ПОЛНОЕ ЖИТИЕ ПРЕПОДОБНОГО МАКАРИЯ ЖЕЛТОВОДСКОГО, УНЖЕНСКОГО

Угод­ник Бо­жий Ма­ка­рий ро­дил­ся в Ниж­нем Нов­го­ро­де от бла­го­че­сти­вых ро­ди­те­лей. От­ца его зва­ли Ива­ном, мать – Ма­ри­ей. Еще в мла­ден­че­стве Ма­ка­рий удив­лял их: ко­гда зво­ни­ли к утрене, он на­чи­нал бес­по­кой­но во­ро­чать­ся в люль­ке и пла­кать. И на вся­кий цер­ков­ный звон Ма­ка­рий так от­зы­вал­ся, а в про­чее вре­мя мол­чал. Дол­го ро­ди­те­ли не мог­ли по­нять, в чем де­ло, и на­ча­ли бы­ло бес­по­ко­ить­ся, но од­на­жды все раз­ре­ши­лось.

Как-то в празд­ник за­зво­ни­ли в церк­ви, ро­ди­те­ли ста­ли со­би­рать­ся к утрене, а ма­лень­кий Ма­ка­рий, как все­гда, на­чал кри­чать и пла­кать.

«Ес­ли бы он пе­ре­стал пла­кать, – ска­зал отец, – взя­ли бы его с со­бой на служ­бу». Ма­ка­рий сра­зу же успо­ко­ил­ся, а ко­гда его при­нес­ли в цер­ковь, он услы­шал пе­ние пев­чих, за­сме­ял­ся и по­том всю служ­бу ве­се­ло улы­бал­ся ма­те­ри. То­гда ро­ди­те­ли по­ня­ли, по­че­му пла­кал Ма­ка­рий, и с то­го дня ста­ли его но­сить в храм; он каж­дый раз очень ра­до­вал­ся, а ес­ли его остав­ля­ли до­ма, сно­ва на­чи­нал кри­чать и пла­кать. Тут ро­ди­те­ли ура­зу­ме­ли, что на их ре­бен­ке по­чи­ва­ет Бо­жия бла­го­дать.

Ко­гда Ма­ка­рий под­рос, от­да­ли его учить­ся книж­ной гра­мо­те, и в этом де­ле он вско­ро­сти пре­успел так, что пре­вос­хо­дил не толь­ко сверст­ни­ков, но и стар­ших. Он и по­хож был боль­ше на взрос­ло­го, чем на от­ро­ка: несмот­ря на при­род­ную смет­ли­вость и жи­вой ум, по ха­рак­те­ру он был сте­пен­ный и рас­су­ди­тель­ный. Иг­рать с детьми Ма­ка­рий не лю­бил, он тер­пе­ли­во си­дел за кни­га­ми да каж­дый день хо­дил в храм. Все его лю­би­ли, ро­ди­те­ли ра­до­ва­лись о нем и бла­го­да­ри­ли Бо­га.

От­рок Ма­ка­рий услы­шал о мо­на­ше­стве и тай­но ре­шил по­ки­нуть ро­ди­тель­ский дом и уй­ти в мо­на­стырь. Он вы­брал Пе­чер­скую оби­тель, на­хо­див­шу­ю­ся на бе­ре­гу Вол­ги, в трех вер­стах от го­ро­да, и от­пра­вил­ся ту­да. По до­ро­ге ему по­встре­чал­ся ни­щий, оде­тый в об­нос­ки, Ма­ка­рий об­ме­нял­ся с ним одеж­дой и под ви­дом ни­ще­го по­до­шел к мо­на­сты­рю.

От­рок по­же­лал ви­деть ар­хи­манд­ри­та (им был то­гда Ди­о­ни­сий, впо­след­ствии епи­скоп Суз­даль­ский) и по­про­сил­ся в мо­на­хи. На­сто­я­тель, ви­дя юный воз­раст Ма­ка­рия, стал рас­спра­ши­вать, от­ку­да он и кто его ро­ди­те­ли. Ма­ка­рий свое про­ис­хож­де­ние скрыл. На­звал­ся жи­те­лем дру­го­го го­ро­да, ска­зал, что он круг­лый си­ро­та, ни­щен­ству­ет и ни­ко­го из близ­ких у него нет. Сам он, за­кон­чил Ма­ка­рий, же­ла­ет слу­жить Бо­гу в мо­на­сты­ре.

На­сто­я­те­лю его речь по­нра­ви­лась, к то­му же он преду­га­ды­вал, что от­рок при­зван стать ве­ли­ким по­движ­ни­ком. По­это­му ни­ма­ло не мед­ля при­нял его в мо­на­стырь, по­стриг в ино­ки, по­се­лил в сво­ей ке­лье и на дол­гие го­ды стал ему от­цом, на­став­ни­ком и учи­те­лем.

Инок Ма­ка­рий усерд­но тру­дил­ся и ис­пол­нял вся­кое по­слу­ша­ние; на­став­ни­ку во всем под­чи­нял­ся, бра­тии уго­ждал, ни с кем не всту­пал в пре­ре­ка­ния, мол­чал го­раз­до ча­ще, чем го­во­рил; а ес­ли раз­го­ва­ри­вал с кем, то обя­за­тель­но крат­ко и незло­би­во, да и то ста­рал­ся как мож­но ско­рее за­кон­чить раз­го­вор. Ско­ро о нем за­го­во­ри­ли как о боль­шом по­движ­ни­ке уже не толь­ко в мо­на­сты­ре, но и за его пре­де­ла­ми.

Ро­ди­те­ли свя­то­го, не имея от сы­на ни­ка­ких из­ве­стий, по­всю­ду о нем рас­спра­ши­ва­ли и очень го­ре­ва­ли, но не те­ря­ли на­деж­ды его най­ти.

Про­шло око­ло трех лет, и вот слу­чи­лось от­цу Ма­ка­рия встре­тить­ся с од­ним пе­чер­ским ино­ком, при­шед­шим в го­род по ка­ким-то мо­на­стыр­ским де­лам. Отец рас­ска­зал ему о сво­ем го­ре: три го­да на­зад про­пал сын, и с тех пор ни­че­го о нем не слыш­но.

Инок ска­зал: «Ка­жет­ся, как раз три го­да на­зад в наш мо­на­стырь при­шел юно­ша, одет он был как ни­щий, но вид имел доб­ро­по­ря­доч­ный и бла­го­че­сти­вый, и слез­но про­сил при­нять его. На­сто­я­тель оста­вил его в оби­те­ли, и те­перь этот юно­ша стал од­ним из луч­ших мо­на­хов и пре­успе­ва­ет ед­ва ли не боль­ше всех. Зо­вут его то­же Ма­ка­ри­ем».

Отец за­пла­кал. Тут же по­шел он в мо­на­стырь и там по­всю­ду ис­кал Ма­ка­рия, но ни­как не мог его уви­деть. От­ча­яв­шись, он при­шел к на­сто­я­те­лю и упал ему в но­ги, мо­ля по­ка­зать сы­на. То­гда на­сто­я­тель по­шел в свою кел­лию, где жил и Ма­ка­рий. «Ча­до, – ска­зал на­сто­я­тель, – отец твой, о ко­то­ром ты не ска­зал нам, при­шел в мо­на­стырь и хо­чет те­бя ви­деть». «Отец мой, – от­ве­чал Ма­ка­рий, – Гос­подь Бог, со­тво­рив­ший небо и зем­лю, а по­сле Него – ты, на­став­ник мой и учи­тель».

А отец его сто­ял в это вре­мя под две­рью. Услы­шав го­лос Ма­ка­рия, он вскрик­нул от ра­до­сти и через ок­но по­звал сы­на, про­ся вый­ти, чтобы он мог об­нять его. Но Ма­ка­рий, бо­ясь рас­тро­гать­ся, вый­ти от­ка­зал­ся. То­гда отец, пла­ча, ска­зал: «Не отой­ду от кел­лии, по­ка не уви­жу тво­е­го ли­ца и хо­тя бы немно­го не по­го­во­рю с то­бой».

Ма­ка­рий не под­да­вал­ся на уго­во­ры и не вы­хо­дил из кел­лии. «Ди­тя мое до­ро­гое, – взмо­лил­ся отец, – хо­тя бы ру­ку мне про­тя­ни». Ма­ка­рий через ок­но про­тя­нул ему ру­ку, а отец, ухва­тив­шись за нее, ска­зал: «Сын мой лю­би­мый, спа­сай свою ду­шу да за нас, греш­ных, мо­лись, чтоб и мы по тво­им мо­лит­вам уви­де­ли Цар­ство Небес­ное».

По­сле че­го, рас­про­стив­шись с сы­ном, по­ки­нул мо­на­стырь и по­шел до­мой; рас­ска­зал обо всем жене, и они вме­сте ра­до­ва­лись и про­слав­ля­ли Бо­га за то, что да­ро­вал им сы­на-по­движ­ни­ка.

Ма­ка­рий по-преж­не­му тру­дил­ся в оби­те­ли. Вско­ре он пре­взо­шел всех жи­ву­щих там ино­ков и при­об­рел все­об­щий по­чет и ува­же­ние. Тя­го­тясь этим, Ма­ка­рий ре­шил уй­ти из мо­на­сты­ря и по­се­лить­ся в без­люд­ном ме­сте. Так же, как рань­ше ро­ди­тель­ский дом, по­ки­нул он оби­тель: по­мо­лясь, по­ло­жил­ся на про­мы­сел Бо­жий и по­шел ку­да гла­за гля­дят.

Дол­го хо­дил он по бо­ло­там и ле­сам, по­ка не вы­шел к ре­ке, на­зы­ва­е­мой Луг, и, вы­брав ме­сто, по­стро­ил хи­жи­ну. Здесь он стал жить один в без­мол­вии и мо­лит­ве.

Но дол­го та­ить­ся от лю­дей ему не уда­лось: ско­ро о Ма­ка­рии узна­ли жи­те­ли окрест­ных де­ре­вень и го­ро­дов и ста­ли при­хо­дить к нему за на­став­ле­ни­я­ми и ду­хов­ной по­мо­щью, а неко­то­рые, хо­тев­шие уй­ти от ми­ра, со вре­ме­нем и по­се­ля­лись ря­дом с ним. Ко­гда на­бра­лось до­ста­точ­но бра­тии, об­ра­зо­вал­ся мо­на­стырь, а еще немно­го вре­ме­ни спу­стя на­ча­ли стро­ить храм во имя Бо­го­яв­ле­ния Гос­по­да на­ше­го Иису­са Хри­ста и за­вер­ши­ли его во мно­гом бла­го­да­ря ста­ра­ни­ям пре­по­доб­но­го от­ца Ма­ка­рия.

Про­шло несколь­ко лет, и, как преж­де, свя­то­му стал в тя­гость по­чет, к то­му же ми­ряне, во мно­же­стве при­хо­див­шие к нему за со­ве­том, на­ру­ша­ли его без­мол­вие; не тер­пя та­кой жиз­ни, пре­по­доб­ный по­ста­вил од­но­го из бра­тии в на­сто­я­те­ли и втайне от всех по­ки­нул мо­на­стырь. Сно­ва стран­ство­вал он ле­са­ми. Ме­сто, в ко­то­ром он оста­но­вил­ся, на­зы­ва­лось Жел­тые Во­ды и на­хо­ди­лось на во­сточ­ном бе­ре­гу Вол­ги ря­дом с неболь­шим озе­ром. Мест­ность эта очень при­гля­ну­лась Ма­ка­рию. Здесь он жил в ма­лень­кой кел­лии, тру­дясь в оди­но­че­стве и непре­стан­но мо­лясь Бо­гу.

Но вско­ре его уеди­не­ние бы­ло на­ру­ше­но – на этот раз жи­ву­щи­ми в Жел­тых Во­дах ино­вер­ца­ми – чу­ва­ша­ми и морд­вой. При­дя к кел­лии пре­по­доб­но­го и уви­дев его скром­ную и нес­тя­жа­тель­ную жизнь, они по­на­ча­лу очень удив­ля­лись. По­том ста­ли при­но­сить стар­цу хлеб, мед, пше­ни­цу и вся­кий раз уми­ля­лись его незло­би­во­сти и тер­пе­нию; Ма­ка­рий при­ни­мал их да­ры с бла­го­дар­но­стью – но не для се­бя, а для сво­их по­се­ти­те­лей. Мно­гих он кре­стил в озе­ре, что бы­ло по­чти у са­мой его кел­лии. К то­му вре­ме­ни уже не толь­ко чу­ва­ши и морд­ва при­хо­ди­ли к нему: на­род сте­кал­ся, же­лая услы­шать на­став­ле­ния и по­учить­ся бо­го­угод­ной жиз­ни, неко­то­рые се­ли­лись ря­дом. Пре­по­доб­ный, пом­ня ска­зан­ное Гос­по­дом – «При­хо­дя­ще­го ко Мне не из­го­ню вон», – не за­пре­щал им се­лить­ся, ви­дя их доб­рую во­лю и ста­ра­ние. Так во­круг пре­по­доб­но­го Ма­ка­рия об­ра­зо­ва­лась но­вая, уже вто­рая по сче­ту, мо­на­ше­ская оби­тель, а в 1435 го­ду под его ру­ко­вод­ством был воз­ве­ден храм во имя Жи­во­на­чаль­ной Тро­и­цы. Еще рань­ше Ма­ка­рия из­бра­ли на­сто­я­те­лем, и на­сто­я­тель­ство­вал он дол­гое вре­мя, по­сто­ян­но за­бо­тясь о бра­тии и на­став­ляя их к мо­на­ше­ским тру­дам, а чис­ло ино­ков с каж­дым днем уве­ли­чи­ва­лось, так как сла­ва о пре­по­доб­ном Ма­ка­рии и его оби­те­ли раз­нес­лась по всей Рос­сии и мно­гие при­хо­ди­ли из даль­них кра­ев и про­си­ли по­стричь их в ино­че­ский чин.

Од­ним из та­ких был бла­жен­ный Гри­го­рий, на­зы­ва­е­мый Пель­шем­ским; оста­вив ро­ди­те­лей, он при­шел в Жел­тые Во­ды, при­нял мо­на­ше­ство и по при­ме­ру Ма­ка­рия, ко­то­рый был ему и на­сто­я­те­лем, и от­цом, стал ве­ли­ким мо­лит­вен­ни­ком и пост­ни­ком, а поз­же спо­до­бил­ся и свя­щен­ни­че­ско­го са­на, чем под­твер­дил по­сло­ви­цу: «У доб­ро­го от­ца и де­ти бы­ва­ют доб­ры­ми, а у ис­кус­но­го учи­те­ля и уче­ни­ки ис­кус­ны».

Имя Ма­ка­рия ста­ло из­вест­но не толь­ко в про­стом на­ро­де, но и сре­ди кня­зей, ко­то­рые по­сы­ла­ли из сво­их име­ний в мо­на­стырь все нуж­ное. Сла­ви­лась оби­тель сво­им внеш­ним ви­дом, кре­по­стью стен, ос­но­ва­тель­но­стью стро­е­ний, но боль­ше все­го пра­вед­но­стью и усер­ди­ем мо­на­хов, бо­го­угод­ной жиз­нью под­ра­жав­ших на­сто­я­те­лю. Но ско­ро по­кой и бла­го­ден­ствие оби­те­ли бы­ли на­ру­ше­ны.

Во вре­мя кня­же­ния бла­го­вер­но­го кня­зя Ва­си­лия Ва­си­лье­ви­ча один из та­тар­ских во­е­на­чаль­ни­ков, по име­ни Улу­ах­мет, из­гнан­ный сво­и­ми со­оте­че­ствен­ни­ка­ми из Зо­ло­той Ор­ды, при­бли­зил­ся к рос­сий­ским пре­де­лам и обос­но­вал­ся в Ка­за­ни. От­ту­да он де­лал на­бе­ги на со­сед­ние кня­же­ства, все даль­ше и даль­ше про­дви­га­ясь по рус­ской зем­ле. Так он до­стиг Ниж­не­го Нов­го­ро­да, по­том его вой­ско рас­се­я­лось, ог­нем и ме­чом опу­сто­шая хри­сти­ан­ские се­ле­ния.

По­яви­лись они у Жел­тых Вод и на­па­ли на оби­тель пре­по­доб­но­го Ма­ка­рия. Мо­на­хи за­щи­ща­лись недол­го, та­та­ры во­рва­лись в мо­на­стырь и вы­ко­си­ли их, как ко­ло­сья на ни­ве, лишь несколь­ких взя­ли в плен, а мо­на­стырь со­жгли.

В пле­ну был и ста­рец Ма­ка­рий. При­ве­ли его к та­тар­ско­му во­е­на­чаль­ни­ку. А имя пре­по­доб­но­го бы­ло хо­ро­шо из­вест­но сре­ди них, по­то­му что он и та­тар, ко­то­рые к нему при­хо­ди­ли, все­гда лю­без­но при­ни­мал и по­ко­ил. Ко­гда во­е­во­да узнал, что за че­ло­век сто­ит пе­ред ним, он раз­гне­вал­ся: «Как вы по­сме­ли, – ска­зал он сво­им во­и­нам, – зная свя­тую жизнь это­го стар­ца, над­ру­гать­ся над ним и его оби­те­лью? Зна­е­те ли, что за та­ких, как он, при­дет­ся дер­жать от­вет пе­ред Бо­гом, Ко­то­рый один и у них, и у нас!». И ве­лел от­пу­стить свя­то­го, а с ним и дру­гих плен­ных – несколь­ких ино­ков и ми­рян чис­лом око­ло че­ты­рех­сот че­ло­век, не счи­тая жен­щин, де­тей и ста­ри­ков.

На про­ща­нье во­е­на­чаль­ник ска­зал Ма­ка­рию: «Ухо­ди­те из этих мест немед­ля и боль­ше ни­ко­гда сю­да не воз­вра­щай­тесь, по­сколь­ку зем­ля эта от­ныне бу­дет при­над­ле­жать Ка­зан­ско­му хан­ству».

Пре­по­доб­ный по­про­сил поз­во­ле­ния по­хо­ро­нить сво­их мо­на­хов. «Вот Бо­жий че­ло­век, – ска­зал во­е­на­чаль­ник, – за­бо­тит­ся не толь­ко о жи­вых, но и о мерт­вых». И раз­ре­шил ему за­брать уби­тых.

Свя­той по­шел к оби­те­ли, от ко­то­рой оста­лось од­но пе­пе­ли­ще. Уви­дев ле­жа­щие по­всю­ду тру­пы бра­тии, Ма­ка­рий за­пла­кал; за­тем, от­пев по­ло­жен­ные мо­лит­вы, по­хо­ро­нил их со­глас­но обы­чаю и стал со­ве­то­вать­ся с быв­ши­ми с ним людь­ми, ку­да им ид­ти. Ре­ши­ли ид­ти к го­ро­ду Га­ли­чу. Хо­ду ту­да бы­ло не мень­ше че­ты­рех­сот верст, но, по­мо­лясь Бо­гу, от­пра­ви­лись.

Был июнь. Шли они мно­го дней; бо­ясь та­тар, про­би­ра­лись по непро­хо­ди­мым ле­сам и бо­ло­там. Ско­ро за­кон­чи­лись съест­ные при­па­сы, все из­не­мог­ли и уста­ли, на­ча­лись скор­би.

Как раз то­гда встре­тил­ся им в ле­су лось, его за­гна­ли и со­би­ра­лись убить. По­про­си­ли на то бла­го­сло­ве­ния у пре­по­доб­но­го Ма­ка­рия. А был Пет­ров пост, и до празд­ни­ка оста­ва­лось три дня. Ста­рец ве­лел ло­ся от­пу­стить, от­ре­зав у него пе­ред тем ухо, и ска­зал: «Имей­те ве­ру, и про­мы­сел Бо­жий нас не оста­вит: в день окон­ча­ния по­ста нам опять по­встре­ча­ет­ся этот лось, и то­гда мы его съе­дим во сла­ву Бо­жью. По­ка же про­шу вас по­тер­петь эти три дня, и спа­сет нас Гос­подь от смер­ти по ве­ре на­шей».

Так и вы­шло: в день празд­ни­ка свя­тых пер­во­вер­хов­ных апо­сто­лов Пет­ра и Пав­ла, ко­гда лю­ди со­всем из­не­мог­ли, по мо­лит­ве стар­ца вы­шел к ним тот са­мый лось с от­ре­зан­ным ухом. Они взя­ли его го­лы­ми ру­ка­ми и при­ве­ли к пре­по­доб­но­му Ма­ка­рию, ко­то­рый и бла­го­сло­вил ло­ся в пи­щу.

На­сы­тив­шись, все бла­го­да­ри­ли Бо­га, а Ма­ка­рий ска­зал: «От­ныне у вас не бу­дет недо­стат­ка в пи­ще по ве­ре ва­шей». И дей­стви­тель­но, всю до­ро­гу им по­па­дал­ся то лось, то олень, то еще ка­кой зверь. Так при­шли они в пре­де­лы го­ро­да Ун­жен­ска.

То был ста­рин­ный рус­ский го­род на бе­ре­гу ре­ки Ун­жи. Го­ро­док в то вре­мя был очень неболь­шой, и окру­жа­ли его ред­кие се­ла. Ко­гда сю­да при­шел пре­по­доб­ный, все жи­те­ли с ра­до­стью встре­ти­ли его: они бы­ли на­слы­ша­ны о свя­то­сти стар­ца и го­то­вы бы­ли тут же воз­дать ему все­воз­мож­ные по­че­сти. Но Ма­ка­рий же­лал лишь без­мол­вия и оди­но­че­ства, он сра­зу стал рас­спра­ши­вать о пу­стын­ном ме­сте, где мог бы по­се­лить­ся. Ему по­ка­за­ли ме­сто в пят­на­дца­ти вер­стах от го­ро­да, неда­ле­ко от ре­ки, на бе­ре­гу лес­но­го озе­ра. Там на по­ляне пре­по­доб­ный по­ста­вил крест, ря­дом по­стро­ил ке­лью. Это бы­ло в 1439 го­ду, а немного вре­ме­ни спу­стя бла­го­во­ле­ни­ем Бо­жи­им опять об­ра­зо­ва­лась оби­тель. И так жил Ма­ка­рий, по сво­е­му обы­чаю дни и но­чи слу­жа Бо­гу мо­лит­ва­ми и пост­ни­че­ски­ми тру­да­ми и, кро­ме то­го, да­ром ис­це­ле­ния, ко­то­рый он по­лу­чил в по­след­ние го­ды жиз­ни.

Через пять лет пре­по­доб­ный по­чув­ство­вал при­бли­же­ние смер­ти. К то­му вре­ме­ни ему ис­пол­ни­лось де­вя­но­сто пять лет, из них во­семь­де­сят он про­жил в мо­на­ше­стве.

Зная, ко­гда и как он скон­ча­ет­ся, Ма­ка­рий при­шел в Ун­женск и там слег. Пе­ред смер­тью он за­по­ве­дал, чтобы его те­ло от­нес­ли в со­здан­ную им оби­тель и там по­хо­ро­ни­ли. По­сле че­го по­мо­лив­шись и бла­го­сло­вив всех быв­ших при нем, ти­хо ото­шел ко Гос­по­ду. Это слу­чи­лось 25 июля 1444 го­да.

В этот день го­род и окрест­но­сти на­пол­ни­лись чуд­ным бла­го­уха­ни­ем, ис­хо­дя­щим как бы от смир­ны и фимиа­ма, и все лю­ди – в до­мах, на ули­цах и где бы им ни до­ве­лось на­хо­дить­ся – вды­ха­ли аро­мат и спе­ши­ли при­пасть к те­лу пре­по­доб­но­го.

Пла­кал весь на­род. Те­ло стар­ца со све­ча­ми и ка­ди­ла­ми, с пе­ни­ем псал­мов по­нес­ли в мо­на­стырь, где и по­хо­ро­ни­ли. Все бо­ля­щие и увеч­ные, при­па­дав­шие к его мо­щам, по­лу­чи­ли ис­це­ле­ние.

Чу­де­са про­дол­жа­лись и мно­гие го­ды спу­стя, при­чем про­яв­ля­лись они не толь­ко в ис­це­ле­нии бо­ля­щих, но и в по­мо­щи и за­щи­те от ви­ди­мых и неви­ди­мых вра­гов, от дья­воль­ских коз­ней и от та­тар­ско­го пле­на.

В 1522 го­ду в кня­же­ние ве­ли­ко­го кня­зя Ва­си­лия Ива­но­ви­ча бы­ло страш­ное на­ше­ствие та­тар на Ун­женск. Вра­гов бы­ло свы­ше два­дца­ти ты­сяч, а го­ро­док был мал и жи­те­ли в во­ен­ном де­ле неис­кус­ны. Од­на у них бы­ла на­деж­да – на Бо­га и на пре­по­доб­но­го Ма­ка­рия Жел­то­вод­ско­го, к по­мо­щи ко­то­ро­го они не раз при­бе­га­ли в по­доб­ных слу­ча­ях. Укреп­ля­ясь этой на­деж­дой, они три дня и три но­чи от­би­ва­лись от оса­див­ше­го го­род непри­я­те­ля.

Глав­ным у них был некий во­е­во­да Фе­дор. При ви­де на­па­дав­ших он впал бы­ло в рас­те­рян­ность, но, узнав от жи­те­лей, что свя­той ста­рец Ма­ка­рий Жел­то­вод­ский все­гда за­щи­щал их от та­тар, Фе­дор по­шел в цер­ковь, упал на ко­ле­ни пе­ред ико­ной пре­по­доб­но­го и стал мо­лить­ся со сле­за­ми, про­ся от­ве­сти бе­ду от Ун­жен­ска и из­ба­вить лю­дей от смер­ти и пле­на.

Тем вре­ме­нем та­та­ры сно­ва по­шли на при­ступ и со всех сто­рон по­до­жгли го­род. Лю­дей охва­ти­ло смя­те­ние: и огонь по­лы­ха­ет, и та­та­ры тес­нят – все как один умо­ля­ли Ма­ка­рия о за­ступ­ни­че­стве.

Вдруг по­шел дождь, ско­ро он пе­ре­шел в ли­вень, и сде­лал­ся по­топ. Во­да за­то­пи­ла ули­цы и до­ма, ка­за­лось, весь го­род по­плыл, и по­жар утих.

Те­перь та­та­ры при­шли в смя­те­ние: од­на часть по­шла на дру­гую, и на­ча­ли они бить­ся. Го­ро­жане со стен уви­де­ли, как та­та­ры на­па­да­ют на сво­их, и по­ня­ли, что пре­по­доб­ный Ма­ка­рий спас Ун­женск; мно­гие ви­де­ли стар­ца сто­я­щим на об­ла­ке и по­ли­ва­ю­щим го­род во­дой из огром­ной ба­дьи. Тут же от­кры­ли во­ро­та, устре­ми­лись на та­тар и боль­шин­ство из них пе­ре­би­ли. Взя­тые в плен рас­ска­за­ли, что они ви­де­ли мо­на­ха, сто­яв­ше­го в воз­ду­хе над го­ро­дом и стре­ляв­ше­го по ним; по­том он на боль­шом бе­лом коне вре­зал­ся в их вой­ско, и они, обе­зу­мев от стра­ха, на­ча­ли ру­бить друг дру­га ме­ча­ми, ду­мая, что бьют­ся с рус­ски­ми.

То­гда же пре­по­доб­ный из­ба­вил от та­тар мо­на­стырь, в ко­то­ром был по­хо­ро­нен. Слу­чи­лось это так: ко­гда та­та­ры на­па­ли на Ун­женск, от­ряд из трех­сот во­и­нов устре­мил­ся к мо­на­сты­рю в на­деж­де на бо­га­тую и лег­кую до­бы­чу. Но сто­и­ло им при­бли­зить­ся к оби­те­ли, как все они ослеп­ли. Ни­че­го не ви­дя, они в ужа­се раз­бе­жа­лись в раз­ные сто­ро­ны, мно­гие уго­ди­ли в ре­ку и уто­ну­ли.

В 1535 го­ду мо­лит­ва­ми Ма­ка­рия Жел­то­вод­ско­го спас­ся от та­тар го­род Со­ли­га­лич, и бла­го­дар­ные жи­те­ли устро­и­ли в со­бор­ном хра­ме при­дел в честь пре­по­доб­но­го.

Во вре­мя на­ше­ствия по­ля­ков жи­те­ли Юрьев­ца, Суз­да­ля и Ниж­не­го Нов­го­ро­да при­бе­га­ли к за­ступ­ле­нию свя­то­го Ма­ка­рия и по­лу­чи­ли по­мощь. Сам царь Ми­ха­ил дал обет ид­ти пеш­ком в Ун­женск, ес­ли его отец Фила­рет осво­бо­дит­ся из поль­ско­го пле­на, и, по­лу­чив про­си­мое, ис­пол­нил свое обе­ща­ние.

Из­вест­но мно­же­ство слу­ча­ев чу­дес­ной по­мо­щи пре­по­доб­но­го Ма­ка­рия.

Ко­гда ка­зан­ские та­та­ры оса­ди­ли Ун­женск, од­на мо­ло­дая жен­щи­на по име­ни Ма­рия по­па­ла в плен. Ее свя­за­ли ве­рев­кой и уве­ли с дру­ги­ми плен­ны­ми. Шли они трое су­ток. Ма­рия, бо­ясь быть обес­че­щен­ной, всю до­ро­гу не мог­ла ни пить, ни есть, толь­ко мо­ли­лась и пла­ка­ла. Так, день и ночь об­ли­ва­ясь сле­за­ми, мо­ли­лась она Гос­по­ду и Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­це. При­зы­ва­ла в по­мощь и свя­то­го пред­ста­те­ля, пре­по­доб­но­го Ма­ка­рия Жел­то­вод­ско­го. Ко­гда сде­ла­ли оче­ред­ной при­вал, Ма­рия рух­ну­ла на зем­лю и, свя­зан­ная, за­сну­ла креп­ким сном. Бы­ло это в сте­пи. Сто­я­ла глу­хая ночь. Бли­же к утру спя­щей явил­ся пре­по­доб­ный Ма­ка­рий. Он стал у из­го­ло­вья и, кос­нув­шись ее ру­кой про­тив серд­ца, ска­зал: «Не скор­би, а по­ды­мись и иди до­мой». Но Ма­рия не мог­ла оч­нуть­ся от сна. То­гда свя­той взял ее за ру­ку, по­мог встать и ска­зал: «Встань и сту­пай за мной». Ма­рия просну­лась и, ви­дя пре­по­доб­но­го уже не во сне, а на­яву, узна­ла его по ви­ден­ной ею иконе и по­шла сле­дом. Ста­ло све­тать. Пре­по­доб­ный ис­чез, и Ма­рия оста­лась в пу­стын­ном ме­сте од­на. Ей ста­ло страш­но.

Ко­гда со­всем рас­све­ло, Ма­рия уви­де­ла, что она сто­ит на до­ро­ге, ве­ду­щей в Ун­женск, а невда­ле­ке вид­не­ет­ся и сам го­род. Ма­рия по­бе­жа­ла и вско­ре ока­за­лась пе­ред го­род­ски­ми во­ро­та­ми. Они бы­ли за­пер­ты. Ма­рия на­ча­ла сту­чать и про­сить, чтобы ей от­кры­ли. «Кто ты?» – спро­си­ли сто­ро­жа. Она от­ве­ти­ла, то­гда стра­жа, узнав ее, впу­сти­ла в го­род, где она на­шла всех сво­их близ­ких и рас­ска­за­ла, как ее спас Ма­ка­рий Жел­то­вод­ский.

Од­на­жды был тя­же­ло ра­нен во­е­во­да Иван Вы­род­ков. Меж­ду тем князь при­ка­зал ему сно­ва ид­ти про­тив та­тар. Несмот­ря на бо­лезнь и уго­во­ры близ­ких, во­е­во­да со­би­рал­ся ис­пол­нить по­ве­ле­ние, а так как хо­дить он не мог, то при­ка­зал вез­ти се­бя в по­воз­ке. По до­ро­ге за­вез­ли его в Ма­ка­ри­е­ву оби­тель. Здесь во­е­во­да мыс­лен­но взмо­лил­ся к свя­то­му, про­ся о по­мо­щи. Уви­дев со­суд с во­дой, Иван по­про­сил на­пить­ся и пил не от­ры­ва­ясь. К изум­ле­нию ино­ков, он вы­пил очень мно­го во­ды, по­сле че­го по­чув­ство­вал се­бя со­вер­шен­но здо­ро­вым. Во­да ока­за­лась из ко­лод­ца, вы­ко­пан­но­го пре­по­доб­ным Ма­ка­ри­ем, и бы­ла она необы­чай­но слад­кой и вкус­ной.

Один жи­тель го­ро­да Ун­жен­ска силь­но пьян­ство­вал и в нетрез­вом ви­де все­гда бил свою же­ну. Не в си­лах пе­ре­но­сить из­де­ва­тель­ства, же­на ре­ши­ла уто­пить­ся в ко­лод­це. Но по­сколь­ку она бы­ла бла­го­че­сти­ва, как мог­ла по­мо­га­ла ни­щим и убо­гим и име­ла ве­ру к пре­по­доб­но­му Ма­ка­рию, то он и не дал ей по­гу­бить свою ду­шу. Ко­гда жен­щи­на по­до­шла к ко­лод­цу, она вдруг за­ме­ти­ла, что воз­ле сру­ба сто­ит ста­рец, и в стра­хе по­пя­ти­лась. Ста­рец ска­зал: «Отой­ди от ко­лод­ца и не де­лай то­го, что за­ду­ма­ла, ина­че те­бя по­стиг­нут страш­ные му­ки в веч­ной жиз­ни».

Жен­щи­на в смя­те­нии бро­си­лась к но­гам стар­ца, а ко­гда под­ня­лась, его уже не бы­ло. То­гда она воз­вра­ти­лась в дом и с тех пор ни­ко­гда не по­мыш­ля­ла о са­мо­убий­стве. То­гда же и муж ее оста­вил нетрез­вую жизнь и по­ка­ял­ся.

Мест­ное по­чи­та­ние па­мя­ти пре­по­доб­но­го Ма­ка­рия Жел­то­вод­ско­го на­ча­лось вско­ре по­сле его пре­став­ле­ния. В 1610 го­ду Пат­ри­арх Фила­рет рас­по­ря­дил­ся ис­сле­до­вать слу­чаи ис­це­ле­ний по мо­лит­вам пре­по­доб­но­го Ма­ка­рия. Бы­ло за­сви­де­тель­ство­ва­но бо­лее пя­ти­де­ся­ти слу­ча­ев. То­гда же имя пре­по­доб­но­го Ма­ка­рия Жел­то­вод­ско­го бы­ло за­не­се­но в свят­цы и на­зна­че­но по­все­мест­ное празд­но­ва­ние его па­мя­ти 25 июля/7 ав­гу­ста.

Мо­щи пре­по­доб­но­го по­ко­ят­ся в Ма­ка­ри­е­во-Ун­жен­ском Тро­иц­ком мо­на­сты­ре близ го­ро­да Ма­ка­рье­ва под Ко­стро­мой, в Свя­то-Тро­иц­ком со­бо­ре, по­стро­ен­ном в 1669 го­ду игу­ме­ном Мит­ро­фа­ном, бу­ду­щим свя­ти­те­лем Во­ро­неж­ским. Там же на­хо­дит­ся ке­лей­ная ико­на Смо­лен­ской Бо­жи­ей Ма­те­ри, при­над­ле­жав­шая пре­по­доб­но­му Ма­ка­рию. За мо­на­сты­рем, на при­гор­ке, со­хра­нил­ся в ча­совне ко­ло­дец, вы­ко­пан­ный его ру­ка­ми.

Поиск по сайту: