Искушения и соблазны

Прот. Владислав Свешников. Глава 2.

Таковы страсти в их разрушительной работе. Начинается же эта работа с помыслов, которые, особенно часто повторяясь, выполняют функцию искушений. Само слово “искушение” не имеет никакого не только греховного, но и непосредственно религиозного содержания. Оно приобретает религиозный ха-рактер в зависимости от конкретного духовно-нравственного смысла (с объек-тивной стороны), с которым “работает” механизм искушения; и от обществен-ной привычки (со стороны субъективной), связывающей сами звуки этого слова с чем-то архаично-церковным. Тем более что молитву Господню, “Отче наш”, слышали многие неоднократно и помнят слова “не введи нас во искушение”. Непосредственный же смысл этого слова — испытание. Когда нравствен-ная жизнь у людей текла более сознательно, чем теперь, понимание испытания применительно к нравственной жизни было общепринятым, потому что многое в своей жизни люди рассматривали с позиции духовного и нравственного ис-пытания. Св. апостол Иаков даже начинает свое послание словами: “С великой радостью принимайте, братия, когда впадаете в различные искушения...” Стро-го говоря, в искушениях в этом смысле испытывается одно: верность Богу и тем нравственным смыслам жизни, которые предлагаются Законом Божиим. По-этому искушения имеют смысл только по отношению к людям, находящимся в “среднем” устроении: для закоренелых грешников искушения бессмысленны, пока не приняты хотя бы начальные решения восстать от греха; для испытан-ных святых они также бессмысленны — именно потому, что они уже испыта-ны.

Сам механизм искушения очень прост. Общая греховность человечества проявляется, как правило, индивидуально: в нравственном строе раскрываются присущие индивидуальности “слабые места”, и они-то подвергаются искуше-ниям: не “клюнет” ли на приманку. Приманка может быть подброшена много-3 Не следует думать, что ложные философии и ереси являются привилегией людей образованных. Совершенно необразованная часть русского народа, например, вполне сознательно исповедывала коммунизм.

численными способами: через работу помыслов, воображение, через призывы ложных друзей, через видение в образах мира живого привлекательного со-блазна, через ложное мистическое ощущение и т.д. “Быть введенным”, “войти” в искушение очень просто: согласиться со сладостью приманки и принять грех. “Не войти” — преодолеть, не принять грех. Люди, имеющие опыт отражения искушений, знают и те способы, кото-рыми бросаются в них “пробные камни” искушений, и мощь искушений, осо-бенно долговременных. Обычно, если некоторая страсть у человека достаточно устойчива, а решимость противостоять ей не очень велика, искушения могут накатывать волнами в течение многих лет. Но все же, когда крепкая решимость у человека, имеющего твердые нравственные установки, опыт и веру, несо-мненна, противостояние искушениям бывает небесплодным, и хотя бы порою и до некоторой степени, они преодолеваются. Если мощь искушений не слишком велика, порою человек может добить-ся некоторых успехов и при помощи собственных волевых усилий. Но гораздо вернее противостояние им осуществляется, когда испытанный в искушениях борец призывает в смиренной молитве помощь Божию. Постепенно в таких случаях искушения вовсе отходят или, по крайней мере, их мощь ослабевает, а собственные силы явно укрепляются. Впрочем, и по преодолении их, и по рас-каянии, если некоторый урон искушениями был все же нанесен, следует ожи-дать новых искушений. Когда же в течение долгого времени искушения не преодолеваются, гре-ховное сочетание с ними начинает все более держать душу в страстном плену, то есть искушения становятся желанными, проникают в душу и разрушают ее. Об этом так пишет апостол Иаков: “В искушении никто не говори: Бог меня ис-кушает; потому что Бог не искушает злом, и Сам не искушает никого, но каж-дый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственной похотью” (Иак.1, 13-14). Когда же вера и нравственный строй, испытанные искушениями, дают человеку опыт, радость побед и духовную силу, когда он знает вместе с апостолом Иако-вом, что “испытание веры производит терпение”, то он принимает и новый вид знания: “Блажен человек, который переносит искушение, потому что, быв ис-

пытан, он получит венец жизни, который обещал Господь любящим Его” (Иак.1,12). Обманно-привлекательное действие искушения, которым человек и быва-ет поражен, называется соблазном. Ничего объективно положительного, при-влекающего чистый ум и сердце, в нем нет, поэтому он и заключает в себе об-ман. В нем всегда иллюзия, подмена, действующая убедительно только по той причине, что содержит в себе видимость добра. Влияние соблазна не объектив-но, оно субъективно действует на душу, имеющую сродные или хотя бы похо-жие переживания. “Подобное притягивается к подобному”, на чем главным об-разом и держится соблазн. Действие соблазна обычно осуществляется через людей; и главным обра-зом потому, что соблазняемый хочет вкусить тот же грез, что вкушает и соблаз-няющий. Второй способ действия соблазна через человека состоит в том, что соблазняемый, строго относящийся к греху видимому, начинает впадать в не менее тяжкий грех осуждения. Таким образом, через соблазняющего резко уве-личивается цепь грешников; — тем более, чем ярче привлекательная внешность соблазна и чем заметнее для многих он совершается. Именно поэтому Господь Иисус Христос, вообще удивительно милостивый к кающимся грешникам, го-ворит: “Горе тому человеку, чрез которого соблазн приходит. Лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской” (Мф.18, 6-7) — не столько для того, чтобы умер соблазняющий, сколько для того, чтобы скрылось в пучине и погибло умерщвляющее действие соблазна. Можно сказать, что жизнь каждого человека представляет собою в каж-дую минуту либо соблазн, либо добрый образец, — нейтрального в нравствен-ном отношении не бывает ничего. Особенно же следует обратить внимание на жизнь христианина, если она соблазняет окружающих, а еще более — на жизнь священника, потому что своими соблазнительными действиями они чрезвычай-но дезориентируют людей, живущих “по стихиям века сего”, а также тех, кто делает первые шаги к церкви. Последние могут либо вообще отказаться от во-церковления, либо ошибочно принять тот же греховно-расслабленный строй жизни, который они видят в соблазняющих.

Из этого, конечно, не следует, что жизнь верующих, и вообще нравствен-но-сознательных людей должна быть показно добродетельной. Вывод только один: совершающий свой грех бесстыдно-открыто, добавляет к самому со-держанию греха и действие соблазна, который влияет и не всегда через дурной личный пример, но и через дурной пример — очевидно. Первым известным соблазнителем людей был диа-вол. Известия о диаволе из Священного Писания, осо-бенно из Ветхого Завета, не так уж велики. Гораздо больше и прямых свидетельств4 и беглых упоминаний в Новом Завете. Наиболее подробный рассказ о действиях диавола содержится в эпизоде искушения Христа в пустыне. После крещения “Иисус возведен был Духом в пустыню, для искушения от диавола, и постившись сорок дней и сорок ночей, напоследок взалкал. И приступил к Нему искуситель и сказал: “Если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами”. Он же сказал ему в ответ: “Написано: не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, ис-ходящим из уст Божиих”. Потом берет Его диавол в святый город и поставляет Его на крыле храма, и говорит Ему: “Если Ты Сын Божий, бросься вниз; ибо написано: ангелам Своим заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею”. Иисус сказал ему: “Написано также: не искушай Господа Бога твоего”. Опять берет Его диавол на весьма высокую гору и показывает Ему все царства мира и славу их, и говорит Ему: “Все это дам Те-бе, если падши поклонишься мне. Тогда Иисус говорит ему: “Отойди от Меня, сатана, ибо написано: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи”. Тогда оставляет Его диавол”. (Мф.4, 1-11) Работа диавола Гораздо более известно о диаволе и способах его воздействия на челове-ческую личность из Священного Предания, преимущественно же — из творе-ний святых отцов. По церковному вероучению, диавол, называвшийся Денница (Утренняя Звезда), был одним из высших по значению ангелов, сотворенных Богом. Но 4 Например, “С этого времени сатана вошел в Иуду” (Ио.13, 27).

возбужденный гордостью, он возмечтал стать выше Бога и сумел найти себе обманом и клеветой множество союзников среди низших ангелов. По манове-нию Божию, воинством, возглавляемым архистратигом небесных сил Михаи-лом, он со своими союзниками был низвергнут в преисподнюю, но получил возможность действия в созданном Богом материальном мире. При этом диавол сохранил многие свои дарования: ум (правда, более утвердившийся на началах хитрости), способность мгновенного перемещения в пространстве и другие. Одним из первых его действий в мире был злой обман человека, склонивший того к грехопадению, и с тех пор главным направлением его деятельности стало возбуждение всяческого зла в людях (соблазны и искушения). По причине ниспадения его и его соратников, названных демонами или бесами, их светлая и чистая природа омрачилась, и они приобрели другие каче-ства, ставшие основными внутренними мотивами их состояний и действий. (По человеческому образцу мы могли бы сказать — нравственно-психологические качества). Это, кроме названной гордости, — злоба, ложь, зависть и — как ни парадоксально для духов — влечение к материальному, плотскому бытию. Зло — есть вечное стремление к уничтожению и самоуничтожению, по-скольку только добро имеет положительную жизненную силу. Однако до конца света эта направленность к автономному самоутверждению, ведущая к ничто- жеству, так и не реализуется, и диавол останется жив до явления вечной смерти. Зло есть анти-онтологическая, анти-сущностная реальность, которая в силу это-го — почти и не-реальность, почти призрачность, обладающая вместе с тем страшной разрушительной энергией — к небытию, проявляющейся вполне реа-листически. В частности, в области нравственной эта энергия проявляется как сила злобы, злобности, не-приятия, не-на-видения, отрицания живых реально-стей, личностей. По самому свойству лжи диавол получил и имя свое — клеветник. Не принимающий истины и правды Божией и сам живущий ложью, то есть также ничто жеством (потому что ложь есть то, чего нет — ничто), диавол старается посеять семена собственной лжи и в людей. Ложь, как и всякая отрицательная реальность, паразитирует на правде, отчасти используя ее некоторые элемен-

ты и осколки, отчасти извращая ее путем преуменьшений, преувеличений, от-части полным искажением ее. Зависть к Богу была главным мотивом восстания против Бога; зависть к человеку как образу Божию, наделенному от Бога великими дарами, движет диаволом и в отношениях с человеком. Но зависть, будучи внутренним разру-шительным качеством, снова устремляет его к ничтожеству. Наконец, гордость, самое существенное свойство диавола, заставившее искать первенства, по-прежнему отделяя его от Источника существования, тоже делает его ничтож-ным. Однако самое парадоксальное свойство диавола — это то, что, будучи существом духовным, он постоянно стремится к плотскости. В реальности пол-ное “воплощение” диавола невозможно, в нем всегда есть некая иллюзорность, кажимость. И все же его личное начало, будучи духовным, “тянет” его ниже себя, к плоти, к земле. Поскольку плоть ниже духа, то и это свойство, унижая его, движет к у ничто жению. Змей как образ диавола, после искушения челове-ков древом познания добра и зла, осужден Богом ползать на брюхе по земле. Будучи изгнан из духовного мира, диавол со своими бесами пребывает пре-имущественно в воздушном слое — между небом и землей — и по злобе и за-висти постоянно действует u1085 на то существо, которое Бог и создал духовно-земным: не человека, стремясь его погубить. Начиная от святого апостола Петра (“диавол, как лев рыкающий, ходит повсюду, ища кого поглотить” (1Петр.5,8), почти ни один святой отец и духов-ный писатель не обходит этой темы. Особенно же много об этом — в различ-ных текстах богослужебных книг. А многие сведущие христиане хорошо знают это и по своему опыту. Погубить — это значит ввести человека в состояние максимальной привязанности к греху. В этом смысле, как известно, существуют две крайние точки и два усло-вия, наиболее приближающие к окончательно гибельному состоянию. Первая — это беспечность, когда в результате привычки к греху, безнаказанности и безответственности создается устойчивое переживание необязательности пра-ведной жизни, а потому — существование исключительно в ритме своих похо-

тей при полном забвении о Боге и Его правде. Вторая — это отчаяние, когда в результате очень сильного притяжения к греху и многократно проверенного своего бессилия создается ощущение безвыходности, невозможности спасения, недоверия Богу, и в конечном счете — мрачное бесконечное кружение в грехе по принципу “пира во время чумы”. В эти-то две стороны и направляется не-прерывная работа диавола и демонов; это — две конечные станции; остальные — промежуточные. Из них главные промежуточные — внедрение и укрепление в душе и жизни человека гибельных страстей, “связывание” ими, лишение сво-боды. Направленность и механизм демонской работы довольно просты. Имеет-ся очень ограниченный набор целей, проявленный еще в райском искушении прародителей. Первое и главное — приманить грехом, сделать грех с какой-либо его стороны, или даже с нескольких сторон притягательным, желанным. Затем внушить сравнительную малость, безобидность и легкую исправимость греха; по возможности аргументировать его полезность и в некоторых случаях — почти необходимость. На следующем этапе ослабить волю к возможному u1089 сопротивлению греху. Затем через видение пустоты греха внушить бессмыс-ленность жизни, а по его временной сладости образовать к нему устойчивую привычку. И, наконец, как бы некой пеленой закрывать небо духовных пережи-ваний. Работая порою довольно тонко (а порою — топорно-грубо), диавол дей-ствует на мысли, чувства и волю обычно незаметно для человека. Тем самым внушается сознание, что демонов не существует, а потому возникает бесстра-шие перед ними. Особенно это заметно в рационалистические эпохи и на ра-ционалистически (но не особенно умно) настроенных людях. В результате че-ловек, во-первых, лишается самой возможности борьбы с ними (если их нет, то с кем бороться?). Во-вторых, все действия демонов, и вообще всю свою внут-реннюю жизнь, с нравственной оценкой или без нее — человек приписывает себе, и потому лишает себя правильных нравственных перспектив. Тем самым диавол и демоны получают возможность работать беспрепятственно: где нужно — тонко, где нужно — грубо.

На людей с тонкой нервной организацией, повышенной возбудимостью и склонностью к ложному мистицизму демоны, напротив, действуют страхом бе-совского всесилия. Действиям, свойственным бесам по природе, а также нахо-дящимся в их ведении мистическим или полумистическим (например, жидо-масонство) придается преувеличенное, порою до фантастических размеров зна-чение. Тем самым внушаются страхи, сознание бесплодности всякой борьбы, либо нелепые истерические порывы. В соответствии с греховной пораженностью ума и сердца человека диа-вол действует, главным образом, на ум и сердце, провоцируя их греховную ра-боту. На ум он влияет, внушая ложь как свое собственность свойство. Природа человека после первого успешного сатанинского опыта и в результате грехопа-дения весьма склонна ко лжи. В результате дьявольских внушений ложь при-нимается, прежде всего, в виде собственных установок, как общепринятых, так и вполне бытовых. Недаром существует и пословица, бесхитростной наглостью оправдывающая грех и ложь: “Не обманешь — не проживешь”. Далее — ложь проявляется в словах в виде неосознанного, а чаще — вполне осознанного обмана, пустого хвастовства, обмана для выгоды, “лжи во спасение” и прочее. Содержанием лжи оказывается неадекватное (по информа-ции) знание и неадекватное (по интерпретациям) понимание явлений. Диаволь-ская ложь особенно успешно внушается в виде равнодушия, безразличия к ис-тине, признания автономного значения ума, и, наконец, умственной лености и слепоты. Также и действия диавола на сердце осуществляются вполне стандартно. Обычно свойства диавольские (злоба, зависть, гордость и стремление к само-бытной материальности) внушаются человеку как его собственные. Если нрав-ственная борьба отсутствует, склонность ко злу и греху становится непреодо-лимой. И поскольку любовь — это огонь, при перерождении любви к другим в злобу и при всепоглощающей любви к себе личность самосжигается в пламени самолюбия. Дьявольское зло в сердце человека порождает отрицательные эмоции. Это постоянное “нет” вместо “да”; это постоянная настроенность на конфликт

во взаимоотношениях; это постоянное стремление к изменению истинных ра-достей в ложные (и наоборот), истинных скорбей в ложные (и наоборот), что особенно удачно осуществляется в “запутанной” внутренней ситуации. А диа-вол как раз и запутывает ситуации, сталкивая между собой многочисленные яв-но недобрые и как бы добрые желания и разные долговременные и кратковре-менные пристрастия, в которых стремления ко всякого рода власти и облада-нию становятся ведущими. При этом “сопротивляющийся” обладанию “матери-ал” вызывает очередные вспышки ярости. Ни о какой духовной работе при таких дьявольских внушениях и гово-рить не приходится. Но даже тогда, когда возникают импульсы к осуществле-нию нравственного делания и поиски праведности, они заметно расслабляются многочисленными дьявольскими ухищрениями, направленными, в частности, на то, чтобы отвести внимание сердцу — на внешнее делание, а во внутреннем мире перевести внимание от духовно-нравственных проблем на психологиче-ские. Наиболее остро, и даже с наглой демонстративностью силы дьявольские действуют на душу человека, склонного к какой-либо страсти, совершая своими традиционными приемами ситуацию, когда человек исключительно “работает” этой страсти, будучи уже полностью плененным этой страстью и почти уже не способным ничего, кроме этой страсти переживать и ни о чем больше не ду-мать. Именно о таких случаях принято говорить: человеком овладел бес блуда или бес чревоугодия или бес тщеславия и проч. Еще более целенаправленно разрушительными становятся бесовские дей-ствия, когда, как это обычно считается, дьявол “вселяется” в душу человека и как бы вынуждает разным силам души действовать разрозненно (“ум с сердцем не в ладу”). Это обычно приводит к ситуации душевной болезни.

Влияние мира

Вторым источником действия на душу искушений и соблазнов является мир. Разумеется, мир, не имея в отли-чие от диавола личностных характеристик, не может вли-ять на душу сознательно и целенаправленно. Влияния мира действенны только

при условии принятия и усвоения их личностью, сами же по себе они нейтраль-ны и ничтожны. Мир — это сотворенный Богом космос, который весь, включая живые творения, подлежал этической и эстетической характеристике самого Бога при акте творения: “Добро зело” (Быт.9,18). Но эта земная доброта (кра-сота) приобретает в сознании и переживании человека искаженный характер по двум главным причинам.

Во-первых, после грехопадения и как следствие грехопадения в мир при-роды вошла смерть, земля была проклята Богом (Быт.3,17). Мир приобрел тленный, смертный характер, печать смерти легла на нем. Только люди высоко-го духовного зрения видят, как всякое творение "стенает и мучится" (ап. Па-вел), ожидая освобождения от тления (Рим.8,22). Глубокую тленность и иска-женность смертью мира человек либо признает только теоретически, поскольку мысли и чувства обычно не любят не то что иметь "память смертную", по вы-ражению святых отцов, но и останавливаться на смерти; либо признает смерть и тление нормальным состоянием. Будучи сам подвержен смерти, человек в природном смысле не выделяет себя из тленного мира и даже притягивается к нему. Отдельные намеки священного писания на то, каков был, должен быть и будет в онтологическом и нравственном смысле мир, освобожденный от закона смерти ("и лев ляжет рядом с ягненком") кажутся только поэтическими метафо-рами, и человек рационалистически просто стремится слиться с миром в его ис-каженной данности.

Во-вторых, мир, космос искажен субъективно, по греховному, испорчен-ному видению его человеком. В частности, это как раз проявляется в невидении и непонимании человеком сущности проклятости земли. Творение лишь тогда имеет ценность (и то, конечно, не абсолютную), если оно в глазах человека свя-зано с Творцом и возводит его личностную ориентацию ко Творцу. Когда же творение приобретает самостоятельную ценность, оно заслоняет собою Бога, уводит человека от Бога и само предстает в прельщающем, не чистом качестве.

Впервые мир предстал перед человеком в таком соблазнительном само-ценном виде, когда Адам и Ева прельстились плодами с древа добра и зла. При-рода древа не имела в себе ничего недоброго, пока магия самостного могуще-ственного знания без труда и ответственности не стала мотивом ко вкуше

нию плода. Также и плод древа не сам по себе обладал для человека столь убийственной силой, а по причине преслушания заповеди (и прельщения лож-ной магической силой). Автономное — вне и помимо Бога — пользование плодами с древа познания добра и зла — и это древо стало символом автоном-но значимой природы — оказалось одним из постоянных и сильнодействую-щих в человечестве искушений. Обольстительность и желанность "красных на вид" плодов неотразимо предстает для каждого следующего поколения, и вку-шающие от этих плодов продолжают вкушать смерть. И когда человек в пан-теистическом ощущении преклоняется перед космосом, созданным Богом, но проклятым в грехопадении, он занимается языческим кумиротворчеством.

В еще большей степени эта зависимость становится греховной, когда речь идет не о сотворенном Богом мире, но о мире творений душ, умов и рук чело-веческих. Человек, покаянно преодолевающий силу греха, в своем творчестве выступает как соработник Бога, а продолжающий заниматься игрушками иска-женных реальностей — как соперник Бога, что и понятно по смыслу вещей. Дьявольский соблазн, содержавшийся в предложении "будете яко бози", заклю-чал в себе существенное стремление этого вечного соперничества. Человеческое творчество развивалось в трех направлениях: умственная деятельность (ее продукт — науки и философия); художественное творчество (его продукция — произведения искусства); и техническая деятельность (ее продукт — произведения вещной культуры). Некоторые вещи являются про-дуктом одновременно научного, художественного и технического творчества. И эта-то деятельность человека по образу, сознанию и воле падшего естества на-зывается миром. Иначе, мир — это материализованная структура греховного исторического человечества. Эта структура, с одной стороны, всегда стремится к полной автономии от Бога (хотя иногда она фальшиво декорируется в желание выразить Божествен-ные реальности), а с другой стороны, именно в силу автономности и гордости с Богом же и соперничает. Порою мир устами своих выразителей раскрывает присущую ему обособленность совершенно явно: "гипотеза о Боге нам не нуж-на", — говорит один из крупнейших ученых. Другие, настроенные деистиче-

ски5, желая выразить более чем линейную закономерность мировых процессов, позволяют себе фамильярничать с Богом: "Старик не играет в кости" (Эйн-штейн). Автономное развитие мира приводит человеческое общество к несколь-ким очень серьезным греховным тенденциям. Во-первых, чем далее, тем более общество само свидетельствует о себе, что оно существует на началах потреби-тельских, то есть главная внутренняя его задача состоит в том, чтобы получать в максимальном количестве “ценности” материального характера, увеличи-вающие различные удобства жизни. В этом смысле все сильнее проявляются материально- консервативные начала. Материально- двигательные начала осуществляются тогда, когда основ-ным греховным мотивом выступает социальная зависть; крайним греховным выражением социальной зависти являются мятежи и революции. Эти две про-тивоположные тенденции мира естественно вытекают из его социальных уст-ремлений, потому что там, где двое или трое собираются не во имя Божие, они собираются своего автономного бытия (“в свое имя”). И это в лучшем случае. В худшем — во имя дьявола. Другое, чрезвычайно существенное и постоянное действие мира как “ деятельности по воле и мудрованию падшего естества ”6 — это обществен-ное мнение; то, что принято называть: "мир считает". Общественное мнение или общественное сознание имеет одну главную и неизменную характеристику: изменчивость. Оно само колеблется под ветрами общественных течений, дей-ствующих по совершенно неясной причине в каждый данный момент. И харак-теристика общественного мнения достаточно эфемерна и статистична, а пото-му, по сути — бессодержательна. Дьявол смеется, поддерживая общественное мнение, То, что предлагается общественным мнением, отчасти совершенно по-нятно: оно в значительной степени исходит из указанных революционных и по-требительских идеалов. Но отчасти и действие, и результаты, и содержание его совершенно непонятны, иррациональны, хотя бы потому, что разрушительны. 5 Деизм (в отличие от теизма — веры в личного Бога) предполагает лишь существование первопричины мира 6 Авва Исаия “Добротолюбие”

В разработке и создании этого рационально-иррационального общественного гласа большую роль играют средства массовой информации, всегда агрессив-ные. Психология общественного мнения оказывает устойчивое греховное влияние на общество и на личность особенно потому, что более всего именно через общественное мнение совершается разлагающее действие трех основных прельщающих и влекущих действий (“приманок”) “века сего” — мира — при-манок “лжеименного разума”, власти и обманчивой красоты. Они осуществля-ют свое действие через некоторую “приманчивую технологию”. “Лжеименный разум” (в русском переводе — “лжеименное знание” — 1Тим.6,20) представляет собой устройство падшей человеческой мудрости, приобретающей для человека особое значение либо в силу конкретных техно-логических достижений, основывающихся на ней, либо в силу престижности в обществе занятиями этой мудростью (в науках, в философии), либо — в наибо-лее “чистом” виде — по причине восторга от умственных занятий. Эти три фак-тора значимости “лжеименного знания” могут действовать и “единым фрон-том” — главным образом, в научных занятиях. Впрочем, умственная суета ни-чуть не лучше всякой другой суеты. А слепота, присущая падшему разуму, осо-бенно когда речь идет о предметах духовных, ясно свидетельствует о главной греховной задаче приманок “лжеименного разума” — закрыть гордое самодо-вольное сознание от понимания спасительных путей жизни. Одним их устойчи-вых осуществлений “лжеименного разума” является создание пространства ин-формационного “обжорства”, в котором с особенным восторгом купаются люди нетворческого ума. Приманки власти в истории падшего человечества оказывались настолько существенными, что ими искуситель пытался соблазнить даже Сына Божия. Диавол соблазнял Его тремя возможностями u1074 власти: власти над материей ("скажи, чтобы камни сделались хлебами"); власти политической ("все страны мира отдам Тебе, если падши, поклонишься мне"); власти духовной ("бросься вниз, и ангелы подхватят Тебя" Мф.4, 1-10). Апостол Иоанн в приложении к

человеку эти соблазны назвал "похоть плоти, похоть очей и гордость житей-ская" (1Ин.2,16). Эти три соблазна власти так и остались наиболее действующими на лю-дей. С давних пор наука пытается превратить камни в хлебы — почти букваль-но. Во всяком случае — химия, а особенно — лекарственная промышленность построена на этом принципе. На этой же власти построено и манипулирование многими политическими лозунгами типа "все для блага человека"; или — “мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее — наша задача”. Впрочем, становится все понятнее, что стремление к власти над природой мстит за себя последствиями, порою уже вполне предсказуемыми, например, экологически-ми. Еще более очевиден греховный принцип власти как соблазн “мира сего в делах политических. Во-первых, потому что чрезвычайно редко искренним мо-тивом здесь оказывается чистое служение людям; напротив, обычно — это спо-соб превозношения над другими. Ибо одно из главных мерил ценности в этом мире — возможность обладания и управления как и чем угодно, и чем больше объем манипулирования, чем выше ступень социальной и политической власти, тем сильнее повод для тщеславия, тем сильнее личность отдается под влияние суеты, тем сильнее плен и грех. Можно отметить, что в средствах массовой информации сам материал политической борьбы (борьбы всегда греховной) занимает в круге ценностей высочайшее место. Большей частью эта борьба прикрывается лицемерными фи-говыми листочками общественного служения, что, как правило, ложь, когда общество не построено на церковных началах. Вообще один из главных грехов современности — социализация жизни без обращения к церкви как единствен-но объективному фактору социализации. Совсем особый вид манипулирования — в магической власти над духов-ными реальностями и возможностями. У людей нецерковных это выливается в стремление обратиться к различным оккультным силам, чтобы подчинить своей воле мир духовных сущностей (что обычно бывает в эпохи реакции на плоский рационализм). На самом деле обычно дьявол пользуется этими стремлениями

людей — мнимо подчиняясь, — чтобы тонко поработить их. У людей церков-ных это проявляется в переживании магической силы мистических возможно-стей, например, молитвы, что может приводить в состояние экстатической прельщенности (прелести, по аскетической терминологии). Не таким острым, но зато более распространенным является соблазн об-манной красотой. Вспомним снова первое искушение Адама. Немалое место в этом искушении занимал мотив "красного (красивого) на вид" плода. И в этом смысле мир приманивает человека через самоценность человеческого творчест-ва, в служении которому соединяется обычно много грехов; самый очевидный из них в такой ситуации — тщеславие. Творчество (талантливость) есть, в част-ности, способность выйти из дольнего мира суеты, что высоко ценится, но осу-ществляется обычно иллюзорно. Чаще всего в творчестве находит свое выра-жение (отражение), да еще и выпуклое и привлекательное, неочищенная, стра-стная земная природа человека. Особенно характерны в этом плане литература и театр. Или же — что по сути одинаково — низшие страсти " сублимируют ", т.е. как бы одухотворяются, находят поэтически преображенное переживание. В таком случае здесь еще больше самообмана. В своем воспевании страстной природы человека люди искусства напо-минают апокалиптическую саранчу. "Пятый ангел вострубил, и я увидел звезду, падшую с неба на землю, и дан был ей ключ от кладезя бездны, и вышел дым из кладезя, как дым из большой печи; и помрачилось солнце и воздух от дыма из кладезя. И из дыма вышла саранча на землю, и дана была ей власть, какую имеют земные скорпионы. И сказано было ей, чтобы не делала вреда траве зем-ной, и никакой зелени, и никакому дереву, а только одним людям, которые не имеют печати Божией на челах своих. И дано ей не убивать их, а только мучить пять месяцев; и мучение от нее подобно мучению от скорпиона, когда ужалит u1095 человека. В те дни люди будут искать смерти, но не найдут ее; пожелают уме-реть, но смерть убежит от них" (Откр., 9, 1-6). Эта духовная саранча своим зем-ным трупным ядом безбожного творчества жалит тех, кто не хранит духовную и нравственную верность Богу, и ужаленные этой саранчой из кладезя бездны мучаются всю жизнь. Кроме того, для многих художественное творчество (как

для художников, так и для зрителей) является мечтательным способом ухода от существующей действительности в вымышленную псевдо-жизнь. Словом “плоть” христианская вероучительная традиция обозначает падшую душевно-телесную природу человека, на которую действует мир и диавол, возбуждая в ней непре-станный поток помыслов; кроме того, источником таких помыслов оказывается ее собственный строй. В природе человека, отчуждившейся от Бога и потому воспринимаемой автономно, возникают желания либо нравственно нейтраль-ные (но становящиеся нечистыми именно по причине автономности); либо ко-личественно чрезмерные и потому неизбежно переходящие границы Богоот-кровенной нравственности; либо, наконец, просто разрушительные по своей греховной природе. Это, прежде всего, относится к тому, что принято называть грехами плоти (к страстям блуда и чревоугодия, отчасти и к остальным). Влия-ние плоти Специфика грехов плоти состоит в том, что они даже формально направ-лены на удовлетворение низших сторон (желудок, детородные органы). Дейст-вие этих греховных склонностей плоти на полноту человеческой личности, осо-бенно же в случае неудовлетворения, почти всегда агрессивно и само по себе, и вызывает агрессивные реакции. Значительная часть уголовных преступлений совершается в целях удовлетворения этих плотских стремлений. Человек, под-чиненный сильным влечениям плоти, обычно не может насытиться, удовлетво-ряя эти плотские переживания. Плоть ненасыщаема. В жизни человечества плотские устремления занимают тем более обшир-ное место, чем меньше личные цели координируются u1089 с божественной духовной заданностью, и чем больше, следовательно, отступление человека к животному царству, где место подлинной свободы занимают инстинкты. Человек, реализуя животные идеалы, живет по инстинктам. Таким образом, некоторые "естест-венно-научные" гипотезы, основываясь на таком человеческом материале, как бы не беспочвенны; их теоретический материализм находит основания в жи-вотных, плотских наклонностях человека, которые, кстати, по внутреннему строю всегда стихийно материалистичны. Но наличие иных движений в че-

ловеке, порою совершенно идеальных, к счастью, не дает возможности при-знать, по крайней мере, с нравственной стороны эти гипотезы не только абсо-лютными, но и реалистичными. Автономное отношение к плоти и автономные плотские пожелания не могут быть признаны христианским объективным нравственным переживанием и знанием; но это объективное знание признает тело человека, созданное Богом, — преисполненным особого значения. Но не как такового, а потому что актом творения оно пронизано Духом Божиим; поэтому даже тело человеческое отли-чается от тела любого животного. "Разве вы не знаете, — пишет апостол Павел, — что ваши тела суть храмы Святого Духа"(1Кор.6,19). Поэтому чрезвычайную ответственность несет тот, кто искажает телесный состав даже любой неуме-ренностью, или даже теоретическим отношением к телу исключительно как к физиологическому агрегату. Такие греховные действия и помышления разру-шают Божественное творение. Разрушение телесно-душевного состава плотскими грехами очевидно для всех. Таковы результаты пьянства, вообще наркотического употребления, чрез-вычайного объядения, часто блуда, особенно блуда противоестественного. В любом случае, когда говорят о плоти как источнике греховной жизни, прежде всего и главным образом имеют в виду, что вектор души, который в нравствен-ном и духовном измерении должен быть направлен вертикально — к небу, из-меняет свое направление. Он либо укладывается горизонтально, то есть, все-мерно направляясь в сторону земных попечений, либо более того — направля-ясь вертикально вниз, то есть, исключительно стремясь к животному удовле-творению. Внешне это может выражаться в сравнительно безобидных действиях. Например, в чрезмерности забот о здоровье. Усиленные занятия физкультурой и спортом, развитие сети санаториев и домов отдыха, в которых занимаются улучшением качества плоти — все обличает человека в том, что он ощущает свою плоть как центр бытия. Да и наши плоские современные присловья — не обличают ли? "Как здоровье?" — спрашивают друг друга прежде всего люди, встречаясь, и добавляют: "самое главное — здоровье". Жалок стал венец творе-

ния, человек, если для него самым главным в жизни оказалось приобретение всего лишь одного из условий физиологического существования. Но это лишь один из показателей — правда, серьезный — заинтересован-ности плотским земным строем бытия. Плотский характер культуры, воспева-ние автономной здоровой плоти, без всякой ее связи с духовными и нравствен-ными основами жизни, появление большого числа учреждений, обслуживаю-щих плотские потребности — все указывает на возрастающее значение плоти как негативного фактора нравственной жизни. При плотском характере жизни вырабатывается строй сознания, который не способен видеть ничего, выходя-щего за земные пределы; даже в церкви многие видят организацию, отвечаю-щую более утонченным, но все же душевно-плотским запросам. Правда при этом также рассматривается исключительно с земной, плотской стороны. Зем-ная правда, утратившая связь с небом — правда низкая, подлая, пошлая, пад-шая. Ум, живущий земной правдой, не только не принимает правды небесной, он укоряет тех, кто живет небесной правдой, а себя оправдывает. Плоть — понятие отвлеченное, и приобретает конкретный характер в личностном психологическом переживании; поэтому в непосредственном дей-ствии любые влияния плоти понятны лишь становясь душевными влечениями. Это особенно очевидно, когда речь идет о душевных переживаниях принципи-ально плотских категорий: голода, половых влечений, сна. В то же время фор-мы выражения некоторых душевных движений — как, например, зависть, оз-лобленность, — и даже социальных, как бунты, революции могут иметь плот-ский характер. Поскольку личность человека создана Богом через соединение плотского и духовного начал, любое нарушение одного из этих двух начал ведет к разру-шению личности. Но не только это. Личность разрушается u1080 и при безразличии к любому из этих начал. Личность разрушается, когда нарушается ее иерархиче-ский строй, и плоть в жизненном переживании занимает место впереди духа. Тело есть оболочка, соответствующая внутреннему содержанию личности (же-лания, мысли, переживания небесного характера) и связанная с этим содержа-нием. Если же внутреннее содержание определяется этой оболочкой, то оно,

становясь животным, лишает даже и тело высокого назначения, которое ему даровано — быть храмом Св. Духа, и является проводником греха. Оттого в некотором смысле правы те материалисты, которые видят в че-ловеке не более, чем животное, хотя и высшее, и с определенной спецификой (двуногое и мыслящее), но даже и sapiens не выделяет строго человека из ряда других животных. Они правы той внутренней правотой своего ограниченного зрения, при которой честность не позволяет фантазировать более, чем видят глаза. Правы и потому, что человеческая данность по своим проявлениям большей частью такая, что в ней видны лишь животные начала; она даже отка-зывается принимать дары Св. Духа. Но они неправы, потому что и в самом ос-котинившемся человеке существует то нереализованное ядро личности, кото-рое все равно определяет суть человека. Кроме того, в истории церкви было много людей, реализовавших свою заданность, и плоть их переставала быть самодовлеющей, и тела становились храмами Святого Духа. История церкви — это история святых личностей, пре-одолевших ту животность, к которой тянула плоть. Но плоть бывает источником греховной жизни не только тогда, когда сам материал плотских переживаний греховен (например, блуд); и не только тогда, когда она заявляет свою самоценность или занимает неподобающее ей высшее место, или, наконец, когда строй сознания приобретает характер плотского мудрования. Тонкое воздействие плоти на душевный состав проявляется в том, что высшие духовные начала либо вовсе не реализуются, либо по принципу ре-сублимации, раскрываются в виде чистых автономных психологизмов, того, что на святоотеческом языке называется душевность. В словаре современного человека слово ду-шевность определяется и оценивается нравственно в значительной степени по-другому, чем в христи-анском языке. Значение слова — другое. Обычно теперь под душевностью по-нимают сердечную мягкость, теплоту, отзывчивость, готовность принять ис-креннее и живое участие в судьбе другого человека, и прочее, тому подобное.

__125

Христианский опыт под душевностью понимает обширный комплекс ду-шевной "продукции" (ощущения, восприятия, помыслы, желания, мысли, при-страстия, чувства, вкусы, стремления, привычки, реакции, волевые усилия, бла-годатные озарения и ложные "прелестные" видения, работу памяти и многое другое, что так или иначе переживается). Вся эта душевная продукция сама по себе — нейтральна, как нравственно нейтральна и наука, которая занимается этим комплексом — личностная психология. Но нейтральным это может быть лишь в абстракции, в чистой теории; на деле же все имеет нравственную окра-ску. Содержательно материал переживания, хотя и тонко, склоняется в ту или иную сторону в нравственном отношении. Часто кажется, что душевные пере-живания замкнуты и самодостаточны: очень многие люди склонны сосредото-чиваться на ощущении своей боли, или бесконечно припоминать свои чувства при каком-то дорогом событии, и во внутреннем смысле только эти пережива-ния и сознавать, как самые ценные. Но ценные они вне зависимости от Бога, от неба, от духовной жизни в строгом смысле слова. Более того, человек "душев-ный", занятый своей душевностью, по уверению апостола Павла, и не может постичь духовного, в то время как духовный постигает все. Духовность — это внутренний сознательный "разворот" своей души со всей ее продукцией, в сторону объективного нравственного и духовного неба, и соответствующая этому развороту система оценок. Душевному человеку в силу его самодостаточности реальность духовного мира представляется либо бредовым миражом, либо такого же типа душевной продукцией, как и у него, но с несколько специфическим содержанием. В свете же объективного духовного сознания душевность просто вредна и греховна, во-первых, потому, что принципиально безбожна, во-вторых, потому, что несо-вершенна. Несовершенство ее в том, что, не ставя задач высшего порядка, она не может не только выполнить, но как следует и поставить ни в области нравст-венной, ни в своей имманентно-душевной сфере и других задач. Например, ко-гда не стоит задача любви христианской, то и “просто человеческая” любовь разрешается в разряд сентиментальных ощущений, если не хуже: в нравственно

бессодержательные переживания влюбленности, за которыми могут стоять обычные плотские влечения. "Чувства добрые", которые пробуждаются, например, поэтическим твор-чеством, в лучшем случае раскрываются как почва более мягкая, чем у сердец, необработанных подобными способами; почва, в которую могут быть засеяны, и произрастать семена объективно добрых нравственных растений. Но на хо-рошей почве весьма удобно произрастают и сорняки. Исторический опыт Рос-сии, в которой весь XIX век пробуждались поэтические добрые чувства, слиш-ком хорошо известен. "Чувства добрые" социального содержания и вовсе не-редко завершаются морями крови. Вообще же главная задача, поставленная в этом смысле душевностью, со-стоит в том, чтобы сделать более тонким порог чувствительности, во-первых, во внутреннем умении видеть психологическую работу, а во-вторых, и в меж-личностных отношениях. Но как раз многие душевно тонкие люди отмечали глубокую внутреннюю фальшивость подобной чувствительности и сентимен-тальности, почти всегда связанной с очевидным самодовольством. Бесплодная теплота душевности обличается апостолом Иоанном Богословом в его Откро-вении: "Ты ни холоден, ни горяч; о если бы ты был холоден или горяч! Но как ты тепел, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст моих" (От.3,15). Бесплодность душевности, психологичности объясняется тем фактом, что на постановку собственно нравственных задач она и не может претендовать, потому что не располагает объективно оцениваемыми нормами. В психологи-ческих рамках не может быть поставлен не только вопрос: "что хуже, а что лучше?", но даже вопрос: "что плохо, а что хорошо?" Разбираться оценочно может научить только содержательный нравственный подход. Рассматривая психологически u1090 типологию поведения, темперамента, никогда невозможно ре-шить, кто лучше — холерик или меланхолик? флегматик или сангвиник? Что следует предпочесть: экстравертность или интравертность? Рассматривая по-следнюю проблему с нравственных позиций, можно обнаружить и экстраверт-ность, выраженную позитивно (ответственность за семью, народ и проч.) и не-гативно (невнимательность к внутренним проблемам, рассеянность на внешние реалии); точно так же можно увидеть и интравертность, окрашенную нравст-

венно позитивно (глубокий покаянный строй, например) и негативно (до край-ности выраженный эгоцентризм). Итак, проявления душевности получают нравственную окраску в зависи-мости от их ценностного содержания. Впрочем, здесь нередка путаница даже у тех, кто профессионально относится к этической проблематике. Собственно же научная психология, изучающая механизмы душевных процессов, и не претен-дует на нравственные оценки. Что же касается конкретных личностей, для которых так драгоценна их собственная душевность, то греховность таких подходов — не только в их без-различии к нравственному содержанию; совершенно ясно, что безразличие к объективной нравственности всегда обличает грех и мертвость души. Дело в большем: существенная установка индивидуальности таких типов состоит в том, чтобы сохраниться, то есть оставить эту свою индивидуальность неру-шимой. Индивидуальность несет в себе весь комплекс бесплодной душевности, и этот комплекс не просто пустая априорная форма, в которую вливается какое угодно содержание. Известно большое количество формообразующих психоло-гических типов, они образуют индивидуальность, не просто конструктивно пе-реплетаясь, но заключая содержание личности, так или иначе нравственно ори-ентированное. Таким образом, индивидуальность, в которой форма неразрывно связана с содержанием, стремится к сохранению себя в данности своего психо-логически-нравственного бытия. Но парадокс u1076 духовно-нравственной жизни и онтологического пережива-ния бытия состоит в том, что, инстинктивно стремясь к сохранению себя, сво-его бытия, своей индивидуальности, человек приходит к ее гибели, потому что эта душевность, эта данность несет в себе разрушительные начала, будучи гре-ховной, падшей. Напротив, личность, желающая прекратить видимый процесс разрушения, опытно начинает сознавать, что это возможно лишь при уничто-жении имеющегося здесь и теперь всего строя души и жизни в целом. Грех сросся с падшей душой, глубоко проник в нее, составляет ее содержание; только воссоздавая новую душу на месте разрушаемой, можно эту новую (ста-ро-новую) сохранить. Об этом прямо говорит Господь Иисус Христос: "Кто хо-

чет спасти душу, тот погубит ее, а кто погубит ее ради меня и Евангелия, тот спасет ее" (Лк.17,33). Но этот процесс крайне труден даже изначально. Важнейшая установка душевного человека состоит в том, что сам он называет самовыражением. Особенно этот термин уместен в кругах художественных, среди которых об-новление и воссоздание новой души есть на практике вещь неслыханная и не-понятная; а все продукты их творчества рассматриваются как способ выраже-ния этой самой душевности: своего "я", вполне необновленного и ветхого. В этом один из негативных смыслов человеческого творчества. Впрочем, и все вообще делание человеческое — от техники до воспита-ния детей — носит характер самовыражения, потому что на всем не может не выражаться печать индивидуальности, хотя бы и слабо проявленная в силу об-стоятельств, рода деятельности и неярких индивидуальных свойств. Но по-скольку вектор души, как в творчестве, так и в любой деятельности, не направ-лен в небо, в сферы объективно высшие, то и душевный человек не претворяет-ся в духовного. Будучи горизонтальным, этот вектор выражает бесплодное ду-шевное ползание, а направляясь вниз, выражает лишь полную искаженность грехом человеческого существа. Таким образом, и чистая — как бы — душев-ность предстает как вид плотского переживания, только несколько сублимиро-ванный; и именно в душевности провоцирующие действия диавола, мира и плоти реализуются через грех.

Поиск по сайту: