Шаманизм у чукчей

"Домашнее шаманство" мы встречаем и у чукчей в том смысле, что во время церемоний, проводимых главой семьи, все, включая и детей, пробуют бить в бубен. Это происходит, например, во время осеннего убоя скота, когда приносятся в жертву животные ради обеспечения дичи на весь следующий год: каждый бьет в бубен — ведь он есть в любой семье, — пробуя воплотить в себя «духов» и шаманствовать. Но, по мнению самого Богораза, очевидно, что речь идет о посредственной имитации шаманских сеансов: церемония проводится в открытом шатре и днем, тогда как шаманские сеансы осуществляются в спальной комнате, ночью и в кромешной тьме. Члены семьи по очереди изображают "одержимость духами" по шаманскому образцу — извиваясь, подпрыгивая вверх и пытаясь издавать нечленораздельные звуки, которые считаются голосами и языком «духов». Иногда делаются попытки даже шаманских исцелений и изрекаются пророчества, хотя никто не обращает на них ни малейшего внимания. Все эти факты показывают, что в порыве преходящей религиозной экзальтации миряне пытаются достичь шаманского состояния, копируя все жесты шаманов. Таким образом, моделью является транс настоящего шамана, но имитация ограничивается только внешним аспектом: "голоса духов" и "тайный язык", псевдопророчество и т. д. "Домашнее шаманство", по крайней мере в его современной форме, является всего лишь наследованием техники профессионального шамана.
Настоящие шаманские сеансы проводятся вечером, после описанных выше религиозных церемоний; их выполняют профессиональные шаманы. Таким образом, "домашнее шаманство" представляется гибридным явлением, возникшим, вероятно, по двум причинам: с одной стороны, очень много чукчей считают себя шаманами (почти треть народа, согласно Богоразу), и, поскольку в каждом доме есть свой бубен, находится много энтузиастов, которые зимними вечерами начинают петь и бить в бубен, а иногда достигают даже парашаманского экстаза; с другой стороны, религиозное напряжение регулярных праздников усиливает скрытую экзальтацию и способствует своего рода «заражению». Повторим, однако, что в любом случае речь идет об имитации уже существующей модели — экстатической техники профессионального шамана.
У чукчей, как и во всей Азии, шаманское призвание проявляется обычно в виде духовного кризиса, вызванного "инициационной болезнью" или видением чего-либо необычайного (волка, моржа и др., появляющихся в момент большой опасности и спасающих будущего шамана). Во всяком случае кризис, вызванный «знаком» (болезнь, видение и т. п.), радикально разрешается самим шаманским переживанием: подготовительный период отождествляется чукчами с большой болезнью, а «вдохновление» (то есть завершение посвящения) равнозначно излечению. Большинство шаманов, встреченных Богоразом, утверждали, что у них не было учителей, но это вовсе не значит, что они не имели инструкторов иного рода. Встреча с "шаманским животным" сама по себе является указанием на некий урок, который может получить неофит. Один шаман рассказал Богоразу, что, будучи еще юношей, он услышал голос, приказывавший ему: "Пойди в безлюдное место: найдешь бубен. Бей в него, и ты увидишь весь мир!" Он подчинился голосу, и действительно, ему удалось подняться на Небо и даже поставить свой шатер на облаках. Ибо, какой бы ни была общая тенденция чукотского шаманизма в его современной фазе (то есть наблюдаемой этнографами в начале XX века), чукотский шаман тоже способен летать по воздуху и перемещаться с одних Небес на другие, проходя через отверстие Полярной Звезды.
Но, как мы уже отметили и по поводу других сибирских народов, чукчи сознают упадок своих шаманов. Например, их шаманы прибегают к табаку как возбуждающему средству — этот обычай они заимствовали у тунгусов. И в то время, как фольклор повествует о трансах и экстатических путешествиях древних шаманов в поисках душ больных, сегодняшний чукотский шаман довольствуется псевдотрансом. Создается впечатление, что экстатическая техника в упадке, а шаманские сеансы чаще всего ограничиваются вызыванием духов и факирскими приемами.
Но сама шаманская лексика выражает экстатический смысл транса. Бубен называется «лодкой», а о шамане в трансе говорится, что он "ныряет". Это доказывает, что сеанс считался путешествием в подводный потустороний мир (как, например, у эскимосов), что, впрочем, не мешало шаману, если он хотел, вознестись в наивысшее Небо. Но поиск заблудшей души больного требовал также нисхождения в Ад, о чем свидетельствует и фольклор. По сей день сеанс исцеления происходит следующим образом: шаман снимает рубашку, и так, обнаженный до пояса, курит трубку, бьет в бубен и поет. Это простая мелодия без слов; у каждого шамана есть собственные песни, кроме того, они часто импровизируют. Внезапно со всех сторон начинают раздаваться голоса «духов»; кажется, что эти голоса исходят из-под земли или очень издалека. Ке'лет входит в тело шамана, и тот, быстро двигая головой, начинает кричать и говорить фальцетом, голосом самого духа. Тем временем, в темноте шатра происходят всевозможные странные вещи: левитация предметов, подрагивание стенок, дождь камней и древесных щепок ит.д. Перебивая голос шамана, духи умерших разговаривают с присутствующими.
Если сеансы изобилуют парапсихологическими явлениями, то настоящий шаманский транс становится все более редким. Иногда шаман падает на землю без сознания, а его душа, как считают, оставляет тело, чтобы обратиться к духам за советом. Но такой экстаз случается только тогда, когда больной достаточно богат, чтобы хорошо вознаградить за него. Но даже и в этом случае, по наблюдениям Богораза, совершаются симуляции: резко прекращая бить в бубен, шаман падает на землю и не движется; его жена закрывает его лицо платком, зажигает огонь и начинает бить в бубен. Через минут пятнадцать шаман просыпается и дает больному "советы". Настоящий поиск души больного когда-то осуществлялся в трансе; сегодня он заменяется псевдотрансом или сном, поскольку чукчи видят во сне способ установления связи с духами: после ночи глубокого сна шаман просыпается с душой больного в кулаке и сразу приступает к ее соединению с телом.
На основании этих нескольких примеров мы можем оценить современный упадок чукотского шаманизма. Хотя классические схемы шаманизма еще живут в фольклоре и даже в техниках исцеления (вознесение на Небо, нисхождение в Ад, поиск души и т. д.), собственно шаманское переживание сводится к своего рода «спиритическому» воплощению и действиям факирской природы. Чукотским шаманам известен также другой классический метод исцеления — сосание; затем они показывают причину болезни: насекомое, камушек, колючку и т. п. Часто производятся даже «операции», еще сохраняющие весь свой шаманский характер: шаман утверждает, что с помощью ритуального ножа, хорошо «разогретого» посредством определенных магических процедур, он вскрывает тело больного, чтобы исследовать внутренние органы и удалить из них причину болезни. Богораз даже был однажды свидетелем такого рода «операции»: четырнадцатилетний юноша, совершенно голый, лег на землю, а его мать, известная шаманка, вскрыла ему живот; была видна кровь и разверстая плоть; шаманка погрузила руку глубоко в рану. Все это время она чувствовала себя как в огне и постоянно пила воду. Через несколько минут рана исчезла, а Богораз не смог найти ни малейшего следа от нее. Другой шаман, после долгого битья в бубен (для того чтобы, как он говорил, «разогреть» свое тело и нож до необходимой степени и стать нечувствительным к удару ножом) вскрыл себе живот. Такие операции хорошо известны во всей Северной Азии, а связаны они с "господством над огнем", поскольку те же шаманы, которые режут свое тело, способны глотать горящие угли и дотрагиваться до раскаленного добела железа. Большинство подобных «фокусов» выполняются при свете дня. Богораз был свидетелем, между прочим, такого факта: одна шаманка растирала в руках меленький камушек, и множество камушков падало из-под ее пальцев и собиралось в бубне. Под конец эти камушки составили довольно объемистую кучку, тогда как камень, который женщина терла между пальцами, остался неповрежденным. Все это составляет часть конкурсной программы магических действий, в которых с большим азартом соревновались шаманы во время традиционных религиозных церемоний. В фольклоре постоянно упоминаются такие события, что, по-видимому, указывает на еще более поразительные способности древних шаманов".
Чукотский шаманизм интересен еще с одной стороны: существует специальный класс шаманов, "превращенных в женщин". Это "слабые мужчины", или «женоподобные»; по повелению ке'лет, они изменили свой мужской наряд и манеры на женские, а в итоге даже вышли замуж за других мужчин. Обычно приказ ке'лет выполняется только наполовину: шаман одевается, как женщина, но по-прежнему живет с женой и имеет с ней детей. Некоторые предпочитали покончить жизнь самоубийством, лишь бы не выполнять приказ, хотя гомосексуализм чукчам известен. Ритуальное превращение в женщину мы встречаем также у камчадалов, азиатских эскимосов и коряков; но у последних Йохельсон застал уже только воспоминания. Это явление, хотя и редкое, не ограничивается Азией: например, трансвестию (переодевание) и ритуальное изменение пола мы встречаем в Индонезии (мананг бали морских даяков), в Южной Америке (патагонцы и арауканы) и у некоторых североамериканских племен (арапахо, чейни, юте и др.). Символическое и ритуальное превращение в женщину объясняется, вероятно, идеологией, восходящей к эпохе древнего матриархата; но, как мы в дальнейшем покажем, оно, по-видимому, не говорит о приоритете женщины в древнейшем шаманизме. Во всяком случае, наличие этого особого класса "женоподобных мужчин" — играющего, впрочем, второстепенную роль в чукотском шаманизме — не может быть объяснено "упадком шаманства", то есть явлением, выходящим за пределы Северной Азии.

Поиск по сайту: