АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

ПРОЗОРЛИВЫЙ. Рассказ о старце Никите

Читайте также:
  1. IX. Исай Фомич. Баня. Рассказ Баклушина
  2. Text 1. Отрывок из рассказа И. Балбышева «Февраль – самый снежный месяц».
  3. Text 2. Отрывок из рассказа К. Ушинского «Осень»
  4. Text 3. Отрывок из рассказа А.Чехова «Весной»
  5. Text 4. Отрывок из рассказа Г. Скребитского «Июль»
  6. Американский рассказ
  7. В издательстве Сретенского монастыря ранее вышла книга архимандрита Тихона (Шевкунова) ««Несвятые святые» и другие рассказы».
  8. В тот вечер я решила попросить у отца куклу и рассказала об этом Малеку, своему младшему на год брату.
  9. В этой главе рассказывается о применении медицинской аппаратуры. Посоветуйтесь со своим лечащим врачом, прежде чем испытывать на собственном теле подобные устройства.
  10. Вам никогда не было интересно как создавался тот или иной персонаж? Когда его придумали, зачем, почему и откуда он вообще такой взялся? Как раз таки это я и буду вам рассказывать.
  11. Генерал Эйзенхауэр, выслушав рассказ о Ленинграде, сказал сыну: «Ни один американский город не выдержал бы этого».
  12. Глава 10. Рассказы очевидцев о захвате и изменении сознания

(отрывок из книги НА «СЕВЕРНЫЙ АФОН»)

Какой же он добрый, - сразу увидел я; и ни густых бровей, ни строгих морщин. Морщины, впрочем, есть, но не между бровями, а около внешних углов очей, и как-то так улеглись, что от них получается двойное впечатление:

- и кроткой грусти,

- и тихой улыбки.

Да, он обличать не будет. Мы подошли под благословение к нему и поцеловали у него руку. Все вышло как-то необыкновенно просто. Но вместе с тем я увидел действительно святого. И понятен мне стал тон отца Зоровавеля: святые были удивительно кротки и просты.

И всякий страх исчез из моей души.

- Батюшка, скажите нам что-либо на спасение души! - начал я обычным приемом.

- Что же мне вам сказать. Ведь я простой, а вы - ученые.

- Ну, какая же наша ученость? - возражаю я. - Да если что и выучили, то лишь по книгам, а вы - по опыту прошли духовную жизнь.

Но отец Никита не сразу сдавался:

- Так-то оно так, да все же я необразованный. Я - еще из крепостных крестьян: лакеем был у своих господ. Хорошие были люди, добрые: отпустили меня на свободу, а я и ушел в монастырь сюда. Вот и живу понемногу.

Но мы продолжали его просить. Тогда он, так же просто, как отказывался, стал говорить:

- Что же? Скорби терпите, скорби терпите! Без терпения нет спасения!

И понемногу начал говорить о разных вещах; но, к моему сожалению, я не записал тогда, а теперь не все помню.

Потом пригласил нас обоих сесть на соседнюю скамеечку, над берегом: кажется, я сидел от него направо, а Саша налево. Отец Зоровавель, должно быть, стоял, спокойно слушая беседу и ласково глядя на батюшку. Не помню, сколько уже прошло времени. На душе было так тихо и отрадно, что я точно в теплом воздухе летал... Затем разговор прервался; и вдруг отец Никита берет меня под левую руку и говорит совершенно твердо, несомненно, следующие поразившие меня слова:

- Владыка Иоанн (мое имя было - Иван)! Пойдемте, я вас буду угощать.

Точно огня влили мне внутрь сердца эти слова... Я широко раскрыл глаза, но произнести ничего не мог от страшного напряжения.

Тут я припомню, что мы оба были одеты по-монашески; и это могло дать отцу Никите основание думать, что я приму иночество, и, возможно, дойду и до епископского сана, как и другие ученые-монахи. Но вот Саша был одет так же, как и я! А о монашестве за все время беседы ни он, ни я не сделали ни малейшего намека; да и не думали еще тогда о том... Впрочем, я-то думал раньше, но в тайниках души лишь; и никому не говорил своих дум... И на этот раз не осмелился говорить: пред святым особенно стыдно было бы говорить об этом: иначе выходило бы, что вот он - монах, и я - буду "тоже" монахом, "как и он". А это было бы и неприличием, и дерзостью - думать о себе наряду с ним, святым...

И Саша ни слова не говорил...

И вдруг такие - потрясшие меня - слова! А Саше - ничего... Как есть ничего, ни одного слова. Поддерживаемый под руку отцом Никитою, - как обычно "водят под руки" и настоящих архиереев, - я, почти без мысли, повиновался и пошел рядом. А Саша, не получив ничего, пошел за нами вслед с отцом Зоровавелем.

В особом домике, где помещалась общая трапезная, отец Никита усадил всех нас. Сюда пришел "хозяин" скита, отец Иаков, из карел, тихий, кроткий, но с постоянною улыбочкою и веселым лицом. Нам подали чаю с сухими кренделями, их называют еще "баранками". А перед этим принесли соленых огурцов с черным хлебом. В этом и состояло все угощение. Но на "Предтече" другого лучшего и не было: нам дали все, что могли. Да и не в пище же - человек!

После угощения я, пораженный пророчеством батюшки, захотел уже подробнее и наедине поговорить о монашестве. А может быть, батюшка меня сам повел. И мы, гуляя тихо по острову, продолжили беседу.

- Батюшка! Боюсь, монашество мне трудно будет нести в миру.

- Ну, что же? Не смущайтесь. Только не унывайте никогда. Мы ведь не Ангелы. (И еще мне было сказано нечто ободрительное... Умолчу.)

- Да, вам здесь в скиту хорошо; а каково в миру?

- Это - правда, правда! Вот нас никто почти и не посещает. А зимою занесет нас снегом: никого не видим. Но вы - нужны миру! - твердо и решительно докончил батюшка. - Не смущайтесь: Бог даст сил. Вы - нужны там.

Но я продолжал возражать:

- А вот один человек дал мне понять, что мне нельзя идти в монахи.

Вдруг батюшка точно даже разгневался, что так странно было для его кроткого и тихого облика, - и спросил строго:

- Кто такой? - и, не дожидаясь далее моего ответа, с ударением сказал мне очень многозначительные слова; но я их боюсь передать неточно, а приблизительно смысл был таков- "Как он смеет? Да кто он такой, чтобы говорить против воли Божией?"

И отец Никита продолжал говорить мне прочее утешительное.

Мы еще провели в скиту ночь и часть другого дня... После уехали. Батюшка прощался с нами и со мною - опять просто: точно ничего и не было сказано мне особого. И я тоже успокоился.

Прошло лет пять после того. Отец Никита скончался. Составитель его жития, как-то узнав о предсказании его, попросил меня дать материал. Я тогда уже был иеромонахом и жил в архиерейском доме архиепископа Финляндского Сергия секретарем и "очередным" [1].

Я с радостью написал; но только скрыл, что батюшка предсказал мне об архиерействе: иеромонаху неловко было писать об этом. Еще прошло после того девять лет, - а со времени прозорливой беседы четырнадцать, - и я, грешник, был хиротонисан во епископа в Симферополе [2].

А что же случилось с Сашей? Он женился. И женился не по чистой совести: два брата, они полюбили двух родных сестер; но так как законы наши запрещают такие браки, то они сговорились обвенчаться одновременно, в разных лишь церквах. Но все же пред Богом это был обман...

Видно, и это прозревал батюшка, потому и оставил его на Валааме сидеть на скамеечке без ответа; а меня повел "угощать".

После мне еще раз пришлось быть на "Предтече". В домике отца Никиты жил его ученик и преемник по старчеству - отец Пионий [3]. Тоже тихий и кроткий.

Я у него попросил что-либо на память о батюшке Отец Пионий снял бумажную иконочку святых равноапостольных Кирилла и Мефодия и благословил меня ею от имени отца Никиты.

А Саша - Александр М. Ч. - пошел по педагогической службе. После был он года три в ссылке.

Кстати - о греховности. Ныне лишь я прочитал такой утешительный случай из жизни преподобного Серафима. Перепишу его целиком - в ободрение и утешение нам...

"Надежда Федоровна Островская рассказывала, какое совершенно неожиданное для себя предсказание получил ее брат от дивного прозорливца, отца Серафима: "Родной мой брат, подполковник В.Ф. Островский, часто гостил в Нижнем Новгороде у родной нашей тетки, кн. Грузинской, которая имела большую веру в отца Серафима. Однажды по какому-то случаю она послала его в Саровскую пустынь к этому прозорливому старцу. Отец Серафим принял моего брата очень милостиво и, между прочими добрыми наставлениями, вдруг сказал ему:

- Ах, брат Владимир, какой же ты будешь пьяница!

Эти слова чрезвычайно огорчили и опечалили брата. Он награжден был от Бога многими прекрасными талантами и употреблял их всегда во славу Божию; к отцу Серафиму имел глубокую преданность, а к подчиненным был как нежный отец. Поэтому он считал себя весьма далеким от такого наименования, неприличного его званию и образу жизни.

Прозорливый старец, увидев его смущение, сказал ему еще:

- Впрочем, ты не смущайся и не будь печален: Господь попускает иногда усердным к Нему людям впадать в такие ужасные пороки; и это для того, чтобы они не впали еще в больший грех - высокоумие. Искушение твое пройдет, по милости Божией; и ты смиренно будешь проводить остальные дни своей жизни; только не забывай своего греха.

Дивное предсказание старца Божия действительно сбылось потом на самом деле. Вследствие разных дурных обстоятельств брат мой впал в эту несчастную страсть - пьянство, и, к общему прискорбию родных своих, провел несколько лет в этом жалком состоянии. Но наконец, за молитвы отца Серафима, был помилован Господом: не только оставил прежний свой порок, но и весь образ своей жизни изменил совершенно, стараясь жить по заповедям евангельским, как прилично христианину."

 


[1] В 1908-1910 годах иеромонах Вениамин (Федченков) исполнял обязанности личного секретаря при архиепископе Финляндском и Выборгском Сергии (Страгородском, +1944; впоследствии - Патриарх Московский и всея Руси) и нёс послушание очередного иеромонаха. Совершал богослужения в храме святого благоверного князя Феодора и чад его Давида и Константина Ярославского Синодального подворья на Николаевской (ныне лейтенанта Шмидта) набережной в Санкт-Петербурге.

[2] Архиерейская хиротония архимандрита Вениамина (Федченкова) во епископа Севастопольского, викария Таврической епархии, состоялась 10 февраля 1919 года в Покровском соборе г. Симферополя.

[3] О схимонахе Пионии: "Здесь в храме и встретили мы впервые схимонаха отца Пиония. Чистый первый тенор у отца Пиония. Знаток устава церковного пения. На память читает часы, полуночницу, акафисты Иисусу Сладчайшему, Матери Божией, кафизмы, антифоны. По книгам не может читать, давно уже начал угасать для него свет дневной, пока не померк окончательно. Но хорошо знакома ему дорога из келии в храм, из храма в келию. Каждый поворот заросшей тропинки известен. Тридцать лет уж протаптывает он её. Вот здесь - остановиться надобно. За алтарём церковным - могилка старца отца Никиты, друга-наставника.

Неотходно был отец Пионий при кончине отца Никиты, да и после не отлучался от тела, пока не опустили вот в эту могилу.

Стоит старец, молится, точно беседует с отцом Никитой. Да, и беседует. Не раз видал старца-учителя в тонком сне. Назидался, наслаждался собеседованием и молитвою совместной.

- Батюшка отец Пионий, расскажите, как вы отца Никиту видели?

- А дело вот как было. Частенько захаживал ко мне отец Сисой. Он молитвенник был и ревнитель, всё учил, как крест надлежит класть. Ну... а только любитель был чайку попить, и часто мы с ним за самоварчиком сиживали. А отец Никита запрещал, говорил: "Ты отца Сисоя часто не принимай... не полезно..."

Потом, как отец Никита скончался, стал отец Сисой опять ко мне захаживать, а я не смел отказывать, и мы с ним чай попивали. Ну, вот отец Никита и явился ко мне ночью... да такой выговор дал... вроде как с негодованием даже, за мое непослушание-то. А во второй раз пришел отец Никита и говорит: "Читай молитвы..." Ну, я стал читать Трисвятое по Отче наш, а он благословил, и мы приветствовались. Тогда я понял, что он простил, и такую радость ощутил, как проснулся... А то очень уж я скучал после первого сна, когда он меня наказал-то..." (Янсон М. Валаамские старцы. М.,1994. С.28-29).


Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.005 сек.)