стр. 53

того стадиального уровня, на котором находилось чеченское общество. В 50-е - 60-е годы XVIII в. наряду с горной территорией Чечня занимала ряд местностей на равнине Северного <Кавказа>. Образовавшиеся для хозяйствования две природно-географические зоны и их взаимодействие помогали Чечне преодолеть традиционную стагнацию экономики. Улучшение хозяйственного положения, в свою очередь, обозначило появление в тайповом обществе таких явлений, как накопление тайповой собственности и дальнейшее усиление имущественного неравенства между тайпами. На этом уровне социальных перемен чеченское общество обретало высокую динамичность. Помимо обычных хозяйственных занятий, в накоплении собственности немалая роль принадлежала военной добыче. Горы и равнина, обретенные Чечней, придавали новые темпы и масштабы набеговой системе. Например, в 1774 г. чеченский отряд напал на крупную казачью станицу Наурскую. Вступив в бой с казаками, чеченцы отбили более тысячи лошадей 28.

Кроме факторов, разводивших Россию и Чечню по разные стороны, существовали и другие, толкавшие последнюю к установлению добрососедских отношений, а именно перспектива переселения на равнину и освоение новой территории по русской пограничной линии с ее торговыми центрами. Созданные ранее на равнине чеченские поселения довольно быстро осваивали новые места - запахивали все большие площади, разводили скот. Несмотря на это, у них еще не было уверенности в прочности своего положения, поскольку считалось, что занимаемые переселенцами земли принадлежат российским властям. Лаудаев отмечал, что переселенцы, неуверенные в завтрашнем дне, старались сохранить земельные участки, которыми владели в горах до переселения. Желая закрепить за собой хозяйство на равнине, чеченцы проявляли заинтересованность в урегулировании своих отношений с российской администрацией. Конфликты из-за набегов и карательных мер российских властей нередко преодолевались относительно безболезненно. Историки, изучавшие этот период русско-чеченских отношений, отмечают стремление чеченцев к расширению торговли с российскими пограничными поселениями, а также устойчивую политическую ориентированность равнинных чеченцев на Россию 29.

Россия, в свою очередь, также заинтересованная в укреплении своих позиций на Северном <Кавказе>, изменила свою тактику в отношении Чечни. К концу 70-х годов XVIII в. от политики насильственного подчинения чеченцев дагестанским и кабардинским владельцам она перешла к мирному урегулированию противостояния между чеченцами и соседними феодалами. Чеченская сторона, как правило, заинтересовано откликалась на мирные переговоры. Чтобы придать большую действенность своему посредничеству, российские власти вновь предоставили чеченцам возможность переселения на равнину. В 1778 г. на земли по берегу р. Сунжа переселилась "деревня" Алда, одна из самых крупных в Чечне. Годом позже напротив казачьей станицы Наурской разместилось "село" Гехи; гехинцы приняли российское подданство, а местные кизлярские власти взяли на себя обязанность охранять их от притязаний кумыкских владельцев 30. Однако в Петербурге по-прежнему были уверены, что удержать "буйную Чечню" возможно только с помощью князей и ханов, пусть и нечеченского происхождения, щедро вознаграждаемых денежными пособиями. Временное ослабление позиции России по поводу владельческих притязаний на Чечню было вызвано всплеском набеговой системы и обострившимися в начале 70-х годов XVIII в. русско-чеченскими противоречиями.

Одновременно правительство вынашивало план <присоединения> Чечни. За его реализацию взялся кизлярский комендант А. М. Куроедов, занявший эту должность в 1779 году. В рапорте на имя Г. А. Потемкина он призывал "возвратить" чеченский народ "от заблуждения" и "привести" его "в точное повиновение и через то доставить здешнему краю спокойствие" 31. Ради более успешного решения поставленной политической задачи, правительство предоставило чеченцам возможность массового переселения на равнину, по-

стр. 54

зволяя "известным своей преданностью людям... строить аулы". По словам Лаудаева, чеченцев к переселению побуждало "много естественных причин: ичкеринцы и шатоевцы размножились так, что им невозможно было существовать в горах, кормить овец и скот, тогда как обширная, привольная и девственная плоскость была как нельзя более удобна для скотоводства". "Безземельные и малоземельные фамилии, - пишет У. Лаудаев - стараются заискивать любовь русских своею преданностью, дабы этим добыть себе землю" 32. В 1780 г. многие чеченские общества дали присягу и просили принять их подданство России 33. Переселенцы обязаны были выполнять следующие условия: 1) быть покорными российскому монарху; 2) возвращать русских пленных и "все украденное"; 3) участвовать в совместных военных предприятиях, проводимых Россией на Северном <Кавказе>; 4) ответственность за набеги и разбои возлагалась на те населенные пункты, куда приводили "следы". Гарантией выполнения этих условий должны были служить аманаты, которых кизлярская администрация брала "от влиятельных людей", а также, что особенно важно, сохранение права собственности на землю, на которой жили переселенцы, за российскими властями 34.

Делая ставку на заинтересованность чеченцев в скорейшем переселении на равнину, российская сторона имела в виду предложить Чечне достаточно жесткие условия <присоединения> к России. Уже в 1780 г., приступив к обсуждению вопроса о <присоединении>, Россия потребовала от Чечни подчинения кабардинским и дагестанским феодалам, намереваясь назначить их "управителями" Чечни с целью прекращения чеченских набегов как на российскую границу, так и в сопредельные Чечне районы Северного <Кавказа>. Чеченские общества по-разному отнеслись к выдвинутым требованиям. Одни, желая получить землю на равнине, готовы были согласиться на любые условия, другие сомневались в необходимости <присоединения> к России 35. Среди чеченских обществ были и яростные противники <присоединения>. К ним относились общества из горной Чечни - "немирные" чеченцы. Разброс политических позиций в Чечне на целый год оттянул заключение договора. Лишь в январе 1781 г. в Кизляре российская администрация смогла приступить к переговорам о пунктах договора. В чеченскую делегацию вошли представители от "больших чеченских и аджиаульских старшин". В Кизляр не приехали делегаты Больших Атагов. Договор, который должны были подписать обе стороны, состоял из преамбулы и конкретных статей, определявших характер <присоединения> Чечни к России. В преамбуле, в частности, говорилось: "Мы, большие чеченские и аджиаульские старшины и народ, добровольно, чистосердечно, по самой лучшей совести объявляем... что чувствуя от е.и.в. щедрые милости и мудрое управление, прибегаем под покровительство, выспрашиваем высочайшее повеление о принятии всех старшин и народ по- прежнему в вечное подданство". Договор о <присоединении> Чечни к России состоял из 11 статей. Согласно им, Россия формально сохраняла за Чечней ее "внутреннюю независимость". Она не вводила российскую администрацию и признавала тайповое управление в Чечне: "старшин в деревнях избирать им самим беспрепятственно, кого в ту должность удостоят по древним обычаям" 36. По-разному можно трактовать другую статью договора, частично определявшую политический статус Чечни: "Владельцев наших почитать и во всем им повиноваться". Под "нашими владельцами" российское правительство, скорее всего, подразумевало соседних Чечне феодалов, с помощью которых собиралось управлять чеченскими обществами. Прибегая к непрямому управлению, правительство надеялось в итоге полностью подчинить Чечню. Ключевой являлась статья о набегах. Она запрещала чеченцам совершать набеги на российскую пограничную линию, а также предписывала "с поданными России кумыками, кабардинцами и осетинами быть в добром согласии, а в случае несогласия и воровстве разбираться во всем по древним кумыкским обычаям". Введение "кумыкских обычаев" в Чечне, жившей по нормам собственного обычного права, лишний раз подчеркивало насколько далека была российская администрация от понимания внутренней организа-

стр. 55

ции и устоев Чечни. Несмотря на явную неприемлемость договора, чеченская делегация подписала его: "... Дали обязательство... старшины и народ" 37.

В 1781 г. после подписания договора между Чечней и российской пограничной линией, казалось, наступил мир. В 1782 г., уверовав в стабильность обстановки и заручившись аманатами, П. С. Потемкин, командующий Кавказской линией, приступил к восстановлению в Чечне феодальных прав соседних владельцев, официально объявив их управителями чеченских обществ. Он значительно расширил в Чечне "пределы" владений соседних феодалов. Так, кумыкскому Арсланбеку Айдемирову наряду с кизлярскими чеченцами поручалось управлять отдельными обществами в горной Чечне, брагунскому владельцу Кучуку Баматову отдавались в управление чеченцы-"горячевцы". Одновременно Потемкин направил карательную экспедицию в Атаги, не пожелавшие присягнуть в подданстве России. В составе экспедиции были три батальона пехоты, 12 полковых орудий, два эскадрона легионеров и 1150 линейных казаков. Войска возглавил полковник Кек. Напав сначала на Атаги, он развернул военные действия против селения Алда. По свидетельству Буткова, после карательных мер, предпринятых российскими войсками в Чечне, надежды на мирное развитие русско-чеченских отношений, не стало. Следствием военной экспедиции было насильственное подчинение чеченских селений российским властям (атагинцы прислали Потемкину аманатов, о своей покорности объявили также жители Гехи и Алды), а также и вспыхнувшая в связи с этим ожесточенность чеченцев против русских. "Взятые в плен (чеченцы), будучи смертельно ранены, имели злость плевать всем в глаза, с произношением бранных слов....Один же чеченец, потеряв в сражении брата своего, ехал прямо в селения моздокского казачьего полка, чтоб убить кого- либо из русских, в отмщение брата своего, или быть самому убитым. Он пойман и прогнан сквозь строй" 38.

Карательная экспедиция имела серьезные последствия. 400 чеченцев, погибших во время сражений, а также избиения шпицрутенами, были для чеченского общества достаточно серьезной причиной неприятия России как страны покровительствующей. Договор 1781 г. со стороны Чечни был полностью дезавуирован. Лишь российская администрация по-прежнему продолжала рассматривать чеченцев как подданных России. Идеология отторжения от России постепенно овладевала всеми чеченскими обществами. Острие антироссийской борьбы направлялось прежде всего против управителей - дагестанских и кабардинских владельцев. "Когда князья, по обязанности своей, - писал Лаудаев, - стали заявлять свою власть, то чеченцы, не привыкшие к ней, не исполняли условий с князьями". Стоило "управителю" прибегнуть к насильственным мерам, принуждая кого-либо выполнить требование властей, как весь тайп или же несколько тайпов заступались за своего сородича так, что "управитель" уходил туда "откуда пришел". Одни лишь Надтеречные чеченцы, поселившиеся на правом берегу Терека, "повиновались князьям, да и то более из боязни русских, нежели самих князей" 39.

В 1783 г. борьба чеченцев против навязываемых им управителей приняла ожесточенный характер. Российские военные и гражданские власти на <Кавказе> были в растерянности. По данным Буткова, именно тогда впервые среди военных родилась идея - "или истребить" чеченцев "совершенно, жертвуя немалою частью своих войск, либо утеснить их, отняв все плоские места, так необходимые им для скотоводства и земледелия" 40. Однако план насильственного возвращения чеченцев в горы или их уничтожения, не нашел поддержки в Петербурге. Екатерина II призывала Потемкина и его подчиненных к осторожности и даже "сердечности", указывала на необходимость поисков мирных контактов с народами <Кавказа>. Так, генералу И. В. Гудовичу, служившему на <Кавказе>, она писала: "Не единою силою оружия предлежит побеждать народы, в неприступных горах живущие и имеющие надежные в оных от войск наших убежище, но паче правосудием и справедливостью смягчать и выигрывать сердца и приучаться более обращаться к русским" 41.

стр. 56

Не сумев заручиться поддержкой в Петербурге, Потемкин определенные надежды связывал с возникшим вооруженным противостоянием между чеченцами и ингушами. Конфликт двух родственных народов был доведен до войны. В результате, в июне 1783 г. состоялось сражение. От каждой из воюющих сторон в нем участвовало до тысячи воинов. Победив в кровопролитном сражении, чеченцы угнали из Ингушетии более двух тысяч баранов 42.

Однако обострившиеся чечено-ингушские отношения не ослабили борьбы чеченцев с российскими управителями. По словам Лаудаева, "ичкеринцы, бывшие под властью аварских ханов, отвергают их власть и завладевают землею; малочеченцы усиливаются и кабардинцы оставляют притязания на их свободу и землю; русские не влияют уже на плоскостных чеченцев. Не имея над собой власти, дикий и воинственный дух чеченцев не дает никому отчета в своих поступках". Российские войска на <Кавказе>, согласно директивам из Петербурга, не вмешивались в борьбу чеченских обществ с соседними феодалами-управителями. Это было главным обстоятельством, предрешившим судьбу последних. Дагестанские и кабардинские владельцы вынуждены были покинуть Чечню. "Сии владельцы, одни возвратились в Аксай и Эндери, откуда пришли; другие, с позволения российского правительства, основали новые селения на плоскости между Сунжи и правого берега Терека". Из Чечни, в частности из Герменчука и Шали, были изгнаны кабардинские князья Девлетгереевы, пользовавшиеся особой милостью в Петербурге. Алисолтан Касболатов, дагестанский владелец из Аксая, управлявший То пли, и его племянники - Казбулат и Хамзан также вынуждены были бежать из Чечни. На Северном <Кавказе> Касболатовы были известны своими набегами и имели притязания не только на владения в Чечне, но и пытались контролировать дорогу, связывавшую Дагестан с Кизляром. Из Чечни были удалены кабардинские князья Кайтукины. Они переселились в район Наура. Был изгнан из Чечни и такой известный на Северном <Кавказе> кумыкский владелец из Эндери, как Арсланбек Айдемиров. Ему принадлежала немалая заслуга в установлении и мирном течении русско-чеченских отношений, и в особенности в переселении чеченцев на равнину. В Чечне он был владельцем "Большой Атаги, Большой Чечни и Топли" 43. В официальных документах Айдемирова называли "владелец чачанский"; в свое время такой же чести был удостоен "черкаский" князь Ших-Мурза, прозванный "Окуцким". Вслед за своим отцом Айдемиром Бардыхановым, Арсланбек Айдемиров состоял на российской службе. В государственных учреждениях России - Сенате, Синоде и Коллегии иностранных дел - его считали надежным союзником. В упрочении позиций российских властей в Чечне на Айдемирова возлагали большие надежды.

Изгнание феодальных владельцев, возведенных в 1781 г. российской администрацией в ранг "управителей" Чечни, во многом предопределило дальнейшее развитие социально-политических процессов в чеченском обществе. Избавление от соседних феодалов, насильственно насаждаемых на родовую организацию, открыло широкий простор военно-демократическим принципам в той социальной жизни, которая являлась основой чеченского уклада. В отдельные районы Чечни на короткое время были все же "призваны" кабардинские и дагестанские владельцы. По данным Лаудаева, большая часть чеченцев, согнав владельцев, "буйствовала и предавалась насилию". "Благоразумнейшие" чеченцы, чтобы восстановить общественный порядок и положить конец "беспорядкам", "в различных аулах приглашали к себе князей для княжения, обязываясь на содержание их платить ясак". Ичкеринцы и часть шатоевцев призвали к себе владельцев, происходивших от боковой линии аварских ханов, жители Большой Чечни позвали кумыцких феодалов, Малой - кабардинских князей. Новое призвание князей, состоялось без какого-либо участия российских властей. Однако и на этот раз, как отмечал Лаудаев, итог был тот же: как только владельцы заявили о своих феодальных притязаниях, они тут же были выдворены из Чечни.

стр. 57

Отторжение "чужеземных" князей, стремившихся к феодальной организации чеченского общества, - естественное социальное явление. Феодализм как тип структуры общества был несовместим с традиционной эгалитарной организацией Чечни в XVIII в.; отсюда - ожесточенность и одновременно легкость, с которой чеченцы справлялись с феодальными притязаниями соседних владельцев. При этом феодальная зависимость, в которой периодически оказывалась Чечня, имела позитивные для нее последствия: более развитые социальные структуры, сложившиеся у соседних народов, влияли на развитие родоплеменных чеченских обществ. Кроме того, борьба чеченцев против дагестанских и кабардинских феодалов способствовала объединению чеченского общества. Консолидация Чечни, основанная на идее борьбы за независимость, укрепляла, в свою очередь, в организационном и общественном плане тукхумы.

Именно тукхум, а не тайп, проявил себя как наиболее эффективная форма военного союза, обеспечивавшего чеченцам успешную антифеодальную борьбу. В начале 80-х годов XVIII в., в пору чрезвычайных социальных и военных потрясений, выпавших на долю Чечни, тукхум обретал перспективы самодостаточного и устойчивого военно-политического союза. Этому союзу было суждено долгое существование. Упрочение тукхума, позволившее преодолевать тайповую разрозненность, явилось важным шагом в общественном развитии Чечни. Знаток истории Чечни Лаудаев одним из первых обратил внимание на тукхум, как новое социальное и общественное явление: "Завладев плоскостью и изгнав князей, чеченцы начинают строить большие аулы, причем совершается в их жизни новое явление. Они селятся в аулах по несколько фамилий (тайпов. - З. Б.) вместе, а не по одной, как было прежде в горах. Так появились ранее Чечен-аул, позже Герменчук, Майр-Туп, Гехи и др. С этого времени "чеченцы не придают своей земле названия фамилий", а называют ее "именем аула, реки или горы, а потом это же название переходит и к жителям" 44. Так, жители аула Шали стали называться "шалихой", Мартана - "мартанхой", Гойты - "гойторхой", то есть шалинцы, мартановцы и т. д.

Решающее значение в возвышении тукхума и объединении чеченских обществ имело переселение значительной части чеченцев на равнину. Оказавшись на открытом пространстве, гораздо менее защищенном, чем в горных ущельях, и отказавшись от покровительства российской администрации, переселенцы нуждались в совместных усилиях для защиты своей безопасности. Идея военно- политической консолидации, формировавшаяся в равнинной Чечне, постепенно охватывала и горную территорию. Этот факт также был метко подмечен Лаудаевым: "Возмущения, переселения, религиозные волнения и прочее начинались сперва плоскостными чеченцами и от них уже постепенно распространялись в горы. Все люди, волновавшие Чечню, для достижения своих целей обращались сперва к плоскостным жителям, с твердой уверенностью, что горные последуют за ними" 45.

Заняв земли на равнине, Чечня отвергла идею о подданстве России. Поселившись "на плоскостной земле, чеченцы усиливаются и потом отвергают заключенные с русскими условия". Более того, постепенно в чеченских обществах формируется идея "исторической" исконности чеченской прародины на равнине Северного <Кавказа>. Такая установка давала основание чеченцам силой захватывать земли на равнине и продолжать свое переселение. По свидетельству Лаудаева, "чеченцы же, без права занимали северные подножия черных гор ". Иную направленность приобретает и борьба чеченцев против соседних феодалов, носившая до <присоединения> к России антифеодальный характер. Она становится антироссийской. Набеги на российскую границу рассматриваются как "война за веру" 46.

В период наиболее радикальных устремлений к сопротивлению российской "агрессии", в Чечне происходит смена религии 47. В условиях военного противостояния с Россией преимущество получает ислам, призывавший к сражению, "газавату" против "неверных" и оправдывавший набеги. В число неверных, наряду с Россией, попадали и другие соседние народы, в том чис-

стр. 58

ле и вайнахские - ингуши и карабулаки. Объявление войны "неверным" соседям значительно расширяло территорию набегов. Особенностью в принятии ислама в Чечне был выбор и использование только агрессивных догматов, ставших фундаментом чеченского военно-демократического общества. Пик исламского движения пришелся на 1784 год. У него не было лидера, но идеологическая направленность движения предполагала скорое его появление. Это движение первоначально больше напоминало политико-идеологическое течение и не имело стройности. Как всякая новация, оно находило немало сторонников, разноречиво толковавших исламские истины. Среди распространителей в Чечне ислама не оказалось духовно-харизматической личности, способной возглавить движение, которому суждено было изменить историческую перспективу народа. Местное духовенство было слишком увлечено мирскими делами 48 и не обладало той духовностью, без которой немыслимо было взойти на пьедестал "пророка".

В 1785 г. таким лидером стал "некто Мансур" 49. О его необычном "явлении" перед народом ходили рассказы. Появление лидера, к тому же подобного Шейху Мансуру, знаменовало собой переход на новую ступеньку в исламизации Чечни, после которой возвращение к традиционному язычеству или обращение в христианство становились невозможными. Прибыв в Чечню, Шейх Мансур четко оценил внутреннюю суть развернувшегося в чеченских обществах движения, в первую очередь его антирусскую нацеленность, а также высокий уровень идеологического накала, которого в 1785 г. достигла "радикализация" исламского движения в чеченских обществах. Оставалось лишь занять свободное место "вождя" и овладеть процессом исламизации, происходившим в Чечне, и направить его в нужное русло.

Задачи же, выдвинутые Шейхом Мансуром перед чеченцами, были по сути своей вполне светскими: 1) борьба против русских - лейтмотив его проповедей (набеги должны были совершаться только на русские поселения, таким образом, набеговой практике, целью которой всегда оставалась военная добыча, был придан новый, политико-религиозный смысл), 2) объединение горцев Северного <Кавказа> под эгидой Чечни - часть той же задачи - борьбы с Россией (этот тезис менялся в зависимости от того, где выступал Шейх Мансур: в Дагестане он говорил об объединении вокруг Дагестана, в Кабарде - вокруг Кабарды), 3) устройство внутренней жизни чеченских обществ на основах шариата и адата 50. Последняя задача занимала не столь важное место, как предыдущие. Практического значения идея о переустройстве внутренней организации чеченских обществ не приобрела. Реально Шейх Мансур мог повлиять на темпы, направления и организацию набеговой системы, но не на другие стороны жизни Чечни, где господствующее положение занимал тайп, основанный исключительно на адатных нормах.

Итак, в XVII - XVIII вв. русско-чеченские отношения, имевшие широкую экономическую и политическую основу для взаимодействия, развивались в двух прямо противоположных направлениях: с одной стороны, они обнаруживали тенденцию к установлению тесных контактов, с другой - вели к жестокому противостоянию с российскими властями. Разносторонние русско-чеченские связи и <присоединение> Чечни к России были, однако, обречены на то, чтобы углублялась их противоречивость из-за контрастирующих между собой общественных систем - российской феодально-крепостнической и чеченской эгалитарной. Попытки российских властей преодолеть социально-структурный барьер путем назначения в Чечню соседних феодалов в качестве управителей, лишь усложняли русско-чеченские отношения и приводили к противостоянию сторон.

Итогом такого разноуровневого стадиального взаимодействия явилось и движение Шейха Мансура. Главное достижение Шейха Мансура, приступившего к проповеднической деятельности в Чечне, заключалось в окончательном "развороте" Чечни в сторону мусульманской религии. Поскольку до прибытия его в Чечню исламизация чеченских обществ протекала на волне противостояния с Россией, именно этот политический смысл и становился

стр. 59

основополагающим в "миссионерской" деятельности Мансура. Перед борьбой с Россией отступали все другие социальные и религиозные неустройства, которых предостаточно было в Чечне 80-х годов XVIII века. С Шейхом Мансуром в Чечне утверждался ислам, в котором наряду с основными догматами последнего стал соседствовать и другой - "борьба с Россией". В этом состояла особенность исламизации чеченских обществ в конце XVIII века.

Примечания

1. Русско-чеченские отношения. Сб. док. М. 1997, с. 7.

2. КОСВЕН М. О. Описание гребенских казаков XVIII в. - Исторический архив, 1958, N 5.

3. КУШЕВА Е. Н. Народы Северного <Кавказа> и их связи с Россией. Вторая половина XVI- 30-е гг. XVII в. М. 1963, с. 60 - 64.

4. ЛАУДАЕВ У. Чеченское племя. - Сборник сведений о кавказских горцах. Вып. VI. Тифлис. 1872, с. 4, 6 - 7, 8.

5. БЕЛОКУРОВ С. А. Сношения России с <Кавказом>. Вып. 1. М. 1883; КУШЕВА Е. Н. Ук. соч. В статье А. В. Бирюкова "Российско-чеченские отношения в XVIII - середина XIX века" (Вопросы истории, 1998, N 2) начало непосредственных контактов России с горскими народами Северного <Кавказа> датируется 1722 г. (с. 44), что более чем спорно.

6. ДЗАМИХОВ К. Ф. Адыги в политике России на <Кавказе>. Нальчик. 2001, с. 101; Хождение купца Федота Котова в Персию. М. 1958, с. 33; Кабардино- русские отношения в XVI- XVIII вв. Т. I. М. 1957, с. 400; Книга Большому Чертежу. М. -Л. 1950, с. 88.

7. КУШЕВА Е. Н. Ук. соч., с. 71; Кабардино-русские отношения, с. 63.

8. Русско-чеченские отношения, с. 13 - 14; Кабардино-русские отношения, с. 63.

9. БЕЛОКУРОВ С. А. Ук. соч., с. 553 - 554.

10. Там же, с. 553 - 555.

11. Князь Сунчалей, спасаясь от "недругов", в 1603 г. поселился вместе со своими детьми в Терском городе и стал служить России. (См. ДЗАМИХОВ К. Ф. Ук. соч., с. 101).

12. БЕЛОКУРОВ С. А. Ук. соч., с. 556 - 558; Кабардино-русские отношения, с. 84 - 85.

13. БЕЛОКУРОВ С. А. Ук. соч., с. 557 - 561.

14. Кабардино-русские отношения, с. 97, 136, 139.

15. КУШЕВА Е. Н. Ук. соч., с. 62.

16. КУШЕВА Е. Н. Ук. соч., с. 62; МАМАКАЕВ М. А. Чеченский тайп в период его разложения. Грозный. 1973, с. 16.

17. БРОНЕВСКИЙ С. М. Новейшие географические и исторические известия о <Кавказе>. Т. 1. М. 1823, с. 95.

18. КУШЕВА Е. Н. Ук. соч., с. 76.

19. БУТКОВ П. Г. Материалы для новой истории <Кавказа>. Т. I. СПб. 1869, с. 21, 22, 122, 220- 221, 258 - 260.

20. БРОНЕВСКИЙ С. М. Ук. соч., с. 176 - 181; БЛАРАМБЕРГ И. Историческое, топографическое, статистическое, этнографическое и военное описание <Кавказа>. Нальчик. 1999, с. 354.

21. БРОНЕВСКИЙ СМ. Ук. соч., с. 175, 177, 179; БЛАРАМБЕРГ И. Ук. соч, с. 354 - 355.

22. Российский государственный архив древних актов (РГАДА), ф. 259, оп. 22, д. 1575, л. 858- 860.

23. Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ), ф. "Осетинские дела", оп. 128/II, д. 1, л. 886 - 887.

24. АХМАДОВ Я. З. Взаимоотношения Чечено-Ингушетии с Россией в XVIII в. Махачкала. 1977, с. 13; КИНЯПИНА Н. С, БЛИЕВ М. М., ДЕГОЕВ В. В. <Кавказ> и Средняя Азия во внешней политике России. М. 1984, с. 42.

25. По Лаудаеву, название "чеченцы" русские заимствовали у кабардинцев (см. ЛАУДАЕВ У. Ук. соч., с. 4); Русско-осетинские отношения в XVIII в. Т. I. Орджоникидзе. 1976, с. 24. АВПРИ, ф. "Осетинские дела", оп. 128/11, д. 1, л. 887.

26. БУТКОВ П. Г. Ук. соч. Ч. I, с. 259, 260.

27. АХМАДОВ Я. З. Из истории чечено-русских отношений. - Вопросы истории Дагестана. Т.2. Махачкала. 1977, с. 297 - 300; СМИРНОВ Н. А. Мюридизм на <Кавказе>. М. 1963, с. 46.

28. См. БЛИЕВ М. М., ДЕГОЕВ В. В. Кавказская война. М. 1994, с. 128 - 134 и др.; БУТКОВ П. Г. Ук. соч. Ч. II, с. 22.

29. ЛАУДАЕВ У. Ук. соч, с.4 - 5; ФАДЕЕВ А. В. О некоторых социально- экономических последствиях <присоединения> Чечено-Ингушетии к России. - Известия Чечено-Ингушского научно-исследовательского института истории, языка и литературы (ЧИНИИИЯЛ). Т. 2. Вып. 1. Грозный. 1960; ТАВАКАЛЯН Н. А. О русской ориентации чеченцев и ингушей до их вхождения в состав России. - Археологический сборник. Вып. 2. Грозный. 1968, его же.

стр. 60

<Присоединение> Чечено-Ингушетии к России и его последствия. Автореф. док. дис. М. 1972.

30. Алдинцы и гехинцы представляли собой крупные чеченские общества. "Мирные" чеченцы, поселившись на равнине, "служили проводниками чеченцев и делали нападения на станицы казаков". В развиваемой горцами системе набегов положение мирных чеченцев становилось достаточно сложным. Горцы требовали от них разносторонней поддержки в набегах на казачьи станицы, а, с другой стороны, горцы довольно часто совершали разбойные нападения на мирных чеченцев. Российские власти, зная о помощи, оказываемой мирными чеченцами горцам в их набегах, обрушивали на первых карательные меры. Таким образом, равнинные чеченцы подвергались двойному военному давлению. ФАРФОРОВСКИЙ С. Борьба чеченцев с русскими. - Русский архив, 1914, N 4, с. 455; БУТКОВ П. Г. Ук. соч. Ч. II, с. 62.

31. БАЙБУЛАТОВ Н. К., БЛИЕВ М. М., БУЗУРТАНОВ М. О., ВИНОГРАДОВ В. Б., ГАДЖИЕВ В. Г. Вхождение Чечено-Ингушетии в состав России. - История СССР, 1980, N 5, с. 58.

32. ЛАУДАЕВ У. Ук. соч., с. 19.

33. ГРИЦЕНКО Н. П. Социально-экономическое развитие притеречных районов в XVIII - первой половине XIX в. Грозный. 1961, с. 29.

34. ЛАУДАЕВ У. Ук. соч., с. 7 - 8.

35. БУТКОВ П. Г. Ук. соч. Ч. II, с. 62.

36. См.: БУТКОВ П. Г. Ук. соч., с. 62 - 65; ВИНОГРАДОВ В. Б., УМАРОВ С. Вхождение Чечено-Ингушетии в состав России. Грозный. 1979, с. 45 - 47.

37. Подписание договора состоялось в ауле Чечен. См.: БУТКОВ П. Г. Ук. соч., с. 63.

38. БУТКОВ П. Г. Ук. соч., с. 110 - 111.

39. ЛАУДАЕВ У. Ук. соч., с. 26.

40. БУТКОВ П. Г. Ук. соч., с. 112.

41. Акты Кавказской археографической комиссии (АКАК). Т. II, с. 1123.

42. БУТКОВ П. Г. Ук. соч. Ч. II, с. 111.

43. ЛАУДАЕВ У. Ук. соч., с. 26; БУТКОВ П. Г. Ук. соч. Ч. II, с. 112; Русско- осетинские отношения. Т. II, с. 204; БИРЮКОВ А. В. Ук. соч., с. 45.

44. ЛАУДАЕВ У. Ук. соч., с. 26.

45. Там же, с. 22.

46. Там же, с. 19, 30.

47. В годы исламского движения, чеченцы ориентированные на Россию не пожелали принять ислам. Религиозный раскол в Чечне повлек за собой переселение чеченцев-христиан, которые "во множестве уходили к русским". Многие переселенцы обосновались в казачьих станицах, усвоили казачий быт и уклад жизни. К ним относились такие тайпы как Биллетоевский, Барандаевский, Ахшнатоевский, Гуноевский и др. (см.: ЛАУДАЕВ У. Ук. соч., с. 55 - 58).

48. Благословляя ночные набеги и "воровство" и называя их "войной за веру", духовенство преследовало прежде всего личную выгоду. От военной добычи оно получало свою собственную долю. "Всякая отнятая у врагов добыча делилась на пять частей; из них четыре предоставлялись добывателям, а пятая, называемая кули, т. е. пятая часть, отдавалась духовным" (См.: ЛАУДАЕВ У. Ук. соч., с. 61 - 62).

49. ЛАУДАЕВ У. Ук. соч., с. 62.

50. Там же, с. 60; БЕННИГСЕН А. Народное движение на <Кавказе в XVIII в. ("Священная война Шейха Мансура (1785 - 1791)". Мало известный период и соперничество в русско-турецких отношениях). Махачкала. 1994, с. 51.

Поиск по сайту: