Вальфир

Еловые ветки мелькали перед глазами и временами больно хлестали по лицу. Позади? там, где еще несколько минут назад ехал поселенческий обоз, всхлипывало и ворочалось что-то огромное и черное. Уже стихла какофония истошных криков и предсмертного воя, лишь иногда раздавался приглушенный расстоянием мучительный стон, заглушаемый страшным бульканьем и чавканьем. Вперед... Только вперед... Главное миновать лес, а там будет Пограничье, поселки, люди... Только бы миновать лес... Он бежал, сквозь туман и серый солнечный свет, пробивавшийся через черные кроны облепленных мхом и паутиной деревьев. Бежал, перепрыгивая через корявые корни торчащие из-под земли. Вперед, сквозь туман, к рассеянному в чаще свету... Не оглядываться назад, главное не оглядываться... Чтобы не увидеть, как ОНО ползет за ним, цепляясь за темные и кривые стволы длинными изломанными руками... Вперед. Только вперед. Она вцепилась ему в шею своими бледными, тонкими руками и дрожала, не в силах даже плакать от ужаса. Он прижал ее к себе, что-то безумно шепча, сам не разбирая собственных слов. Перед затянутыми пеленой глазами все прыгало и тряслось в такт шагам и прыжкам через коряги и толстые стебли какой-то фиолетово-черной травы. Туман. Лес. Свет, рассеянный среди казавшихся замершими чудовищами деревьев. Только вперед. Лишь бы добраться...

Мрачный ельник оборвался внезапно, открыв его взору освещенную утренним светом рощу с высокой зеленой травой, сочными подберезовиками, торчащими из земли рядом с тонкими стволами изящных берез. Контраст между мертвым, неестественным лесом и этим живым, красочным подлеском, впитавшим в себя весь золотистый свет встающего солнца был так велик, что он невольно остановился. Оглянулся. Впервые за все время этого безумного бега сквозь чащу. Позади никого не было. Шелестела трава, поскрипывали на ветру сучья деревьев. Ничто не всхлипывало и не хлюпало в мрачном ельнике, не качались и не падали сухие деревья, когда их задевала огромная, слизистая туша, ползущая со скоростью хорошей почтовой лошади. Только сейчас почувствовав ужасную усталость, которую до поры сдерживал работавший на пределе возможного организм,, он опустил ее на землю и держа за руку повел к березам. Сел на траву. Молча посадил ее рядом и сняв с пояса флягу с крепкой ржаной настойкой приказал:

— Пей.

Она взяла флягу трясущимися руками, отпила немного и закашлявшись выплюнула жидкость на землю.

— Пей. - снова приказал он. - Нам надо пройти еще мили полторы по лесу. Эта настойка заглушит страх.

Потом она может выть, реветь, заливаться слезами, звать мать и отца, которые уже никогда не вернуться. Но не сейчас. Сейчас она должна быть спокойна. Похоже и она это поняла. Отхлебнула вновь, сморщилась, подавила кашель, проглотила жгучий напиток. Потом выпил он.

— Дядя Комир, что это было? - спросила она тонким красивым голосом.

— Не надо об этом, детка. - с трудом ответил он, чувствуя как к нему самому подбирается страх, от которого хочется забиться в темный угол. Как его самого начинает жечь страшное осознание того, что все, кто был рядом мертвы. Он припал губами к фляге и пил долго, давясь жгучей водкой, пока она не потекла по его усам и седой бороде.

— Где мама? Где дедушка Гриммет? - спросила она и губы у нее начали предательски дрожать.

— Пей. - он вновь протянул ей флягу с водкой.

Она опять отхлебнула, но продолжала смотреть на него испуганными, темно-карими глазами.

— Когда доберемся до Вальена, я все расскажу. - ответил он. - А пока нам надо отдохнуть и продолжать путь. Он неблизкий и лежит через лес. А местные леса опасны.

Только сейчас он понял, что забыл свой меч в повозке. Значит, надеяться можно только на свои ноги.

Она отвернулась, утирая нос рукавом красной вязанной кофточки. Он вспомнил, что эту кофточку мать связала ей около месяца назад. Великие Боги... Вот понесло же их в Кормлих... Неужели нельзя было остаться в Вальене? Ведь там было все. Торговая лавочка, дом, брат вел гончарное дело...

Усталость накатывала все сильнее, обездвиживая, обволакивая, приковывая к земле. Нет, надо еще отдохнуть. В его возрасте нельзя так скакать через коряги и рытвины, да еще с четырнадцатилетней девчонкой на руках. Он выдохнул, опрокинул флягу и влил в горло обжигающий напиток. Стало немного легче, но усталость не отступала. Нет, нет, нет... Надо вставать и идти дальше. Он оперся рукой от ствол березы и попытался подняться.

Что-то черное, покрытое шершавой корой взметнулось перед ним, разбрасывая комья земли. Гибкие корни оплели руки и ноги, прижав к земле. Березы зашевелились, их кора таяла на глазах, превращаясь в грубую розовую плоть с синей сеткой сосудов, похожую на свиную кожу. Он закричал, скорее даже не от ужаса, а стараясь предупредить ее, стоявшую совсем рядом. Но не успел.

Она успела лишь обернуться, когда черные толстые корни ухватили ее за ногу и обвились вокруг груди. Завизжав, она рванулась прочь, но безуспешно. Ее медленно тащило к плотному клубку корней, под которыми извивался, сражаясь за жизнь дядя Комир. Две ближайшие березы превратились в розовато-коричневых долговязых существ, отдаленно похожих на богомолов, покачивающихся пощелкивающих руками-ветками и глядящих на своих жертв пустыми черными глазищами-дуплами. Раздался треск разрываемой ткани, из клубка корней показались куски серого дорожного плаща, и окровавленная рука с содранной до локтя кожей. Корни сдвинулись еще сильнее и приглушенные хрипы дяди превратились в непрерывный надрывный вопль, сухая трава покраснела от брызжущей крови. Она замолотила ручонками по земле и корням, но новые щупальца обхватили ее за волосы и плечи, подтягивая к страшным древоподобным созданиям. Дядя кричал жутким голосом, оплетающие его корни погружались под землю, втягивая его в песок и грязь, ломая кости и раздирая мясо. Она и сама уже чувствовала, как земля становится мягкой настолько, что можно было ощутить шевелящиеся под ней конечности чудовищ. Пронзительный отчаянный визг оборвался, когда сжавшиеся вокруг нее корни придавили ее к земле и стали заталкивать в нечто щелкающее и хрустящее, пережевывавшее траву и камни. Крик дяди перешел в булькающие хрипы, корни сжались и из под них торчало что-то влажное и красное. Она рванулась из последний сил, зная, что это бесполезно, смогла сбросить с плеча один корень, но десять других вцепились в нее, разрывая вязаную кофточку и кожу. В глазах помутилось, завертелось, а в следующее мгновение хватка ослабла...

Хруст и хряск разрубаемой плоти смешался с глухим гудящим ревом и свистом. Она открыла глаза, в которые почти сразу же брызнула темно-синяя жижа, хлещущая из перерубленных рук-корней. Похожие на богомолов существа дергались, ворочались, стараясь ухватить кого-то, достаточно верткого для того, чтобы не попасться в их объятия. Существо, которое она смогла увидеть лишь мельком, походило на человека с волчьей головой, украшенной четырьмя небольшими рогами и гривой пепельно-серых волос. Оно было одето во что-то черное и блестящее, а в руке сжимало настоящий меч, куда более длинный и красивый, нежели старый дядин бастард. Этот меч сверкал в лучах рассветного солнца, отсекая тянущиеся к существу уродливые ветви и корни. Вот оно прыгнуло в сторону, с разворота рубанув по стволу ближайшего дерева, наискось разрезав толстую розовую шкуру. В ноздри ударил гнилостный запах, на траву выпали фиолетово-черные внутренности и полупереваренные останки людей и животных. Чудовище затряслось мелкой дрожью и обмякло, уронив свои крючковатые лапы. Несколько взмахов меча, в разные стороны разлетелись отрубленные руки-ветви, клинок описал полукруг и вспорол ствол второго дерева-богомола. Страшилище заклокотало, задергалось, его корни, все еще державшие ее, заметались в разные стороны, ударив свою жертву несколько раз о землю. Последний удар был слишком силен и она, пытавшаяся кое-как своими спутанными руками прикрыть голову, не успела этого сделать. В глазах вспыхнули огоньки, и наступила тьма.

Найяр на несколько шагов отступил от мертвых Скрипучников. Он устал, на него уже начинал действовать выделяемый из дыханием усыпляющий газ, пульсирующей болью отзывалось разорванное когтем плечо. Голубовато-серую шерсть заливала темная, почти черная кровь. Все-таки зацепили. Плохо. Придется снова глотать всякие настойки. Скрипучники ядовиты насквозь и от их яда даже вальфирская гибридная кровь не спасет. Так... Что еще здесь? Люди... Взрослый вальфира не интересовал. От мужчины осталась лишь обезображенная кожаная маска вместо лица и часть руки. Остальное все было обглодано, изжевано и разорвано сотнями скрывавшихся под землей ртов. А вот второй человек... Он откинул в сторону безжизненные корни и причел на корточки. Ребенок, ну или молодая девушка. Еще живая? Вроде бы да. Просто потеряла сознание от удара или страха. Очухается, жить будет... Впрочем, неочевидно. Ему она не нужна, а до дома ей одной не добраться. Сожрут. Или другие Скрипучники, или еще какое-нибудь чудище навроде Костяного Старика. Здесь их полным-полно. В общем ничего интересного. Найяр выпрямился и уже готов был уходить, как его длинные уши уловили тихий стон. Девчушка зашевелилась, неуклюже пытаясь подняться с земли. Большие карие глазенки с ужасом смотрели то на спасителя, то на убитых чудовищ. На вид ей было лет пятнадцать, грязная, ободранная, с длинными светлыми волосами и курносым носиком. Из глубокой ссадины на лбу на перемазанное бледное личико стекала кровь. Красная, растрепанная кофточка и штанишки из серой кожи были порваны в нескольких местах и заляпаны глиной и землей. Он смотрел на нее, а она на него. Испуганно, но достаточно твердо, не отводя глаз. Настоящее дитя Пограничья, дочь поселенцев, которые не щадя жизни шаг за шагом отвоевывают у страшного, искаженного мира место под солнцем. Похоже, из того обоза, что час назад на дороге сожрала Болотная Баба. Да... вот уж не повезло...

— Вставай. - приказал он.

Голос высокий, слегка лающий. С не очень хорошим произношением. Человеческие слова всегда давались ему с трудом.

Она поднялась, всхлипывая и растирая кулаком слезы по испачканному землей лицу. Хотела посмотреть на лежавшего поодаль человека, но вальфир быстро схватил ее за плечо и повернул к себе.

— Не смотри. Он мертв.

Ребенку, пусть уже и в достаточно зрелом для жителя Пограничья возрасте, не стоило видеть то, во что Скрипучники превращают жертв.

— Ты убьешь меня? - дрожащим голосом спросила она.

— Нет. - покачал головой он. - Пойдешь со мной.

— Я домой хочу... - начала было она, но вдруг запнулась, замерла и разрыдавшись бросилась к нему, уткнувшись лицом в живот и обняв тонкими ручонками.

Найяр замер. Он перебирал в уме разные варианты своих дальнейших действий, но не находил ни одного подходящего. Да. Дома у тебя уже нет. Вернее есть, но на что тебе пустое жилье, и память о родных, заживо переваренных жуткой Болотной Бабой. Может быть, гуманнее будет действительно оставить ее тут... Он умел убивать быстро и безболезненно, так, что жертва не понимала что происходит и умирала мгновенно. Но... это было неправильно. Ведь зачем тогда он вообще вмешался, спасая ее? Он поискал ответ и нашел его. Да... Вероятно именно поэтому...

— Тихо ты. - он легко встряхнул ее за плечи. - Успокойся.

Она подняла на него взгляд заплаканных глаз. Ее слезы стекали по щекам и по не пропускавшей воду блестящей, черной, ткани костюма, облегавшего тело Найяра подобно второй коже.

— Как тебя зовут? - спросил он.

— Киана. - всхлипнула она. - А тебя?

— Найяр. Скажи мне, у тебя остались родные? И где твой дом.

— Я в Вальене живу. - сказала Киана, теребя рукав красной кофточки. - У меня там бабушка и старший брат остались. А еще тетя Бринна...

Найяр вздохнул. Повезло. И ей и ему. Ему хотя бы тем, что девчушку не запугали рассказами о Искаженных, к которым относились и вальфиры. Она сможет воспринять его без налета разных домыслов и суеверий. А еще... Найяр поймал себя на мысли, что уже почти двадцать лет не говорил с живым существом. Двадцать? Да, наверное двадцать. Не меньше.

— Пойдем отсюда. Скрипучники, умирая, отравляют воздух. Если долго находиться рядом, станет очень плохо. - сказал он с трудом подбирая слова из числа тех, что были известны ему. - Давай я отведу тебя к себе домой. Ты немного придешь в себя, а через пару дней я провожу тебя до твоего города.

— Пойдем. - кивнула она. - Знаешь, а мама рассказывала мне сказки про этот лес и говорила чтобы я боялась волков...

Киана, видимо вспомнив мать, опять прижалась к нему и тихонько заплакала. Найяр, неловко, неуклюже, обнял ее, ощущая одновременно свою собственную беспомощность и странное чувство, которое он никогда раньше не испытывал. Его пугало то, что он не знал, как к этому чувству относиться. Оно затрагивало обычно дремавшие в глубине души струнки, просачивалось сквозь непривыкшее к общению с людьми сознание. Быть может, это просто неуверенность в своих силах? Ведь непонятно, что она ест, как живет, к чему привыкла. Как он будет о ней заботиться эти несколько дней? Или же это прикосновение как-то всколыхнуло человеческую часть его гибридного естества? Найяр не знал.

— Ну... Я же не съем тебя. - ответил он. - Меня можно не бояться.

Они медленно двинулись сквозь лес. Киана шла прижавшись к вальфиру, Найяр же не спешил, оглядываясь по сторонам и на всякий случай не пряча меч в ножны. Лес был встревожен и присматривался к ним. И если вальфир для него был привычным гостем, то человек явно раздражал смыкающуюся вокруг них чащу. Солнце опять померкло, приобретя серый оттенок и казалось, что уродливые древесные стволы сдвигались перед ними, стараясь дотянуться до незваной гостьи своими сучьями, как несколько минут назад пытались это сделать Скрипучники. Но он вел ее вперед, старательно огибая заполненные затхлой водой овраги и тенистые низины, в которых могло скрываться кое-что и похуже хищных дендроидов. Под ногами тихо шуршала сухая трава, хрустели сучья, и лишь привыкший к лесному полумраку глаз Найяра могу заметить хороводы крохотных лесовиков-листотрясов, водивших хороводы в ворохах прошлогодней листвы.

Шли долго. Наверное, больше часа. По крайней мере, солнце успело подняться высоко над черной полосой леса у горизонта и вовсю давало понять, что на дворе лето. Становилось жарко, а вместе с жарой приходила усталость. Устала Киана, устал и сам Найяр. Она дрожала и цеплялась пальцами за перехватывавшие его талию кожаные ремни, словно боясь, что он растает в воздухе словно морок насланный Скрипучниками. Страх по-прежнему не отпускал ее, хотя было заметно, как она - дочь сурового и неблагодарного края, находившегося на самом краю неизведанных, покрытых дремучими лесами земель, борется с ним. Он немного ослаб от яда, попавшего в нанесенную Скрипучником рану, а солнце слегка жгло скрытую под серым мехом кожу и слепило его. Он сузил зрачки, отсекая лишний свет, превратившиеся в две тонких черных черты рассекавшие изумрудно-аквамариновые глаза. Лес вокруг посветлел, перешел в поросль густого кустарника, и наконец закончился, выводя их на холмистый пустырь.

— Вот и пришли. - сообщил он.

Над стелившимся по земле белесым туманом возвышались покосившиеся деревянные хижины. Заросшая лопухами и крапивой, но еще видимая в траве дорога пересекала деревню и виляя между холмиками уходила в лес. На покосившихся и полусгнивших заборах, облепленных вьюном, кое-где висели старые чугунные горшки и остатки какого-то тряпья. Молодые деревца с салатово-зеленой листвой росли прямо из домов, пробиваясь сквозь обвалившиеся крыши и окна.

— Ты живешь тут? - неуверенно спросила она.

— Да. Это место не хуже и не лучше многих других. - ответил Найяр. - По крайней мере я могу найти здесь крышу и дом, который можно закрыть на ночь.

Они миновали окраину брошенной деревни и несколько стоявших на отшибе домов, внутри которых что-то шумело и ворочалось.

— Пока будешь жить здесь, не подходи к этим домам. - предупредил он. - Даже днем. Там живут землееды-слепышы. Безобидные твари, но лучше их не тревожить. Копаются в подполах, роют норы, никого не трогают. Но свои владения защищать будут.

— А они страшные, эти слепыши?

— По сравнению с кем? Если с Болотной Бабой, которая... впрочем, неважно... так вот, в сравнении с Болотной Бабой или Наюмом, то безобидны как котята. Но шутить с ними тоже не стоит.

В окне заброшенного дома промелькнуло нечто темное, скрюченное, с торчащими во все стороны длинными усиками и клочками рыжего меха на покрытом роговым панцирем теле.

— Вы, люди, привыкли делить мир на себя и все, что от вас отлично. - добавил Найяр, считая необходимым уточнить эту деталь. - На самом деле, далеко не все Иные злобны и враждебны. Просто у вас нет желания или возможности понять их.

Он легонько подтолкнул остановившуюся и глазевшую на брошенный, полуразвалившийся дом Киану.

— Пошли. Тут уже совсем недалеко.

Найяр выбрал для жилья наиболее сохранившийся дом. Вероятно, это было жилище деревенского старосты или земника, потому и построено оказалось более добротно, с прочной каменной кладкой и толстым, хорошо сохранившимся срубом. Оконные ставни тихо скрипели на ветру, внутри дома было темно и пахло странными запахами. Под островерхой крышей все заполоняла паутина с покачивающимися в ней толстыми пауками. Киана осторожно поднялась по скрипучей лестнице и толкнула входную дверь. В нос ударили терпкие ароматы каких-то зелий, сырости и затхлости. В то же время, было сразу понятно, что здесь живет существо, считающее себя вполне разумным. Паутины не было, в каменной печи тлели угольки, на тонких бечевках висели пучки сухих трав и сушеных грибов. Стоявшая в дальней комнате и заметная с террасы кровать, оказалась застелена грубым льняным одеялом.

— Садись тут. - приказал вальфир, указав на невысокий дубовый стул, вплотную придвинутый к длинному дощатому столу. - Никуда не выходи, хорошо. Я сейчас вернусь.

Он вышел за дверь и прошел куда-то за дом, к небольшой низине, окутанной туманом. Киана какое-то время послушно сидела, болтая ногами и чертя пальцем узоры в покрывающей стол пыли. Затем ей это надоело. Еще не выветрившееся детское любопытство взяло верх и она решила осмотреться. В просторном доме оказалось две больших комнаты и небольшая каморка, заставленная шкафами из темного дерева и с необычным столом, на котором стояла горелка, какие-то колбочки, пробирки и пузырьки с различными жидкостями удивительных цветов. Над столом, на стене висел пояс со множеством кармашков, в которых располагались плотно закрытые железные емкости. Она стояла, размышляя над тем, что же вальфир мог делать за этим столом, но так и не нашла ответа. По полкам шкафов были разложены все те же сушеные травы, порошки и какие-то странного вида предметы с пористыми поверхностями. Один такой предмет - источающий фиолетовое свечение шар с черными, переливающимися синевой волдырями, просто висел в воздухе внутри большой стеклянной банки. Любопытство было сильным, но осторожность оказалась сильнее. Киана бросила короткий взгляд на так заинтересовавшие ее необычные штуковины и пошла дальше.

В остальном доме не было ничего необычного, если не считать стойки с оружием, на которой одиноко висели два проржавевших меча, оставшихся по всей видимости от прежних хозяев. У вальфира был свой клинок и он казался намного более внушительным, нежели эти поделки. В окне, выходившем на задний дворик она увидела Найяра и замерла. В небольшой низине плескалась крошечная речушка, с заросшими осокой и рогозой берегами. Вальфир, скинувший с себя всю одежду, стоял по пояс в воде, смывая холодной водой грязь и кровь. Он был в достаточной степени похож на человека, чтобы Киана могла оценить его внешность. Остроносая волчья морда, уши, две пары рогов и хвост, который у основания был похож на кошачий, а затем превращался в пышный и густой, с длинным ворсом, впечатлению не мешали. Стройный, с четким рельефом мышц, с плавными и грациозными движениями... Впечатление портили только темные шрамы, которыми были иссечены его спина, грудь и бока. Вальфир не внушал такого ужаса и отвращения, как Скрипучники, однако она все время ловила себя на мысли, что он такое же чужой для нее, как и они.

Краем глаза он заметил, что Киана стоит у окна и смотрит на него. Странно. Что именно в этом ему показалось странным, он не мог понять, но... странно. Неужели он не вызывает у нее отвращения? Найяр еще раз промыл рану нанесенную Скрипучником водой и вышел на берег, без малейшего стеснения продемонстрировав Киане всего себя без остатка. Подобные чувства были ему незнакомы. Присел на корточки и покопавшись в одежде достал из кармашка на поясе длинную и тонкую железную колбу. Ухватившись зубами за деревянную пробку, вытащил ее и вылив содержимое колбы на ладонь, осторожно растер рану синеватой жидкостью. Боль, резавшая грудь, утихла, он почувствовал как поврежденные ткани охватывает приятный холод. Вальфиру потребовалась еще пара минут на то, чтобы обтереться льняной тряпкой и обернувшись куском старой рубахи вернуться в дом, неся в одной руке меч, а в другой сложенный черный костюм и два пояса.

— Не сидится? - беззлобно спросил он у Кианы. - Я же просил никуда не ходить. Могла бы забрести в погреб, а там небезопасно. Может быть слепыши до него свои ходы дорыли.

— Я не лазила в погреб. - ответила она. - Я только в комнату с колбочками зашла и до окна...

— Я не знаю, сколько ты будешь у меня жить. Быть может, дорога к городу через лес сейчас слишком небезопасна. - сказал Найяр, подкидывая в печь хворосту и возясь с огнивом. - Но в эти дни никогда не подходи к шкафам и алхимическому столу. Слышишь? Не спрашивай почему.

Киана кивнула. Найяр не выглядел раздраженным, но она почувствовала, что спорить с ним не стоит.

— Иди, вымойся. - он кивком головы указал в сторону двери, явно намекая насчет речушки. - Грязная вся. Псевдо-кровь Скрипучников тоже ядовита. И не только. Так что возражений не надо, вымойся и все. Вода холодная, но жить захочешь - потерпишь.

Он протянул ей тонкую железную колбу в которой еще оставалась синяя жидкость.

— И это выпей. Снимает боль и нейтрализует попавший в организм яд. Может стошнить, но это не страшно.

— А может это опасно для меня? - спросила Киана, тряхнув светловолосой головой. - Откуда ты знаешь, что оно подействует как надо?

— Я гибрид. - ответил Найяр. - Органы, мышцы и скелет у меня вполне человеческие. Если бы настойка была вредна, то она убила бы и меня. Давай, не упирайся. Тебе же будет хуже, когда яд Скрипучников впитается в ткани.

Она проглотила настойку без видимого желания. Сразу закашлялась, не удержавшись на ногах упала на пол и ее наверное вырвало бы, если бы было чем. Живот охватило холодное жжение, мышцы онемели, ноги свело судорогой, но это продолжалось лишь несколько мгновений. Затем неприятные ощущения отступили, пропала усталость, исчезла боль в ушибах.

— Действительно, лучше... - заплетающимся языком сказала она.

— Какой мне смысл тебя травить? - недовольно буркнул Найяр. - Если бы я хотел тебя убить, то просто бросил бы в лесу. Так что попробуй мне доверять, если это вообще возможно.

Девчушка кивнула.

— А теперь иди к речке. Как я понял, ты уже знаешь, где она находится.

Киана еле заметно покраснела. На Найяра это не произвело впечатления.

— Давай. В отличии от некоторых, я подглядывать не буду.

Она купалась долго, нарочито неторопливо, временами поглядывая на окно дома. Найяр свое обещание держал и не подглядывал. Честно говоря, она не знала радоваться этому или же злиться. Она уже вошла в тот возраст, когда к деревенским девчонкам липнут парни, а девчонки уже не прочь ответить взаимностью. Несмотря на то, что жила она в поселке, ее выгодно отличало от прочих местных девиц то, что она была дочерью лавочника и это освобождало ее от необходимости таскать сено, возится с коровами в хлеву, месить дерьмо за свиньями и получать от отца вожжами за провинности. С другой стороны, популярностью среди деревенских она не пользовалась. Их больше тянуло на дородных крепышек, которые могут и детей прокормить. и хозяйство вести, а не на худых и костлявых. Мать неоднократно говорила, что искать жениха надо в Свободных Городах, для этого, мол, ее готовили, учили грамоте, многим наукам и письму, что ее судьба - жить среди аристократии, но до ближайшего города-государства были недели пути по заболоченным лесам и кишащим разбойниками трактам. К тому же ей тогда казалось, что родителей больше волновала не ее жизнь, а поднятие собственного статуса связями с Высокими Домами городов.

Так и не дождавшись появления в окне Найяра, она вылезла из реки и надев свою одежду прямо на мокрое тело вернулась в дом, откуда по округе распространялся манящий запах жареного мяса. Вальфир не терял времени и возился с жарившейся в печи крольчатиной, сдобренной какими-то приправами из местных трав и запекаемой дикой картошкой, собранной с местных заброшенных огородов. Она посмотрела на выглядевшую вполне съедобно стряпню и расценила, что Найяр все же нашел действительно более полезное времяпрепровождение, нежели подглядывание за ней.

Ели молча. Она была слишком голодна, чтобы прерывать процесс поглощения кролика вопросами, вальфир же не показывал признаков заинтересованности деревенскими слухами и сплетнями. То, что мясо было недосоленным, Киану не смущало. Все же это было мясо, а не холодное варево, которое им давали в караване. Она отдалась процессу еды целиком, хватая руками кроличью ножку и обгладывая ее до девственной чистоты. Найяр пользовался деревянной вилкой и ножом, видимо не желая пачкать мех в жире.

— Вкусно у тебя получилось. - сказала наконец Киана. - Стыдно спрашивать, конечно... но откуда у тебя все это?

— Мясо недавно еще по лесу бегало. - ответил полуволк. - Картошки здесь на старых огородах много. Травы тоже сам собираю. Без знания всех этих кореньев и ягод мне тут долго не протянуть. Ну что, ты в порядке?

— Да. Только вот... - она начала было кукситься, но взяла себя в руки. - Представляю, что будет с бабушкой братом, когда они узнают...

Она знала, что на самом деле, будут лишь суровые, каменные лица. Особенно у бабушки, которая похоронила здесь уже многих родственников. С тех пор, как в ее родную деревню ночью ворвался чащобный Молух и почти вся родня погибла прежде, чем страже удалось отогнать чудище огнем и стрелами, бабушка не плакала никогда. Не будет она этого делать и сейчас, даже узнав о том, что потеряла сына. Да и брат не будет. Все они родом с Рубежа, из дикого края, который всеми силами противостоит человеку, осваивающему его, а Смерть на Рубеже частая гостья.

После обеда, сытые и уже немного привыкшие друг к другу, они сидели на крыльце, глядя на раскинувшийся до самого горизонта лес и говорили о разном. Спрашивала главным образом Киана, так как ей было интересно узнать что-то новое, проблемы же людей Найяра не волновали, а потому он терпеливо отвечал на множество вопросов, втайне довольный тем, что продолжавшееся столько лет одиночество закончилось. Первые вопросы о деревне и о ее старых обитателях, ушедших из этих мест лет пять назад, перешли к вопросам более серьезным, которые заставили Найяра вспомнить, что при средней продолжительности жизни людей в сорок, пятьдесят лет, четырнадцать лет это уже вполне себе состоявшийся возраст. Киана не боялась вопросов трудных и серьезных.

— Скажи, а ты знаешь, откуда появились чудовища?

— Видишь во-он те черные точки над лесом? - Найяр указал на затянутый дымкой северный горизонт. - Это Парящие Руины. Вот оттуда и приходят все эти Костяные Старики, Скрипучники и Болотные Бабы. Странное место. Когда-то там был большой монастырь. Уж в кого верили и кому молились его обитатели, сейчас неважно. А лет двести назад там что-то произошло, и монастырь изменился. Частично он разрушился, а частично повис в воздухе. Словно башни и шпили на самом деле целые, вот только находятся в каком-то другом месте. Большая часть монастыря проглочена болотом а из его катакомб нечисть и лезет.

— А ты меня туда сводишь?

— Нет. Нечего тебе там делать. Да и мне тоже.

— Я-асно-о... - протянула Киана. - А правду говорят, что вальфиры - оборотни?

— Что за бред? - Найяр нахмурился, чуть сведя четко очерченные черные брови. - Оборотней вообще не бывает, если только это не Слизень-Перевертыш, способный имитировать многих животных и людей. Как ты себе представляешь трансформацию человека в волка или в медведя? Куда денутся его кости и откуда возьмется недостающая масса? Нет, я не оборотень и не стоит выдумывать чудовищ в мире, где их и без того много. Вальфир, это гибрид человек с волком, точно так же как есть гибриды человека со многими другими животными. Позволь упрежу твой вопрос... Я не знаю как возникают гибриды и кто их создает. Быть может это тауматурги-отступники или еще кто-то... Никто не знает, а уж тем более сами гибриды.

— И давно ты живешь в наших краях?

— Лет сорок, не меньше. Сначала возле Монастыря, а потом, когда там стало слишком опасно, перебрался сюда. Как раз, люди покинули эту деревеньку и я нашел здесь вполне приличный дом.

— Скажи, а твои мама и папа тоже были такими же?

Удар четко ниже пояса.

— Не знаю. Я вообще не знаю, как появился на свет. - признался Найяр. - Я знаю лишь где это произошло. Я - гибрид, и сомневаюсь, что у меня были родители.

— И где же ты родился?

— Ты слишком любопытная. Не думаю, что тебе будет польза от того, что я назову тебе название этого места. Оно чужое. Этого достаточно.

— И ты никогда не интересовался своим детством?

— Нет. Лишь однажды тауматург-отшельник, живший у соседнего болота, предложил заглянуть в мир духов и узнать про мое прошлое. Он увидел лишь какого-то парня лет пятнадцати. Вероятно того, от кого я получил человеческие кости и органы.

— Страшно. - буркнула Киана. - Но получается, что по сути, ты - измененный человек?

— Мир вообще страшен. - вздохнул Найяр. - И гибриды, и то как они рождаются, далеко не самое ужасное в нем. Я не воспринимаю себя как человека и никогда не воспринимал. Вероятно потому, что человек был основой лишь для моего тела, но для сознания. А вот от кого взято сознание, я могу лишь догадываться. Быть может, от какого-то животного, может еще от кого.

— А что еще сказал тот колдун?

—Увы, больше ничего. Он изрядно перебрал шнапса в тот вечер и стал одержим идеей, взглянуть на работу моего сердца. Пришлось его успокоить.

— Хм. То есть получается, что ты уже старый? Раз живешь тут почти сорок лет, а был когда-то пятнадцатилетним?

— Возраст не играет для меня значения. Да, основа - организм пятнадцатилетнего человека, но я не старею и не могу умереть от болезней. Мне может быть сколько угодно лет. Другое дело, что жизнь надо поддерживать, как и мое текущее состояние... Впрочем, я не хочу об этом говорить.

Наступило молчание, прерываемое далекими песнями птиц. Ночные страхи отступили и в лесу царствовал погожий летний денек.

— Жил бы в городе. - вдруг сказала Киана. - Я видела, как ты чудищ разделал. Люди могли бы платить тебе за это.

— Прежде всего, люди убьют меня. - возразил Найяр. - Потому что для них я такое же чудовище, как и Болотная Баба. Еще более противное тем, что повторяю ваш облик. Насмешка в своем роде. Более того, у меня тоже есть свои тайны, которые делают меня отличной целью для охотников за Иными и для городских Инквизиторов. В Свободных Городах платят огромные деньги за голову гибрида, а за живого назначают пенсию и пожизненное содержание.

— Зачем людям живые гибриды?

— Не знаю. Быть может показывать их в амфитеатрах или же снимать с них шкуру на увеселение толпе. Но могу понять. почему вы на нас охотитесь. Понимаешь, таких как я, сохранивших после смешения форм свой рассудок и облик, очень мало. Быть может десятки. Куда больше безумных, бешеных тварей, готовых убить как человека, так и себе подобного. Они опасны и неудивительно, что люди стараются избавиться от гибридов. Ведь человек все то же животное, которое борется за доминирование в пищевой цепочке.

— Неправда. - фыркнула Киана. - Животные глупые и многого не понимают. А мы строим города, куем железо, пишем книги.

— По мне, так люди вообще мало чем отличаются от животных в плане своего поведения. - пожал плечами Найяр. - Просто вы создали очень много лишних вещей и условностей, так что теперь ваши инстинкты рассеяны между ними и не настолько очевидны. Вы не игнорируете законы природы, просто прячете их работу за красивыми фасадами догматов, доктрин, законов и морали. Но как ни посмотри, а независимо от всего этого, правит и выживает - сильнейший. Центральный закон природы. И яснее ясного он заметен тут, на Рубеже. Не находишь? Посмотри на ваше общество со стороны. Вместо того, чтобы объединиться и очистить местность от разных тварей, обжиться, построить города и наладить торговлю, вы, даже в таких условиях, грызетесь друг с другом. Тракты полны разбойников, которых из-за жажды денег не пугают даже Костяные Старики, города-государства никак не могут поделить территории друг с другом и ведут редкие но все же войны, попеременно стараясь ограбить вольные поселения Пограничья и других свободных земель. Не поверишь, но даже местные чудовища сосуществуют куда более мирно.

Киана задумалась и пришла к выводу, что зерно истины в словах вальфира есть. Быть может всего ничего, крохотное такое зернышко, но несомненно есть.

— Завтра с утра я пойду пройдусь по лесу, и проверю, насколько безопасна дорога до Вальена. Ты сиди дома, двери закрой и не выходи никуда. Не хватало еще раздразнить окрестных тварей запахом человека. - Найяр постарался перевести разговор с человеческой природы на более земные темы. - Вслепую идти я не решусь. Можно наткнуться на разную нечисть или на блуждающие мезоформы.

— М...Мизо... что?

— Мезоформы. Это словечко из лексикона высших тауматургов, а как вы их называете, я просто не знаю. Живое искажение реальности.- пояснил вальфир. - Пожалуй, самое опасное, что есть в нашем мире.

— Понятно. - сказала Киана, хотя ей было совсем ничего не понятно. - Да... - она обняла Найяра и поцеловала его в холодную, покрытую мягким коротким мехом щеку. - И спасибо за то, что спас меня. Ты на самом деле не страшный... Ну разве что совсем чуть-чуть.

От ее прикосновения и поцелуя вольфир вздрогнул и почувствовал холодок, пробежавший по позвоночнику. Он ощутил непривычную теплоту человеческого тела и что-то еще... манящее, дразнящее, но очень неприятное и нехорошее чувство, которое он постарался быстро в себе подавить. Он подозревал что это за чувство, но сейчас оно было совсем не к месту и не ко времени.

С закатом он накрепко запер дверь и для верности начертил на ее внутренней стороне несколько защитных символов, замерцавших легким голубоватым свечением. Они должны были отпугнуть то, что могло случайно забрести в покинутую деревню ночью. Ну или хотя бы распугать слепышей, иногда пробиравшихся в погреб.

— Спать будешь на моей кровати. - не терпевшим возражений тоном сказал вальфир, сам расстилая какие-то тряпки на полу. - И не спорь.

— На полу холодно. - надула губки Киана. - Ты можешь простудиться.

— Я не могу заболеть. Все, забирайся под одеяло.

Киана нырнула под толстую и грубую простыню и только сейчас заметила над дверью безобразный череп с буграми, странными наростами и рогами, смотревший прямо на нее своими черными глазницами. Нижняя челюсть была открыта и из нее торчали тонкие и острые зубы длинной в локоть.

— Ух... - выдохнула она. - Найяр, а что это?

— Череп. - коротко ответил он, сворачиваясь клубком в ворохе старых одеял.

— Я вижу. Чей?

— Озерного Удильщика. Самое мерзкое создание в ваших краях. Болотная Баба по сравнению с ним - виноградная улитка.

— А ты его, значит, убил.

— Да. Милях в десяти к западу есть озеро, наполовину заросшее ряской и камышом. Рыбы там много, а рыбачить никто не отваживался. Рядом три деревни, и неплохо могли бы жить, будь у тамошних мужиков возможность к воде подобраться.

— То есть ты им помог?

— Нет. Я себе помог. Раз заглядывала в мою лабораторию, то наверняка видела там банку с висящим в воздухе шаром, покрытым такими черными волдырями. Это манок Удильщика. За такое тауматурги готовы даже свои последние портки отдать. Да и мне оно для своих нужд было необходимо.

— Расскажи. - попросила Киана. - А то мне мать на ночь сказки все время читала, да они скучные были. То про вражду племен каких-то лисиц и собак, где все с какой-то зачарованной цепочкой носились, то про карликов из фантастической страны, которые со злым колдуном сражались... Да только выдумки все это и для детей, потому что заранее ясно, что добро победит. А я настоящих историй хочу.

— Да что там рассказывать? - пробурчал Найяр. - Хочешь знать каков из себя этот Удильщик? Ну представь себе десяток коров, сросшихся в одну тушу с длинным хвостом и множеством рук-плавников. Лежит этот Удильщик в тине, среди камыша и рогозы, над водой только длинный усик со светящимся шаром на конце торчит. Им он подманивает людей и животных. Слух у Удильщика плохой, но он каждую волну чувствует, каждый шаг человека по земле ощущает. Как человек приближается совсем близко, тварь начинает высокий звук издавать, подманивая и на разум действуя, как дурманом. А потом, хлоп, и нет человека. Единственное слабое место у него - шар этот. Только едва Удильщик на жертву нападает, усик прячется в дырку на черепе, а кость там толстая, ни меч ни топор не возьмут.

— Ну, ты же его все-таки убил...

— Да. Когда с Удильщиком встречаешься, выжить можно, надо только его повадки знать и слабости. У него семь глаз. А мозг не больше нашего. Не успевает он реагировать на все, что видит. Если он сразу тебя не схватит, можно убежать или попробовать до манка его добраться. А так... пришлось, конечно, оглушить его пороховым зарядом, в тине поваляться... А на берегу стояло человек двадцать с вилами и лопатами, и хоть кто помог бы. Так нет.. Того гляди еще на тебя бросятся. Правда, как я Удильщик убил, разбежались первые.

— А череп?

— Что череп? Решил взять в качестве трофея. Самолюбие тешить. Не каждый таким похвастаться может.

— А ты меня мечом научишь владеть? - судя по голосу, Киана уже засыпала.

— Нет.

— Почему это?

— Потому что не женское это дело. Ничего нет хорошего в том, что те, кому надо род продолжать, да за очагом смотреть, в бою гибнут.

Молчание. Только тихое посапывание. Заснула.

Найяр поднялся и бесшумно ступая вышел за дверь, аккуратно прикрыв ее за собой. С улицы светила луна, и вальфир отбрасывал на стену длинную темную тень. За окном, на краю деревни курлыкали слепыши. Один из них забрался на крышу покосившегося дома и сидел на ней словно фантастическая химера. Найяру было не по себе. В глубине его тела рождалось странное жжение, охватывавшее живот и грудь. Сначала слабое, но потом все более ощутимое, вскоре превратившееся тупую, ноющую боль, пронзавшую каждую мышцу. Яд Скрипучников? Нет... Не яд. Найяр сел за алхимический стол и уронив голову на руки посмотрел в небольшое мутное зеркальце, прислоненное к покрытым лишайником бревнам стены. В чуть светящихся в темноте глазах промелькнули черные змейки. Его длинные и тонкие пальцы лежавшие на столе дрожали. Страх захлестнул его полностью, не оставив ни малейшей лазейки на спасение. Нет. Не яд. И ты знаешь что это. Но почему сейчас? Почему именно сейчас... Ему нужно всего пару дней... не больше... Нет, не сейчас... еще несколько дней, но не сейчас... Дрожащими руками он взял с полки небольшой флакон с красно-черной жидкостью и отвинтив крышку осушил его одним глотком. Солоновато-кислая, вязкая жижа обожгла горло и желудок словно раскаленное железо. Он сдержал стон и держась за живот сполз на пол. Дыхание на какой-то момент участилось, то, что заменяло ему сердце заколотилось в бешенном ритме, но спустя несколько минут все прошло. Надолго ли?

До конца ночи он так и не сомкнул глаз, следя за тем, как резвятся в лунном свете слепыши. Он не мог спать. Впрочем, он вообще спал очень редко, да и то, только после того, как вливал в себя множество снадобий, помогавших не видеть сны. Потому что сны показывали ему прошлое. А иногда и будущее.

Наутро, показав Киане где лежат продукты и удостоверившись, что она вполне в состоянии их приготовить, он отправился к Вальену. Дорога, которой он собирался провести Киану домой, лежала через заболоченные низины, переходившие в непроходимые топи и тянувшиеся до самых Парящих Руин. Если бы девочка добиралась бы до дома со своим дядей, шансов у них не было бы, так как в этих местах попадались и Болотные Бабы, и Костяные Старики, таскавшие за собой стаи сросшихся с корягами и травой утопленников, а если очень не повезет можно было встретить и Трясинного Владыку. На фоне таких опасностей все прочие водяные и лешие отходили на второй план. Но стояло лето, болота подсохли и все жители гнилых глубин уползли на север, сделав дорогу вполне проходимой. Всего лишь раз Найяр наткнулся на грузного, облепленного вросшими в его тело кустарниками и карликовыми деревцами лешего, медленно переходившего солнечную прогалину. Леший смерил вальфира взглядом своих бесцветных, лишенных зрачков глаз и охнув, поплелся дальше, треща старым валежником.

Вальен Найяр увидел издалека. Город располагался в низине и с лесистого холма прекрасно были видны несколько дорог, обвивавших высокие стены из булыжников, на которых стоял деревянный частокол с охранными башнями. Стены и дороги разделяли несколько валов и рвов. На деле, городом Вальен не был. Он представлял из себя типичный крупный поселок из нескольких объединившихся деревень. Только так поселенцы могли противостоять опасностям диких земель. В поселке были ратуша, высокий, серокаменный костел, торговая площадь и ремесленные районы. Все, необходимое для того, чтобы жить полноценной жизнью, даже будучи изолированными от внешнего мира. И хотя судя по костелу и ратуше, Вальену покровительствовал один из Свободных Городов, можно было сказать, что приличное состояние города заслуга прежде всего его жителей.

Найяр спустился с холма, отдавая себе отчет, что приближается к городу уже на достаточно опасное для него расстояние. Если его заметят или более того схватят, то церемониться не станут. В лучшем случае завтра поутру сдерут шкуру заживо, осыпая десятками литаний и молитв. Это люди называют "спасением души". В худшем... В общем, думать он об этом не хотел. Прячась за кустами и в небольших лощинах, он пробрался к самому краю возделанных полей. Сейчас был день и потому крестьяне могли без опаски возделывать поля. Найяр взобрался на крупный клен и усевшись на сук верхом принялся наблюдать за обрабатывавшими длинные гряды картофеля женщинами и за игравшими неподалеку детьми. Веселый визг и крики малышни изредка прерывался гулом медных гонгов и воем труб. которыми стражники отпугивали лесную нечисть. Найяр ждал. Краем глаза он посмотрел на свои руки. Под серым мехом были слишком хорошо заметны черные нити сосудов. А еще это странное чувство приближающегося несчастья...

Ближе всего оказался розовощекий карапуз лет трех, который отбежал от основной группы детей почти к самому краю огороженных деревянным заборчиком полей. Его заинтересовали вьющиеся в воздухе желтые бабочки и теперь он пытался догнать их, бегая по грядкам и размахивая ручонками. Найяр ждал. Его глаза сузились в сверкающие зеленым огнем щелочки, рука лежала на бедре, которое охватывал ремешок с пристегнутым к нему ножом. Ближе... Еще ближе... Карапуз в очередной раз не смог поймать бабочек и надувшись стал оглядываться по сторонам. Его внимание привлек яркий взблеск в листве и лучи солнца отразившиеся от черной одежды Найяра. Еще мгновение и их глаза встретились. Словно в трансе, карапуз замер и затем уверенно потопал к заборчику. Найяр не сводил взгляда с его глаз. Шаг. Еще шаг... Вот совсем близко, сейчас он перелезет под поперечинами...

— Джоши! Джоши! - пронзительный крик женщины отвлек Найяра. - Вернись! Стой! Боги... ну помогите же!!!

Малыш проскользнул под забором и неуклюже потопал к кустам.

— Джоши! Вернись к маме... Помоги-ите!

С дальнего конца поля к лесу бросились несколько мужчин, двое из них были в кольчугах и при оружии.

Сейчас или будет поздно...

Найяр присел, уперся в сук руками и лапами, точно большая кошка. Еще шаг и...

...Горловой низкий рев отвлек его. Чуть поодаль, разламывая забор и разбрасывая вырываемые с корнем кусты на поле выкатилось что-то черное, с торчащими из спины иглами дикообраза и с загнутыми кабаньими клыками. Оно передвигалось прыжками, отталкиваясь от земли тремя толстыми, покрытыми роговыми пластинами лапами и загребая воздух длинными трехсуставчатыми руками, каждая из которых кончалась парной кистью с когтистыми пальцами. Это был гибрид, как и Найяр, но в его облике и в его действиях не было ни намека на разумность. Из пасти вместо языка вываливались несколько толстых, черных пиявок. Гибрид рванул вперед, ударив боком какую-то женщину, отлетевшую в сторону с коротким страшным криком. Он бежал наискосок через поле, к замершему от испуга карапузу, который от удивления сделал шаг назад, свалился на землю и расплакался. Найяр глубоко вздохнул, унимая дрожь в напрягшихся руках. Как бы то ни было, он мог поступить иначе...

...Он прыгнул вперед, как кошка приземляясь на руки и лапы чуть в стороне от гибрида и малыша. Уже распрямляясь он вырвал из ножен меч и ухватив его за рукоять обеими руками метнул, целясь в бок зверя. Клинок сверкнул на солнце и с хрустом вошел в плоть, раздробив хрупкий костяной панцирь под лопаткой. Гибрид взвыл горловым, утробным рыком и одним прыжком развернулся в сторону Найяра. Вальфир отступил на пару шагов, чуть пригнувшись и не спуская глаз с крохотных свиных буркал гибрида. Стой... Стой, тебе говорят... Он послал мысленный удар, силы которого не хватило для того, чтобы заставить гибрида замереть, но зато удалось сбить темп его бега. Этого хватило, чтобы Найяр бросился вперед, и, крутанувшись вокруг себя, одной рукой выдернул меч, а второй, сжимавшей кинжал, полоснул зверя по глазам. Удар длинного хвоста сбил его с ног, отбросив на грядки, над самой головой воздух застонал от взмаха когтистой лапы, но Найяр успел откатиться в сторону, старясь все время находится с того боку, где у гибрида был поврежден глаз. Несколько безрезультатных выпадов, от которых зверь уворачивался, норовя подставить усеянный длинными иглами бок, парирование размашистого удара лапой, снова выпад впустую, недостаточно быстрый отскок, и в ребра впиваются жала острой боли. Найяр заставил себя завершить окончившийся падением прыжок вбок, оставляя у себя в боку две длинных иглы. А гибрид уже рядом, огромная туша, вставшая на три своих лапы, занесшая изуродованные руки, готовая обрушиться всем весом, раздавить... Рев, черная громадина рухнула вниз на него, но еще раньше, Найяр поднял меч, уперев его себе в грудь, широко разрубая поросшее мехом и бородавками брюхо. Боль, хрустнули его собственные кости, на глаза и грудь хлестнула чужая кровь, из разрубленного живота вывалились потроха. Рев превратился в жалобный визг, лапы существа еще какое-то время рвали воздух в короткой агонии... а потом наступила тишина...

Напрягая все свои силы, до режущей боли в связках и сухожилиях, Найяр откинул с себя громоздкую тушу. Пошатываясь поднялся на ноги, заскулив вырвал из тела глубоко вонзившиеся в бок иглы. Поднять меч удалось не с первого раза, ноги едва держали вальфира. Сквозь звон и гул в ушах доносились крики и визги женщин. Найяр обернулся, как раз вовремя для того, чтобы инстинктивным движением меча отбить летевший в него дротик. Пущенная кем-то стрела свистнула чуть выше левого уха. Вальфир развернулся и бросился в спасительные заросли кустарника, зная, что за ним в лес никто не последует.

Уже неподалеку от дома его скрутило так, что он едва мог идти. Жжение, распространявшееся от желудка и от сочившихся кровью ран, охватило все тело, каленым железом прижигая все болевые рецепторы тела. Он хотел кричать, но челюсти свело судорогой. И это был совсем не яд Скрипучников и не последствия от ран нанесенных гибридом. Он слишком хорошо знал, что это и этого знания хватало для того, чтобы сползать в бездну животного ужаса. На ступени дома он вполз, цепляясь пальцами за перила и полусгнившие доски. Киана выскочила навстречу и замерла, увидев с ног до головы обмазанного темной кровью вальфира.

— Найяр... - он попятилась на подкашивающихся ногах. - Ты... что с тобой?

Он не ответил, перевернувшись на спину и расстегивая защелки на черном костюме и обнажая раненый бок. К глубоким проколам оставшимся от игл тянулись набухшие сосуды. Кровь была уже не красной, а маслянисто-черной, с жутковатым синеватым отливом.

— Киана, давай в лабораторию! - рявкнул он, выдыхая последний воздух из охваченных огнем легких. - Там на второй полке сверху будет склянка зеленоватого цвета. Тащи ее сюда.

Она стояла, онемев от страха, наверное еще большего, чем тогда, на поляне со Скрипучниками.

— Бегом! - зарычал он.

Оцепенение спало с нее. Чувствую как обессиливающий страх перед чем-то неизвестным оплетает ей ноги, Киана ворвалась в лабораторию, свалив стоявший у двери стул и разбросав пустые склянки. Вот шкаф... Вторая полка, зеленая колба. Но тут две зеленых колбы... Быть может та, что потемнее? Она схватила ее и бросилась назад, к трясущемуся словно в лихорадке Найяру.

— Вот... Но я точно не знаю...

Он не дал ей договорить.

— Лей на раны. Просто лей.

Она послушалась. Вонючее желтоватое снадобье залило мех на боку Найяра и глубокие дыры в его теле, похожие на следы от стрел. Зашипело, повалил едкий пар. Над ранами забурлила ядовитая чернота, плотными пузырящимися сгустками выползавшая из проколов. Найяр тоненько застонал, глаза закатились, руки вцепились ей в плечи, до крови раня острыми когтями. Пятна жидкого мрака упали в траву, сначала растекшись по ней, а затем... Киана вскрикнула от ужаса, увидев как крупные темные капли слились воедино и будто студенистый черный слизень поползли к ней.

— Огонь... угли из печи... - проглатывая слова жалобно прохрипел Найяр.

Киана поняла. В два прыжка она была на кухне и не чувствуя жжения выхватила из огня тлеющую головню. Страх заслонил все прочие чувства, включая боль. Не сбегая, а скорее скатываясь по крыльцу, она заметила, как Найяр пытается отползти от черной кляксы, слепо тычущейся в воздух, но постепенно подползающей к нему. Взвизгнув так, как может визжать только до смерти напуганная девчонка, Киана ткнула головней в кляксу, зашипевшую и заметавшуюся точно змея. Однако ползти уже было некуда и бесформенное пятно быстро превращалось в кучку черной пыли.

Найяр ухватился пальцами за крыльцо и подтянувшись встал на ноги. Даже под его серым мехом была заметна его мертвенная бледность.

— Что... что это было?.. - всхлипнула Киана и вдруг разрыдавшись повисла на плечах у вальфира.

— Успокойся. Все прошло. - он неумело попробовал успокоить ее. - Все теперь будет хорошо... Пошли в дом.

За время его отсутствия Киана прибралась. Было заметно, что она убрала пыль с подоконников, вымела набившиеся в углы комнат сухие листья, привела в порядок кухню. Это удивило Найяра, который постепенно обретал способность мыслить и воспринимать окружающий мир. Он откупорил флакончик с резко пахнущей бесцветной жидкостью и поднес ее к носу Кианы.

— Вдохни.

Она вдохнула, кашлянула и глубоко, прерывисто задышала, постепенно успокаиваясь.

— Ты... как ты мог жить в таком бардаке. - попробовала улыбнуться она. - Я тут немного прибралась.

— Ты вообще молодец. - похвалил он ее. - Даже совсем не испугалась. Теперь садись. Я попробую тебе рассказать все. Если у меня хватит слов, конечно.

Он налил себе вина, оставленного в доме ушедшими жителями и осушив почти всю бутылку заговорил:

— То что ты видела, это ихор. Субстанция, которая делает меня таким, какой я есть. Не дает стареть и болеть любыми болезнями, быстро залечивает раны... в общем, оно все, на чем зиждется моя жизнь. И одновременно с этим, это тоже своего рода недуг. Чужой недуг. Не из нашего мира. Ихором было склеено мое гибридное тело, он смешался с кровью, стал моим благословением и моим проклятьем. Он - самостоятельный живой организм, существующий внутри меня и желающий стать мной. Та форма в которой я сейчас нахожусь, не конечная форма гибрида. Я своего рода недоразвитый, бракованный. Потому что я не даю тому, что внутри меня стать сильнее. И превратить меня в кого-нибудь из НИХ. Может быть в Болотную Бабу, может в Наюма, может и в безобидного слепыша. А может и во что-то вовсе неизвестное нам.

— Не даешь... как?

— Разве это важно... но... - он устало взглянул в глаза Кианы. - Я не хочу, чтобы ты это знала.

— Рассказывай. - потребовала она. - Я уже видела достаточно, чтобы ничему не удивляться и ничего не бояться.

Найяр вздохнул.

— Видишь третью полочку в моем шкафу. На ней стоят баночки с черной жидкостью. Это - кровь измененных. Иных. Если ее смешать с еще одним ингредиентом, она нейтрализует действие ихора на какое-то время. Этот ингредиент кровь. Человеческая кровь. Чистая человеческая кровь. Кровь ребенка. Когда я отправился в Вальен, я шел не просто разведывать дорогу. Я охочусь не только на чудовищ. Но и на детей.

Киана молчала. Внезапно повзрослевшая, прикусившая нижнюю губу, исподлобья глядевшая на Найяра. Она ничего не говорила, и от этой тишины ему становилось не по себе. Он хотел чтобы она плакала, кричала, бросилась на него с кулаками или с кухонным ножом, но она молчала.

— И насколько хватает одной баночки? - вдруг спросила она.

— По разному. Иногда год. Иногда несколько месяцев. Все зависит от активности ихора. Если я получаю очень сильные раны, то процесс ускоряется. Если все хорошо и спокойно, то обычный период между обострениями десять-тринадцать месяцев.

Она сделала то, чего он не ожидал. Обняла его и прижала ладонь к покрытому засохшей кровью боку.

— Если люди узнают об этом, тебе не дадут уйти. Будут облавы, в конце концов, они найдут тебя и убьют. - сказала она.

— Да. И я не в силах винить их за это. Я понимаю.что отбираю у них в обмен на свою жизнь. Я тоже плачу им. По-своему.

— Уничтожая Болотных Баб и Скрипучников с Удильщиками?

— Да. И сегодня все было бы как обычно, если бы на полях перед Вальеном не оказался бы дикий гибрид, уже измененный ихором. Вместо ребенка я убил его.

— Ты спас жизнь маленькому человечку, зная, что мог в любой момент измениться. - Киана разгладила спадающую на глаза Найяра челку. - Почему? Ведь в любом другом случае ты убил бы того, кого сегодня спас.

—Потому что по другому нельзя.

Она отодвинулась от него, облокотившись на подоконник и отведя взгляд в сторону.

— Еще мгновение назад, я думала, что понимаю тебя, но ошиблась. Я тебя совсем не могу понять. Совсем.

— Наверное, я заслуживаю того, что люди делают с гибридами в городах. Я чудовище. Не лучше и не хуже тех, кто бродит по болотам. Мне не нравится, когда меня считают таковым, но они правы. Я всего лишь хочу остаться самим собой и это делает меня убийцей. Я не знаю, как можно обвинять кого-то в том, что он убивает ради того, чтобы жить. Но, обладая разумом, я не знаю, как можно меня оправдать. И поэтому, жизнь того карапуза, что бегал за бабочками на поле под Вальеном, куда ценнее жизни безумного гибрида, да и моей тоже.

— Но ты же все равно убиваешь детей...

— Я спасаю свою жизнь. У меня нет выбора. Сегодня выбор был.

Вторая половина дня выдалась сумрачной и холодной. С севера набежали тучи и солнце скрылось в темных клубящихся облаках. Они не разговаривали. Киана сидела на кровати, Найяр возился с пробирками и колбами, что-то подогревал на небольшой горелке, смешивал, разливал по склянкам и пробиркам. Затем вытащил на продуваемую ветром террасу точильный камень и принялся гонять по нему свой меч. Странный, выкованный явно не руками людей. Черный металл изрезали странные красные письмена, гарду и рукоять украшали рубины, а лезвия были покрыты чуть изогнутыми, страшными зазубринами, оставлявшими рваные глубокие раны. Рядом лежал аккуратно сложенный костюм из блестящей ткани. Дыр, оставленных в нем иглами дикого гибрида уже не было, словно ткань сама стянулась, залатав разрыв.

Он первый нарушил молчание.

— Завтра пойдем в Вальен. Я не могу держать тебя здесь.

— Почему?

— Неважно. Завтра я отведу тебя в город. Дорога безопасна.

— А ты?

— Уйду. Буду искать новое место для жилья. Сегодня ты выгнала у меня из организма излишки ихора, буду надеяться, что приступов в ближайшее время не будет. Здесь я остаться не могу.

— Почему?

Она не смотрела на него, уперев взгляд в покрытые облупленной краской доски пола.

— Потому что ты знаешь, где я живу. Можешь рассказать об этом в городе. И более того, это будет самым правильным. С точки зрения человека.

— Не расскажу.

— Не верю. К тому же, меня сегодня видели люди. Они могут начать прочесывать лес.

Меч отправился в ножны, настала очередь кинжала. Тоже черного и тоже с красными символами на рукояти и лезвии.

— Тебе стоит пойти к магам. Быть может, они смогут излечить тебя. - предложила Киана.

— Не смогут. Их знаний не хватает для того, чтобы понять природу ихора. Я и сам этого не понимаю. А не зная причину болезни, вылечить ее невозможно.

— Может быть можно выгнать из твоего тела весь ихор?

— Его производит мое сердце. Вернее... то, что у меня вместо него.

Кинжал с глухим стуком упал на деревянную полку. Шелест точильного камня стих.

— Я поняла... Ты хочешь отвести меня домой потому, что я еще в том возрасте, какой подходит для сбора крови...

— Почему ты так считаешь?

— Я чувствую, как ты начинаешь дрожать, когда я касаюсь тебя. Как будто тело против твоей воли реагирует на мои прикосновения. Ты... вернее оно, чует пищу.

— Да.

За окном темнело. Вдали заухали совы. В доме на окраине зашебуршались и закопошилсь слепыши. Где-то далеко, на болотах закричала выпь. Ее крик подхватил странный клокочущий вой.

— Плохая будет ночь. - обронил Найяр. - Трясинный Владыка проснулся.

До заката оставалось несколько часов.

— Найяр. - коротко сказала она. - Я хочу чтобы ты лег со мной. Мне одной холодно и страшно. Да и тебе не стоит лежать на полу.

— Моя кровь тоже холодная. И на полу я слышу звуки из погреба. Вдруг туда проберутся слепыши.

— Это все отговорки, да?

Он оторвался от наблюдения за облюбованным слепышами домом и посмотрел на нее. Она стояла у кровати полностью раздетая, бледная и удивительно красивая.

— Зачем? - спросил он. - Разве ты этого так хочешь?

— Хочу. - кивнула она. - Потому что ты не такой как мы. Потому что мне, после всего того, что я увидела, уже пора стать взрослой. И потому, что никто не знает, как завтра пройдет наш путь.

Он согласно кивнул.

Впервые она увидела его так близко, а не как вчера, у реки. Провела рукой по его плечам и груди, ощущая под своими пальцами заросшие мехом шрамы, оставленные людьми и нелюдьми.

— Я могу оцарапать. - предупредил он.

— Это не так страшно, волчонок. - улыбнулась она. - Вчера меня могли сожрать.

Он почувствовал прикосновение ее теплого обнаженного тела и не сопротивляясь забрался в кровать.

— Только обещай, что не будешь меня кусать. У тебя ведь такие большие клыки.

— Обещаю.

— А ты... уже делал это хоть раз?

— Нет.

— И я нет... ах, впрочем, ты уже это знаешь...

Эта ночь до самого рассвета принадлежала только им...

Он проснулся в предрассветных сумерках, когда солнце еще не поднялось над горизонтом, но ночной мрак уже отступил. За окном выл ветер, почти касаясь верхушек деревьев косматыми животами ползли темные тучи. Накрапывал дождь. Стихли птицы. Не шевелились в своем доме слепыши. Далеко за густым ельником и болотами ворочался и рычал гром. Он напряг слух. Нет... Он не ошибся. Лай. Многоголосый, хриплый, разгоряченный. Люди.

Вальфир выскользнул из под старого одеяла, стараясь не разбудить спящую Киану. Что теперь? Уходить и пусть люди найдут ее тут. Да... Нет, стоп. Найдут. Вместе с алхимическим столом и странными предметами извлеченными из тел измененных. И уже завтра сожгут на площади Вальена как ведьму, предварительно вогнав иглы под ногти и вырвав груди раскаленными клещами.... Еще чего доброго припишут ей призыв Болотной Бабы, сожравшей поселенцев. Ведь Киана единственная кто выжил... Нет. Он сам отведет ее в Вальен. По проверенной тропе. Потом. После того, как все будет кончено. С ней он будет скован. Она - лишний груз. Поэтому пусть спит. А он скоро вернется.

Черная ткань плотно обхватила тело. Еще пара движений и на плечи легли составные наплечники с длинными рогами, защищающими от боковых ударов. Глухо звеня застежки сапогов из вороненой стали, защищающих ноги от колен до пальцев и рассчитанных на существ, перемещающихся на пальцах, а не на всей стопе. Меч за спину, кинжал на ремешок перехватывающий ногу чуть ниже паха. Один ремень опоясывает талию и удерживает стальные пластины защищающие хвост у основания, второй, с небольшими кармашками, хранит в себе зелья и настойки, необходимые для стимуляции организма. Опять щелчок застежек, и на левой руке тускло поблескивает стальная перчатка закрывающая руку до локтя. Пальцы распрямляются, сжимаются, с резким железным лязгом двигаются длинные, в полтора пальца длинной металлические когти. В кармашки отправляются несколько пузырьков из шкафчика. Теперь он готов.

— Найяр, ты куда... - донесся до него сонный голос Кианы.

Он остановился перед самой дверью.

— Пойду кролика принесу на завтрак. - соврал он. -У нас есть нечего. А перед дорогой тебе надо будет подкрепиться.

Уже сбегая по крыльцу, он на ходу открыл железную колбочку и залпом осушил ее. В голову будто ударило молотом, мир смазался, поплыл перед глазами, но потом вновь обрел привычные очертания, ставшие более четкими и резкими. Все чувства обострились, а движения ускорились. В животе родилось знакомое легкое жжение, выпитая жидкость стимулировала ихор, подстегивая его разрастание, но сейчас это было не так важно. Главное остановить облаву. Отвести ее от деревни, от Кианы.

Влажный и туманный полог леса сомкнулся за ним. Из под ног прыснули в разные стороны испуганные листовики-листотрясы, глухо рыкнув, недовольно убрался с дороги похожий на старую корягу корневик. Обострившиеся чувства точно подсказывали откуда катится основная волна облавы и он следовал точно наперерез ей. Гибриды не потеют, у них нет запаха и потому он знал, что собаки не смогут обнаружить его первыми. Впереди, между утопающими в тумане деревьями уже мелькали флажки на шлемах и зажженные факелы. Голоса, усиленные неестественно острым слухом слились в сплошной гул, раскатисто рявкали собаки, звенела сталь и ржали лошади, которых непонятно зачем потащили в явно пугавший животных лес. Но вся лесная нечисть зарывалась под коряги и под старые листья, пряталась в болотах и оврагах, не желая связываться с огромным количеством людей, несших с собой огонь.

Найяр взобрался на дерево, и усевшись на ветке, снял с пояса еще одну колбочку. Она была больше других и в ней вместо воды находился красный порошок из перца, толченого болотного черепника и черной пыли ихора. Обычно он использовал его против Носача, который не имея иных органов чувств кроме обоняния и слуха, отлично чуял даже гибридов, казалось бы лишенных запаха. Теперь пришло время попробовать, как смесь будет работать и против других, более естественных противников. Собаки выпрыгнули из кустов на дальнем конце редколесья, в котором ждал их Найяр. свора приближалась справа, далеко обходя дерево на котором сидел вальфир, и следуя точно к заброшенной деревне. Да и вся облава постепенно заворачивала в ту сторону, так как планировавшие ее охотники скорее всего прекрасно знали о пустой деревни и могли легко вычислить место обитания гибрида. Только вот мало кто рассчитывал на то, что объект охоты сам выйдет им навстречу.

Поиск по сайту: