Его – же 7 страница

О самоукорении говорит Антоний Великий: «великий подвиг для человека – раскаяние во грехах своих пред Богом и ожидание искушений до последняго издыхания» (Дост. ск. пункт 4). – И другой отец святый, будучи вопрошен: что особенно нашел ты, отче, на пути сем? сказал в ответ: «то, чтоб себя самого во всем укорять»; что и вопросивший похвалил, сказав: «другаго пути нет кроме сего». – И Авва Пимен сказал со стенанием: **) «все добродетели вошли в мир сей. Возьми одну добродетель, - и без нея с трудом устоит человек. Спросили его: какая это добродетель? – И он сказал: та, чтоб человек всегда укорял себя самого». – Он же сказал еще: «Кто

*) Т.е. слезы от страха – слез от любви.

**) В достоп. сказ. есть подобное сему сказание: «Авва Пимен говорил со вздохом: все добродетели вошли в дом сей, кроме одной, без которой едвали устоит человек. – Какая же это добродетель? спросили его. – Самоосуждение, отвечал старец (134 изр.).

укоряет себя, тот, чтоб ни случилось с ним, потеря ли какая, или безчестие, или скорбь, никогда не смутится, потому что наперед считает себя всего того достойным» ***).

82) О внимании, и о том, что с мудрою осторожностию должно твердо держаться на своем пути.

Равным образом о внимании и осмотрительной твердости, пишет божественный Павел: блюдите, како опасно ходите: не якоже не мудри, но якоже премудри, искупующе время, яко дние лукави суть (Еф. 5, 15. 16). – И св. Исаак: «о как, дивна ты премудрость, как издалека все предъусматриваешь? Блажен, кто обрел тебя: ибо таковый освободился от юношеской небрежности. Кто за малую цену, или плату, покупает себе врачество великих страстей, тот добре творит. То и любомудрие, чтоб в малых и малейших делах всегда быть бодренно внимательну. Такой сокровиществует себе великий покой; и не спит, чтоб не случилось с ним что противное, но заблаговременно пресекает причины к тому, и в малейших вещах переносит малую печаль, предотвращая тем великую». – И далее: почему Премудрый и говорит: «трезвенствуй и бодрствуй над жизнию своею; ибо сон ума – родня истинной смерти и есть образ ея». А богоносный Василий говорит: «кто в малом своем небрежен, не верь, чтоб тот был рачителен и в большом» (Сл. 75, стр. 543 – 4).

83) О том, что безмолвствующему надо быть рачительну о всем сказанном, паче же всего, быть тиху и кротку, и всячески стараться чисто призывать Господа Иисуса Христа внутрь сердца.

По сей же причине и о всем сказанном имей усердное попечение, наипаче же о том, чтоб быть тиху и кротку, и с чистою совестию в глубине сердца призывать Господа Иисуса Христа, как мы сказали. Ибо таким образом, простираясь путем в предняя, будешь иметь божественную благодать упокоеваемой душею твоею. Св. Лествичник говорит: «никто из тех, кои подвержены раздражительности и возношению, лицемерию и памятозлобию, да не дерзнет когда либо увидеть и след безмолвия, чтобы ему не впасть в изступление ума. Если же кто чист от сих страстей, тот наконец познает сам, что полезно.

***) В дост. сказ. похоже на это 95 изречение: «Если человек во всем будет винить самого себя, то везде устоит».

Думаю, впрочем, что и он сам не познает того» (Сл. 27, 36). – И не только благодать будешь ты иметь упокоеваемою душею твоею, но и душу свою успокоевшеюся от всего, что прежде смущало и тяготило ее, - от бесов и от страстей. Ибо хотя они опять будут докучать, но без последствий; потому что душа уже не переходит на их сторону, и не вожделевает сласти, которая от них.

84) О добром и восторженном Боголюблении, и о божественной красоте.

Все вожделение таковаго, вся его сердечная и восторженная любовь, и всецелое расположение устремлено к преестественной красоте божеской, блаженнейшей, которая названа отцами верховнейшим из желаемых предметов.

Так Василий Великий говорит: «когда благочестивая любовь (т.е. любовь к Богу) обымет душу, тогда всякой вид брани (или сманывание к другому чему) для нея посмеяния достоин, и все муки за вожделеннаго Господа более услаждают еге, чем уязвляют». И еще: «Что предивнее божественной красоты? Какое помышление радостнейше паче мысли о Божеском благолепии? Какое вожделение души так сильно и неутолимо, как то, которое от Бога внедряется в очищенную от всякаго зла душу, которая тогда искренно из глубины своей взывает: уязвлена есмь любовию аз (Пес. Пес. 2, 5).

85) О брани, обучительном попущении, и об оставлении по отвращению.

Подвергается впрочем брани и таковый, по обучительному попущению, а не по причине оставления по отвращению. – Для чего же? – Для того, чтоб превознесся ум его, по причине обретеннаго им блага; но будучи борим и чрез то обучаем, всегда держал смирение, коим одним всегда может он не только побеждать в гордости нападающих на него, но и больших даров сподобляться, преуспевая, сколько то доступно человеческому естеству, и при всем том, что неизбежными узами и тяготою плоти связан и держим есть, простираться в предняя к совершенству о Христе и безстрастию. О сем так говорит св. Диодох: «Сам Господь говорит, что сатана спал с неба (Лк. 10, 18), чтоб не видел безобразный сей обиталищ святых Ангелов: как же он, не удостоиваемый общения с добрыми служителями Божиими, может иметь общим с Богом обиталищем ум человеческий? Если и скажут, что это бывает по попущению; то этим не представят ничего доказательнаго. Ибо попущение обучительное никак не лишает душу божественнаго света, бывает же при сем только то, что благодать, как я уже говорил, скрывает от ума свое присутствие, чтоб горечию бесовскою подвигнуть душу со всем страхом и с великим смирением взыскать помощи от Бога, испытывая в себе злое действие ума. Так мать дитя свое, безчинствующее по причине нехотения подчиниться уставам млекопитания, на короткое время спускает из объятий своих, чтоб оно, убоявшись окружающих его безобразных чужих людей, или зверей каких либо, в страхе великом и в слезах, в матерния опять потянулось возвратиться объятия. По отвращению же Божию бывающее, попущение душу, не хотящую иметь Бога в себе, предает бесам, как бы связанною. Но мы – неподметные чада, но, как веруем, истинныя есмы детища Божией благодати, редкими попущениями и частыми утешениями ею млекопитаемыя, да, под действием таковой ея к нам благостыни, доспеем приити в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова (Еф. 4, 13)» (гл. 86). – И в след за сим продолжает: «Попущение обучительное сначала поражает душу великою скорбию, чувством унижения и некоторою мерою безнадежия, чтоб подавить в ней тщеславие и желание изумлять собою, и привесть ее в подобающее смирение. Но тотчас потом наводит оно в сердце умиленный страх Божий и слезную исповедь, и великое желание добрейшаго молчания. А оставление, по отвращению Божию бывающее, оставляет душу самой себе, и она исполняется отчаянием и неверием, надмением и гневом. Надлежит убо нам, зная то и другое – попущение и оставление, во время их приступать к Богу, сообразно с свойствами каждаго из них: там благодарение и обеты должны мы приносить Богу, яко милостиво наказуещему необузданность нашего нрава лишением утешения, чтоб отечески научить нас здраво различать доброе от худаго; а здесь непрестанное исповедание грехов, непрерывныя слезы и большое уединение, да, хотя таким приложением трудов, возможем умолить и преклонить Бога призреть, как прежде, на сердца наши. Ведать впрочем надлежит, что когда, при обучительном попущении, бывает у души с сатаною борьба в схватке лицем к лицу, тогда благодать, хотя скрывает себя, но неведомым помоганием содействует душе, чтоб показать врагам ея, что победа над ними есть дело одной души» (гл. 87). И св. Исаак: «Умудриться человеку в духовных бранях, познать своего Промыслителя, ощутить Бога своего и сокровенно утвердиться в вере в Него невозможно иначе, как только по силе воздержаннаго им испытания. Благодать, как только усмотрит, что в помысле человека начало появляться несколько сомнения, и стал он высоко о себе думать, тотчас попускает, чтоб усилились и укрепились против него искушения, пока не познает свою немощь, не побежит и не емлется во смирении за Бога. Сим приходит человек в меру мужа, совершеннаго верою и упованием на Сына Божия и возвышается до любви. Ибо чудная любовь Божия к человеку познается, когда бывает он в обстоятельствах, разрушающих надежду его. Здесь Бог силу свою показует во спасении его. Ибо никогда человек не познает силы Божией в покое и свободе, и нигде Бог не являл ощутительно действенности Своей, как только в стране безмолвия и в пустыне, в местах лишенных сходбищ и молвы, бывыающих в обитании с людьми» (Сл. 49, стр. 318 – 19).

86) О безстрастии, - и о том, что есть человеческое безстрастие.

К сказанному надлежит приложить здесь отчасти слово о безстрастии и совершенстве; потом еще немного, - и кончить настоящее наше писание. – О безстрастии св. Василий Великий говорит: «Кто соделался любителем Бога и возжелал, хотя малейшее, причаститься Его безстрастия, духовной святости, тихости, невозмутимости и кротости, и вкусить пораждаемаго сим веселия и радования, тот старается далеко отводить помыслы свои от всякой вещественной страсти, могущей возмутить душу, и чистым и не затененным окомобозревать божественныя вещи, ненасытно наслаждаясь тамошним светом. Установив же душу в таком навыке и в таком устроении, своим Богу становится, по возможному уподоблению Ему, и бывает Ему любезен и вожделеннейш, как мужественно подъявший такой великий и трудный подвиг, и возмогший, из среды своего с веществом растворения, чистою и некако отторженною от всякаго примешения телесных страстей мыслию, беседовать с Богом». – Это - о безстрастии.

А о том, что есть человеческое безстрастие, св. Исаак пишет так: «Безстарстие не в том состоит, чтоб не ощущать страстей, но в том, чтоб не принимать их. Вследсвие многих и различных добродетелей, явных и сокровенных, приобретенных святыми, страсти изнемогли в них, и нелегко могут возстать на душу: и мысль не имеет нужды непрестанно быть в разсуждении их внимательною; потому что во всякое время исполнена в помышлениях своих изучением и изследованием превосходнейших созерцаний, сознательно движимых в уме. И когда страсти начнут приходить в движение и возмущаться, мысль внезапно вземлется от близости к ним сознанием чего либо горняго, приникшаго в ум, и страсти остаются без воздействия на него, как сказал блаженный Марк: «ум, по благодати Божией, исполняя добродетельныя деяния, и приблизившись к ведению, мало ощущает того, что исходит из худшей и неразумной части души. Ибо ведение его восхищает его на высоту и отчуждает от всего, что в мире. У святых, по их непорочности, по тонкости, легкости и остроте ума их, а также по их подвигам очищается ум их и делается светозарным, так как плоть их изсохла от упражнения делами безмолвия и долгаго в нем пребывания. Сего ради легко и скоро прилагается каждому созерцание, которое, пребывая в них, руководит их к углублению в созерцаемое, с изумлением. В таком состоянии богатно множатся в них созерцания и мысль их никогда не бывает скудна предметами высшаго разумения. Таким образом никогда не остаются они без того, что составляет в них плод Духа. Долговременным же в сем роде навыком изглаждаются в сердце их воспоминания, которыми возбуждаются в душе страсти, и ослабляется сила диавольской власти. Ибо когда душа не сдружится со страстьми, помышлением о них: тогда, поелику непрестанно занята она иною заботою, сила страстей не может в когтях своих удержать духовных чувств ея» (Сл. 48, стр. 305 – 6).

И блаженный Диодох: «Безстрастие есть не то, чтоб не быть бориму от бесов, ибо в таком случае надлежало бы нам, по Апостолу, изыти из мира (1 Кор. 5, 10); но то, чтоб, когда оне борют нас, пребывать непреоборимыми: подобно тому, как в латы облеченные воители и стрелянию противников подвергаются, и слышат звук от летящих стрел, и видят даже самыя стрелы, на них испускаемыя, не уязвляемы однакож бывают ими, по причине твердости воинской одежды своей. Но эти, железом будучи ограждены, не подвергаются уязвлению во время брани, мы же, посредством делания добрых дел, облекшись во всеоружие святаго света, и в шлем спасения, будем разсеявать темныя демонския фаланги; ибо не одно то приносит чистоту, чтоб не делать более зла, но паче то, чтоб всеусильною ревностию о добре в конец потребить в себе злое» (гл. 98).

Святый Максим указывает четыре вида безстрастия, говоря так: «Первым бьезстрастием называю я то, когда телесное ко греху движение не производится в дело. Вторым безстрастие называю я совершенное отвержение страстных помыслов душевных, в силу коего увядает движение страстей, не имея воспламеняющих его к действенности страстных помыслов. Третьим безстрастием называю я совершенную неподвижность страстнаго похотения, которое обыкновенно и во втором имеет место, состоящем в чистоте помыслов. Четвертым безстрастием называю я совершенное отложение страстных в мысли мечтаний, по коему и третье получает свое бытие, не имея чувственных мечтаний, кои представляли бы страстные виды». – Еще: «Безстрастие есть мирное устроение души, по коему она бывает неудободвижима на зло».

87) О безстрастии и совершенстве.

Вот и слова св. Ефрема, который о безстрастии и совершенстве говорит так: «безстрастные, ненасытно простираясь к верховному вожделенному благу, делают некончимым или несовершенным совершенство, потому что вечныя блага конца не имеют: кончимо или совершенно оно. судя по мере силы человеческой, а некончимо и несовершенно, как всегда превосходящее само себя каждодневными приложениями, и возвышающееся непрестанно восхождениями к Богу». – Подобное сему говорит о совершенстве и св. Нил: «два совершенства надо принимать: одно временное, а другое вечное, о коем пишет Апостол: егда же приидет совершенное, тогда еже отчасти упразднится (1 Кор. 13, 10). Слова: егда приидет совершенное, показывают, что здесь не можем мы вместить божественнаго совершенства». Еще: «два совершенства ведает божественный Павел, - и одного и тогоже человека признает и совершенным и несовершенным, - в отношении к настоящей жизни называя его совершенным, а в отношении к истинному свойственному ему совершенству -–несовершенным. Почему говорит: не зане уже достигох или уже совершихся: гоню же аще и постигну: а немного ниже говорит: елицы убо совершенни, сие да мудрствуим (Филип. 3, 12. 15).

88) О страстности, сладострастии, пристрастии и безстрастии.

Св. Илия екдик говорит: «материя злая или греховная – тела есть страстность, души – сладострастие, ума – пристрастие. Обличаются же или обнаруживаются оне – первое осязанием, другия (сладострастие и пристрастие) другими чувствами. Противоположное же всем им (т.е. безстрастие) противоположным расположением». Еще: «сладострастный близ есть страстнаго, пристрастный – сладострастнаго. далеко же от обоих их – безстрастный» (гл. 71, 72).

89) Кто страстен, сладострастен, пристрастен и безстрастен; и о врачевании каждаго из них.

О сем тот же преподобный говорит: «страстен тот, у кого влечение ко греху сильнее помысла, хотя он не грешит еще внешно; сладострастен тот, у кого действо греховное (желание сделать грех) слабее помысла, хотя он страстно услаждается им внутри; пристрастен тот, кто свободно, или лучше роболепно привязан к тому и другому. Безстрастным был бы тот, кому неизвестны такия разныя движения и состояния (кто не испытывает их)». – Равно и способы врачевания их он же ясно указывает, говоря: «страстность изгоняется из души постом и молитвою, сладострастие – бдением и молчанием, пристрастие – безмолвием (уединением) и вниманием; безстрастие же установляется памятованием о Боге (гл. 72, 73).

90) О вере, надежде и любви.

Поелику всех благ, или нравственных доброт начало, средина и конец, если хочешь, и хороводитель и главарь – вера, надежда и любовь, потому что Бог любы есть и именуется (1 Ин. 4, 8): то неправедно не восполнить ими, что еще недостает в настоящем сочинении; тем паче, что по св. Исааку: «завершение плодов Святаго Духа тогда бывает, когда что сподобляется совершенной любви» (Сл. 21, стр. 154). Давай же и о ней не много помянем словами отцев святых. Так св. Лествичник пишет: «ныне же, скажем после всего сказаннаго, пребывают три сия, все теснейшим союзом связующия и держащия в нем, вера, надежда и любы, больше же всех любы: ибо ею именуется Бог (1 Кор. 13, 13; 1 Ин. 4, 8). По моему разумению, первая из них есть луч, вторая – свет, а третья – круг; все же оне одно суть сияние и один блеск. Первая все может творить и устроять; вторую милость Божия окружает, и делает непостыдною; третья никогда не падает, не перестает тещи, и уязвленному ею не дает почить от блаженнаго упоения» – (Сл. 30, 1 – 3). И еще: «Слово о любви знаемо Ангелам; но и тем по действу осияния. Бог любы есть, и кто хочет изречь, каков предел ея, тот, слеп будучи, покушается исчесть песок в бездне морской. Любовь, по качеству своему, есть уподобление Богу, сколько оно доступно для смертных; по действу – опьянение души; по свойству – источник веры, бездна долготерпения, море смирения. Любовь истинно есть отложение всякаго противнаго помышления: ибо любы не мыслит зла (1 Кор. 13, 5). Любовь, безстрастие и сыноположение одними именами различаются. Как свет, огнь и пламя в одном действии сходятся: так разумей ты мне и об этих» (тамже, гл. 5 – 9).

И св. Диодох: «Духовным созерцанием, братие, да предводительствуют вера, надежда и любовь, и наипаче любовь; ибо те (вера и надежда) научают только презирать видимыя блага, а любовь самую душу добродетелями сочетавает с Богом, умным чувством постигая Невидимаго» (гл. 7). И еще: «Иная есть любовь души естественная, а другая Духом Святым изливается в нее. Та, когда хотим, от нашего хотения соразмерно движется, почему и от злых духов удобно расхищается, когда нужно не держим в ней своего произволения. А эта так пламенит душу любовию к Богу, что все части души прилепляются к неизреченной сладости Божественнаго возлюбления в безмерной некоей простоте расположения; ибо тогда ум, как бы чреват бывая от духовнаго благодатнаго действа, источает обильный поток любви и радования» (гл. 34).

И св. Исаак: «Любовь, возбуждаемая чем либо совне, есть как малый светильник, питаемый елеем, которым и поддерживается свет его, или как наводняемый дождем поток, котораго движение прекращается с оскудением составляющей его дождевой воды. Но любовь, которая имеет виновником Бога, есть тоже, что бьющий из земли источник; потоки ея никогда не прерываются: ибо Он сам есть источник сей любви и неоскудевающая пища ея» (Сл. 30, стр. 199). Еще будучи вопрошен: «в чем завершение многих плодов Духа», - сказал он в ответ: «в том, когда сподобится кто совершенной любви». – Когда за сим последовал вопрос: «почему узнать, что достиг ея кто нибудь?» – ответил: «Когда памятование о Боге возбудилось в уме его, тогда сердце его немедленно возбуждается любовию к Богу, и очи его обильно изводят слезы. Ибо любви обычно воспоминанием о любимых возбуждать слезы, и кто таков, у того никогда не оскудевают слезы; потому что никогда не прекращается в нем то, что влечет его к памятованию о Боге. Почему и во сне он беседует с Богом; ибо любви свойственно производить это, и она есть совершенство людей в настоящей жизни» (Сл. 21, стр. 154, 5). И еще: «Любовь к Богу естественно горяча, и когда нападет на кого без меры, делает душу ту изступленною. Почему сердце ощутившаго ее не может вместить ее и стерпеть, но по мере качества (своего) и нашедшей на него любви, видится в нем изменение необычное. И вот каковы знамения ея чувственныя: лице человека делается огненным и радостным, и тело его согревается. Отступают от него стыд и страх. и бывает как бы изступленным; сила, собирающая ум, бежит из него, и бывает он как бы изумлен. Страшную смерть почитает радостию, и созерцание ума его никогда не испытывает пресечения какого либо в помышлении о небесном. И отсутствуя, как присутствующий беседует он, не зримый никем. Видение и зрение его естественно переходит, и чувственно не ощущает он движения своего, коим движется между вещами. Ибо хотя он и делает что, но совершенно того не чувствует, так как ум его высится в созерцании, и мысль его всегда как бы беседует с кем другим. Сим духовным упоением упоевались некогда Апостолы и мученики; и одни весь мир обошли, трудясь и терпя поношение, а другие, будучи разсекаемы на уды, пролили кровь свою, как воду, и претерпевая ужаснейшия страдания, не впадали в малодушие, но доблестно все переносили, и будучи премудры, почитаемы были неразумными. Иные же скитались в пустынях, в горах, в вертепах, в пропастях земных, в нестроениях благоустроенными пребывая. Такого нестроения да сподобит нас достигнуть Бог» (Сл. 73, стр. 528 – 9).

91) О святом причащении, и о том, скольких благ бывает для нас виновно частое с чистою совестию сие причащение.

Ничто столько не содействует и не способствует нам к очищению души, к просвещению ума и к освящению тела, и обеих их божественнейшему изменению, еще же и к отражению страстей и бесов, свойственнейше же сказать. к преестественному с Богом единению и божественному сочетанию и срастворению, как частое, с чистым сердцем и расположением, сколько то возможно человеку, причащение Святых, пречистых, безсмертных и животворящих Таин, - самаго, говорим, честнаго тела и крови Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа. Почему необходимо и об этом особенно поговорить, и затем положить конец нашему писанию.

Об этом, - о том т.е., что причащение Святых Христовых Таин крайне необходимо, - не только явно говорят отцы, но и сама Жизнь и сама Истина яснейшими словами возвещает, ибо говорит: Аз есмь хлеб животный. Сей есть хлеб сходяй с небесе, да аще кто от него ясть, не умрет. Аз есмь хлеб животный, иже сшедый с небесе: аще кто снесть от хлеба сего, жив будет во веки. И хлеб, его же Аз дам за живот мира (Ин. 6, 48. 50. 51). Еще: аще не снесте плоти Сына человеческаго, не пиете крове Его, живота не имати в себе. Ядый Мою плоть, и пияй Мою кровь, имать живот вечный. Плоть бо Моя есть истинно брашно, и кровь Моя истинно есть пиво. Ядый Мою плоть и пияй Мою кровь, во Мне пребывает и Аз в нем. Якоже посла Мя живый Отец, и Аз живу Отца ради: и ядый Мя, и той жив будет Мене ради. Сей есть хлеб сшедый с небесе. Ядый хлеб сей, жив будет во веки (Ин. 6, 53 – 58). И св. Павел говорит: Братие, аз приях от Господа, еже и предах вам, яко Господь Иисус в нощь. в нюже предан бываше, прием хлеб, и благодарив, преломи, и рече: приимите, ядите: сие есть тело Мое, еже за вы ломимое: сие творите в Мое воспоминание. Такожде и чашу, по вечери, глаголя: сия чаша, новый завет есть в Моей крови: сие творите, елижды аще пиете, в Мое воспоминание. Елижды бо аще ясте хлеб сей, и чашу сию пиете, смерть Господню возвещаете, дондеже приидет. Темже иже аще ясть хлеб сей, или пиет чашу Господню недостойне, повинен будет телу и крови Господни. Да искушает же человек себе, и тако от хлеба да яст, и от чаши да пиет: ядый бо и пияй недостойне, суд себе яст и пиет, не разсуждая тела Господня. Сего ради в вас мнози немощни и недужливы, и усыпают довольни. Аще бо быхом себе разсуждали, не быхом осуждени были: судими же, от Господа наказуемся, да не с миром осудимся (1 Кор. 11, 23 – 32).

92) Необходимо знать чудо Святых Таин, что оне суть, для чего даны, и какая от них польза.

Пишет св. Златоуст: «нужно знать чудо сих Таин – в чем оно состоит, для чего дано, и какая от него польза. Едино тело, сказано, мы бываем и уди от плоти Его и от костей Его (Еф. 4, 4). Да внимают сим словам посвященные! – Итак, чтоб не любовию только, но и самым делом быть нам членами плоти Христовой. будем соединяться с сею плотию. А это бывает чрез пищу, которую Христос даровал, чтоб выразить Свою великую любовь к нам. Для этого Он смесил Самого себя с нами и растворил тело Свое с нами, чтоб мы составили нечто единое, как тело, соединенное с главою. И это есть знак самой сильной любви. На это указывал и Иов, когда говорил о своих домочадцах, которые так сильно любили его, что желали срастись с его плотию: кто убо дал бы нам от плотей его насытиться? (Иов. 31, 31). Так говорили они, желая выразить свою великую любовь к нему. С этою же целию так поступил и Христос: чтоб ввести нас в большее содружество с Собою, и показать любовь Свою к нам. Он дал желающим не только видеть Его, но и осязать, и вкушать, и касаться зубами плоти Его, и соединяться с Ним, и насыщать им всякое желание» (Беседа на Иоан. 46, стр. 551 – 2, ч. 1-я). Еще: «приобщающиеся этой крови стоят вместе с Ангелами, Архангелами и прочими горними силами, облеченные в царскую одежду Христову и имея оружие духовное. Но этим я не сказал еще ничего великаго: они бывают облечены в самого Царя. Но сколько велико и чудно это таинство, столько же верно и то, что, если приступишь к нему с чистотою, приступишь во спасение, если же с совестию лукавою, - в наказание и мучение. Ядый бо, сказано, и пияй Господа недостойне, суд себе яст и пиет (1 Кор.. 11, 29). Если и оскверняющие Царскую порфиру наказываются одинаково с раздирающими ее: то что удивительнаго, если приемлющие тело Христово с нечистою душею подвергнутся тому же наказанию, какому и те, которые истерзали его гвоздями. Смотри, на какое страшное наказание указывает Павел в словах: отверглся кто закона Моисеева, без милосердия рпи двоих и триех свидетелех умирает. Колико мните горшия сподобится муки, иже Сына Божия поправый и кровь заветную скверну возмнив, еюже освятися (Евр. 10, 28. 29)» (Тамже, стр. 555 – 6). И еще: «Причащаясь тела Господа и пия кровь Его, будем твердо помнить, что мы приобщаемся того тела, которое возседит горе и которому поклоняются Ангелы, которое находится близ нетленной силы, - сие именно тело мы вкушаем. О, сколько открыто нам путей ко спасению! Он соделал нас Своим телом, дал нам Свое тело, и все это не отвлекает нас от зла?! О, омрачение! О, безчувствие!» (Беседа на посл. к Ефес. 3-я, стр. 47). – И опять: «Дивный некий старец поведал мне, что он сподобился увидеть и услышать нечто такое, - что если имеющие преселиться отсюда причастятся Святых Таин с чистою совестию, то когда умрут, Ангелы, ради сего причащения, доринося возносят их отсюда».

И Божественный Иоанн Дамаскин (о вере прав. кн. 4, гл 13): «Поелику мы двояки и двусоставны, то надлежит и рождению у нас быть двоякому, и ястию сложну. Рождение дается нам водою и Духом, чястие же нам есть хлеб животный, Господь наш Иисус Христос, сшедший с небес». – Еще – гораздо ниже: «И как в крещении, поелику обычно людям мыться водою и мазаться елеем, сочетал Он с елеем и водою благодать Духа, и соделал то банею пакибытия: так и, поелику обычно нам ясти хлеб и пить воду и вино, сочетал Он с ними свое Божество, и соделал их Своим телом и Своею кровию, дабы чрез то, что обычно и что по естеству бывает, бывать нам в состоянии, которое выше естества. Тело воистину соединено с Божеством, - то тело, которое от Святыя Девы, не потому что само тело, вознесшееся на небеса, сходит, но потому что самые хлеб и вино претворяются в тело и кровь Господа Бога. Если желаешь знать, как это бывает, то довольно тебе услышать: Духом Святым, как от Святыя Девы Духом Святым Сам Себе и в Самом Себе Господь плоть составил. Больше этого мы ничего не знаем, но только то, что Слово Божие истинно есть, действенно и всемогуще, способ же: как – не изследим». – И еще немного спустя: «С верою достойно причащающимся бывает Св. Причастие во оставление грехов и в жизнь вечную, и в охранение души и тела, кои без веры недостойно причащаются, в осуждение – и мучение, как и смерть Господня. – И не есть хлеб и вино только образ тела и крови Христовой. Да не будет! – Но самое тело Христово обоженное и самая кровь. Ибо Он говорит: плоть Моя истинно есть брашно, и кровь Моя истинно есть пиво». Еще пониже: «Тело и кровь Христовы служат к укреплению нашей души и тела. но не истощаются и тлению не подвергаются, а бывают нам в охрану и очищение от всякой скверны. – Им будучи очищаемы, соединяемся мы с телом Христовым и Духом Его, - и бываем тело Христово. Хлеб сей есть начаток будущаго хлеба, который есть насущный. Ибо насущный или на будущий хлеб указывает, т.е. на хлеб будущаго века, или на тот, который мы теперь принимаем к сохранению нашего существа. Ибо плоть Господня есть Дух животворящий, потому что от животворящаго Духа зачалось; рожденное же от Духа Дух есть. Говорю же это я, не отрицая естество тела, но желая показать его животворящность и божественность». – И еще в самом конце сей главы: «Сии (тело и кровь в таинстве) называются вместообразными будущих некако не сущия истинно тело и кровь Христовы, но потому что ныне чрез них мы причащаемся Христова Божества, тогда же мысленно чрез одно созерцание Его».

И божественный Макарий: «как вино по всем членам пиющаго расходится, и бывает вино в нем и он в вине: так и пиющий кровь Христову Духом Божества напояется, который по всей душе расходится, и душа бывает вся в Нем, и освятившись таким образом делается достойною Христа Господа. Ибо Апостол говорит: вси единем Духом напоихомся (1 Кор. 12, 13). Также и истинно причащающиеся хлеба в Евхаристии сподобляются причастниками быть Духа Святаго, и так достойныя души во веки могут живы быть. И как для тела жизнь не из него самого есть, но из вне его есть, т.е. от земли, так и душе благоволил Бог не из собственнаго его естества, но из своего Божества, из Духа Своего и света иметь брашно, питие, одеяние, кои суть истинный живот души. Ибо Божественное естество имеет и Хлеб жизни, рекший: Аз есмь хлеб животный (Ин. 6, 44) и воду живую, и вино веселящее, и елей радования».

Поиск по сайту: