Наследники-убийцы

Сложной проблемой наследственного права с экономической точки зрения являются ситуации, когда суд вынужден отказать в выполнении условий завещания, помимо очевидных случаев невме­няемости. Предположим, А, будучи в здравом уме, составляет завеща­ние, согласно которому большая часть его состояние переходит к его внуку В. В убивает А. Можно ли позволить В вступить в права на­следства?⁶ Суды дают отрицательный ответ. Поскольку завещания никогда не содержат явного условия, лишающего наследника прав на получение наследства при убийстве завещателя, этот ответ традици­онно воспринимался как признак того, что суды приносят альтруис­тические побуждения завещателя в жертву интересам предупрежде­ния убийств. Но существует другой взгляд на проблему, разрушаю­щий данную логическую взаимосвязь. Индивид, полагающий, что существует опасность его убийства одним из лиц, названных в заве­щании, вряд ли (если не сказать большего) упомянет данное лицо в завещании (хотя он может и упомянуть его, но добавить положение о том, что наследство не передается, если названный в завещании убьет завещателя, — почему это может оказаться даже лучше, чем отказ от упоминания данного наследника?). Поэтому вероятность быть уби­тым тем, кто назван в завещании, очень низка. Таким образом, нор­ма, запрещающая убийце завещателя вступать в права наследства, служит уже известной нам цели предоставления подразумеваемого

⁶ Riggs v. Palmer, 115 N.Y. 506, 22 N.E. 188 (1889).

Рука умершего

условия, покрывающего удаленные непредвиденные обстоятельства. Ясно, что немногие завещатели, если бы их спросили, желают ли они передать наследство своему убийце, ответили бы утвердительно. (Но что тогда делать с этими немногими — следует ли выполнять их волю? И должна ли правовая норма о наследниках-убийцах приме­няться к любым случайным убийствам наряду с тщательно сплани­рованными? Должна ли она применяться в случае, когда существует собственность, но нет завещания?)

Если этот анализ правилен, то основным эффектом применения нормы о наследниках-убийцах является просто снижение издержек составления завещаний.

18.3. Рука умершего*

Зеркальная противоположность завещателя, не включающего ограни­чение на поведение своих наследников (например, ты потеряешь свое наследство, если убьешь меня), — завещатель, включающий в свое завещание положение, ограничивающее способы использования на­следуемых активов. Проблема «руки умершего», контролирующей использование ресурсов живыми, возникает, когда смерть не приво­дит к чистой передаче благосостояния живущим, позволяющей де­лать с деньгами все, что им заблагорассудится. Поскольку одним из мотивов накопления большого богатства может быть распространение влияния после смерти путем наложения условий (возможно, бессроч­ных) на использование наследства, практика игнорирования условий завещателя может в некоторых случаях оказывать влияние на сти­мул к накоплению, подобное влиянию высокого налога на наследство. Кроме того, если бы условиям завещания, особенно бессрочным, все­гда следовали, то результатом часто было бы неэффективное исполь­зование соответствующих ресурсов. Непредвиденные обстоятельства, которые создались после смерти завещателя, могут потребовать пере­мещения ресурсов в другие способы использования для максимиза­ции эффективности. Если условия завещания не могут быть измене­ны, нет и способа произвести это перемещение.

Характер проблемы иллюстрируется спором по поводу парка, подаренного городу Мэйкон, штат Джорджия, Аугустусом Бэконом, сенатором США от штата Джорджия, умершим в начале 1900-х гг. Завещание сенатора Бэкона, составленное в эпоху сегрегационистского законодательства, последовавшую за периодом Реконструкции, содер­жало условие, согласно которому парком могут пользоваться только

* В оригинале «dead hand», что, в частности, означает «владение недви­жимостью без права передачи». — Прим. ред.

Передача богатства по наследству

белые женщины и дети. В 1960-е годы был подан иск против город­ских властей, в котором утверждалось, что выполнение расистского условия нарушает статью о равной защите Четырнадцатой поправки (к Конституции. — Ред.). Верховный суд принял решение об отмене условия,⁷ после чего оставшиеся наследники Бэкона подали иск о том, что: 1) факт дарения следует признать недействительным, по­скольку городские власти перестали выполнять расистское условие дарителя, и 2) парк переходит в их собственность согласно условию в завещании о распоряжении частью наследства, оставшейся после вы­платы всех завещательных отказов по нему и удовлетворения иных в связи с ним претензий. Они выиграли процесс.⁸

На первый взгляд может показаться, что результат защищает политику исполнения желаний завещателей, выраженных в услови­ях завещаний. Но при ближайшем рассмотрении это становится со­мнительным. Возможно, сенатор Бэкон ввел расистское условие, что­бы побудить городские власти к уходу за парком. Ничто не указывает на то, что основной целью дара было стимулирование расовой сегре­гации, а не создание места отдыха для жителей Мэйкона. Бэкон был либеральной личностью по стандартам своего времени, и поэтому выглядит правдоподобным предположение о том, что, если бы он узнал о ситуации в наши дни, когда подход к расовым различиям уже иной, он предпочел бы, чтобы парк оставался парком, пусть и откры­тым для людей с разным цветом кожи, а не оказался разделенным между его далекими наследниками для жилого и коммерческого ис­пользования. Это особенно правдоподобно по той причине, что город­ские власти всегда могли выкупить землю у наследников и продол­жить использовать ее как парк, который мог бы быть открытым для людей с любым цветом кожи. В этом случае дискриминационные намерения сенатора Бэкона не были бы соблюдены и единственным эффектом признания факта дарения недействительным было бы со­здание неожиданной прибыли для наследников — данный результат, по-видимому, не устроил бы Бэкона, поскольку он не завещал им эту собственность с самого начала. (Но почему тогда в завещании было условие о распоряжении частью наследства, оставшейся после выпла­ты всех по нему завещательных отказов и удовлетворения иных в связи с ним претензий?)

Как подсказывает данный случай, дилемма относительно того, следует ли исполнять волю завещателя или изменять условия завеща­ния в соответствии с изменившимися после его смерти обстоятель­ствами, часто является кажущейся. Политика строгого следования букве акта дарения с большой вероятностью расстраивает как планы дарителя, так и эффективное использование ресурсов. В случае с горо-

¹ Evans v. Newton, 382 U.S. 296 (1966). ⁸ Evans v. Abney, 396 U.S. 435 (1970).

Доктрина су pres

дом Майкопом не было сколько-нибудь серьезной проблемы сниже­ния эффективности, поскольку, как уже упоминалось, если бы земля была более ценной как парк, чем для альтернативного использова­ния, власти города всегда могли бы выкупить ее у наследников. Но предположим, что сенатор Бэкон подарил городу туберкулезный са­наторий, а не парк. По мере снижения заболеваемости туберкулезом и развития медицинской науки, сделавшей санаторный метод лече­ния туберкулеза устаревшим, ценность подарка при его первоначаль­ном способе использования должна была снизиться. В конце концов стало бы ясно, что более ценным было бы другое использование соб­ственности. В отличие от ситуации с парком здесь не было бы право­вого препятствия продолжению выполнения всех условий дарения. Однако выполнение этих условий, по всей вероятности, противоречи­ло бы намерениям дарителя, который стремился с помощью своего дара способствовать борьбе с болезнью, а отнюдь не увековечивать бесполезные учреждения.

Предшествующее обсуждение может показаться равносильным отрицанию компетенции дарителя в сопоставлении ценности бессроч­ного дара с искажениями эффективности, которые часто порождаются таким дарами. Но поскольку никто не может предвидеть будущее, рациональный даритель знает, что его намерения могут быть однаж­ды расстроены непредвиденными обстоятельствами. Поэтому можно предполагать, что он косвенно принимает правило, допускающее из­менение условий завещания в случае, когда непредвиденные переме­ны препятствуют исполнению его первоначального намерения. Эта презумпция не является абсолютной. Некоторые рациональные дари­тели, не доверяющие возможностям судебных властей по надлежа­щему изменению завещания в соответствии с изменившимися обсто­ятельствами, могут предпочесть взять на себя риск, связанный с же­стким следованием первоначальным условиям. Следует ли исполнять их волю? Отметим, что исполнение этой воли может сделать завеща­ния более жесткими, чем конституции, которые, хотя и с трудом, но поддаются изменениям.

18.4. Доктрина су pres*