Микитка затерялся

Вскоре Микитка оказался на высоком берегу реки, широкой, засыпанной снегом, блиставшей серебром под яркими лучами солнца. Вверх и вниз по льду тянулись обозы, скакали всадники, стягиваясь к воротам красноватой стены Кремля и далее к стенам и башням Китай-города. Особенно много виднелось всюду пеших и конных воинов, стрельцов в ярких синих и красных кафтанах с пищалями или бердышами на плече.

— Эй, паренёк, чего засмотрелся? Торопись и не отставай! Не ровён час — затеряешься. Уж город так город: от заставы до заставы пройдёшь — не раз вздохнёшь!

Микитка очнулся. Мимо него шёл высокий молодец с русой бородкой, лихо заломив шапку на ухо, и, громко позванивая цепью, тащил за собой мохнатого бурого медведя. Сани, за которыми шёл Микитка, были уже далеко впереди. Он бросился их догонять, с любопытством оглядываясь на ручного медведя.

Обозы свернули на лёд. На берегу, по обе стороны дороги, тесно прилепились открытые ларьки. Чего только там не продавалось: расписные пряники в виде лошадок, резные игрушки, деревянные чашки, глиняные плошки, мороженые яблоки, калёные орехи, рукавицы, шапки, солёная рыба и горячие калачи — всё, чего только не спросит прохожий.

А толпа здесь была сплошная, народ валом валил в обе стороны.

С трудом Микитка догнал свои сани и, ухватясь рукой за оглоблю, шёл, уже не отставая. Подъехали к каменным воротам с раскрытыми железными дверьми. Бесчисленные кони и пешеходы так сбили здесь снег, что саням пришлось ползти по брёвнам, положенным вплотную поперёк пути. Конь, надрываясь от натуги, едва вытянул сани и въехал под ворота.

За ними по сторонам толпились бородатые стрельцы с бердышами — топорами на длинных, в рост человека, топорищах. Они осматривали колючими глазами двигавшуюся толпу. Под воротами была особенная теснота.

Микитку оттёрли от саней. С трудом он пробрался наконец вперёд, отыскивая свои сани.

Внутри города, в узких улицах, сани двигались быстрее, а люди почти бежали. Справа и слева потянулись прилавки с нарядными и диковинными товарами: узорчатые сафьяновые сапоги десятками висели на стене, а под ними, на лотках, всякие женские и детские сапожки, чёботки, валенки, и занятные живули, и сёдла, и конская сбруя, и перемётные сумы, искусно сшитые из разноцветных кусков кожи. А далее — платки всякой раскраски, с цветами и разводами, и рукавицы и варежки.

Глаза у Микитки разбежались, и он забыл о своих возах. Привыкший к мирной тишине деревни, здесь, на шумной, крикливой улице, Микитка растерялся и удивлялся всему: и людям в нарядных кафтанах и шубах, и вереницам саней, одних с поклажей, других с знатными, разряженными седоками. Особенно его поражали бесчисленные воины, стоявшие повсюду на поворотах улиц и возле больших каменных ворот.

Вдруг толпа хлынула обратно и бросилась в боковые улички, а впереди послышались громкие крики:

— Пади! Пади!

Сани съехали в сторону, к стенам домов. Улица расчистилась, показались стрельцы. Они шли по пять человек в ряд, длинной вереницей, за ними ехали всадники на разукрашенных конях. Далее — три больших белых коня, запряжённые гуськом, увешанные лисьими хвостами, везли сани. Переднего коня под уздцы вели два, должно быть, очень знатных человека, в высоких меховых шапках и шубах, крытых золотой парчой. На полозьях скользил обшитый красным сукном возок с маленьким окошечком в дверце. На дверце возка красовался вышитый золотом большой двуглавый орёл, раскрывший крылья.

— Пади! Пади! — услышал снова крики Микитка и заметил, что все бывшие на улице попадали на землю, скинув шапки, и уткнулись бородами в снег.

Микитка тоже сбросил шапку и опустился на колени. Он успел заметить в раскрытом окошечке чёрные нахмуренные брови, горбоносое бледное лицо с небольшой чёрной бородкой и пронизывающие, сверкающие глаза под надвинутой бобровой шапкой.

Когда толпа поредела и сани снова двинулись по дороге, Микитка побежал вперёд, разыскивая своих возчиков, но нигде их не видел. Он слышал, как все переговаривались:

— Сам царь Иван Васильевич сейчас проследовал: то ли на богомолье, то ли творить суд и расправу.

Чем шумнее, чем люднее становилась улица, тем беспокойнее был Микитка: «Куда идти? Как найти своих?» Улицы загибались, по сторонам появлялись новые переулки, чередовались бревенчатые, изредка каменные дома; всюду были поставлены прилавки со всякой всячиной, где продавцы, и взрослые и мальчишки, зазывали прохожих:

— К нам милости просим с копейкой на восемь! Слову честному мы цену знаем и на деньги совесть не меняем!.. Выбирайте чего вашей душеньке угодно!

Микитка не знал, куда броситься, чтобы разыскать своих возчиков, и думал о грозном господском приказчике, который доложит боярыне, что паренёк Микитка сбежал. Тогда ему наденут на ноги железную цепь и на щеке выжгут калёным железом клеймо — знак беглеца.

Поиск по сайту: