первым ввел понятия «природный (природно-ресурсный)

ТРИАДА «ГЕОГРАФИЯ - ИСТОРИЯ - МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ»

С каждым днем, отдаляющим нас от даты кончины профессора Юрия Дмитриевича Дмитревского (26 января 2001г.), все острее ощущается его потеря для науки, для человеческих отношений, для высшей школы. К нему, к его концептуальным идеям во многих областях знания, вполне применимы блестящие стихотворные строчки немецкого поэта XIX века Иоганна Вольфганга Гете:

«И то, что духом времени зовется, Есть дух профессоров и их учений».

В них, на мой взгляд, в концентрированном виде отражено выдающееся значение интеллектуалов, интеллектуальной элиты во всемирной истории. Этих людей еще называют «большелобые», «яйцеголовые» или «высоколобые». Как показала многотысячелетняя история человечества, согласно утверждению Генерального секретаря ООН Кофи Анана, лучшие идеи исходят не от правительств, вождей или

венценосных правителей, а от научных кругов, деятелей искусств, деловых людей и негосударственных организаций.

Двадцатый век со всеми его взлетами и падениями духа Человеческого подтверждает справедливость подобной оценки истоков крупных идей, теорий, концепций. Ученые обосновывали свои общественные взгляды, опираясь на практику, на реалии жизни, и прогнозировали тот или иной ход событий, происходивших потом целиком или частично. К таковым относятся и многие научные подходы, оригинальные выводы и идеи профессора Ю. Д. Дмитревского.

Из-за природной скромности, интеллигентности он очень сжато, но далеко не полно очертил свой вклад в научное познание мира. Еще два года тому назад он писал в автобиографии, что наиболее полезное, сделанное им «заключается в следующем:

Привлек внимание к проблемам географии Африки и остался

последним из могикан российской географической африканистики;

Привлек внимание к проблеме издания областных учебников

географии для школ и написал «областной учебник»;

первым ввел понятия «природный (природно-ресурсный)

потенциал» и «природно-ресурсный район»;

4) обратил внимание на роль географии в развитии экологии» [8, с. 9].

Если бы Юрий Дмитриевич не был исключительно совестливым человеком, он еще бы перечислил с десяток позиций, которые свидетельствуют о его выдающихся заслугах в науке, да непременно в превосходной степени. Но это был бы тогда не профессор Юрий Дмитриевич Дмитревский.

Он работал творчески на новых направлениях географических наук, раздвигая их горизонты и формулируя сам новые области географического познания мира. Достаточно посмотреть хотя бы список научных трудов, опубликованных им в последние годы, чтобы убедиться в этом [см. 21, с.243- 247]. Упомянем здесь лишь книгу «Территориальные проблемы современной России» [9] и статью «Роль культурно-географического фактора в преобразовании современной России» [10], по новому позволившим взглянуть на судьбы России. Немало работ написано им в соавторстве, но Юрий Дмитриевич ставил свою подпись под статью или книгу только тогда, когда реально участвовал в ее написании. Это его всегда отличало от некоторых экономико-географов, не знавших даже порой, кто и за что включал их в соавторы, но с радостью принимавших такой «подарок» судьбы, увеличивавший по крайней мере их список печатных работ.

Ю. Д. Дмитревский внимательно следил за научными достижениями своих учеников, поддерживал их, щедро делился с ними своими мыслями и планами. Я считаю его своим учителем в географии. Он ввел меня в увлекательный и загадочный мир географии - этой, по его определению, вечно юной географии. Именно так он и назвал одну из своих книг [11]. В 1968г. Ю. Д. Дмитревский пригласил меня на возглавляемую им тогда кафедру экономической географии в Ленинградском педагогическом институте им. А. И. Герцена на должность доцента. Но познакомились мы еще раньше.

Заканчивая аспирантуру на кафедре африканистики Ленинградского государственного университета, я как-то зашел в кафедральную аудиторию. Юрий Дмитриевич, находившийся там, тотчас спросил меня: «Как с работой после аспирантуры?» Я ответил словами одного востоковеда из Института стран Азии и Африки при Московском государственном университете им. М. В. Ломоносова: «Наша специальность редкая, поэтому мы редко по ней находим работу. ««Ищу, «- добавил я. Тогда Юрий Дмитриевич неожиданно сказал, что рекомендует меня Сергею Ивановичу Тюльпанову, заведующему кафедрой экономики современного капитализма в ЛГУ, на освободившуюся должность младшего научного сотрудника. Так завязалась дружба на многие десятилетия.

Юрий Дмитриевич был исключительно внимательным ко мне, ободрял, когда было трудно, поощрял мои самостоятельные, без оглядки на авторитеты, шаги в географии. В 1975г. на заседании Ученого Совета ВГО он выступил в поддержку присуждения мне и моим соавторам премии С. Дежнева за монографию «Человек и охрана его здоровья на Севере. «Увы, стараниями ряда тогдашних, членов президиума ВГО не удалось праздновать успех, ибо эти географы, рядившиеся в одежды непогрешимых ученых и заправлявшие в ВГО делами по принципу «хочу милую, хочу казню», обижались всякий раз, когда к ним не шли на поклон, прося поддержки на получение престижных премий. По итогам тайного голосования не хватило где-то голосов 8-10. Надо было видеть недоуменное лицо Ю. Д. Дмитревского, когда объявили результаты. Он лишь развел руками и, с сожалением, окинул все понимающими глазами зал. Сам он не раз страдал за свое вольнодумство, смелость и отсутствие чувства подхалимства и потому хорошо понимал в тот момент мое состояние.

Испытав многократно в своей долгой жизни несправедливость власть предержащих и горе - коллег, Ю. Д. Дмитревский незамедлительно приходил на помощь тем, кто подвергался гонениям, был оклеветан или над кем издевались злопыхатели. Как были разительны позиции Ю. Д. Дмитревского, принимавшего близко к сердцу чужие невзгоды, и специалиста по географии промышленности, отказавшегося осудить доносчика. Протянутая рука публичной поддержки со стороны Дмитревского дорогого стоила.

В человеческих отношениях от Ю. Д. Дмитревского всегда исходило добро. Он на мир смотрел добрыми глазами и действовал так, чтобы добрым было его дело, добрым слово. «Злые люди песен не поют, звучало в одной из написанных им песен. Дмитревский пел, музицировал, радовался жизни и улыбался. Он всегда следовал одному из религиозных постулатов: «Если можешь делать доброе дело - делай его, даже если всего лишь это улыбка соседу, незнакомцу или недругу. «В этом был весь Юрий Дмитриевич Дмитревский».

Радуясь успехам своих учеников, он наставлял их до самых последних дней и часов своей жизни, вдохновлял своих последователей на новые неизведанные высоты в науке. Под его строгим взглядом я приступил теперь уже в далекие 70-ые годы к научной разработке политической географии, в том числе развивающихся стран. В 1990г. в монографии «Очерки социально-экономической географии. Развитие и проблемы» он отмечал: «В настоящее время... наметились следующие основные области политико-географических исследований советских ученых,

1. Общетеоретические проблемы политической географии (В. А. Колосов, а также С. Б. Слевич, В. С. Ягья, Р. А. Горбацевич и др.).

2. Политическая география развитых капиталистических стран (О. В. Витковский, Л. В. Смирнягин, А. Л. Белов, В. В. Лаврухин и др.).

3. Политическая география развивающихся стран (B. C. Ягья, а также В. Д. Сухоруков и др.).

4. Политическая география Мирового океана (С. Б. Слевич, а также Р. А. Горбацевич, А. П. Алхименко и др.).

5. Политико-географический аспект экономико-географических процессов стран капиталистического мира (С. Б. Лавров, Я. Г. Машбиц, Ю. А. Гладкий, М. С. Калашникова и др.).

б. Исторические аспекты политико-географических проблем (Н. В. Каледин и др.) [12, с. 22].

Ю. Д. Дмитревский приветствовал любые попытки изучения географической действительности на стыке наук, выход за пределы параметров географии, но с использованием географических методов

исследования. Ему органически, однако, претило, когда под вывеской географии сочинялись наукообразные трактаты, создавались якобы новые научные направления или даже подменялись географические понятия. Он скептически отзывался о подобных «творениях», говоря, что их авторы хотят стать основоположниками, отцами хоть чего-нибудь. Так, Юрий Дмитриевич резко критиковал академика Н. Н. Некрасова, который, опубликовал книгу «Региональная экономика» (М., 1978), экономико-географическую по своей сущности и содержанию, выдавая ее за труд, обосновывающий новую научную дисциплину. Благодаря стараниям географов, в том числе Ю. Д. Дмитревского, академик Н. Н. Некрасов не получил за эту книгу Ленинскую премию. Не меньшей критике с его стороны подверглись политологи, публицисты и политические деятели, всуе использующие термины «геополитика» и «геостратегия» и их производные «геополитический», «геостратегический» и пр., смешивая их значение, подменяя суть и вводя в заблуждение читателя, слушателя. Он недоумевал по поводу того, что в нашей стране (да не только в ней) предано забвению то, что «геополитика... являлась официальной доктриной германского фашизма» [12, с. 23].

Очень актуален и по сей день его призыв «внедрять достижения политической географии в практику международных отношений» [12, с. 25].

Вместе с тем он совершенно справедливо отрицал определяющую роль географической среды в международных отношениях, во внешней политике, в мировых политических процессах.

Перечитывая научные труды Ю. Д. Дмитревского и исследуя события, факты и закономерности в мировой политике, я пришел к выводу о том, что в практике и в науке о международных отношениях играет важную роль укоренившаяся с древних времен и набирающая многообразие, разносторонность и глобальную взаимосвязь триада «география – история - международные отношения. «В ней география рассматривается в самом широком смысле, т. е. на «стыке» обществознания и естествознания как наука, синтезирующая результаты исследований комплекса естественных географических наук (физическая география) и комплекса общественных географических наук (общественная география) [2, с. 103].

Очень высоким интегрирующим потенциалом в этой триаде обладает география, ибо, во-первых, исторические события и международные отношения осуществляются в пределах географической оболочки, где взаимодействует общество и природа, во-вторых, в ходе этого взаимодействия как раз и порождаются и развиваются государства, вступающие в определенные взаимоотношения друг с другом и формирующие свою внешнюю политику на микро, - мезо- и макроуровнях, в-третьих, территория страны со всеми ее географическими характеристиками (орография, литосфера, стратосфера и пр.) выступает как. главный ресурс функционирования государства (без него нет государства; правительства в изгнании, кстати, - яркий пример отсутствия территории властвования), в-четвертых, многое в международных отношениях связано, а порой и обусловлено географией, в-пятых, развитие человечества всегда представляло собой взаимодействие с природой, а не было простым использованием материалов и энергии природы, в интересах людей, общества, государства [3, с. 324], в-шестых, воздействие природы на общество (географический фактор) значительно (например, слова президента Р. Рейгана о том, что будущие войны - это войны за. воду), в-седьмых, антропогенное воздействие на природу, локализованной в пределах территории государств, глобально, в-восьмых, географический., фактор, жестко не детерминируя в конечном счете причин общественного развития, тем не менее определяет условия этого развития. В рамках географической оболочки сложилась географическая среда, ее освоенная часть, включившая со временем вещественные, материализованные элементы взаимодействия природы и общества. В ее формировании заметную роль играли и продолжают играть, причем по нарастающей линии, международные отношения. Вот почему, мы говорим о географии в целом как структурном компоненте триады «география - история -международные отношения. «География сказалась и при становлении новой системы международных отношений на рубеже XX- XXI вв. после распада Ялтинского мироустройства. В постялтинский период международных отношений сложилось, в пространственно-политическом аспекте, пирамидальное строение современного мира, вершину которого венчают США, самая мощная в экономическом, технологическом и военном отношении держава. К ним стали применять термин «единственная супердержава. «С крахом Советского Союза рухнула лелеемая девятилетиями надежда А. А. Громыко, министра иностранных дел Советского Союза, на установление советско-американского кондоминиума - совместного управления международными делами, т. е. всем миром. Попытки его российских последователей на Смоленской площади возродить и реализовать это намерение напоминают альпиниста, старающегося во что бы то ни стало взобраться на вершину пирамиды. В известной степени пространственно-политическая пирамида мирового порядка отражает ситуацию в мировом хозяйстве, которая структурно состоит из стран Центра на вершине, полупереферии и периферии [5, с. 4-5].

Говоря о значении географии для познания международных отношений и взаимодействия, взаимосвязи этих двух научных дисциплин, в совокупности обладающих исключительно высоким интегрирующим потенциалом, нельзя не привести высказывания ряда крупных ученых и политиков на этот счет. В начале XX в. профессор Гейдельбергского университета Г. Еллинск писал: «Территория является мертвым и в то же время бессмертным элементом государства». Железному канцлеру Германии Отто фон Бисмарку принадлежат следующие слова: «География - единственно постоянный элемент международной политики». Американский политолог Н. Спайкмен отмечал: «География есть самый фундаментальный фактор во внешней политике государств, потому что он наиболее постоянен. Министры приходят и уходят, умирают диктаторы, но цепи гор остаются неколебимыми» [Цит. по: 25, с. 17], Еще Страбон (ок. 64-63 г. до н. э. - ок. 20 г. н.э.) в своей знаменитой семнадцатикнижной «Географии» подчеркивал многообразную пользу географии для деятельности государственных людей и правителей (Напомню, что если бы хоть раз в жизни кое-кто из Политбюро ЦК КПСС внимательно посмотрел на физико-географическую карту Афганистана, уже не говоря о прочтении хотя бы одной книжки о географии и историк этой страны, то никогда бы не инициировал ввод советских войск в Афганистан. Аналогично можно сказать относительно неудачливого вице-президента А. Руцкого, который по существу спровоцировал многолетнюю войну в Чечне, заявив о том, что двумя батальонами покончит в одночасье с Джохаром Дудаевым и его войском. Можно посоветовать горе вице-президенту и иже с ним почитать поэму М. Ю. Лермонтова «Измаил-бей»). Особо упомяну слова Франсуа Миттерана, сказанные в бытность президентом Франции: «Подобно тому как некоторые читают музыкальную партитуру, я читаю партитуру глобусов». Кстати, замечу, что глобус - непременный атрибут в офисах многих высокопоставленных чиновников и руководителей политических партий. Даже у вице-спикера российской Государственной Думы В. В. Жириновского в кабинете стоит глобус. Меня поразил глобус, установленный в церкви святого Николая в Грайфсвальде, в ФРГ.

В ходе развития современного мира возрастает роль отраслевой и территориальной структуры хозяйства в формировании внешней политики государства. Джордж Буш-младший, объявляя о назначении Энн Венеман на пост министра сельского хозяйства, заметил: «Сельское хозяйство является не только составной частью нашей экономики, но и важной частью нашей внешней политики». [20, 23. 01. 2001]. Примечательно также высказывание государственного секретаря США Мадлен Олбрайт, когда она 19 января 2001 г. выступала перед сотрудниками госдепартамента, прощаясь с ними, уступая пост Колину Пауэллу: «С расширением глобализации расширяются и интересы Америки за рубежом, а, следовательно, и наша внешняя политика. Вступая в эту должность, я никак не ожидала что мне придется так много говорить о бананах, биотехнологии и последствиях глобального изменения климата. Но вышло именно так, и я знаю, что назначаемый госсекретарь Пауэлл может рассчитывать на то же самое еще в большей степени». [38, 19 января 2001]. Практическая деятельность министерств иностранных дел на рубеже XX - XXI вв. свидетельствует о возрастании экономической и экономико-географической составляющих современных международных отношений. Яркий пример тому - преобладание экономических вопросов (торговля, инвестиции, высокие технологии и др.) в ходе межгосударственных переговоров президента России В. В. Путина, генерального секретаря Компартии Китая Цзянь Цзэминя, премьер-министра Индии Ваджпаи, президента Финляндии Т. Халонен и руководителей других стран мира, даже самых небольших по размерам и численности населения. На заседании «семерки» ведущих стран мира львиную долю времени занимают мировые экономические проблемы, а Россию, за счет которой сложилась «восьмерка», допускают лишь к обсуждению политических вопросов. При президенте Клинтоне госдепартамент и министерство торговли настолько были активны в отстаивании и проталкивании интересов американского бизнеса, что в политическом лексиконе появился термин «коммерческая дипломатия». Глобализация мировой экономики (одним из показателей этого процесса является деятельность 35 тыс. транснациональных корпораций со 150 тыс. филиалов практически во всех странах мира) ведет к политической консолидации мира. Вместе с тем предполагается известное ослабление государства как организации, ' безраздельно властвующей на собственной суверенной территории. В этом же направлении действуют универсальные и региональные международные организации (Всемирная торговая организация, Организация Объединенных Наций, Всемирный банк, Международный банк реконструкции и развития, АСЕАН, Азиатско-Тихоокеанское экономическое сотрудничество и др.), причем влияние некоторых из их на международные экономические и политические процессы порой намного мощнее, чем самых влиятельных и сильных государств мира. Вот почему можно уже сейчас говорить о появлении нового системного элемента в упоминавшейся ранее пирамидальной структуре современного международного (политического и экономического) устройства.

В связи с глобализацией мировой экономики и политики возрос теоретический и практический интерес к понятию «пространство». Немало пишут и дискутируют по поводу «евразийского пространства», «общеевропейского экономического пространства», «этнического пространства» и прочих пространств. Любопытно мнение ученика Ю. Д. Дмитревского доктора географических наук, профессора В. Д. Сухорукова о том, что «в сущности мировая политика слагается из сочетания или столкновения многих политических пространств». [24, с. 139]. Оставляя в стороне вопрос о корректности данной точки зрения, не могу не отметить необходимость разрешения проблемы соответствия географических категорий «территория» и «пространство» друг другу, особенно в аспекте исследуемой триады «география - история - международные отношения». Не случайно в определениях государства, даваемых политологами и юристами, неизменно присутствует та или иная категория. Так, С. Джонс рассматривал государство с позиции единого поля, О. Мауль -пространственной организации, а Э. У. Сойя - политического пространства. Еще в 1984 г. я писал о пространстве как географической проблеме, в котором концентрируются реалии повседневной, общественной и государственной жизни страны [см. 32].

Ныне представляется с позиций географии и международных отношений, что политическое пространство у государства может быть шире или уже его суверенной территории. Так, для США, осуществляющих глобальную внешнюю политику, политическое пространство охватывает по существу весь мир, т. е. всю географическую оболочку, ближний и дальний космос, а для правительства, скажем, Анголы политическое пространство сужено до пределов территории осуществления им властвования, ибо на части суверенной территории Ангольского государства действуют политические силы, не подчиняющиеся центральной власти и реализующие свои принципы властвования. «Америка, - заявил Дж. Буш-младший в своей инаугурационной речи 20 января 2001 г., - будет по-прежнему участвовать в делах мира - так сложилось исторически и таков наш выбор, - устанавливая баланс сил, благоприятный для свободы». [38, 20 января 2001 г. ]. Политические и, разумеется, экономические интересы США распространяются на весь мир. Они присутствуют фактически в любом уголке Земного шара [см. 37]. США участвуют и в разрешении политического кризиса в Анголе: именно под давлением Вашингтона из Анголы были выведены кубинские войска, велись переговоры руководителей Луанды и УНИТА и т. д., но пока безуспешно, хотя государственные границы Анголы гарантированы всем мировым сообществом.

Важным элементом политического пространства ряда государств является их этническая диаспора в других странах (например, китайцы в Малайзии, владеют чуть ли не двумя третями промышленности, в Индонезии они занимают важные позиции во внутренней и внешней торговле). Отсюда проведение географически целенаправленной диаспоральной политики, включая в ряде случаев линию на воссоединение/объединение с соседними странами (например, в соответствии с провозглашенной в Китае концепцией «одна страна - две системы» в состав КНР вошли обретавшие независимость британская колония Гонконг и португальское владение Макао). При оценке роли к территориальной близости, этнической гомогенности населения, его конфессионального единоверства в определении политики государства в регионе и субрегионе огромное значение имеет географическая теория соседства, разработанная главным образом И. Н. Маергойзом [см. 14, 15, 16]. Этно- и. конфсссионально-территориальными факторами можно объяснить, например, многое в поддержке Узбекистаном и Таджикистаном Северного альянса в Афганистане в конце XX - начале ХХ1вв.

Географические соседи и соседи их соседей очень часто составляли и составляют основной объект направления внешней политики государства. Так, для России соседние страны представляли всегда особый, в том числе территориально-экспансионистский, интерес (Стремление к территориальному расширению было имонентно присуще любому государству). Это нашло отражение даже в поэтическом творчестве Ф. Тютчева. В стихотворении «Русская география» (1848-1849) он описывает границы русского царства, сконструированного им на основе, территориальных вожделений правителей России и их придворных:

«Москва и град Петров, и Константинов град

Вот царства русского заветные столицы...

Но где предел ему? И где его границы -

На север, на восток, на юг и на закат?

Грядущим временам судьбы их обличат...

Семь внутренних морей и семь великих рек...

От Нила до Невы, от Эльбы до Китая,

От Волги по Евфрат, от Ганга до Дуная...

Вот царство русское... и не прейдет вовек,

Как то провидел Дух и Даниил предрек».

По существу Ф. Тютчев повторил в стихотворной форме (см. подробнее 1, с. 99-100] то, что излагается в пресловутом «Завещании Петра Великого», распространенного во Франции незадолго до похода Наполеона на Россию [18, с. 433]. Не вдаваясь в дискуссию о том, было ли это завещание фальшивкой или нет, отмечу, что основные направления территориальных приобретений и устремлений России в послепетровские времена остались созвучными идеям завещания. Даже Иосиф Сталин, следуя традиции русских царей, требовал от Турции передать часть ее приграничных с советским Закавказьем земель и контроль над проливами Босфор и Дарданеллы, а также опеки над бывшей итальянской Триполитанией [17, с. 222-224]. Интерес проявлялся Советским Союзом после второй мировой войны и в отношении опеки над Эритреей (ср. еще при Петре I в России была предпринята попытка морского похода к берегам Африки).

В советское время внешнеполитические направления петровской дипломатии и территориальные приобретения военной силой русских армий объяснялись чаще всего неизменностью географического положения России, обусловленностью жизненно необходимыми интересами безопасности [18, с. 14, 21], ссылками на высказывания К. Маркса и Ф. Энгельса о стремлении России к овладению побережьем Черного и Балтийского морей по объективным потребностям ее развития и даже на знаменитую строку А. Пушкина «Природой здесь нам суждено в Европу прорубить окно». Словом, география и международные отношения вновь пересекались.

География неизменно присутствует при делимитации и демаркации меж- и даже внутри государственных границ. Четкое следование физико-географическим обстоятельствам, возведенным в ряде случаев в ранг бесспорных положений международного права, привело к тому, что Советский Союз, а потом и Россия после многих лет противодействия согласились на приемлемое установление, как говорится, на местности трехтысячекилометровой границы с Китаем, уступив Пекину сотни квадратных километров своей, принадлежавшей в недавнем прошлом, территории, в том числе остров Даманский на р. Амур, из-за которого в 60-ые годы происходили боевые действия между советскими и китайскими войсками. Границу пришлось менять, так как изменился фарватер реки Амур.

Граница по реке признается в мировом сообществе по ее фарватеру. Этому не хочет следовать, например, саддамовский Ирак в отношениях с Ираном, граница с которым приходит по левому берегу реки Шатт-эльАраб, установленная еще англичанами, вершившими долгое время судьбами этого региона мира.

Физико-географические особенности морских берегов служат обоснованием для введения границ шельфовых зон, территориальных вод и экономических зон. Споры между государствами идут собственно говоря из-за обнаруженных или предполагаемых месторождений нефти, газа, другого минерального сырья. Они с трудом разрешаются к всеобщему удовлетворению, как было, например, в 2001г. между Литвой и Латвией.

Орография как часть физико-географической характеристики страны играла в прошлом, когда устанавливались границы государств и их «владений, значительную роль, хотя главным образом, конечно, выступал баланс сил, превосходство в военном отношении. Так, в Африке границы между существующими ныне независимыми государствами образовались в колониальное время: 44 процента этих границ проходит по параллелям и меридианам, 30 % - по дугообразным и кривым линиям и только 26 % - по естественным рубежам.

Уместно здесь упомянуть слова А. Пушкина о том, что «климат, образ правления, вера дают каждому народу особенную физиономию. «Нелишне вспомнить также высказывание Карла Маркса о причинах отсталости Африки. Дело в том, как он полагал, что ее расточительная природа вела людей на помочах. То есть Карлом Марксом признавался в ряде случаев примат природы над социально-экономическим базисом в отношении ряда жизненных условий. Кстати, именно обширные размеры российской территории с ее необустроенностью и физико-географической суровостью (климат, заболоченность, лесистость и пр.) позволила А. И. Герцену сказать, что «власть в России расположилась как оккупационная армия в завоеванной стране. «Именно природными условиями жизни я объясняю, что в русском человеке сильно развито нравственное чутье. Конечно, сыграло свою позитивную роль православие. Трудно, разумеется, найти в особенностях природы причину следующего утверждения крупнейшего мыслителя XX в. Питирима Сорокина: «Мы на протяжении всей истории были народом милитарным, воевавшим много, часто и в большом масштабе. Мы на протяжении нашей истории были народом голодным, не вышедшим из полосы хронических голодовок даже в 19 и 20 веках. «

Природный фактор очень многообразен. Составной его частью, притом очень важной по значению, являются минеральные, в том числе топливно-энергетические, и водные ресурсы. Особая роль при формировании внешней политики государств принадлежит нефти и газу. Еще в 1878г. в одной из арий в опере «Мадам Анго» пелось: «Здесь нефть, там нефть, нефть вокруг, славься нефть!» В двадцатом веке, да и в начале двадцать первого столетия немало примеров того, как государства, обладающие несметными нефтяными богатствами, использовали нефть и средства от ее экспорта в внешнеполитических акциях. Так, Саудовская Аравия безвозмездно финансирует многие страны в Африке в обмен на углубление процесса их исламизации, включая распространение арабского языка и арабской культуры. В 1973г. арабские, нефтедобывающие страны в ответ на израильское нашествие на Египет и Сирию объявили нефтяное эмбарго западным государствам - покупателям арабской нефти. В 90-е годы XX в. уже по решению Совета Безопасности ООН, согласно предложениям США и Великобритании, были введены суровые нефтяные, ограничения на экспорт иракской нефти (за исключением программы «Нефть в обмен на продовольствие»).

В изданной в 1996г. книге «Победа. Роль тайной стратегии администрации США в распаде Советского Союза и социалистического лагеря» Петер Швейцер информирует о предпринятом по настоянию Вашингтона в течение чуть ли не десятка лет массовом выбросе нефти на мировой рынок, в результате чего Советский Союз, во многом зависивший от нефтедолларов, терял ежегодно 13 млрд. долл. Имея ввиду печальный ' опыт Советского Союза, ряд политологов обеспокоены будущим России, доходы которой также в значительной степени зависят от цен на нефть. Важную политическую роль играет ныне ОПЕК, ибо позиция этой международной организации в вопросах объемов добычи нефти и ценообразования определяет финансовые судьбы всего мирового сообщества. Давление нефтяных олигархов на правительство России сдерживает некоторые его шаги во внутренних и внешних делах.

По мнению специалистов из Лондонского института стратегических исследований, в XXI в. главной причиной войн и конфликтов будет уже не нефть, а водные ресурсы. Вода станет важнейшим международным товаром, причем цена литра воды будет заметно выше литра бензина [19]. Возникнут протяженные водопроводы, которые опояшут весь мир. Наряду с вводом новых нефте-, газо- и продуктопроводов они увеличат компактность нашей планеты, создавая единое мировое сообщество. В этом же направлении будут действовать мощные глобальные финансовые потоки, ускоренные перемещения людей и идей, высокие технологии и самые современные и совершенные информационно-телекоммуникационные системы. Все это меняет экономическую географию мира, включая географию транспорта, промышленности и населения, а вместе с тем подвергаются глубоким переменам международные отношения.

На них влияют также география религий и география языков. Конфессиональный и языковой факторы приобретают все большее значение в формировании внешней и внутренней политики. Так, в США некоторые политики и политологи забили тревогу в связи с ростом испаноязычного населения: по данным переписи 2000 г., в США насчитывается около 190 млн. белых чел. англоязычных, 35, 4 млн. афроамериканцев, для которых английский язык родной, и 35, 4 млн. испаноговорящих. Предполагается, что к середине XXI в. число последних превзойдет англоязычных. В США, кстати, официально не зарегистрирован английский язык как государственный.

В России критиковали М. Николаева, в бытность его президентом Якутии, за провозглашение английского языка государственным наряду с русским и якутским. Не меньший, а, пожалуй, больший гнев московских политиков вызвало желание властей Татарстана ввести латиницу для татарской письменности вместо используемой с 30-х годов кириллицы (до этого у татар была навязанная большевиками латиница, а до победного шествия Октября по стране - арабская графика).

Языковая политика в бывшей советской Прибалтике стала предметом внешнеполитических бесед, переговоров и действий со стороны России, Европейского Союза и ОБСЕ с независимыми Эстонией, Литвой и Латвией. Именно притеснения в области языка стали одной из причин антисербских и антимакедонских вооруженных выступлений албанцев в Косово, Югославии и Македонии. В 2002г. в молдавских школах введено обязательное изучение русского языка. Это вызвало протест со стороны Румынии: министерство, иностранных дел этой страны официально заявило, что решение является

грубым нарушением молдавской конституции. Внутренние лингвополитические проблемы становятся, таким образом, объектом мировой политики. На судьбы мира оказывают большое влияние религии, их пространственные параметры. Еще в 70-ые годы известный американский политолог Збигнев Бжезинский указывал на наличие дуги настабильности, проходящей от Филиппин до южного подбрюшья Советского Союза и далее до Ближнего Востока. В 2000г. президент России В. В. Путин

обратил внимание на международный терроризм, территориально в обосновавшегося в обширной полосе от Филиппин до Косово. С географической точки зрения это - зона распространения исламского экстремизма (не путать с исламским фундаментализмом, исламским ренессансом и борьбой мусульманских народов против господства чужеземных государств), действующего на стыке с.

христианской цивилизацией, тоже оказавшейся не на высоте своих гуманистических идеалов в этом взрывоопасном регионе мира. Вот почему правильней было бы включить в эту зону Сербию, ибо не стоит обелят: Белград за геноцид в отношении мусульман - албанцев, да и своих собратьев - христиан хорватов, словенов, македонцев. Кстати, хорваты, сербы и другие славянские народы Югославии были разъеденины в давние времена расколом церкви, да и к тому же часть из них - босняки – приняли ислам. Нельзя не согласиться с мнением российского политолога Л. Млечина: «Сербские и хорватские лидеры придерживаются птолемеевской концепции мироздания, считая, что остальной мир вращается вокруг них... Ненависть к иностранцам, чужим, культ мести, самовосхваление не оспариваются, не подвергаются сомнению культурной традицией. Та жестокость, с которой действовала армия сербского генерала Младича в Боснии, уже была проявлена сербами на территории той же Боснии в прошлые балканские войны... После распада Югославии несколько миллионов сербов оказались за границей, в том числе и в тех республиках, которые их не очень жаловали. У сербов был тот же выбор, что и у русских в бывших республиках СССР: вживаться в новую жизнь, уезжать или сражаться за воссоединение с Сербией. Сербы выбрали третий вариант. Сербия - несчатная страна... Сербские националисты претендовали на всю территорию бывшей Югославии, где жили сербы... «[17, с. 646, 648].,

Если включить в эту международно-террористическую зону нестабильности Сербию, то возникают дополнительные аргументы против концепции С. Хантингтона о межцивилизованных столкновениях, конфликтах и войнах в XXI в. Ряд идей этого американского политолога не отличается новизной. Они позаимствованы или несколько видоизменены из трудов Н. Я. Данилевского [6, 7], А. Тойнби [26], О. Шпенглера [30] и других ученых. В противовес концепции С. Хантингтона в научной и публицистической литературе, в средствах массовой информации выдвигается теория «диалога цивилизаций», реализация которой ведет к устранению напряженности в международных отношениях, к экономико-географическому взаимодействию самых отдаленных уголков Земного шара, к углублению взаимозависимости и взаимодействию всех стран, к экономике- и политике - территориальной интеграции мирового сообщества, а также, как подчеркивают авторы, солидной монографии, скромно названной учебником «Современные международные отношения», к «превращению мира в единый организм с определенным общим набором принципов и закономерностей развития его отдельных частей» [23, с. 41].

В этом же направлении действуют территориальные сдвиги в размещении промышленности, сельского хозяйства, транспорта, населения, внешнеэкономической деятельности, средств связи,

происходящие в условиях глобализации мировой экономики и политики. Неизменным остается только размещение природных ресурсов, прежде всего, конечно, речь идет о минеральных богатствах. Вот почему, хотя концепция «чем больше территория, тем выше безопасность», канула в Лету, стремление к территориальному расширению своей суверенной территории остается по-прежнему важной составной частью политики многих государств: например, Греции и Турции по поводу островов в Эгейском море, Японии, Китая и Республики Корея Б отношении островов Сэнкаку, Китая и Вьетнама касательно Парасельских островов. Хуже обстоит дело, когда государства, претендующие на часть соседней

территории по причине наличия там богатейших месторождений или по престижно-политическим мотивам, прибегают к вооруженной силе, развязывая кровавые войны. Так произошло, например, когда в начале 90-х годов XX в, Ирак захватил Кувейт, королевство Марокко во второй половине 70-х годов того же столетия присоединило Западную Сахару, Сомали в 1977г. вторглось в юго-восточную Эфиопию, Армения содействовала фактическому отделению от Азербайджана Нагорного Карабаха. Обоснование подобных акций может быть самым разнообразным, включая исторические, географические, этнические и прочие обстоятельства. Как не вспомнить О. фон Бисмарка: «Пусть мои

солдаты захватят кусок чужой территории, мои адвокаты найдут этому юридическое оправдание», - говорил он.

Следует учитывать тот факт, что малые размеры территории государства означают малый набор и, как правило, небольшой потенциал природных ресурсов. Чем больше территория, тем шире и разностороннее ее функция в государстве. Известный советский географ Я. Г. Машбиц писал: «Территория как часть земной поверхности обладает определенными природными свойствами и ресурсами, географическим положением. Территория может рассматриваться и как важный ресурс» [31, с. 10]. Использование этого ресурса зависит от государства, сложившегося на данной территории, его внутренней и внешней политики, от международных факторов, географического положения (например, Китай, чья столица до начала XV в. размещалась в Нанкине, имел прямой выход в Мировой океан и за счет этого увеличивал свой хозяйственный потенциал, выводивший страну в то время в число самых развитых в мире. После переноса столицы в 1421г. при правлении императоров из династии Минь в Пекин доступ Китая к океану был отрезан, и Китай постепенно стал сдавать свои экономические позиции), общественных отношений в этой стране, численности и уровня образования населения, а с конца XX в. и от степени включенности в процесс глобализации мировой экономики и политики, в том числе космополитизации. Велико, конечно, значение исторических условий функционирования территории государства. Процесс ее формирования является заметным фактором развития и размещения производительных сил данной страны, ее внешнеполитических приоритетов и ориентиров.

Французскому гуманисту, исследователю и географу Элоизу Реклю принадлежит исключительно важная мысль: «История - это география вчера. География - это история сегодня. «Ее содержание очень емкое. Оно само по себе уже свидетельствует о теснейших, глубинных связях в рассматриваемой триаде «география - история - международные отношения». Ректор Санкт-Петербургского государственного университета Л. А. Вербицкая совершенно верно определила место истории в судьбах человечества: «Невозможна жизнь без памяти. Нельзя жить без ощущения истории». В аспекте поставленной в этой статье задачи слова Л. А. Вербицкой следует рассматривать с позиций исторической реальности, исторического знания и исторического подхода (метода) к оценке современных событий в мировой политике, в выборе правильных действий государства на внешней арене. Причем последнее должно совершаться в неизменном сочетании с географическим фактором в самом широком смыле этой категории. Так. без обстоятельного анализа прошлого невозможно понять, что происходит сейчас на Ближнем Востоке, в индийском штате Джамму и Кашмир, вооруженным путем включенного Дели в состав своего государства при разделе Британской Индии, на Кипре, доведенного греками - сторонниками энозиса до фактического I распада па два государства, в Косово, которое еще в 40-х годах ХХв. основатель социалистической Югославии Иосип Броз Тито хотел отдать Албании, в Синцзянь-Уйгурском автономном районе Китая, на территории которого в ХVII-ХVШ вв. существовало самостоятельное государство.

Историческое незнание порождает порой серьезные просчеты, во внешней политике государств, да и во внутренней тоже. «Российское общество, - пишет Л. Млечин, - не заметило появления грузинского национального движения и не понимает того, как история Грузии участвует в формировании ее современной политики» [17, с. 497]. То же самое можно сказать и в отношении других стран, некогда союзных республик Советского Союза, ставших в 1991г. независимыми, притом с каждым годом, отдаляющим эти государства от 1991г., их самостоятельность укрепляется, наполняется новым содержанием, многовекторностью внешней политики и постепенным дрейфом в сторону евроатлантизма. История, причем преимущественно негативные факты, держат эти страны на отдалении от Москвы, да и отношения, складывавшиеся в 90-ые годы, не добавляли порой доверия друг к другу (разве могут грузины забыть угрозу вице-президента России А. Руцкого разбомбить Тбилиси). Вот почему призывы Б. Н. Ельцина к прибалтийским государствам отказаться от вступления в НАТО в обмен на твердые гарантии Москвы их безопасности, не были восприняты в Таллинне, Риге и Вильнюсе. Слишком велик был груз прошлых обид, невзгод и просто преступлений, причиненных Советским Союзом, воспринимавшимся как многими (если не всеми) форма существования России.

В государствах на постсоветском пространстве, особенно в среде их интеллигенции и политической элиты, не могут забыть высокомерия в отношении их народов (грузин, азербайджанцев, эстонцев и др.), проявлявшееся и проявляемое в некоторых слоях российского общества. Это - почва для того, чтобы люди отвернулись от России [17, с. 497]. Историческая память не дает забыть, например, то, что в 1919г. делегации Грузии и Чечни представили на Парижскую мирную конференцию меморандумы с просьбой о признании независимости этих государств. В Латвии, Эстонии и Литвы рассматривают ввод советских войск в 1939-1940 гг. на их территорию, осуществленный на основе пакта Молотова - Риббентропа о разделе Европы между Советским Союзом и Германией, как акт оккупации. И никуда от такой оценки не деться, сколько бы многие в России не противились этому.

Для понимания рассматриваемой триады весьма поучительно замечание министра иностранных дел России И. С. Иванова о том, что ему, когда что-то не удается или не заладится на дипломатическом поприще, «надо почитать книжки - в истории многое повторяется, поискать новые аргументы» [17, с. 644]. Уместно здесь привести также слова аргентинского писателя Хорхе Луиса Борхеса (1899-1986), считавшего историка пророком, предсказывающим прошлое. По Оруэллу, только человеку, владеющему прошлым, принадлежит будущее. Неслучайно В. В. Путин, став премьер-министром России, запросил у своих помощников справки о де Голле и о Наполеоне. Вероятнее всего, он хотел понять, что вело этих деятелей от победы к победе, что и как они совершили и почему постигли их в конечном счете неудачи.

История, таким образом, имеет критическое значение для практической политики, в том числе в международных делах. Любопытно, что внешнеполитические действия могут повторяться, хотя и в разных ситуациях и по разным поводам. В 1999г. мир обсуждал поступок премьер-министра России Е. М. Примакова, когда он, летя в Вашингтон на переговоры, развернул свой самолет над Атлантикой, находясь примерно в часе дета до аэропорта назначения на американской земле, и направился обратно в Москву. Это было сделано в знак протеста против начала бомбардировок НАТО Югославии. Подобный ход событий уже имел место в истории с советским премьером. Вот как его описывает Л. Млечин: «Первая удобная возможность поговорить с китайцами (после небезызвестных событий на острове Даманский - В. Я.) возникла во время похорон вьетнамского лидера Хо Ши Мина. В Ханой прилетели и Косыгин, и Чжоу Эньлай, Советские дипломаты предложили китайцам организовать встречу... Китайцы долго не отвечали. Косыгин полетел домой. Когда он уже сделал промежуточную посадку в Ташкенте, Пекин сообщил, что Чжоу готов встретиться. В Политбюро считали, что Косыгину не к лицу поворачивать назад. Но хитроумный Громыко предложил выход. Косыгин все-таки полетел в Пекин, но в официальном сообщении... сказано, что он сделал остановку в китайской столице по пути домой» [17, с. 390].

По-видимому, повторяемость и цикличность в истории неизбежны. Тем более что многое предопределено в самом ходе истории. В международных отношениях это, по-моему, проявляется также нередко, ибо неизменными на протяжении десятилетий и даже столетий остаются многие факторы, влияющие на внешнюю политику страны, ее участие в международных делах (хотя, конечно, степень их воздействия в разные эпохи неодинакова).

Возможно, это и дает определенные основания предсказателям предполагать то или иное развитие событий в отдаленной перспективе. Речь идет, например, о французском враче и астрологе Нострадамусе (1503-1566), оставившем после себя цикл четверостиший «Столетия» и предупредившим в них человечество о разрушающем в будущем безумии людей, и сиккимском прорицателе Премцхакве, в древности усмотревшим многие территориальные притязания государств в предстоящие века. Вряд ли можно воспринимать все эти прорицательства с абсолютной убежденностью в неизбежности их осуществления, но полностью сбрасывать их со счетов не стоит.

В международной области обращение с историей должно быть исключительно объективным, точным и в то же самое время очень осторожным, Так, появление в 2001 г. в Японии нового школьного учебника вызвало дипломатические осложнения между Токио и Сеулом, ибо корейские парламентарии и правительство усмотрели в нем попытку обелить агрессивную, по их мнению, политику Японии в первой половине XX в. в Китае и Корее. В конце 2001г. пострадал французский высокопоставленный дипломат, назвавший Израиль «маленькой говнистой страной». В России же многие политики в отношении истории настолько чудовищно невежественны, что диву даешься, а учились ли они хоть чему-нибудь или хотя бы как-нибудь. Михаил Гефтер, крупный отечественный историк, назвал вакханалию, разыгравшуюся в нашей стране в отношении истории, в том числе истории международных отношений, со второй половины 80-х годов XX в. «болезнью исторической невменяемости». Не случайно в зарубежной политической литературе о России стали говорить как о стране с непредсказуемым прошлым. К сожалению, у многих политиков, политологов и даже ученых в отношении прошлого своей родины либо полный духовный стриптиз, либо абсолютное восхваление прошлого, некритическое самолюбование и словословие. Важно признавать ошибки, чтобы их не допускать в будущем и чтобы показать собственным гражданам и зарубежью способность в сложных условиях оценить их, уж если не исправить. Достойна уважения фраза из инаугурационной речи Джорджа У. Буша - младшего: «... американская история - история небезупречного и совершающего ошибки народа, объединенного на протяжении поколений великими и простыми идеалами» [38, 20 января 2001г.].

Международные отношения теснейшим образом связаны с историей. Эта связь рельефнее, виднее, чем взаимодействие с географией. Более того, сами международные отношения, рассматриваемые как взаимодействие государств на международной арене, зиждятся на ранее достигнутых на переговорах договоренностях, зафиксированных документально (в протоколах, соглашениях, письмах и пр.) или путем джентельменских соглашений, на результатах межгосударственных войн, столкновений, политических и военных угроз, давлении. Приведем в этой связи интересный отрывок из небольшой книжки бывшего генерального секретаря МИД СССР Ю. Н. Чернякова: «В Крымской войне 1853-1856 годов царская Россия потерпела тяжелейшее поражение (а началась она из-за желания Николая I захватить у Турции проливы Босфор и Дарданеллы, этого извечного территориального устремления России - В. Я.), от которого так и не оправилась до крушения Империи... После Крымской войны последующие российские монархи и их дипломаты не были в состоянии сделать необходимые выводы из произошедшей трагедии. Они каждый раз толкали государство на все те же «грабли»: бессмысленные войны, за которые расплачивался русский народ. XX век для России начался позорной войной с Японией. Не успела страна пережить огромные людские потери как царь Николай II и его дипломаты ввергли русский народ в пучину Первой мировой войны. Против этой войны поднялся народ, и монархия рухнула.

Это был яркий пример того, как неумелая внешняя политика (выделено мной - В. Я.) приводит к внутренним потрясениям» [28, с. 40].

Блестящим примером того, как историческое событие может сыграть на протяжении столетий определяющую роль в развитии международных отношений, является заключение Вестфальского мира в 1648г. после заверешния «тридцатилетней войны. ««С той поры, - пишут авторы книги «Современные международные отношения», - весь 350-летний период международного взаимодействия вплоть до наших дней рассматривается многими, особенно западными исследователями, как история единой Вестфальской системы международных отношений» [23, с. 38]. Вестфальские постулаты касаются признания суверенитета национальных государств, их границ, баланса сил, невмешательство во внутренние дела, равноправие. Это в идеале, практика показывала в истории Европы не раз обратное.

По мнению заместителя госсекретаря США Строуба Тэлботта, согласно Вестфальскому договору 1648г. «на месте рассыпавшейся Священной империи были созданы национальные государства: Франция для французов, Швеция для шведов и т. д.... в чистом виде (однако В. Я.) национальных государств практически еще просто не существует. Этнографические границы практически никогда не совпадают с границами политическими. Это одна из причин, по которой через 300 лет после Вестфальского мира европейцы вновь и вновь начинали войну между собой и кровавый передел мира своего континента» [38]. Идея самоопределения народов, заложенная в Вестфальских решениях стала, однако, оснополагающим принципом ООН, других международных организаций и документов. Видя, к каким кровавым последствиям к концу XX века приводит этот принцип, российский министр иностранных дел Е. М. Примаков предложил постулировать в международных делах главенство права государств на сохранение территориальной целостности, но Вестфаль, Вестфаль... хотя еще в начале двадцатого столетия госсекретарь США Роберт Лансинг назвал самоопределение «динамитом. «

В контексте Вестфальской системы национальных государств целесообразно обратить внимание на реакцию Парижа по поводу предложения министра иностранных дел ФРГ Йошки Фишера о европейской федерации в масштабе Европейского Союза. Его французский коллега Убэр Ведрин категорически отверг эту идею, ибо в отличие от США, как он полагает, в Европе есть нации и в случае исчезновения национального государства у народов возникнет немало сложностей, включая область демократии.

Другой сквозной исторический фактор, причем более длительный по времени воздействия. чем Вестфальские договоренности -противопоставление государств друг другу, противоречия между ними по принципу «мы- они. «Отсюда: кто не с нами, тот против нас. Этот принцип, которым пронизана вся история человечества, дожил до наших дней. Доказательство тому - президент Джордж У. Буш-младший после трагедии 11 сентября 2001г. обратился за поддержкой к мировому сообществу, объявив врагами США все страны, какие не осудят международный терроризм и не встанут в один с ряд США в борьбе с этим злом. (Ср.: член Политбюро ЦК ВКП(б) Л. Каганович заявлял: «Я против тех, кто против паровоза. «На несогласных с ним обрушивались репрессии).

В настоящее время, как и в прошлом мир сплотился против общего врага - международного терроризма. Военная акция США в Афганистане против талибов, с союзническим участием России и других стран, напомнила многим совместную борьбу с гитлеризмом и японским милитаризмом. Неужто нужен всегда общий враг, чтобы избежать конфронтации в международных делах. Не могу не согласиться с тем, что «сохранение единства антитеррористической коалиции требует не только хорошей новой конвенции, но и глубокого пересмотра традиционных политических приоритетов и методов силовых акций на мировой арене со стороны США и других крупных держав» [20, 26, ХП. 2001г. ].

В триаде «география - история - международные отношения» одним из главных связывающих звеньев являются города, особенно крупные. В этой связи весьма впечатляют высказывания Виктора Гюго и отечественного географа Г. М. Лаппо. Первый сказал, что «вселенная без города - это словно тело без головы», а второй - назвал города своеобразными аккумуляторами истории, обладающих способностью «открывать дверь в историю, приближать ее к нашему времени». Среди них есть крупнейшие центры, где предпринимаются и осуществляются важнейшие решения в области международных отношений. Так, Нью-Йорк, Лондон и Токио, где действуют главные финансовые институты мира, ассоциируются в сознании людей с финансовыми властителями в мире. По мнению профессора социологии из чикагского университета Саскиа Сассен, в настоящее время возник второй ряд городов -финансовых центров, уступающим этим трем по объему глобального рынка обмена валюты и институционально управляемых вкладов: Франкфт-на-Майне, Гонконг, Сингапур, Цюрих и Сидней [подробнее см.: 36, с. 75-87]. Ко всем этим городам обращены взоры, на них сыпятся восторги или проклятья. Через них миллионы людей ежедневно влияют на международные отношения. Это тоже вызывает эрозию Вестфальской системы мира. Вкупе с другими нетрадиционными акторами международных отношений происходит отход от государственно-центристского построения мира.

Историю любой страны можно представить в виде бесконечной горной цепи, где вершины означают величие духа народа, проживающего на ее ограниченными государственными рубежами территории, его достижения и победы, а межгорные котловины, впадины - неудачи, просчеты, ошибки, поражения. География изучает физико- и общественно- географические объекты на этом пространстве, а история - то, как жили люди, - как правили их властители, как вместе они общались с другими странами, взаимодействовали с ними и сражались. Стоит согласиться (хотя с известными оговорками) с Б. Ф. Поршневым, который утверждал, что «все изучение всемирной истории служит лишь для прогнозирования будущего»[22, с. 222]. Сочетание географии и истории влияло и влияет на международные отношения, порождая новые тенденции и закономерности в развитии формирующегося единого мирового сообщества. В свою очередь международные отношения, их состояние, система и структура воздействовали и воздействуют на две другие составляющие рассматриваемой триады, вызывая к жизни новые события и перемены в том, чем и как, по образному определению академика Л. С. Берга, «заполнено пространство па Земле» [4, с. 15]. Происходит своеобразный синтез науки и практики, позволяя в условиях глобализации мировой экономики и политики утверждать о формировании в XXI в. новой системы международных отношений, о постепенном выходе ее их Вестфальских рамок, о появлении в ней новых акторов, в том числе неправительственных международных организаций (например, «Гринпис», Врачи без границ»).

Каковы бы ни были количественные и качественные изменения в международных отношениях, значение географии и истории в их развитии будет по-прежнему значительным. Триада «география - история -международные отношения» фундаментальна в научном и практическом аспектах. Ее действенность обстоятельно и ярко прослеживается в контексте мировой политики, внешней политики государств и современных мирохозяйственных связей. В разные периоды преобладающую роль в ней играли разные составляющие (в настоящее время, например, стираются грани между внутренней и внешней политикой).

При исследовании международных отношений в нашей стране долгое время упор делался на историю и намного в меньшей степени на политическое знание [см. 13, с. 41]. По существу в расчет не принимались географические факторы. По-моему, это отражало позиции советского МИДа и сталинского марксизма - ленинизма, адепты которого как огня боялись обвинений в географическом детерминизме, в увлечениях геополитикой и даже политической географией [см. 34, 35]. В научном познании и практике международных отношений география и история являются взаимодействующими сквозными компонентами. Все они (география, история, международные отношения) тесно сплетены между собой и могут быть отделены друг от друга в рамках триады только в воображении, необходимом для научного анализа.

Объективная динамика развития этой триады будет требовать новых подходов к ее изучению, а равно и к использованию в практической деятельности, ведущей в XXI в. в конечном итоге к существованию единого мирового сообщества, в котором будут удачно сплетаться национальные интересы государств и универсальные общемировые процессы. На этом пути, конечно, будет немало трудностей, включая новые вызовы мировому сообществу, порожденные, увы, объективными и субъективными факторами, коренящимися в триаде «география - история - международжные отношения».

Осознание всего этого привело бы в России к пониманию того, что ее традиционные преимущества - огромные размеры территории, географическое положение, в том числе расположенность на двух континентах, наличие больших запасов природных ресурсов, квалифицированная и непритязательная рабочая сила-, по-прежнему сохранят большое значение, уступают тем не менее в условиях глобализации таким факторам, как готовность сотрудничать с ведущими государствами мира (именно этим можно объяснить усилия Москвы при президенте В. В. Путине по развитию связей с США и Европейским Союзом стратегического партнерства с Китаем и в меньшей степени с Индией), демократия (ср.: американский политолог М. Макфол четко определил, что полудемократическая Россия может быть лишь полусоюзником США [29]), способность к быстрой и гибкой адаптации к высокотехнологическим, в том числе информационно-коммуникационным инновациям, эффективность взаимодействия с ценностями других цивилизаций, включая евроатлантическую [подробнее см. 27, с. 5-27].

Информационные технологии, особенно Интернет, сопровождающие и участвующие в развитии внешней политики государств и постепенно выстраивающие национальные усилия в международной сфере в глобальную мировую политику, ослабляют, а в ряде случаев вовсе устраняют зависимость от географии. Так, введение прозрачности границ во многих регионах мира, особенно в Европейском Союзе, способствует активизации воздействия широких масс на международные отношения. Яркий пример тому - выступления антиглобалистов в Сиэтле, Генуе, Праге и других городах, где собирались руководители крупнейших стран мира для обсуждения и принятия решений по актуальным политическим и экономическим проблемам.

Еще больший политический эффект можно будет ожидать, когда будут сняты полностью или существенно устранены ограничения на въезд иммигрантов на постоянное место жительства с целью трудоустройства. Потребность в широком привлечении трудовых ресурсов из-за рубежа уже сейчас заметно ощущается в Европейском Союзе. В ближайшие же 25 лет странам ЕС для поддержания и роста высокого уровня экономики и качества жизни нужно будет принять 159 млн. иммигрантов. ЕС обречен, таким образом, на поиск межконфессиональной и межэтнической гармонии, в том числе и для предотвращения ксенофобии. Меняется география населения, меняется и политика (например, в 2001г. Испания ввела новые, облегченные, правила иммиграции иностранцев).

В России тоже обсуждается вопрос о допуске мигрантов из-за рубежа, ибо собственный трудовой потенциал скудеет.

На рубеже ХХ-ХХ1 вв. мир столкнулся с новой волной массового переселения людей, теперь уже в Западную Европу и вновь в США. Сколь длительной по времени она будет, трудно судить. Но неизменно одно -приток большого числа мигрантов заметно повлияет на судьбы мира. Несомненно и то, что в очередной раз география, история и международные отношения самым оригинальным образом пересекутся, дав блистательные примеры политического и экономического единения человечества.

Завершая статью, не могу не коснуться одного пожелания Ю. Д. Дмитревского, находящегося в аспекте изучаемой проблемы. Еще в 1990г., оценивая ошибки, допущенные советскими руководителями, он рекомендовал соответствующим образом готовить кадры [12, с. 25]. Обучение географии, истории, теории и практике международных отношений в их взаимосвязи и взаимодействии необходимое условие успехов на дипломатическом поприще.

Поиск по сайту: