Для дел о ДТП выбирайте деловой стиль

ДТП на Ленинградском

Речь адвоката А. Куприянова о ДТП на Ленинградском проспекте опубликована в журнале "Российская юстиция", N 1, январь 2004 г. как образцовая речь защитника в уголовном процессе о дорожно-транспортном происшествии со следующей преамбулой:

Для дел о ДТП выбирайте деловой стиль

Адвокат Алексей Куприянов принял защиту Владимира Титова, обвинявшегося в "нарушении Правил дорожного движения, повлекшем причинение смерти человеку" (ч.2 ст.264 УК РФ), когда дело уже поступило в суд. Согласитесь, не каждый адвокат решится взять подобное дело в суде? Они не выигрышны для защиты: когда исход дела казалось бы едва ли не на 100% предопределен заключением экспертизы.
Ниже мы приводим наиболее важные выдержки из его защитительной речи. Но сначала - традиционный "разбор полетов" экспертами рубрики "Судебные речи", адвокатами, кандидатами юридических наук, доцентами Анны Паничевой и Юрия Костанова.
Бытует мнение, что дела о нарушениях Правил дорожного движения, как правило, не слишком сложны. Здесь нет криминалистических загадок и психологических хитросплетений.
Тем ценнее успешный опыт защиты по таким делам. Ведь несмотря на оптимистичные заявления лоцманов судебной реформы, оправдательные приговоры и сегодня так же редки, как и прежде, когда словосочетание "правовое государство" воспринималось как происки "проклятого империализма". Речь, предлагаемая вниманию читателей, была произнесена по делу, которое, бесспорно, закончилось бы иначе, если бы не умелая защита мэтра Куприянова.
Главным доказательством обвинения в рассматриваемом деле было заключение экспертизы о технической возможности для водителя предотвратить наезд. Именно поэтому главное место в речи отведено анализу заключения эксперта. Защитник, кажется, и не спорит с экспертами.
Он говорит, что "арифметика у экспертов правильная". Оказывается, однако, говорит защитник, что жизненные ситуации не исчерпываются четырьмя правилами арифметики: "арифметика" правильная, а результат не верен, потому что не верны исходные данные. И здесь адвокат проявляет недюжинное знание Правил дорожного движения и практики автовождения (говорят, что А. Куприянов - сам опытный водитель – бывший раллист), т.е. того, что обязан знать следователь, назначая экспертизу, и обязан знать и понимать эксперт, который по закону вправе (и, конечно же, обязан) запросить у следователя дополнительные данные. При этом защитник делает, казалось бы, недопустимую вещь - не соглашается с утверждениями подзащитного, фактически изобличая его в даче "ложных" показаний. Но таков в этом случае его долг - ибо этими показаниями подсудимый себя изобличал в том, в чем, по мнению защитника, виноват не был. А в этом случае защитник не связан позицией подзащитного.
Речь не украшена тем, что П. Сергеич называл "цветами красноречия", а все мы из речей по другим делам знаем, что Алексей Анатольевич это отлично умеет. Но, пожалуй, в данном случае это скорее достоинство, чем недостаток. Специфика дела, необходимость противостоять заключению экспертизы требуют именно такого делового стиля. Изощренное красноречие мешало бы слушателю - судье правильно воспринимать тезисы защиты, могло бы создать вредный психологический настрой: знаю, мол, вас, адвокатов, за красивыми словами прячется отсутствие мысли.
Конечно, "цветы красноречия" нужны для обеспечения определенного эмоционального состояния слушателя, но они как ораторский прием эффективны в более-менее массовой аудитории. В судебном зале, может быть, и была публика, но не она адресат судебной речи. Защита ориентирована на суд - судью, единолично рассматривающего дело.
Защитнику необходимо было преодолеть негативно окрашенное по отношению к подсудимому эмоциональное состояние профессионального юриста - судьи, вызванное тяжестью последствий: человек погиб, причем, возможно, из-за "лихачества" подсудимого – известного в прошлом автоспортсмена. Ведь именно это следовало из заключения специалистов! Здесь надо было противопоставить эмоциям логику, скрупулезный разбор профессиональных выводов и оценок. И надо сказать, что защитнику это вполне удалось.
Есть в речи, как нам кажется, и определенные недочеты. Нам представляются не очень уместными следующие рассуждения защиты о субъективной возможности вовремя обнаружить опасность для движения: "Тут нельзя стричь всех "под одну гребенку". Один водитель в состоянии обнаружить, а другой - не в состоянии". Вряд ли это суждение верно, ибо любой водитель должен отвечать по своим психофизическим данным установленным стандартным требованиям. Именно поэтому и водительские права дают только тем, кто успешно прошел медкомиссию, и запрещается управление автомобилем в нетрезвом состоянии.
Но речь безусловно хороша, и оправдательный приговор тому подтверждение.

А. Паничева, Ю. Костанов,
эксперты рубрики "Судебные речи", адвокаты

"Арифметика" у экспертов правильная,
но выводы - ошибочные

Ваша честь!
Главной предпосылкой и единственной непосредственной причиной ДТП стало противоправное поведение пешехода Коростылева. Именно Коростылев нарушил сразу несколько пунктов ПДД - 1.5, 4.3, 4.5. Это важнейшее обстоятельство подтвердили эксперты по безопасности движения Дианов и Хренов, выступавшие в судебном заседании.
Позволю себе еще раз проанализировать элементы состава преступления и обратить внимание суда на все объективно существующие данные, которые, на мой взгляд, с правовой стороны не дают возможности суду согласиться с по-человечески понятной позицией супруги погибшего: "Раз мой муж погиб, значит виноват водитель!" А фактов, указывающих на невиновность подсудимого или как минимум на недоказанности его вины, немало. Титов обвиняется в том, что "следовал со скоростью, которую выбрал без учета характера организации движения". Этот вывод следствия опровергается материалами дела.
Согласно Закону "О безопасности дорожного движения" "безопасность дорожного движения - состояние данного процесса, отражающее степень защищенности его участников от дорожно-транспортных происшествий и их последствий". Защищенность пешехода Коростылева в нашем случае была "на высоте", так как имеющийся подземный переход на 100% защищает пешехода от ДТП. Поэтому выбор водителем скорости на этом участке вообще не может иметь отношения к безопасности пешехода в рассматриваемых условиях организации дорожного движения. Пешехода там просто не должно было быть, и учитывать его появление водитель не должен.
Автомобиль подсудимого двигался с общей скоростью потока. Поэтому водитель без необходимости не имел права, двигаясь в левом ряду, выбрать скорость меньшую, чем скорость потока в пределах разрешенного максимума. Такое снижение запрещено ч.3 п.10.5 ПДД, так как подсудимый создал бы помехи движению остальных автомобилей. Таким образом, можно утверждать, что скорость Титовым была избрана в полном соответствии с требованиями разд.10 ПДД.
Скажу и о контроле над движением автомобиля, которого, по мнению обвинения, якобы у подсудимого не имело места. Очевидно, что скорость 80 км/час для легкового автомобиля - это та скорость, которая вполне позволяет контролировать его движение, так как она вдвое меньше допустимой для автомобиля этого типа. Этот факт подтверждается и тем, что после ДТП подсудимый смог экстренно остановиться в своем ряду без заноса, без столкновений с другими транспортными средствами.
В силу вышесказанного отпадает и включенный в обвинение признак "заведомости". Титов обвиняется в том, что он "заведомо поставил себя в условия, при которых не был в состоянии обеспечить безопасность движения, в результате чего совершил наезд...".
Стороной обвинения Титову вменяется неосторожная вина (ст.26 УК РФ) в форме "легкомыслия" (ч.2 ст.26 УК РФ), а в преступной "небрежности" (ч.3 ст.26 УК РФ) он не обвиняется.
Но для полноты картины есть смысл разобраться и в том, имела ли место со стороны подсудимого преступная небрежность? Имело ли место преступное бездействие?
Иначе говоря, нам надо ответить на вопрос: "Достаточно ли внимательно Титов смотрел по сторонам?"
В Правилах нет указаний, что водитель обязан ожидать нарушения правил другими участниками движения, в том числе пешеходами. Именно поэтому в Правилах не записано: "водитель обязан обнаружить опасность".
Правила говорят только об опасностях, "которые он в состоянии обнаружить" (п.10.1 ПДД). Эта формулировка ПДД указывает правоприменителю на тот факт, что данная оценка ("был в состоянии" - "не был в состоянии") всегда весьма субъективная категория. Она прямо привязана к личности водителя.
Тут нельзя стричь всех "под одну гребенку". Один водитель в состоянии обнаружить, а другой - не в состоянии.
Кто исследовал личность водителя Титова? Никто!
Но прежде чем исследовать субъективную возможность обнаружить пешехода, а без этого признать вину Титова нельзя, следует разобраться в объективной возможности его обнаружения.
Объективной невозможностью предотвратить ДТП - назовем ее "геометрической" - является невозможность увидеть пешехода из-за загораживающего пешехода препятствия (автомобиля, поворота и т.п.) или наезд ввиду недостатка времени для экстренного торможения после того, как водитель обнаружил опасность.
Имеет право водитель следить за спидометром? Как показал в суде эксперт Дианов, водитель даже обязан это делать - для контроля скорости. Взгляд на спидометр с уяснением его показаний в темное время суток занимает не менее секунды.
Имеет право водитель поглядеть в зеркало заднего вида? Имеет, - говорит тот же эксперт, - еще минимум секунда долой! Но водитель имеет право и в боковые зеркала посмотреть! Глянул водитель вперед на свою полосу - никакой опасности. Ну, еще на соседнюю полосу посмотрел. Все едут дисциплинировано. А пешеходов тут быть не должно, поэтому смотри себе назад: контролируй дорожную обстановку.
Что в деле опровергает версию защиты о том, что из периода времени, рассчитанного в экспертизе следствия как время для торможения, следует вычесть время, в течение которого Титов смотрел в зеркала?
Уберите из экспертизы следствия эти две-три "законные" секунды, и она сильно "покачнется". Можно сказать, "рухнет".
Но она обрушится и без названных допущений. Собственно "арифметика" у экспертов правильная, а вот исходные данные негодные.
На взгляд защиты, "цифровые" показания, данные самим подсудимым на предварительном следствии и фактически уличающие его, не могут в силу ч.1 ст.276 УПК РФ быть отнесены к допустимым доказательствам.
В части содержащихся в них конкретных цифр все они были основаны лишь на догадке подсудимого.
Подсудимый до ДТП не задумывался над этими цифрами, не запоминал их.
Подсудимый в своих показаниях на следствии и даже тут - в суде, видимо, от волнения, - тут моя недоработка, - некоторые цифры приводил вовсе несуразные. Например, говорил о том, что ехал рядом с фурой, ограничивавшей ему обзор справа, более 10 минут, чего в условиях Москвы не могло быть даже технически.
Место столкновения в своих первых показаниях Титов перенес в десять раз дальше от очевидного ориентира, чем было на самом деле. Поэтому нельзя учитывать как достоверные и остальные указанные им цифры, которые человеку и зафиксировать, и запомнить гораздо труднее. Как указано в письме Института психологии РАН (автор - профессор, доктор психологических наук В. Барабанщиков), полученном по запросу защиты и приобщенном судом к уголовному делу, человек не в состоянии столь точно определить малые размеры и дистанции в ходе быстротечного ДТП, как это якобы определили на предварительном следствии все свидетели и подсудимый.
Как я уже говорил в своем подробном выступлении в начале процесса, грош цена всем этим "точным" до полуметра цифрам.
Особенно это касается скорости автомобиля, шедшего впереди машины свидетеля Орлова - большегрузной фуры с прицепом, или установления положения относительно этой фуры автомобиля подсудимого.
В судебном заседании свидетель Орлов опроверг свои показания, данные на следствии. Погрешность всех цифр, которые называет Орлов, оценивается самим свидетелем в 20-30%.
В показаниях свидетеля Дарченко, находившегося рядом с потерпевшим, для нас ценно только одно. Свидетель показывает, что до момента наезда он автомобиль подсудимого не наблюдал, хотя смотрел в сторону потерпевшего.
Из этого можно сделать вывод - автомобиль был загорожен от него фурой.
Представляется, что правомерен вывод: в судебном процессе установлено, что у обвинения не осталось ни одного доказательства реального местонахождения автомобиля подсудимого до момента его остановки. Нет достоверных доказательств правильности основного критерия виновности Титова: скорости движения автомобиля подсудимого по отношению к рядом идущему транспорту. Даже длина автопоезда, загораживавшего Титову обзор, не ясна, а поэтому при экспертизе должна была приниматься максимальной допустимой по ПДД.
Непроверенные объективным контролем данные без какой-либо критической оценки и, главное, без указания погрешностей передавались для "геометрических" расчетов эксперту. Эксперт эти данные принял, ничуть не удивившись точности измерений, произведенных свидетелями невооруженным глазом.
Считаю, что эксперт был обязан установить и учесть обычные в подобных условиях погрешности. Во всяком случае, сам факт того, что эксперт не учитывал погрешностей, должен был быть экспертом оговорен в своих выводах.
Судебно-медицинская экспертиза установила сильнейшую степень опьянения потерпевшего. Мог он при таком состоянии двигаться, как принято в экспертизе, - равномерно прямолинейно? Однозначно нет! А все расчеты экспертизы следствия построены на этой предпосылке, которую опровергли в суде свидетели.
Данные о скоростях движения, переданные экспертам, опровергаются и следующим. В письме ЦНИИАМ, приобщенном к делу стороной защиты, указано, что спидометр ВАЗ в рассматриваемом диапазоне скоростей может завышать реальную скорость до 8 км/час. Откуда свидетель Орлов черпал знания о скорости своего автомобиля и соответственно фуры, ограничивавшей обзор Титову? Он знал ее из показаний спидометра своих "Жигулей", но спидометр мог показывать на 8 км/ч больше, чем была реальная скорость автомобиля. Значит, эксперты просто обязаны были принять скорость автомобиля Орлова не 70, а 62 км/ч, что опять же оправдывает Титова.
В настоящее время прошло уже 12 месяцев после ДТП. А течение времени, как указано в письме Института психологии РАН, резко снижает достоверность показаний свидетелей. Поэтому доказательственное значение следственного эксперимента, если его проводить сегодня, будет невелико. Сегодня, больше чем через год после ДТП, пытаться "выжать" из свидетелей истинные данные о скоростях и местоположении участников движения - значит, обманывать самих себя.
Еще раз повторю, что пока мы говорим только об объективной ("геометрической") невозможности обнаружения опасности - пешехода - водителем Титовым.
Перейдем, наконец, к возможностям субъективным. Возможностям именно для водителя Титова обнаружить опасность. Они не менее важны, чем относительно легко устанавливаемые - объективные.
Никакая новая экспертиза или эксперименты не помогут стороне обвинения добыть неопровержимые доказательства того, что Титов и субъективно мог обнаружить Коростылева. Правда, говоря о субъективном восприятии, следует оговориться, что личность Титова не исследовалась, поэтому все нижесказанное относится к любому водителю. Даже при "геометрической" возможности вовремя заметить пешехода этому могут воспрепятствовать обстоятельства психологического свойства.
А именно обстоятельства, влияющие на восприятие водителем дороги, на которые указывается в ответе профессора В. Барабанщикова из Института психологии РАН, а именно снижающие возможность обнаружить опасность.
Ни один из факторов, указанных психологом, следствием не учтен: темное время происшествия (23 ч.): большинство водителей при искусственном освещении видят хуже ("ночью все кошки серы"); ночное время происшествия (с 22 ч.до 6 ч.): ночью, когда человеку природой положено отдыхать, скорость и возможности восприятия снижаются; темная одежда потерпевшего: дополняет трудности восприятия при искусственном освещении; наличие движущегося рядом с автомобилем подсудимого со стороны движения потерпевшего массивного автомобиля КАМАЗ, который привлекает внимание водителя, резко снижая возможность обнаружения более отдаленной и меньшей по размеру опасности; нахождение в непосредственной близости от места ДТП ярко освещенного рекламного щита, яркость освещения которого значительно превышала яркость уличного освещения в месте перехода потерпевшего и т.д.
Все это мы в зале суда своими глазами видели во время просмотра подготовленных стороной защиты видеоматериалов. Помните, как там все мелькало?
О рекламном щите, из-под которого вышел потерпевший, скажу особо. Речь не идет о том, что подсудимый отвлекся от управления, глядя на рекламу, и потому проглядел потерпевшего. Дело в другом. Периферическое зрение человека передает в мозг информацию обо всех объектах, попавших в поле зрения. Но информация о больших ярких объектах передается и воспринимается быстрее и в более полном объеме. На ее фоне информация о маленьких и темных объектах передается медленнее или вовсе воспринимается мозгом как "шум", помехи. Возможно, при отсутствии большого яркого щита информация о сером малом предмете - человеке, двигавшемся на фоне серой же толпы на тротуаре, могла бы быть мозгом водителя воспринята лучше.
Следствие даже не задумалось над тем, что "геометрию" необходимо дополнять "психологией". Давно пора в подобных делах изучать и личность водителя. Необходимо назначать соответствующие экспертизы.
Если суд придет к выводу, что защита опровергала "геометрическую" экспертизу следствия, то, понятно, в психологической экспертизе нужды нет.
Резюмирую, что все обвинение зиждется только на косвенных доказательствах, тенденциозно отобранных среди равноценных им оправдывающих. Причем обвинительные доказательства весьма низкого доказательственного качества.
Взять хотя бы проанализированную выше противоречивую экспертизу следствия, опровергнутую свидетелем стороны защиты - экспертом Хреновым.
Таким образом защитой в судебном заседании опровергнуты все доказательства обвинения без исключения. Как минимум следует признать, что от доказательств вины остались одни "неустранимые сомнения".
Защита считает, что четко доказано: подсудимый в сложившейся дорожно-транспортной обстановке действовал правомерно.
Объективных же данных для проведения новой сколько-нибудь доказательной автотехнической экспертизы, т.е. экспертизы, которая могла бы иметь категорические выводы, нет. Этот важный факт подтвердил в судебном заседании эксперт Дианов.
Известно, что автоспортсмены, к числу которых относится подсудимый, есть самые дисциплинированные водители. Они обладают особыми навыками автоматического ориентирования в любой дорожной обстановке, и если спортсмен прямо говорит, что не видел, значил и не мог видеть. И никакие косвенные доказательства, а особенно из числа тех сомнительных, которые фигурируют в деле, не могут опровергнуть этого прямого утверждения подсудимого.
Это взгляд защиты. У суда, к нашему несчастью, может быть взгляд, отличный от позиции защиты, поэтому считаю необходимым обратить внимание суда на ряд обстоятельств, которые защита просит признать в качестве смягчающих (ст.61 УПК РФ).
1. Грубо противоправное поведение потерпевшего, явившееся первопричиной ДТП.
2. Исключительно положительная характеристика с места работы подсудимого.
3. Многолетняя бескорыстная работа подсудимого с детьми в автоклубе.
Среди воспитанников подсудимого два чемпиона Европы по автоспорту в различных дисциплинах!
Не стоит забывать, что подсудимый сам вполне мог погибнуть. И не только он. Потерпевший поставил на грань гибели всех окружающих. На скоростях около 80 км/ч любое столкновение может иметь фатальный исход для всех участников.
Если суд все же придет к заключению о виновности подзащитного, прошу не избирать в качестве наказания лишение свободы.
Коснусь гражданского иска на сумму 528 632 рублей. Я никогда не советую своим подзащитным торговаться из-за денег, если они виновны. Даже в сомнительных случаях не советую, какую бы "липу" не представляли потерпевшие в обосновании своих требований. Виноват - отвечай! Но сегодня следует констатировать, что из-за пьяного потерпевшего, явившегося непосредственной причиной рассматриваемой аварии, случайно причастного водителя больше года "тягают" по инстанциям, хотят "посадить", да при этом и обобрать. Попытку гражданского истца получить с подзащитного значительную сумму в компенсацию морального вреда в случае, когда виновник аварии - сам потерпевший, а подсудимый вполне мог погибнуть, можно объяснить только полной потерей моральной ориентации.
Ну, тогда уж, будьте добры, пусть все будет по "букве" процессуального закона и Гражданского кодекса!
Представленные документы вызывают серьезные сомнения в своей подлинности и в достоверности понесенных затрат.
На взгляд адвоката, представленные доказательства не отвечают признакам допустимости, представляются подложными и не подтверждают расходов истицы на погребение.
Квитанция по форме БО-13 N 451001 от 12 апреля с.г. не имеет обязательного реквизита - подписи приемщика, зато имеет мастичный штамп, якобы свидетельствующий о приеме денежных средств, который на квитанциях данного вида никогда не проставляется.
Квитанция к приходному кассовому ордеру N 1246 имеет место в форме, не предназначенной для расчетов с населением, не имеет подписи главного бухгалтера и расшифровки подписи кассира, дата исправлена с 12 на 14 апреля. Исправления в документах данного вида не допускаются.
В ходе подготовки к судебному заседанию нами был произведен опрос дежурного приемщика ОАО "ТБ и К" в помещении морга N 10 Больницы им. Боткина. Она не подтвердила принадлежность названных документов названной организации.
Кроме того, считаю правильным исключить из суммы, предъявленной к возмещению, ботинки мужские, так как в упомянутой выше квитанции уже имеет место обувь похоронная - "тапочки белые".
Представляется, что расходы на вторую и, особенно, столь дорогую пару обуви не могут быть включены в число обоснованных расходов на погребение, компенсируемых согласно ст.1094 ГК РФ.
Основой для присуждения компенсации должен быть перечень услуг на погребение, предусмотренный постановлением правительства Москвы от 20 ноября 2001 г. N 1045-ПП "О предоставлении гарантированного перечня услуг по погребению на безвозмездной основе".
Представлены к взысканию документы, якобы свидетельствующие о расходах по транспортированию тела для погребения в Липецкую область. В связи с отсутствием документов о захоронении Коростылева в Липецкой области вызывает сомнение и сам факт такой транспортировки. Транспортировка на столь дальнее расстояние разрешена только в металлических "цинковых" гробах, а в документах описан деревянный. Полагаю в обоснование заявленных сумм требуются документы о захоронении на конкретном кладбище.
Вместе с тем, понимая необходимость предусмотренной законом для владельцев средств повышенной опасности компенсации справедливых расходов на погребение, подсудимый, выступая в качестве гражданского ответчика, готов без всяких оправдательных документов немедленно выплатить истице сумму, равную 12 тыс. рублей, что значительно превышает сумму, предусмотренную распоряжением первого заместителя мэра Москвы в правительстве Москвы от 13 марта 2002 г. N 106-РЗМ "О ценах и тарифах на услуги, входящие в гарантированный перечень по погребению на платной основе", и в 10 раз превышает сумму, предусмотренную письмом Минфина РФ от 8 января 1998 г. N 12-05-01/Д.
В процессуальном плане при отсутствии надлежащих доказательств считал бы правильным при любом выводе суда о виновности подсудимого оставить гражданский иск без рассмотрения и передать в порядке ч.2 ст.309 УПК РФ в гражданское судопроизводство.
Подводя итоги, защита констатирует следующее.
По объективной стороне состава преступления, предусмотренного ч.2 ст.264 УК РФ, у обвинения остался доказанным только один его признак, а именно только тяжкие последствия. Остальные признаки объективной стороны стороной защиты опровергнуты. Нарушение подсудимым Правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств места не имело.
Если суд все же усмотрит признаки объективной стороны, то по субъективной стороне состава у подсудимого отсутствует как неосторожная вина в форме легкомыслия, в которой он обвиняется, так и небрежность, в которой он не обвиняется.
В целом же защита просит Титова оправдать в связи с отсутствием в деянии состава преступления по основаниям, предусмотренным п.2 ч.1 ст.24 УПК РФ, а гражданский иск оставить без рассмотрения.

А. Куприянов,
руководитель "Адвокатской конторы Алексея Куприянова", почетный адвокат России, почетный юрист города Москвы

* * *

Головинский районный суд г. Москвы принял во внимание доводы защиты и оправдал Владимира Титова, признав его невиновным в нарушении Правил дорожного движения.

Пример жалобы...
В Подольский городской суд от Ковалёва Сергея Алексеевича, зарегистрированного: 123456, Московская область, г. Троицк, ул. Ленина, д. 3, кв. 50.

ЖАЛОБА
на постановление по делу об административном правонарушении

Постановлением мирового судьи судебного участка № 193 г. Троицка Московской области Соловьёва В. С. от 24 февраля 2004 года я лишён права управления транспортными средствами сроком на один год за совершение административного правонарушения, предусмотренного ч. 1 ст. 12.8 Кодекса РФ об административных правонарушениях.
С данным постановлением не согласен и полагаю, что оно было вынесено с нарушением закона и без учёта установленных судом обстоятельств дела.
Как следует из постановления, вывод суда о моей виновности основан на показаниях инспектора ГИБДД Чашкина С. В., врача Троицкой городской больницы Сиротинина А. Н., акте медицинского освидетельствования № 45 от 04 февраля 2004 года, показаниях моей жены Ковалёвой Л. Б.
Однако имеющиеся в деле доказательства не свидетельствуют о наличии моей вины в совершении инкриминируемого административного правонарушения, представленные в суд доказательства моей вины получены с нарушением закона, кроме того, выводы суда, изложенные в постановлении, не соответствуют материалам дела.
Так, из показаний инспектора ДПС ГИБДД Чашкина С. В. следует, что он, получив сообщение о задержании меня на АЗС, прибыл туда и обнаружил у меня явные признаки алкогольного опьянения. В связи с моим отказом пройти освидетельствование с помощью индикаторной трубки выдыхаемый мной воздух был протестирован при помощи нештатного портативного газоанализатора, принадлежащего лично Чашкину. Как пояснил Чашкин, ему известно, что по прошествии 30 минут после употребления 100 г водки данный газоанализатор не определяет наличие алкоголя в выдыхаемом воздухе, а в данной ситуации прибор показал наличие у меня алкогольного опьянения. Данные показания не могут считаться доказательством по следующим причинам. Как следует со слов инспектора, данный прибор является нештатным, портативным и принадлежит лично ему. Что это за прибор, каково его конструктивное устройство, принцип работы, погрешность, достоверность измерений, из материалов дела не видно. Никаких документов с указанием наименования прибора, его серийного номера и других данных, позволяющих определить, чем руководствовался инспектор при изучении показаний прибора, в деле нет и г-ном Чашкиным в суде не предъявлено, поэтому установить, насколько точны показания инспектора и данного прибора, суду не удалось. Кроме того, в решении суда указано, что со слов инспектора, у меня были обнаружены признаки алкогольного опьянения, в частность, «запах алкоголя». Однако в данной части решение суда противоречит показаниям инспектора, содержащимся в протоколе судебного заседания, из которого следует, что про наличие запаха алкоголя инспектором вообще ничего не говорилось, то есть показания данного свидетеля при вынесении постановления были судом дополнены обстоятельствами, о которых свидетель не говорил, в частности, о наличии запаха алкоголя. Также судом не указано, откуда исходил запах алкоголя, а данный факт имеет значение для правильного рассмотрения дела, так как запах должен исходить именно изо рта. Вполне возможно, что запах исходил от другого источника, однако никакого указания на это в решении суда нет. Из этого следует, что показания свидетеля Чашкина, изложенные в решении суда с искажениями, являются недопустимыми доказательствами и не могут использоваться для доказывания обстоятельств, указанных в ст. 26.1 КоАП РФ.
Ещё одним доказательством суд посчитал показания свидетеля Сиротинина А. Н, являющегося врачом Троицкой городской больницы, проводившим медицинское освидетельствование. По словам данного свидетеля, у меня имелись «клинические признаки алкогольного опьянения», а именно: изменение поведенческих реакций, расширение кровеносных сосудов глазных яблок, покраснение кожи лица, запах алкоголя. Проведённые исследования показали, что я нахожусь в состоянии алкогольного опьянения. Данные показания судом также неправильно истолкованы и положены в основу постановления. Прежде всего, врачом неправильно указаны клинические признаки, свидетельствующие о наличии состояния опьянения. Критерии, по которым возможно судить о наличии опьянения, предусмотрены в Приложении № 3 к приказу Министерства здравоохранения РФ № 308 от 14 июля 2003 года «О медицинском освидетельствовании на состояние опьянения». В соответствии с этим, такими признаками являются: запах алкоголя изо рта, неустойчивость позы, нарушение речи, выраженное дрожание пальцев рук, резкое изменение окраски покровов лица, не соответствующее обстановке поведение. Как видно их этого перечня, ни один из признаков, упомянутых Сиротининым А. Н., в наличии не имелся, а те критерии, которые, по его мнению, свидетельствуют о моём опьянении, в данном перечне отсутствуют, поэтому доказательствами являться не могут. Также из показаний этого свидетеля можно узнать, что положительный результат при пробе воздуха на наличие алкоголя может дать наличие паров воздуха или ацетона. Поскольку я был задержан сотрудниками милиции на автозаправке, наличие паров бензина в данном случае исключить нельзя, однако данное обстоятельство судом не учтено и должным образом не оценено. Также Сиротинин А. Н. пояснил суду, что иного оборудования, кроме приборов для анализа паров выдыхаемого воздуха, в больнице не имеется.
Не может являться доказательством и акт медицинского освидетельствования № 45, составленный вышеупомянутым свидетелем по следующим причинам. Порядок медицинского освидетельствования на состояние опьянения, в соответствии с ч. 6 и ч. 7 ст. 27.12 КоАП РФ, устанавливается Правительством Российской Федерации, а акт медицинского освидетельствования прилагается к соответствующему протоколу. Во исполнение этой нормы кодекса Правительством принято постановление № 930 от 26 декабря 2002 года «Об утверждении Правил медицинского освидетельствования на состояние опьянения лица, которое управляет транспортным средством, и оформления его результатов» (далее по тексту – Постановление № 930). В соответствии с п. 8 указанного Постановления, медицинское освидетельствование производится в соответствии с нормативными правовыми актами Министерства здравоохранения РФ. Таким нормативным актом является приказ Министерства здравоохранения РФ № 308 от 14 июля 2003 года «О медицинском освидетельствовании на состояние опьянения» (далее по тексту – приказ № 308). Данные нормативные акты, регламентирующие порядок освидетельствования, были в данном случае грубейшим образом нарушены. Это выразилось в следующем:

1.) Как установлено п. 4 Постановления № 930 и п. 1 Приложения № 3 («Инструкции по проведению медицинского освидетельствования….», далее по тексту – Инструкция) к Приказу № 308, медицинское освидетельствование производится в организациях здравоохранения, имеющих лицензию на осуществление медицинской деятельности с указанием соответствующих работ и услуг. Однако из материалов дела не видно, что Троицкая городская больница имеет лицензию на проведение медицинского освидетельствования, в суд данные документы ни врачом, ни сотрудниками ГИБДД не представлено. Вполне возможно, что данное медучреждение имеет лицензию на оказание медицинских услуг, однако вправе ли оно оказывать услуги по медицинскому освидетельствованию на состояние опьянения, из материалов дела не видно, из чего можно сделать вывод, что сделанное сотрудником данного учреждения заключение не может являться доказательством вины.
2.) В соответствии с п. 6 Постановления № 930 и п. 4 Инструкции, медицинское освидетельствование производится врачом, имеющим соответствующую специальную подготовку. Однако ни из материалов дела, ни из показаний врача Сиротинина А. Н. нельзя установить, имеет ли он соответствующую подготовку. Никаких подтверждающих это документов (свидетельств или удостоверений) в суд представлено не было, судом не изучалось и к материалам дела не приобщено, что даёт основания сомневаться в достоверности данных, полученных указанным врачом.
3.) В соответствии с п. 6 Инструкции, при освидетельствовании используются технические средства индикации и измерения, зарегистрированные и разрешенные Министерством здравоохранения Российской Федерации для использования в медицинских целях и рекомендованные для проведения медицинского освидетельствования на состояние опьянения. Как видно из акта медицинского освидетельствования № 45, врачом использовался прибор под названием «____________». Однако в деле нет никаких данных относительно того, зарегистрирован ли данный прибор для использования в медицинских целях и рекомендован ли он Минздравом для проведения такого освидетельствования. Отсутствие в деле документов, подтверждающих допуск данного прибора к использованию в указанных целях, делает ничтожными доказательства, полученные с использованием этого аппарата.
4.) Акт медицинского освидетельствования № 45 составлен с нарушением требований, предъявляемых к нему. Так, п. 9 Инструкции требует при заполнении акта все пункты заполнять без каких-либо сокращений и подчеркиваний. Однако основные пункты акта, касающиеся фиксации результатов проб выдыхаемого воздуха, заполнены не полностью. В форме акта, утверждённой Приказом № 308, предусмотрено, что наряду с названием и серийным номером прибора, используемого для проведения исследования, необходимо указывать и дату последней проверки (поверки) прибора. Однако в нарушение этого требования, сведения о последней проверке (поверке) прибора в соответствующих графах акта отсутствуют, ввиду чего невозможно установить, когда данный прибор в последний раз проверялся на соответствие требованиям и достоверность показаний. Тем самым нарушены также и требования закона РФ «Об обеспечении единства измерений», в соответствии с которым, на приборы, используемые в области здравоохранения, распространяются требования о наличии регистрационного удостоверения и сертификата соответствия, а также требования о проведении проверки (поверки) с периодичностью, установленной для каждого вида прибора. Однако, поскольку сведения о последней проверке (поверке) прибора в акте не указаны, можно предположить, что прибор не проверялся никогда, поэтому полученные с его помощью результаты не могут считаться достоверными и не могут быть положены в основу решения о виновности.
5.) При проведении медицинского освидетельствования нарушены и требования п. 11 Инструкции, в соответствии с которым, основой заключения о состоянии освидетельствуемого служат данные комплексного медицинского освидетельствования с учетом результатов лабораторных исследований. Для фиксирования результатов лабораторных исследований в акте предусмотрен п. 13, где должно быть указано, какие биологические среды отбираются у освидетельствуемого и каковы результаты этого исследования. Однако, как видно из акта № 45, никакие анализы не были взяты и лабораторные исследования не проводились. Это является нарушением п. 11 вышеуказанной Инструкции, так как данная норма требует выносить заключение на основе комплексного медицинского освидетельствования с учетом результатов лабораторных исследований. Поскольку лабораторные исследования не проводились, их результаты не были учтены, и заключение сделано без учёта этих данных, то есть вывод о наличии у меня состояния алкогольного опьянения сделан без учёта фактов, которые в силу п. 11 Инструкции являются обязательными. Поэтому данные выводы также не могут служить доказательствами, поскольку получены с нарушением закона, что в силу ст. 29.6 КоАП РФ делает данные доказательства не имеющими юридической силы. Отказ врача от взятия у меня анализов нашёл своё прямое подтверждение и при допросе Сиротинина А. Н., который в судебном заседании сообщил суду, что медицинский кабинет, где проводилось освидетельствование, не оборудован соответствующими приборами и инструментами, необходимыми для получения биологических анализов, и никакие анализы у меня не брались. Этот факт также свидетельствует о недостоверных выводах освидетельствования, произведённого исключительно с помощью исследования выдыхаемого мной воздуха, поскольку отсутствие в медицинском учреждении необходимых материалов не является основанием для нарушения порядка проведения медицинского освидетельствования, установленного действующими нормативными актами Правительства РФ и Министерства здравоохранения РФ, а также ущемления моих прав на всесторонне, полное и объективное изучение обстоятельств дела. Таким образом, с учётом допущенных нарушений, акт медицинского освидетельствования № 45, имеющийся в материалах дела, является недопустимым доказательством, поскольку освидетельствование и составление данного акта произведено с нарушением требований, установленных действующим законодательством, и не может быть положено в основу обвинения меня в совершении административного правонарушения.
6.) Одним из доказательств судом признаны показания моей жены, Ковалёвой Л. Б., однако это также незаконно, поскольку в своих показаниях она чётко и ясно показала, что никаких признаков алкогольного опьянения у меня не было, алкоголь я в тот день не употреблял и был совершенно трезв.
7.) С самого начала я утверждал и утверждаю, что в тот момент не был в состоянии алкогольного опьянения. Реакции, отдалённо напоминающие клинические признаки алкогольного опьянения, могли возникнуть от употребления мной лекарственных препаратов, рекомендованных мне лечащим врачом в связи с лечением зубов. Справка об этом также имеется в деле (л. д.). Косвенно моя невиновность подтверждается и показаниями врача Сиротинина А. Н., который показал, что реакцию, похожую на наличие алкоголя в выдыхаемом воздухе, могут быть и другие вещества – бензин, ацетон и т. п. Поскольку в то время я принимал лекарственные средства, не исключено, что ввиду их употребления в выдыхаемом мной воздухе приборы зафиксировали возможное наличие паров алкоголя. Единственным бесспорным и неопровержимым доказательством могли бы быть результаты лабораторного исследования биологических сред (анализов крови, мочи или слюны), однако поскольку эти анализы у меня не брались, считать доказанным факт употребления мной алкоголя и управления транспортным средством в состоянии опьянения полностью не доказан.

Таким образом, из вышеуказанного следует, что моя вина в совершении инкриминируемого административного правонарушения не доказана, использованные доказательства получены с нарушением закона (освидетельствование проведено в учреждении, наличие лицензии у которого не проверено; при анализе использовались приборы, достоверность показаний которых не подтверждена сертификатами и регистрационными удостоверениями; дата последней проверки/поверки приборов неизвестна и в нарушение требований Инструкции в акте не указана; медицинское освидетельствование проведено врачом, не имеющим соответствующей подготовки; вывод о наличии алкогольного опьянения сделан исключительно на основе анализа проб воздуха без обязательного изучения биологических анализов в лабораторных условиях, что является обязательным; не приняты во внимание мои объяснения и показания моей жены о том, что я не находился в состоянии алкогольного опьянения; на дана оценка тому, что мной употреблялись лекарственные препараты, в составе которых могут иметься спиртосодержащие вещества). В соответствии со ст. 48 Конституции РФ, а также ст. 29.6 КоАП РФ, при осуществлении правосудия не могут быть использованы доказательства, полученные с нарушением закона, а все неустранимые сомнения толкуются в пользу обвиняемого.

На основании изложенного, руководствуясь ст. ст. КоАП РФ, -

П Р О Ш У:

1. Постановление мирового судьи судебного участка № 193 г. Троицка Московской области Соловьёва В. С. – отменить.
2. Производство по делу прекратить.
3. Возвратить мне водительское удостоверение.

Алексей Куприянов: `Работа над ошибками`

Расхожая фраза о том, что адвокату нужно доверять, как врачу, навязла в зубах. Но всегда ли слепое доверие оборачивается благом для клиента? Об этом ответственный секретарь нашей газеты Александр Крахмалюк решил поговорить с известным московским адвокатом Алексеем Куприяновым.

- Алексей Анатольевич, о вас идет слава, как об адвокате особо щепетильном в отношении с клиентами.

- Действительно я при первой встрече клиенту никогда ничего не обещаю. И даже в ходе защиты стараюсь дать прогноз исходя из худшего сценария развития событий. Однако недовольных такой постановкой дела среди доверителей, пока не было. К сожалению, бывали недобросовестные. А может быть кто-то и добросовестно путает возможности адвоката с правами судьи или прокурора.

- Но ведь, что греха таить, недобросовестность бывает не только среди клиентов. Нередко критика адвокатуры основана на вполне конкретных и легко проверяемых фактах. Согласитесь, встречаются адвокаты, которые, ничтоже сумняшеся, получив деньги, пускают дело на самотек, лишь обозначая кипучую деятельность. Как человеку неискушенному в "адвокатских тайнах" распознать такого горе-советника?

- Для такой с позволения сказать "работы" в юридической среде даже есть специальный термин: работа "на клиента". Правильно же будет вести защиту так, чтобы результаты были видны в первую очередь следователю, прокурору и судье, и только во вторую - доверителю. Поэтому слепо доверять адвокату не следует, ведь отбывать срок придется самому подзащитному. Например, если по экономическому делу у адвоката нет с собой компьютера, стоит задуматься.

Доверитель и сам должен занимать активную позицию в процессе, вникать во все тонкости. Будет лучше, если у него найдется возможность, получить какие-то начальные юридические знания. Полезно прочесть и уголовный, и уголовно-процессуальный кодексы. Предпочтение отдавайте изданиям с комментариями, одобренными Верховным судом. Эти книги, как правило, доступны пониманию любого гражданина, имеющего высшее образование. Поэтому, если клиент становится жертвой недобросовестности, то он, по большому счету, почти всегда виноват сам.

Гражданин, которому понадобилась юридическая помощь, не должен устраняться от участия в решении проблем, которые в той или иной степени отражаются на его благополучии, жизни и кошельке.

- Что же делать обманутому клиенту? Требовать возврата денег? Жаловаться в совет адвокатской палаты? Возбуждать против адвоката уголовное дело по статье "Мошенничество"?

- Разумеется, все это можно предпринять. Но жалобами не решить той юридической проблемы, с которой вы пришли к своему первому адвокату, показавшемуся вам негодным. Кроме того, машина нашей юстиции столь медлительна, что на адвокатов со стороны доверителей часто валятся и незаслуженные "шишки". Как объяснить клиенту, что адвокат не виновен в том, следствие в Москве "нормально" ведется много месяцев и "за судом" клиент "нормально" может числиться годами? Клиенту кажется, что это его адвокат плох, про пороки системы ему неведомо. Поэтому прежде, чем менять адвоката, я бы посоветовал как следует разобраться.

- Где же выход?

Конечно, если Вас не устраивает адвокат, следует обратитесь к другому. Беда только в том, что такой клиент, иной раз, уже здорово обижен на адвокатуру и подозревает в нечестности всю адвокатскую братию. Он приходит к тебе и говорит, что платить за услуги готов, но... в будущем - "по результату". Запомните! Солидные адвокаты никогда не работают "за результат".

В самом деле, результат далеко не всегда зависит от адвоката, но адвокат обязан сделать все, что считает нужным и целесообразным, чтобы конечный результат смог оказаться лучше. Делай, что должен, и пусть будет, что будет! Уповать лучше на Бога.

- А вам попадались "вторичные" клиенты?

- Много раз.

- Расскажите об этом подробнее.

- Обычная автоавария. К сожалению, одна из многих. Трагедия. Погиб человек. Пьяный перебегал Ленинградское шоссе недалеко от МКАД над подземным пешеходным переходом в потоке транспорта поздно вечером.

Первые три ряда из восьми ему удалось пройти невредимым, а вот на четвертом игра в "автомобильную рулетку" закончилась. Потерпевший попал под автомобиль, которым управлял Алексей П.

Его машина двигалась со скоростью 80 километров в час. Поскольку водитель пешехода не видел и не тормозил, другого исхода, кроме летального, быть и не могло. Позже экспертиза установит, что доля алкоголя в крови погибшего составляла 7,5 %, а моча имела концентрацию пива.

На месте происшествия оказалось два свидетеля: собутыльник погибшего и водитель, ехавший в соседнем ряду. Свидетели так же, как и инспектор ГИБДД, прибывший на место происшествия, в один голос говорили, что Алексей ни в чем не виноват. Он не мог видеть пешехода, выскочившего из-за рядом идущей машины, и тем более не успевал тормозить. В ходе разбирательства на дороге появился адвокат, предложивший Алексею свои услуги (совсем недорого, каких-то 400 долларов!). И водитель, пребывающий в шоковом состоянии, естественно, согласился. Адвокат также уверил Алексея, что опасаться ему нечего, и в данной ситуации даже уголовного дела возбуждать не станут.

Дело в милиции, однако, возбудили. Уже этот факт, казалось бы, должен был насторожить клиента. Он должен был задать себе и адвокату вопрос: "Почему все происходит не так, как обещал ему защитник? Однако Алексей этого не сделал. А адвокат продолжал его уверять в том, что "все хорошо".

"Что мне говорить на допросе?" - интересовался Алексей у адвоката.

"А что спрашивают, то и говори!" - не мудрствуя лукаво, отвечал адвокат. Он даже не предотвратил обычную для впервые допрашивающихся лиц ошибку подзащитного: граждане начинают домысливать обстановку происшествия и показывают не то, что помнят, а то, что по их разумению могло бы быть в реальности. Ошибкой адвоката умело воспользовался следователь.

В итоге на основании протоколов допроса самого же подозреваемого выстроилась четкая обвинительная позиция. И хотя данные первого - доследственного экспертного исследования не подтверждали версию следствия, дело принимало все более серьезный оборот.

Свидетель вероятно с подачи следователя с геометрической четкостью указывал, что расстояние между бамперами обеих машин составляло 0,5 метра, дистанция с впереди идущими машинами - 6 метров. Не глаз - алмаз! И никаких "плюс-минус", как предписывают методики. В итоге второй эксперт по таким четким данным нарисовал безукоризненно четкую картинку в виде схемы, согласно которой получалось, что водитель должен был непременно увидеть бегущего ему под колеса пешехода.

Что же наш адвокат? Он спокойно "прожевал" и эту экспертизу. Однако именно после нее дело было обречено попасть в суд, т.к. прокуратура в такие дела обычно даже не заглядывает.

Каковы же были доводы защиты, отраженные в обвинительном заключении, поступившем в суд?

Они свелись к одному слову, записанному следователем в соответствующей строке новой стандартной формы обвинительного заключения: "Нет".

Доводов у защиты не оказалось вовсе!

Адвокат не заявил ни слова о том, что пешеход был пьян, что происшествие случилось в темное время суток, что обзор был ограничен и проч., и проч.

В итоге над Алексеем нависло обвинение, как правило, влекущее реальное лишение свободы. Вот тогда-то он и пришел ко мне.

- И что же в таких случаях нужно делать адвокату No 2?

- Брать чистую тетрадь и начинать работу над ошибками.

- С чего вы начали?

- Попытался найти новых свидетелей. В принципе, это не трудно. Круг лиц, которые могли быть очевидцами происшествия, виден из протокола. Я начал с того, что опросил понятых. Один из них действительно оказался свидетелем ДТП, и хоть и отказался идти в суд (бизнес, некогда), подтвердил реальную версию произошедшего. В крайнем случае, его можно было бы доставить в суд "приводом", но пока необходимости в этом нет.

- Значит вы пришли в суд с козырями, которые полностью опрокидывали версию следствия?

- Опровергать или ставить под сомнение подряд все доводы и выводы предварительного следствия в суде тактически неверно. Перефразируя Пруткова: "Единожды не доказавши, кто тебе поверит?" Вот и мне на одном из судебных заседаний довелось услышать в ответ на свои доводы реплику судьи: "Зачем же обвиняемый на себя наговаривал?" Не скажешь ведь: "По совету своего адвоката".

- Какова же была ваша тактика?

- Найти в материалах следствия самое слабое звено. Таким звеном, в данном деле была последняя экспертиза. Она была основана на цифрах в нужную сторону "приглаженных" следствием на последних по времени допросах. Если же принять во внимание первичные показания участников процесса, выводы экспертов должны были бы быть прямо противоположными.

- Новая экспертиза была возможна?

- Не только возможна, но и необходима. Для экспертного исследования я пригласил опытнейшего специалиста по безопасности движения Владимира Хренова. Мы выехали на место с видеокамерой и в течение двух часов проводили эксперимент, отслеживая интенсивность движения, скорость машин, их распределение в потоках по полосам, дистанцию. В итоге ключевая ошибка была достоверно обнаружена. Предыдущая экспертиза строилась на том, что "Жигули" и фура, загораживавшая обзор подсудимому, двигались параллельно длительное время. Однако свидетели указывали, что за несколько секунд до столкновения фура стала тормозить. То есть ее водитель увидел человека, перебегающего дорогу. Но как это мог сделать водитель "Жигулей", двигавшихся левее фуры, если обзор справа был загорожен мощным корпусом грузовой машины? На этот вопрос никто вразумительного ответа дать не смог. И этого защите оказалось достаточно, чтобы с цифрами в руках опровергнуть выводы предыдущей экспертизы.

- И тогда стало ясно, что линия защиты возобладала над линией обвинения?

- Погодите. Опытные адвокаты знают, что строить защиту на опровержении одного пусть даже очень серьезного факта или вывода следствия опасно. В запасе обязательно должны быть дополнительные аргументы. Адвокат должен подготовить второй, а лучше и третий эшелон обороны. В качестве дополнительных аргументов я привлек выводы психологического исследования о восприимчивости водителя к возможной опасности в зависимости от внешних условий. Для этого потребовалось обратиться в Институт психологии при Российской академии наук. Профессор Владимир Барабанщиков назвал 12 причин, по которым водитель в той или иной степени теряет готовность немедленно реагировать на возможную опасность. В нашей ситуации к ним относился, например, огромный ярко освещенный рекламный щит почти над дорогой, в зоне которого в темное время суток человек в темной одежде практически теряется из виду, а сам щит неизбежно отвлекает к себе внимание. Кроме того, место, где случился наезд на пешехода, не характеризуется как опасное, это не пешеходный переход и не перекресток, а часть динамичной трассы. Эти обстоятельства также опровергали категорические выводы "геометрической" экспертизы, которая психологию водителя вообще никак не учитывала.

- Вам удалось высказать эти доводы в процессе?

- Удалось, но процесс пока отложен. Я попытался представить свои исследования прокурору с тем, чтобы он отказался от обвинения. Была бы сэкономлена масса процессуального времени. Но обвинитель, по-моему, воспринял это, как посягательство на честь мундира. На иное я, правда, и не рассчитывал. Его можно понять. Прокуратура у нас до сих пор олицетворяет в процессе исключительно карательную функцию. Если прокурор откажется от обвинения, его попросту уволят с работы. Но это, как говорится, тема другого разговора.

Что касается моего доверителя, надеюсь, что он будет оправдан. Но полная уверенность к российскому адвокату может приходить только после оглашения приговора.

Подзащитный метра А.Куприянова - В.Титов через 3 месяца после выхода газеты действительно был оправдан Головинским судом Москвы, приговор утвержден Мосгорсудом.

Судебная речь по делу Титова была опубликована в Журнале Верховного суда "Российская юстиция" No 1 2004 год. Как видно из редакционного предисловия, речь заслужила весьма лестную оценку специалистов.

Интервью Газете "Бизнес адвокат" No 5 2003 г.

Поиск по сайту: