Славянские языческие боги

Восточнославянские языческие боги. Перун и Велес. Хорс, Дажьбог, Стрибог, Симаргл, Мокошь. Западнославянские языческие боги. Свентовит. Руевит, Поревит, Поренут, Триглав. Яровит. Сварожич

Прокопий Кесарийский четко указывал на следующую особенность языческих верований славян:

«Они считают, что один (курсив мой. — Ю. М.) только бог, творец молний, является владыкой над всеми, и ему приносят в жертву быков и совершают другие священные обряды».

Между тем «Повесть временных лет» сообщает под 980 (6488) г.: «И нача княжити Володимеръ в Киевѣ единъ, и постави кумиры на холму внѣ двора теремнаго: Перуна древяна, а главу его сребрену, а усъ златъ, и Хърса, Дажьбога, и Стрибога, и Симарьгла, и Мокошь. И жряху имъ, наричюще я богы, и привожаху сыны своя и дъщери, и жряху бѣсомь, и оскверняху землю требами своими».

Поскольку языческие боги безоговорочно называются здесь в перечислительной манере, может сложиться впечатление, что речь идет о равнозначных фигурах. Добавим, что помимо названных в данном тексте Перуна, Хорса, Дажьбога, Стрибога, Симаргла и Мокоши восточные славяне поклонялись также Велесу (Волосу), о котором в данном перечне не упоминается.

Не указанное здесь верховенство «творца молний» (Перуна), о котором, однако, упоминает Прокопий, давало себя знать и многие столетия спустя в атавистических представлениях простых славян[106].

А. А. Потебня рассказывает в своей работе «О мифическом значении некоторых обрядов и поверий», что у сербов и хорватов в сочельник и «в течение первых двух дней Рождества» жгут бадняк (сырое дубовое полено);

«Дуб, как известно, посвящен божеству грома (т. е. Перуну. — Ю. М.). Бадняк принимается даже не за символ этого божества, а как бы за его воплощение: к нему обращаются с приветствием, как к человеку; ему передают чашу, его обсыпают, как людей»[107].

Известно, что в народно-апокрифическом сознании восточных славян некоторые функции «творца молний» Перуна переместились на Илью-Пророка. Здесь же мы сталкиваемся с тем, что южные славяне (в том числе православные сербы!) в XIX в. устраивают неожиданное поклонение бадняку в дни, когда празднуется Рождество Христово. Такое смешение христианства с осколками язычества могло быть возможно лишь в силу того, что в генетической памяти сербских крестьян древнее языческое «божество грома» присутствовало как верховное божество Именно потому в дни Рождества и происходило неосознанно вплетавшееся простым людом в христианские обряды поклонение давно забытому («на уровне сознательного») Перуну.

Идол Перуна, верховного бога древних славян-язычников, был именно дубовым (а располагался на возвышенных местах и в дубовых рощах). Как пишет далее Потебня, «Некоторые думают, что у них будет в следующем году столько цыплят, сколько посыплется искр из потрясенной головни рождественского полена. <…> Уголь и зола бадняка исцеляют болезни людей и скота, дают плодородие домашней птице и семенам, зола белит белье и предохраняет все хозяйство от несчастья»[108].

Языческий культ бога грома и молний — общий для индоевропейских народов (от народа к народу меняется лишь его имя). И по имени и по функциям Перун близок к балтийскому Перкунасу. Однако интереснее всего то, что этот верховный бог, по современным филологическим данным, пребывал в состоянии постоянной неутихающей борьбы с некиим своим противником (который в мифологических сюжетах похищал у него скот, а иногда и жену Перуна). Перун помещался на небе — изначально, в наиболее древних мифах, видимо, на вершине Мирового Дерева[109]. Противник его жил в земле, под корнями этого дерева (в более поздних представлениях просто в земле под каким-то деревом, но обычно под дубом Перуна). Этот противник мог менять обличия, но наиболее органичный для него облик — змеевидный. Перун метал в змея камни и стрелы (молнии), спасаясь от которых, тот превращался в различных людей и животных и в конце концов прятался под землей.

Звали этого неистребимого противника Перуна Велес (Волос), о котором известно, что это был «скотий бог»[110]. Подобно рудиментам культа Перуна, утратившие осмысленную целенаправленность рудименты культа змеевидного Велеса сохранялись у славян еще в относительно недавнее время:

«Словаки и чехи верят, что где в доме уж (had), там и счастье, и кто убьет такого ужа, у того пропадет весь скот и исчезнет все счастье из дому. В одном месте мать каждый день давала девочке на завтрак жидкую молочную кашу. Девочка обыкновенно выходила со своею мисочкою за порог и в другом месте не хотела есть. Раз отец заметил, что из-под порога выползает белый уж и ест вместе с девочкою, и слышал, как дитя ему сказало: „Ешь же и кашу, а не одно молоко“. На другой день отец подстерег и убил ужа; но вместе с ужом умерла и девочка. Это было в словацкой земле. О подобных случаях рассказывают и в Чехах. Бывает, говорят, и такой уж, что обовьется около ноги коровы и сосет ее молоко. Эта корова, несмотря ни на какие побои, не дает себя доить дома» (при этом повторяется ситуация магической связи Велеса с другим существом: убей ужа — издохнет и корова. — Ю. М.)[111].

«Уж (то есть Велес. — Ю. М.) есть дух-хранитель и девочки, и коровы», — заключает А. А. Потебня анализ такого рода фактов[112].

Функция покровительства скоту после принятия христианства была перенесена народным сознанием на св. Власия (тут сыграла роль народная этимология, оттолкнувшаяся от факта созвучности имен Власий — Волос). Что до самого Велеса-Волоса, православные священнослужители первых веков христианства в своих проповедях весьма характерно указывали, что это не кто иной, как черт, которого язычники просто знали под другим именем. Что же, пожалуй, именно православные священники сказали об этом мифологическом персонаже языческого мира самое главное[113]. В средневековых чешских текстах Veles — «злой дух, демон», а черта в русских говорах иногда именуют волосатиком[114]. Возможно, живущий под землей Велес для язычников был также хозяином загробного мира.

Хорс, идол которого «Повесть временных лет» упоминает вторым по счету в перечне идолов, поставленных в Киеве Владимиром до принятия им христианства, вряд ли был славянским языческим богом. Вероятно, это хазарский бог солнца. По данным Л. Н. Гумилева, в Хазарии правящая верхушка исповедовала иудаизм, в то время как народные массы были языческими (в связи с этим в апокрифической «Беседе трех святитителей» этот языческий бог именуется «Хорс жидовин», хотя такое выражение и неточно: к иудаизму Хорс вряд ли имел какое-либо отношение). Появление Хорса в Киеве может быть простым следствием военно-дипломатических отношений Киевской Руси и Хазарии[115].

Славянским богом солнца и плодородия был Дажьбог (Даждьбог). Как предполагается, у западных славян он именовался Радгостом. «Слово о полку Игореве» называет русских «даждьбожими внуками». Бог солнца, несомненно, был для славян-язычников по силе в чем-то близок к богу грома и молний, но каковы конкретно были его «взаимоотношения» с верховным божеством Перуном, судить трудно.

Стрибог, вероятно, управлял ветрами и иными атмосферными явлениями (в «Слове о полку Игореве» ветры названы «стрибожьими внуками»). Заметна его связь с образом Дажьбога (природное взаимодействие солнца и воздуха?).

Симаргл (Семаргл) фигура загадочная. Существует даже мнение, что это вообще два неких божества Симъ и Рьглъ. Согласно другому мнению данное слово означает «Семиголовый». Связывают Симаргла с некоей иранской мифической птицей Симург (Сэнмурв), пытаются видеть в нем и «священную собаку», а также скифско-аланское божество подземного мира.

Столь же малопонятна фигура Мокоши (Макоши). Это единственное женское божество, имевшее идол в Киеве у Владимира. Мокошь поставлена в конце перечня, но случайно это, или тут заложен некий смысл, — судить трудно. В Мокоши пытались (вряд ли правомерно) видеть своего рода «славянскую Афродиту» (или даже «жену Перуна»). Историк академик Б. А. Рыбаков считает, что она была олицетворением женского начала природы.

Однако особый интерес представляют вышерассмотренные фигуры Перуна и Велеса.

Перун интересен уже тем, что именно он был языческим богом в строгом и всеобъемлющем смысле. Об остальных персонажах «Владимирова пантеона» и сказать что-то конкретное трудно[116]. Это божества явно более низкого уровня, божества, зависящие от управляющего мирозданием бога грома и молний и ему в той или иной мере подчиненные. Иными словами, в воззрениях древних славян проглядывают черты единобожия (монотеизма), хотя славяне-язычники еще ничего не знали о том, как понимает мироздание христианство. Велес же, как выше упоминалось, имеет узнаваемые черты христианского черта (дьявола, нечистого).

То, что древние славянские язычники, «варвары», жившие на востоке Европы, при всех их религиозных заблуждениях, инстинктивно уловили в духовном устройстве Вселенной нечто весьма важное, чего не понимали и не улавливали, например, древние греки с их Олимпом или древние германцы с их Валгаллой, — не подлежит сомнению.

В середине первого тысячелетия н. э. часть славян, предки которых жили в бассейне Вислы, продвинулись на запад и в VI в. уже расселились вдоль рек Одра (Одер) и Лаба (Эльба) вплоть до мест их впадения в Балтийское море на севере. Так, на балтийском острове Руян жило племя руян (ругов, ранов), к востоку от Одры помещались поморяне (часть их являлась предками современных кашубов), по течению Лабы жили полабяне, между Лабой и Одрой севернее Чешских гор — сербы (не путать с современными балканскими сербами!). Значительная часть славянских племен (лютичи, бодричи, ратари и др.) впоследствии на заре средневековья погибла в войнах с пытавшимися покорить их немцами и датчанами.

Как писал немец Гельмольд (ок. 1125 — после 1177), автор так называемой «Славянской хроники», «среди всех северных народов одни лишь славяне были упорнее других и позже других обратились к вере».

У западных славян имелись свои языческие божества, имена которых отсутствовали у предков русских, украинцев и белорусов. Сведения о них отрывочны, и, как правило, исходят из немецких и датских источников — то есть из стана врагов, боровшихся со славянами и их уничтожавших. Такие сведения заведомо не могут быть объективными. Кроме того, немецкие и датские крестоносцы, разорявшие и грабившие славянские храмы, просто слабо разбирались в сути культа уничтожаемых языческих божеств и многое описали явно неточно.

Свентовит (Святовит) — «святой, священный», был объектом культа славян на острове Руян (по-немецки Рюген) в Балтийском море. Свентовита упоминают такие хронисты XII в., как датчанин Саксон Грамматик (1140–1208) и Гельмольд. Это бог войны и побед, по всей видимости, верховный бог, которому поклонялись в городище Аркона.

По словам Саксона Грамматика, «город Аркона лежит на вершине высокой горы. С севера, востока и юга огражден природной защитой… с западной стороны защищает его высокая насыпь в 50 локтей. Посреди города лежит открытая площадь, на которой возвышается деревянный храм».

Имеется в виду четырехстолпный храм Свентовита, стены которого изнутри были задрапированы красными тканями (военная символика), а вдоль стен стояли сундуки с ритуальными пурпурными одеждами.

Триглав известен из нескольких источников: «Жизнеописания» немецкого епископа Оттона Бамбергского (ок. 1060–1139), занимавшегося обращением в христианство славян-поморян, а также от историков Герборда и Эбона. В городе Щецине (на территории современной Польши) Отгоном было уничтожено капище «божества, которое имело на одном туловище три головы и называлось Триглавом».

Идол Триглава стоял на одном из трех священных холмов. Это было «трехглавое изваяние, у которого глаза и уста закрыты золотой повязкой. Как объясняют жрецы идолов, главный бог имеет три головы, потому что надзирает за тремя царствами, то есть небом, землей и преисподней, а лицо закрывает повязкой, поскольку грехи людей скрывает, словно не видя и не говоря о них».

Имелся у Триглава и священный вороной конь, использовавшийся при гадании подобно коню Свентовита. Капище Триглава отличалось большими художественными достоинствами, будучи украшено внутри и снаружи скульптурами, изображавшими людей, птиц и зверей. «Краски внешних изображений никакая непогода, снег или дождь не могли затемнить или смыть, таково было мастерство художников».

Уничтожив капище, Оттон Бамбергский отправил головы Триглава в Рим в качестве доказательства своих миссионерских успехов.

Яровит (Геровит), как предполагается, был богом войны в славянском поселении Вологощи (Вольгаст) на территории нынешней Германии. В храме его были развешаны знамена. На стене висел также большой позолоченный щит, который в мирное время сдвигать с места запрещалось. На войне же его проносили перед войском.

С Яровитом некоторые авторы отождествляют известный у восточных славян образ Ярилы, связанный с весенними магическими обрядами (по М. Фасмеру, яра — весна, ярый — жаркий, горячий). Однако верно ли это, или перед нами лишь созвучие имен, судить сложно. Во всяком случае, есть данные, что Яровит властвовал над плодами земными, а значит, как языческое божество мог иметь отношение не только к военным действиям, но и к аграрному циклу.

Интереснее же всего то, что у восточных славян в отличие от западных не обнаруживается бога войны, подобного Свентовиту или Яровиту (помимо чисто предположительного отношения к военным человеческим делам бога грома и молний Перуна). Еще раз приходится отметить, что, по имеющимся данным, восточные славяне-язычники предстают мирными земледельцами и скотоводами, которые ходили на войну преимущественно в порядке обороны от соседей (византийцев, хазар и т. п.) — обороны, переходящей в небезуспешное контрнаступление. Именно такими обычно выглядят даже легендарные походы Олега и Святослава времен Киевской Руси.

Сварог — божество огня, которое реконструируется исследователями гипотетически на том основании, что племенами лютичей и ратарей почитался некий Сварожич (эта исторически реально засвидетельствованная фигура обычно истолковывается как «сын Сварога»). Как писал, например, Л. Нидерле, у балтийских славян «Сварожич, а тем самым и Сварог засвидетельствованы с древних времен. По свидетельству Титмара, он почитался в Радогосте — Ретре наряду с другими богами»[119]. Далее Л. Нидерле еще раз подчеркивает, что «не подлежит сомнению» «существование Сварожича, а тем самым (курсив мой. — Ю. М.) Сварога»[120]

Поиск по сайту: