Ассиметричный ответ

Миррский цикл (сборник рассказов)

Божий суд

Бог всегда на стороне больших батальонов

Маршал Жак д'Эстамп дела Ферте

Бог создал людей слабыми и сильными, а полковник Кольт уравнял их шансы

Милетич стремительно влетел в геликоптер, утвердительно кивнул в ответ на вопросительный взгляд пилота и повернулся к старшему менеджеру рудника.

– В чем проблема? – отрывисто спросил он под аккомпанемент рева двигателей взлетающего геликоптера.

Менеджер немного замешкался с ответом – он впервые видел своего непосредственного хозяина и одного из самых богатых людей Мирры. Он показался ему до неприличия молодым и хрупким. Лет тридцать от силы. Высокий, но очень худой.

– Кхамир, заявил, что договор больше не действителен и требует еще денег, – ответил, наконец, старший менеджер, собравшись с мыслями.

– Причина?

– Тифранианцы предложили ему больше. Они готовы платить наличными и грузить руду на звездолеты уже сейчас.

– Вы сказали ему, что он не может расторгнуть договор ранее, чем через пять лет?

– Да. Но он сказал, что бумажки торгашей его не интересуют. Он, мол, воин и если торгаши его обманули, то он возьмет свое по праву вольного. Я ответил, что это недопустимо.

– И?

Старший менеджер, молча, повернулся к Милетичу другой стороной лица. Под глазом его расплывался огромный синяк.

– Понятно. Что с нашими работниками?

– Кхамир заявил, что пока он не получит еще денег они гости клана. С ними обращаются очень хорошо, но…

– Но, по сути, они заложники?

– Да.

Милетич на какое-то время задумался.

– Я думаю, – робко начал старший менеджер, – нужно обратиться к вашим войскам и…

Милетич с интересом взглянул на менеджера.

– Давно на Мирджале? – спросил он.

– Полгода.

– Вы не с Мирры?

– Нет. Я с Гесты.

– Одна из планет Демократического Содружества?

– Да.

– Вы плохо представляете себе процедуру привлечения войск Мирры. Поскольку это частное предприятие вне юрисдикции планетарной системы Мирры, то войска бесплатно будут спасать только граждан Мирры. Они есть среди работников, захваченных в заложники?

– Нет.

– В таком случае армия Мирры потребует оплатить ее работу по принуждению к соблюдению делового договора. Это как минимум будет солидный пакет акций рудника. И на согласование уйдет несколько дней. Все это время рудник будет стоять. Прямые убытки. Меня это не устраивает. К тому же мне не хотелось бы, чтобы клан Кхамира перебили. Тогда другие кланы начнут выяснять права собственности на рудник, и пока не появится новый признанный хозяин, мы опять-таки не сможем нормально работать.

– Но у нас нет выхода!

– Есть. Я знаю, как здесь все работает. Кхамир уже предлагал «божий суд»?

– Божий суд?! Но это же… – геликоптер спружинил приземляясь.

– Я знаю. Пока я веду переговоры молчать и, что бы ни случилось, не вмешиваться. Все под контролем, – не ожидая ответа, Милетич выпрыгнул из вертолета и пошел навстречу ухмыляющемуся мускулистому гиганту в кожаных доспехах, расставив руки для объятий.

– Рад тебя видеть, Кхамир. Жаль, радость омрачают разговоры о том, что ты изменил своему слову.

– Слово мое железно, – ответил Кхамир, улыбаясь, – А вот твои торгаши меня обманули. Они обещали мне честную цену, а теперь я узнаю, что рудник стоит дороже. А они в ответ суют мне какие-то бумажки.

– Кхамир, тебе дали справедливую цену. Ты сам знаешь, что шкура не пойманного бакара стоит в пять раз меньше шкуры пойманного. Ты получил деньги за рудник, когда его вообще не было. Все честно.

– А вот тифранианцы говорят, что меня обманули. Я не торгаш – я честный простой воин и не знаю, кому верить. Думаю, только боги смогут открыть мне глаза, – маленькие глазки гиганта хитро и выжидательно уставились на Милетича.

– Ты хочешь божьего суда?

– Да. Все приметы говорят, что на то воля богов.

– Хорошо. Я позову начальника моей охраны, а ты своего. Пусть будет так.

– Нет.

– Нет?

– Зачем нам охранники? Я не могу оскорбить такого высокого гостя. Для меня будет большой честью войти в круг именно с тобой.

– То есть ты хочешь, чтобы мы с тобой…?

– Да. Мы ведь не хотим потерять лицо перед своими людьми? – Кхамир торжествующе улыбнулся.

Милетич ошарашено огляделся по сторонам. Он выглядел как загнанная лиса.

– Ты хочешь до смерти? – хрипло спросил он.

– Зачем до смерти, – ухмыляясь, ответил Кхамир, – До тех пор, пока спина не коснется земли дважды. Хотя не буду скрывать, пока со мной такого не случалось.

– Хорошо! – громко ответил Милетич. И тихо добавил шепотом – Ох и хитер же ты, Кхамир.

Кхамир сделал невинные глаза и покачал головой.

Когда они направились к кругу, старший менеджер подбежал у Милетичу и срывающимся голосом запричитал ему на ухо.

– Вы с ума сошли! Кхамир лучший кулачный боец клана! Он даже начальника своей стражи укладывает в поединке без оружия! Он вас просто убьет!

Милетич повернул голову, и его взгляд просто заморозил менеджера на месте.

– Не вмешиваться! – тихо процедил он и пошел вперед не оглядываясь.

Старший менеджер беспомощно смотрел ему вслед.

* * *

Как говорили потом старейшины – бой был хорош. И закончился очень неожиданно. О таких поединках сочиняют песни, которые живут вечно. А после них закатывают пиры, о которых помнят столетиями.

* * *

Утром следующего дня весь клан вышел провожать гостей. Кхамир положил свои огромные руки на плечи Милетича.

– Твой отец Бактар очень гордился бы тобой, если бы был жив. Ты вырос в великого воина. От такого не стыдно потерпеть честное поражение.

– Мой отец Милетич из рода Милетичей, – последовал строгий ответ.

Кхамир примиряюще кивнул.

– Прости меня. Я неправильно сказал. Я говорю, что если бы твоим отцом был Бактар, то он бы очень тобой гордился.

– Спасибо, – искренне ответил Милетич.

Они еще раз обнялись, и Милетич влез в геликоптер.

* * *

–… и все-таки я считаю, что это было безрассудно, – не унимался старший менеджер, – Вы могли серьезно пострадать и даже погибнуть.

– У Кхамира не было шансов, – расслаблено ответил Милетич, – Никаких. Я мог убить его за долю секунды в самом начале поединка.

– Как…?

Милетич закрыл глаза и отстраненным голосом начал рассказ:

«У великого воина Бактара родился сын. Сын был слабым и как ни старался Бактар, каких лучших учителей воинского дела не нанимал – все было бесполезно. Сын рос позором рода. Ему исполнилось двенадцать, и он не смог пройти обряд посвящения в мужчины. Его изгнали из клана, а Бактар заявил, что отныне у него на одного сына меньше. Мать ушла вместе с сыном. Она работала в поселке звездных, когда ее увидел инженер Милетич. Они поженились, и инженер увез их на Мирру. Звездные врачи исправили здоровье сына, и он хоть и не стал сильным, но перестал быть хилым. Он хорошо учился и закончил самый престижный экономический колледж, получив государственную стипендию. Уже через год после окончания учебы он разбогател. Половину своего дохода за год он отдал родителям, а вторую потратил очень странно. Он заплатил, за курс генетической подготовки бойца спецназа в области рукопашного боя. Его тело собрали заново, а его мозг перепрограммировали так, что отныне сравниться с ним в рукопашном бою мог только другой с такой же подготовкой. Так сын Бактара наконец-то смог изгнать демонов своего прошлого».

– На Мирре люди соревнуются умом, а не мясом, которое получают от рождения, – закончил свою историю Милетич.

Из всего рассказа старший менеджер уловил, казалось, только одно.

– Вы выходец с Мирджала?! И вы один из самых богатых и влиятельных людей Мирры?! Но это невозможно! Мне всегда говорили, что на Мирре ненавидят иммигрантов с отсталых планет!

– Вы ошибаетесь, – ответил Милетич, мягко улыбаясь, – Мирра она, как зеркало – улыбнись ей и она улыбнется тебе, ненавидь ее и ты почувствуешь силу ее ненависти. Именно за это я и люблю свою родину.

Демократия

«Если народ дерьмо, то „демократия“ превращается в „дерьмократию“».

«Власть дерьма» Полковник Кин.

– Такиф тиран! – сходу выпалил пленный после того как закончил растирать свои занемевшие от наручников руки.

– Тиран, – миролюбиво согласился полковник аналитической службы, сидящий напротив потрепанного бойца народного патриотического фронта Мирджала

– Он убийца и палач!

– Не спорю, – улыбнулся в ответ полковник Кин.

– А вы, неверные ублюдки со звезд, помогаете ему и грабите нашу землю! Власть должна принадлежать народу! И…

– С чего бы это? – живо поинтересовался полковник Кин.

– Как…?! – Мидхар задохнулся от возмущения, – То есть демократия только для чистеньких людей со звезд, а не для нас? Мы, по-вашему, люди второго сорта? Наш народ не достоин чести выбирать себе правителей?!

– Ну, если ты так ставишь вопрос… – полковник откинулся на спинку кресла и, казалось, задумавшись совсем забыл о присутствии Мидхара, но затем неожиданно поднял голову и взгляд его блеклоголубых глаз проткнул того насквозь, как острый кинжал из древней стали, – Ты вообще знаешь происхождение слова «демократия»? – отрывисто спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил – Оно очень древнее. Еще с Земли-прародительницы. Дословно оно означает «власть народа». «Демос» – народ, ну а «кратия», как ты, надеюсь, уже догадался, власть. Но есть одна проблема, которая прямо вытекает из самого смысла слова «демократия». Если народ дерьмо, то «демократия» превращается в «дерьмократию». Во власть дерьма. А твой народ дерьмо в большинстве своем, Мидхар.

Мидхар с ревом вскочил и бросился на полковника, но силовой разряд отшвырнул его назад, невидимые путы стянули его и он только и мог, что дергаться в кресле и изрыгать проклятия.

Кин же встал, достал из ящика стола папку, вынул стопку листов и, нависнув над Мидхаром, принялся веером не спеша раскладывать их перед ним, сопровождая каждый комментарием.

– Соцопрос Прайса и Кейли. 82 % населения Мирджала считают, что все, кто не поклоняется святым небесным братьям Тху, должны быть убиты, включая женщин и детей. Исследование Теренци и Маккинли. 96 % представителей твоего народа считают, что все имущество тех, кто вопреки завету Траджи о нестяжании имеет больше пятнадцати «по» земли или более семи «ткров» в стаде следует честно раздать народу, стяжателей сварить в масле, мальчиков из их семей продать в рабство, ну а девочек раздать как наложниц наиболее праведным. Или вот еще – следует выколоть глаза всем, кто испоганил их чтением каких-либо книг кроме священного восьмикнижия, ну и само собой вырезать им языки, чтобы они не разнесли ересь. Эту идею поддерживает 78 % вашего милого народа. Ну, это все в принципе ваши внутренние дела и хрен бы с вами, но вот дальнейшее уже касается нас. За то, что всех неверных со звезд следует сжигать живьем согласно откровению праведника Тхади, выступает 89 % процентов твоих славных соотечественников. И 97 % поддерживают действия так называемого «братства небесных воинов» – это те, которые подорвали звездолет со школьниками. Помнишь? И ты думаешь, такой гнилой народишко заслуживает демократии? Права выбирать себе власть? А отвечать за свой выбор твой народ готов? Про систему Мидори слышал? Я буду с тобой откровенен – мы не из Содружества Демократических Планет. Нам плевать, чем вы занимаетесь у себя дома. Хоть жрите друг друга. Нет более идиотского занятия, чем экспорт демократии тем, кому она нужна только для того, чтобы иметь возможность выбрать на свою голову еще более кровожадного тирана и залить все вокруг кровью. Но опыт показывает, что гниль имеет свойство распространятся. Многим тиранам не сидится спокойно на своей планете – им величия подавай. Побед и свершений. Почетного места в памяти потомков. А так как многие из тиранов тупы, то они принимают нас из-за нашего относительно приличного по сравнению с дикарями поведения за трусливых овец, которых само собой следует стричь и резать. Когда они выясняют, что ошибались, то уже поздно и для нас и для них. Думаешь нам больше делать нехрен, чем учить с помощью армии уму-разуму каких-то отморозков?! Ты представляешь, сколько это стоит? Намного дороже, чем поставки оружия Такифу по льготным ценам. Он, конечно, тот еще урод, но он хоть не идиот. Понимает, в отличие от религиозных фанатиков, чем кончится война против нас. Да и как он будет против нас воевать – если все, что он ворует, оседает на его счетах в наших же банках. Если у нас строятся его виллы.

– Он вместе с вами ворует эти деньги у нашего народа!

Полковник Кин рассмеялся.

– Я тебя умоляю. Откуда у твоего народа такие деньги? По закону Мирджала раньше вообще вся земля с тем, что на ней, под ней и над ней, принадлежала только вольным. Когда Такиф скрутил этих феодальчиков в бараний рог и стал единственным абсолютным правителем, твоему народу стало хоть что-то перепадать. Что не мешает этому же народу проклинать его теперь и говорить о том, что он продался звездным и восхвалять гордых вольных, которые резали этот самый народ тысячами всего несколько десятилетий назад. Что же касается нас, то мы платим честную цену за ваши товары.

– Честную цену?! Да вы за наш уран платите почти в десять раз меньше, чем его стоимость на рынке Содружества Демократических Планет!

– Ну, вот и продавайте его Содружеству, – хмыкнул Кин, – Ой, кажется, я запамятовал, что сами вы его добывать не умеете. А спецы по добыче из Содружества умчались отсюда быстрее ветра, когда выяснили, что одним из милейших обычаев Мирджала является обычай красть людей, а потом высылать их обратно по частям требуя выкуп, и с тех пор их сюда никакими посулами не заманишь. За свои не совсем обычные для цивилизованного мира привычки приходиться платить.

– Хорошо, – процедил, Мидхар, – Если демократия столь плоха, то, что же вы у себя от нее не откажетесь?

– Демократия сама по себе ни плоха, ни хороша. Это инструмент. Как молоток – им можно бить по голове невинных людей, а можно забивать гвозди. Для Мирджала в настоящее время это путь в пропасть.

– А вот представители Содружества Демократических Планет говорят другое.

– Не только говорят. То, что эти придурки также финансируют вас и снабжают оружием уже давно ни для кого не тайна. Как представители Содружества разбираются в местной кухне можно судить по тому, что уран здесь добываем мы, а не они. Они не понимают простой вещи. Она у них табу. Большинство населения какой-либо страны, то есть фактически народ этой страны вполне может быть ужасным с точки зрения современных стандартов цивилизованных государств. А в Содружестве за аксиому принято, что этого не может быть просто потому, что не может быть никогда. Если народу вроде вашего походя вручат власть, то последствия могут быть самыми ужасными. Жертвы будут огромны. И поверь мне, Мирджал мог бы быть далеко не первой планетной системой, которая утонула бы в крови из-за абстрактной любви Содружества к демократии. Так что считай, что вам очень повезло, что вы граничите с нами. Нам кровавый бардак под боком абсолютно не нужен.

– Вам нужны нищие, готовые работать на ваших заводах за копейки! Вам нужно, чтобы вы могли нас грабить!

– Нам в первую очередь нужны новые рынки сбыта. Но пока вы нищие, вам невозможно ничего продать.

– Врешь! Вы снабжаете Такифа и его людей всяческой дорогой роскошью со звезд, и вы просто боитесь потерять покупателей!

– Не будь идиотом! Это капля от того, что можно было бы заработать на вас. Одна из древнейших сетей закусочных Макдональдс имеет прибыль на несколько порядков превышающую доход самого дорогого и престижного ресторана Содружества. Наибольшие деньги делаются не на продаже роскоши, а на продажах обычному народу.

Мидхар устало откинулся на спинку кресла.

– К чему вообще этот разговор?

– Хочешь помочь своему народу? Помоги нам! Приходи со своими людьми и получишь от Такифа амнистию и место в его гвардии. Согласен?

Мидхар долго молчал.

– Согласен, – ответил он наконец.

– Тогда это тебе, – полковник вручил ему гвардейский меч.

Мидхар недоверчиво повертел его в руках.

– Где-то тут у меня в ящике и жетон гвардейца лежит, – пробормотал Кин под нос и нагнулся к столу.

Мидхар оскалился и размахнулся мечом. Из замаскированной под видеокамеру на потолке огневой точки на мгновенье ударил лазер и с тихим шипеньем прожег ему голову. Тело рухнуло. Меч, звякнув, отлетел в сторону.

Полковник не спеша выпрямился и посмотрел на Мидхара, распростертого на полу.

– Уберите труп и давайте следующего, – приказал он нажав кнопку селектора.

Дискриминация

– И все-таки не понимаю, почему бгандийцы остановили свой выбор именно на вас? – шеф безопасности космопорта недоуменно пожал плечами.

– Ну, все мы чего-то не понимаем, – улыбнулся в ответ Громов, – Я вот тоже не понимаю, почему на экспертной консультации по безопасности присутствует ваш представитель по связям с общественностью?

– Видите ли… – представитель по связям с общественностью говорил очень медленно, осторожно подбирая слова, – Так уж сложилось, что в Содружестве Демократических Планет ваше государство имеет несколько спорную репутацию. Я ни в коем случае не собираюсь критиковать Мирру, но, как вы понимаете, привлечение эксперта по безопасности с вашей планеты может нанести определенные репутационные издержки нашему космопорту и вызвать негативный отклик общественности. Поэтому мое присутствие здесь необходимо для того, чтобы по возможности так сказать сглаживать острые углы во время нашего сотрудничества. И в завершение я хотел бы подчеркнуть, что это не наш космопорт нанял вас как консультанта по безопасности, а правительство Бганды, поскольку ее корабли, стартующие с нашего космодрома, несколько раз подвергались террористическим атакам. Вследствие этого ваша юрисдикция здесь достаточно спорна, а ваши советы будут, конечно, приняты нами к сведению, но вы должны отдавать себе отчет, что они носят только рекомендательный характер.

– Разумеется, – хмыкнул Громов, – Что же касается вашего вопроса, господин Собески – он повернулся к шефу безопасности, то все очень просто, бгандийцы настояли именно на нас только потому, что мы предложили им самый большой откат. Ну а второй немаловажной причиной было то, что согласно их договора с вашим космопортом, при новом теракте, если тот произойдет из-за халатности и непринятия во внимание рекомендаций нанятого ими эксперта, то есть меня, – Громов улыбнулся, – ваш космопорт будет обязан выплатить им немаленькую компенсацию. По секрету могу вам сообщить, что в бгандийском правительстве отчего-то уверены, что мои рекомендации вы проигнорируете.

У безопасника и представителя по связям с общественностью отвисли челюсти. На некоторое время повисла неловкая тишина.

– Отката?! – хрипло осведомился Собески наконец, – Вы что об этом так просто вот говорите?!

– В законодательстве Мирры это называется материальным стимулированием заинтересованных лиц в странах вне юрисдикции Мирры при заключении экономических договоров. Я просто решил употребить более понятный вам термин. Не думал, что это вас так шокирует, – в голосе Громова явственно послышалась ирония, – Мне казалось, что уж, по крайней мере, шеф безопасности должен быть в курсе, что на малоразвитых планетах коррупция широко распространена.

– Я в курсе! – рявкнул Собески в ответ, – Но вот так взять и легализовать коррупцию! Это неслыханно!

– Ну, то что делается легально не является коррупцией уже в силу самого ее определения, – расхохотался Громов, – Ну сами подумайте, наше государство заинтересовано в том, чтобы наши фирмы больше зарабатывали. Чем больше они заработают – тем больше налоговых поступлений. Чем больше денег в бюджете, тем лучше живется нашим гражданам. И вот на некоей отсталой планете идет тендер на выгодный контракт. В силу местной специфики его в любом случае выиграет та фирма, которая предложит большую взятку. И все прекрасно об этом осведомлены. Так почему наша фирма должна терпеть убытки из-за того, что в некоей стране власть коррумпирована? Нам в первую очередь следует думать о своих гражданах.

– Какая пастораль, – едко огрызнулся Собески, – А не выходит ли так, что вы откат продажным властям неразвитой планетки, а власти в ответ откат тому, кто им этот откат предложил? То есть чем откат больше, тем лучше для всех, кроме собственно акционеров, чьи денежки на это и уходят?

– Все может быть, – согласился Громов, – Но в целом маловероятно. Наши фирмы могут легально списывать откаты на других планетах с налогов. То есть полная прозрачность с одной стороны. А с другой – у нас очень строгое законодательство в этой области. Все ответственные за выделение откатов как минимум раз в месяц проходят тест на детекторе лжи в государственной финансовой комиссии. Так что завысить сумму отката или спустить его в воздух вряд ли получится.

– А в тюрьму эти ваши специалисты по откатам попасть не боятся?

– Не особенно. Подобные договоры заключаются не на территории неразвитого государства, а в свободной экономической зоне системы Чжуань, которая лежит вне юрисдикции этих планеток. Следовательно, при желании в каком-либо государстве вполне могут посадить своего коррумпированного чиновника. Это их внутреннее дело. А вот добраться до наших граждан, с которых эти же коррумпированные чиновники и вымогают взятки – руки у них коротки и закон международный не позволяет.

– А если вашего гражданина все-таки арестуют за его грязные делишки? – поинтересовался представитель по связям с общественностью.

– Если нашего гражданина незаконно арестуют, господин Джемисон, – ответил Громов, глядя прямо в глаза собеседнику, – То Мирра выступит в его защиту, используя все имеющиеся у нее средства.

– Мы наслышаны о том, какие средства вы используете, – зло бросил в ответ представитель по связям с общественностью, – На Миндранже до сих пор столицу восстанавливают.

– Да. С их стороны брать наших граждан в заложники было ошибкой, – кротко подтвердил Громов.

– Скажите, – шеф безопасности хитро сощурился, – А если кто-то предложит откат чиновнику Мирры?

– Взяткодателя посадят, если данное преступление будет совершено на территории находящейся в юрисдикции Мирры, если конечно его поймают и докажут вину. Чиновника же, при наличии достаточных доказательств, осудят в любом случае, поскольку он за взятку разбазаривает деньги налогоплательщиков и подрывает нашу экономику, – спокойно ответил Громов, – Кстати, если нашего чиновника обвиняют в вымогательстве взятки, то он в обязательном порядке должен пройти тест на детекторе лжи. Чтоб служба медом не казалась.

– Ага! Я так и знал! У вас двойные стандарты! – воскликнул Джемисон, – Как чиновникам других стран так можно взятки давать, а вашим ни-ни!

– Разумеется, – усмехнулся Громов, – У нас на Мирре множество двойных стандартов и мы этого не скрываем. Представляете, у нас вот граждане, к примеру, могут голосовать на выборах, а неграждане нет. Самые что ни на есть двойные стандарты. Но мы вообще склонны называть вещи своими именами. А вот ваш космопорт получил монополию на отправку кораблей на Бганду явно не без помощи так называемых представительских расходов. Например, министр транспорта Бганды Тсупару…

Джемисон залпом отхлебнул кофе и, подавившись, закашлялся.

– Не думаю, что стоит развивать эту тему, – просипел он отдышавшись, – Давайте вернемся к тому, ради чего вы сюда собственно и приехали, – представитель по связям с общественностью кивнул шефу безопасности и замолчал.

– Мы уже предоставляли вам ранее для ознакомления документы касательно мер безопасности предпринятых нашим космодромом и теперь готовы выслушать ваше мнение, – начал Собески.

– Сначала я хотел бы задать вам несколько вопросов, с вашего позволения, – Громов ожидающе посмотрел на шефа безопасности и тот нехотя сделал рукой приглашающий жест.

– Скажите, вам известна статистика касательно террористов? Я имею в виду разбивку по национальным, религиозным, социальным и прочим параметрам.

– Разумеется, – оскорблено бросил в ответ Собески.

– Тогда, может быть, вы мне поясните, почему выборочные проверки пассажиров не производятся в соответствии с этой статистикой?

– Вы имеете в виду… – насторожился шеф безопасности.

– Я имею в виду, – перебил его Громов, что мне непонятно, с какой такой стати количество случайных контрольных проверок пассажиров монголоидной расы и у вас равно количеству проверок представителей негроидной и европеоидной рас, а также представителей таких субрас галактики как восточнийцы, альтаирцы, океанцы и так далее? У вас на планете или даже в вашем секторе монголоиды хоть один теракт совершали? Нет. Так зачем вы тратите ресурсы на их проверку?! Почему проверки распределены одинаково между всеми национальностями и религиозными группами вместо того, чтобы избирательно мониторить те группы, которые по статистике представляют наибольшую опасность?!

– Ну, все не так просто… – замялся Собески.

Представитель по связям с общественностью пришел ему на выручку.

– На самом деле на ваш вопрос имеется очевидный ответ, – мы проверяем все упомянутые группы с одинаковой интенсивностью, чтобы не одна из них не ощущала себя дискриминированной, и чтобы не возникло мнения, будто мы считаем, что национальность или вероисповедание могут иметь какую-либо связь со склонностью совершать теракты.

– Гм. Не хотелось бы рушить вашу картину мира, но национальность и вероисповедание находятся во вполне очевидной связи с вероятностью того, что их представитель окажется террористом. А поскольку контролировать и тщательно досматривать весь пассажиропоток вы просто технически не можете, то размазывание проверок вместо концентрирования их на группах риска это просто чудовищная халатность! Вам статистика не хуже меня известна. Если при прочих равных, а при случайном мониторинге эти прочие равные условия как раз и соблюдаются, проверяемый будет восточнийцем, то вероятность того, что он окажется террористом будет выше, чем, если бы он был монголоидом. А если он будет альтаирцем, то вероятность будет еще выше. Если же станет известно, что кроме альтаирской субрасы проверяемый еще и имеет мирджальскую национальность, то вероятность того, что он опасен опять-таки многократно возрастет. А буде он сдуру сболтнет, что для него нет никого святее небесных братьев Тху, то шмонайте его с головы до ног – не ошибетесь.

– Это неслыханно! – Джемисон побагровел от возмущения, – Вы хоть отдаете себе отчет, что вы призываете к дискриминации по расовому, национальному и религиозному признаку! Вы…! Вы нацист!

– Ошибаетесь, – мягко ответил Громов, – Я призываю к дискриминации по статистическим признакам. Если бы оказалось, что те, кто красят волосы в стиле нью-вамп черной краской светящейся в полутьме багровым светом и крутят на своих плеерах треки группы «Первая кровь» по статистике совершают при прочих равных больше терактов, то я бы предложил в первую очередь проверять их. И кем бы вы меня тогда назвали наци-анти-нью-вампиристом?

– Дискриминация недопустима! – взвизгнул Джемисон и затравленно заозирался по сторонам.

– Чушь. Дискриминация существует в любом цивилизованном обществе. То, например, что до восемнадцатилетнего возраста нельзя голосовать или покупать, скажем, алкоголь это тоже самая настоящая дискриминация. Вопрос лишь в том оправдана она или нет. Так практически в каждой нормальной стране существует дискриминация преступников – за преступления их лишают свободы. Это разумно и это нормально.

– Может, вы еще неправильные национальности превентивно расстреливать предложите?! Так на всякий случай! – взорвался представитель по связям с общественностью, – У нас демократическая планета! У нас презумпция невиновности существует!

– У нас тоже, – Громов остался невозмутим, – А расстрел по национальному признаку без доказательства вины считается согласно законодательству Мирры геноцидом и карается соответственно. Но, видите ли, право на досмотр подозрительных пассажиров закреплено не только в нашем, но и в вашем законодательстве и абсолютно не требует нарушения закона или презумпции невиновности.

– Дискриминация по национальному и религиозному признаку у нас тоже запрещена! – вступил в разговор Собески.

– На Мирре она также преследуется, – отмахнулся Громов.

– А вы утверждаете, что национальность является причиной склонности к терроризму! Это нацизм!

– Нет. Не утверждаю. Для подобного утверждения у меня недостаточно данных. Я утверждаю, что раса, национальность, вероисповедание и многие другие факторы могут при прочих равных являться признаками статистически повышенной террористической угрозы исходящей от того или иного человека.

– Это одно и то же! – выкрикнул Собески.

– Ерунда! – Не согласился Громов, – Пошевелите мозгами. Допустим, в некотором районе города имеется банда, которая носит красные кожаные куртки и совершает согласно статистике заметную часть преступлений в этом районе. Вполне разумным для обычного обывателя будет, поэтому в данном районе сторониться тех, кто в них одет. Но сама по себе красная кожаная куртка не делает человека бандитом. Наденьте такую куртку на обычного обывателя, и вы увидите, что гангстера из него все равно не выйдет. То есть мы имеем с одной стороны для определенного района важный признак опасности в виде красной кожаной куртки, но при этом признак не является самой причиной этой опасности. Он скорее следствие. То же может относится и к расе, национальности, вероисповеданию и так далее. Странно, что я должен пояснять подобные элементарные вещи разумным людям вроде вас, – заключил Громов.

– То есть вы не утверждаете, что национальность или вероисповедание или раса являются причиной склонности к терроризму? – слегка успокоившись, уточнил Джемисон.

– Как я уже говорил, для подобных утверждений у меня недостаточно данных, – ответил Громов, – То есть может упомянутые вами факторы и являются причиной, – Громов увидел, как представитель по связям с общественностью опять начал багроветь и быстро добавил, – А может и не являются. Я практик и меня это мало интересует. Мне достаточно того, что они являются статистически значимым признаком опасности.

– Мы можем надеяться, что это свое мнение вы оставите при себе и не будете делиться им с общественностью? – сухо поинтересовался Джемисон.

– Разумеется. Мое дело дать вам свои рекомендации и получить от вас официальное подтверждение для правительства Бганды, что я довел их до вашего сведения. Собственно весь пакет рекомендаций находится на инфокристалле. После того, как вы выдадите мне вашу официальную сигнатуру, мы можем считать официальную часть нашего сотрудничества исчерпанной.

– Прекрасно. Собески перекиньте, пожалуйста, наш открытый ключ и сигнатуру на интел господина Громова. А теперь я вынужден покинуть вас господа, – Джемисон быстро выскочил из кабинета.

Шеф безопасности нажал пару клавиш на своем интеле.

– Готово.

– Спасибо, – поблагодарил Громов.

– Мне тоже пора… В общем… – Собески помялся, – Спасибо за помощь.

– Скажи, вы ж ни хрена из моих рекомендаций не выполните, так? – в ответ Собески только развел руками.

– Ну ладно этот болтун, – вздохнул Громов, – Но ты-то… Служивый человек… Тебе людей-то не жаль? Ведь подорвут же их…

Шеф безопасности лишь тоскливо взглянул на Громова и промолчал в ответ. Тот встал и пошел к двери.

– Кстати, – сказал Громов перед тем как выйти, – Я сам по субрасе альтаирец, – и захлопнул за собой дверь.

* * *

Обломки пассажирского звездолета лениво догорали на взлетном поле. Среди суетящихся людей выделялся высокий человек в военном комбе, но без знаков различия, задумчиво и неподвижно смотрящий в огонь. Представителю по связи с общественностью он показался знакомым. А потом он узнал его и вцепившись в локоть шефа безопасности, что-то зло зашептал ему на ухо. Шеф безопасности нехотя направился к Громову.

– Это закрытая зона…

Громов сунул ему под нос удостоверение.

– Представитель правительственной комиссии Бганды. Полный доступ, – сухо сказал он и замолчал.

– Злорадствовать приехал, – зло бросил Собески, – Долю с компенсации тебе уже пообещали?

– Держи! – Громов ткнул в грудь шефу безопасности голофото.

С голофото улыбалась молодая счастливая семья, включая маленьких двойняшек.

– Кто это?

– Это те, среди прочих, люди, которые были бы живы, если бы шеф безопасности этого космопорта поменьше беспокоился о своей заднице и больше внимания уделял своим профессиональным обязанностям. Стопроцентное попадание террориста в статистический профиль было… А я тоже язык в задницу… Оставь на память, – И Громов не оборачиваясь пошел прочь.

Собески задумчиво смотрел ему вслед. Подошел Джемисон.

– Пойдем. Надо пресс-конференцию дать сейчас по-быстрому. Ты это… На личности террориста особенно не концентрируйся, острые углы обходи и касательно Громова еще…

Собески брезгливо взглянул на него.

– Да пошел ты со своей пресс-конференцией!

* * *

Спустя полгода Собески со своей семьей иммигрировал на Мирру.

Слепое правосудие

Dura lex, sed lex

– Что там еще? – устало спросил старший дипломатический советник Мирры Александр Граф у своего помощника.

– На Палладе снова арестовали наших туристов. Алкоголь как обычно. Министр просил заняться.

– А мы тут причем? Пусть страховое агентство и посольство этим занимаются!

– У них не было страховки.

– Что значит, не было страховки?!

– Это студенты. Они соврали, что летят на Банкан кататься на снурфах, а сами сразу же оттуда отправились на Палладу. Хотели сэкономить на страховке.

– Все совершеннолетние?

– Да.

– В получении баз данных с рекомендациями министерства путешествий все расписались?

– Да.

– Ну и хрен с ними! Мирра свободное государство. Если совершеннолетний человек хочет сам себе создавать проблемы – это его право.

– Вот только министр…

– Что?

– Выборы скоро.

– А финансовой комиссии про выборы тоже рассказывать будем? И они конечно с радостью согласятся, что идеальное применение деньгам налогоплательщиков это потратить их на попытку вызволения из тюрьмы Паллады придурков, которых несколько раз предупреждали об опасности поездок туда, и которые наперекор этому мало того что туда поперлись, так еще и не заплатили страховку.

– Министр надеется на хорошую прессу.

– Это он правильно. Представь по центральному стереоканалу картину маслом – «Эта детская школа могла бы получить новое оборудование, но у государства не нашлось денег. Зато нашлись деньги для вытаскивания из тюрьмы для каких-то идиотов, которые отправились тратить свои деньги на враждебную нам планету, без страховки и даже не ознакомившись рекомендациями министерства путешествий». Министр будет в восторге!

– Там собственно не в студентах дело… – уточнил помощник.

– А в чем?

Помощник положил перед графом эбук с данными.

– Прижать фонд помощи? – Граф довольно улыбнулся, – Ну, это уже другое дело. Если финансовая комиссия одобрит, то можно. Но тогда публичность нужна.

– Комиссар Паллады по международным отношениям Ларсе Биллиг любит толкать речи по стереовиденью. Можно организовать дискуссию.

– Ну что ж – подискутируем. Займись.

* * *

–… Вы знаете, – Биллиг улыбнулся заученной ослепительной улыбкой в стереокамеру, – слышать именно от мирского дипломата обвинения в дискриминации несколько удивительно. Это как волки, агитирующие за вегетарианство.

– Да, – кивнул в ответ Граф, – нам известна ваша точка зрения. Я сам внимательно слежу за вашими высказываниями касательно Мирры. Вот, к примеру, одно из моих любимых, – Граф открыл найзер и зачитал отрывок вслух, – «Согласно полученным данным, „несоразмерно большую“ часть задержанных в ходе рейдов миррской полиции лиц составляли мирджальцы и очевидно, что они привлекали внимание агентов только из-за своей расово-этнической принадлежности. Таким образом, становится очевидным, что полиция Мирры руководствуется национальными стереотипами, что нарушает равенство граждан перед законом».

– Вы с чем-то не согласны? – спросил Биллиг.

– Да, в общем-то, со всем, – хмыкнул Граф, – Но чтобы пояснить суть своего несогласия, давайте обратимся к Палладе. У вас правозащитные организации зорко следят за тем, чтобы процент задержанных полицией при разбивке по национальностям строго соответствовал проценту от общей численности населения планеты. Если по какой-либо национальности этот процент серьезно отклоняется в большую сторону, то сразу заявляется о дискриминации…

– и это вполне разумно, – перебил Графа Биллиг, – Если, допустим, некая национальность составляет от населения Паллады три процента, а среди задержанных полицией их доля намного больше, то это значит, что полиция целенаправленно преследует именно эту национальность. Наша конституция это запрещает. Перед законом все должны быть равны. Хотя, – Биллиг опять улыбнулся, – вам как гражданину Мирры, возможно, тяжело осознать важность идеи равенства.

– Я, тем не менее, постараюсь, – едко ответил Граф, – В ваших рассуждениях имеется одно важное упущение. Они верны только в том случае, если склонность к совершению преступлений в каждой национальности одинакова. Только тогда количество преступников той или иной национальности будет прямо пропорционально общей численности ее представителей. Но это очевидно не так.

– Вы что считаете, что представители некоторых национальностей это врожденные преступники?! – возмутился Биллиг, – Это чудовищно! Только от миррского дипломата можно услышать рассуждения о неполноценности той или иной нации!

– Ну почему же врожденные? – удивился Граф, – И при чем здесь неполноценность наций? Я сейчас вообще не веду речь о причинах толкающих представителей той или иной национальности на совершение преступлений. Они могут быть самыми разнообразными…

– Врожденными, например, по вашему мнению?! – перебил его Биллиг.

– Понятия не имею. Вам лучше обратиться с этим вопросом к экспертам. Я же говорю о статистике, которая прямо утверждает, что представители одних национальностей совершают преступления чаще, чем представители других. Это факт.

– И что из него должно следовать?

– Из него следует, что учитывать стоит не только численность национальности в общем населении планеты, но и ее активность в преступной сфере. Мирджальцев на Мирре относительно мало, но преступления они совершают чаще, и если вы сверитесь с нашей статистикой, которая абсолютно открыта, то убедитесь, что никакой дискриминации на самом деле нет.

– Есть ложь, наглая ложь и статистика! – фыркнул Биллиг.

– Гм. То есть вы считаете, что государственный статистический комитет Паллады занимается лишь тем, что распространяет ложь за государственный счет? Или может быть вы в своей вчерашней речи обращенной к гражданам Паллады врали? Вы ведь большую ее часть посвятили цитированию статистических данных.

– Статистика статистике рознь! – рявкнул Биллиг.

– Безусловно, – согласился Граф, – Именно поэтому наша статистика по преступности полностью открыта, а данные несколько раз перепроверялись международными конторами по статистическому аудиту. А вот где можно ознакомиться с данными по преступности на Палладе и с разбивкой по национальностям?

– Мы подобной статистики не ведем! – отрезал Биллиг, – Преступность это преступность и национальность здесь ни при чем!

– А как же ваши правозащитные организации следят за отсутствием дискриминации по национальному признаку при задержании преступников? Наугад? – поинтересовался Граф.

– Ну… Некоторые статистические данные конечно собираются и…

– И где с ними можно ознакомиться?

– Они засекречены! Чтобы ими не воспользовались для разжигания национальной розни!

– А как же правозащитные организации? – продолжил давить на Биллига Граф.

– Им эти сведения передаются при условии неразглашения.

– Очень удобно, – было видно, что Граф искренне веселиться, – Наверное, помогает от неловких вопросов со стороны граждан Паллады. Но я собственно к чему веду. Если, скажем, на планете лишь две национальности и их соотношение пятьдесят на пятьдесят, однако представители одной национальности совершают преступления в два раза чаще чем другой, а вот среди задержанных преступников при прочих равных пропорция пятьдесят на пятьдесят сохраняется, то это означает что имеет место дискриминация той национальности, которая совершает меньше преступлений. Почему их арестовывают также часто?! Извините, но не могу удержаться от того, чтобы снова вас процитировать – «Таким образом, становится очевидным, что полиция руководствуется национальными стереотипами, что нарушает равенство граждан перед законом».

– Лучше бы вам обеспокоиться поведением своих собственных граждан на Палладе, – мрачно ответил Биллиг.

– И мы снова возвращаемся к задержанным на вашей планете миррским студентам, – подытожил Граф.

– Именно!

– Им, насколько я помню, инкриминируется употребление алкоголя в общественном месте? И согласно неотмененному закону восьмидесятилетней давности за это полагается месячное тюремное заключение?

– Да.

Граф достал пачку стереофотографий и продемонстрировал их перед камерой.

– Не хотите ли взглянуть? Вот, например, центральная площадь. Как вы видите, очень многие прохожие употребляют алкогольные напитки. А вот здесь ваш полицейский патруль преспокойно за этим наблюдает. И здесь. И тут. И еще. И еще. У меня в архиве еще сотни подобных стереофотографий и везде одна и та же картина – полное безразличие слуг закона к употребляющим алкоголь. Думаю, не будет большим преувеличением сказать, что на самом деле данный закон на Палладе не применяется и не работает. И только для граждан Мирры почему-то было сделано исключение.

– Вы утверждаете, что ваши граждане не нарушали закон? – вскинулся Биллиг.

– Ну что вы. Конечно же, они его нарушили. Как впрочем, и дочь премьер-министра, – Граф выложил еще несколько штук, – Или сын комиссара полиции. А вот и ваш сын. Кстати, обратите внимание – патруль полиции тоже наличествует на снимке, но ничего не предпринимает…

– Что вы пытаетесь доказать?!

– Я не пытаюсь, я уже доказал, – миролюбиво ответил Граф, – На Палладе мы можем наблюдать применение избирательного правосудия. Это когда закон нарушают все, а преследуют за это лишь тех, кто не угодил властям. Например, граждан Мирры. Или может, дочь премьер-министра тоже арестуют? Или она так занята в фонде помощи развивающимся планетам, что ей некогда сидеть в тюрьме?

– Вы забываетесь!

– Знаете, – улыбнулся Граф, – На Праземле был такой диктатор Франко. Любил приговаривать – «Друзьям – все, врагам – закон». Ну, ладно древний деспот… Но Паллада! Вы ведь входите в Содружество Демократических Планет. Разве его устав не запрещает дискриминацию и избирательное правосудие? Может вам стоит у статуи Фемиды напротив министерства юстиции снять повязку с глаз? Ну, чтобы не вводить в заблуждение несчастных миррских туристов?

– Незнание закона не освобождает от ответственности! Ваши туристы будут сидеть! Это я вам обещаю! – взревел Биллиг.

– Так ведь у вас в законе про его избирательное применение именно к гражданам Мирры ничего не написано, а оно имеет место быть. Нехорошо. Это уже как у Калигулы в Древнем Риме на Праземле. Он тоже не любил публиковать законы, чтобы дольше пользоваться штрафами с тех, кто нарушал их по незнанию. Но Калигула хоть, в конце концов, их вывесил, хотя написан текст был так мелко и в таком тесном месте, что почти никто не мог его списать. Может вам стоит взять на вооружение?

– Хватит! – Биллиг вскочил.

– Да. Хватит, – резко перебил его Граф и взглянул на свой найзер, – Только что миррской службой безопасности была арестована группа людей финансирующих террористическую организацию «Беркуты Джара». Среди арестованных также и дочь премьер-министра Паллады.

Ноги Биллига подкосились и он упал в кресло.

– Как…? – выдавил он из себя.

– Она была арестована, когда сотрудники фонда по прямому ее приказанию передавали представителям террористов продукты, лекарства и прочее. Также у нас имеются документы, которые доказывают, что по ее распоряжению на счета «Беркутов Джара» переводились крупные суммы денег, – отчеканил Граф.

– Это… Вы с ума сошли! Это же просто гуманитарная помощь! Фонд занимается распределением гуманитарной помощи! Конечно, часть помощи может попасть не в те руки, но…

– Поддержка террористов является уголовно наказуемым деянием не только на Мирре, но и в Содружестве Демократических Планет. Допрос с применением детектора лжи подтвердил, что дочь вашего премьер-министра знала, кому она оказывает помощь.

– Что вы хотите?!

– Я думаю, имеет смысл обсудить за закрытыми дверьми обмен задержанных вами наших студентов на задержанных нами пособников террористов, а также дальнейшую деятельность фонда.

– Я… Я должен обсудить это с премьер-министром! У меня нет полномочий… – Биллиг выскочил из студии.

Потерявший дар речи ведущий лишь молча таращился на Графа.

– Напоследок я хотел бы рассказать одну очень древнюю байку, – сказал Граф в камеру, – Как-то в Оксфордском университете студент во время экзамена потребовал у экзаменатора кружку пива и копченую телятину, сославшись на неотмененный пункт устава от 1513 года. В конце концов, студент и экзаменатор за отсутствием телятины и пива сошлись на гамбургере и кока-коле. Однако порывшись все в том же уставе, преподаватели в итоге исключили студента из университета за нарушение закона от 1415 года, который также никогда не был отменён. За явку на экзамен без меча.

Ассиметричный ответ

– У нас не было выбора! У них армия! У них оружие! У… – закованный в наручники двадцатилетний парень хотел продолжить, но его перебили.

– Выбора не было у тамерийцев, – сказал полковник Кин.

– Каких еще тамерийцев?! – ошарашено переспросил пленный.

– Судя по всему, на вашей планете дела с преподаванием истории идут гораздо хуже, чем с подготовкой террористов.

– Историей?!

– Тамерия… Была такая планетка и такое же одноименное планетарное моногосударство лет сто назад. Оно и сейчас существует. Правда, лишь как часть республики Спин входящей в Содружество Демократических Планет. Полагаешь, мне у них нужно что-нибудь взорвать? Ну, там ради свободы, народа и из глубокого чувства патриотизма.

– Я не понимаю…

– Ну, конечно же, ты не понимаешь, – усмехнулся полковник Кин, – Если бы ты понимал, то не сидел бы сейчас в наручниках передо мной. А Тамерия… Теперь о ней мало кто помнит. Мой прадед был оттуда.

– Да плевать мне на тебя и на твоего прадеда и на эту вонючую Тамерию! Что молчишь?! Думаешь, я тебя боюсь?!

– Думаю, боишься. Слегка. Так как не мог не слышать о Мирре. Но, к сожалению, боялся ты явно недостаточно. Ну, ничего – мы еще научим вас гуманизму.

– Гуманизму?! Вы?! А как на счет неотеррийского похода? Тогда вы уничтожили три планеты полностью! Три! И ты меня будешь гуманизму учить?!

– Это распространенное заблуждение, – вздохнул Кин, – Что если кто-то когда-то триста лет назад устроил резню, то это дает кому-то право устроить резню сейчас. Да. Триста лет назад никто правами человека не заморачивался. Да. Тогда Мирра воевала с Неотеррой. Они собирались уничтожить нас, а мы их. Мы успели первые. Но то было тогда, а ты находишься здесь и сейчас. И конвенции уже действуют. Я тебя уверяю, если б вы подорвали чего триста лет назад, то у агентства внешней безопасности сейчас не было бы к вам претензий. Ты б народ то свой пожалел что ли. Ваших сейчас на Дайшири меньшинство. После каждого теракта большинство порывается устроить погром. Пока местные власти это предотвращают, но долго ли они смогут держать ситуацию под контролем? Вряд ли они в случае чего готовы перестрелять большинство своих граждан. Там ведь демократия как-никак.

– Не тронь мой народ, тварь! Что вам торгашам и палачам знать о патриотизме!

– О патриотизме мы знаем достаточно. Уж поверь. У нас этим куча военных психологов занимается. Именно поэтому мы настолько эффективные торгаши и когда необходимо палачи.

– Рано или поздно вам придет конец!

– Рано или поздно всему придет конец, – усмехнулся полковник Кин, – Но в том то и дело, что одним вещам конец придет раньше, чем другим. Например, Патриотической Армии Освобождения Дайшири.

– Не дождетесь!

– Я б с тобой пари заключил, но боюсь, ты и такой короткий срок не протянешь. Тебе какой-то умник нейрозащиту и болевой психоблокатор поставил. Зря это. Так бы тебя на мнемотроне просканировали и все. А теперь твои мозги вскрывать будут. Как консервы. Нейровзлом – такое дело. С вероятностью процентов в восемьдесят пять будешь слюни пускать и под себя ходить. Ну и понятное дело дублера мы тебе сделаем, и он несколько раз на конспиративных точках антитеррористического центра на Дайшири засветится. Как там у вас с родней предателя поступают, не напомнишь?

– Вы! Вы права не имеете! Я военнопленный! Я требую представителя по защите прав комбатантов!

– Да какой же ты комбатант? Ты лайнер космический нейтральной страны подорвал? Подорвал. Там двадцать четыре гражданина Мирры было? Было. Значит ты террорист. А у нас на этот счет законы ой какие строгие.

– Ваши граждане не были целью! Мы убили генерала Кномпа! Руководителя оккупационных войск на Дайшири! Мы не воюем с Миррой. Только с Федерацией Скампа. Ваши граждане это сопутствующий ущерб.

– Думаешь это должно семьи погибших утешить? Что они целью не были?

– Мы не знали!

– А и не нужно вам знать было. Нужно было только соблюдать танкрианскую галактическую конвенцию о ведении военных конфликтов. А по ней нельзя нападать на мирный транспорт, принадлежащий нейтральным странам. Я уж не говорю о куче других нарушений все той же конвенции. Вот Федерация Скампа конвенцию не нарушает, к ней и претензий нет. Подстрелили они, кстати, как-то нашего гражданина придурка, который наслушавшись вашей пропаганды идиотской, туда добровольцем воевать полез, ну и хрен с ним. Одним идиотом больше одним меньше от того Мирра не обеднеет.

– Конвенции соблюдать?! Их сильные под себя делали! Как нам против регулярной армии воевать? Они нас перебьют за несколько секунд!

– Ну не можете воевать, следуя конвенциям – так не воюйте, – флегматично хмыкнул полковник, – Вас никто собственно воевать и не заставляет. А что правила сильные придумали. Так на то они и сильные, чтобы за их выполнением следить. Слабых-то кто слушать будет? Печально лишь, когда сильные забывают, что их долг о правилах слабым напоминать, чтоб те не зарывались. Но мы вам не Содружество Демократических Планет – уж мы так напомним, что век не забудете.

– Не воевать?! А если бы твою родину оккупировали, то ты бы тоже не стал воевать?!

– Я ведь тебе хотел про родину своего прадеда рассказать, – вздохнул полковник Кин, – Да тебе неинтересно стало. А что касается твоей. То она уже шестьдесят лет как бы оккупирована. Всем бы такую оккупацию. Федерация Скампа входит в Содружество Демократических Планет. Конвенции не нарушает. Права и свободы на Дайшири строго соблюдает. Дайширцы имеют абсолютно те же права, включая избирательные, как и остальные граждане федерации. Кстати и уровень жизни несчастных оккупированных дайширцев вырос очень заметно по сравнению с не оккупированными соседями.

– Вы торгаши! Вам не понять! Нас не купить подачками! Нам нужна свобода и мы ее добьемся!

– Это я уже слышал. А с неправильным населением, которого на Дайшири теперь большинство что делать будете?

– Это оккупанты! Пусть проваливают!

– Значит насильственная депортация. А это, между прочим, опять нарушение конвенций.

– Скампа с нами не церемонились, когда нашу планету захватывали!

– Диктатура Скампа уже как двадцать лет не существует. А последнего ее диктатора Такассо вздернули сами граждане Скампа. Теперь же имеется вполне приличное государство Федерация Скампа и непонятно почему это большая часть граждан этой федерации, проживающих на планете Дайшири должна из нее валить по прихоти кучки отморозков.

– Да потому, что это наша земля! Это наша планета!

– Во всей галактике ни на одной планете земного типа, по которым раскидали в докосмическое время людей «неизвестные сеятели» нет и метра квадратного земли, который не менял бы хозяина как минимум несколько раз! Если все вздумают резать друг друга только на этом основании, то всю галактику кровью зальет! А если уж так приспичило в войнушку поиграть, то – пожалуйста. Но конвенции соблюдайте!

– Нам нужна победа, а не конвенции!

– Ну не нужны вам конвенции, так не нужны. Но вот с победой у вас теперь точно будут большие проблемы. Наших граждан трогать не стоило. Мы, знаешь ли, играем по простым правилам. Не соблюдаешь конвенций по отношению к нам – мы не соблюдаем их по отношению к тебе. Поэтому вот как оно дальше пойдет. Либо ты выложишь все нам сам под детектором лжи. Либо мы тебя взломаем, и ты останешься здесь слюни пускать после нейровзлома, пока тебя на органы не пустят, а твой двойник поедет тебя подставлять. А потом мы будем следить за твоей родней, и смотреть, как ее твои дружки же резать будут. Вот так вот мы их и возьмем. Ну а дальше по цепочке. И пары месяцев не пройдет, как всех выпотрошим. Результат один в любом случае. Вот только либо твои близкие остаются жить, либо нет. Думай.

– Нет! Я… Они…! – пленный зарыдал.

Полковник мельком взглянул на часы. «Этот готов» – решил он – «Еще несколько минут попричитает и расколется. Все-таки с патриотами приятнее работать, чем с религиозными фанатиками. Те только рады были бы всю родню оптом в рай отправить вне очереди. И не нужно тебе милый знать, что не взломать нам твою нейрозащиту и не узнать, кто твоя родня. Помрешь ты раньше при взломе – здоровье у тебя слабенькое. Во многих знания вообще многия печали. Как все, однако, просто теперь. Не то, что у предков моих сто лет назад».

* * *

– Ну, вот и встретились, тварь! – Натаэл Кин глава седьмой ячейки подполья пнул ботинком валяющегося перед ним на бетоне человека. Тот поднял голову. И его взгляд проткнул Кина снизу вверх. В нем не было страха. Одна ярость и ненависть.

– Сестре ничего не говори! – прохрипел он, – Пусть будет счастлива с тобой. Хоть ты и урод.

– Как?! Как, Аркус Красс, ты мог работать на них?! На спинийцев! Ты видел лица тех, кого они обработали?! Эти пустые глаза безмозглых рабов?! Глаза моей матери, сволочь!

– А ты забыл тамерийцев, которых убили те, от чьих щедрот ты сейчас кормишься? Те, кто подбрасывает оружие твоему подполью? Забыл, что именно харемы первые захватили Тамерию? Сколько умерло из-за неправильного цвета кожи? – Аркус сплюнул кровью под ноги Натаэлу, – Их умерло не меньше, чем тех, кого зазомбировали и загнали на фабрики новые оккупанты. Ты забыл, как моя жена погибла только потому, что ее раса оказалась неподходящей? А мои дети тоже должны умереть? Тебе-то повезло – твои правильной расы! Да лучше пусть десять процентов граждан станут зомби, чем твои хозяева снова вернутся и вырежут треть планеты за то, что им не нравятся некоторые национальности! Мои хозяева, по крайней мере, убивают твоих ублюдочных союзников везде, куда могут дотянуться! И я умру спокойно, зная, что я помогал им в этом.

Натаэл сел на корточки перед Аркусом.

– А помнишь, как оно было до того… Когда Тамерия была независимой? – тихо спросил он.

– Помню, – ответил Аркус, – Тогда все было… – он помолчал, – Все было проще. И свои были свои.

– Да. Свои были свои… Аркус?

– Что?

– Харем победит. И они вернутся на Тамерию. Но ненадолго. Против них уже поднимается галактика. Нацистов все ненавидят. Им не устоять. И Тамерия снова будет жить нормально. Так или иначе.

– А ты?

– А меня к тому времени, наверное, уже не будет в живых. Зато я уверен, что с твоей сестрой все будет хорошо. Я уже почти договорился. Будет транспорт… А тебя… Я не могу тебя отпустить… Ты слишком многих наших… В общем… Мои люди все равно…

– Натаэл. Живи. Не ради себя, ради сестры живи! Когда придет время, когда сможешь, забери ее отсюда. И мои дети…

– Обещаю. Все на это положу!

– Я готов.

Раздался выстрел.

Легализация

–… И нам следует задать себе вопрос, когда же мы, наконец, примем меры по пресечению наркотического шабаша царящего на Мирре и остановим расползание по галактике ее аморальной наркотерпимой идеологии?! – представитель Такара в Организации Объединенных Галактических Наций Альто Зарг дождался, пока стихнут аплодисменты, кивнул благодарно слушателям и сошел в зал.

На трибуну не спеша поднялся старший дипломатический советник Мирры Александр Граф.

– Я хотел бы задать господину Альто Заргу один вопрос. Как вы оцениваете перспективность использования модулей Калаби-Яу пространства для суперструнных переходов звездолетов? – легкий шум в зале стих и на Графа уставились сотни пар недоумевающих глаз.

– Мне кажется, – едко заметил представитель Такара, – Глубокоуважаемый советник ошибся аудиторией. Вам, возможно, следует обратиться к физикам, поскольку ваш вопрос лежит вне нашей компетенции и очевидно, что здесь вам на него никто не ответит.

– Пожалуй, вы абсолютно правы, – тут же согласился Граф, – Ни вы, ни я и вообще, судя по всему, никто из присутствующих здесь не обладает достаточными познаниями в упомянутой мной области, чтобы дать компетентный ответ. Ну что ж давайте вернемся к основной теме этого заседания. Может представитель Такара даст нам определение «эффективной дозы» называемой также ED50 или «летальной дозы» она же LD50, а также «индекса безопасности»? Нет? Тем не менее, некоторым здесь присутствующим незнание этих важных показателей иметь мнение по вопросу о методах борьбы c наркоманией не мешает. Странно, что в физике подобная некомпетентность препятствием все еще является. Это вероятно от излишней робости.

– Это вы на что намекаете? – подозрительно поинтересовался Зарг.

– Ну, например, вы в своей речи несколько раз упомянули о погибших от передозировки в процессе курения марихуаны. Это было очень забавно.

– Забавно?! Вы находите смерть несчастных наркоманов забавной?! Это верх цинизма!

– Видите ли, – улыбнулся Граф, – Я не зря спрашивал вас про LD50. Так в фармацевтике называют дозу наркотика, убивающую представителей контрольной группы с вероятностью 50 %. Так вот среднестатистическому человеку для достижения такой дозировки тетрагидроканнабиола необходимо выкурить 680 килограмм марихуаны за 14 минут.

В зале послышались смешки. Представитель Такара покраснел.

– Возможно, я по невнимательности и допустил ошибку в своих выкладках, – мрачно ответил он, – Но вы должны согласиться, что даже если мы в своих заявлениях и преувеличиваем несколько опасность определенных наркотиков, то из самых благих побуждений. Лучше перестраховаться. Ведь наркотики в любом случае вредны, неважно больше или меньше, а боязнь последствий их применения сможет удержать молодежь у роковой черты.

Граф снисходительно посмотрел на Зарга.

– Жил был мальчик, – начал он и в зале снова повисла удивленная тишина, – Мальчик любил врать. Он был пастухом и часто прибегал в деревню с криком, что на отару напали волки. А потом оказывалось, что это розыгрыш. В один прекрасный день волки все же пришли. Но как ни кричал, как не звал на помощь мальчик – никто не отозвался. Все думали, что он опять врет. Мальчика съели.

– Я не думаю, что… – начал такарский представитель, но Граф жестко прервал его.

– Я еще не закончил. Поговорим о коэффициенте безопасности наркотических веществ. Что он собой представляет? Это отношение смертельной дозы наркотика к дозе вызывающей наркотическое действие. Иначе говоря, его получают, разделив LD50 на ED50. Почему этот показатель важен? С его помощью мы можем определить, насколько близко лежат смертельная и действующая дозы друг к другу и соответственно, какова вероятность того, что наркоман умрет от передозировки. Думаю, присутствующим здесь будет небезынтересно узнать, что для тетрагидроканнабиола, а это основное действующее вещество марихуаны, этот коэффициент превышает 1000. Для сравнения, у алкоголя он равен 10, у кокаина – 15, у героина – 6, у MDMA – 16, у содержащегося в галюциногенных грибах псилоцибина – 1000, у кетамина – 38, у галлюциногена из определенного вида кактусов мескалина – 24, у метадона – 20, и, наконец, у метамфитамина – 10. Это, что касается опасности передозировки. Если же учитывать опасность для здоровья и привыкаемость, то наиболее опасными будут по порядку убывания: электронные наркотики, напрямую стимулирующие центр удовольствия головного мозга, героин, кокаин, метадон, алкоголь, кетамин, амфетамин, табак, норфин, марихуана, LSD и Экстази. Поэтому когда молодым людям начинают рассказывать страшные сказки про широко распространенную марихуану, в чьей относительной безвредности они зачастую могут убедиться на собственном опыте, то многие из них делают роковую ошибку, принимая и правду о крайней опасности опиатов за обычную пропагандистскую ложь. Так что вранье в данном случае явно не самая лучшая политика.

– То-то вы на Мирре раздаете эти опасные опиаты всем желающим! – огрызнулся Зарг,

– О государственной политике Мирры относительно наркотиков вы, кажется, знаете столь же мало сколь и о сравнительной их опасности, – хмыкнул Граф.

– Ну, так просветите нас! – выкрикнул кто-то с задних рядов. Раздался одобрительный гул голосов.

Поиск по сайту: