билетёрши обрадовались, но никак не поймут чего иностранцам надо, позвали режиссёра. У того репетиция была. Но он тоже обрадовался, пригласил посмотреть. На сцене человек пятнадцать, только мужчины. Какая-то революционная постановка. Посмотрели немного, вышли опять в холл. Кое-как объяснились. Но режиссёр тоже руками разводит – нет сегодня спектакля. Затем, видя, как мы расстроились, пишет на листке иероглифы и жестами показывает: сегодня в семь вечера в том театре большой спектакль, и он там тоже постановщик. Вот и третья удача! В Пекине оперу не посмотрели, зато в Чунцине самый главный режиссёр нас лично пригласил! Скорее в отель переодеваться, прихорашиваться. А там куня, что билеты нам на круиз обещала, на reception ключи выдаёт, улыбается. Мы ей похвастались, бумажку показали. Она почитала, головой закивала, и просит её с собой вечером взять, мол, она студентка, ей это интересно. Чего ж не взять? Ещё и лучше, всё хоть по-английски немного говорит, хоть и с учебником.

В шесть выехали. Такси взяли с трудом. Конец рабочего дня, народу много, все на такси по домам разъезжаются. В Чунцине совсем нет велосипедов, потому что рельеф города не позволяет, слишком гористый. Ехали больше часа, несколько раз останавливались узнать у полицейских дорогу. Уже стемнело, и мы забеспокоились, как бы в театр не опоздать. Но оказалось, что это вовсе и не театр, и даже не спектакль, а “праздник нашего двора” в районе новостроек. На пустыре деревянные скамейки, перед ними сцена. А народу! Представление ещё не началось, но не подступиться. Семьями, старики и дети, кто как может, на земле, на деревьях, на крышах домов, кому скамеек не хватило. И все едят. Рис в пластиковых коробочках, куриные ножки, рыбу, лапшу. Кости и тару выбрасывают тут же, через плечо не глядя. У всех с собой термосы с чаем. Жуют, пьют, затем громко прочищают горло, и смачно, с чувством, сплёвывают куда ни попадя прямо под ноги. С этой неэстетичной привычкой китайцев правительство борется всеми средствами, чтобы не плевались хотя бы в поездах, самолётах и общественных зданиях. Тем не менее, любой турист в Китае не раз столкнётся с подобной национальной традицией, поэтому рекомендуем всегда внимательно смотреть под ноги, и не ставить вещи на пол и тем более землю.

Наша куня протиснулась к полицейскому, что-то ему, на нас указывая, сказала, и через некоторое время прямо перед сценой поставили три кресла для иностранной делегации. Сразу несколько телеоператоров с огромными камерами и меховыми микрофонами наставили объективы в нашу сторону. Как приятно быть иностранными гостями на чьём-то празднике! Тем временем на сцене певцы исполняли оперные арии, юные гимнастки демонстрировали акробатические этюды, призывники в камуфляже изображали рукопашный бой, пенсионерки микрорайона под музыку размахивали веерами, подростки под фонограмму копировали западных рок-звёзд, актёры разыгрывали драматические сценки, музыканты представляли народные инструменты, балетная труппа под грохот барабанов размахивала флагами и пиками. Театральное действо сопровождалось красочным фейерверком и салютами из серпантина и конфетти. Зрители бурно реагировали на происходящее, аплодировали, подбадривали артистов выкриками, не переставая при этом жевать, плеваться и разбрасывать пищевые отходы. Многочисленные дети носились перед сценой, подхватывали серпантин и кидали его в выступающих. Некоторые малолетние театралы лезли на сцену, кривлялись и передразнивали артистов. Родители умилённо посмеивались и хлопали в ладоши. Дети в Китае – это вообще отдельная песня. По решению правительства уже несколько десятилетий китайцам позволено иметь только одного ребёнка. Если, упаси Бог, появится второй – семье придётся уплатить огромный штраф (от $4000 до $15000 в зависимости от региона) и вернуть все доплаты и пособия, полученные за первого. Кроме того, на партийной карьере можно поставить жирный крест, гарантированы трудности с детсадом и жильём, есть опасность вообще потерять работу. Разумеется, все китайцы хотят иметь мальчика: сын продолжатель рода, кормилец родителей в старости, и, женившись, приводит в семью ещё одного работника. Поэтому в некоторых районах разрешается в случае рождения девочки, попробовать ещё разок, но если и во второй раз – девочка, то – всё! Не судьба! В крупных городах кое-как более-менее справились с поставленной партией задачей, а вот в сельской местности ещё часто случаются незапланированные дети, и родители, опасаясь расплаты, прячут их от случайного глаза по чердакам и подвалам чуть ли не до совершеннолетия. А затем, от греха подальше, гонят из деревни тёмной ночью на вольные хлеба. Вот и кочуют по всей стране никому не нужные неучтённые люди, без имени-фамилии. Перебиваются случайными заработками, кому огород вспахать, кому дров наколоть, нашим челнокам помогают товары со складов таскать, упаковывать. Их так и называют – “помогаи”. На единственного же ребёнка валится “манна небесная” со всех сторон. Поэтому все они ужасно невоспитаны, капризны, и делают, что хотят безнаказанно.

Вдруг начал накрапывать мелкий дождик. Зрители дружно повскакали со своих мест и с криками, толкаясь и пихаясь, заспешили по домам. Нам стало неловко перед певицей на сцене, хотелось дослушать песню, но наша куня тоже заторопилась, замахала руками на небо, объясняя, что сейчас начнётся что-то страшное. Тут и музыка оборвалась и иллюминация выключилась. Концерт в одну секунду прекратился. А жаль. Концовка могла быть многообещающей. Как и всё китайское.

Вернулись к отелю на такси. По дороге видели несколько автомобильных аварий. Вообще, мы каждый день видели не одно столкновение. Удивительно читать некоторых авторов о безопасности дорожного движения в Китае. У нас, как раз, нарисовалась совсем другая картина. Простились с куней до завтра, условившись о сборе в холле отеля в восемь утра для отправки на судно. Дождь прекратился, и мы решили поужинать неподалёку. Время было уже позднее, и приличные кафе все позакрывались. Но у моста вдоль дороги ещё работали несколько передвижных кухонь. На деревянных палочках нанизаны разные продукты, из которых мы опознали лишь китайскую капусту, свинину и чьи-то крохотные яйца. В центре пластмассовых столиков установлены котлы – тигли хо го с кипящим красновато-коричневым бульоном с невероятным количеством чёрного молотого и красного жгучего перца. Снизу под котлом разжигается конфорка, от чего бульон постоянно кипит. Шампуры с выбранными продуктами полагается кинуть в тигли на несколько минут. Еда варится очень быстро, и для её охлаждения каждый извлекаемый из бульона кусочек опускают в маленькую пиалу с кунжутным маслом. Сычуаньская кухня знаменита далеко за пределами Китая своей остротой, тем не менее, чунцинская считается гораздо круче, что как бы уместно для сырого климата. В Индонезии нам приходилось уже пробовать непереносимую для европейцев по остроте пищу, поэтому и здесь мы смело сели за стол. Выбрали на вид пригодные к употреблению продукты на палочках, опустили в котёл, выпили для храбрости пива. Все находившиеся по близости китайцы уставились на нас, с улыбками ожидая нашей реакции от трапезы. Чтоб не упасть лицом в грязь, пришлось мужественно всё доесть, украдкой утирая слёзы и захватывая краем рта воздух. Китайцы были явно разочарованы. Ожидали, наверное, веселья от зрелища. Пришло время рассчитаться. До сих пор нам как-то удавалось без проблем узнать стоимость то по ценнику, то по чеку, то ещё как. А тут – новая проблема, с которой пришлось сталкиваться и дальше в центральном Китае. Неграмотные китайцы считают на пальцах и стоимость показывают тоже на пальцах. Беда в том, что, как и всё китайское, показанные жесты не подлежат логическому объяснению. Например, вам показывают два пальца (жест “победа”) – любой решит, что подразумевается “два”, но у китайцев это “четыре”, щепоть – “семь”, врастопырку большой палец и мизинец – “шесть”, крючком указательный – “девять”, два скрещенных указательных – “десять”. В других числах не разобрались, поскольку все китайцы ко всему прочему ещё и страшные жулики: если иностранец, не понимая их жесты, вытаскивает из бумажника разные купюры, предлагая указать номинал, - обязательно возьмут самую крупную.

Поиск по сайту: