Хореограф Олег Глушков о спектакле

– Вы работали артистом балета, но у вас на счету более десяти драматических спектаклей, в которых вы ставили танец и пластику. Как вы увлеклись этим видом деятельности?

– Артистом балета меня можно назвать условно. Я работал артистом балета в Омске, но не заканчивал хореографического училища. А это является обязательным этапом в балетной карьере. После окончания хореографического факультета ГИТИСа, меня пригласил работать на курс Олег Львович Кудряшов. На режиссерский факультет, где я сейчас преподаю, и считаю своей основной работой и альма-матер одновременно. Там и начались мои взаимоотношения с драматическим театром и то, что я работаю на 95 % с драматическими артистами, – это сознательный выбор. С ними мы говорим на одном языке. Балет – это другая планета, несмотря на то, что он тоже является театральным искусством. Другой язык, другая система ценностей. И для выражения одного и того же в театре драматическом и театре балетном нужны совершенно разные навыки. Мне наиболее близки навыки и система ценностей драматического театра.

– Вы приехали на несколько дней. Это сложная задача – сочинить танец за такой недлинный срок?

– Ничего сложного здесь нет. Дело не в сроках, дело в том обмене, который ты получаешь вместе с артистами. Ты что-то предлагаешь – они что-то пробуют. Каким-то образом присваивают, у них рождаются свои мысли и эмоции на этот счет. Ты их как-то подхватываешь, или наоборот отсекаешь. И результат появляется от совместного процесса. Я не могу придумывать дома заранее – только с конкретными артистами. У каждого человека есть определенная движенческая парадигма, определенный пластический язык. И хорошо бы, чтобы человек разговаривал на своем языке, а не на каком-то чужом.

– Что для вас есть точка вдохновения при работе над танцами в драматическом спектакле? От чего или от кого вы отталкиваетесь?

– Если мы говорим не о пластической сцене, а о танце, то в первую очередь на меня влияет музыка. Потом эта музыка соединяется с конкретным человеком, потом этот конкретный человек выполняет определенную действенную задачу. И вот все это создает богатый полный объемный момент, который и хотелось бы поместить в создаваемый танец. Сами движения не так важны для меня.

– Танец – это язык тела. У драматургии Островского очень яркий, выразительный язык. Как эти два способа высказывания соприкасаются, какие между ними возникают отношения?

– Могу сказать, что насилия никакого не происходит. А стилистика диктуется спектаклем, который складывается из мыслей режиссера, из артистов, которые их воплощают. И вот то, что у них получается и рождает язык, стилистику танца. Это не значит, что я приезжаю и говорю: «Здесь будет модерн, а здесь фламенко». Как надо и где надо, там танец и образовывается, просто этому надо не противиться.

– В «Лесе» у всех персонажей есть право пластического голоса? Если нет, то почему?

– Право пластического голоса имеют все. А границы понятия «танец» сейчас очень размыты. Человек садится – это танец? Вроде да, а вроде и нет. Или под музыку – это танец, а без музыки – не танец. Не очень понятно сегодня. Я не очень люблю давать этому определение. Мне нравится создавать условное существование артистов, нежели обслуживать мизансцены. В танце существуют в основном пары Счастливцев – Несчастливцев и Буланов – Гурмыжская. И в финале задуман один танцевальный момент. Это связано с определенной структурой спектакля, его строением, и режиссер его определенным образом мыслит. Я за то, чтобы драматические спектакли не были насыщены танцами. Это прерогатива другого театра. Театра мюзикла. Но когда его проявлений не так много, то каждое из них становится ценным.

– Что обозначает для вас метафора Леса?

– Я не хотел бы облекать Лес в какие-то конкретные понятия. Мне кажется, когда формулируешь, что «Лес для меня – это пространство, в котором персонажи Островского заблудились», то Лес становится очень плоским образом. А пока есть в голове его нечеткие очертания, пока этот Лес стоит в тумане, есть много вариантов того, про что мы сочиняем спектакль. И может быть, даже сами еще не все видим.

Поиск по сайту: