Социология политической партии в условиях демократии

Большинство социалистических школ считают в будущем возмож­ным достижение демократии, а большинство людей аристократических взглядов признают ее хотя и общественно вредной, но осуществимой. Вместе с тем есть и консервативное течение в ученом мире, которое эту возможность исключает полностью и на все времена. Это течение [...] проповедует необходимость в условиях любого человеческого сообще­ства «классовой политики», т.е. политики господствующего класса — класса меньшинства.

Неверующие в Бога демократии не перестают называть ее детской сказкой, утверждая, что все слова языка, включающие в себя господство массы, — «государство», «народное представительство», «нация» и т.д. — выражают только принцип, но недействительное состояние. Им принадлежит и теория о том, что вечная борьба между аристократией и демократией на деле, как свидетельствует история, является лишь борь­бой между прежним меньшинством, защищающим свое господство, и новым честолюбивым меньшинством, стремящимся к завоеванию влас­ти, желающим слиться с прежним или низвергнуть его. Результат любой классовой борьбы, по их мнению, состоит лишь в замене — одно мень­шинство сменяет другое в своем господстве над массами. [...]

Вильфредо Парето [...] предложил рассматривать социализм как особенно удобное средство для производства новой элиты из среды ра­бочего класса, усмотрев симптом внутренней силы — этот первый рек­визит молодого «политического класса» — в способности его вождей противостоять преследованиям и надругательствам и выходить из них победителями. Впрочем [...] фактически совершается не замена, а ско­рее переплетение новых элементов элиты со старыми.

Глава 11. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПАРТИИ, ПАРТИЙНЫЕ СИСТЕМЫ, ОБЩЕСТВЕННО-.ПОЛИТИЧЕСКИЕ ДВИЖЕНИЯ 541

Этот феномен был, пожалуй, уже известен. Такая циркуляция элит совершалась, правда, только в пределах одного и того же большого со­циального класса и на почве политики. [...] Все силы оппозиционной партии направлены на вытеснение правящей партии, чтобы занять ее место, другими словами, заменить одну группировку господствующего класса другой. Но рано или поздно конкурентная борьба между отдель­ными группировками господствующих классов заканчивается примире­нием, неосознанный мотив которого — сохранение таким образом гос­подства над массами или же его разделение. [...]

Школа Сен-Симона не представляла себе будущее совсем без клас­сов, хотя и ставила перед собой задачу освобождать понятие «класс» от всякого экономического содержания. Она предполагала создать новую иерархию, хотя и без всяких привилегий от рождения, но с ог­ромными приобретенными привилегиями — «из людей наиболее дру­желюбных, умных, сильных создать живое олицетворение ускоренного прогресса общества», способных к управлению в широком смысле слова. [...]

Позднейшие социальные революционеры отвергали правление большинства не только в теории, но и на практике. Бакунин выступал против всякого участия рабочих во всеобщих выборах, ибо был убеж­ден в том, что и само свободное избирательное право в обществе, где народ, массы наемных рабочих в экономическом отношении зависят от имущего меньшинства, станет по необходимости иллюзорным.

Из всех буржуазных порядков демократия представляет собой самый наихудший. Республика, в которой мы видим все же наивысшую форму буржуазной демократии, отличается, по Прудону, самым мелоч­ным, фанатичным духом правления. Это правление исходит из того, что может все совершать безнаказанно по единственной причине — [...] деспотизм всегда можно оправдать необходимостью действовать во имя республики и общего интереса. Даже политическая революция означа­ет не более чем смену авторитета.

Единственной научной теорией, которая может претендовать на се­рьезный спор со всеми теориями, старыми или новыми, выдвигающими тезис о неизбежной необходимости длительного существования «поли­тического» класса, является марксистская. Она отождествляет госу­дарство с господствующим классом. [...]

Марксистское учение о сущности государства, связанное с верой в революционную силу рабочих масс и демократическое воздействие обобществления средств производства, логически ведет к социалистическому

542 Раздел IV. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИНСТИТУТЫ

строю. С точки зрения марксистов, капиталистический способ производства приводит к превращению подавляющего большинства населения в пролетариев и порождает, таким образом, сам по себе соб­ственных могильщиков. После того как пролетариат мужает и стано­вится зрелым, он овладевает политической властью и объявляет част­ную собственность государственной. Этим актом он устраняет самого себя, поскольку вместе с ней исчезают все классовые различия, а тем самым — и все классовые антагонизмы, другими словами, он упразд­няет государство в качестве такового. Капиталистическое общество, разделенное на классы, нуждалось в государстве для организации гос­подствующих классов с целью сохранения их способа производства и эксплуатации пролетариата. Прекращение существования государства равнозначно, таким образом, прекращению существования господ­ствующего класса.

Но новое, бесклассовое, коллективистское общество будущего, ко­торое установится на развалинах старого государства, нуждается в элите, если даже речь идет о всех предупредительных мерах, сформу­лированных в Общественном договоре Руссо, а затем включенных в Декларацию прав человека и гражданина Великой французской рево­люции (особенно о сменяемости на всех должностях).

Удовлетворительно управлять общественным богатством можно, только создав широкий слой чиновничества. Но в этом вопросе вновь возникают сомнения, последовательное осмысление которых ведет к полному отрицанию возможности бесклассового государства. Управ­ление гигантским капиталом, особенно если речь идет о средствах, при­надлежащих коллективному собственнику, предоставляет управляю­щим по меньшей мере столько власти, что и обладание собственным капиталом, частное владение. Не заключена ли в этом возможность того, спрашивали ранние критики марксистского общественного строя, что тот же самый инстинкт, побуждающий частных владельцев переда­вать накопленные ими богатства в качестве наследства своим детям, побудит распорядителей общественных средств и благ в социалисти­ческом государстве использовать свою огромную власть для передачи должностей по наследству своим сыновьям?!

А кроме того, формирование нового господствующего меньшинства в результате того особого типа социализации, который вытекает из марксисткой концепции революции, будет опираться на мощный фун­дамент. По Марксу, между капиталистическим и коммунистическим обществом находится период революционного превращения первого во

Глава 11. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПАРТИИ, ПАРТИЙНЫЕ СИСТЕМЫ, ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ ДВИЖЕНИЯ 543

второе, экономический период, которому соответствует переходный период, государство которого может быть не чем иным, как революци­онной диктатурой пролетариата. А если отказаться от употребления эв­фемизмов, это революционная диктатура тех вождей социалистов, у ко­торых от имени социализма хватит сил и умения взять из рук умираю­щей буржуазии скипетр господства. [...]

Диктатура одного лица существенно не отличается по своим послед­ствиям от диктатуры группы олигархов. Но понятие «диктатура» про­тивоположно понятию «демократия». Использовать первое во имя второго было бы равнозначно использованию войны в качестве самого надежного оружия мира, а алкоголя — как лекарства от алкоголизма. Можно предположить, что группа, однажды овладевшая коллективны­ми средствами власти, будет стремиться эту власть удержать. [...] Есть поэтому угроза, что социальную революцию, ощутимую и зримую, се­годняшний господствующий класс [...] поменяет на тайную, выступаю­щую под покровом равенства демагогическую олигархию. [...]

Проблема социализма — это не только экономическая проблема, состоящая в том, насколько осуществимо справедливое и экономичес­ки более эффективное распределение богатства, но и проблема управ­ления, проблема демократии, причем как в смысле техническом, так и психологическом. [...]

Социологические явления, отмеченные нами в общих чертах в предыдущих главах, предоставляют, таким образом, научным против­никам демократии предостаточное число аргументов. Они, кажется, ясно указывают на невозможность существования цивилизованного человечества без «господствующего», или политического, класса, об­наруживая признаки, свидетельствующие, что [...] господствующий класс, если даже по своему составу и подвержен частым частичным переменам, представляет собой единственный фактор, имеющий не­преходящее значение во всемирной истории. Правительство, или в ином случае государство, может быть, таким образом, всегда лишь ор­ганизацией меньшинства, стремящегося навязать остальной части об­щества «правовой порядок», порожденный отношениями господства и эксплуатации [...]и никогда не может быть порождением большинства, не говоря уж о том, чтобы быть его представителем. Большинство че­ловечества никогда, видимо, не будет способно к самоуправлению. Даже в том случае, если когда-либо недовольным массам удастся ли­шить господствующий класс его власти, то [...] в среде самих масс с не­обходимостью появится новое организованное меньшинство, которое

544 Раздел IV. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИНСТИТУТЫ

возьмет на себя функции господствующего класса. Большинство чело­вечества, обреченное жестоким фатализмом истории на вечное «несо­вершеннолетие», будет вынуждено признать господство вышедшего из собственной среды ничтожного меньшинства и смириться с роль пье­дестала для величия олигархии.

Формула о необходимости смены одного господствующего слоя дру­гим и вытекающий отсюда закон олигархии как предустановленной формы человеческого общежития в больших союзах ни в коей мере не опровергают материалистическое понимание истории, не подменяют его, а только дополняют. Не существует противоречия между учением, согласно которому история состоит из непрерывного ряда классовых битв, и тем учением, по которому классовая борьба приводит к созда­нию новой олигархии, переплетающейся со старой. Марксистское по­нимание политического класса неуязвимо. Последний всегда является результатом соотношения сил, борющихся в обществе за свое самовы­ражение. [...]

Могут победить социалисты, но не социализм, гибнущий в момент победы своих приверженцев. Возникает соблазн назвать это трагико­медией. Массы удовлетворяются тем, что, не щадя своих сил, меняют своих господ. Рабочим лишь выпадает честь быть участниками форми­рования правительства. Весьма скромный результат, если иметь в виду психологический феномен, когда самый что ни на есть благонамерен­ный идеалист за короткий период пребывания на посту вождя выраба­тывает в себе качества, характерные для вождизма. В среде француз­ских рабочих возникла поговорка: «Если выбрали, значит, пропал». [...]

Партия не является ни социальным, ни экономическим образовани­ем. Основой ее деятельности является программа. Теоретически выра­зить интересы определенного класса она, конечно, может. Но практи­чески вступление в партию никому не заказано, независимо от того, со­впадают ли его личные интересы с положениями программы или нет. Так, например, социал-демократия является идейной представительни­цей пролетариата, но из-за этого вовсе не классовым организмом, а, на­против, в социальном отношении скорее классовой смесью. Ибо состоит она из элементов, выполняющих в экономическом процессе вовсе не одинаковые функции. Классовое происхождение программы обуслов­ливает между тем мнимое классовое единство. При этом все исходят из допущения (правда, не произносимого вслух), будто элементы в партии, не принадлежащие классу, приносят в жертву свои собственные инте­ресы, противоречащие интересам тех, кто к классу принадлежит. Будто

Глава 11. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПАРТИИ, ПАРТИЙНЫЕСИСТЕМЫ, ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ ДВИЖЕНИЯ 545

они подчиняются «идее» чуждого им класса по принципиальным моти­вам. Будто все социалисты теоретически без всяких различий, невзирая на их экономическое положение в частной жизни, признают абсолютное превосходство позиции определенного большого класса. Будто проле­тарские и не чисто пролетарские элементы, находящиеся в нем, «учи­тывают историческую точку зрения рабочего класса, признают его в ка­честве ведущего класса». Так обстоит дело в теории.

На практике же большое несовпадение в интересах между трудом и капиталом не может быть устранено принятием какой-либо програм­мы. Некоторые из немногочисленных представителей высших слоев общества, перешедших на сторону политической организации рабочего класса, будут ему преданы, но они «деклассируются». Большинство из них экономически по-прежнему будет иметь противоположные интере­сы, независимо от внешней идейной общности с пролетариатом. Иными словами, налицо противостояние интересов. Но в балансе ин­тересов решающим является отношение, в котором представители не­пролетарских слоев находятся к наипервейшим потребностям жизни. В итоге между буржуазными и пролетарскими членами партии вполне может сложиться экономическая противоположность, перерастающая' в политическую. Через идеологическую надстройку экономический ан­тагонизм становится явным. В этом случае программа является мерт­вой буквой, а под «социалистическим» флагом то там, то здесь в пар­тийном доме вспыхивает настоящая классовая борьба. [...]

Там, где вожди (все равно, вышли ли они из буржуазии или рабочего класса) сами включены в партийный организм в качестве чиновников, их экономический интерес, как правило, совпадает с интересом партии как таковой. Но тем самым устраняется только одна из опасностей. Другая, более серьезная [...] заключается в появлении вместе с разви­тием партии противоположности между членами партии и ее вождями. Партия как внешнее образование, механизм, машина вовсе не тожде­ственна с партийными массами и уж тем более классом. Партия — это только средство достижения цели. Если же партия становится самоце­лью, с собственными, особыми целями и интересами, то она целена­правленно отделяется от класса, который представляет. [...]

Неизменный социальный закон состоит в том, что в любом органе сообщества, возникшем под влиянием разделения труда, возникает по мере его консолидации собственный интерес, интерес сам по себе и для себя. Но существование собственного интереса в общем союзе вклю­чает в себя существование трений и противоположность интересов по

546 Раздел IV. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИНСТИТУТЫ

отношению к общему интересу. Более того, в результате выполняемых ими общественных функций различные социальные слои объединяют­ся и образуют органы, представляющие их интересы. Так надолго они превращаются в явные классы.

[...] Высший слой вождей в политически организованном междуна­родном рабочем движении в большинстве состоит из парламентариев. [...]

То, что современными социал-демократическими партиями руково­дят парламентарии, — свидетельство их преимущественно парламент­ского характера. Партии делегируют самых авторитетных своих пред­ставителей на самую авторитетную должность, на которой, по их разу­мению, можно принести самую большую пользу. Авторитет парламен­тария возрастает по еще двум причинам. С одной стороны, в результате того, что, чем дольше он находится на посту, которого его никто не может лишить в период полномочий, тем более независим он от пар­тийной массы и в конечном счете — от партийного руководства. [...] В момент избрания его зависимость от партии лишь опосредованна. Не­посредственно же он зависит от избирателей и поэтому обязан в конеч­ном счете своим положением неорганизованной массе. [...]

Сегодня партийные массы настолько привыкли считать парламент главным местом сражения за их интересы, что прилагают все усилия, чтобы облегчить дело своих стратегов, находящихся там. Это убежде­ние определяет отношение масс к своим парламентариям. Положение фракции в рейхстаге становится решающим моментом, высшим зако­ном во многих вопросах. Массы старательно избегают любой резкой критики, способной каким-то образом ослабить позиции парламент­ской фракции, даже если эта критика носит принципиальный характер. Если же ее не удается избежать, то она из-за тех же опасений опровер­гается и решительно осуждается вождями. [...]

Опираясь на более высокую компетенцию по отдельным вопросам, депутаты фракции социалистов считают, что они стоят выше съездов, судов своей партии и могут претендовать на право принятия решения. Так, многие члены социал-демократической фракции в Германии хоте­ли решить так называемый вопрос о вице-президенте или кайзерстве в самой фракции, т.е. в обход партийному съезду. [...]

Вожди парламента — как социалистические, так и буржуазные — присваивают права и приобретают черты закрытой корпорации и в от­ношении оставшейся части партии. Германская социал-демократическая

Глава 11. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПАРТИИ, ПАРТИЙНЫЕ СИСТЕМЫ, ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ ДВИЖЕНИЯ 547

фракция в рейхстаге неоднократно дезавуировала по своей воле от­дельные важные составные части политики своей партии. [...]

Еще более резко, чем в политической партии, господствующий ха­рактер вождей и их стремление управлять демократическими организа­циями по олигархическому принципу проявляются в профсоюзном дви­жении.

Зарождение любого профсоюзного движения показывает, к какому широкому отрыву от демократии приводит первоначально демократи­ческое рабочее движение централизованная бюрократия. В профсоюзах чиновникам еще легче осуществлять и продолжать практику, ко­торая не устраивает большинство представляемых ими членов...

Уже в течение многих лет центральные правления профсоюзных объединений отняли у своих членов и оставили только себе право оп­ределять подъемы и спады движений за повышение заработной платы. [...] а также решать вопросы о том, является ли та или иная забастовка «оправданной» или нет. Поскольку руководители союзов обладают значительными суммами, то и дело спор идет вокруг того, чтобы выяс­нить, кому принимать решение об «оправданной поддержке» забастов­ки. Здесь перед нами встает вопрос, затрагивающий жизненный нерв демократического самоуправления и самоопределения профсоюзных коллективов. Если на решение этого ключевого вопроса претендуют вожди и, более того, уже захватили его в свою руки, то это означает только одно: они исключают принцип элементарнейшей демократии и сами открыто провозглашают себя олигархами, в то время как массы, оплачивая расходы на содержание олигархов, должны с этим мириться. Конечно, это стремление вождей можно оправдать, исходя из сообра­жений тактики и компетенции. Но здесь речь о другом. Для нас важно лишь обратить внимание, сколь незначительны различия между тен­денциями развития государственных олигархий (правительство, двор и т.д.)и олигархий пролетарских.

Характерно, что социал-демократические вожди в Германии при­знают существование явно выраженной олигархии в профсоюзном дви­жении, а профсоюзные вожди — существование олигархии в социалис­тической партии. Но о себе каждая заявляет, что она-то обладает им­мунитетом против всех бацилл олигархии...

Вожди, как правило, невысоко ставят массы (хотя среди них нахо­дятся и такие, кто восторгается массами и платит им за оказанное себе уважение сторицей). Но все-таки в большинстве случаев эта любовь не взаимна, и прежде всего потому, что в течение срока своего правления

548 Раздел IV. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИНСТИТУТЫ

у вождя была возможность в непосредственной близости познако­миться с нищетой масс...

Фактически различия в уровне образования и компетенции, суще­ствующие среди членов партии, проявляются и при распределении обя­занностей. Вожди делают ставку на безмолвие масс, когда устраняют их отдел. У них складывается мнение: партия не может быть заинтере­сована в том, чтобы меньшинство ее членов, наблюдающих и размыш­ляющих за развитием ее жизни, зависело от большинства тех, у кото­рых еще нет собственного мнения по определенным вопросам. Поэтому вожди выступают противниками референдума или не применяют его в партийной жизни. Чтобы выбрать подходящий момент для действий, надо иметь кругозор, которым обладают всего лишь немногие предста­вители массы, в то время как большинство подчиняется сиюминутным впечатлениями эмоциям. Ограниченный корпус чиновников и доверен­ных лиц, совещающихся на закрытом заседании (где они не испытыва­ют влияния пристрастных газетных отчетов и где каждый может гово­рить без опасения внести сумятицу в лагерь противника), являясь кол­легиальным, может рассчитывать на объективное суждение о себе. Для замены прямых выборов в партии косвенными кроме политических причин ссылаются и на сложное строение партийной организации. В отношении же гораздо более сложного государственного устройства в качестве программного пункта выдвигается требование прямого зако­нодательства народа на основе права внесения предложений и наложе­ния вето.

Противоречие, заключенное в столь различном понимании сходных сторон партийной и государственной политики, пронизывает всю пар­тийную жизнь.

Фактическое превосходство рабочих вождей над руководимыми ими массами и твердая воля не идти у них на поводу, а даже, наоборот, иног­да отказывать им в послушании признаются порой самими вождями с откровенностью, граничащей с цинизмом. [...]

Итак, представители социалистов в парламенте служат пролетариа­ту, но при непременном условии, что он не требует от них совершать глупости. В случае допущения последних вожди отказываются выпол­нять волю руководимых ими масс и выступают против них. Это понятие «не совершать глупости» каждый раз, разумеется, истолковывают сами представители, чем обеспечивается их единоличное право реше­ния по всем вопросам.

Глава 11. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПАРТИИ, ПАРТИЙНЫЕ СИСТЕМЫ, ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ ДВИЖЕНИЯ 549

Концентрация власти в руках относительно немногих, как это имеет место в рабочем движении, с естественной необходимостью приводит к частому злоупотреблению ею. «Представитель», ощущающий пол­ную свою независимость, превращается из слуги народа в господина над ним. Вожди, являясь первоначально творением масс, постепенно становятся их властелинами — это истина, которую познал еще Гёте, вложивший в уста Мефистофеля слова о том, что человек всегда по­зволяет властвовать над собой своему творению. Крайности конститу­ированной партийной власти воспринимаются партией, выступающей против государственной власти, как естественная необходимость. По отношению к своим вождям масса проявляет гораздо больше послуша­ния, чем к правительствам. Она терпит от них даже многие несправед­ливости, которые не потерпела бы от правительства...

Одновременно с образованием вождизма, обусловленного длитель­ными сроками занятия постов, начинается его оформление в касту. Где ему не препятствуют явно выраженный индивидуализм и фанатичный политический догматизм, как во Франции, там старые вожди противо­стоят массам компактными группами, по крайней мере до тех пор, пока массы не доходят до серьезного протеста и не угрожают их господству. Процедура делегирования регулируется вождями порой путем особых соглашений, в результате которых массы фактически отстраняются от всяких форм соучастия в принятии решений...

Нет никаких признаков того, что эта обнаруживаемая на практике власть олигархии в партийной жизни в ближайшей перспективе будет подорвана. Независимость вождей усиливается по мере их незамени­мости. Влияние, которое они оказывают, и экономическая безопасность их положения все более привлекательно действуют на массы и возбуж­дают честолюбие самых одаренных для вступления в привилегирован­ную бюрократию рабочего движения. А она из-за этого становится все более неспособной к тому, чтобы направить возможную скрытую оппо­зицию против старых вождей, опираясь на новые силы. [...]

Массы время от времени могут выступить и с сознательным протес­том, но их энергия всегда укрощается вождями. Только политика гос­подствующих классов, хватающих во внезапном ослеплении через край, способна выдвинуть партийные массы на сцену истории в каче­стве активных действователей, свергающих власть партийной олигар­хии, поскольку прямое вмешательство масс всегда происходит вопреки воле вождей. Если не считать этих эпизодических нарушений, то есте­ственное и нормальное развитие организации по-прежнему накладывает

550 Раздел IV. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИНСТИТУТЫ

и на революционно-социалистические партии печать устойчивости и покоя.

[...] Демократия очень хорошо уживается с определенной степенью тирании и подругам психологическим и историческим причинам: масса легче переносит господство, когда каждый ее индивид имеет возмож­ность приблизиться к нему или даже включиться в него.[...]

Избранный вождь в силу демократичности своего избрания склонен в большей степени считать себя представителем общей воли и требо­вать в качестве такового послушания и подчинения себе, чем прирож­денный вождь аристократии. [...]

Сами вожди, когда их упрекают в недемократическом поведении, ссылаются на волю масс, которая терпит их, т.е. на качества своих из­бирателей и себя как избранных. До тех пор пока массы выбирают и переизбирают нас вождями, утверждают они, мы остаемся законными представителями массовой воли и образуем с ней единое целое. При старых аристократических порядках несогласие с требованиями прави­теля означало прегрешение против Бога. В условиях современной де­мократии действует правило: никто не может уклоняться от требований олигархов, ибо в этом случае он грешит против самого себя, своей соб­ственной воли, добровольно переданной представителю. [...]

В условиях демократии вожди основывают свое право командования на фикции демократического всевластия масс. Каждый партийный чи­новник получает свое место от массы и зависит от ее благоволения во всем, что касается его существования и действия. Ведь в условиях де­мократии каждый, по меньшей мере косвенно, отдает себе приказ вы­полнять поступающие ему сверху указания в высшей степени самосто­ятельно.

С точки зрения теории защита вождями принципа «требовать под­чинения масс» абсолютно очевидна и безупречна. Но на практике если и не выборы, то перевыборы вождей массами совершаются всегда при такой сильной обработке сознания и различных способах навязывания идей, что свобода принятия решения оказывается при этом в значитель­ной степени подорванной. Нет никакого сомнения в том, что в процессе развития партии демократическая система сжимается в конечном счете до прав масс самим выбирать себе в данный период времени господ, которым они после их избрания обязаны оказывать послушание. [...]

Бюрократ также легко верит в то, что он знает потребности масс лучше, чем они сами. [...]

Глава 11. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПАРТИИ, ПАРТИЙНЫЕ СИСТЕМЫ, ОБЩЕСТВЕННО-.ПОЛИТИЧЕСКИЕ ДВИЖЕНИЯ 551

Печатается по: Михельс Р. Социология политической партии в ус­ловиях демократии //Диалог. 1990. № 5, 9; 1991. № 4.

Поиск по сайту: