Участник: Жан-Мари, как ты воспринимаешь и как работаешь с контрпереносом

Ж.-М. Рабин: Очень сложный вопрос. Потому, что понятия «перенос» и «контрперенос» принадлежат к другой системе размышлений. Но я могу легко выкрутиться, напомнив тебе, что перенос и контрперенос это понятия из концепции, которая исходит из неосознаваемого. Так, что если уточнить твой вопрос, то он звучит так: Жан-Мари, что ты делаешь с тем, что не осознаешь во время сеанса. Ответ: не знаю. Но чтобы не так провоцировать ситуацию, я отвечу подробнее.

Концепция «трансфера» сильно менялась в процессе эволюции, до такой степени, что, на мой взгляд, сегодня можно сказать о ней значительно меньше, т.к. она затрагивает почти все, что происходит в аналитических отношениях. Что такое перенос, – это репродукция схемы детских переживаний, которую переместили в отношения аналитика и пациента. Это методологический выбор, который делает аналитик, – считать то, что происходит между ним и клиентом репродукцией, воспроизведением. Пытаясь анализировать то, что происходит между ним и клиентом, он анализирует то, что происходило в предыдущих отношениях клиента и наоборот, и что тоже верно, анализируя то, что происходило до этого в отношениях его клиента, он может понять то, что происходит сейчас. Если схематически представить вещи, то вот так я понимаю психоаналитический перенос.

И самое главное не надо путать перенос и невроз переноса. Перенос в неосознаваемом состоянии существует во всех абсолютно отношениях. Вот я иду покупать хлеб и можно сказать, что между мной и продавцом есть перенос. Невроз переноса, это систематизация, одобрение, поощрение для того, чтобы развить этот феномен усилить его, пытаться его систематизировать, чтобы можно было провести анализ. Это основной принцип психоаналитического лечения. Можно сказать, что это методологическая категория.

В качестве гештальттерапевта, мой выбор – это не принимать как должное то или это. Мой выбор состоит в том, чтобы непосредственно работать над тем, что происходит между мной и клиентом. Каким образом он настраивает контакт, и каким я, каким образом этот контакт рвется или нарушается, не пытаясь изначально считать, что мы находимся в ситуации репродукции или повторения. Я работаю в первую очередь с данным контактом и, возможно, пользуясь случаем этой работы мы откроем, узнаем вместе, я и мой клиент, что есть повторения в некой схеме, которую он, возможно, знает и уже переживал. Но в тот момент надо воспринимать это как следующее за контактом, а не как то, что определяет контакт. Это одна из возможностей.

Я думаю, что позиция гештальттерапевта здесь будет противоположна позиции психоаналитической, потому, что вторая больше поощряет перенос для того, чтобы была возможность анализировать. В гештальттерапии мы скорее попытаемся убрать как таковой перенос из ситуации, так как для нас, понятие переноса – это некий вид экрана, барьер препятствующий контакту. Если есть некое отношение, где пациент что-то переносит, то это для него способ избежать контакта со мной, а скорее быть в контакте с теми участниками его истории, а не со мной.

Контрперенос в психоаналитической традиции – это мой неосознаваемый ответ на трансфер, который идет от пациента. Например, если клиент пытается манипулировать нашими с ним отношениями, таким образом, что я его отвергаю, как, например, его отец мог отвергать, контрперенос – это мой ответ на такую попытку манипуляции, моя неосознаваемая реакция. Для того, чтобы была возможность играть с этими понятиями переноса и контрпереноса, на мой взгляд, пришлось бы проводить очень длинный персональный психоанализ, который позволил бы понять большую часть того, что клиент для себя не осознает, и осознать свои неосознаваемые методы реагирования.

Я абсолютно согласен с высказыванием одного психоаналитика, который говорил, что трансфер существует только в ситуации психоанализа и неосознаваемое существует только в психоанализе. Только психоаналитическая ситуация создана для того, чтобы понять и работать с переносом. Но позиция гештальттерапевта не создана, чтобы работать с переносом.

Поиск по сайту: