 |
АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция
ALTERED STATES OF CONSCIOUSNESS PSYHOSEMANTICS 2 страница
| ТЕНДЕНЦИИ ИССЛЕДОВАНИИ СПРАВЕДЛИВОСТИ В ЗАРУБЕЖНОЙ СОЦИАЛЬНОЙ ПСИХОЛОГИИ Автор: Л. М. СОСНИНА Л. М. Соснина Научный сотрудник Института психологии РАН, Москва Проведен теоретико-методологический анализ исследований проблемы справедливости. Рассмотрены подходы к определению данного феномена, выделены и описаны основные виды справедливости и критерии справедливого распределения. Представлен анализ классической теории эквивалентной справедливости Дж. Адамса и основные тенденции исследований на основе этой теории. Обсуждены вопросы о многомерности мотивации справедливости, ее изучении в кросскультурных исследованиях и перспективы дальнейших исследований. Ключевые слова: справедливость, дистрибутивная и процедурная справедливость, критерии справедливости, многомерность мотивации справедливости, социокультурная детерминация. Феномен справедливости - сложное, многоуровневое явление. Его важность очевидна практически во всех сферах жизни личности. Поскольку современная экспериментально-ориентированная социальная психология начала заниматься изучением проблемы справедливости относительно недавно, в 60 - 70-е годы XX века, говорить о какой-либо целостной картине этого явления и неопровержимых эмпирических результатах относительно его психологической сущности, по-видимому, преждевременно. Тем не менее, накопленный теоретический и эмпирический опыт исследования данной проблемы позволяет выделить и охарактеризовать ряд основных вопросов современного психологического изучения данного феномена. Цель статьи - теоретический анализ ведущих подходов и тенденций исследования проблемы справедливости в зарубежной социальной психологии. Задачами работы являются: анализ содержательного определения, социально-психологической специфики данной категории и ее видов; обсуждение базовых положений теории эквивалентной справедливости Дж. Адамса и исследований, развивающихся на ее основе; анализ проблем многомерности мотивации феномена справедливости и некоторых тенденций его исследования в кросскультурной перспективе. Прежде всего, остановимся на содержании категории справедливости и ее использовании в научно-исследовательской практике. Так, в этике справедливость трактуется как понятие, характеризующее моральное сознание, выражающее соотношение нравственных ценностей как конкретное распределение благ между индивидами; должный порядок человеческого общежития. Справедливость рассматривается также в связи с правовым и социально-политическим сознанием, при этом определяются соотношения между ролью отдельных людей и социальных групп в жизни общества и их положением; между деянием и воздаянием; между достоинством, способностями и социальными вкладами субъекта и его вознаграждением; между правами и обязанностями. Кроме того, при всей полноте и конкретности формализованного знания (представлений) о справедливости, в ней сохраняется эмоционально-оценочный компонент, который находит свое выражение в чувстве справедливости. С точки зрения социальной психологии, справедливость традиционно понимается как психологическое состояние переживания субъектом соответствия вкладов и вознаграждений, имеющее регуляторную силу во взаимоотношениях людей. Это состояние непосредственно связано с социальной идентификацией субъекта, его Я-концепцией. Начало систематических социально-психологических исследований справедливости относится к концу 60-х - началу 70-х годов прошлого века и связано с появлением в социальной психологии теорий эквивалентного обмена (см., например, [30, 59] и др.). Интерес социальных психологов к изучению проблемы во многом определялся социологическими работами по социальной справедливости Дж. Роулса [54], У. Франкены [25], Р. Нойзика [52] и др. Ж. Пиаже и Л. Колберг использовали в своих исследованиях морального развития ребенка версию справедливости Платона как добродетели и достоинства. Идеи аристотелевской теории этики о дистрибутивной справедливости составили ядро теории эквивалентной справедливости. стр. 40 КЛАССИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ ЭКВИВАЛЕНТНОЙ СПРАВЕДЛИВОСТИ И ЕЕ ОЦЕНКА Справедливость как социально-психологический феномен стала предметом изучения после появления "теории эквивалентной справедливости" ("equity theory"), предложенной Дж. Адамсом [14]. Эта теория объединила представления из различных областей социально-психологического знания, включая концепции относительной депривации, социального обмена и когнитивного диссонанса. Несмотря на ее критику, по признанию многих зарубежных специалистов (см., например, [17, 24]) эта теория до середины 90-х годов прошлого века оставалась одной из тех социально-психологических моделей справедливости, на которую опиралась эмпирическая исследовательская практика. В основном постулате теории делается акцент на субъективно осознаваемом равенстве затрат/вознаграждений взаимодействующих субъектов. При соответствии (эквивалентности) вкладов/затрат и вознаграждений взаимодействующих субъектов результаты взаимодействия воспринимаются и оцениваются как справедливые. Несоответствие между затратами и вознаграждениями воспринимается и переживается как несправедливость. Состояние переживания несправедливости ведет к росту напряженности и конфликтам. Справедливость может восстанавливаться вновь путем изменения вкладов субъектов, разрыва взаимоотношений и/или изменения восприятия отношений одним или несколькими субъектами. Этот механизм регуляции может функционировать на индивидуальном, групповом и межгрупповом уровнях. Эмпирическая проверка теории эквивалентной справедливости, несмотря на усилия ее сторонников по разработке формальных положений для придания ей более интегрированной формы, до сих пор остается противоречивой [26]. Существуют два основных направления критики теории. Во-первых, подвергается критике универсальность и достаточность принципа эквивалентности [21, 33]. Утверждается, что принцип эквивалентного обмена и распределения - это только одна из возможных норм справедливости, которая должна применяться в некоторых ситуациях и при определенных обстоятельствах. Был выделен и эмпирически проверен ряд других принципов справедливости. Среди них принцип жесткого равенства распределения и принцип удовлетворения актуальных потребностей, которые независимы от принципа эквивалентности и не могут быть включены в него как частные [21, 33, 34]. Другими словами, теория эквивалентной справедливости не способна адекватно объяснить все формы поведения, которые проявляются в рамках категории справедливости. Это означает, что в разных социальных ситуациях у представителей разных социальных групп на первое место в оценке справедливости выходят различные критерии ее оценки. Вторым направлением критики этой теории является концентрация ее внимания только на проблеме распределения [23]. Принцип эквивалентности подразумевает вполне определенные предписания в отношении конечного распределения в результате обмена. Но он не регламентирует процедуры, устанавливаемые для принятия решений о распределении "прибыли". То есть, ограниченность классической теории и многих других близко связанных с ней моделей состоит в том, что они применяются только к одному кругу вопросов, касающихся так называемой дистрибутивной справедливости. Другие проблемы справедливости включают вопросы о процессах и нормах, регулирующих принятие решений о распределении. Они относятся к проблематике процедурной справедливости [46]. Существует также критика иного типа, согласно которой акцент делается не на ограниченности теории, а на неадекватности самих ее предпосылок. Предполагается, что у взаимодействующих субъектов могут существовать иные мотивы, вызывающие чувство справедливости/несправедливости от получаемых вознаграждений, отличные от мотива справедливости (см., например, [53, 55]). Поскольку почти все события в отношениях людей тем или иным образом связаны с распределением, то сторонники теории эквивалентной справедливости приходят к заключению, что проблема справедливого распределения играет главную роль во всех без исключения сферах взаимоотношений. Подобное утверждение ошибочно в своей основе, так как основано на рассмотрении стремления к справедливости в качестве единственной мотивационной силы в социальных взаимодействиях людей. Это положение не является исключительным и достаточным даже тогда, когда дело явно касается вопроса распределения ресурсов. Современная точка зрения состоит в следующем: хотя проблема справедливости и является важной при рассмотрении вопросов распределения, она не выступает единственной детерминирующей силой в ходе принятия решений. Значимость справедливости распределения в сравнении с другими мотивами может меняться в зависимости от личностных и ситуационных характеристик взаимодействия [55]. Кроме того, сторонники теории эквивалентной справедливости стоят на позиции эгоистического интереса участников взаимодействия, якобы играющего главную роль при оценке справед- стр. 41 ливости процессов распределения [24]. Данное положение также было подвергнуто критике и стимулировало многочисленные исследования, учитывающие альтернативные параметры оценки. Появился другой подход к исследованию проблемы, состоящий в изучении групповой ориентации при принятии решений о справедливости распределений: консенсус относительно справедливости конкретной ситуации зависит от того, что считается благоприятным и полезным для группы, социальной системы в целом. При этом стабильность взаимоотношений и коллективные цели являются приоритетными [21, 33, 34, 47]. Переход к групповому или социальному уровню позволяет выделить дополнительные аспекты. Во-первых, на уровне малых групп существуют эмоциональные связи между участниками взаимодействия, которые необходимо учитывать при детерминации выбора принципов справедливости. Так, выбор принципа равенства распределения в группе может детерминироваться коллективной ориентацией членов группы: на общие цели, солидарность и поддержку положительных отношений и т.д. Во-вторых, на социальном уровне, где эмоциональные связи невозможны, выделяются дополнительные принципы дистрибутивной справедливости - уровневый и ранговый. Первый означает наличие предельного уровня распределения, выше которого никто не может получить какое-либо благо; второй предполагает, что разрыв между имущими и неимущими группами не может быть чрезмерно большим. В этой связи вводится понятие межгрупповой справедливости [21,47]. И, наконец, отметим еще одну тенденцию исследований: при анализе выбора критериев справедливости следует учитывать перспективу онтогенетического развития индивида, его социализации и социально-культурные детерминанты [50]. Основная идея заключается в том, что критерии представлений индивида о справедливости - результат его когнитивного развития и следствие "накопления" жизненного опыта. Складывающаяся в результате развития индивида картина мира в большой степени будет определять его восприятия и оценки текущих ситуаций взаимодействия как справедливых. Проведенный анализ позволяет сделать некоторые обобщения. Во-первых, положения дистрибутивной теории справедливости и существующие тенденции ее "улучшения" показывают неадекватность и ограниченность подходов, используемых для объяснения формирования представлений о справедливости. Во-вторых, при исследовании феномена справедливости необходимо учитывать социально-культурный контекст, в рамках которого происходит становление представлений о справедливости. В-третьих, современные тенденции исследований однозначно свидетельствуют о многомерности принципов справедливости и моральных суждений индивидов и групповых образований. МНОГОМЕРНОСТЬ МОТИВАЦИИ ФЕНОМЕНА СПРАВЕДЛИВОСТИ Проблема справедливости возникает в связи содержательным пониманием мотива справедливости: что побуждает человека вести себя справедливо при взаимодействии с другими людьми? Что может включать в себя понятие "мотив справедливости"? Какие тенденции прослеживаются в понимании специалистами мотива справедливости? Как это отражается в исследовательской практике? Традиционно под мотивом справедливости понимается стремление индивида при взаимодействиях с другими людьми вести себя правдиво и честно [55]. Проблема заключается в том, что во-первых, люди вкладывают разный смысл в понимание того, что значит "вести себя честно и справедливо", а во-вторых, любая социальная ситуация взаимодействия, в том числе и экспериментальная, неизбежно вовлекает множество побудительных причин поведения людей, среди которых стремление к справедливости - только одна из них. Однако описания типичных экспериментов редко содержат даже упоминание о других мотивах, кроме стремления к справедливости, даже если испытуемые в этих экспериментах могут иметь и другие побуждения (стремление быть щедрым, великодушным, страх наказания, мотив полезности, отстаивание своего статуса и т.д.). В массиве экспериментальных исследований проблемы есть работы, в которых ставилась задача выявления других мотивов испытуемых, влияющих на их решения вести себя справедливо. Одним из первых Дж. Адаме показал, что если условия экспериментальной ситуации сильно затрагивают самооценку испытуемого, то он, прежде всего, стремится спасти свой Я-образ [15]. Хотя мотив поддержания самооценки и связан с мотивом справедливого распределения, тем не менее, это - различные побуждения. И проблема многих экспериментов с дистрибутивной справедливостью кроется в изначальном, не вполне оправданном предположении исследователей: вывод о проявлении мотива справедливости основывается на демонстрации испытуемыми конечного справедливого распределения. Поэтому получаемые данные, безосновательно объединяемые под рубрикой "справедливого обмена и распределения", в действительности включают три типа явлений, связанных со справедливостью: справедливость распределения, процедурная справедливость и мотив справедливости как таковой [55]. Один из возможных приемов исследования мотива справедливости - это варьирование его от- стр. 42 носительной интенсивности (силы) в конкретной экспериментальной ситуации. Для реализации этого подхода исследователи пытались использовать идеи о внутрипсихических детерминантах справедливого поведения: субъективные представления личности о справедливости [63]; "личностную картину мира", располагающуюся на континууме от "справедливого" до "несправедливого мира" [16]; концепцию справедливости как овладение индивидом социальным контролем (как и для чего человек использует справедливое/несправедливое поведение в повседневной жизни) [56]. В других работах исследователи исходили из учета специфики межличностных отношений (например, [27]). Было показано, что испытуемые при решении вопроса распределения больше тяготеют к принципу равенства, чем пропорциональности, когда они воспринимают себя похожими друг на друга или когда они нравятся друг другу (в сравнении со случаями индифферентного отношения друг к другу). Кроме того, было выявлено: чем больше партнеры воспринимают друг друга как личность, а не как формального носителя роли, тем в большей степени на первое место выдвигается принцип равенства, а не эквивалентности при решении вопроса справедливого распределения. Так, если в эксперименте субъективное побуждение поведения не является стремлением к справедливости, а больше определяется, как отмечалось выше, иными мотивами (потребностью в защите своего Я-образа, в стремлении избежать наказания, поддержания своего социального статуса, и т.д.), то результаты эксперимента не будут информативны в отношении проявления мотива справедливости в узком смысле этого слова. Неудовлетворительное состояние изучения проблемы мотивации справедливости, ее многомерности привело ряд исследователей к поиску иных, более системных подходов. Примером служит работа американского психолога Г. Рейса [55]. Его подход основан на ряде положений: 1) признание проблемы мотивации справедливости многомерной; 2) признание того, что в большинстве исследований остается неопределенным сам концепт справедливости (содержание, вкладываемое в него и обычными людьми, и самими исследователями)1; 3) утверждение, что ответы на вопросы: "Что такое справедливость?" и "Каковы мотивы справедливого поведения?" нужно искать не в формальном определении справедливости, а в исследовании того, как люди используют термин "справедливость" и каковы критерии его оценки в повседневной, обыденной жизни. Тем самым, фактически обозначена проблема выявления основ коллективных, обыденных представлений о справедливости. В результате многомерного шкалирования и кластерного анализа Г. Рейсом выделены базовые переменные, вокруг которых могут структурироваться многочисленные правила справедливости, применяемые людьми в повседневных взаимодействиях (а психологами - в своих исследованиях). Было получено трехмерное пространство: идеализм-прагматизм (отложенное удовлетворение потребности - немедленное удовлетворение потребности); межличностная ориентация - материально-статусная ориентация (т.е. ориентация, прежде всего, на получение личной выгоды); манипулятивная ориентация (макиавеллизм) - гуманистическая ориентация, в котором вдоль осей распределялись соответствующие правила справедливого поведения. Оставляя в стороне особенности различий базовых переменных, в целом можно констатировать их принципиальное сходство в одном важном аспекте: на одном полюсе группируются правила справедливости, больше тяготеющие к индивидуалистической, материально-статусной ориентации, а на другом - к коллективистической, межличностной или моральной. Если учесть, что правила справедливости выбирались Рейсом из разных философских, исторических и психологических источников, (т.е. имплицитно могли включать в себя различные социокультурные основания), то полученные результаты косвенно являются подтверждением детерминации представлений людей о справедливости социокультурными условиями2. Обзор исследований позволяет сделать некоторые выводы. Теоретические позиции и подходы к анализу проблемы справедливости, основанные на положениях теории дистрибутивной справедливости, являются методологически неадекватными для комплексного анализа проблемы. Данная ограниченная теоретико-методологическая основа обусловливает "исследовательский субъективизм" и пестроту частных подходов, не решая проблему многомерности мотивации справедливости в своей основе. В этой связи встает задача поиска и разработки таких исследовательских процедур, которые объективно учитывали бы многообразие представлений людей о справедливости. Эти процедуры должны опираться, с одной стороны, на имплицитные теории справедливости личности и коллективные, обыденные представления; с другой - учитывать специфику ситуаций, в которых проявляется многообразие мотива справедливости. 1 Как показывают современные обзоры по проблеме, этот вопрос признается специалистами не до конца решенным и поныне [58]. 2 Такая задача напрямую не ставилась в самом исследовании, которое касалось только изучения правил конечного распределения вознаграждений. стр. 43 ИССЛЕДОВАНИЯ ПРОБЛЕМЫ СПРАВЕДЛИВОСТИ В КРОССКУЛЬТУРНОЙ ПСИХОЛОГИИ Значимость и необходимость учета социокультурного контекста при изучении проблемы справедливости подтверждается исследованиями имманентной и процедурной справедливости. Согласно теории психического развития личности Ж. Пиаже и Л. Колберга, моральные представления ребенка развертываются в неизменной последовательности на континууме двух стадий - от ранней стадии морального реализма, или имманентной справедливости, до стадии автономной морали [32, 50]. Эта общая тенденция - от убеждений в имманентной справедливости к моральной взаимности и автономии была подтверждена во многих исследованиях, проведенных на различных контингентах [42]. Однако результаты кросскультурных исследований, хотя и не многочисленные, менее согласованы и достаточно противоречивы. Приведем отдельные примеры, послужившие стимулом к дальнейшему изучению влияния культурных различий на представления о справедливости в процессе развития личности. Прежде всего, отметим, что в ряде экспериментальных исследований, выполненных на контингентах испытуемых даже в рамках одной культурной традиции (как правило, западной), отмечены исключения из общей тенденции Ж. Пиаже и Л. Колберга [42]. Одной из первых работ, продемонстрировавших силу влияния факторов культуры в сдерживании и даже реверсивном развитии моральных суждений о справедливости, была работа С. Хевингхерста и Б. Нейгартена [29]. В ней изучались представители десяти групп американских индейцев в сравнении с группами белых детей по динамике возрастных изменений моральных представлений о справедливости. В отличие от контрольных групп (белых), в четырех из этих групп с возрастом не обнаружено никакого "затухания" имманентной справедливости. В шести группах обнаружено возрастание убеждений в имманентной справедливости у 85% детей в возрасте от 12 до 18 лет. Результаты однозначно свидетельствовали о том, что культурные факторы могут влиять на последовательность развития моральных представлений, приводя к отклонениям от тенденций, выявленных Пиаже и Колбергом. В последующих исследованиях эти результаты подтверждались неоднократно [49]. Так, Колберг при перепроверке данных на различных контингентах испытуемых нашел подтверждение U-образной зависимости изменения убеждений в имманентной справедливости с возрастом - с определенной регрессией в подростковом возрасте и с сохранением имманентной справедливости у взрослых, обусловленой факторами культуры [32]. Аналогично, Л. Курдин проанализировав результаты своих исследований по имманентной справедливости, обнаружил сначала "затухание" представлений об имманентной справедливости, а затем их возрастание у американских детей, обосновывая это формированием у своих испытуемых религиозных убеждений ("грех всегда наказывается") (цит. по [42]). Во многих работах на эту тему, даже в случаях подтверждения тенденции отхода от имманентной справедливости с возрастом, особо подчеркивался тот факт, что на развитие личности ребенка влияют конкретные социокультурные условия. Именно специфика этих условий может изменять типичный ход развития его личности, предложенный Пиаже и Колбергом[31,42]. Имеющийся массив данных позволяет говорить о том, что сохранение (и усиление) имманентной справедливости у представителей традиционных типов культур, по-видимому, не является исключением из общей тенденции развития, а наоборот, свидетельствует о возможности сохранения фундаментальных отличий структур представлений о справедливости, присущих членам обществ и групп, имеющих различные социокультурные и конфессиональные корни. Другим направлением исследований, демонстрирующим детерминацию представлений о справедливости социокультурными условиями, является изучение процедурной справедливости. Систематические исследования этой проблемы начали проводиться с середины 70-х гг. прошлого столетия. Осмысление накапливающихся результатов постепенно подтолкнуло исследователей к необходимости ее изучения в кросскультурном аспекте [8, 43, 46]. Рассмотрим кратко причины, заставившие специалистов обратиться к изучению влияния социокультурного контекста на формирование представлений о процедурной справедливости и основные тенденции исследований. Результаты исследований процедурной справедливости, накопленные за 15 - 20 лет разработки этой темы, продемонстрировали следующее: некоторые процедуры и правила распределения вознаграждений воспринимались и считались испытуемыми более справедливыми, чем другие безотносительно к результатам индивидуального распределения [43, 46]. Были обнаружены факторы, наиболее сильно влияющие на восприятие испытуемыми справедливости процедуры: чувство собственного достоинства, которое она у них вызывает, степень приписываемой этичности и объективности поведения руководства группы [61]. Однако эти условия почти не имеют никакого отношения к тому, будет ли данная процедура обеспечивать справедливость распределения с стр. 44 точки зрения индивидуальных выгод. Они больше связаны с уважением и признанием личности испытуемого, чем со справедливостью конечного результата распределения. В целом, в исследованиях были выявлены и многократно подтверждены три вида взаимосвязанных феноменов, которые не "укладывались" в модели эквивалентного обмена. Первый из них - эффект "процедурного контроля" или "права голоса": усиление воспринимаемой справедливости процедуры, когда она позволяла испытуемым, заинтересованным в распределении, выразить свое мнение, т.е. иметь право голоса при решении вопросов распределения [23]. Второй феномен был назван эффектом "восприятия достоинства" ("dignitary process"): повышение оценки справедливости тех процедур, применение которых вызывало у испытуемых чувство собственного достоинства и уважения [45]. Третий феномен - эффект "справедливости процесса" ("fair process"): он относится к положительному влиянию справедливых процедур на оценки результатов распределения и выраженное согласие с решениями о распределении на их основе [23]. Для объяснения этих феноменов Е. Линдом и Т. Тайлером [46, 62] была предложена модель процедурной справедливости, ориентированной на групповые ценности ("group-value theory"). Эта теория связывает представления о процедурной справедливости с ценностями референтной группы индивида и с его потребностью быть полноправным членом группы, организации или общества, в которых используются эти процедуры. Они "сигнализируют" людям о том, как себя вести в значимых групповых взаимодействиях, и о том, каковы групповые ценности. Стандарты процедурной справедливости возникают из двух источников: социальных ценностей группы в целом и потребности индивида в том, чтобы с ним обращались как с полноправным и уважаемым членом группы. Кроме этого, вводятся понятия "внутреннего" и "внешнего" стандартов процедурной справедливости (intrinsic and extrinsic standards). Первая группа стандартов основывается на втором источнике, т.е. на положительных связях процедур с потребностью индивида считаться полноправным и уважаемым членом группы. Вторая относится к описанию тех правил справедливости, которые зависят от ценностей группы в целом, не связанных с вопросами положения или благополучия воспринимающей личности в группе3. Авторы обратили внимание на следующий факт: несмотря на то, что практически все респонденты в исследованиях были представителями западных культур, результаты влияния эффектов процедурной справедливости однозначно превосходили озабоченность испытуемых своими индивидуальными распределениями, осуществляемыми на основе этих процедур. На первый взгляд эти данные противоречили результатам кросскультурных исследований индивидуализма-коллективизма. Они подтверждали положение, что социальное поведение представителей западных стран в целом характеризуется более сильной ориентацией на достижение индивидуальных вознаграждений. Исследования процедурной справедливости показывают, что такое чрезмерное обобщение данных не вполне оправдано. Очевидно, что даже в наиболее индивидуалистически ориентированных типах обществ люди проявляют заботу о группах и интересуются вопросами, связанными с групповым функционированием [28]. В этой связи Линд и Тайлер утверждают, что внутренние стандарты процедурной справедливости универсальны для всех типов культур ("панкультурны"), тогда как внешние стандарты подвержены влиянию ценностей изучаемой культуры. Выдвигается гипотеза, что люди в любой культуре ценят участие в принятии решений, положение и статус в своей группе. Поэтому внутренние стандарты справедливости, основанные на этих ценностях, проявляются фактически в любом социокультурном контексте. И наоборот, внешние стандарты зависят от ценностей культуры. Данные кросскультурных исследований, выявляющих проявление эффектов процедурной справедливости, позволяют сделать некоторые сравнительные обобщения. Так, цикл работ, проведенных К. Лейнгом с коллегами [35 - 38], позволил обнаружить эффект "права голоса" в суждениях о процедурной справедливости у китайцев Гонконга. Сравнение интенсивности проявления этого эффекта у китайских и американских испытуемых выявило сходство показателей рассматриваемого феномена в обеих культурах. В исследованиях М. Такениши и А. Такениши (цит. по [43]), изучавших оценки процедурной справедливости японских граждан по отношению к новому налоговому законодательству, была вскрыта ее зависимость от характеристик взаимоотношений с властью (так называемый эффект "восприятия достоинства": "недостойное" отношение властей к населению страны). Форма и величина этих оценок оказались аналогичными установкам к законам у американцев, изучавшимся в работе Т. Таил ера [61]. В работе Такениши был обнаружен также эффект "справедливости процесса" в установках японцев к новому налоговому закону. Интенсивность проявления эффек- 3 Например, процедурный стандарт "использование суда присяжных" - это внешний стандарт по отношению к участникам процесса. Наоборот, такое правило процедурной справедливости как "право на высказывание индивидуальных мнений и суждений" - это внутренний стандарт. стр. 45 та была аналогична реакциям, обнаруженным в американских исследованиях. Проверка относительной величины эффектов "справедливого процесса" получена в исследовании К. Лейнга, С. Эрми и А. Линда [36] при сравнении суждений о справедливости и установок к условиям труда. Оки изучали взаимосвязь между суждениями о справедливости (включая суждения о процедурной справедливости) и такими характеристиками, как альтруизм в организационном контексте, приверженность к организации, безопасность в ней, используя выборки рабочих Гонконга (коллективистическая культура) и США (индивидуалистическая культура). В целом, в обеих выборках проявились сильные взаимосвязи между суждениями о справедливости и организационными установками. Итак, имеющиеся данные, полученные при изучении "внутренних стандартов" процедурной справедливости, свидетельствуют о том, что эти феномены проявляются в обоих типах культур и сила их выраженности одинакова. Дальнейшие исследования в этом направлении на основе теории Линда и Тайлера были ориентированы на выявление различных аспектов связи процессуальной справедливости с межличностными отношениями. В целом, они показывают, что человеческие взаимоотношения часто влияют на восприятие справедливости сильнее, чем ориентация на индивидуальную выгоду [18,39,40, 51]. Исследования свидетельствуют, что вопросы взаимоотношений между людьми являются ключевыми для понимания того, как воспринимается справедливость в различных культурах. В целом, предложенная Линдом и Тайлером объяснительная схема в определенной степени помогает понять влияние двух ключевых факторов: представлений о справедливости и культурного коллективизма, детерминирующих ориентацию людей на индивидуальные или групповые интересы. Сами авторы отмечают, что дальнейшие исследования процедурной справедливости помогут полнее выявить влияние "внутренних" и "внешних" стандартов справедливости на формирование представлений о справедливости в различных социокультурных контекстах [43]. Другим направлением исследований, демонстрирующим социокультурную детерминацию представлений о справедливости, являются работы по изучению специфики динамики конфликтов в кросскультурном аспекте. Эти исследования получили интенсивное развитие в последнее десятилетие [41, 48, 60]. Данные показывают: представители различных культурных ориентации по-разному воспринимают и оценивают справедливость/несправедливость возникающих конфликтных ситуаций. У них неодинаковые правила и представления о справедливости при выдвижении "справедливой аргументации" в ходе дискуссии, они по- разному оценивают функции справедливости суждений при появлении и разрешении конфликтов. Все это оказывает существенное влияние на вероятность возникновения конфликта, оценки его справедливости/несправедливости и формы (типы) его "справедливого" проявления между индивидами и группами. Заканчивая обзор кросскультурных исследований справедливости, отметим, что данные литературы в целом подтверждают значимость наметившихся тенденций для последующих исследований. К. Лейнг и У. Стефан убедительно доказывают, почему справедливость следует изучать в кросскультурном контексте [8]. При анализе моральных основ справедливости авторы подчеркивают, что западный либерализм и представления об автономии личности, бытующие в индивидуалистических культурах, могут быть не свойственны иным культурам. Это может являться причиной фундаментальных различий в моральных нормах и понимании справедливости. Представляя двухуровневую модель восприятия справедливости (по аналогии с концепцией Линда и Тайлера), Лейнг и Стефан предполагают, что справедливость и мораль могут носить одновременно универсальный и культурно-специфический характер. Говоря о практической актуальности кросскультурного изучения справедливости, Лейнг и Стефан по существу определяют перспективы развития знаний в этой области. На пороге третьего тысячелетия в зарубежной социальной психологии наметилась тенденция расширения предметного поля исследования проблемы справедливости [58]. Среди новых тем можно выделить связь справедливости с идентичностью, т.е. изучение того, что будут считать люди справедливым/несправедливым в зависимости от доминирования того или иного аспекта идентичности (материального, социального, личностного или морального) в конкретной ситуации [19, 57]. Наблюдается повышение интереса к так называемой ретрибутивной, карающей, или негативной, справедливости [20]. Эта проблематика связана с изучением когнитивных, эмоциональных и поведенческих реакций людей в различных ситуациях, воспринимаемых как несправедливые. Усиливается внимание исследователей к эмоциональной составляющей справедливости - как в отношении себя, так и других людей - в ситуациях, связанных с проявлением справедливости, а также к анализу ситуационных моделей, влияющих на значимость тех или иных представлений о справедливости [20, 22]. ЗАКЛЮЧЕНИЕ Несмотря на то, что исследования справедливости в зарубежной социальной психологии име- стр. 46 ют солидную историю, "...исследователи еще не могут однозначно ответить на вопрос, что они считают справедливым, а что нет. Но они способны получать и обосновывать данные, касающиеся представлений и эмоциональных реакций людей, связанных с вопросами справедливости" [58, с. 282]. Они могут изучать поведение людей и выявлять, каким образом феномен справедливости связан с их представлениями, чувствами и действиями на индивидуальном и групповом уровнях. В 1960 - 70-е гг. теоретики эквивалентной справедливости делали основной акцент на исследовании стремления индивидов максимизировать свои кратковременные или долговременные эгоистические интересы. Для 1970 - 80-х гг. характерно изучение преимущественно процедурной справедливости. В 1980 - 90-е гг. интерес исследователей постепенно смещался на выявление относительной важности для людей дистрибутивной и процедурной справедливости в различных социокультурных контекстах, и в последние 4 - 5 лет обозначилась тенденция расширения предметной тематики исследований в данной области. Как показал проведенный анализ, структура феномена справедливости многоаспектна и многомерна. В этой связи для исследователей, важен выбор более адекватной теоретико-методологической основы, которая могла бы служить интеграционной базой, учитывающей комплексность изучаемого феномена и возможность использования соответствующего исследовательского инструментария. Как показывают последние обзоры современных тенденций развития кросскультурных исследований [7] и исследования по социальному мышлению личности [1, 2], такой теоретико-методический потенциал содержит в себе теория социальных представлений С. Московичи. Она, во-первых, позволяет расширить методические возможности изучения феномена справедливости: отойти от классического эксперимента и больше опираться на методы опроса в естественных условиях и словесных ассоциаций с последующим проведением контент-анализа, кластерного анализа и других методов математической обработки данных; во-вторых - комплексно подойти к изучению обыденных представлений о справедливости, вызывающих у исследователей в последнее время повышенный интерес [3 - 6, 9 - 13]. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 1. Абульханова-Славская К. А. Российский менталитет: кросскультурный и типологический подходы // Российский менталитет. Вопросы психологической теории и практики. М.: ИП РАН, 1997. С. 7 - 37. 2. Абульханова-Славская К. А. Социальное мышление личности // Современная психология: состояние и перспективы исследований. Социальные представления и мышление личности. М.: ИП РАН, 2002. С. 88 - 104. 3. Воловикова М. И., Соснина Л. М. Этнокультурное исследование представлений о справедливости (на примере молдаван и живущих в Молдове цыган) // Вопросы психологии. 2001. N 2. С. 85 - 94. 4. Голынчик Е. О., Гулевич О. А. Обыденные представления о справедливости // Вопросы психологии. 2003. N 5. С. 80 - 93. 5. Гулевич О. А. Направления изучения представлений о справедливости//Вопросы психологии. 2003. N 3. С. 123 - 132. 6. Гулевич О. А., Голынчик Е. О. Условия выбора норм дистрибутивной справедливости // Психол. журн. 2004. N 3. С. 53 - 60. 7. Емельянова Т. П. Кросс-культурная психология: проблемы и тенденции развития // Психол. журн. 2004. N 1.С. 61 - 69. 8. Лейнг К., Стефан У. Еж. Социальная справедливость с точки зрения культуры // Психология и культура/Под ред. Д. Мацумото. СПб: Питер, 2003. С. 599 - 655. 9. Соснин В. А., Збанкэ Л. М. Проблема социальной справедливости и межэтнические конфликты // Этническая психология и общество. М.: Старый сад, 1997. С. 156 - 164. 10. Соснина Л. М., Воловикова М. И. Личностные представления о справедливости (результаты пилотажного исследования) // Индивидуальный и групповой субъекты в изменяющемся обществе (К 110-летию со дня рождения С. Л. Рубинштейна): Тезисы докладов. М.: ИП РАН, 1999. С. 154 - 155. 11. Соснина Л. М., Воловикова М. И. Принцип системности при проведении этнопсихологического исследования представлений о справедливости // Современная психология: состояние и перспективы. Тезисы докладов на юбилейной научной конференции ИП РАН, 28 - 29 января 2002 года. М., 2002.Т. 1.С. 238 - 240. 12. Соснина Л. М. Формирование представлений о категории справедливости: западная и восточная культурные парадигмы // Современная психология: состояние и перспективы исследований. Ч. 4. М.: ИП РАН, 2002. С. 244 - 255. 13. Старикова Е. Н. К вопросу о соотношении обыденных и научных представлений о справедливости // Известия алтайского государственного университета. 2002. N 2 (24). С. 33 - 36. 14. Adams J.S. Inequity in social exchange // Advances in experimental social psychology/Ed. L. Berkowitz. V. 2. N.Y.: Academic Press, 1965. 15. Adams J.S., Rosenbaum W.B. The relationship of worker productivity to cognitive dissonance about wage inequities//J. of Applied Psychology. 1962. V. 46. P. 161 - 164. 16. Austin W., WalsterE. Equity with the world: An investigation of the transrelational effects equity and inequity // Sociometry. 1975. N 38. P. 474^96. 17. Brams S. J., Taylor A.D. Fair division: From cake-cutting to dispute resolution. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1996. 18. BrocknerJ. et al. Cross-cultural variation in the interactive relationship between procedural fairness and out- стр. 47 come favorability: the case of self-construal // Administrative Science Quaterly. 2000. V. 45. P. 138 - 159. 19. Clayton S., Opotow S. Justice and identity: Changing perspectives on what is fair. // Personality and Social Psychology Review. 2003. V. 7. N 4. P. 298 - 310. 20. Darley J. M., Pittman T.S. The psychology of compensatory and retributive justice // Personality and Social Psychology Review. 2003. V. 7. N 4. P. 324 - 336. 21. Deutch M. Equity, equality and need: What determines which value will be used as basis of distributive justice? //J. of Social Issues. 1975. V. 31. P.137 - 150. 22. Exline JJ. et al. Forgiveness and justice: A research agenda for social and personality psychology // Personality and Social Psychology Review. 2003. V. 7. N 4. P. 337 - 348. 23. FolgerR. Distributive and procedural justice: Combined impact of "voice" and improvement on experienced inequity // J. of Personality and Social Psychology. 1977. V. 35. P. 108 - 119. 24. Folger R. Emerging Issues in the Social Psychology of Justice // The sense of Injustice: Social Psychological Perspectives/Ed. R. Folger. N.Y. L.: Plenum Press, 1984. P. 1 - 23. 25. Frankena W.K. The concept of social justice // Social Justice. N.Y, 1962. 26. Greenberg J., Cohen R.L. Equity and justice in social behavior. N.Y.: Academic Press, 1982. 27. Greenberg J. On the Apocryphal Nature of Inequity Distress // The sense of Injustice: Social Psychological Perspectives / Ed. R. Folger. N.Y. L.: Plenum Press, 1984. P. 167 - 188. 28. Hamilton V.L., Sanders J. Everyday justice: Responsibility and the individual in Japan and the United States. New Haven, CT: Yale, 1994. 29. Havinghurst C, Neugarten B. American Indian and white children. Chicago: University of Chicago Press, 1955. 30. Homans G.C. Social behavior. Its elementary forms. N.Y.: Harcout Braces World, 1961. 31. Kagan E., Lamb F. The Emergence of Morality in Young Children. Chicago: University of Chicago Press, 1990. 32. Kolberg L. The psychology of moral development. San Franc: Harper and Row, 1985. 33. Lerner M. J. The justice motive in human relations // The justice motive in social behavior: Adapting to times of scarcity and change. N.Y.: Plenum Press, 1981. 34. Lerner M. J. The justice motive in social behavior // J. of Social Issues. 1975. N 31. P. 1 - 19. 35. Leung K. Some determinants of reactions to procedural models for conflict resolution: A cross-national study // J. of Personality and Social Psychology. 1987. V. 53. P. 898 - 908. 36. Leung K., Early C., Lind A. Cultural collectivism and work attitudes: An empirical study in the U.S. and Hong Kong. Paper presented at the 22-d International Congress of Applied Psychology. Kyoto, 1990. 37. Leung K., Li W. Psychological mechanism of process control effects // J. of Applied Psychology. 1990. V. 75. P. 613 - 620. 38. Leung K., Lind E.A. Procedural justice and culture: Effects of culture, gender and investigator status on procedural preferences // J. of Personality and Social Psychology. 1986. V. 50. P. 1134 - 1140. 39. Leung K., Morris M.W. Justice through the lens of culture and ethnicity // Handbook of law and social sciences: Justice / Eds. J. Sanders, V.L. Hamilton. N. Y.: Plenum Press, 2001. 343 - 378. 40. Leung K., Stephan W.G. Perceptions in injustice in inter-cultural reactions // Applied and Preventive Psychology. 1998.V.7.P.195 - 205. 41. Leung K., Stephan W.G. Conflict and injustice in inter-cultural reactions: Insights from the Arab-Israeli and Si-no-British disputes // Political psychology: Cultural and cross-cultural perspectives/Eds. J. Duckitt, S. Renshon. London, 2000. P. 128 - 145. 42. Lickona T. Research of Piajet's Theory of Moral Development // Moral development and behavior / Ed. T. Lickona. N.Y.: Hold, 1976. P. 219 - 240. 43. Lind E.A., Early P.C. Procedural Justice and Culture // International Journal of Psychology. 1992. V. 27. N 2. P. 227 - 242. 44. Lind E.A., Kulik C. et al. Justice and outcomes in inter-organizational dispute resolution. N.Y.: American Bar Foundation, 1991. 45. Lind E. A., Mac Coun R. J. et al. In the edge of the beholder: Tort litigants evaluations of their experiences in the civil justice system // Law and Society Review. 1990. N 24. P. 953 - 996. 46. Lind E. A., Tyler T.R. The social psychology of procedural justice. N.Y. - L.: Plenum Press. 1988. 47. Mark M.M. Justice in the aggregate: The perceived fairness of the distribution of income. Northwestern: Northwestern University, 1980. 48. Mikula G., Wenzel M. Justice and Social Conflict // International Journal of Psychology. 2000. V. 35. N 2. P. 126 - 135. 49. Miller J.G. et al. Perceptions of social responsibilities in India and The United States: Moral imperatives or personal decisions? // J. of Personality and Social Psychology. 1990. N 58. P. 33 - 47. 50. Montada L. Developmental Changes in Concepts of Justice // Justice and Social Interaction: experimental and theoretical contributions from psychological research / Ed. G. Mikula. Bern, Stuttgart, Vienna: Huber, 1980. 51. Morris M. W. et al. Incorporating perspectives from inside and outside: Synergy between amic and etic research on culture and justice // Academy of Management Review. 1999. V. 24. P. 781 - 796. 52. Noizick R. Anarchy, state, and Utopia. N.Y.: Basic Books, 1974. 53. Rabinowitz V.C. et al. Fairness and Effectiveness in Premediated Helping // The sense of Injustice: Social Psychological Perspectives/Ed. R. Folger. N.Y. L.: Plenum Press, 1984. 54. Rawls L. A. Theory of Justice. Cambridge, Massachusetts: Harvard University Press, 1971. 55. Reis H.T. The Multidimensionality of Justice // The sense of Injustice: Social Psychological Perspectives/Ed. R. Folger. N.Y. L.: Plenum Press, 1984. стр. 48 56. Rodin J. et al. Intrinsic motivation for control: Fact or fiction // Applications of personal control. Hillsdale / Eds. A. Baum, J.E. Singer. N.Y.: Erlbaum, 1980. 57. Skitka L. J. Of different minds: An accessible identity model of justice reasoning // Personality and Social Psychology Review. 2003. V. 7. N 4. P. 286 - 297. 58. Skitka L.J., Crosby F. J. Trends in the Social Psychological Study Justice // Personality and Social Psychology Review. 2003. V. 7. N 4. P. 282 - 285. 59. Thibaut J.W., Kelley H.H. The Social Psychology of groups. N.Y.: Wiley, 1959. 60. Triandis H.C. Culture and Conflict // International Journal of Psychology. 2000. V. 32. N 2. P. 145 - 152. 61. Tyler T.R. Why people obey the law: Procedural justice, legitimacy, and compliance. N.Y. CT: Yale, 1991. 62. Tyler T.R., bind E.A. A relational model of in groups // Advances in Experimental Social psychology / Ed. M. Zanna. 1993. N 25. 63. Wicklund R.A. Objective self-awareness // Advances in experimental Social Psychology / Ed. L. Berkowitz. N.Y.: Academic Press, 1975. V. 8. JUSTICE STUDIES TENDENCIES IN FOREIGN SOCIAL PSYCHOLOGY L. M. Sosnina Research assistant of IP RAS, Moscow Theoretical and methodological analysis of justice problem is conducted. The approaches to the phenomenon in question are reviewed; the main kinds of justice and criteria of just distribution are marked out and described. The analysis of J. Adams classical theory of equivalent justice and the main tendencies in studies on the basis of this theory are presented. The questions of justice motivation multidimensionality, its study in cross-cultural researches and further investigation prospects are discussed. Key words: justice, distributive and procedural justice, justice criteria, multidimensionality of justice motivation, social and cultural determination. стр. 49 |
Поиск по сайту: