ИВАНЕНКО ВАЛЕНТИНА ЛЕОНИДОВНА

БАБА-ЯГА

- Дуры! Вот дуры! Всё хотят добренькими быть. Метут хвостом перед этими людьми, унижаются. А какой с того прок? Глядь – то одну дуру сожгли – то другую на кол посадили. Так им дурам и надо. Слыхала, Владу-то сожгли? Лечила этих людишек, лечила, привороты-отвороты делала, в засуху дождь вызывала, а они её вместе с избой подпалили. Так ей дуре и надо. – Ворчала старая ведьма, задирая ноги к потолку и складываясь всем телом в кукиш.

Это у неё называется йогой. Она так и звала себя – Баба-Йога, а народ прозвал её просто Бабой-Ягой.

- Пускай, пускай лебезят перед этими людишками, а они их за это на кол, аль на вилы. Так им и надо, нечего метать бисер перед свиньями. – Кряхтя продолжала ведьма, сворачиваясь в очередной узел. – А я их ела и буду есть. Ихних коров доила, и буду доить. И кур с гусями красть буду, а поросят в чертей обращать, и мор буду на них насылать – и на их скотину тоже. Пущай боятся. Боятся – значит уважают. Перестанут нас страшиться – пожгут, аль на кол посадят. Ты нос то не вороти, не вороти, а слушай, что тебе опытная ведьма советует. Я, почитай, три сотни лет землю топчу, столько всего перевидала, столько бед перетерпела – не приведи Создатель, тебе столько претерпеть. О тебе ж вертихвостке забочусь. С младых ногтей её пестую, колдовской науке обучаю, а она нос воротит – неблагодарная. Али я не права? Аль тебе людишек жаль? А им нас нисколечко не жаль. И я их жалеть не буду. Как только начнёшь их жалеть, да заботиться – они тебя на вилы, иль к кобыле привяжут, да пустят в чисто поле. Потому и живу триста лет, что людишек не жалую, глядишь и ещё столько же протяну. А ты слушай меня и не перечь! А не будешь слушать – зажарю и съем. Понятно тебе? Чего молчишь? С кем я разговариваю? Поняла – спрашиваю?

- Да. – Прошептала я, низко опустив голову. А про себя подумала: «Чтоб тебя черти забрали, ведьма старая».

Тут же изо всех щелей полезли черти. Старая ведьма сначала с подозрением посмотрела на меня. Я испуганно прижала руки к груди, мол, понятия не имею, откуда они тут взялись. Тогда ведьма злобно зыркнула на чертей, и они испарились. Ведьма продолжила упражняться, а я стала вспоминать прошлое.

Давно это было. Я в то время была совсем крохотулечкой, но очень хорошо всё помню. Помню, жила я в большом доме. По сравнению с убогой избушкой Бабы-Яги мой дом был настоящим дворцом. Наш дом был окружён великолепным садом с прямыми, липовыми аллеями, с кустами роз, цветниками и фонтанами. Я тогда была, как маленькая принцесса окружена мамками, няньками, служанками. Мне очень нравилось от них прятаться, а потом смотреть из-за кустов, как они сломя голову носятся по саду, разыскивая меня. Однажды я так же спряталась в кустах сирени и, смеясь, наблюдала за незадачливыми девицами, как они бегают по саду, охают, руками машут, точно курицы, а найти меня никак не могут. И вдруг я заметила позади себя страшную тень, оборачиваюсь – от ужаса у меня пропадает голос. Хочу крикнуть, позвать на помощь и не могу. Страшная ведьма больно схватила меня костлявыми руками, зажала мне рот своей когтистой лапой, затолкала меня в свою ступу и унесла в дремучий лес. Ни одной тропиночки-дороженьки сюда не сыщешь. Окружена избушка кустами непролазными, на кустах шипы острые, ветки колючие. В круг кустов болота зыбучие с трясиною топкою. В тех болотах вурдалаки да кикиморы кровожадные, всю кровушку из заплутавших путников высасывают, а потом в болоте топят. Стала я с той поры рабыней бессловесной у ведьмы злющей. Чуть не то слово скажешь, или что не так сделаешь – бьёт смертным боем. Кормит объедками и каждый день обещает изжарить заживо и съесть. Но за пятнадцать лет прошедших со времени моего похищения и я кое-чему выучилась. Могу болото непролазное в твердь обратить, кусты колючие одним взглядом испепеляю. Только одна мечта греет мою душу, хочу спалить проклятую ведьму, чтоб и костей от неё не осталось, и вернуться домой к родным и близким. Но ничего у меня пока не выходит – больно сильна Баба-Яга. Что мои пятнадцать лет обучения супротив её трёхсот. Где она только не обучалась – и в Индии у тамошних йогов, и в Африке у колдунов Вуду, и в Китае, и в Японии. Потом была и в Польше, и в Венгрии, и в Болгарии, вот там-то она и стала настоящей упырихой – ведьмой безжалостной. За то её чуть было не сожгли, но она успела про то прознать и сбежала от своих преследователей далеко-далече. Спряталась в лесу дремучем, огородилась мороком, болотом да кустами непролазными. Ничего, скоро я выучусь всем премудростям колдовства и убегу отсюда – только бы знать – куда бежать. Я ж была совсем маленькой, когда ведьма украла меня у родителей – маму звала мамой, а папу – папой. Не помню ни имён, ни фамилий, не знаю, как зовётся та местность, где жила наша семья. Но я помню, как выглядел дом и сад, и я его найду непременно. Убегу в самое ближайшее время, дождусь, когда ведьма отлучится по делам, и убегу. Не желаю становиться ведьмой, и никто не заставит меня ворожить. Вернусь домой и снова стану принцессой.

- Думаешь, мне не ведомо, о чём ты мечтаешь? – Прокряхтела Баба-Яга, принимая немыслимую позу. – Удрать хочешь, поганка паршивая? Не смей даже думать об этом. Даже если сквозь дебри продерёшься, трясину одолеешь, всё одно назад воротишься. Потому, как весь этот лес заколдован, каждый пень, всякая поганка мне служит и про всё докладывает. Думаешь, батюшка с матушкой тебя по сей день дожидаются? Да они и думать про тебя забыли – я им память-то начисто стёрла, так-то.

«Чтоб ты сдохла, старая жаба»! – В отчаянии подумала я.

Ведьма как-то странно квакнула и не с того не с сего стала задыхаться, глаза выпучились – точно она и впрямь жабой оборачивается, язык вывалился и посинел, а сама она позеленела. Ведьма резко расправила туловище, до того скрученное в немыслимой позе, взмахнула руками, будто что с себя стряхнула, бросила в печь сушёное зелье и лишь после этого свободно вздохнула.

- Ах, ты змея! – Злобно оскалилась ведьма и стала безжалостно колотить меня ухватом.

Единственно, что мне оставалось так это вжаться в угол избы, свернуться клубочком и ждать, когда ведьма устанет и угомонится.

- Кормишь эту паршивку, кормишь, растишь, как родную дочь, ведовскому делу учишь, а она – тварь неблагодарная придушить меня удумала! Убью, как паршивую собаку! – Продолжала орать и беситься ведьма. Но из навязываемых мне ведьмой уроков йоги, я тоже кое-что вынесла. Я просто отключила сознание, и тумаки на меня не действовали.

Почувствовав это, Баба-Яга перекинулась с меня на посуду и немногочисленную мебель. Она перепортила все свои зелья, переломала лавки и столы, перебила горшки и лишь после этого угомонилась.

- Вот так-то, козочка моя, - угрожающе прошипела ведьма, - я улетаю на три дня. А ты, чтоб за это время всё в избе прибрала, полки-лавки сколотила, зелья новые сварила, чтобы склеила горшки и дров на зиму заготовила. Поучила б я тебя ещё уму-разуму да не досуг – завтра начнётся снежная буря, избу по - самую маковку заметёт, так что поспешай. Зима грядёт снежная, студёная – дров много понадобится. Вон тот дуб видишь? – Ведьма ткнула в окошко костлявым пальцем. – А ну вылазь из угла! Не то после скажешь: «Ничегошеньки не видела, ни о каком дубе знать не знаю, ведать не ведаю». Знаю я тебя! Вылезай – кому говорю!

Я осторожно выбралась из угла и послушно стала глядеть на дуб. Я этот дуб и раньше видела – дерево как дерево – ствол в три обхвата, верхушкой в небо упирается.

- Срубишь его, - продолжила ведьма, - распилишь на чурки, порубишь на поленца. Да мельче руби, чтоб лучше разгорались! А не сделаешь того, что тебе велено – тебя вместо того дуба в печь закину.

Сказав это, Баба-Яга села в ступу и улетела. А я, как стояла столбом, так и стояла, пока ступа не скрылась за тем самым дубом.

Чего сбесилась? Сама во всём виновата, а на меня все шишки сыплются. То ж не я её в жабу оборотила, злоба лютая да йога поганая. Не умею я людей в жаб обращать и всё тут. Как же мне теперь быть? Что делать? За три дня я даже спилить этот дуб не сумею, а об остальном и говорить не стоит.

- Мур-р-р, чего стоим? Кого ждём? – Поинтересовался Баюн, старательно вылизывая с пола сметану опрокинутую ведьмой.

Я с завистью взглянула на кота. Я б тоже её по вылизывала, да не даст, колдун проклятый, все глаза по выцарапает – сам голодный.

- Думаешь, дерево само упадёт, да на чурбаны распилится? – Продолжил кот. – Столы и лавки сами сколотятся, горшки склеятся, и зелье сварится? Пошевеливайся, давай! Времени мало. Всё едино, за три дня всех дел не спроворишь.

Я разозлилась.

- А вот сейчас поглядим. – Решительно заявила я. – Горшки, склейтесь без единой трещины! Зелье соберись и вернись каждое в свой горшок!

Черепки нехотя зашевелились, а зелье собралось в большие, дрожащие, как холодец капли.

- Ну! – Прикрикнула я на черепки. – Пошевеливайтесь!

Черепки в тот же миг обернулись горшками. Дрожащее зелье прыгнуло в горшки, и горшки встали в рядок.

- Полки, лавки и столы, собирайтесь, забивайтесь. Всем занять свои углы! – Азартно воскликнула я.

Почему я раньше в себе такой силы не чувствовала? Даже ворожбы никакой не надобно – стоит пожелать, и всё само собой делается. Даже слизанная сметана из утробы кота вернулась в свою крынку – вот чудеса.

- Что же это такое творится? – Метался из угла в угол ополоумевший кот. – Совсем девка очумела. Ты ж мне чуть всё нутро наизнанку не вывернула. А вот как я тебя за то исцарапаю да искусаю?

- Чтоб ты одеревенел! – Пожелала я ему, весело смеясь.

Баюн сей же миг оборотился деревянным болваном.

- Вот так-то! Деревянные истуканы не царапаются и не кусаются! – Сообщила я коту и озорно подмигнула.

Я вышла из избы и полной грудью вдохнула воздух свободы. Зачем мне теперь этот дуб? Пускай себе растёт. Я теперь могущественнее самой Бабы-Яги – как захочу, так и будет. Я решительно зашагала прочь.

- Веренеюшка, не уходи. – Жалобно пропищал, вылезший из-под порога Кузька.

Кузька – это домовой, маленькое, сморщенное, мохнатое существо мужского пола.

- Меня ж старуха на клочки порвёт, за то, что я тебя не удержал. Не уходи, пожалей меня. – Жалобно канючил домовой.

- Нет, я здесь больше не останусь. Хочешь – пойдём со мной. – Предложила я.

- Я без дому не могу, я ж домовой.

- Могу лесовиком тебя сделать. Хочешь?

Домовой замотал лохматой башкой:

- Нет, в лесу меня ведьма в раз сыщет.

- Чего же ты от меня хочешь? Или ты с Баюном заодно? Мечтаете, чтоб ведьма меня живьём изжарила и съела?

Кузька снова замотал головой.

- Тогда чего же тебе от меня надобно?

Домовёнок пожал плечами и заплакал.

- Так и быть, сделаю из тебя оберег. Будешь на шнурочке висеть до поры до времени, пока не решишь – кем тебе быть и где тебе жить.

На том и порешили. Превратила я Кузьку в забавную мягкую игрушку и на шею повесила, сделав так, чтоб он в любую минуту мог вернуться в своё прежнее состояние.

Дойдя до непролазных кустов, я приказала:

- Заросли дремучие и кусты колючие,

Я хочу, чтоб из земли

Корни вырваться смогли,

Чтобы в крепкий мост - сплелись,

Крепко-накрепко срослись,

Чтоб тянулся этот мост

От земли до самых звёзд,

Через горы и овраги,

Через топи и коряги,

Через время, через тучи,

Через реки, через кручи.

До торгового пути

Должен мост тот довести.

Кусты покорно вытащили корни из земли стали красиво переплетаться между собой, превращаясь в ажурный мост. Я смело ступила на мост и пошла вперёд, не оглядываясь. Я шла день, ночь. Вся лесная нечисть собралась возле моста: кикиморы, лешие, водяные, мавки, навки, упыри и вурдалаки, русалки и оборотни и кого там только не было. Они так страшно выли, кричали и рычали, что кровь стыла в жилах. Самые злобные и отчаянные твари кидались на мост и сгорали, не долетая двух локтей до него. На следующий день, оставив далеко позади нечистую силу, я, изнемогая от голода и усталости, продолжила свой путь. Мост никак не желал заканчиваться, а торговый путь никак не хотел приближаться. Мне иногда казалось, что я двигаюсь на одном месте. Как и предсказывала Баба-Яга, поднялась снежная буря. Я совсем окоченела – ледяная крошка секла лицо и руки. Дранная тряпка, прикрывавшая моё тело, превратилась в ледяной панцирь. Я ещё не привыкшая к своим новым возможностям даже не догадалась наколдовать себе пищу и тёплую одежду – так и шла разутая и почти раздетая, не имея даже корочки хлеба, чтоб утолить голод.

Всё кончается рано или поздно, кончился и мост. Он вывел меня на чёрную обледеневшую дорогу с белой полосой посередине. Там-то я и упала, потеряв сознание.

Сколько времени прошло – не ведаю. Только очнулась я в чудной повозке. Повозка была сделана из железа и покрашена в красный цвет, а окна у той повозки были загорожены обледеневшими стёклами. Видать владелец повозки очень богатый человек. В моём доме на окнах тоже были стёкла, а у ведьмы только ставни. Правда, зимой мы натягивали бычьи пузыри, чтоб не дуло. Все-таки настоящие стёкла мне больше нравятся, можно смотреть на улицу, не открывая окон.

Я сидела, как королева, на мягком диване в тепле и уюте. Повозка двигалась сама, никакой скотины впряжено не было – ни коней, ни волов – никого. Чудеса, да и только. А управлял ею самый настоящий принц – красивый, голубоглазый блондин во всём белом. Рядом с ним сидел толстый богатырь стриженый наголо.

Богатырь всю дорогу ругал прекрасного принца. Только я никак не могла разобрать – за что, сознание то возвращалось, то меркло.

Принц довёз меня в своей волшебной карете до серого, невзрачного дома. Дом чем-то напоминал ящик или сундук. Принц помог мне выбраться из повозки и понёс на руках в дом. Да, не таким мне представлялся замок принца, но лучше такой просторный, большой короб, чем убогая избушка Бабы-Яги.

На пороге нас встретила толстая баба в белых одеждах и, не поклонившись, не спросив о здравии, стала визгливо кричать:

- Куда вы её волокёте? Мы бомжей не принимаем! Где её документы? Где страховой полис?

Принц достал из маленькой кожаной котомочки синие и красно-жёлтые бумажки – женщина в одночасье притихла, взяла бумажки, с недовольным видом сунула их в карман и сказала:

- Хорошо, сейчас позову доктора.

Видно, эти бумажки и были теми самыми загадочными документами, которых ей так недоставало.

Толстая тётка убежала, оставив нас с принцем в просторном, длинном помещении, в котором из мебели были только железные лавки обтянутые кожей да железные табуреты со спинкой. Мы присели на одну из лавок, и я стала разглядывать картинки, висевшие на стенах. При виде того, что там нарисовано, меня пробрала дрожь. На одной картинке была изображена отрубленная голова человека. Она была аккуратно распилена пополам, от чего были видны мозги, вывалившийся язык и всё остальное, что находится в голове. А на другой картинке человеку распороли живот, обнажив сердце, лёгкие и кишки. Меня охватила паника – неужели мой прекрасный принц людоед? Или он решил отдать меня людоедам на растерзание? Только я хотела попросить принца о пощаде, как увидела, стремительно двигающегося к нам мужчину в белой одежде.

- Проходите. – Сказал он, распахнув дверь в белую комнату.

В комнате стоял стол, табурет со спинкой, железная лавка укрытая белым саваном и большой, деревянный ящик с двумя дверцами. «Гроб»! – В ужасе подумала я.

Принц уложил меня на железную лавку, а упырь в белом вставил в уши висевший у него на шее медальон и строго спросил:

- Сами раздеться сможете?

- Зачем? – Испуганно спросила я, ещё плотнее закутываясь в свои лохмотья.

- Как зачем? – Злорадно ухмыльнулся людоед. – Мне нужно вас осмотреть.

- Нечего там смотреть – одна кожа да кости. – В панике залопотала я, забираясь с ногами на лавку и прижимаясь к стене.

- Вот и посмотрим. Послушаем. – Коварно улыбаясь, оскалился упырь.

- Нет!!! – Закричала я, что есть мочи. – Я несъедобная! Во мне совсем нечего есть, даже крови почти не осталось! Отпустите меня!

- Да, батенька, - обернулся упырь к принцу, - вам не ко мне, вам в психушку надо. Хотите, бригаду вызову?

- Прекрасный принц, спаси меня, вечной рабой тебе буду! Буду стирать, мыть, убирать. Хочешь – дрова на мне носи, а хочешь – воду вози, только не отдавай упырям на растерзание!

- Так мне бригаду вызывать? – Людоед вопросительно посмотрел на принца, доставая из кармана магическую коробочку.

- Нет!!! – Отчаянно закричала я, вырвала из рук упыря коробочку и разбила её вдребезги.

Упырь выскочил из светёлки и закричал:

- Охрана!!! Срочно позовите охрану, у меня тут буйно помешанная!

Всё, вот и смертушка моя пришла – сейчас набегут стражники и изрубят меня на мелкие кусочки.

- Принц, смилуйся – спаси меня! Что хочешь, для тебя сделаю! – Рыдая, я упала перед ним на колени и слёзно просила пощадить ради всего святого.

- Хорошо. – Сквозь зубы процедил мой спаситель. Взял меня за руку и решительно сказал. – Идём.

Выходя из светлицы, он сунул упырю в карман волшебные документы, после чего тот сразу перестал кричать и звать стражу.

- Пропустите их. – Приказал он прибежавшим стражникам. – Я умываю руки – пусть делают, что хотят.

Стражники послушно посторонились, и мы беспрепятственно выбрались из логова вурдалаков.

- Какие-то стражники чудные, - радостно удивилась я, садясь в чудесную повозку, - ни меча при них, ни сабли, ни топорика. Как же они сражаются – голыми руками что ли? Али они волшебники, чародеи какие?

Принц ещё сильнее нахмурился и промолчал. Повозка будто тоже за что-то на меня осерчала, она сердито заревела и так рванула с места, будто за нами гонится стая вурдалаков.

- А я о чём тебе говорил? – Злорадно поинтересовался богатырь. – Эту бомжатину ни в одну больницу не возьмут. Куда ты теперь денешь эту умалишённую?

- Домой. – Угрюмо ответил принц.

- Ну, ты и придурок! Никогда не думал, что ты такой дурак. Совсем что ли крыша съехала? Выбрось ты её пока не поздно. Мало что ли бродяг на улицах валяется, что ж теперь всех подбирать? Какого чёрта ты всё дерьмо собираешь?

Принц так резко остановил повозку, что я чуть не ударилась о переднее сидение.

- Выметайся к чёртовой матери! – Закричал он сердито.

Поначалу я подумала, что он кричит на меня. Я сжала зубы и решила ни в какую из чудной повозки не выходить. Пусть только попробуют меня отсюда вытащить – все глаза по выцарапываю.

- Это ты мне? – Гневно осведомился богатырь.

- Тебе, кому ж ещё! – Ответил рассерженный принц.

Богатырь покрутил пальцем у виска и гордо выбрался из повозки.

- Принц, а хочешь, я его в жабу превращу? – Весело предложила я, когда за богатырём захлопнулась дверь.

- Ещё раз назовёшь меня принцем, отправишься за ним следом. Вот пристала – принц, да принц – меня Всеволодом зовут, можно – Севой. Понятно? – С мрачным видом обернулся ко мне мой спаситель.

- А меня Веренеей. - Миролюбиво улыбнулась я в ответ. – Я ведьма, а раньше была принцессой – меня Баба-Яга заколдовала. А ты кто, если не принц? Герцог? Виконт? Граф или барон?

- Я обыкновенный водитель.

Кто такой водитель, я решила не спрашивать – и так за полную дуру держат. Что ж водитель так водитель – слово понятное. Кого-то куда-то водит – полководец аль проводник, потом разберусь.

Мой спаситель всю дорогу хмурился и был неразговорчив, я решила его не беспокоить и стала с интересом смотреть в окно. Красивых домов в городе было мало – всё больше однообразные, серые коробки, а я очень надеялась найти замок своих родителей. Но замков и дворцов в этом городе было ещё меньше чем красивых домов. Неожиданно Всеволод остановился возле огромного, белого дома, весь нижний уровень которого был сделан из стекла. Непонятно, на чём этот дом держится – стекло-то хрупкое? Видать, без магии тут не обошлось. За стеклом волшебного дома стояли окаменевшие мужчины и женщины.

- Куда ты меня опять привёз? – Испуганно спросила я.

- В магазин. – Ответил он, как ни в чём не бывало.

Что такое магазин – мне не ведомо, но сразу понятно – страшное место. Могучий чародей им владеет.

- Не пойду! – Закричала я, изо всех сил цепляясь за повозку. – Лучше сразу убей, если я тебе так ненавистна! Зачем тащить меня то, к упырям на съедение, а теперь злому колдуну на потеху?

- Точно сумасшедшая. – Возвёл глаза к небу водитель. – К какому колдуну? Мы в магазин заехали. Тебе же нужно во что-то одеться, или так и будешь ходить в этой рванине?

- Не-ет! – Протянула я. – Не обманешь. А то я будто не вижу, что тут людей в, статуй обращают.

- Это ты про манекены, что ли?

- Мне без разницы, как тут у вас статуй кличут. Заколдовать меня удумал?

- Нет!!! – Крикнул он раздражённо. – Расколдовать. Хочу превратить злую, страшную ведьму в прекрасную принцессу.

После этого он без разговоров выдернул меня из повозки и повёл в магазин. Вот так-то он и других водит, куда ему надо туда и ведёт – на то он и водитель.

Водитель завёл меня в стеклянную дверь, а там чего только нет: платья, шарфики, туфли, чулки – сказочное место. У меня от восторга глаза разбежались.

У дверей нас встретила добрая фея и спросила:

- Чем могу помочь?

- Подберите вот для этой девушки, - водитель указал на меня, - два комплекта белья, носки, колготы, ну и что там ещё полагается. Ещё дайте тёплый спортивный костюм, куртку, шапку, варежки, сапоги, джинсы и свитер. Сами как-нибудь подберите – мерить не будем.

Фея нахально оглядела меня с ног до головы, попросила поднять босую ногу и пошла, выполнять приказание. Быстро пробежавшись по рядам, она приволокла серые, невзрачные штаны и такую же кофту. Ещё она притащила грязно-синюю душегрейку, порты из дерюги, какой-то носок на медвежью лапу и такого же синего цвета шарф. Потом она сняла с ближайшей вешалки грязно- белую, вязаную кофту, схватила с полки несколько прозрачных пакетов, на которых были нарисованы голые девицы, а напоследок приволокла страшные, чёрные сапоги.

- Посмотрите, вам должно подойти, - ехидно улыбнулась ведьма.

- Берём. – Кивнул водитель.

- Я не одену эту срамоту! – С возмущением выпалила я и встала в позу. – Ты обещал меня превратить в принцессу, а не в отставного солдата.

Ведьмочка брезгливо поморщилась и ещё раз презрительно оглядела меня с ног до нечёсаной головы.

- И не надо так на меня смотреть! Да, я принцесса – только заколдованная. А будешь так зыркать – превращу в жабу! Ясно?

- А что бы вы хотели? – Натянуто улыбнулась ведьма.

- Я хочу розовое платье, белую шубку, белые сапожки и белую шапочку и ещё вот этот голубенький пеньюар.

- Ни хрена, у тебя запросы! – Ошеломлённо произнёс Всеволод. – Да я только в больнице на тебя тридцать штук угробил! Где я тебе на шубку денег возьму?

- А обещал превратить в принцессу. – Прошептала я укоризненно и заплакала. – Купи хоть платье – не могу я ходить в этой срамоте.

Ведьмочка пробежалась вдоль рядов и притащила грязно розовую, мужскую рубаху.

- Она надо мной просто издевается! – Взбесилась я. – Я хочу платье! Платье, а не мужскую рубаху!

- Я и принесла вам платье. Не понимаю, что вас не устраивает – прекрасное платье, последний писк моды. – Удивилась девица.

- Пусть твоя морда пищит на ком ни будь другом, а мне нужно платье – вот такое как на этой кукле! – Я указала пальцем на куклу в чудном, воздушно розовом платье.

- Дорогая, - обратился ко мне Всеволод, - ты давно уже вышла из кукольного возраста – посмотри на себя в зеркало.

Я посмотрела – в зеркале отразилось лохматое чучело в рваных обносках.

- Хочу платье! – Ещё сильнее заревела я, размазывая по щекам грязные слёзы.

- Хорошо, - злобно зашипела эта кикимора, - у нас есть одно длинное платье вашего размера, но если и оно вам не подойдёт, ищите в другом магазине.

Она принесла серое платье с глубоким декольте и разрезом по всему подолу.

- Срамота-то какая! – Всплеснула я руками.

- Ну, я не знаю, - пожала плечами девица и хотела нести платье обратно.

Этак меня совсем без платья оставят.

- Не уноси, - поспешно крикнула я, - так уж и быть, я его беру. Подол зашью, а на груди рубахой прикрою.

- Берёте? – Раздражённо поинтересовалась девка, вопросительно глядя на Всеволода.

- Берём. – Обречённо кивнул он и попросил. – Заверните ещё пеньюар и поменяйте сапоги на белые.

Девица унесла чёрные сапоги и вернулась с белыми. Сапожки были украшены красивыми медальонами, цепочками и оторочены мехом.

Давно бы так. Я осталась, почти довольна.

Пока девица стучала по кнопкам, а Всеволод доставал волшебные документы – я смотрела на понравившуюся мне куклу. Как давно я не держала в руках кукол – ровно с той поры, как ведьма украла меня у родителей. Как же я её хочу.

- Ну, дайте и куклу до кучи. – Попросил Всеволод.

Я от радости запрыгала на одной ноге и захлопала в ладоши.

- Пусть ребёнок порадуется. – Усмехнулся он.

Девица вновь взглянула на меня с презрением, но куклу достала, затем мило улыбнувшись Всеволоду сказала:

– У вас прекрасный вкус.

Вот ехидна! Ладно, чёрт с тобой – прощаю. Настроение у меня отличное, поэтому так и быть - в жабу я её превращать не буду. Но маленькая, волосатая бородавка на носу ей не помешает, чтоб помнила на будущее, как нужно обращаться с покупателями.

Я осталась довольна собой и покупками. Всеволод загрузил пакеты в заднюю часть повозки, но куклу я ему туда не позволила класть – у себя оставила. Что ж она бедняжка будет в темноте томиться. Я из неё дочку сделаю – буду её оживлять и играть с ней.

- А почему мы стоим? Ты кого-то ждёшь? – Я с недоумением взглянула на Всеволода.

- Бензин на нуле, а я все деньги истратил. – Ответил он.

- Что такое бензин?

- Это то, на чём машина едет.

Машиной он видимо свою повозку зовёт. А бензин – это волшебная сила, которая её двигает. Вот я, какая умная да догадливая.

- Я тебе уже говорила, что я принцесса? Так вот, я ещё и ведьма. Нет, я не злая ведьма. Я добрая волшебница. Ты и так спас меня от смерти лютой, теперь настал и мой черёд тебе отплатить. Сколько тебе надобно денег?

- Сто штук! – Азартно выпалил он.

- Штук?!!

- Сто тысяч.

- Рублей?

- Ну, не долларов же.

- Золотых?

Всеволод озорно посмотрел на меня и подтвердил:

- Золотых, золотых. Хотел машину подремонтировать, а тут ты подвернулась на мою голову.

- Так много? – Переспросила я.

Всеволод в ответ только руками развёл.

- Я столько и не сочту. Ежели я попрошу такую кучу золота, боюсь, твоей машине тогда никакой ремонт не поможет – она ж просто развалится. Давай, для начала я тысячу рублей наколдую.

- Давай хоть тысячу.

Когда на заднее сиденье машины плюхнулся мешок с тысячью золотых рублей, нас с водителем слегка подбросило.

- Что это было? – Спросил он озадаченно.

- Как что? Золото разумеется.

Всеволод сунул руку в мешок и достал золотую монету.

- Это кто? – Поинтересовался он, разглядывая профиль, выбитый на монете.

- Как же ты не признал царя-батюшку? Это ж Иван Васильевич по прозвищу Грозный.

- Иван Грозный! – Испуганно прошептал Всеволод.

Да, дюже крут наш царь-батюшка – многие его боятся.

- Он самый. – Ответила я невозмутимо.

- Охренеть! – Воскликнул Всеволод восхищённо. – Погоди, я сейчас одному человечку позвоню – он у меня эту монету с руками оторвёт. С этими словами он вышел из машины, приложив к уху магическую коробочку. Вскоре к нам подъехала чёрная повозка, из неё вышел солидный мужчина с аккуратно подстриженной бородкой. Они с Всеволодом долго разглядывали монету – кусали её и тёрли, под конец мужчина достал «документы» и протянул их Всеволоду, а монету забрал себе. Они пожали друг другу руки и разошлись.

- Представляешь, даже торговаться не стал – сразу стольник отстегнул. – Объявил довольный Всеволод, забираясь в повозку. – Так что мы с тобой в расчёте – забирай своё золото.

- Нет, золото останется у тебя, храни его. Оно нам ещё пригодится.

- Одна морока с твоим золотом – как мы его обналичивать будем? – С кислой миной осведомился он.

- Что значит обналичивать?

- Куда я такую прорву золота сбагрю? – Рявкнул он раздражённо.

- Золото не нужно сбагривать. Умные люди его копят. Ещё им расплачиваются за еду, одежду, посуду, снаряжение и услуги. Разве ты не ведаешь об этом? Парень ты смекалистый – за один рубль все свои документы вернул, так что назначаю тебя казначеем. И не нужно прикидываться Иванушкой-дурачком – всё равно не поверю.

В ответ Всеволод лишь скривился и махнул рукой. Какое-то время мы ехали молча. На что он обиделся? Вроде бы ничего плохого я ему не сказала. Помнится, Баба-Яга мне говорила, что мужчины очень не любят, когда их женщины поучают. Надо бы объясниться.

- Дорогой водитель, - как можно вежливее обратилась я к Всеволоду, - мне надо отыскать своих родителей. Они живут далеко-далеко, в заморской стране. Мой отец настоящий король. Если ты поможешь мне его найти, он тебя щедро вознаградит.

- Отпишет полцарства и тебя в придачу? – Рассмеялся Всеволод.

- Может и так – мне про то не ведомо. А разве ты не хочешь жениться на принцессе?

Всеволод с усмешкой осмотрел меня от нечёсаной головы до босых ног, но ответил совсем на другой вопрос.

- Даже и не знаю, чем я смогу тебе помочь. Короли у нас только в Африке остались. Только боюсь, что на негра ты совсем не тянешь. А из королев я только Елизавету знаю. Она королева Англии. Ты случаем не англичанка?

- Может и англичанка – откуда мне знать. Меня Баба-Яга совсем малышкой украла – я даже не помню родного языка.

- Ладно, с золотом как-нибудь разберёмся – скажу, что клад нашёл. А вот как быть с документами? У тебя, наверное, и паспорта нет?

- Тебе же бородатый дяденька только что целую кучу документов за одну монетку дал? – Обиженно воскликнула я. – Свои документы вернул, и мне справишь - зря я, что ли тебя своим казначеем назначила!?

- Ты такая простая, как я погляжу – как я тебе их справлю? Был бы я бандитом или большим начальником – тогда другое дело. – Возмущённо ответил Всеволод.

- Ты ошибаешься. Я совсем не простая. Я принцесса и ведьма – запомни это.

- Забудешь тут. – Проворчал он, недовольно поджав губы.

- Что ж, - воодушевился он через какое-то время, - я согласен. Только надо бы для начала машину новую купить. Не дело принцессе ездить на такой развалюхе.

- Машиной ты свою повозку зовёшь? – Решила я уточнить на всякий случай.

Всеволод кивнул.

- Какую же ты хочешь машину?

- Не знаю. – Пожал он плечами. – Можно и такую.

Всеволод указал на, остановившуюся возле нас повозку чёрного цвета.

Почему тут всем так нравится чёрный цвет? По мне так красный в сто раз лучше. Что ж, дело хозяйское.

Мы в тот же миг перенеслись в чёрную повозку. Да, тут намного уютнее, и сидения тут мягче, и запах приятный.

Мужчине, который владел этой машиной, почему-то обмен не понравился. Он, как ошпаренный, выскочил из машины Всеволода и кинулся на нас с кулаками. Как он ругался - я таких слов с роду не слышала. Обозвал нас ворами, грабителями, гипнотизёрами и ещё какими-то «машинниками». Последнего оскорбления я вынести не смогла и превратила его в громадную жабу – бородавчатую и грязно-зелёную. Жаба продолжала возмущённо квакать и скакать вокруг своей драгоценной повозки.

- Ты что, совсем сбрендила? – Закричал на меня Всеволод. – Я хочу купить машину, а не украсть! Купить! Ясно тебе? Верни сейчас же человеку его собственность и человеческий облик!

Я лишь упрямо молчала в ответ. Обидно, я для него стараюсь изо всех сил, а он неблагодарный на меня орёт. Не буду больше ничего для него делать – вот. Всеволод ещё что-то кричал и ругался – я его не слушала. Я отрешённо смотрела в окно. Перед глазами маячила мерзкая жаба в чёрном костюме и белой рубахе. На шее у жабы висела широкая верёвка в полосочку. Вешаться он, что ли собирался, а я помешала? Зачем ещё верёвку на шею цеплять? Теперь, небось, одумается.

Тем временем Всеволод выволок меня за руку из жабиной машины и потащил в свою. Жаба, как полоумная, кинулась за нами. Она прыгала нам на спины, противно квакая, пыталась нас покусать. Когда мы вернулись в машину Всеволода - жаба запрыгнула на нос нашей повозки и загородила всё стекло своей страшной мордой.

- Ну, и зачем издеваться над невинным человеком? – Осведомился Всеволод.

- А пусть не квакает! – Ответила я. – Мы не воры! Мы его повозку не украли, а поменяли на свою. А он обзывается!

- Дорогуша, ты знаешь, сколько стоит такая машина? – Спросил Всеволод.

Я пожала плечами. Откуда ж мне знать? Я до сегодняшнего дня ни одной машины не видела, а уж тем более не покупала.

- Она в десять раз дороже моей. – Продолжил он.

- В десять?! – Испугалась я. – Так нам и мешка золота не хватит!

Всеволод довольно похлопал по мешку рукой:

- Хватит. Тут на десять машин хватит, и ещё останется. Преврати ты его обратно в человека – надоело смотреть на эту зелёную рожу.

- Так и быть. – Неохотно согласилась я.

В тот же миг в окне вместо зелёной рожи появилась красная харя с выпученными глазами.

Какое-то время мужик ещё пытался выбить стекло, а когда понял, что вновь стал человеком – тихо сполз с нашей машины и сел в свою.

Когда мы поехали – мужчина нас преследовать не стал.

- Слава Богу! – Облегчённо вздохнул Всеволод и, повернувшись ко мне сказал. – А ты, оказывается, страшная женщина.

- Ничего, - улыбнулась я в ответ, - вот помоюсь, принаряжусь и стану прекрасной принцессой. Ты же купишь мне платье, как у этой куклы?

- О, Боже! – Возвёл глаза к потолку мой казначей. – Ну, зачем тебе такое платье? Оно маркое, неудобное – куда ты в нём пойдёшь?

- На бал.

Мой ответ, почему-то очень удивил Всеволода. Он ошарашено взглянул в мою сторону.

- Ты устроишь бал! – Заявила я невозмутимо. – И не смотри на меня так – бал в честь моего чудесного спасения должен состояться обязательно.

- Бал я вряд-ли смогу устроить. Вечеринку – пожалуйста. Но, боюсь, если ты появишься перед моими друзьями в таком платье – все решат, что я на тебе женюсь.

- А разве нет? – Спросила я удивлённо. – Ты же спас прекрасную принцессу? Следовательно, ты просто обязан на мне жениться.

Всеволод раскрыл рот, как рыба пошлёпал губами, так ничего и, не сказав закрыл его и угрюмо уставился на дорогу.

Не беда, это он сейчас не желает на мне жениться, потому что я грязная замарашка. Вот стану прекрасной принцессой – сразу передумает.

- Мы едем за платьем! – Напомнила я ещё раз.

Всеволод скрипнул зубами и промолчал.

- Мне платье – тебе машину, всё по честному.

Тяжело вздохнув, он свернул за угол и остановился возле магазина. За стеклом здесь стояли прекрасные статуи в сказочных платьях. Только мужские статуи были одеты не очень празднично – в чёрные и серые костюмы. Видать женщины собрались на бал, а мужчины на похороны.

- Здравствуйте! – Радушно улыбаясь, поприветствовала нас торговка. – Рады видеть вас в нашем салоне. Желаете костюм или свадебное платье?

Радостная улыбка сменилась гримасой, когда Всеволод посторонился и, ткнув в меня пальцем сказал:

- Вот этой даме нужно розовое платье такое же, как на этой кукле.

Я, расплывшись в довольной улыбке, выставила куклу перед собой.

- Вон то хочу. – Указала я на замечательное платье ярко розового цвета, расшитое розами и серебряными нитями.

- Замечательный выбор. – Растянула губы торговка, а затем с ужасом спросила. - Мерить будете?

- Нет! – В один голос ответили мы со Всеволодом.

Торговка улыбнулась уже намного веселее и спросила:

- А туфли вы уже подобрали?

Чудная! Где ж я их подберу? Коли б они на дороге валялись, разве ж я б их не подобрала? Я с тоской посмотрела на свои босые ноги – надо бы было хоть сапожки обуть да жалко – сапожки новенькие, беленькие, а ножки чёрные и грязные.

- Если, уважаемая торговка подскажет нам, где могут валяться туфли – мы их непременно подберём. – Вежливо заметила я.

Торговка засмеялась и, обращаясь к Всеволоду, сказала:

- У вашей избранницы замечательное чувство юмора.

- Чушь какая! – Воскликнула я возмущённо. – Нет у меня такого чувства, и никогда не было. Дайте лучше туфли.

Торговка посмотрела на мои ноги и уверенно сообщила:

- Тридцать седьмой.

- Кто тридцать седьмой? – Осведомилась я подозрительно.

Торговка усмехнулась, игриво посмотрела на Всеволода и ответила:

- Вам виднее – кто у вас тридцать седьмой, а я говорю про размер туфель.

- Вот. – Поставила она передо мной чудесные розовые туфельки.

Выходя из магазина, Всеволод озабочено пересчитал оставшиеся бумажки:

- Всё, больше ни каких магазинов. На заправку и домой. Опять все деньги на тряпки спустили.

- Ха, ты называешь деньгами эти бумажки? Да я, сколько хочешь, таких наделаю.

- Нет уж, спасибо! – Простонал Всеволод. – Я не знаю, куда твой мешок с золотом определить – того и гляди, или посадят, или грохнут. А ты хочешь, чтоб меня ещё и за фальшивомонетничество загребли.

- Как загребли? – Всполошилась я. – Куда загребли?

- Куда? Куда? В кутузку! В тюрягу! В камеру!

- В темницу?! – Догадалась я.

- В неё родимую.

- А за что?

- За то, что клад государству не отдал. А если ты ещё и бумажных денег нарисуешь – тогда я вообще из тюрьмы не выйду.

«Тоже мне – принц!» - Подумала я, глядя с презрением на Всеволода. Почему же мне так не везёт? Встретила принца, а он оказался трусливым зайцем. Мешка с золотыми монетами испугался, а что же будет, когда возникнет реальная опасность?

- Не бойся – не нарисую. – Успокоила я его. – И вообще, клад – это когда деньги в земле закопаны, а наши деньги наколдованы. Так что это не клад. Не бойся, никто нас не загребёт.

- Это ты потом ментам объяснять будешь.

- Каким ментам?

- Ты, вообще что – с неба упала? – Удивлённо поинтересовался Всеволод. – Менты – это полицейские.

- А это кто такие?

- Не придуривайся! – Отмахнулся он с раздражением, но пояснил. – Стражи порядка.

- Так бы сразу и сказал – стражники, а то мелет, не пойми что. И объясню, а не поверят – в жаб обращу.

Всеволод, аж передёрнулся:

- Только не в жаб!

Тут я с ним согласилась – толпа огромных жаб с топориками да секирами не самое приятное зрелище.

- Ладно, превращу их в комаров.

В ответ он лишь тяжело вздохнул. Что ж, знать, так тому и быть.

Вскоре мы заехали на ярко освещённую площадку. На ней стояли красные, железные шкафы и тяжёлые, каменные навесы от дождя. К каждому шкафу был приделан толстый канат с железным наконечником. Всеволод вышел из машины, вставил наконечник в дырочку и отправился к небольшому зданию.

В машине отвратительно завоняло, кто-то угрожающе загудел, а потом хриплый мужской голос запел. Я так перепугалась, что даже не поняла, про что он поёт. В машине – никого, а он поёт.

«Чародей!» - В испуге подумала я. Я стала изо всех сил бить в стекло и кричать. Как же открывается дверь у этой повозки? Почему я не посмотрела, как это делает Всеволод? Может он специально оставил меня здесь? Может он вызвал чародея, чтобы тот со мной расправился. Я билась о стекло, как попавшая в ловушку муха, и пронзительно кричала, а чародей продолжал злорадно петь. Подбежал перепуганный Всеволод и распахнул дверцу. Я выскочила из машины и отбежала подальше.

- Ты! Зачем ты это сделал?

- Что? – Тупо переспросил он.

- Хочешь меня извести? Зачем ты напустил на меня чародея? – Кричала я на всю площадку.

- Какого ещё чародея? Что ты опять несёшь? – Рассвирепел он.

Тогда я поправилась, может и не он натравил на меня чародея, может быть, чародей пробрался в машину без его ведома?

- Ты объяснишь мне, что случилось? – Повторил Всеволод.

- Там чародей. – Указала я дрожащей рукой на машину.

- Что-то не вижу.

- Так он невидимый.

- Почему же ты решила, что он там?

- Он песни поёт.

- Какие ещё песни?! – Взбешённо закричал Всеволод.

Я задумалась, пытаясь восстановить в памяти хотя бы маленький кусочек чародейской песни.

- А, вспомнила! Он пел про то, что бьётся, как рыба, и с деньгами у него тоже туго.

- Ё – моё! – Стукнул себя по лбу Всеволод. – Телефон уронил!

Он полез под сидение и достал магическую коробочку, точно такую же я упырю разбила. Всеволод нажал на один из магических символов и приложил коробочку к уху:

- Привет ещё раз. Чего звонил? На заправке. Со мной. Отвали! Тебе ещё повезло – она хотела тебя в жабу превратить – я отговорил. Не вру. Зачем мне врать? Она тут одного превратила – жуткое зрелище, я тебе скажу. Да не вру я! Чистая - правда! Да, совсем забыл, у нас тут бал намечается по поводу счастливого спасения из лап Бабы-Яги – ты приглашён. - Всеволод обернулся ко мне. – Пригласим Серёгу на бал?

- Кто это?

- Ну, Серёга – ты, что не помнишь - тот которого я из машины выпер.

- Нет, - категорично заявила я, - он плохой! Он меня не любит!

- Говорит, что ты плохой! Не любишь её совсем! – Смеясь, закричал Всеволод. – Обещал, что полюбит. – Сообщил он мне. – Ну, что приглашаем?

- Так уж и быть, - неохотно согласилась я, - хоть одно знакомое лицо будет. Только пусть он меня больше не обижает.

- Не будет. – Заверил меня Всеволод. – Кому же хочется в жабу превращаться.

Потом мы заехали ещё в один магазин, купили в нём яства невиданные и, наконец-то добрались до дома.

- Приехали. – Известил меня мой спутник.

- Это твой дом? – Поинтересовалась я, разглядывая огромную бело-синюю коробку.

- Да. – Ответил он гордо.

- Весь?

- Это было бы не плохо, но – у вы, только одна квартира моя – остальное чужое.

Я не стала спрашивать, что такое квартира – всё одно сама скоро всё увижу – зачем людей лишний раз потешать. Мы нагрузились покупками и вошли в дом. Войдя в сени, Всеволод нажал на выпирающий из стены железный кружочек - что-то загудело, стукнуло, и двери, перед которыми мы стояли, разъехались в разные стороны. За дверями оказался ящик без окон и дверей. Всеволод, как ни в чём не бывало, вошёл в этот сундук.

- Я в этот гроб не полезу! – Решительно заявила я.

- О, Боже! – Возвёл он глаза к небу. – Как ты меня достала!

С этими словами он кинул сумки на пол и насильно затащил меня в этот ящик – двери волшебным образом захлопнулись. Всеволод нажал на одну из множества кнопок, и ящик стал возноситься к небесам. Я, от ужаса, дар речи потеряла. Когда через бесконечное количество мгновений двери вновь распахнулись – я выскочила оттуда, как ошпаренная. Всеволоду пришлось самостоятельно выгружать многочисленные мешки с купленными нами товарами. Двери, страшно рыча, несколько раз хотели закрыться, но что-то им мешало. Всякий раз, когда двери закрывались, я думала, что они откусят Всеволоду или руку или ногу. А когда они стали закрываться, а мой спаситель не успел убрать из ящика голову – я просто потеряла сознание.

Очнулась я от пронзительного, женского визга:

- Ты с ума сошёл! Только через мой труп!

Я открыла глаза. Всеволод держал меня на руках, стоя перед дверью, вход в которую преграждала старая, разъярённая фурия.

- Труп. – Задумчиво повторила я.

- Мама! – Испуганно воскликнул Всеволод. Я даже почувствовала, как у него на какое-то мгновение перестало биться сердце, а потом застучало с бешеной скоростью. – Не смей кидаться такими словами! А ты об этом даже не думай! – Обратился он ко мне. – Это моя мать! Если с ней что случится – я придушу тебя собственными руками!

Я высвободилась из объятий Всеволода и осторожно сползла на пол.

- Что ты, сокол мой ясный, я даже помыслить об этом не могла, но если твоя матушка так просит – я не смогу пойти против её воли.

Пока мы пронзали друг друга взглядами – Всеволод метался между нами, как затравленный зверь, то пытаясь успокоить разбушевавшуюся мать – то задобрить меня.

Женщина так противно визжала, так нехорошо обзывалась, что у меня зазвенело в ушах от её крика. Тут и ангел бы не выдержал, а я не ангел – я ведьма, поэтому я пожелала ей помолчать денька три. Наступила долгожданная тишина, но ненадолго – поняв, что с матерью творится что-то неладное, заорал Всеволод:

- Ты что с ней сделала?

- Ничего. – Пожала я плечами.

- Отвечай! – Орал он, тряся меня за плечи.

- А чего она обзывается? – Я обиженно надула губы. – Был бы у меня такой противный голос – я б сидела в уголке и помалкивала, а не орала бы на весь дом. Помолчит денька три, ничего с ней не случится – здоровее будет.

- Как, денька три? – Опешил Всеволод. - Ей же завтра на работу – как она с людьми разговаривать будет?

- Ничего страшного, - заявила я легкомысленно, - она отдохнёт, а люди ещё и благодарны будут за то, что её голоса не слышат.

При этом мать Всеволода то краснела, то бледнела, беззвучно хлопая ртом.

- Мама, не волнуйся, - попытался успокоить её Всеволод, обняв за плечи, - я сейчас позвоню Евгению Петровичу и скажу, что ты заболела, а потом попрошу Марью Васильевну выписать тебе «больничный». А сейчас мы вызовем такси, ты поедешь к себе домой и перестанешь волноваться. Не дай Бог, эта ведьма придумает чего похуже – это ж ей, как два пальца…

- Я не ведьма! Я принцесса! – Воскликнула я обиженно и повторила ещё раз. – Я принцесса, только заколдованная! А твоя мама сама виновата – не надо было на меня кричать и ругаться. Она мне ещё в ножки должна кланяться за то, что я её просьбу стать трупом не выполнила. Вот.

- Я сейчас тебя придушу! – Угрюмо сообщил мой спаситель.

Но мне он может говорить всё что угодно, я на него не в обиде – он такой милый.

- Расколдуй мою мать! – Заявил он приказным тоном.

Я честно пыталась её расколдовать, пыталась пожелать, чтобы женщина заговорила, но у меня ничего не вышло. Как представлю её голос, как вспомню, как она меня обзывала – с души воротит. А сейчас стоит такая блаженная тишина, женщина молчит, ну – чистый ангел. Не желаю я её расколдовывать – хоть режьте. Я бессильно развела руками:

- Не могу.

- Почему? – Гневно спросил Всеволод. – Мужика же ты расколдовала – почему мать мою не можешь?

- Он был такой противный, а ещё он прыгал по твоей машине – я его и расколдовала. Я ж не настоящая ведьма, а заколдованная – могу исполнять только свои желания.

- Тогда пожелай, чтобы моя мать заговорила.

- Не могу! – Крикнула я, чуть не плача. – У неё голос неприятный, и ещё она обзывается.

- Она больше не будет обзываться! – Строго сказал Всеволод, обратившись к матери. – Да, мам?

В ответ мама лишь позеленела от злости и засверкала глазами. Если бы её глаза могли метать молнии – я б давно сгорела.

- Будет. Ещё как будет. – Ответила я за неё. – Пусть лучше помолчит, а то - как бы чего похуже не вышло.

Всеволод нахмурился, поскрипел зубами и со словами «Иди - мойся!» затолкал меня в каменный склеп.

О, Создатель, скажи мне – куда я попала? В этом мире живут люди, которые сами над собой издеваются! Как можно жить в этих каменных, тесных коробах, не видя белого света и зелёной травки? Как можно так любить чёрный цвет – это же цвет смерти, цвет преисподней? Нет, я тут жить не смогу!

Каменная могила, куда втолкнул меня Всеволод, была полностью отделана чёрным камнем, только потолок был собран из зеркальных полос. А вся обстановка в этом помещении была белой – большая, белая, дырявая лохань, узкий, низенький шкафчик, а в нём дырявое корыто вместо столешницы. Ещё в углу стоял белый сундук с круглой, прозрачной дверцей. Ещё к стене были прикреплены две железные палки – на них висели ширинки. Ещё одна ширинка висела на двери рядом с чёрным, пушистым халатом.

Я села на край корыта и стала ждать – не лёгкое дело на такую верхотуру воду таскать. Даже если возить её в том ужасном гробу, всё равно тяжеловато будет. Это ж сколько раз нужно подняться и опуститься, чтоб натаскать хотя бы половину корыта? А корыто-то дырявое – пару бадеек принесёшь, пока за другой парочкой спустишься – вся вода утекёт. Что за глупый народ?

Всеволод выпроводил маму и постучал в дверь:

- Ну, ты как там? Разобралась, что к чему?

Я задумалась. Что бы это значило – разобралась? Аль я кукла, чтоб разбираться – ручки отдельно, ножки отдельно? Ой, - осенило меня, - он, видать, спрашивает: разделась я или нет.

- Нет, я ещё не разделась! Жду, когда ты воды натаскаешь!

- Какой ещё воды? – Ворвался в склеп Всеволод.

- В которой моются. – Хихикнула я в ответ.

- Сейчас натаскаю. – Буркнул он, закрыл дырку в корыте пробкой, повернул торчащую из стены железку. – Сюда повернёшь – горячая, сюда – холодная. Вот эту пимпочку поднимешь – душ. Помоешься, выдерни пробку. Это шампунь – голову мыть. Это мыло. Это полотенце. Вот халат. Поняла?

Я кивнула.

Никаких пимпочек я не стала дёргать. Всеволод пробку закрыл, воду открыл – что ещё нужно? Душ какой-то? Что за душ? Может оттуда души выходят? На что они мне? Чужих душ мне не надобно – своей хватает.

Я разделась и забралась в тёплую воду – хорошо то как. Ой, а если вода через край польётся? Я осторожно опустила железный рычажок – вода остановилась, подняла – снова пошла - и так несколько раз пока Всеволод меня не отругал. Тогда я стала разглядывать сосуд, наполненный загадочным шампунем – он был мягким и прозрачным, а внутри плескалась вязкая, зелёная масса. «Какая гадость!» - Подумала я и брезгливо понюхала сосуд – запахло яблоком. В животе заурчало, так захотелось отведать этого чудесного напитка. Сначала я дёргала крышку, но она не выдёргивалась, а когда я случайно её повернула – она открутилась. Вот это аромат – у нас так сок не пахнет, и я хлебнула:

- Тьфу! Тьфу! Какая гадость! Какая же я дура! Как я могла забыть, что тут живут люди, которым нравится над собой издеваться? Тьфу! – Еле отплевалась. Это ж мыло, только жидкое.

Я вылила половину бутылочки себе на голову – волосы очень быстро намылились, пена заполнила всё корыто и стала вываливаться на пол.

- Что ж ты творишь-то? – Заругал меня кто-то очень знакомым, ворчливым голосом. – А ну закрой воду и подотри пол!

- Кузя, ты что ли?

- А кто ж ещё тебя к порядку приучит. – Ворчливо ответил он. – Пол, говорю, подотри!

- Чем я его подотру – тут нет подходящей тряпки? Разве что платьем?

- Твоим платьем только грязь разведёшь, давай ковриком подотрём?

Кузя стал возить ковриком по чёрному полу, вода в коврик не впитывалась, а пена продолжала выползать из корыта.

- Что же делать? – Запаниковала я.

- Что делать? Что делать? Ты ж ведьма – наколдуй что-нибудь!

- Хочу, чтоб всё высохло!

Высохло всё – и корыто, и коврик с полом, и я.

- Отвернись, бесстыдник! – Приказала я домовёнку.

- Больно мне надо на тебя смотреть! – Проворчал Кузя, отворачиваясь. – Что ли я скелетов не видел?

Я накинула халат и вышла. Всеволод кашеварил – пахло чем-то очень вкусным, а на вкус даже не знаю – съедобно или как тот шампунь – гадость.

Столовая была чуть больше банной комнаты – одному человеку уютно, а двоим тесно. А уж если появится третий – всех просто поубивать хочется. Как можно жить в такой тесноте?

- Ты с кем там разговаривала? – Спросил Всеволод, потом взглянул на меня и заулыбался. – Ты на себя в зеркало смотрела?

Я отрицательно замотала головой – чего я там не видела в этом зеркале. Зеркало предмет магический, часто заглядывать в него не следует.

- Ты голову мыла?

Я кивнула.

- Что-то не заметно. Иди, мойся, пока я тут готовлю.

- Я помылась! – Упрямо повторила я.

- Посмотри на себя в зеркало! – Ещё раз приказал он. – Лицо в грязных разводах, под ногтями грязь, пятки чёрные – иди, мойся, я сказал!

- Я есть хочу.

- Грязную за стол не пущу! – Отрезал Всеволод.

Я неохотно поплелась мыться.

Решётка, закрывавшая маленькое отверстие в углу чёрной комнаты, валялась в корыте, а Кузя исчез. Я влезла на край корыта и заглянула в чёрную дыру:

- Кузя, ты где?

- Да тут я. – Из дырки высунулась лохматая голова, покрытая паутиной.

- Ты чего там делаешь?

- Пойду, хозяйство проверю, мышей погоняю – может кого из домовых встречу.

- Ты снова сама с собой разговариваешь? Мыться собираешься, или уже есть не хочешь? – Раздражённо осведомился Всеволод.

Я от неожиданности рухнула в корыто и до крови расшибла колено и локоть.

- Ёлки-палки, что за баба такая?! Спокойно помыться не может. – Закричал Всеволод, врываясь в дверь. – Какого чёрта ты выломала вентиляционную решётку? Зачем на ванну забралась? Сбежать решила, что ли? Так беги через дверь – кто тебя держит! В эту дырку ты один чёрт не втиснешься!

От боли и обиды я заплакала.

- Только слёз твоих мне для полного счастья и не хватает. – Проворчал Всеволод. – Сиди, сейчас зелёнку принесу.

Всеволод ушёл, но скоро вернулся с крохотной бутылью, наполненной вонючей, зелёной жидкостью. Намочив этой жидкостью палочку, он стал мазать мне колено. От неожиданно сильной боли, я закричала, а Всеволода вынесло из банной комнаты вместе с дверью. Какое-то время стояла мёртвая тишина, потом я услышала стон. Тогда я быстренько затворила кровь, текущую из колена, и осторожно выглянула в сени. Всеволод сидел на двери и держался за голову, его лицо и рубаха были раскрашены в зелёный горошек. Увидев эту картину, я не удержалась от смеха. А он разозлился и стал кричать, что он недавно сделал ремонт, что скоро я превращу его в инвалида, и если я не могу вести себя по человечески – чтоб убиралась к чёртовой матери.

На что я ответила:

- К чёртовой матери я возвращаться не собираюсь. Я только вчера от неё сбежала. А если ты не перестанешь на меня кричать – я превращу тебя в магазинную статую. Вот.

На что он ответил:

- Да превращай, во что хочешь, только оставь меня в покое!

Я обиделась и пошла к выходу. Дверь открываться не пожелала, тогда я приказала ей исчезнуть и стала спускаться по лестнице, глотая слёзы.

- Эй, ты, придурочная! – Крикнул он мне вслед. – Ты куда в одном халате?

Тогда я скинула халат и пошла быстрее. Он чертыхнулся и побежал меня догонять. Закутав в халат и закинув на плечо, он понёс меня обратно. Из соседней двери выглянула тётка с белыми волосами:

- Севочка, вы знаете сколько времени? Людям спать пора, а вы кричите. Сначала мама ваша кричала, а теперь вы.

Потом женщина всплеснула руками и спросила испуганно:

- Севочка, что случилось? Вас обокрали? Где дверь? Её тоже украли? С ума можно сойти – двери воруют! Севочка, они вас били? Вы полицию вызвали? О, Боже, какой кошмар, я вызываю полицию!

- Клавдия Ивановна, не беспокойтесь – всё в порядке. Не нужно никакой полиции – мы постараемся больше не шуметь. А дверь я сам снял – замок сломался. – Объяснил Всеволод.

- А кого вы несёте? – Подозрительно спросила Клавдия Ивановна. – Она жива? Что вы с ней сделали?

Сказать по чести, мне этот допрос сильно надоел. Долго она ещё его пытать собирается? Я сползла с плеча Всеволода и крикнула:

- Поди вон, старая ведьма!

- Да, как ты смеешь, проститутка, так со мной разговаривать? – Завизжала тётка.

- Спать! – Приказала я.

Тётка закрыла глаза и уснула прямо под дверью. Всеволод затащил её в сени и захлопнул дверь, а мне сообщил сквозь зубы:

- Кушать подано.

Мне стало стыдно – он такой милый – предложил мне пищу, кров, одел, обул, а я неблагодарная – чем ему отплатила? Разворотила весь дом, шишку на голове посадила, зелёнкой этой проклятой измазала. Эдак, у кого хочешь, терпение лопнет. Я вернула двери на место, приказала зелёным пятнам исчезнуть со стен, пола и самого Всеволода и осторожно заглянула в светлицу – он сидел на мягком троне и смотрел в стену. Я подошла к нему и погладила по затылку – шишка исчезла.

- Прости. – Виновато прошептала я.

- Отстань. – Обиженно отмахнулся он.

- Я больше не буду.

- Так я тебе и поверил. Прав был Серёга, не надо было тебя подбирать. Можно подумать, без тебя у меня не было проблем – ещё одну на свою шею взвалил.

- Я же прощения попросила! – Крикнула я, разозлившись. – Сейчас превращу тебя в жабу, будешь знать!

- В жабу! В жабу! Только и умеешь, что всех в жаб превращать. Чего ещё можно ждать от ведьмы!?

- Я не ведьма – я принцесса!

- Дура ты, а не принцесса! Ты жрать собираешься или как?

- Нет! – Гордо заявила я, хотя есть очень хотелось. – Пока ты меня не простишь, я отказываюсь есть!

- Голодовку, значит, объявила? – Усмехнувшись, осведомился он. – Прощаю, фиг с тобой, иди, ешь.

- А ты?

- Я не хочу.

- Я без тебя не пойду.

- Как ты меня достала. Идём, а то ты совсем от голода озвереешь.

Всеволод.

«Прав был Серёга, - думал Всеволод, - На кой чёрт я её подобрал?» Бомжей этих на каждом углу по три кучи валяется – всех не соберёшь. А меня ведьму угораздило подобрать – живи теперь, как на пороховой бочке. Чуть что не по ней – в жабу. Под принцессу закосить хочет, а я у неё хвост видел, когда она голая по лестнице скакала. Сидит, жрёт в три горла – довольная, как сто китайцев. Как была грязная и лохматая, так и осталась – мне её самому мыть что ли? Я б помыл и с удовольствием, если бы она хоть немного на бабу была похожа. Смерть с косой и то краше, чем этот скелет пучеглазый. А ещё этот мерзкий хвост – бр-р-р… Наверняка, ещё и вшивая. Права была мать, что на порог её не пускала. Откуда она, кстати, узнала? Серёга заложил – встречу – убью. А с золотом, что делать? Сегодня выгорело, а завтра и по башке могут настучать. Хоть бы, какой знакомый олигарх был, я ему всё по дешёвке оптом и сбагрил. А эта «прынцесса» ещё за границу просится – к «батюшке» с «матушкой». Какой придурок ей сказал, что она принцесса, да ещё заморская? Она ж меня на себе ещё и жениться заставит. И попробуй, откажись – через пять минут заквакаешь. Вот я дебил, так дебил – зачем я её подобрал? Что на меня нашло? Никогда никого не подбирал, даже больных и алкоголиков, а тут, как заколдовали. А если Клавдия Ивановна завтра проснётся и всё вспомнит? Вот это будет скандал! Зачем-то вентиляционную решётку выломала? Может спрятать чего хотела? Завтра на работу – куда это чучело деть? В квартире её оставлять нельзя – она её или взорвёт, или зальёт, а то и костерок развести надумает. На работу с собой тащить? Начальство не одобрит, а мужики, как её увидят, вообще на смех поднимут.

Сева был сам на себя зол. Расстроенный он пошёл очередной раз набирать воду в ванну. Потом он провёл подробный инструктаж по пользованию ванной – пусть сама моется. Застилая диван, он с грустью думал, что бельё потом придётся выбросить. Только он был не уверен, что это «потом» когда-нибудь настанет. Как избавиться от ведьмы он не знал.

«Может её и правда отправить за границу? Пускай там бомжует. А что, у меня есть знакомый дальнобойщик. Да они этих нелегалов вагонами возят – неужели не провезёт одну ведьму».

Веренея.

Какой же он добрый, заботливый и благородный, - тем временем думала я, - нет, он настоящий принц. А та визгливая женщина никак не может быть его матерью. Она ещё в младенчестве украла его из царской семьи – бедненький. Не беда – найдём моего батюшку, получим благословение и будем жить-поживать и добра наживать. Батюшка его обязательно вознаградит – отдаст полцарства и меня в придачу.

Вскоре меня разморило от сытной еды и тёплой воды – мои мечты незаметно перешли в сон. Мы с принцем смеёмся и кружимся в прекрасном саду. Среди розовых кустов стоят белые беседки увитые виноградом. Меж кустов текут чистые ручьи с большими, блестящими рыбами. Через ручьи перекинуты ажурные мостики, и всюду стоят чудесные, мраморные статуи. Но, откуда ни возьмись, прилетела серая ворона, вцепилась в моё плечо и потащила в небо. Я закричала от ужаса и проснулась.

- Кончай, орать! – Грозно повелел Всеволод. – Время третий час ночи – всех соседей перебудишь. Я тебе на диване постелил. Одевайся и иди спать.

Я благодарно прижалась щекой к его руке.

- Принц, как хорошо, что это ты. – Я вымучено улыбнулась. – Я думала, меня Баба-Яга отыскала. Если что, ты меня от неё спасёшь?

Всеволод схватился за голову.

- Принц! Баба-Яга! Дурдом! Белая горячка! Расчешись и иди спать! -

Всеволод протянул мне щётку. – Вот, мать забыла. На зеркале ещё расчёска лежит, но я думаю эти лохмы ничем не возьмёшь. Завтра пойдём в парикмахерскую и отстрижём.

- Нет! – Испуганно крикнула я. – Со свету сжить меня хочешь? Не дам волосы стричь – в них моя сила. А найдёт те волосы, какая ведьма, иль разлучница - не видать мне тогда света белого.

- Дурдом! – Ещё раз сообщил Всеволод. – Делай, что хочешь, но, чтоб на голове был порядок. Я с таким чучелом позориться не собираюсь.

Сказав это, он развернулся и вышел из ванной. Я вытерлась, одела новенький пеньюар и стала расчёсываться.

Баба-Яга меня предупреждала, что мужчины ни в коем случае не должны видеть меня раздетой. Когда мужчина видит голую женщину, в нём просыпается похоть, и он кидается на бедняжку и насилует. Почему же Всеволод на меня не кидается? Ах, я ему совсем не нравлюсь.

От расстройства я стала так драть волосы, что большая их часть осталась на расчёске. Что ж я делаю – лысая я ему совсем разонравлюсь. Надо избавиться от вычесанных волос – я бросила их в белую лохань и подожгла.

- Совсем озверела? – Ворвался ко мне Всеволод. – Так я и думал – живьём меня сжечь решила?

- Я волосы сожгла, чтоб никто не заколдовал. – Громко рыдая, объяснила я.

- Кому ты нужна? – Рассердился он, а затем спросил. – Чего ревёшь?

- Почему ты на меня не кидаешься – не целуешь, не насилуешь?

- Дурдом! – Очередной раз возвестил Всеволод.

- Дурдом, дурдом – причем здесь дурдом? Ты хочешь сказать, что я дура? Да? Что я страшная и некрасивая? Да? Я тебе нисколечко не нравлюсь? Ну, погоди – стану красавицей, тогда узнаешь! Только поздно будет – краше принца найду! Вот!

Я оттолкнула принца и затворила дверь в отведённую мне светёлку. Значит, я страшная, некрасивая, он меня ни капельки не любит. Я долго плакала и незаметно уснула.

Всеволод.

- Дурдом! Моя жизнь с сегодняшнего дня превратилась в натуральный дурдом. «Почему ты на меня не кидаешься?» Что я собака – на кости кидаться? «Почему ты меня не целуешь, не насилуешь?» Ха, совсем чокнутая! Я ж не педофил – насиловать недоразвитых подростков, и не маньяк. Что она там говорила? Кажется, Баба-Яга украла её пятнадцать лет назад, а она в те годы уже соображала – могла играть в прятки. Года четыре, пять ей тогда было, а может и три, по любому уже совершеннолетняя. А выглядит, как пацанка. Если её подкормить, может и ничего тёлка получится. Сходить что ли, изнасиловать? А то ж потом «поздно будет». Нет уж, увольте, у неё хвост.

С такими «эротическими мыслями» он и уснул. Проснулся страшно возбуждённый. Ему снилась обнажённая ведьмочка с округлившимися формами. Она ползала перед ним на четвереньках, просительно заглядывала в глаза и дружелюбно виляла хвостом.

Поиск по сайту: