Четыре стадии смерти

«Тот, кто вечен по своему
происхождению, должен умереть»

С самых древних времен каждого человека волнует вопрос: «Что же будет со мной после смерти?» Эта мысль одновременно притягивает и внушает мистический страх, ибо еще никто не возвращался из так называемого «потустороннего мира» и не делился приобретенным опытом. Правда, существуют древние арийские, египетские и тибетские (более поздние) трактаты, рассказывающие об этом достаточно подробно, да и современная трансперсональная психология, заново открыв древний метод «регрессии сознания», вплотную подошла к ответу.

Спросите людей западного мира: «Можете ли вы представить себя после смерти? Или представить, что после этой жизни вас больше уже никогда не будет?» Некоторые из них придут в недоумение, но большинство ужаснется. Скорее всего они ответят: «Это просто невозможно представить, в этом — чудовищная несправедливость». Конечно, они станут цепляться за любую возможность, любой шанс пусть даже косвенно доказать вечность нашего бытия и при этом вряд ли смогут понять один из ведических постулатов: «смерть — это высшее наслаждение». Если вы скажете им об этом, они примут вас за сумасшедшего.

Врачи реанимационно-хирургической службы и «скорой и неотложной помощи» очень часто сталкиваются со смертью. Иногда она настигает несчастных, которые в течение 10-15 лет до того были парализованы, иногда — онкологических больных, испытывающих столь сильные мучения, что приходится вводить им наркотические анальгетики. Тем не менее, когда их жизнь подходила к концу, страх смерти целиком овладевал ими. Они судорожно цеплялись за свое немощное тело, думая, что исчезают навсегда.

Когда человек становится зрелым, в особенности, когда он достигает шестой стадии зрелости, он часто начинает задумываться о смерти. Многие пытаются представить себе, что вот однажды они просто исчезнут, и их больше никогда не будет, как не было и до этой жизни. Это кажется настолько несправедливым, что никак не укладывается в голове. Ведь мир так гармонично устроен: Солнце на своем месте, а Луна на своем; происходит последовательная смена времен года, лунных циклов... И вдруг — смерть! Как ни пытается, не может человек вообразить своего «несуществования».

В настоящее время метод «регрессии» и запись спонтанных воспоминаний людей о своих прошлых воплощениях позволили собрать огромный материал, косвенно доказывающий теорию реинкарнации, подробно описанную в ведической традиции. Иногда с ней не соглашаются христиане, ссылаясь на отсутствие в Библии подобных свидетельств. Но это не так. Вот один из многочисленных эпизодов из Евангелий, подтверждающих, что и Иисус Христос, и его ученики знали о перевоплощениях как о естественной составляющей жизни. Однажды, увидев слепца на пороге храма, ученики подошли к Иисусу и спросили: «Учитель! Почему этот человек слеп от рождения? За свои ли грехи или за грехи своих родителей?». Разве не ясно по этим их словам, что они знали о перевоплощениях? Если бы апостолы не ведали о реинкарнации, неужели они задали бы подобный вопрос о человеке, незрячем от рождения?

В древних ведических тантрах говорится: «Тот, кто вечен по своему происхождению, должен умереть». На самом деле это очень страшная вещь. Почему это происходит? Зачем нам испытывать смерть? Аюрведа объясняет, что душа всегда стремится испытать в мире «виртуальной реальности» то, что невозможно в природе. Чтобы понять, что такое Вечность, душа желает осознать, что такое смерть. В духовном мире вы ни при каких обстоятельствах не сможете умереть, но в материальной вселенной Бог создает для вас такую иллюзию. Чтобы оценить свое бессмертие, оцените для начала бренность бытия.

Подобно актеру, который за кулисами всегда остается самим собой, какие бы роли он ни играл на сцене, человек после смерти не утрачивает своих наклонностей, привычек и желаний. Если бы мы увидели себя в одной из прошлых жизней или даже в сотнях их, мы, несомненно, узнали бы себя. Чтобы это легче было понять, стоит привести реальную историю, произошедшую в середине 80-х годов во Франции.

Сотрудник паспортной службы внимательно посмотрел на раннего посетителя. На вид — лет тридцати, среднего роста, худощавый, если не сказать щуплый. Лицо приятное, но невыразительное. Глаза слегка навыкат и какие-то тоскливые, что ли…

— Итак, господин инкогнито, выписавшийся позавчера из госпиталя иезуитов, относительно вас мне даны вполне конкретные указания. Постойте-ка, да ведь вы — тот самый человек, потерявший память? Ведь это вашу фотографию показывали по телевизору недели две назад? Что же, так и не нашелся никто, кто бы вас признал? Жаль…

Но — к делу. Перед вами два списка. В первом — имена, во втором — фамилии. Ткните наугад пальцем в тот и другой, чтобы выбрать для себя и то, и другое… М-мм, прекрасно. С этого дня вы Дени Лакомб, 1950 года рождения, уроженец Парижа. Паспорт будет готов завтра утром. Простите мою бестактность — что, вам совсем ничего не удалось вспомнить? Примите мое сочувствие, мсье…

Новоиспеченный гражданин Франции вышел на улицу и медленно побрел по набережной в сторону госпиталя. Кое-что он, конечно, помнит. Яркий, режущий свет, озабоченные лица врачей и первые слова, услышанные им в этой новой жизни: «Он открыл глаза! Он нас видит и, кажется, слышит. Как вас зовут, мсье?». О, то был славный вопрос! Потом их было еще очень много, этих самых вопросов, вот только все они остались без ответа. Имя, возраст, профессия, место жительства, текущая дата… Он ничего этого не знал. Пожилой психиатр, промаявшись с ним целый месяц, развел руками.

— Видите ли, друг мой, в данном случае я бессилен. Да и вряд ли кто-то еще вам поможет, разве что время. Уж не знаю, кто или что стукнуло вас по голове, но удар пришелся как раз в теменную область… право слово, три недели пролежать в коме — не шутка. Удивительно, что вы вообще остались живы. А память… что ж, может, и хорошо, что вы ее потеряли. В наш безумный век зачастую лучше забывать, чем помнить… впрочем, не теряйте надежды. Поезжайте куда-нибудь в провинцию. Париж — слишком шумный и беспокойный город, а вам неплохо бы пожить в тишине, неторопливо и размеренно — так сказать, наедине с природой. Глядишь, память потихоньку и восстановится.

На пособие, выданное социальной службой и Обществом Красного креста, Дени приобрел дорожную сумку и кое-что из одежды. Оставшихся денег хватило на билет до Алансона.

Около месяца он проработал газонокосильщиком на вилле богатого виноторговца, а потом его неудержимо потянуло в город. Ему снились неоновые вывески, запах бистро, шум автомобилей и крики уличных торговцев. Он чувствовал, себя неудовлетворенным той жизнью, которой жил по совету парижского психиатра. То и дело он представлял, как едет на серебристом шевроле, таком же, как у его нынешнего хозяина, по ночным улицам, пьет кофе в маленьких кафе, заходит в кинотеатр… Дени прекрасно понимал, что все эти мечты совершенно несбыточны. Кто он такой, в конце концов? Новорожденный тридцати лет, который ничего не умеет и ничего не знает об этих тридцати, прожитых неизвестно как, годах…

Все же пятого сентября, в воскресенье, Дени решился. Взяв расчет, вечером того же дня он приехал в Алансон. Найти работу в маленьком провинциальном городке оказалось на удивление несложно. Здесь было несколько довольно крупных предприятий. Дени выбрал фирму «Гелиос», занимавшуюся вопросами компьютерного обеспечения.

Менеджер, ведавший кадрами, оказался молодым жизнерадостным парнем, тщетно старавшимся придать лицу строгое и сосредоточенное выражение.

— Что вы умеете делать, мсье?

— Боюсь, что не владею никаким квалифицированным ремеслом.

— Чего же вы, в таком случае, хотите?

— Я хочу жить в Алансоне и работать в «Гелиосе».

Менеджер уставился на Дени, а затем расхохотался и схватил со стола пачку бланков.

— Чтоб мне лопнуть, вы забавный персонаж! Заполняйте.

Так Дени стал уборщиком.

Работа его не утомляла. Подумаешь, подмести лестничные пролеты и собрать содержимое урн и пепельниц. Зарабатывал он совсем немного, однако вполне достаточно для того, чтобы снять крошечную квартирку на окраине. Вечерами после работы он бродил по улицам, заходил в маленький бар на городской площади и оставался в нем до закрытия. Больше всего Дени нравилось сидеть за столиком на террасе и, попивая крепко заваренный кофе, читать газеты.

Он с удивлением замечал, что почти не интересуется женщинами, с которыми ему приходилось сталкиваться. Лишь официантка из бара, скромница Николь с короткими русыми волосами, с которой он успел познакомиться, нравилась ему все больше и больше. Сделать ей предложение? Вздор! На те деньги, что он зарабатывает, и одному-то прожить нелегко… нет-нет, вздор. Неизвестно, кем он был раньше, но уж никак не фантазером и авантюристом. Однажды он твердо решил не обращать внимания на робкие взгляды Николь.

Он не знал о том, что завтрашний день изменит все.

Утром выяснилось, что старый Франсуа, которому доверялась уборка компьютерных залов, слег с пневмонией, и Дени попросили его заменить. Войдя в святая святых фирмы и оказавшись в окружении десятков компьютеров, наблюдая сосредоточенную суету техников и программистов, Дени вдруг, впервые с того момента, как второй раз родился, почувствовал себя по-настоящему счастливым. Однако детально разо-браться в своих ощущениях он не успел. Из глубины зала послышались вопли и проклятия.

— Гром и молния! Бесовское наваждение! Да что же такое с этой программой?! Я ведь уже задал новые параметры настройки. Я бьюсь с ней добрые четыре часа, а толку — ноль! Выкинуть ее к чертям собачьим!

Дени осторожно приблизился к огромному монитору, возле которого бесновался главный программист. Трое коллег пытались успокоить его, но тщетно.

— Все, с меня хватит. На этих условиях отрегулировать программу нереально. Да-да, именно так я и сообщу боссу в служебной записке.

С этими словами программист нервно выхватил из кармана сигареты и направился в курительную комнату.

Дени вгляделся в мерцающий монитор и скривился от внезапной боли в правом виске. Рука сама потянулась к клавиатуре. Откуда-то возникло твердое убеждение, что нужно сделать вот так…

— Эй, парень, а ну отойди от моего компьютера! Ты кто такой? — услышал он возмущенный рев программиста. — Пресвятая дева! Что ты натворил?! То есть… я хочу сказать, как это тебе удалось? Парни, он запустил эту проклятую программу! Ты что, разбираешься в этих потрохах?

Дени не знал, что ответить. Помедлив, он рассказал о себе все, что с ним произошло.

На следующий день по личному распоряжению управляющего фирмой Дени Лакомб был принят на работу младшим программистом. Прошло десять лет…

— Папа, мама зовет всех к завтраку! — на пороге комнаты возникла маленькая Луиза. — А Рене опять дергал меня за волосы!

— Ах ты, маленькая ябеда, — закричал старший брат, который стоял, притаившись за поворотом коридора.

— Дети, немедленно помиритесь, — послышался голос Николь из столовой.

Дени отворил дверцу шкафа. На плечиках были аккуратно развешены несколько костюмов различных оттенков синего цвета. Дени выбрал свой любимый — темно-синий, почти черный — и тщательно оделся. Сегодня был знаменательный день. Коллеги из Германии предложили столь выгодный для «Гелиоса» контракт, что внутри у Лакомба все пело и смеялось. Фирма, которую он возглавлял вот уже два года, процветала. Заказы сыпались со всех сторон, однако таких крупных еще не поступало. Дени спустился в столовую.

— Папочка сегодня — герой дня, — выпалила Луиза.

— А ты знаешь, что такое «герой дня»? — засмеялся Лакомб.

— Это значит — молодец и самый главный.

— Как ты догадалась?

— А ты сегодня в своем любимом пиджаке.

— Давно пора, дорогой, купить пару костюмов какого-нибудь другого оттенка. Ты знаешь, какое прозвище дали тебе твои подчиненные? «Небесный Лакомб».

— Не так уж и плохо, — заметил он.

Сидя в своем серебристом шевроле и ожидая, когда привратник распахнет ворота особняка, он вспоминал утренний разговор и улыбался. «Что ж, посмотрим, какой из меня герой!»

Как сказал потом заместитель Лакомба, «контракт прошел без сучка, без задоринки». Уютно расположившись на террасе маленького комфортабельного кафе, Дени помешивал ложечкой кофе и с удовольствием вспоминал эти слова. Да, сегодня он — герой и заслужил награду. Пожалуй, стоит все-таки завести той-терьера, ведь он так давно об этом мечтает. Николь против собак в доме, но уж на этот раз он ее уговорит. А поздним вечером они с Николь вызовут няню, чтобы присмотрела за детьми, и отправятся в самый дорогой ресторан Алансона.

Приехав домой, Дени сообщил жене о предстоящем походе в ресторан (о покупке собаки пока что говорить не стал) и направился в верхнюю ванную комнату. Мраморный пол был почему-то очень скользкий. Почему? На этот вопрос могла бы ответить Луиза, которая около часа назад решила проверить, растворится ли мыло в воде, и пролила «раствор» на пол. Если бы Дени знал об этом, он бы приказал горничной вытереть пол. Но Дени об этом не знал. Поскользнувшись, он с силой ударился головой о край ванны…

К его темени прикладывали что-то холодное и мокрое. Открыв глаза, он увидел склонившихся над ним и встревоженных жену и врача скорой помощи

— Мсье Лакомб, очнитесь.

— Боже, дорогой, как ты? Что случилось, Дени?

— Дени? Почему — Дени? Я — Клод. Меня зовут Клод Бамиен.

— Доктор, что с ним? Он бредит? Дени, любимый, что такое ты говоришь?

Он не ответил. Он вспоминал.

Клод Бамиен, ведущий специалист крупнейшей во Франции компьютерной фирмы, заехал после работы в кафе. За день он, как обычно, успел соскучиться по Луизе и маленькой Николь, но не торопился. Эти двадцать или тридцать минут, что он проводил за столиком с чашкой кофе и вечерней газетой, были прочно устоявшейся традицией, которую он не хотел нарушать.

Оставив мотор в серебристом шевроле включенным, он подошел к газетному киоску, вытащил из кармана темно-синего пиджака и протянул продавцу несколько франков. Направляясь к машине, Бамиен развернул «Трибьюн» на странице с объявлениями о продаже собак. Одно из них, предлагавшее щенков той-терьера, его особенно заинтересовало…

…Поскользнувшись, он сильно ударился головой о каменный бордюр и потерял сознание.

Газетная вырезка из «Трибьюн» за 18 апреля 198…года.

«…В результате дополнительного полицейского расследования, проведенного комиссаром Делакруа, было установлено следующее. 27 ноября 198... года господин Бамиен, возвращаясь вечером домой, поскользнулся на бульваре Ришар-Ленуар, и, упав, получил сильную черепно-мозговую травму. В это время неизвестный злоумышленник воспользовался отсутствием господина Бамиена и завладел его автомобилем. Не справившись с управлением, угонщик на огромной скорости врезался в фонарный столб. Автомобиль вспыхнул, затем последовал взрыв. Через полчаса из останков автомашины был извлечен сильно обгоревший труп. Полицейские чины, прибывшие на место аварии, обнаружили на пепелище несгораемый кейс с документами на имя Клода Бамиена. Поскольку ни у кого, даже у супруги господина Бамиена, не возникло сомнений относительно принадлежности трупа, последний был похоронен на кладбище св. Марка неделей спустя. Каково же было состояние вдовы погибшего госпожи Луизы Бамиен и его дочери мадемуазель Николь Бамиен, узнавших, что их муж и отец не только жив, но вновь женился и имеет двоих детей! В настоящее время мсье Бамиен, обе его жены и дети от двух браков живут под одной крышей.

Невероятно! Ведь во Франции многоженство запрещено! Данный юридический казус заставит поломать головы лучших правоведов республики…»

Первая стадия смерти:
иллюзия жизни