www.e-puzzle.ru

«В 1993 году, итальянским врачем-онкологом, Тулио Симончини, в Торонто, в качестве клинического эксперимента, была отобрана группа добровольцев из 200-т женщин больных раком груды. С ними провели четыре лечебных сеанса. В качестве лекарства применялся раствор бикарбоната натрия. Спустя двадцать лет из 200-т женщин живы 190».

Из сообщения Канадской прессы.

Более ста лет учеными и медиками всего мира ведутся исследования и поиски эффективного лекарства от рака. Но все колоссальные усилия и финансовые вливания, до сегодняшнего дня, не принесли положительных результатов. Хотя в народе бытует мнение, что методика лечения давно известна, только неведомые силы препятствуют ее внедрению. Когда нибудь мы узнаем, это наше бессилие перед страшной болезнью или очередная вселенская афера. Так или иначе, за год, в мире от рака умирает около 9 миллионов человек, а рост заболеваемости просто устрашающий.

Результатом неуемного роста заболеваний стало слияние пищевой и химической промышленности в один уродливый, смертоубийственный конгломерат. 30 лет назад на западе и 20 лет назад у нас, в производстве пищевой продукции произошла настоящая революция. Ее, увы, мы даже не заметили и продолжаем дальше жить в счастливом неведении. Сегодня более 90% продуктов, в той или иной степени, содержат в себе химические вещества, а это ничто иное как яды, токсины и канцерогены. В суете и заботах, в погоне за прибылью, мы попросту не можем остановиться и реально оценить положение вещей и только серьезные проблемы со здоровьем, в силах прекратить нескончаемую гонку. Нельзя бездумно относиться к своему организму, возлагать все надежды и перекладывать всю ответственность на инфраструктуру здравоохранения. Мы и только мы полностью ответственны за свой организм, и за свое здоровье.

Но даже если пришла беда и объявлен страшный диагноз, ни в коем случае нельзя отчаиваться. Как раз в такой ситуации, эта книга станет той спасительной соломинкой, взявшись за которую можно выбраться из омута болезни.

Вот только некоторые факты, которые хотелось бы привести в подтверждение и поддержку предлагаемой в книге методике лечения рака.

Университет Аризоны получил гранд в 2 миллиона долларов от Национального института здоровья США на поддержку исследования в области применения бикарбоната натрия в качестве терапии против рака. Вот слова руководителя этого проекта профессора, Марка Пейгеля: «... злокачественные опухоли в период своего роста производят молочную кислоту, которая разрушает прилежащие ткани, прокладывая опухоли дорогу в соседние области, таким образом метастазы проникают в другие органы. Кислота к тому же повышает сопротивляемость рака химиотерапии». Глава отделения биомедицинской инженерии профессор Дженнифер Бартон продолжает: «... некоторые лекарства от рака эффективны лишь при определенном значении кислотно - щелочного баланса в организме пациента. Скорректировать свой кислотно - щелочной баланс и, таким образом, сделать препараты эффективными, пациенты могут очень легко, просто принимая раствор пищевой соды».

В Китае, во время многочисленных клинических исследований, ученые наблюдали улучшение состояния у 88% больных раком печени при артериальном введении раствора бикарбоната натрия.

В Болгарии и сегодня всем больным раком прописывают прием пищевой соды.

Бикарбонат натрия многие годы и десятилетия применялся советскими врачами, которых никак нельзя упрекнуть в предвзятости, ведь в то время не было материальной заинтересованности как сейчас. Самым авторитетным изданием советских фармакологов был справочник академика РАМН, доктора медицинских наук Машковского М. Д. «Лекарственные средства «за 1993 год, который рекомендует пищевую соду, как лекарственный препарат при многих заболеваниях.

Примеров можно приводить несметное множество, сути это не меняет. Изменить предвзятое людское мнение о том, что только за очень большие деньги можно вылечить неизлечимую болезнь, вот задача этой публикации. С одной стороны 2,4 триллиона долларов (это годовой оборот медицинской индустрии США), а с другой, белый трехкопеечный порошок, который нельзя запатентовать. Но

даже в наше, пронизанное коммерцией время, осталось место, где торжествует высшая справедливость.

Кандидат биологических наук, Писарев И. И.

Фактическое состояние онкологии

В начале 1900-х годов, один человек из 100 умирал от рака; сегодня это один из трех. Мы предвидим, что через несколько лет один из двух человек будет умирать от рака.

Смертность в 90 процентов, то есть ежегодно регистрируется 1,8 миллиона смертей из 2-х миллионов случаев во всем мире, наблюдается для большинства опухолей органов пищеварения, например тех, которые не являются предметом диагностических неясностей (например, рак пищевода, желудка, печени, поджелудочной железы и т. д.). Исходы для рака легких всегда аналогичны, то есть те же самые 90 процентов смертности, и так далее для всех тех видов рака, где мистификация или манипуляции в данных невозможны.

Рак является наиболее важной проблемой в медицине, не только из-за его масштабов, но особенно из-за долгого симптомного течения, которое приходит с этой болезнью, особенно на более поздних стадиях, и состояния крайнего психологического страдания, жертвами которого становятся как пациенты, так и их родственники.

Это не совпадение, что американский президент Ричард Никсон в далеком 1971 году провозгласил настоящую войну против «болезни столетия». С тех пор эта война впитала во всем мире такой объем экономических, научных и человеческих ресурсов, который превышает пределы всякого воображения, а в результате - бесполезно это скрывать - полный провал. Помимо постоянно обновляющихся обязательств, повторных обещаний, и якобы чудесных самых последних результатов, существует очень мало конкретики: причина рака является и остается неизвестной.

Проблема не решена.

Каждый год миллионы людей уничтожает эта неумолимая болезнь, как если бы их всасывало в спираль смерти и боли, с которой почти всегда невозможно бороться. Рак является огромным дамокловым мечом, страшно мстительный бог превзошел социальную систему, в которой беззащитные граждане должны пассивно принимать несостоятельность контроля над их здоровьем, и вынуждены делегировать другому, не заслуживающему этого - слепому бизнесмену на вершине пирамиды - заботу о своей болезни.

Большой недостаток доверия очевиден даже среди врачей. Опросы и вопросники показывают, что три врача из четырех (75 процентов) откажутся от любой химиотерапии из-за ее неэффективности при этой болезни и ее разрушительных последствий на весь организм человека.

Это то, что многие врачи и ученые должны сказать о химиотерапии:

«Большинство больных раком в нашей стране умирают из-за химиотерапии, которая не лечит рак груди, толстой кишки или рак легких. Это было задокументировано на протяжении более десяти лет, и, тем не менее, врачи до сих пор используют химиотерапию для борьбы с этими опухолями». (Доктор Аллен Левин, Калифорнийский университет в Сан-Франциско, «Исцеление рака», Маркус Букс, 1990).

«Если бы я заболел раком, я бы никогда не обратился к конкретным стандартам лечения этого заболевания. Раковые больные, которые держатся подальше от этих центров, имеют шанс на выживание».

(Проф. Джорж Матэ, «Научная медицина в тупике», Медисин Новель, Париж, 1989).

«Доктор Хардин Джонс, преподаватель в Университете Калифорнии, после анализа статистических данных в течение многих десятилетий о выживаемости при раке, пришел к такому выводу: «...Если не лечится, пациентам не становится хуже или им даже лучше». Тревожные выводы доктора Джонса никогда не были опровергнуты». (Уолтер Ласт, «Эколог», Том 28, номер 2, март-апрель 1998 года).

«Многие онкологи рекомендуют химиотерапию практически для любого типа рака, с непоколебимой верой и практически постоянной неудачей». (Доктор Альберт Браверман, «Медицинская онкология в 90-х», Ланцет, 1991, т. 337, С. 901).

«Наши самые эффективные схемы перегружены рисками, побочными эффектами и практическими проблемами; и в конце-концов пациенты, которых мы лечили, заплатили пошлину, и только для незначительной части из них это окупится эфемерным периодом опухолевой регрессии и вообще-то лишь частичной». (Эдвард Г. Гриффин «Мир без рака», Американ Медиа Пабликейшнс, 1996).

«В конце концов, и для подавляющего большинства случаев, нет никаких доказательств, что химиотерапия улучшает ожидаемую выживаемость. И это великая ложь о данной терапии, что существует корреляция между уменьшением раковой опухоли и продлением жизни пациента». (Филип Дэй, «Рак: почему мы до сих пор умираем, чтобы узнать правду», Крэдэнс Пабликейшнс, 2000).

«Несколько ученых из ракового Центра Макгилла направили 118 врачам-экспертам по раку легких опросник, чтобы определить их уровень доверия к терапии, которую они применяли; им было предложено представить, что они сами больны раком и какие из шести современных видов экспериментальной терапии они выберут для себя. 79 врачей ответили, 64 из них сказали, что они не согласны проходить какое-либо лечение, содержащее цис-платину - один из общепринятых химиотерапевтических препаратов, которые они использовали - в то время как 58 из 79 считали, что все вышеупомянутые экспериментальные методы лечения, не были приняты из-за неэффективности и повышенного уровня токсичности химиотерапии». (Филип Дэй, «Рак: почему мы до сих пор умираем, чтобы узнать правду», Крэдэнс Пабликейшнс, 2000).

«Доктор Ульрих Абель, немецкий эпидемиолог онкологической клиники Манхайма в Гейдельберге, исчерпывающе проанализировал и рассмотрел все основные исследования и клинические опыты, которые когда-либо проводились с использованием химиотерапии.... Абель обнаружил, что общемировой уровень положительных исходов вследствие химиотерапии был пугающим, просто потому, что нигде не было научных данных, которые бы продемонстрировали, что химиотерапия может ”.продлить жизни больных с наиболее распространенными видами рака органов каким-либо осязаемым образом».

Абель подчеркивает тот факт, что редко когда химиотерапия улучшает качество жизни, характеризуя это как убогость науки, в то время как, по крайней мере, 80 процентов проводимой в мире химиотерапии является бесполезной. Даже если нет никаких научных доказательств того, что химиотерапия работает, ни врачи, ни пациенты не готовы отказаться от нее. (Lancet, 10 августа 1991 года). Ни одно из основных средств массовой информации никогда не упоминало об этом исчерпывающем исследовании д-ра Ульриха Абель: оно было полностью похоронено». (Тим О’Шиа, «Химиотерапия - не одобренное лечение»).

Ульрих Абель

«По данным медицинских ассоциаций, печальные и опасные побочные эффекты лекарств стали четвертой основной причиной смертности после инфаркта, рака и инсульта». (Журнал Американской Медицинской Ассоциации, 15 апреля 1998 г.)

Скорее всего, таким образом, основные теории, на которых зиждется онкология, не верны, что впоследствии сделает какие-либо исследования бесполезными и не продуктивными, даже при поддержке экономико-научного аппарата планетарного масштаба.

Декарт говорит: «Большинство в голосовании не является надежным доказательством, когда дело доходит до истины, которую трудно обнаружить, потому что гораздо более вероятно, что эта истина была обнаружена только одним человеком, а не всем населением».

Философия науки показывает, что там, где невозможно найти решение общепринятыми концептуальными

инструментами, нелогичное поведение (то есть, противоположное тому, которому до сих пор следовали) должно быть принято.

Отсюда следует, что единственным допустимым и логическим подходом к проблеме рака будет опровержение принципов, на котором основаны онкологические исследования - то есть то, что рак вызывается клеточной репродуктивной аномалией.

Однако, если мы ставим под сомнение обоснованность клеточной репродуктивной аномалии, также становится ясным, что другие теории, вытекающие из нее, также несостоятельны.

Примерами этого являются теория аутоиммунного процесса, посредством которого элементы, которые должны защищать от агентов внешней среды, а не направлять свою разрушительную силу на внутренние компоненты, и теорию

о том, что аномалии генетической структуры объясняют развитие в направлении автоагрессии.

Попытка предложить теорию со многими причинными факторами онкогенного влияния на репродукцию клеток (то есть, что рак имеет множество причин) выглядит как пустопорожний щит, за которым, к сожалению, нет решения. Это происходит потому, что такая теория предлагает бесконечные причины, которые более или менее связанны друг с другом и которая, в конце концов, означает, что мы ничего не нашли.

Курение, алкоголь, токсические вещества, окружающая среда, пищевые привычки, стресс, психологические элементы, а также различные генетические факторы называются каждый раз, только чтобы привнести путаницу и сдаться. Ответ, который, в конце концов, может быть гораздо проще, чем предполагалось ранее, по-прежнему окутан тайной.

Блеф генетики и "научно доказанного"

Каждая научная проблема является или должна быть, прежде всего, теоретической проблемой, которая используется для построения дорожки, которая ведет к разрешению определенного болезненного состояния, то есть, к соответствующей терапии. После того, как причина болезни была определена, лечебный, практический подход должен зависеть от причины.

К сожалению, этого не происходит в современной онкологии, потому что никто, ни в официальной медицине, ни в так называемой альтернативной медицине, не утруждается найти специфический, логический субъект в качестве происхождения опухолевых заболеваний.

Несмотря на этот принципиальный недостаток, онкологи и исследователи ставят концепцию ’’научно доказанного” на первое место в своей оценке теории или терапевтической системы в отношении опухолей. Эта концепция является единственным и незаменимым паспортом для принятия или отклонения какого-либо предложения для изучения или терапии. Схематически эта концепция основана на некоторых простых принципах Галилея или, совсем недавних, принципах Поппера, которые должны соблюдаться теми, кто хочет прогрессировать на стези науки. Они состоят в следующем:

1. Формулировка гипотезы после наблюдения явления, или комбинированных явлений.

2. Воспроизводство и изучение явления таким образом, чтобы его можно было проанализировать.

3. Формулировка закона суждения, которое описывает явление и позволяет делать прогнозы, а также направлять действия ученого.

4. Возможность поделиться полученными результатами со всеми другими исследователями, что позволяет другим использовать то, что было обнаружено или приобретено в качестве основы для дальнейших исследований, проверок, и приложений.

Кто бы мог не согласиться с этим? Кто бы мог отказаться от таких гарантий для научного мира, а также для общества? Никто никогда не будет и мечтать отклониться от такой системы! Ученый, который пренебрег таким методом исследования, не только не продвинется далеко в своих исследованиях, но, несомненно, в конечном итоге останется изолированным.

В действительности, современная онкология является чрезвычайно дырявым сосудом, и в ней не делается ничего, чтобы попытаться придерживаться скрупулезности научного метода, когда практические результаты ускользают от нас в течение многих десятилетий. Что является причиной такого провала? Какие существуют проблемы и недоразумения при таком состоянии дел? Несомненно, отсутствие направления и инновационных способов мышления!

В начале, теория имеет разрушительный, революционный эффект, обогащая тем самым существующий понятийный механизм. Это происходит, по крайней мере, на первых порах, когда есть возможность поставлять (по крайней мере, потенциально) некоторые интерпретации реальности изучаемых явлений, которые являются более убедительными, чем предшествующие теории.

Однако, если теория не в состоянии поставлять все или часть объяснения явлений, которые она изучает, в разумные сроки, она неизбежно сползает в такую сухость и уверенность в собственном поражении, что ее исследования и эксперименты становятся повторяющимися и бесплодными. Она становится, другими словами, мертвой теорией, даже если исследования и эксперименты продолжают проводиться.

Что на самом деле происходит, так это расщепление первоначальной идеи из вытекающих понятий и соответствующих экспериментов, создавая, таким образом, динамизм, где поддерживающая идея дрейфует все больше и больше в метафизическое измерение, где она хранится, как приобретенный факт, надежно защищенная от любой критики и проверки. В этот момент, все вспомогательные гипотезы, вместе с кучей бесплодных экспериментов, как правило, бесполезно усиливают друг друга до бесконечности.

Возьмем, в качестве примера, метафизическую гипотезу «Бог Вишну существует, потому что он лечит свои творения элементами Вселенной, солнцем, водой и землей», и попробуем научно доказать, что это соответствует истине.

Что бы ученые сделали, чтобы подтвердить эту гипотезу? Несомненно, они бы создали две группы исследований, эпидемиологическую и группу химического и физического анализа. Масштаб таких научноисследовательских проектов будет более или менее зависеть от денежной поддержки, поступающей из разных стран мира.

Можно было бы ожидать, что в самых богатых странах, таких как Соединенные Штаты, ученые бы начали с расчета интенсивности света или показателей его преломления по отношению к различным областям территории и по отношению к измеряемой среде, росту и весу конкретного числа лиц, принятых в репрезентативную выборку из разных городов. Эпидемиологические исследования затем будут организованы в различных районах страны и будут распространяться на состав воды и грунта по отношению к окружности талии или конечностей людей, и так далее!

Молекулярные изменения каждого метаболического процесса по отношению к худобе или тучности лиц будут изучены в лаборатории, а также генетические различия различных рецепторов, которые могут быть причиной нарушений метаболизма, и так далее.

Единственной гарантией, ожидаемой в этом экспериментальном плане, будет соблюдение строжайшей методологической строгости с особым уважением к точности измерений, принятие допустимых критериев оценки с точки зрения погрешности, доверительных интервалов, качества доказательств, скрупулезности интервью, связи с опубликованными исследованиями и прерогативой

повторяемости экспериментов и, таким образом, совместное использование результатов с международным академическим миром.

Хотя пример с богом Вишну является очевидным абсурдом, описанная процедура может быть применена для демонстрации генетической теории. Данная демонстрация настолько же невозможна, насколько и попытка доказать существование Вишну путем измерения и изучения мира любым постижимым образом.

Оба они остаются предметом веры.

Это утверждение можно пояснить некоторыми простыми соображениями. Есть два основных утверждения, вокруг которых вращается размышление о научноисследовательской и онкологической теории.

Первая гипотеза заключается в том, что неконтролируемый рост происходит от изменений в механизме роста, вызванных дегенерацией и, следовательно, неправильной работой генов.

Другое утверждение носит описательный характер, и состоит в том, что опухоль - это масса клеток, которые, как правило, растут все больше и больше. Поскольку последнее утверждение - это констатация факта, бывшая гипотезой, которая намеренно демонстрируют этот факт, дополнительное толкование просто необходимо. Подготовлена следующая гипотеза, которая дает нам еще больше деталей: изменение клеточного роста связано с явлением чрезмерного клеточного размножения.

Эта гипотеза, в свою очередь, требует дальнейших пояснительных элементов: каковы причины, которые определяют такое неконтролируемое размножение?

Следующая пояснительная гипотеза состоит в том, что размножение определяется неисправностью какого-либо сегмента ДНК, относящегося к генам, в частности, генам, которые отвечают за синтез молекул, необходимых для клеточного размножения. Неисправность затем объясняется (иная гипотеза) повреждением на молекулярном уровне или, скорее, бесконечной, и в настоящее время неизвестной серией эпизодов молекулярных повреждений.

Почему все эти повреждения происходят? Каковы факторы, которые это определяют? Теперь, дальнейшая пояснительная гипотеза определяет ряд возможных генераторов молекулярных изменений, действующих в гиперпластических функциях, таких как факторы роста, гормоны, токсические вещества, радиация, вирусы, недостаточность в некоторых пищевых нутриентах, наследственные факторы, иммунологическая дисфункция, чрезмерная нервно-психическая нагрузка, и другие.

Становится ясно, что первые четыре из 14 гипотез, которые мы упомянули, исключительно теоретические, и другие, будучи более конкретными, могут быть предметом экспериментов. Сразу становится очевидным, что это просто нереальная затея, так как число возможных элементов для исследования практически безгранично; просто представьте себе все ферменты и белки, которые присутствуют в клетке, или мириады токсичных веществ, которые могут действовать на нее.

Кроме того, более глубокий анализ первых основных утверждений - то есть того, что опухоль развивается из-за изменения механизмов роста - подчеркивает тот факт, что это утверждение создано из различных концепций.

• Подразумевается, как само собой разумеющееся, что клеточная масса, как правило, имеет тенденцию к непрерывному росту.

• Гипотеза, что это происходит из-за дисфункции в генах.

• Гипотеза, что это вызвано дегенерацией генов на молекулярном уровне.

• Гипотеза, что дисфункция определяет бесконтрольное деление клеток.

Что стоило бы здесь продемонстрировать, так это не просто базовое утверждение, а также и составляющие его тезисы.

Следовательно, эксперименты могут проводиться для каждого составляющего тезиса, в результате чего каждый эксперимент остается ограниченным и не связан с другими из-за бесконечного числа элементов, которые могут играть роль.

Например, линия экспериментов может касаться характеристик клеточного роста, таких как измеримая сущность, степень, или качество воспроизводимых подтипов, дифференцированная взаимосвязь с различными типами рака, и так далее. Второй подход к исследованию может касаться того, в каких именно генах произошла поломка при различных новообразованиях, таким образом, что они могут быть классифицированы как онкогенные.

Другой подход может включать исследование взаимодействия различных генетических кластеров, связанных с канцерогенезом, для изучения в течение гораздо более длительного периода времени - годы или десятилетия - в том числе при процессе увековечения в пробирке. Изучение бесконечного числа токсических факторов, способных запускать молекулярные изменения, является иным путем исследования, о котором не стоит забывать.

Исходя из вышеизложенного, можно ясно понять, почему генетическая теория рака никогда не сможет прийти к каким-либо выводам и/или положительным результатам: экспериментировать до бесконечности на бесконечном количестве явлений может быть только неубедительным и не иметь реальной пользы. Генетика и рак не имеют ничего общего друг с другом! Или, как говорит Юм: «Либо демонстрация неотразима, либо она не имеет никакой силы».

Хайдеггер добавляет: «... Река слов аргумента не делает ничего, кроме сокрытия того, что следует понять, давая ей лишь вид ясности, которая приходит от хитрости и банальности».

Вывод таков, что экспериментальный метод, даже тогда, когда его используют наилучшим способом, приводит к отсутствию результата, если он служит пустой идее, которая является метафизической и не доказуемой.

Поэтому бесполезно хвастаться обладанием научной методики, которая ничего не гарантирует. Это не только бессмысленно, но и на аналогичном уровне - хотя и в более образованной форме - как у шарлатанов и тех, кто пытается найти лекарство от рака путем перемещения маятника или возложением рук.

Однако, перед тем, как опровергать генетику, надо понимать, в какой степени генетические объяснения правдивы, так чтобы можно было раз и навсегда разоблачить ошибочность такого подхода и, следовательно, нелепость предложения терапевтических систем, привязанных к этой пустышке.

Что же такое генетика? Что она предлагает? Какая конкретика лежит в ее основе? Что говорят священные книги? И, наконец, какую конкретику это дает пациенту?

Мы должны подчеркнуть, что это не только теоретические вопросы, а проникновение в основу официальной онкологической терапии - терапии, которая будет дисквалифицирована, если будут продемонстрированы несоответствие принципов и недочеты генетики.

В результате демонстрации отсутствия основательности генетики исчезнут современные методы онкологической терапии и, вместе с этим, масштабные и бесполезные программы исследований, которые способны производить только множество «если», которыми опасно злоупотреблять в условном наклонении.

Чтобы лучше понять основы динамики предлагаемой противораковой терапии, пожалуй, полезно привести пример, используя гипотетический диалог между онкологом и пациентом.

Пациент: Доктор, почему я должен перенести операцию, а также получать химиотерапию и лучевую терапию?

Доктор: Потому что, вы понимаете, есть клетки, которые начали пролиферировать и бесконтрольно делится, так как некоторые из их генов приобрели такие характеристики, которые не ограничивают сигналы к репродукции, и эти сигналы безграничны. Если бы мы могли уничтожить массу выродившихся клеток с помощью химиотерапии и лучевой терапии, или посредством хирургического выделения, то мы могли бы получить весьма позитивные результаты.

Пациент: Так, вся проблема в уничтожении больных клеток?

Доктор: Верно. И сегодня эта цель, которую мы можем попытаться достичь несколькими способами. Понимаете, современные исследования на сегодняшний день стремительно развиваются: помимо лечения, которое я упомянул, есть также иммуногенетика с активной иммунотерапией, генная терапия и моноклональные антитела, а также гормональная терапия, которая особенно эффективна при гормонально чувствительных опухолях, таких как рак груди или простаты.

Кроме того, у нас есть антиангиогенная терапия, которая за счёт предотвращения образования новых кровеносных сосудов, питающих опухоль, приводит к ее регрессу посредством "голодания”.

И давайте не будем забывать, целый ряд веществ иммуностимуляторов, которые способны изменить и включить реакцию иммунной системы по отношению к тем клеткам, которые ускользнули от процесса регулируемого роста.

Пациент: Нет сомнений в том, никто не может быть уверен в таких передовых научных знаниях, которые проникает так далеко в глубину и в саму суть наиболее деликатных механизмов репродукции клеток, доктор.

Доктор: Конечно. Подумать только, что, например, с помощью моноклональных антител, мы в состоянии поразить отдельный пептид или отдельный аномальный белок с максимальной точностью, как с помощью микролазера или микроскальпеля. Представьте себе, что посредством генной терапии мы можем передать суицидальный ген в пораженные клетки, таким образом, чтобы мы смогли легче подвергать их уничтожению противоопухолевыми лекарствами, и так далее.

Пациент: Так что, таким образом я могу надеяться найти выигрышное решение, наиболее подходящее для моего случая в комбинации терапевтических компонентов, доктор. Я просто надеюсь, что вы сможете найти то, что действительно наилучшим образом работает при моей болезни.

Доктор. Не волнуйтесь, я уверен, что мы сможем найти лучший способ, чтобы решить вашу проблему с использованием новых методов исследования и посредством работы специалистов в этой области.

Пациент: Fiat Voluntas dеi (Да сбудется воля Божия).

Мы наблюдаем три ключевых позиции в диалоге.

1. Все методы лечения основаны на предполагаемой генетической дегенерации, которая в свою очередь отвечает за неконтролируемое размножение клеток.

2. Методы и научные исследования, которые наблюдаются огромным количеством ученых, на самом деле, кажутся очень продвинутыми и сложными.

3. Пациент может полагаться на работу большого количества специалистов, способных использовать специализированные структуры и инструменты. Естественно, возникает вопрос: достаточно ли этого?

Является ли это гарантией здоровья для больного раком?

Ответ: «Абсолютно нет, потому что это все ложь!»

Такие парады величия ничего не стоят, когда они основаны не на определенности, а только на гипотезах, которые невозможно продемонстрировать.

В самом деле, никто никогда не показал связи между гиперпродукцией клеток и раком, между мутагенезом и злокачественной трансформацией, между

гиперпродуктивными клеточными эффектами,

наблюдаемыми в пробирке и заболеваниями у реальных пациентов.

Реальность лаборатории это одно, а реальность жизни - совсем другое.

Презентация официальной медициной противоречивых теоретических онкологических позиций, как истины является неприемлемым. Их продают нам, как основанные на приемлемых логических структурах, в то время, как хорошо известно, что это изначально провалы.

Возьмем, например, то, что написано в «Онкологической медицине» (Бонадонна Дж., Рубустелли Дж., издательства CEA, Милан, 1999).

При объяснении процесса метастазирования на странице 166 мы читаем: «Из того, что мы показали до сих пор, становится очевидным, что, помимо механических факторов, таких как размеры клеток и просвет сосуда, а также деформации клетки, выборочность конкретных сосудистых зон зависит от механизмов адгезии к стенке сосуда, от типа деградации ферментов, вырабатываемых в опухолевой клетке, ингибирования ферментов, присутствующих в ткани сосуда, хемотаксических факторов и аптотаксических факторов, влияющих на установку одной клетки в оптимальных местах для пролиферации, аутокринных и паракринных факторах роста, возможности инициирования и поддержания процесса ангиогенеза».

Исходя из вышеизложенного, становится очевидным, что наши утверждения об отсутствии обоснованности онкологических препаратов уже разделяют и другие. На той же странице, касательно механизма миграции и роста на сосудистой основе, мы читаем, «Молекулярные основы феномена не известны...», и снова на странице 160, «Процесс ангиогенеза, наконец, происходит, когда метастазирование уже состоялось».

В итоге, фраза «Очевидно, что» уже загружена только негативными последствиями, таким образом, что по сути своей неверно, как и в конечном итоге, вся остальная онкология, теории которой в синтезе предполагают наличие следующих патогенетических факторов (явлений).

A. Изменения генов и хромосом.

B. Молекулярных изменений.

C. Неопластической трансформации клеток при посредничестве гормонов.

D. Неопластической трансформации клеток, опосредованной факторами роста.

E. Трансформации клеток, которой способствует состояние иммунодефицита.

Гипотеза неконтролируемой пролиферации (НП) будет зависеть, таким образом, от пересечения пяти вышеупомянутых факторов.

a. В первом случае, неконтролируемая пролиферация будет объясняться явлением А, которое в свою очередь объясняется явлением B и так далее до последнего фактора.

b. Во втором случае, неконтролируемая пролиферация будет объясняться одновременным действием всех факторов в действии.

Схематично:

1) НП <А <B <C <D <Е

2) НП = A + B + C + D + Е

Рассмотрим, однако, что сообщается в работе, которая упоминается выше, в отношении названных факторов.

Фактор A: страница 7, третий абзац. «Механизм, посредством которого происходят хромосомные изменения до сих пор остается неизвестен».

Фактор B: страница 137, последний абзац. «Более прямое использование молекулярных нарушений в терапевтическом смысле, кажется, все еще остается неопределенным».

Фактор C: страница 385. «... Различные методики, используемые в попытке различить гормонально-зависимые формы, как при карциноме молочной железы, так и при других новообразованиях дают лишь приблизительные показания».

Фактор D: в конце страницы 124. «Несмотря на биологический интерес к данному классу протоонкогенов, до сих пор отсутствуют факторы роста, для которых было бы продемонстрировано их структурное участие в генетических нарушениях при раковых заболеваниях у человека».

Фактор Е: страница 157. «...Иммунологическая специфическая терапия опухолей человека, которая является конечной целью каждого иммуно-онкологического исследования, в настоящее время имеет больший потенциал, чем является актуальной...»

Что отсюда следует, так это то, что, в соответствии с многоэтапной (последовательной) моделью, базовая гипотеза НП объясняется неизвестным явлением А, которое объясняется неизвестным явлением В, которое, в свою очередь, объясняется неизвестным C и так далее, до тех пор, пока любое количество неизвестных явлений могут быть добавлены к бесконечной цепочке.

Во втором случае, гипотеза НП объясняется совпадением многих явлений (A, B, C, D, E, n), которые также неизвестны.

Из того, что мы уже исследовали, очевидно, что, независимо от используемого метода объяснения, поскольку все факторы неизвестны, основная гипотеза онкологии остается загадкой, так как она до сих пор привязана к внушительным механизмам

мультифакториальности, которые могут объяснить все, не зная ничего.

Когда приходится сталкиваться с подобной иррациональной логикой, то естественно задаваться вопросом, обладает

ли формулировка основной гипотезы онкологии предпосылками для

рационального суждения - или, по крайней мере, соответствует ли по сути своей истине.

Но тут нас настигнет удивление: «Опухоль состоит из различных популяций с кинетической точки зрения, поскольку пролиферирующие клетки часто в меньшинстве... в солидных опухолях, наоборот, экспоненциальная скорость роста наблюдается только во время начальной фазы жизни опухоли». (Бонадонна, Рубустелли, стр. 72).

Основополагающий принцип или гипотеза, на которой основывается вся онкология, являются, очевидно, ложными поскольку:

1. они лишены рациональной истины, поскольку они не основаны на принципе не противоречия: гиперплазия (опухоль состоит из аномального роста клеток) допускается и не допускается в то же время;

1. они лишены достаточной причины, потому что, так как все факты или пояснительные явления неизвестны, его не существует по какой-либо фактической причине.

Аристотель говорит: «С другой стороны, именно потому, что мы знаем,

что объект существует, мы ищем причины, почему это так, вместе с тем трудно понять объект,... когда мы не знаем, чем он является».

Шопенгауэр комментирует: «Какой смысл в объяснении того, что, в конечном счете приведет к чему-то столь же неизвестному, как и исходная задача».

В заключение, не существующий "факт” объясняется неизвестным явлением, и, кроме того, базовая гипотеза о генетической причинности, призванная разъяснить опухолевую гиперпродукцию сводится к навязанному заключению.

Этот навязанный вывод состоит в том, что механизмы, предполагаемые для нормальной продуктивной клеточной активности организма - другими словами, то, что происходит каждый день - без конкретных причин, предположим, в какой-то момент наступят такие изменения, которые противоречат тому, что обычно происходит в тканях. Если рассматривать все через эту искаженную призму, то, те же самые гены, которые обычно играют положительную роль в клеточном воспроизводстве, определяются как прото онкогены, и наоборот те, которые ингибируют размножение называются генами-супрессорами или рецессивными генами.

Например, ген, от которого обычно зависит гормон щитовидной железы, ген, который производится каждый день, в определенный момент и без всякой на то причины - и вот тайна, которая поддерживает все исследования - становится аномальным и влияет на циклы роста.

Это равносильно гипотезе, что рот - это орган, который создан для потребления и пережевывания пищи в определенный момент жизни, и вдруг начинает использоваться для откусывания и жевания своих собственных рук.

Но если процессы заболевания неизвестны, базовая гипотеза онкологии не имеет подтверждения на практике, так как допущение гипотезы является принудительной интерпретацией, таким образом, изобретением. На практике, если все уровни системы будут сфальсифицированы, то будет трудно понять, почему идею, которая полностью себя не оправдала, продолжают поддерживать.

Таинственные и сложные генетические факторы, чудовищная репродуктивная способность патологического объекта, способного разрушить любую ткань, неявная атавистическая тенденция человеческого организма отклоняться в сторону самоубийственного направления - и многие другие подобные аргументы - приправленные огромным количеством "если" и "возможно", экспоненциально объединенных - не способны больше никого удовлетворить, поскольку они - лишь бред сумасшедшего.

Кэри Мюллис, Лауреат Нобелевской премии, исследователь, которая открыла ПЦР, метод амплификации ДНК, в интервью Силии Фарбер, опубликованном в июле 1994 года в издании «Спин», подвергла резкой критике тех, кто в научном сообществе распространяет ложь, передавая ее как научные данные: «Я наблюдаю людей, изучающих онкогены, и думаю: да, я знаю, что они делают; обычный мусор. Онкогены не имеют ничего общего с раком».

Почему ученые продолжают развивать такие необоснованные идеи? Какая движущая сила заставляет ученых продолжать исповедовать такую дурацкую теорию? Единственным истинным логическим мотивом может быть сила привычки.

Кант говорит: «... Где кто-то должен даже промолчать, и признаться в своем незнании... он считает известным то, что он знает из-за частого и привычного использования... он представляет, что он видит и знает то, что его собственные опасения и надежды подталкивают его признать и поверить». ²⁴

Такое поведение напоминает нам историю пьяного, который ищет что-то под фонарем.

Прохожий спрашивает его: «У Вас какие-то проблемы?»

Пьяный: «Я потерял свой ключ».

«Где Вы его потеряли?»

«На другой стороне улицы».

«Так что же Вы делаете здесь?» - спрашивает прохожий с удивлением.

«Ну, по крайней мере, здесь есть свет».

«Наука работает именно таким образом, - комментирует Ноам Хомский - она ищет там, где есть свет, потому что это единственное, что она может сделать».

Таким образом, «... Ошибка может доминировать на протяжении веков и наложить свое железное ярмо на целые популяции», - добавляет Шопенгауэр.

Блеф мультифакториальности

Одним из самых важных аргументов, которые поддерживает генетическую теорию в онкологии, является мультифакториальность.

Основой этой концепции является предположение, что сопутствование нескольких факторов (причин) необходимо для развития неоплазии. Эти причины действуют в комбинированном и многоэтапном виде на протяжении более или менее продолжительного периода времени, а затем активируют генетическую дегенерацию, которая, в свою очередь отвечает за неконтролируемое клеточное деление, которое является причиной рака.

Такая концептуальная позиция, как мы продемонстрировали, очень сложная и, следовательно, очень туманная, так как переменные конкретных компонентов, которые часто непостижимы в их формировании, и приближаются к очень большому количеству, если не до бесконечности.

Но, на рациональном уровне, признание существования бесконечных причин болезненного процесса означает непринятие его реальных причин.

Предложить многофакторную причинно-следственную модель, где большое количество факторов до сих пор неизвестно, означает, признать неведение истинной причины. Этот факт был признан и принят во все времена.

Вот некоторые цитаты.

«... Через меньшее их количество (предложений) мы достигнем знания быстрее...». (Органон, Аристотель).

«Сложные идеи гораздо более часто оказываются ложными».(Д.. Локк).

«Изобретать без стеснения новый принцип для каждого явления, а не адаптировать его к уже известным; обременять наши гипотезы таким множеством, это представляет определенное доказательство того, что ни один из этих принципов не является правильным, и что мы только желаем скрыть наше незнание истины кучей лжи». (Д. Юм).

«Когда она (наука) после долгих снаряжения и подготовки, как только она достигает цели, впадает в смущение или для достижения цели она опять и еще не раз все начинает снова, и находит новые пути, если время приходит, когда согласие среди специалистов в данной области не является возможным на пути, по которому надо неотступно следовать ради общей цели, всегда можно убедиться, что такое исследование еще очень далеко от следования надлежащему и безопасному укладу науки, и это вместо того, чтобы просто действовать вслепую на ощупь...». (И. Кант).

«...Более того, самый безопасный способ достичь истины всегда самый короткий, для любой интерполяции понятий, может быть причиной лжи...». (А. Шопенгауэр).

«На самом деле, усложнение аппарата не имеет никакого отношения к его эффективности и практически никакая научная теория, представляющая какой-либо интерес, не может быть выражена в этой обширной системе мелочей». (Карл Поппер)

Посему, мультифакториальность является пустой и несостоятельной концепцией для любого исследования. А еще лучше, это экран, который скрывает глубочайшее научное бессилие.

Блеф статистики в онкологии

Один из самых спорных и противоречивых аргументов онкологии вне сомнений тот, что касается статистики выживания больных раком. Согласно этим статистическим данным, один человек из двух официально выздоравливает. Несмотря на драматизм, эта информация, тем не менее, содержит определенную надежду, и завуалировано несет в себе что-то положительное как для ученых, так и пациентов.

Ученым это диктует: продолжить исследование, таким образом, как оно началось, потому что оно дает результаты; не пробовать альтернативные теоретические или терапевтические пути, ни отчаиваться тем, что пациенты продолжают умирать каждый день. Пациентам, с другой стороны, она дает предупреждение: у вас есть 50процентный шанс выжить, до тех пор, пока вы будете следовать обычным терапевтическим протоколам, не испытывая бесполезные альтернативы.

Но на практике, представленные статистические данные, действуют как научно-психологической кляп для тех, кто, чувствуя несостоятельность официальной онкологии, по праву чувствуют себя обязанными отправить ее к чертям раз и навсегда по следующим причинам.

1. Откинув статистику, просто вспомнив о наших личных знакомых, мы видим, что тех, кто реально избежал рака, можно пересчитать по пальцам одной руки.

2. Официальная терапия приводит к эффектам, которые являются разрушительными и часто смертельными.

3. Многие из тех пациентов, которые отошли от официальных протоколов живут лучше и дольше.

4. Перспектива обнаружения причины рака, находится, по крайней мере, в 10 годах.

Таким образом, с одной стороны, у нас есть опыт и свидетельства, которые говорят нам уклоняться от обычных онкологических протоколов, а с другой стороны, флаг, которым машут у нас перед глазами, демонстрирует нам выживаемость в 50%, как будто это является залогом успеха.

Понятно, что если эта информация может быть опровергнута даже частично, твердыня онкологии сразу же рухнет. Поэтому давайте глубже анализировать этот статистический мир 50%, чтобы понять, где скрыты недоразумения и обман.

Первый статистический аргумент: о

чем и о ком мы говорим, когда мы утверждаем, что 50 процентов больных раком можно излечить?

Очевидно, что эти данные сформулированы слишком обобщенно. Это может порождать только путаницу и мистификацию проблемы, поскольку это может являться предметом широкого диапазона интерпретаций. Должно ли это рассматриваться как среднее арифметическое между годовым числом новых случаев заболевания раком и теми, кто умирает от той же болезни? Если это так, то мы имели бы 50 пациентов, которые умирают на каждые 100 новых случаев.

Или эти данные являются средним между процентом выживаемости по всем видам опухолей? Например, если коэффициент выживаемости для опухоли легкого составляет 10 процентов, и этот же показатель для фолликулярной инкапсулированной карциномы щитовидной железы составляет 90 процентов, можно утверждать, что глобальный процент смертности обеих опухолей 50 процентов. Подобным образом можно получить среднее значение при расчете процента всех опухолей.

Понятно, однако, что вторая статистическая система является полностью ложной, поскольку опухоли, которые имеют диспропорционально иную частоту в сравнении друг с другом, расположены на одном уровне. На самом деле, если частота возникновения опухоли легких 100 на 100 000 человек, а аденомы щитовидной железы - 1 на 100 000 человек, то абсолютно бесполезно утверждать, что глобальная доля смертности составляет 50 процентов. Это потому, что, учитывая, что только 10 процентов больных раком легких выживают, математика показывает, что 90 из 101 больного раком умирают.

Второй статистический аргумент: какие виды поражений принимаются во внимание в статистических онкологических исследованиях? Как известно, при оценке рака есть весь спектр определений опухолей: от так называемых "сомнительных” новообразований и предраковых состояний до явно злокачественных.

Это, очевидно, представляет собой существенный источник ошибки, потому что новообразования, которые вообще не являются опухолями, часто включаются в онкологическую статистику, таким образом, значительно уменьшая точность.

Данное утверждение касается и полипов в прямой и толстой кишке или диспластических образований молочных желез, а также многих других безвредных новообразований, которые действительно завышают статистику, и, конечно же, не принадлежат к опухолевым заболеваниям.

Третий статистический аргумент: что является критерием для определения излечения от опухоли?

Часто - если не в большинстве случаев - довольно бессмысленный термин "клиническое выздоровление" используется в выписке из больницы после выполненного хирургического вмешательства (например, кишечной резекции).

И если по прошествии определенного периода времени возникают быстро убивающие метастазы печени, каким образом это рассматривать? Понятно, что если новообразование печени считается ex novo (впервые возникшим) как это часто бывает, статистические данные окажутся ложными, поскольку первичная неоплазия будет зарегистрирована как излеченная.

Вот еще один пример мистификации данных в статистических расчетах: больной человек, который попадал в больницу много раз и выписывался каждый раз как излеченный. Каждая выписка численно рассматривается как процентильный случай и таким образом раздувает уровень излечения.

Третий и последний пример. Пациент лечится в больнице и выписывается как пациент с положительным ответом на терапию, таким образом, он представляет собой позитивный статистический случай. Когда тому же пациенту позже становится хуже, его госпитализируют в другую больницу, а затем он умирает, становится очевидным, что в этом случае также статистика являются подменой, так как предшествующая положительная статистика должна была в действительности стать отрицательной.

Четвертый статистический аргумент: конфликт интересов. Структуры и институты, которые предлагают и применяют обычные терапевтические протоколы, являются одними и теми же организациями, которые собирают статистику. Это, конечно же, аномалия, так как нет никаких условий, которые давали бы гарантии, каким образом используются полученные данные.

В этом столько же смысла, как и в том, чтобы попросить трактирщика, который конкурирует с другим трактирщиком, оценить качество вин в обоих заведениях.

Это правда, что наука есть наука, и что ученые должны по определению, и по личному убеждению быть выше любого искушения перед обманом. Но человеческая природа такова, и история, и новости убедили нас в обратном, показав, как, например, «ненаучные элементы оценки тонко и сознательно или подсознательно подгоняются в головах тех, кто занимается статистическими исследованиями.

Достаточно лишь вспомнить "скандал Безводы", который имел место несколько лет назад, когда мы стали свидетелями фальсификации данных, касающихся больших доз химиотерапии, многочисленными университетскими профессорами во всем мире. Заговор был разоблачен страховыми компаниями США, не желающими платить за лечебную методологию, которая оказалась настолько же жадной, как и бесполезной.

И это не единичный эпизод, так как подобное, кажется, является моделью проведения исследований и управления научной информацией, которые, как правило, созданы и направлены служить системе и целям, которые имеют очень мало общего с медициной.

Например, Ричард Смит, экс-издатель внушительного научного журнала British Medical Journal показывает в редакционной статье, опубликованной в журнале PLoS Medicine, как медицинские публикации, получающие огромные суммы денег на рекламу, стали ни чем иным, как продолжением маркетинговых отделов фармацевтических транснациональных корпораций.

Такая зависимость медицинских журналов от фармацевтической промышленности будет принадлежать - по словам Смита - к наименее коррумпированному проявлению этой зависимости, особенно по сравнению с публикацией клинических испытаний, финансируемых за счет промышленности, результаты которых неизменно зависят от тех, кто платит им, то есть, в большинстве случаев они являются ложными или вводящими в заблуждение.

Пятый статистический аргумент: феномен выцветания. Одним из самых загадочных аргументов, пронизывающих теорию и практику современной онкологии является тот, который касается сути и истинности научных исследований, направленных на поиск этих терапевтических твердынь, способных разрешить проблему опухолевых заболеваний.

Густой туман, на самом деле, окутывает этот мир, который с течением лет и десятилетий до сих пор остается загадочным и неуловимым.

Допустим, что это слишком сложный вопрос для анализа, и также представим, что достоверность самых рейтинговых научно-исследовательских институтов в мире каким-то образом гарантирует наилучшее качество, которое только возможно, но реальностью после более чем 50летних экспериментов является то, что уровень смертности от рака не только не уменьшается, но на самом деле круто растет во всех географических регионах мира.

Все современные исследования поэтому кажутся бесполезными, несмотря на то, что с каждым исследователем и в каждом отдельном исследовании или клиническом испытании, каким-то образом продемонстрирован тот или иной позитивный аспект - аспект, который, как утверждается, улучшает понимание клеточных механизмов рака и, таким образом, улучшая терапию на благо пациентов.

Если мы зададимся вопросом преумножения положительных элементов, заявленных каждым исследователем, судя по количеству эффективных препаратов, обнаруженных в каждом исследовании, мы, безусловно, можем прийти к выводу, что онкологическое лечение способно вылечить 100 процентов случаев рака - что очевидно, недостоверно.

Где же подвох? Как это возможно, что каждый исследователь убежден в благости своих исследований, в комплексе с публикацией и повышенным вниманием медиа, несмотря на общее состояние несостоятельности онкологии? Неужели мы сталкиваемся с недобросовестными людьми или просто не в состоянии мыслить? Или, того хуже, мы сталкиваемся с интеллектуальной леностью людей, которые прикрываются соответствием тому, что является "общепринятым" и согласованным?

Не вдаваясь в подробности психологической динамики этих так называемых ученых, целесообразно понять механизм, который позволяет этим людям всегда находить что-то позитивное в том, что они изучают - то есть, механизм, который дает возможность всем быть правыми, даже когда им ничего не удается достигнуть.

Это можно назвать «феноменом выцветания». Нет сомнений в том, что явление «выцветания» играет основную роль в декорировании очевиднейших фактов, как важных открытий и, таким образом, заметаются следы обмана на ложном пути выводов, которые, кажется, куда-то ведут, но на самом деле - нет.

Любое онкологическое исследование, посвященное химиотерапевтическим препаратам, гормональным ингибиторам, моноклональным антителам, средствам антиангиогенеза, либо любому другому инновационному методу, которое создается с лечебной целью, зависит от искажения, которое способно влиять на ученых до такой степени, чтобы скрыть величайшее научное бессилие от их собственных глаз. Можно привести один из примеров, чтобы продемонстрировать весь этот аргумент:

гормональная терапия при раке молочной железы

Чтобы ограничить область исследований, давайте возьмем, в частности, недавно созданные молекулы с антигормональным действием, такие как ингибиторы ароматазы или истинные антиэстрогены, и давайте попробуем проанализировать теоретический и логический путь, который ведет к выводу, что они являются эффективными веществами для лечения рака молочной железы.

При изучении научных статей за последние пять лет становиться очевидным, что они начинают с основного соображения - явного, скрытого, или общепринятого - что 70 процентов опухолей молочной железы являются гормонально-зависимыми. Это само по себе уже ставит под сомнение приемлемость и достоверность рассматриваемых исследований.

Тем не менее, если мы посмотрим на эти исследования более внимательно, то можно увидеть, что они основаны на другом соображении, а именно том, что только 70 процентов из гормонально чувствительных опухолей отвечают на гормональную терапию.

Что означает термин "ответ"? Согласно исследованиям, это означает, что фармакологические вещества, которые используются, способны улучшить некоторые аспекты заболевания, такие как объективный ответ, время прогрессирования, качество жизни и многие другие.

Для простоты рассмотрим лишь объективный ответ (ОО), который определяется как число пациентов, которые после лечения демонстрируют регрессию опухоли.

Почти все исследования показывают, что регрессия в целом составляет 20-30 процентов случаев. Эта информация сама по себе может представлять интерес.

Тем не менее, если мы посмотрим внимательно, мы понимаем, что ОО состоит из двух элементов: полный ответ (ПО) и частичный ответ (ЧО), соотношение которых, как правило, составляет от 1 до 10. Это означает, что из 10 пациентов, которые реагируют на терапию, у девяти произойдет уменьшение опухоли, которая опять неизбежно будет увеличиваться в течение короткого времени - и только один пациент получит полную регрессию.

Если, в конце концов, провести некоторые расчеты, мы сможем легко увидеть, что все исследования по эффективности гормональной терапии рака молочной железы сводятся к мыльному пузырю, и поэтому бесполезны.

Факты таковы.

1. Начнем с 70 процентов пациентов, имеющих гормонально-зависимые опухоли, что означает, что они имеют положительные гормональные рецепторы.

2. Только 70 процентов из этих 70 процентов отвечают на терапию, что приводит нас к 50 процентам от общего числа пациентов.

3. Из вышеупомянутых 50 процентов, только 30 процентов имеют Объективный Ответ, в результате чего мы получим только 15 процентов от общего числа пациентов.

4. Наконец, из 15 процентов, которые мы только что упомянули, только 10 процентов достигнут полного регресса. И теперь мы дошли до 1,5 процента от нашего исходного числа.

Любому исследователю очевидно, что это бессмысленные данные, так как они находятся в пределах допустимых ошибок и разброса плюс или минус пять процентов, применимых к оценкам и измерениям, таким образом, они не несут никакого значения.

Другими словами, представленная регрессия может быть связана с бесконечным множеством факторов, начиная от диагностических ошибок, заканчивая божественным вмешательством! Но никто не может утверждать, что любой из них имеет что-то общее с эффективностью использованного препарата.

Эти результаты, достаточные для того, чтобы продемонстрировать пустоту проводимых исследований и методов лечения, становятся смешными, когда используется в исследованиях, в попытке выделить превосходство одного антигормонального фармакологического вещества по сравнению с другим.

Если мы возьмем, например, различные молекулы, такие как тамоксифен, анастрозол, летрозол, эксеместан, фулвестрант и т.д., мы заметим, что, как правило, эффективность варьируется в порядке пяти процентов от одного препарата к другому. Эта эффективность, по сравнению с 1,5 процентами пациентов, которые реагируют, проявляет вариацию в 0,01 процент. Это крошечное число служит лишь для демонстрации идиотизма проведенных исследований.

Вот оно! Если мы умножим эти данные на количество противоопухолевых веществ, которые используются в онкологических препаратах, становится ясно, почему рак продолжает неустанно и без сопротивления убивать миллионы людей.

Шестой статистический аргумент: наводящая экстраполяция.

Этот метод представления научных данных стремится показать элементы, которые, казалось бы, убедительны в поддержке определенных молекул или терапевтических вмешательств, которые в действительности не имеют никакого эффекта. Наводящая методика очень проста, так как она способна подчеркивать предполагаемые различия в эффективности между той или иной молекулой, в то же время, скрывая тот факт, что эти анализы проводились на маргинальных переменных, которые сами по себе имеют крайне низкую статистическую значимость и, в общем, не имеют никакого смысла.

Если мы по-прежнему говорим, например, об антигормональной терапии рака молочной железы, и ссылаемся на тамоксифен, являющийся веществом, которое использовалось в течение многих десятилетий в лечении этой неоплазии, его заявленная эффективность в предотвращении развития контралатеральной опухоли сообщает: "Многочисленные рандомизированные

исследования показывают, что длительное применение тамоксифена адъюванта способно снижать риск развития контралатеральной опухоли молочной железы примерно на 40 процентов..." (Бонадонна, стр.728).

Эти данные, которые кажутся столь значительными, по своей сути - статистический блеф, поскольку этот тип рака настолько редко регистрируется, что сам по себе является незначительным.

Давайте рассмотрим, насколько редко: "Заболеваемость двусторонним раком молочной железы, вероятно, выше, чем считалось в прошлом (около 1 процента в год)" (Бонадонна, стр. 727).

Сильно раздутая эффективность тамоксифена поэтому уменьшается до значения в 0,4 процента, что равнозначно нулю.

Блеф бесконечных открытий

В течение долгого времени мы уже привыкли к ожиданию новостей о прогрессе и научных завоеваниях человечества с наивысшим интересом, от открытия лунных пород до воды на Марсе, и от клонирования овцы Долли до электромобилей на солнечных батареях. Мы всегда благоговеем и находимся под очарованием когнитивного потенциала человечества, чувствуя глубокое восхищение ученым или исследователем, который смог получить некоторые исключительные результаты.

Это позитивное чувство, проницательно эксплуатировалось в медицине, и особенно в онкологии, чтобы замаскировать или смягчить несостоятельность, в которой эти две дисциплины находились в течение двух десятилетий, успешно убеждая общественное мнение в том, что то, что уже сделано - это самое большее, что может быть сделано.

Как и в искусно режиссированном фильме, важные открытия в области генетики, молекулярной биологии или других областях, публикуются почти с ежемесячной частотой - открытия, дающие возможность производить новые лекарства, которые эффективны против рака. Тем не менее, эти открытия, о которых трубят в средствах массовой информации во всем мире, как метеориты в небе, что с завидной регулярностью исчезают в темноте и которые быстро предаются забвению.

Таким образом, ученым, которые в действительности ничего не находят, удается достигнуть двух целей, а именно обмануть общество, несмотря на то, что преждевременная смерть настигает их как торнадо, и продолжают получать финансирование и гранты на обучение, которые настолько же бесполезны, как и бесконечны.

Стратегия, которая реализуется для поддержания этой гротескной ситуации, базируется на нескольких важных элементах.

1- ый - выбор поля исследования - генетики и молекулярной биологии - не доступных для подавляющего большинства людей, включая врачей.

2- й - преобразование и ограничение исследований до бесконечно узкого уровня изучения, которое может быть осуществлено лишь посредством очень дорогой и сложной аппаратуры.

3- ий - создание символического языка, который является очень сложным и четко сформулированным, таким образом, трудно усвояемого по своей структуре, а также из- за его постоянной изменчивости.

4- ый - эксклюзивное признание тех биологов, которые имеют право на познание и толкование молекулярных явлений, с последующим ограничением роли врача.

5- ый - создание эмоционально наводящих объектов исследований, выбранных из области очевидного, тем не менее, каждый раз определяемых, как ключевые в борьбе против рака.

6- й - пропаганда в средствах массовой информации, поддерживаемая мощной и густой сетью научных, публицистических и политических сговоров.

7- ой - преувеличение и разглашение успехов онкологических исследований, которые в действительности являются либо ложными, либо случайными.

8- ой - репрессии и контроль со стороны институциональных и методологических барьеров за потоком идей, которые являются либо инновационными, либо критическими по отношению к системе.

В последнем анализе, понимание того, что является научным, в действительности, поддерживается только возможностью выполнения опытов и исследований, предложенных и одобренных официальной медициной - то есть, методом, исключающим всех тех, кто не "вхож” в систему. Только профессора университетов и видные деятели институций, как таковые, имеют доступ к экономическим ресурсам и структурам для проведения исследований. Частные лица могут это себе позволить, только лишь в случае масштабного финансирования - а это, исходя из последнего анализа, доступно лишь исключительно при поддержке фармацевтической промышленности.

BW U

такой системе, с одной стороны, все, что находится за пределами логичности власти, автоматически становится антинаучным, независимо от благости идей и предложенных методов лечения. С другой стороны, любые дурацкие теории или токсические виды терапии могут быть использованы под названием научного метода. В результате:

Раковые больные обречены на то, чтобы продолжать умирать обессиленными, в самых зверских страданиях, вызванных онкологическим лечением, санкционированным государством, становясь жертвами извращенной информационной системы, которая поддерживает ложь, неправдивую информацию, и недобросовестность.

Если кто-то удосужился бы, хоть на минутку, проанализировать любое исследование или онкологическую работу по генам, вирусам, рецепторам, молекулам, фармацевтическим субстанциям или чем-нибудь еще, ему сразу же станет очевидным, что он вступает в сюрреалистический мир, в котором, в основном, доминирует коллективный идиотизм.

Поиск по сайту: