Подлинное феноменологическое самоистолкование ego cogito как «трансцендентальный идеализм»

Что может сказать по этому поводу трансцендентальное феноменологическое самоосмысление? Ничего, кроме того, что эта проблема бессмысленна, и жертвой этой бессмыслицы не мог не стать сам Декарт, поскольку он не уловил подлинного смысла своего трансцендентального εποχή и редукции к чистому ego. Но еще более грубой ошибкой, ввиду полного пренебрежения картезианским εποχή, является обычная точка зрения последователей Декарта. Мы спрашиваем, что же представляет собой это Я, которое имеет право задавать такие трансцендентальные вопросы? Могу ли я ставить их как естественный человек и, как таковой, всерьез, а именно, в трансцендентальном смысле спрашивать, как мне покинуть остров моего сознания и каким образом то, что переживается в моем сознании как некая очевидность, может получить объективное значение? Ведь если воспринимаю себя как естественного человека, значит, я уже до того воспринял пространственный мир и себя как находящегося в пространстве, в котором, следовательно, находится и нечто внешнее по отношению ко мне. Не предполагается ли, таким образом, значимость восприятия мира уже при постановке вопроса, не содержится ли она в его смысле, в то время как только ответ на этот вопрос должен вообще дать право на то, чтобы считать что-либо объективно значимым. Очевидно, для того, чтобы обрести такую жизнь сознания и такое Я, которое может ставить трансцендентальные вопросы как вопросы о возможности трансцендентного познания, требуется сознательное проведение феноменологической редукции. Но поскольку мы не ограничиваемся лишь поверхностным выполнением феноменологического εποχή, а скорее намереваемся раскрыть в систематическом самоосмыслении все поле сознания чистого ego, мы осознаем, что все то, что существует для ego, конституируется в нем самом, и далее, что всякий вид бытия, в том числе и всякий вид, который в том или ином смысле характеризуется как трансцендентный, имеет свою особую конституцию. Трансцендентность в любой своей форме есть имманентная, конституирующаяся внутри ego бытийная характеристика. Любой возможный смысл, любое мыслимое бытие, называть ли его имманентным или трансцендентным, попадает в сферу трансцендентальной субъективности как субъективности, в которой конституируются смысл и бытие. Бессмысленна попытка постичь универсум истинного бытия как нечто находящееся вне универсума возможного сознания, возможного познания, возможной очевидности, соединяя друг с другом эти два универсума лишь внешним образом, с помощью жесткого закона. Оба они сущностно связаны друг с другом, а то, что сущностно взаимосвязано, представляет собой конкретное единство и, следовательно, они едины в единственной абсолютной конкретности, характеризующей трансцендентальную субъективность. Если последняя образует универсум возможного смысла, то любая внеположность по отношению к ней оказывается бессмысленной. Но даже бессмыслица является одним из модусов смысла, и бессмысленность ее может быть усмотрена. Однако это касается не только фактического ego и того, что фактически доступно ему как сущее для него, в том числе и открытой возможности существования множества других ego, как сущих для него, а также результатов их конститутивной работы. Говоря точнее: если во мне, в трансцендентальном ego (как фактически и обстоит дело), трансцендентально конституированы другие ego и общий для всех ego объективный мир как, в свою очередь, конституированный трансцендентальной интерсубъективностью, возникшей для меня в ходе конституции других ego, то все прежде сказанное касается не только моего фактического ego и тех фактических интерсубъективности и мира, которые получают из моего ego свой смысл и бытийную значимость. Совершающееся в моем ego феноменологическое истолкование его самого, всех его конститутивных актов и сущих для него предметностей с необходимостью осуществляется в методической форме априорного истолкования, упорядочивающего факты в соответствующем универсуме чистых (эйдетических) возможностей. Таким образом, оно касается моего фактического ego лишь в той мере, в какой последнее представляет собой одну из чистых возможностей, которые могут быть извлечены из него в ходе свободного варьирования, «воображения» его самого; как эйдетическое, это истолкование относится также к универсуму этих моих возможностей, как возможностей ego вообще, возможностей моей произвольной инаковости, а потому и ко всякой возможной интерсубъективности, соотносимой при соответствующей модификации с этими моими возможностями и, далее, к миру, мыслимому как интерсубъективно конституированный в ней. Поэтому подлинная теория познания имеет смысл только как трансцендентально-феноменологическая, занятая не бессмысленными заключениями от некой мнимой имманентности к столь же мнимой трансцендентности, будто бы присущей неким принципиально непознаваемым «вещам в себе», а исключительно систематическим прояснением результатов познания, в ходе которого они должны быть поняты как результаты интенциональной работы. Благодаря этому каждый вид сущего самого по себе, реального и идеального, станет понятен как конституированный именно в этих результатах продукт трансцендентальной субъективности. Этот вид понимания является высшей из возможных форм рациональности. Все превратные интерпретации бытия коренятся в наивной слепоте по отношению к участвующим в определении бытийного смысла горизонтам и к возникающим в этой связи задачам раскрытия имплицитной интенциональности. Если увидеть и охватить исследованием эти горизонты, то в результате возникнет универсальная феноменология как проведенное с соблюдением неизменной очевидности, и притом конкретное самоистолкование ego. Точнее говоря, она возникнет, во-первых, как самоистолкование в точном смысле слова, в котором систематически показывается, каким образом ego конституирует себя как обладающее собственной сущностью и сущее в себе и для себя (in sich und für sich Seiendes eines eigenen Wesens), а во-вторых, как самоистолкование в более широком смысле, которое показывает далее, каким образом ego в силу этой собственной сущности (dieses Eigenwesens) конституирует в себе и нечто другое, объективное и, следовательно, вообще все, что каким-либо образом имеет для него в Я бытийную значимость в качестве не-Я. Выдержанная в такой систематической конкретности, феноменология есть ео ipso трансцендентальный идеализм, хотя и в существенно новом фундаментальном смысле, — не в смысле психологического идеализма и не в смысле идеализма, предлагаемого сенсуалистическим психологизмом того идеализма, который, основываясь на лишенных смысла чувственных данных, хочет возвести некий осмысленный мир. Это и не кантианский идеализм, полагающий, что возможность мира вещей в себе можно оставить открытой хотя бы как предельное понятие. Напротив, этот идеализм есть не более чем последовательно проведенное в форме систематической эгологической науки самоистолкование моего ego как субъекта любого возможного познания, т. е. проведенное в отношении смысла каждого сущего, обладая которым оно только и может иметь смысл для меня, для ego. Этот идеализм нельзя основать на легковесных аргументах и добыть в качестве приза за победу в диалектическом споре с различными реализмами. Он требует приняться за работу всерьез и представляет собой истолкование смысла, проводимое в отношении каждого так или иначе мыслимого для меня, для ego, типа сущего и, в частности, в отношении уже действительно данной мне в опыте трансцендентности природы, культуры, мира вообще. Но это означает систематическое раскрытие самой конституирующей интенциональности. Подлинность этого идеализма подтверждается, таким образом, самой феноменологией. Только тот, кто заблуждается относительно наиболее фундаментального смысла интенционального метода, трансцендентальной редукции или того и другого вместе, может отделять друг от друга феноменологию и трансцендентальный идеализм; кто совершает первую ошибку, тот не понял даже своеобразия подлинной интенциональной психологии (и содержащегося в ней интенционально-психологического учения о познании), как и того, что она призвана стать основанием и ядром истинно научной психологии. Тот же, кто не осознает смысла трансцендентально-феноменологической редукции и того, чего удается достичь с ее помощью, тот все еще находится в плену трансцендентального психологизма; он смешивает друг с другом интенциональную психологию и трансцендентальную феноменологию, которые возникают параллельно благодаря возможности коренного изменения установки, и становится жертвой абсурда, пытаясь основать трансцендентальную философию на естественной почве.

Наши размышления продвинулись столь далеко, что уже стал очевидным необходимый для философии стиль, а именно, стиль трансцендентально-феноменологической философии, и, в коррелятивном отношении, — для универсума сущего, которое действительно существует или может существовать для нас, — стиль единственно возможной интерпретации его смысла, а именно, стиль трансцендентально-феноменологического идеализма. При этом столь же очевидно, что та бесконечная работа, которая была намечена нами в самых общих чертах, т. е. самоистолкование моего ego, ego феноменолога, в отношении того, что касается конституции и ее результатов, как цепь отдельных размышлений ограничена универсальными рамками одного всеобъемлющего размышления, которое всегда может быть синтетически продолжено.

Можем ли мы остановиться на этом и предоставить все дальнейшее частным исследованиям? Достаточно ли уже приобретенной очевидности с ее предположительным целевым смыслом и достаточно ли далеко зашло наше предварительное рассмотрение, чтобы мы исполнились той великой веры в философию, возникающую в этих размышлениях из метода самоистолкования ego, чтобы мы могли принять эту философию в качестве цели наших жизненных стремлений и со счастливой уверенностью приступить к работе? Разумеется, даже при поверхностном взгляде на то, что конституируется в нас, в данном случае, во мне, размышляющем ego, как мир, как универсум бытия вообще, мы не могли не задуматься о других ego и об осуществляемых ими конститутивных актах. Посредством этих конституированных в моем собственном ego чужих конститутивных актов для меня (как уже было сказано) конституируется мир, общий для всех нас. Сюда же относится и конституция некой философии, общей для всех нас, поскольку мы размышляем вместе, сообразной идее единственной Philosophia perennis. Но насколько устойчивой окажется добытая нами очевидность, — очевидность феноменологической философии и феноменологического идеализма как нашей единственной возможности, очевидность, которая оставалась для нас совершенно ясной и надежной, пока мы, отдавшись потоку наполнявших наши размышления интуиции, говорили о проявляющихся в них существенных необходимостях? Не пошатнется ли она в силу того, что наше предварительное методическое рассмотрение не было доведено до того пункта, в котором проясняется в своей сущностной всеобщности весьма загадочная возможность бытия для нас других ego и уточняется способ этого бытия, а затем истолковывается соответствующая проблематика? Чтобы наши «Картезианские размышления» стали для нас, как начинающих философов, подлинным введением в философию и тем началом, которое в качестве необходимой практической идеи служит основанием ее действительного осуществления (началом, заключающим в себе, следовательно, и очевидность того пути, по которому будут двигаться наши бесконечные исследования и который конституируется как идеальная необходимость), наши собственные размышления должны быть проведены в таком объеме, чтобы в указанном смысле не осталось никаких неясностей в отношении нашего пути и его цели. В них должны быть полностью раскрыты и до конца прояснены универсальные проблемы, связанные с финальной идеей философии (что соответствует и замыслу прежних, декартовых «Размышлений»), т. е., в нашем понимании, универсальные проблемы конституции; а это значит, что в них в наиболее емкой, но тем не менее строго определенной всеобщности уже должен быть выявлен истинный универсальный смысл сущего как такового и его универсальных структур — во всеобщности, благодаря которой впервые становится возможной разработка онтологических проблем в форме связной и конкретной феноменологической философии, а в дальнейшем и философская наука о фактическом, поскольку сущее для философии и, соответственно, для коррелятивного феноменологического исследования есть некая практическая идея, идея бесконечной разработки теоретических определений.

Размышление V. РАСКРЫТИЕ СФЕРЫ ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНОГО БЫТИЯ КАК МОНАДОЛОГИЧЕСКОЙ ИНТЕРСУБЪЕКТИВНОСТИ

Поиск по сайту: