АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Адаптировал Андрей Бессонов

Читайте также:
  1. А Андрей хотел жить, как его «батя»: быть веселым и беспечным, уметь легко шагать через свои годы, обманывать житуху, уметь выкручиваться и не терять бодрость духа и молодость.
  2. Адаптировал Андрей Бессонов
  3. Андрей Грассман
  4. Андрей Грассман
  5. Андрей Грассман
  6. Андрей Грассман
  7. Андрей Грассман
  8. Андрей Грассман
  9. Андрей Грассман
  10. Андрей Грассман
  11. Андрей и Анна

Английский язык с Грэмом Грином

Graham Greene (Грэм Грин)

The Third Man (Третий человек)

Адаптировал Андрей Бессонов

Метод чтения Ильи Франка

 

ONE NEVER knows (никогда не знаешь) when the blow may fall (когда удар может упасть = настигнуть /тебя/). When I saw Rollo Martins first (когда я увидел Ролло Мартинса впервые; to see — видеть) I made this note on him (я сделал эту заметку о нем; to make — делать) for my security police files (для моих секретных полицейских папок): "In normal circumstances (в нормальных обстоятельствах) a cheerful fool (жизнерадостный дурак). Drinks too much (пьет слишком много) and may cause a little trouble (и может причинить немного беспокойства). Whenever (каждый раз когда) a woman passes (женщина проходит /мимо/) raises his eyes and makes some comment (поднимает свои глаза и делает какой-нибудь комментарий), but I get the impression (но я получаю впечатление = но у меня создается впечатление) that really (что на самом деле) he'd rather not be bothered (он предпочел бы не беспокоиться: «он бы скорее не быть побеспокоенным»; ‘d = would). Has never really grown up (так и не повзрослел: «никогда действительно = по-настоящему не вырос; to grow — расти) and perhaps that accounts for the way (и возможно это объясняет способ: «путь») he worshipped Lime (/каким/ он боготворил Лайма)." I wrote there that phrase (я написал там эту фразу; to write — писать) "in normal circumstances (в нормальных обстоятельствах)" because I met him first at Harry Lime's funeral (потому что я встретил его впервые на похоронах Гарри Лайма; to meet — встречать). It was February (это был февраль), and the grave-diggers (и могильщики; grave — могила; to dig — копать) had been forced to use electric drills (были вынуждены использовать электрические дрели) to open the frozen ground in Vienna's central cemetery (чтобы вскрыть замерзшую землю на венском центральном кладбище). It was as if even nature were doing its best (это было как если бы даже природа была старающаяся изо всех сил: «была делающая свое лучшее») to reject Lime (отвергнуть Лайма), but we got him in (но мы засунули его внутрь; to get — получить, сделать) at last (наконец) and laid the earth back on him like bricks (и положили землю обратно на него, как кирпичи; to lay — класть). He was vaulted in (он был накрыт куполом/оказался под сводом; vault — свод), and Rollo Martins walked quickly away (и Ролло Мартинс зашагал быстро прочь) as though his long gangly legs wanted to break into a run (как если бы его длинные неуклюжие ноги хотели сорваться на бег; gangly — долговязый, неуклюжий), and the tears of a boy ran down his thirty-five-year-old cheeks (и слезы мальчика = мальчишеские слезы бежали вниз по его 35-летним щекам). Rollo Martins believed in friendship (Ролло Мартинс верил в дружбу), and that was why what happened later (и поэтому то, что случилось позже) was a worse shock to him (было худшим потрясением для него) than it would have been to you or me (чем это было бы для вас или меня) (you because you would have put it down to an illusion (вам — потому что вы бы сочли это за иллюзию; to put down — опускать, класть; записать на /чей-л./ счет) and me because at once a rational explanation (а мне — потому что немедленно рациональное объяснение)—however wrongly (каким бы оно ни было неверным)—would have come to my mind (пришло бы мне на ум). If only he had come to tell me then (если бы только он пришел, чтобы рассказать мне тогда), what a lot of trouble would have been saved (какая куча проблем была бы предотвращена).

 

security [sI'kjuqrqtI], police [pq'li:s], circumstance ['sq:kqmstxns], trouble [trAbl], bother ['bODq], ['fju:n(q)rql], Vienna [vI'enq], central ['sentr(q)l], cemetery ['semqtrI], nature ['neItSq], vault [vO:lt], illusion [I'lu:Z(q)n], rational ['rxSnql], explanation ["eksplq'neIS(q)n]

 

ONE NEVER knows when the blow may fall. When I saw Rollo Martins first I made this note on him for my security police files: "In normal circumstances a cheerful fool. Drinks too much and may cause a little trouble. Whenever a woman passes raises his eyes and makes some comment, but I get the impression that really he'd rather not be bothered. Has never really grown up and perhaps that accounts for the way he worshipped Lime." I wrote there that phrase "in normal circumstances" because I met him first at Harry Lime's funeral. It was February, and the grave-diggers had been forced to use electric drills to open the frozen ground in Vienna's central cemetery. It was as if even nature were doing its best to reject Lime, but we got him in at last and laid the earth back on him like bricks. He was vaulted in, and Rollo Martins walked quickly away as though his long gangly legs wanted to break into a run, and the tears of a boy ran down his thirty-five-year-old cheeks. Rollo Martins believed in friendship, and that was why what happened later was a worse shock to him than it would have been to you or me (you because you would have put it down to an illusion and me because at once a rational explanation—however wrongly—would have come to my mind). If only he had come to tell me then, what a lot of trouble would have been saved.

 

If you are to understand this strange rather sad story (чтобы вам понять эту странную весьма грустную историю) you must have an impression at least of the background (вы должны иметь = получить впечатление по крайней мере от фона)—the smashed dreary city of Vienna (разрушенный мрачный город Вена) divided up in zones among the four powers (поделенный на зоны между четырьмя властями); the Russian, the British, the American, the French zones (русская, британская, американская, французская зоны), regions marked only by a notice board (районы, отмеченные только табличкой; notice — заметка; уведомление; board —доска), and in the centre of the city (а в центре города), surrounded by the Ring (окруженный Кольцом) with its heavy public buildings (со своими тяжелыми общественными зданиями) and its prancing statuary (и своими величавыми скульптурами), the Inner Stadt (Внутренний Город = центр города /нем./) under the control of all four powers (под контролем всех четырех властей). In this once fashionable Inner Stadt (в этом когда-то фешенебельном Внутреннем Городе) each power in turn (каждая власть по очереди), for a month at a time (на месяц за один раз), takes (берет), as we call it (как мы называем это), "the chair (престол: «стул» = становится председателем)," and becomes responsible for security (и становится ответственной за безопасность); at night (ночью), if you were fool enough (если вы были достаточно глупец) to waste your Austrian schillings on a night club (чтобы потратить ваши австрийские шиллинги на ночной клуб), you would be fairly certain to see the International Patrol at work (вы бы совершенно точно увидели Интернациональный Патруль за работой)—four military police (четыре военных наряда), one from each power (один от каждой власти), communicating with each other (общавшиеся друг с другом: «с каждым другим») if they communicated at all (если они общались вообще) in the common language of their enemy (на общем языке их врага). I never knew Vienna between the wars (я никогда не знал Вену между войнами), and I am too young to remember the old Vienna (и я слишком молод, чтобы помнить ту старую Вену) with its Strauss music (с ее музыкой Штрауса) and its bogus easy charm (и ее притворно непринужденным очарованием); to me it is simply a city (для меня это просто город) of undignified ruins (лишенных благородства руин; to dignify — облагораживать; придавать лоск, достоинство) which turned that February into great glaciers of snow and ice (которые превратились в тот февраль в огромные ледники из снега и льда).

 

divide [dI'vaId], notice ['nqutIs], building ['bIldIN], statuary ['stxtjuqrI], ['fxS(q)nqbl], Austrian ['OstrIqn], communicate [kq'mju:nIkeIt], enemy ['enImI], bogus ['bqugqs], undignified [An'dIgnIfaId], glacier ['glxsIq]

 

If you are to understand this strange rather sad story you must have an impression at least of the background—the smashed dreary city of Vienna divided up in zones among the four powers; the Russian, the British, the American, the French zones, regions marked only by a notice board, and in the centre of the city, surrounded by the Ring with its heavy public buildings and its prancing statuary, the Inner Stadt under the control of all four powers. In this once fashionable Inner Stadt each power in turn, for a month at a time, takes, as we call it, "the chair," and becomes responsible for security; at night, if you were fool enough to waste your Austrian schillings on a night club, you would be fairly certain to see the International Patrol at work—four military police, one from each power, communicating with each other if they communicated at all in the common language of their enemy. I never knew Vienna between the wars, and I am too young to remember the old Vienna with its Strauss music and its bogus easy charm; to me it is simply a city of undignified ruins which turned that February into great glaciers of snow and ice.

 

The Danube was a grey flat muddy river (Дунай был серой мелкой мутной рекой) a long way off across the second bezirk (далеко: «долгий путь прочь» через второй округ /нем./), the Russian zone (русская зона) where the Prater lay smashed and desolate and full of weeds (где располагался: «лежал» Пратер, разрушенный, запущенный и полный сорняков; to lie — лежать; to smash — разбивать/ся/ вдребезги; разбить, сокрушить, уничтожить /противника и т. п./Prater — парк развлечений в Вене), only the Great Wheel revolving slowly (только чертово колесо: «великое/огромное колесо» вращающееся медленно) over the foundations of merry-go-rounds like abandoned millstones (над основаниями каруселей, как заброшенные мельничные жернова), the rusting iron of smashed tanks (ржавеющее железо разбитых танков) which nobody had cleared away (которые никто не убрал: «не вычистил прочь»), the frost-nipped weeds (побитые морозом сорняки; frost — мороз; to nip — ущипнуть, щипать, кусать; побить, повредить /о ветре, морозе, холоде/) where the snow was thin (где снег был тонкий). I haven't enough imagination (у меня нет достаточно воображения) to picture it as it had once been (чтобы вообразить это /таким/, каким это когда-то было), any more than I can picture Sacher's Hotel (не больше чем я могу представить отель Захера) as other than a transit hotel for English officers (как /нечто/ другое, чем транзитный отель для английских офицеров) or see the Kartnerstrasse (или увидеть /улицу/ Картнерштрассе) as a fashionable shopping street (как фешенебельную улицу с магазинами) instead of a street which only exists, most of it, at eye level (вместо улицы, которая существует только, бóльшая часть ее, на глазном уровне), repaired up to the first storey (отремонтированная до второго: «первого» этажа). A Russian soldier in a fur cap (русский солдат в меховой шапке) goes by with a rifle over his shoulder (проходит мимо с винтовкой через плечо), and men in overcoats sip ersatz coffee (и люди в шинелях прихлебывают поддельный кофе/кофе-заменитель) in the windows of Old Vienna (в окнах Старой Вены). This was roughly the Vienna to which Rollo Martins came (это была грубо /говоря/ та Вена, в которую Ролло Мартинс приехал) on February 7 (7 февраля) last year (в прошлом году). I have reconstructed the affair as best I can (я восстановил дело, насколько смог: «как лучше всего я могу») from my own files and from what Martins told me (из моих собственных документов и из того, что Мартинс рассказал мне). It is as accurate as I can make it (это настолько точно, насколько я могу сделать это)—I haven't invented a line of dialogue (я не изобрел /ни/ одной строчки диалога) though I can't vouch for Martins' memory (хотя я не могу ручаться за память Мартинса); an ugly story if you leave out the girl (уродливая история, если выпустить: «если ты выпускаешь наружу» девушку): grim and sad and unrelieved (мрачная, грустная и беспросветная: «необлегченная»; to relieve — облегчать) if it were not for that absurd episode (если бы не тот абсурдный эпизод) of the British Cultural Relations Society lecturer (с лектором Британского Общества Культурных Отношений).

 

Danube [`dxnju:b], desolate ['des(q)lqt], foundation [faun'deIS(q)n], imagination ["Imx'dZIneIS(q)n], instead [In'sted], rifle ['raIfl], shoulder ['Squldq], roughly ['rAflI], invent [In'vent], unrelieved ['AnrI'li:vd], cultural ['kAltS(q)r(q)l], society [sq'saIqtI]

 

The Danube was a grey flat muddy river a long way off across the second bezirk, the Russian zone where the Prater lay smashed and desolate and full of weeds, only the Great Wheel revolving slowly over the foundations of merry-go-rounds like abandoned millstones, the rusting iron of smashed tanks which nobody had cleared away, the frost-nipped weeds where the snow was thin. I haven't enough imagination to picture it as it had once been, any more than I can picture Sacher's Hotel as other than a transit hotel for English officers or see the Kartnerstrasse as a fashionable shopping street instead of a street which only exists, most of it, at eye level, repaired up to the first storey. A Russian soldier in a fur cap goes by with a rifle over his shoulder, and men in overcoats sip ersatz coffee in the windows of Old Vienna. This was roughly the Vienna to which Rollo Martins came on February 7 last year. I have reconstructed the affair as best I can from my own files and from what Martins told me. It is as accurate as I can make it—I haven't invented a line of dialogue though I can't vouch for Martins' memory; an ugly story if you leave out the girl: grim and sad and unrelieved if it were not for that absurd episode of the British Cultural Relations Society lecturer.

 

 

A BRITISH subject can still travel (британский подданный может все еще путешествовать) if he is content to take with him (если он есть доволен взять с собой = если он готов удовлетвориться тем, что может взять с собой) only five English pounds (только пять английских фунтов) which he is forbidden to spend abroad (которые ему запрещено тратить за границей; to forbid — запрещать; не позволять), but if Rollo Martins had not received an invitation from Lime (но если бы Ролло Мартинс не получил приглашение от Лайма) he would not have been allowed to enter Austria (он бы не был допущен въехать в Австрию) which counts still as occupied territory (которая считается все еще оккупированной территорией). Lime had suggested that Martins might "write up" (Лайм предложил, что Мартинс мог бы притворно указать в качестве цели приезда) the business of looking after the international refugees (дело присматривания за международными беженцами), and although it wasn't Martins' usual line (и хотя это не было обычное поведение: «обычная линия» Мартинса), he had consented (он согласился). It would give him a holiday (это дало бы ему отдых: «отпуск») and he badly needed a holiday (а он ужасно нуждался в отдыхе) after the incident in Dublin and the other incident in Amsterdam (после происшествия в Дублине и другого происшествия в Амстердаме); he always tried to dismiss women as "incidents," (он всегда отделываться от женщин как от «происшествий» = относиться к женщинам как к случайным происшествиям) things that simply happened to him (как к вещам, которые просто случались с ним) without any will of his own (без какой-либо его собственной воли), acts of God in the eyes of insurance agents (/подобно/ действиям Бога в глазах страховых агентов). He had a haggard look (он имел изможденный вид) when he arrived in Vienna (когда прибыл в Вену) and a habit of looking over his shoulder (и привычку смотреть: «смотрения» через его плечо) that for a time made me suspicious of him (которая на время сделала меня подозрительным к нему = показалась мне в нем подозрительной) until I realised (пока я не сообразил) that he went in fear (что он жил в страхе: «шел в страхе») that one of say six people (что один из, скажем, шести людей) might turn up unexpectedly (мог бы объявиться неожиданно). He told me vaguely (он сказал мне туманно; to tell — рассказать) that he had been mixing his drinks (что он /раньше/ смешивал свои напитки)—that was another way of putting it (это был ещё один способ выразить это).

Rollo Martins' usual line (Ролло Мартинса обычное занятие: «линия») was the writing of cheap, paper covered Westerns (было написание дешевых, /продающихся/ в /мягкой/ обложке вестернов; paper — бумага; to cover — покрывать) under the name of Buck Dexter (под именем Бака Декстера). His public was large but unremunerative (его аудитория была большая, но неденежная; unremunerative — неприбыльный; remunerative — вознаграждающий; выгодный, прибыльный; to remunerate — вознаграждать, компенсировать, оплачивать). He couldn't have afforded Vienna (он не cмог бы позволить себе Вену) if Lime had not offered to pay his expenses (если Лайм не предложил бы оплатить его расходы) when he got there (когда он попадет туда; to get — получать; попадать, добираться) out of some vaguely described propaganda fund (из какого-то туманно описанного пропагандистского фонда). He could also (он мог также), he said (как он сказал), keep him supplied with paper Bafs (постоянно снабжать его бумажными Бафами: «держать его снабженным с бумажными Бафами»)—the only currency in use from a penny upwards (единственной валютой в употреблении от пенни и выше) in British hotels and clubs (в британских отелях и клубах). So it was with exactly five unusable pound notes that Martins arrived in Vienna (так что Мартинс прибыл в Вену как раз: «точно» с пятью неупотребимыми фунтовыми банкнотами = которые невозможно было потратить).

 

subject ['sAbGIkt], content /прилаг./ [kqn'tent], receive [rI'si:v], invitation ["InvI'teIS(q)n], occupied ['OkjupaId], territory ['terIt(q)rI], refugee ["refju'Gi:], incident ['InsId(q)nt], dismiss [dIs'mIs], insurance [In'Suqr(q)ns], haggard ['hxgqd], suspicious [sqs'pISqs], vaguely ['veIglI], usual ['ju:Zuql], cover ['kAvq], remunerative [rI'mju:n(q)rqtIv], afford [q'fO:d], currency ['kAr(q)nsI]

 

A BRITISH subject can still travel if he is content to take with him only five English pounds which he is forbidden to spend abroad, but if Rollo Martins had not received an invitation from Lime he would not have been allowed to enter Austria which counts still as occupied territory. Lime had suggested that Martins might "write up" the business of looking after the international refugees, and although it wasn't Martins' usual line, he had consented. It would give him a holiday and he badly needed a holiday after the incident in Dublin and the other incident in Amsterdam; he always tried to dismiss women as "incidents," things that simply happened to him without any will of his own, acts of God in the eyes of insurance agents. He had a haggard look when he arrived in Vienna and a habit of looking over his shoulder that for a time made me suspicious of him until I realised that he went in fear that one of say six people might turn up unexpectedly. He told me vaguely that he had been mixing his drinks—that was another way of putting it.

Rollo Martins' usual line was the writing of cheap, paper covered Westerns under the name of Buck Dexter. His public was large but unremunerative. He couldn't have afforded Vienna if Lime had not offered to pay his expenses when he got there out of some vaguely described propaganda fund. He could also, he said, keep him supplied with paper Bafs —the only currency in use from a penny upwards in British hotels and clubs. So it was with exactly five unusable pound notes that Martins arrived in Vienna.

 

An odd incident had occurred at Frankfurt (странный случай приключился во Франкфурте) where the plane from London grounded for an hour (где самолет из Лондона приземлился на час). Martins was eating a hamburger in the American canteen (Мартинс ел гамбургер в американском буфете) (a kindly air line supplied the passengers with a voucher (любезная авиакомпания снабжала пассажиров ваучером) for 65 cents of food (на 65 центов еды)) when a man he could recognise from twenty feet away as a journalist (когда человек в котором он на расстоянии двадцати футов мог признать журналиста) approached his table (приблизился к его столу).

"You Mr. Dexter (вы мистер Декстер)?" he asked (спросил он).

"Yes," Martins said, taken off his guard (пойманный врасплох: «взятый вне своей охраны»; guard — охрана, защита; гвардия).

"You look younger than your photographs (вы выглядите моложе, чем ваши фотографии)," the man said (сказал тот человек). "Like to make a statement (хотите сделать заявление)? I represent the local forces paper here (я представляю газету местных /размещенных здесь/ вооруженных сил). We'd like to know (мы бы хотели знать) what you think of Frankfurt (что вы думаете о Франкфурте)."

"I only touched down ten minutes ago (я только приземлился десять минут назад; to touch — касаться; down — вниз)."

"Fair enough (совершенно достаточно откровенно; fair — красивый; чистый; честный; полностью, совершенно, абсолютно)," the man said (человек сказал). "What about views on the American novel (что насчет взглядов на американский роман)?"

"I don't read them (я не читаю их)," Martins said (сказал Мартинс).

"The well known acid humour (хорошо известный едкий юмор; to know — знать)," the journalist said (сказал журналист). He pointed at a small grey-haired man (он указал на маленького седоволосого человека; grey — серый, седой) with two protruding teeth (с двумя торчащими зубами; to protrude — высовываться, выдаваться), nibbling a bit of bread (грызущего кусочек хлеба). "Happen to know (не знаете ли случайно: «случаетесь знать») if that's Carey (не Кэри ли это)?"

"No (нет). What Carey (какой Кэри)?"

"J. G. Carey of course (Дж. Г. Кэри конечно)."

"I've never heard of him (я никогда не слышал о нем)."

"You novelists live out of the world (вы романисты живете вне мира = в своем мире). He's my real assignment (он мое настоящее задание = собственно, он мое задание)," and Martins watched him make across the room (и Мартинс смотрел, как тот пересекает комнату) for the great Carey (к великому Кэри), who greeted him with a false headline smile (который встретил его фальшивой газетной улыбкой; headline — газетный заголовок), laying down his crust (кладя вниз свою корочку хлеба). Dexter wasn't the man's assignment (Декстер не был заданием этого человека), but Martins couldn't help feeling a certain pride (но Мартинс не мог отделаться от чувства некоторой гордости: «но Мартинс не мог помочь чувствовать некоторую гордость»)—nobody had ever before referred to him as a novelist (никто когда-либо раньше не обращался к нему как к романисту); and that sense of pride and importance (и это чувство гордости и важности) carried him over the disappointment (перенесло его через разочарование = смягчило разочарование) when Lime was not there to meet him at the airport (когда Лайм не был там, чтобы встретить его в аэропорте = оказалось, не встречал его). We never get accustomed to (мы никогда не привыкаем: «не становимся привыкшими») being less important to other people than they are to us (быть менее важными другим людям, чем они нам)—Martins felt the little jab of dispensability standing by the bus door (Мартинс почувствовал маленький укол /своей/ ненужности, стоя у автобусной двери; to feel — чувствовать; to dispense — раздавать, делить, распределять; освобождать (от обязательства/; to dispense with — обходиться без чего-л.; dispensable — необязательный; несущественный), watching the snow come sifting down (глядя, как сыплется вниз снег), so thinly and softly (так тонко и мягко) that the great drifts among the ruined buildings (что огромные сугробы между разрушенными зданиями) had an air of permanence (имели вид постоянства), as though they were not the result of this meagre fall (как если бы они были не результатом этого скудного снегопада), but lay, forever (но лежали, всегда), above the line of perpetual snow (над линией вечного снега).

 

occur [q'kq:], journalist ['Gq:nqlIst], canteen [kxn'ti:n], approach [q'prquC], guard ['gRd], represent ["reprI'zent], novel ['nOv(q)l], acid ['xsId], humour ['hju:mq], protrude [prq'tru:d], assignment [q'saInmqnt], certain ['sq:t(q)n], importance [Im'pLt(q)ns], disappointment ["dIsq'poIntmqnt], accustom [q'kAstqm], dispensable [dI'spensqbl], permanence ['pq:mqnqns], result [rI'zAlt], meagre ['mi:gq], perpetual [pq'peCuql]

 

An odd incident had occurred at Frankfurt where the plane from London grounded for an hour. Martins was eating a hamburger in the American canteen (a kindly air line supplied the passengers with a voucher for 65 cents of food) when a man he could recognise from twenty feet away as a journalist approached his table.

"You Mr. Dexter?" he asked.

"Yes," Martins said, taken off his guard.

"You look younger than your photographs," the man said. "Like to make a statement? I represent the local forces paper here. We'd like to know what you think of Frankfurt."

"I only touched down ten minutes ago."

"Fair enough," the man said. "What about views on the American novel?"

"I don't read them," Martins said.

"The well known acid humour," the journalist said. He pointed at a small grey-haired man with two protruding teeth, nibbling a bit of bread. "Happen to know if that's Carey?"

"No. What Carey?"

"J. G. Carey of course."

"I've never heard of him."

"You novelists live out of the world. He's my real assignment," and Martins watched him make across the room for the great Carey, who greeted him with a false headline smile, laying down his crust. Dexter wasn't the man's assignment, but Martins couldn't help feeling a certain pride—nobody had ever before referred to him as a novelist; and that sense of pride and importance carried him over the disappointment when Lime was not there to meet him at the airport. We never get accustomed to being less important to other people than they are to us—Martins felt the little jab of dispensability standing by the bus door, watching the snow come sifting down, so thinly and softly that the great drifts among the ruined buildings had an air of permanence, as though they were not the result of this meagre fall, but lay, forever, above the line of perpetual snow.

 

There was no Lime to meet him at the Hotel Astoria (не было никакого Лайма, чтобы встретить его в гостинице Астория) where the bus landed him (где автобус высадил его), and no message (и никакой записки; message — сообщение; извещение, письмо)—only a cryptic one for Mr. Dexter (только одна таинственная для мистера Декстера) from someone he had never heard of (от кого-то, о котором он никогда не слышал) called Crabbin (по имени Крэббин). "We expected you on tomorrow's plane (мы ожидали вас на завтрашнем самолете = полагали, что вы прилетите завтра). Please stay where you are (пожалуйста, остановитесь, где вы есть = где вы сейчас находитесь). On the way round (здесь в окрестности; way — путь; нправление; /разг./ район, местность, сторона). Hotel room booked (гостиничный номер заказан)," but Rollo Martins wasn't the kind of man who stayed around (но Ролло Мартинс не был таким человеком, который оставался в окрестности/неподалеку). If you stayed around in a hotel lounge (если ты остаешься в гостиничном холле) sooner or later (рано или поздно: «скорее или позже») incidents occurred (случаются инциденты/происшествия); one mixed one's drinks (человек смешивает/ты смешиваешь свои напитки; to mix a drink — приготовить напиток). I can hear Rollo Martins saying to me now (я могу слышать, как Ролло Мартинс говорит мне теперь), "I've done with incidents (я покончил с происшествиями). No more incidents (никаких больше происшествий)," before he plunged head first (перед тем, как он окунулся/нырнул головой вперед) into the most serious incident of all (в самое серьезное происшествие из всех). There was always a conflict in Rollo Martins (в Ролло Мартинсе всегда = постоянно был конфликт)—between the absurd Christian name (между абсурдным личным: «христианским» именем) and the sturdy Dutch (four generations back) surname (и крепкой голландской (четыре поколения назад) фамилией; sturdy — прочный, крепкий). Rollo looked at every woman that passed (Ролло смотрел на каждую женщину, которая проходила мимо), and Martins renounced them forever (а Мартинс отвергал их навсегда; to renounce — отказываться /от чего-л.; обыкн. путем формального заявления/; отвергать). I don't know which of them wrote the Westerns (я не знаю, который из них писал вестерны). Martins had been given Lime's address (Мартинс получил адрес Лайма: «Мартинсу был дан…») and he felt no curiosity about the man called Crabbin (и он не испытовал никакого любопытства к человеку по имени Крэббин); it was too obvious that a mistake had been made (было слишком очевидно, что была сделана = произошла ошибка), though he didn't yet connect it with the conversation at Frankfurt (хотя он еще не связал ее с разговором во Франкфурте). Lime had written that he could put Martins up in his own flat (Лайм написал, что он мог поселить Мартинса в своей собственной квартире; to put up — принимать, давать приют /гостям/), a large apartment on the edge of Vienna (в большой квартире на краю Вены) that had been requisitioned from a Nazi owner (которая была изъята у нацистского владельца; to requisition — изымать, конфисковать, реквизировать). Lime could pay for the taxi when he arrived (Лайм мог заплатить за такси, когда он приедет), so Martins drove straight away (так что Мартинс поехал прямо; to drive — ездить, водить машину) to the building lying in the third (British) zone (к зданию, расположенному в третьей (британской) зоне). He kept the taxi waiting (он попросил таксиста подождать: «держал такси ждущим»; to keep — держать, хранить; удерживать в каком-л. состоянии) while he mounted to the third floor (в то время как сам поднялся на четвертый: «третий» этаж).

 

message ['mesIG], lounge ['launG], incident ['InsId(q)nt], serious ['sIqrIqs], address [q'dres], apartment [q'pRtmqnt], requisition ["rekwI'zIS(q)n], Nazi ['nRtsI]

 

There was no Lime to meet him at the Hotel Astoria where the bus landed him, and no message—only a cryptic one for Mr. Dexter from someone he had never heard of called Crabbin. "We expected you on tomorrow's plane. Please stay where you are. On the way round. Hotel room booked," but Rollo Martins wasn't the kind of man who stayed around. If you stayed around in a hotel lounge sooner or later incidents occurred; one mixed one's drinks. I can hear Rollo Martins saying to me now, "I've done with incidents. No more incidents," before he plunged head first into the most serious incident of all. There was always a conflict in Rollo Martins—between the absurd Christian name and the sturdy Dutch (four generations back) surname. Rollo looked at every woman that passed, and Martins renounced them forever. I don't know which of them wrote the Westerns. Martins had been given Lime's address and he felt no curiosity about the man called Crabbin; it was too obvious that a mistake had been made, though he didn't yet connect it with the conversation at Frankfurt. Lime had written that he could put Martins up in his own flat, a large apartment on the edge of Vienna that had been requisitioned from a Nazi owner. Lime could pay for the taxi when he arrived, so Martins drove straight away to the building lying in the third (British) zone. He kept the taxi waiting while he mounted to the third floor.

 

How quickly one becomes aware of silence (как быстро становишься: «один становится» знающим о тишине) even in so silent a city as Vienna (даже в таком тихом городе, как Вена) with the snow steadily settling (с монотонно укладывающимся снегом; to settle — поселиться, водвориться, обосноваться; усаживаться; укладываться; устраиваться). Martins hadn't reached the second floor before he was convinced (Мартинс не достиг третьего: «второго» этажа, прежде чем он был убежден = не успел добраться до третьего этажа, как почувствовал уверенность) that he would not find Lime there (что он не найдет там Лайма), but the silence was deeper than just absence (но тишина была глубже, чем просто отсутствие)—it was as if he would not find Harry Lime anywhere in Vienna (это было /так/, словно не найдет Гарри Лайма нигде в Вене), and as he reached the third floor and saw the big black bow over the door handle (а когда он достиг четвертого: «третьего» этажа и увидел большую черную дугу над дверной ручкой; bow — круг, дуга, любая кривая линия), anywhere in the world at all (где-либо в мире вообще = кто бы мог предположить, что это случится именно здесь; in the world — в мире; среди неисчислимых возможностей). Of course it might have been a cook who had died (конечно это мог быть повар, который умер), a housekeeper (экономка), anybody but Harry Lime (кто угодно помимо Гарри Лайма), but he knew (но он знал = понял; to know — знать)—he felt he had known twenty stairs down (он чувствовал, что он знал еще за двадцать ступеней; to feel — чувствовать; stair — ступенька /лестницы/; лестница)—that Lime, the Lime he had hero-worshipped now for twenty years (что Лайм, тот Лайм, которого он боготворил теперь в течение двадцати лет), since the first meeting in a grim school corridor (с первой встречи в мрачном школьном коридоре) with a cracked bell ringing for prayers (с надтреснутым колоколом, звонящим к молитвам), was gone (умер: «был ушедший»; to go — идти). Martins wasn't wrong (Мартинс не был неправ), not entirely wrong (не полностью неправ). After he had rung the bell half a dozen times (после того как он позвонил в колокольчик половину дюжины раз; to ring — звонить) a small man with a sullen expression (маленький человек с угрюмым выражением /лица/) put his head out from another flat (высунул свою голову наружу из другой квартиры; to put — класть, помещать) and told him in a tone of vexation (и сказал ему в тоне оскорбленности = обиженным голосом), "It's no use ringing like that (бесполезно трезвонить: «нет никакой пользы так звонить»). There's nobody there (там никого нет). He's dead (он мертв = умер)."

"Herr Lime (герр Лайм /господин Лайм — нем./)?"

"Herr Lime of course (герр Лайм, конечно)."

Martins said to me later (Мартинс сказал мне позднее), "At first it didn't mean a thing (сперва это не значило ничего). It was just a bit of information (это был просто кусочек информации), like those paragraphs in The Times they call News in Brief (как те газетные заметки: «абзацы, параграфы» в Таймс, которые они называют = называются ‘Новости кратко’). I said to him (я сказал ему): When did it happen (когда это случилось)? How (как)?'"

"He was run over by a car (он был сбит машиной; to run — бежать; двигаться, ехать /о транспорте/; over — через; to run over — переехать, задавить /кого-л./)," the man said (сказал мужчина). "Last Thursday (в прошлый четверг: «последний четверг»)." He added sullenly (добавил он угрюмо), as if really this were none of his business (словно показывая, что это совершенно его не касалось: «как если действительно это не было /вовсе/ его делом). "They are burying him this afternoon (они хоронят его сегодня после полудня). You've only just missed them (вы только что пропустили их)."

"Them (их)?"

"Oh, a couple of friends and the coffin (о, пара друзей и гроб)."

"Wasn't he in hospital (он не был в больнице)?"

"There was no sense in taking him to hospital (не было никакого смысла везти его в больницу). He was killed here on his own doorstep (он был убит здесь, на своем собственном пороге)—instantaneously (мгновенно; instant — мгновение, миг, момент). The right-hand mudguard (правое: «праворукое» крыло; mudguard — крыло; щит от грязи; mud — грязь; guard — защита) struck him on his shoulder (ударило его в плечо; to strike) and bowled him over in front like a rabbit (и сбило его /покатив/ вперед как кролика; to bowl — катать /шар, колесо и т. п.; to bowl over — сбить)."

 

aware [q'weq], silence ['saIlqns], steadily ['stedIlI], [kqn'vIns], absence ['xbs(q)ns], hero ['hIqrqu], worship ['wq:SIp], corridor ['kOrIdO:], entirely [In'taIqlI], sullen ['sAlqn], expression [Ik'spreS(q)n], vexation [vek'seIS(q)n], bury ['berI], instantaneous ["Instqn'teInIqs]

 

How quickly one becomes aware of silence even in so silent a city as Vienna with the snow steadily settling. Martins hadn't reached the second floor before he was convinced that he would not find Lime there, but the silence was deeper than just absence—it was as if he would not find Harry Lime anywhere in Vienna, and as he reached the third floor and saw the big black bow over the door handle, anywhere in the world at all. Of course it might have been a cook who had died, a housekeeper, anybody but Harry Lime, but he knew—he felt he had known twenty stairs down—that Lime, the Lime he had hero-worshipped now for twenty years, since the first meeting in a grim school corridor with a cracked bell ringing for prayers, was gone. Martins wasn't wrong, not entirely wrong. After he had rung the bell half a dozen times a small man with a sullen expression put his head out from another flat and told him in a tone of vexation, "It's no use ringing like that. There's nobody there. He's dead."

"Herr Lime?"

"Herr Lime of course."

Martins said to me later, "At first it didn't mean a thing. It was just a bit of information, like those paragraphs in The Times they call News in Brief. I said to him: When did it happen? How?'"

"He was run over by a car," the man said. "Last Thursday." He added sullenly, as if really this were none of his business. "They are burying him this afternoon. You've only just missed them."

"Them?"

"Oh, a couple of friends and the coffin."

"Wasn't he in hospital?"

"There was no sense in taking him to hospital. He was killed here on his own doorstep—instantaneously. The right-hand mudguard struck him on his shoulder and bowled him over in front like a rabbit."

 

It was only then (и только тогда) Martins told me (сказал мне Мартинс) when the man used the word rabbit (когда тот мужчина использовал слово ‘кролик’) that the dead Harry Lime came alive (мертвый Гарри Лайм пришел живым = ожил), became the boy with the gun (стал мальчиком с пистолетом); a boy starting up among the long sandy barrows of Brickworth Common saying (мальчиком, появившимся посреди длинных песчаных холмов Брикуортского пустыря; to start up — вскакивать; появляться; barrow — гора, холм, возвышенность; common — общий, всеобщий; общественный, публичный; общинная земля, общественный выгон; пустырь), "Shoot (стреляй), you fool (ты, придурок), shoot. There" (/ну/ вот), and the rabbit limped to cover (и кролик захромал в укрытие), wounded by Martins' shot (раненный выстрелом Мартинса). "Where are they burying him (где они хоронят его)?" he asked the stranger on the landing (спросил он незнакомца на лестничной клетке).

"In the Central Cemetery (на Центральном кладбище). They’ll have a hard time of it (им это будет нелегко: «они будут иметь трудное время от этого») in this frost (на таком морозе)."

He had no idea how to pay for his taxi (он не имел никакого представления, как заплатить за свое такси), or indeed where in Vienna he could find a room (или, действительно, где в Вене он мог найти комнату; indeed — в самом деле, действительно; конечно, несомненно; в составе сложного предложения для подчеркивания, развития уже высказанной мысли) in which he could live for five English pounds (в которой он мог жить за пять английских фунтов), but that problem had to be postponed (но эта проблема должна была быть отложенной) until he had seen the last of Harry Lime (пока он не увидит в последний раз: «последнее от» Гарри Лайма). He drove straight out of town (он поехал прямо наружу из города; to drive — ездить, водить машину) into the suburb (British zone) where the Central Cemetery lay (в пригород (британская зона) где находилось Центральное кладбище; to lie — лежать; находиться). One passed through the Russian zone to reach it (надо было пройти: «один проходил» через русскую зону, чтобы достигнуть его = чтобы туда попасть), and a short cut through the American zone (и короткий путь: «отрезок» через американскую зону), which you couldn't mistake (которую ты не мог перепутать /с чем-либо/)» because of the ice-cream parlours in every street (из-за лотков с мороженым на каждой улице). The trams ran along the high wall of the Central Cemetery (трамваи ходили вдоль высокой стены Центрального кладбища; to run — бежать), and for a mile on the other side of the rails (и на милю на другой стороне от рельсов) stretched the monumental masons (растянулись камещики /лавки камещиков/, предлагающие памятники /для кладбища/: «монументальные каменщики) and the market gardeners (и садоводов; market gardener — садовод или огородник, выращивающий для рынка)—an apparently endless chain of gravestones (по-видимому бесконечная цепь могильных камней) waiting for owners (ждущих владельцев) and wreaths waiting for mourners (и венков, ждущих плакальщиков; to mourn — скорбеть, оплакивать).

 

wound /ранить/ [wu:nd], monumental ["mOnju'ment(q)l], wreath [ri:T], apparently [q'pxr(q)ntlI], mourner ['mO:nq]

 

It was only then, Martins told me, when the man used the word rabbit that the dead Harry Lime came alive, became the boy with the gun which he had shown Martins; a boy starting up among the long sandy barrows of Brickworth Common saying, "Shoot, you fool, shoot. There," and the rabbit limped to cover, wounded by Martins' shot. "Where are they burying him?" he asked the stranger on the landing.

"In the Central Cemetery. They’ll have a hard time of it in this frost."

He had no idea how to pay for his taxi, or indeed where in Vienna he could find a room in which he could live for five English pounds, but that problem had to be postponed until he had seen the last of Harry Lime. He drove straight out of town into the suburb (British zone) where the Central Cemetery lay. One passed through the Russian zone to reach it, and a short cut through the American zone, which you couldn't mistake because of the ice-cream parlours in every street. The trams ran along the high wall of the Central Cemetery, and for a mile on the other side of the rails stretched the monumental masons and the market gardeners—an apparently endless chain of gravestones waiting for owners and wreaths waiting for mourners.

 

Martins had not realised the size of this huge snowbound park (Мартинс /ранее/ не представлял себе размера этого гигантского, заметенного снегом парка; bound — несвободный, связанный; to bind — связывать) where he was making his last rendezvous with Lime (где он делал свое последнее свидание с Лаймом = где происходило егопоследнее свидание с Лаймом). It was as if Harry had left a message to him (это было похоже на то, как если бы Гарри оставил ему записку; to leave — оставлять), "Meet me in Hyde Park (встреть меня в Гайд-парке = жди меня в Гайд-парке)," without specifying a spot between the Achilles statue and Lancaster Gate (без определения места = не указав точно места между статуей Ахилла и Ланкастерскими воротами; to specify — точно определять, устанавливать, предписывать); the avenues of graves (аллеи могил), each avenue numbered and lettered (каждая аллея пронумерованная и отмеченная /определеннной/ буквой), stretched out like the spokes of an enormous wheel (вытягивались, как спицы огромного колеса); they drove for a half mile towards the west (они поехали на полмили к западу), then turned and drove a half mile north (затем повернули и проехали полмили на север), turned south (повернули на юг). … The snow gave the great pompous family headstones an air of grotesque comedy (снег придавал большим помпезным фамильным надгробиям вид гротескной комедии); a toupee of snow slipped sideways over an angelic face (хохол снега свешивался набок: «скользил вбок» над ангельским лицом; toupee — хохол; тупей; небольшой парик, фальшивый локон, накладка из искусственных волос), a saint wore a heavy white moustache (святой носил тяжелые белые усы; to wear — носить /одежду, обувь; усы, бороду/), and a shako of snow tipped at a drunken angle (и кивер из снега торчал под пьяным углом) over the bust of a superior civil servant called Wolfgang Gottman (над бюстом высокопоставленного чиновника по имени Вольфганг Готман). Even this cemetery was zoned between the powers (даже это кладбище было поделено на зоны между властями): the Russian zone was marked by huge statues of armed men (русская зона была отмечена огромными статуями вооруженных людей), the French by rows of anonymous wooden crosses (французская — рядами анонимных деревянных крестов) and a torn tired tricolour flag (и рваным потертым трехцветным флагом; to tear — рвать; tired — усталый; помятый, потертый; изношенный). Then Martins remembered that Lime was a Catholic (тогда Мартинс вспомнил, что Лайм был католиком) and was unlikely to be buried in the British zone (и вряд ли был бы похоронен в британской зоне) for which they had been vainly searching (которую они напрасно разыскивали; to search — искать; вести поиски, разыскивать). So back they drove (поэтому они поехали назад) through the heart of a forest (через середину леса = прямо через лес; heart — сердце; сердцевина, ядро) where the graves lay like wolves under the trees (где могилы лежали, как волки, под деревьями), winking white eyes (моргая белыми глазами) under the gloom of the evergreens (под сенью/в сумраке вечнозеленых деревьев; gloom — мрак; темнота; сумрак, тьма). Once from under the trees emerged a group of three men (как-то раз = в какой-то момент из-под деревьев появилась группа из трех человек) in strange eighteenth century black and silver uniforms (в странных, восемнадцатого века, черных с серебром: «черных и серебряных» униформах) with three-cornered hats (с треуголками; corner — угол), pushing a kind of barrow (толкающие что-то вроде тележки; kind — сорт, разновидность; разряд): they crossed a rise in the forest of graves (они пересекли возвышенность в лесу могил) and disappeared again (и снова исчезли).

 

realise ['rIqlaIz], rendezvous ['rOndIvu:], specify ['spesIfaI],Achilles [q'kIli:z], statue ['stxtju:], avenue ['xvInju:], enormous [I'nO:mqs], pompous ['pOmpqs], grotesque [grqu'tesk], comedy ['kOmedI], angelic [xn'GelIk], anonymous [q'nOnImqs], Catholic ['kxT(q)lIk], emerge [I'mq:G], ['], disappear ["dIsq'pIq], group [gru:p], century ['sentS(q)rI], uniform ['ju:nIfLm], push [puS], moustache [mq'stRS]

 

Martins had not realised the size of this huge snowbound park where he was making his last rendezvous with Lime. It was as if Harry had left a message to him, "Meet me in Hyde Park," without specifying a spot between the Achilles statue and Lancaster Gate; the avenue of graves, each avenue numbered and lettered, stretched out like the spokes of an enormous wheel; they drove for a half mile towards the west, then turned and drove a half mile north, turned south. … The snow gave the great pompous family headstones an air of grotesque comedy; a toupee of snow slipped sideways over an angelic face, a saint wore a heavy white moustache, and a shako of snow tipped at a drunken angle over the bust of a superior civil servant called Wolfgang Gottman. Even this cemetery was zoned between the powers: the Russian zone was marked by huge statues of armed men, the French by rows of anonymous wooden crosses and a torn tired tricolour flag. Then Martins remembered that Lime was a Catholic and was unlikely to be buried in the British zone for which they had been vainly searching. So back they drove through the heart of a forest where the graves lay like wolves under the trees, winking white eyes under the gloom of the evergreens. Once from under the trees emerged a group of three men in strange eighteenth century black and silver uniforms with three-cornered hats, pushing a kind of barrow: they crossed a rise in the forest of graves and disappeared again.

 

It was just chance that they found the funeral in time (это была просто случайность, что они нашли = застали похороны вовремя; to find — находить, обнаруживать)—one patch in the enormous park (один клочок в огромном парке) where the snow had been shovelled aside (где снег был сгребен в сторону) and a tiny group were gathered (и крохотная группа была собрана), apparently bent on some very private business (очевидно собирающиеся проделать какое-то очень личное/частное дело: «склоненные к какому-то очень личному делу»; to bend — гнуться; bent on — собирающийся сделать что-л.). A priest had finished speaking (священник закончил говорить), his words coming secretively through the thin patient snow (/при этом/ его слова проходили тихо сквозь тонкий неутомимый снег; secretive — скрытный, замкнутый; patient — терпеливый; упорный; настойчивый; неутомимый), and a coffin was on the point of being lowered into the ground (и гроб был готов быть опущенным в землю; point — точка; момент /времени/). Two men in lounge suits (двое мужчин в пиджачных костюмах; lounge — гостиная; lounge suit — пиджачный костюм) stood at the graveside (стояли у могилы; side — сторона); one carried a wreath that he obviously had forgotten to drop on to the coffin (один нес венок = у одного в руках был венок, который он, очевидно, забыл бросить на гроб; obvious — очевидный, явный; to forget — забывать), for his companion nudged his elbow (ибо его товарищ подтолкнул его локоть) so that he came to with a start (так что он, вздрогнув, пришел в себя; to come to — приходить в сознание: «приходить к»; start — вздрагивание; толчок) and dropped the flowers (и бросил цветы; to drop — капать; ронять; бросать; drop — капля). A girl stood a little way away (девушка стояла неподалеку: «небольшой путь прочь»; to stand) with her hands over her face (с руками на ее лице = закрыв лицо руками), and I stood twenty yards away by another grave (а я стоял в двадцати ярдах у другой могилы) watching with relief the last of Lime (глядя с облегчением в последний раз на Лайма; last — последний; конец; ср. to to breathe one's last — испустить последнее дыхание) and noticing carefully who was there (и примечая аккуратно, кто был там; to notice — замечать, обращать внимание)—just a man in a mackintosh I was to Martins (я был для Мартинса всего лишь человеком в макинтоше). He came up to me and said (он подошел ко мне и сказал; to come up to — подойти к), "Could you tell me (не могли бы вы мне сказать) who they are burying (кого они хоронят)?"

"A fellow called Lime (парня по имени Лайм)," I said, and was astonished to see the tears start to this stranger's eyes (и был поражен увидеть, как слезы подступают к глазам этого незнакомца; to astonish — изумлять, поражать, удивлять): he didn't look like a man who wept (он не выглядел как человек, который плакал = не был похож на человека, которому свойственно плакать; to weep), nor was Lime the kind of man (да и Лайм не был таким человеком) whom I thought likely to have mourners (которого я полагал вероятным иметь плакальщиков = да и у Лайма, как я полагал, вряд ли могли быть оплакивающие его)—genuine mourners with genuine tears (настоящих плакальщиков/оплакивающих с настоящими/искренними слезами; genuine — истинный, подлинный, неподдельный; искренний). There was the girl of course (там была, конечно, девушка), but one excepts women from all such generalisations (но женщин /обычно/ исключаешь из всех таких обобщений).

Martins stood there, till the end, close beside me (Мартинс стоял там, до конца, близко рядом со мной). He said to me later that as an old friend he didn't want to intrude (он сказал мне позднее, что, будучи старым другом /Лайма/, он не хотел навязываться) on these newer ones (этим более новым /друзьям/)—Lime's death belonged to them (смерть Лайма принадлежала им), let them have it (пусть она и будет у них). He was under the sentimental illusion (он питал сентиментальную иллюзию: «был под сентиментальной иллюзией») that Lime's life (что жизнь Лайма)—twenty years of it anyway (двадцать лет из нее во всяком случае)—belonged to him (принадлежала ему). As soon as the affair was over (как только дело было закончено; to be over — заканчивать/ся/)—I am not a religious man (я не религиозный человек) and always feel a little impatient with the fuss that surrounds death (и всегда чувствую /себя/ немного нетерпеливым к суматохе, которая окружает смерть = недолюбливаю суматоху…)—Martins strode away (Мартинс зашагал большими шагами прочь; to stride — шагать /большими шагами/) on his long gangly legs (на своих длинных неуклюжих ногах) that always seemed likely to get entangled together (которые всегда стремились запутаться: «казались вероятными сделаться запутавшимися вместе»), back to his taxi (назад к своему такси): he made no attempt to speak to anyone (он не сделал никакой попытки поговорить с кем-либо), and the tears now were really running (и слезы теперь действительно бежали), at any rate (во всяком случае: «по всякой мере»; rate — норма; ставка, тариф; пропорция, отношение; коэффициент; степень) the few meagre drops (несколько скудных капель) that any of us can squeeze out at our age (которые любой из нас может выжать наружу в нашем возрасте).

 

shovel [SAvl], private ['praIvIt], business ['bIznqs], patient ['peIS(q)nt], suit [sju:t], obvious ['ObvIqs], companion [kqm'pxnjqn], astonish [q'stOnIS], genuine ['GenjuIn], except [Ik'sept], intrude [In'tru:d], sentimental [sentI'mentl], illusion [I'lu:Z(q)n], religious [rI'lIGqs], affair [q'feq], impatient [Im'peIS(q)nt], surround [sq'raund], entangle [In'txNgl], attempt [q'tempt]

 

It was just chance that they found the funeral in time—one patch in the enormous park where the snow had been shovelled aside and a tiny group were gathered, apparently bent on some very private business. A priest had finished speaking, his words coming secretively through the thin patient snow, and a coffin was on the point of being lowered into the ground. Two men in lounge suits stood at the graveside; one carried a wreath that he obviously had forgotten to drop on to the coffin, for his companion nudged his elbow so that he came to with a start and dropped the flowers. A girl stood a little way away with her hands over her face, and I stood twenty yards away by another grave watching with relief the last of Lime and noticing carefully who was there—just a man in a mackintosh I was to Martins. He came up to me and said, "Could you tell me who they are burying?"

"A fellow called Lime," I said, and was astonished to see the tears start to this stranger's eyes: he didn't look like a man who wept, nor was Lime the kind of man whom I thought likely to have mourners—genuine mourners with genuine tears. There was the girl of course, but one excepts women from all such generalisations.

Martins stood there, till the end, close beside me. He said to me later that as an old friend he didn't want to intrude on these newer ones—Lime's death belonged to them, let them have it. He was under the sentimental illusion that Lime's life—twenty years of it anyway—belonged to him. As soon as the affair was over—I am not a religious man and always feel a little impatient with the fuss that surrounds death—Martins strode away on his long gangly legs that always seemed likely to get entangled together, back to his taxi: he made no attempt to speak to anyone, and the tears now were really running, at any rate the few meagre drops that any of us can squeeze out at our age.

 

One's file (дело человека), you know (вы знаете = знаете ли), is never quite complete (никогда не является совсем завершенным): a case is never really closed (дело не бывает никогда в действительности закрыто), even after a century when all the participants are dead (даже через век после того как все участники мертвы). So I followed Martins (так что я последовал за Мартинсом): I knew the other three (я знал других троих): I wanted to know the stranger (я хотел узнать незнакомца). I caught him up by his taxi and said (я догнал его у его такси и сказал; to catch up — догнать; to catch — ловить), "I haven't any transport (у меня нет какого-либо транспорта). Would you give me a lift into town (не могли бы вы подвезти меня в город; lift — поднятие, подъем; услуга, состоящая в том, что какого-л. пешехода подвозят на короткое расстояние; to lift — поднимать)?"

"Of course (конечно)," he said. I knew the driver of my jeep would spot me (я знал, что водитель моего джипа заметит меня) as we came out (когда мы будем выезжать наружу) and follow us unobtrusively (и последует за нами незаметно; obtrusive — выдающийся, выступающий; навязчивый, назойливый). As we drove away (когда мы уезжали прочь) I noticed he never looked behind (я заметил, что он так и не посмотрел назад)—it's nearly always the fake mourners and the fake lovers (это почти всегда фальшивые/поддельные плакальщики и поддельные влюбленные) who take that last look (которые берут этот последний взгляд), who wait waving on platforms (которые ждут, машущие, на платформах), instead of clearing quickly out (вместо того, чтобы быстро уйти; to clear — освободить, очистить), not looking back (не оглядываясь назад). Is it perhaps that they love themselves so much (может быть, это оттого, что они любят самих себя столь сильно) and want to keep themselves in the sight of others (и хотят держать себя = находиться на глазах: «на виду» у других), even of the dead (даже мертвых)?

I said (я сказал), "My name's Calloway (мое имя Кэллоуэй)."

"Martins," he said.

"You were a friend of Lime (вы были другом Лайма)?"

"Yes (да)." Most people in the last week would have hesitated (большинство людей в последнюю неделю поколебались бы) before they admitted quite so much (прежде чем они признали бы так много).

"Been here long (были здесь долго = вы уже давно здесь)?"

"I only came this afternoon from England (я только прибыл сегодня после полудня из Англии). Harry had asked me to stay with him (Гарри пригласил меня пожить у него: «остановиться с ним»; to ask — спрашивать; просить; приглашать; to stay — останавливаться, жить /at/; гостить /(у кого-л. — with/). I hadn't heard (я /ранее/ не слышал /о том, что он умер/; to hear — слышать)."

"Bit of a shock (немного поражены: «кусочек потрясения»)?"

"Look here (смотрите)," he said, "I badly want a drink (я ужасно хочу выпить: drink — выпивка, напиток), but I haven't any cash (но у меня нет наличных денег)—except five pounds sterling (за исключением пяти фунтов стерлингов). I'd be awfully grateful (я был бы ужасно благодарен) if you'd stand me one (если вы бы угостили меня: «поставили мне один»; to stand — /разг./ угощать, ср. who's going to stand treat? — кто будет платить за угощение?)."

It was my turn to say "Of course" (настала моя очередь сказать ‘конечно’). I thought for a moment (я подумал в течение одного момента) and told the driver the name of a small bar in the Kartnerstrasse (и сказал водителю название маленького бара на Картнерштрассе). I didn't think he'd want to be seen for a while (я не думал, что он бы хотел сейчас: «в течение некоторого времени» быть увиденным) in a busy British bar full of transit officers and their wives (в оживленном британском баре, полном проезжающих офицеров и их жен; busy — деятельный; занятой; оживленный /напр., об улице/). This bar (этот бар)—perhaps because it was exorbitant in its prices (возможно потому, что он был непомерным в своих ценах)—seldom had more than one self-occupied couple in it at a time (редко имел в себе = содержал более одной занятой собой пары за раз). The trouble was too (проблема была также) that it really only had one drink (что в нем в действительности был только один напиток = в нем подавали только один напиток)—a sweet chocolate liqueur (сладкий шоколадный ликер) that the waiter improved at a price with cognac (который официант улучшал по высокой цене коньяком; at a price — по высокой цене, дорого), but I got the impression (но я получил = у меня сложилось впечатление; to get — получать, делать) that Martins had no objection to any drink (что Мартинс не возражал против любого напитка; objection — возражение) so long as it cast a veil over the present, and the past (при условии что: «так долго как» тот набрасывал покров на настоящее и прошлое; veil — покрывало; вуаль; покров, завеса; пелена). On the door was the usual notice (на двери было обычное объявление) saying the bar opened at 6 till 10 (гласящее, что бар открывается в шесть /и работает/ до десяти), but one just pushed the door (но надо было просто толкнуть дверь: «но один = ты просто толкал дверь») and walked through the front rooms (и пройти сквозь передние комнаты). We had a whole small room to ourselves (мы получили целую маленькую комнату для нас одних); the only couple were next door (единственная пара была за следующей дверью), and the waiter who knew me (и официант, который знал меня) left us alone (оставил нас одних; to leave) with some caviar sandwiches (с несколькими икорными бутербродами). It was lucky (было удачно = очень кстати) that we both knew that I had an expense account (что мы оба знали что я имел счет на расходы: «счет издержки»; expense account — счет командировок и представительских расходов).

Martins said over his second quick drink (Мартинс сказал, опрокинув рюмку: «над своим вторым быстрым напитком»), "I'm sorry (извините; sorry — сожалеющий), but he was the best friend I ever had (но он был лучшим другом, который когда-либо у меня был)."

I couldn't resist saying (я не мог сопротивляться тому, чтобы сказать = не мог не сказать), knowing what I knew (зная то, что я знал), and because I was anxious to vex him (и потому что я хотел рассердить его; anxious — сильно желающий; to vex — досаждать, раздражать; возмущать, сердить)—one learns a lot that way (узнаешь много таким путем), "That sounds like a cheap novelette (это звучит как дешевый романчик)."

He said quickly (он быстро сказал), "I write cheap novelettes (я пишу дешевые романчики)."


Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.042 сек.)