СВЕТ В ЗАЛЕ НА СЦЕНЕ

— Я кричал?

— Кричал.

— Почему не разбудил? — Плужников промолчал, и Семишный вздохнул.— Понятно. Себя жалел? А имеешь ты право себя жалеть? Кто мы такие, чтобы себя жалеть,

когда по матери нашей чужие сапоги...

Семишный говорил с трудом, задыхаясь, уже неясно выговаривая слова. Смерть докатилась до горла, руки уже не двигались, и жили только глаза.

— Мы честно выполняли долг свой, себя не щадя, И до конца так, до конца. Не позволяй убивать себя раньше, чем умрешь. Только так. Толыко так, солдат. Смертию смерть поправ. Только так.

— Сил нету, Семишный,— тихо сказал Плужников.— Сил больше нету.

— Сил нету? Сейчас будут. Сейчас дам тебе силы. Расстегни меня. Грудь расстегни. Ватник, гимнастерку— всё. Расстегнул? Сунь руку. Ну? Чуешь силу? Чуёшь?

Плужников расстегнул ватник и гимнастерку, неуверенно, ничего не понимая, сунул: руку за пазуху старшины. И ощутил грубыми, обмороженными пальцами

холодный, скользкий, тяжелый на ощупь шелк знамени.

— С первого дня на себе ношу.— Голос старшины дрогнул, но он сдержал душившие его рыдания.— Знамя полка на мне, лейтенант. Его именем приказывал тебе. Его именем сам жил, смерть гнал до последнего. Теперь твой черед. Умри, но немцам не отдавай. Не твоя это честь и не, моя — Родины нашей это честь. Не запятнай, лейтенант,

— Не запятнаю.

. —.Повторяй: клянусь...

—. Клянусь,— сказал Плужников.

—...никогда; ни живым, ни мертвым...

— Ни живым>, ни мертвым...

—...не отдавать, врагу боевого знамени...

— Боевого знамени...

—...моей Родины, Союза Советских Социалистических Республик.

— Моей Родины, Союза Советских Социалистических Республик,— повторил Плужников и, став на колени, поцеловал шелк на холодной груди старшины.

— Когда помру, на себя наденешь,— сказал Семишный.— А раньше не трожь..С ним жил, с ним и помереть хочу.

Они помолчали, и молчание это было торжественным и печальным. Потом Плужников сказал:

'— Двоих я сегодня убил. Метель на дворе; удобно.

— Не сдали мы крепость,— тихо сказал старшина.— Не сдали.

— Не сдали,— подтвердил Плужников.— И не сдам.

Еще не было Хатыни и еще не погиб в Белоруссии каждый четвертый. Но этот каждый четвертый уже стрелял. Стрелял, и эта земля становилась для фашистской армий адом. И преддверием этого ада была Брестская крепость.

Метель мела от Бреста до Москвы. Мела, заметая немецкие трупы и подбитую технику. И другие лейтенанты поднимали в атаку роты и, ломая врага, вели их на запад. К нему. К непокоренному сыну непокоренной Родины...

Музыка