А ОН И ЛОБ РАСШИБЁТ

Проводимые мероприятия, особенно формирование механизированных корпусов и артиллерийских полков РГК, были подчинены только интересам наступления, без учёта, что им придётся вести и оборону.

Генерал-полковник Л. М. Сандалов.

Первые дни войны. М., 1989. С. 44

Казалось бы, для того чтобы дробить камни, нужна кувалда. Чем тяжелее, тем лучше.

Однако есть предел.

Если кувалду не поднять, то в этом случае лёгкая лучше тяжёлой. Корпуса Тухачевского были неподъёмными. Именно поэтому комкор Павлов требовал от них отказаться.

Преимущество структуры, которую предложил Павлов, в том, что она была гибкой. Она создавалась для наступательной войны. Но при необходимости соединения, созданные по рецептам Павлова, можно было использовать для обороны, нанесения контрударов, для контрнаступления, перерастающего во всеобщее наступление.

В оборонительных сражениях дивизии и бригады Павлова можно было использовать в засадах на путях движения противника. В случае отступления бригады и дивизии Павлова можно было оставлять в качестве арьергарда: главные силы отходят и цепляются на новом рубеже, их отступление прикрывают подразделения быстроходных танков, которые сдерживают некоторое время противника, затем рывком уходят к главным силам.

Павлов настоял на своём.

Но долго радоваться ему не дали. У мехкорпусов были свирепые сторонники. Борьба за воссоздание мехкорпусов была жестокой. Стараниями ужасно прогрессивных стратегов 7 июня 1940 года командарм 2 ранга Павлов был снят с должности начальника Автобронетанкового управления Красной Армии и отправлен командовать Белорусским особым военным округом, который через несколько дней после назначения Павлова был преобразован в Западный особый.

Павлова сняли с АБТУ, чтобы не мешал повороту на гибельный путь.

9 июня 1940 года нарком обороны утвердил план формирования восьми мехкорпусов. Танки было решено сгонять в неповоротливые, неуправляемые стада. 4 июля 1940 года СНК СССР принял постановление № 1193-464сс, которое утверждало новую штатную организацию мехкорпуса. В каждом корпусе – две танковые и одна моторизованная дивизии, мотоциклетный полк, несколько отдельных батальонов, авиационная эскадрилья.

Сторонники мехкорпусов окончательно победили. Главная их идея: корпусов надо иметь не четыре, как при Тухачевском, а вдвое больше! И в каждом корпусе не 560 танков, а опять же – вдвое больше!

И началось развёртывание сначала восьми мехкорпусов чудовищной организации. Затем к ним добавили ещё и девятый. В каждом таком корпусе – 36 080 командиров и бойцов, 1 031 танк, 266 бронеавтомобилей, 1 710 мотоциклов, 358 орудий и миномётов, 5 165 автомобилей, 352 трактора, 12 самолётов.

Всего в таком корпусе было 13 полков: 5 танковых, 4 мотострелковых, 3 артиллерийских, 1 мотоциклетный.

Пяти тысяч автомобилей для обслуживания одной тысячи танков явно не хватало. Поэтому корпуса дополняли сверх нормы автомобильными батальонами.

В случае движения такого корпуса в одной колонне её длина составляла 400 – 450 км. Это без средств усиления. Но корпуса намечалось усиливать двумя корпусными артиллерийскими полками, помимо трёх, которые уже были в его составе, инженерно– сапёрными и понтонно-мостовыми полками и батальонами и другими средствами.

И это начали осуществлять. Например, в состав 4-го мехкорпуса были введены дополнительно 441-й и 445-й корпусные артиллерийские полки, в состав 5-го мехкорпуса – 467-й и 578-й и т.д.

Командиры, которым выпало несчастье такими корпусами командовать, понемногу роптали. На декабрьском совещании высшего командного состава командир 6-го мехкорпуса генерал-майор М. Г. Хацкилевич заявил: «Иногда заставляют идти в прорыв в полосе 5 – 6 километров. Как может такая масса танков войти в прорыв? Мы подсчитали на наших учениях (даже выбрасывали по 2 500 машин из боевого состава, брали самое необходимое для жизни и боя), и то у нас в прорыв идёт 6 800 машин, почти 7 000. Как можно втиснуть такую массу машин на такой узости этого фронта?» (Накануне войны. Материалы совещания высшего руководящего состава РККА 23 – 31 декабря 1940. С. 275).

Нам рассказывают о причинах германских побед: всё дело в том, что немцы сосредоточились на узких участках. Ох, побывать бы им на учениях 6-го мехкорпуса, поучиться бы на узких участках сосредоточиваться…

Впрочем, немцы это и без приглашения через границу видели. 6-й мехкорпус Хацкилевича – прямо на самом острие Белостокского выступа.

Генерал Хацкилевич продолжал: «Один боекомплект – это 100 вагонов. Вот представьте себе, какой нужен тыл, чтобы за собой всё это тянуть, тем более если иметь три с половиной боекомплекта».

Но и про три заправки не следует забывать, которые тоже с собой надо тянуть…

Мощь такого корпуса можно представить несколько иначе. Давайте встанем на обочине и полюбуемся на мехкорпус, который прёт мимо нас. Один танк или автомобиль в минуту. Они же не впритык идут, как по Тверской, а держат установленные уставом дистанции. Кроме того, движение в колонне снижает скорость. И танки у нас в колоннах не только быстроходные, но всякие. Вперемежку с тракторами, которые тянут за собой тяжеленные орудия, до 152-мм гаубиц-пушек включительно. И дорога у нас советская.

Теоретически – 60 машин в час.

1440 в сутки.

Однако дистанции надо держать не только между отдельными машинами, но и между ротами. А это уже не 35 – 40 м, а 200 – 300. И между батальонами дистанции. Чуть побольше. И между полками. И между дивизиями.

Тут ещё и поломки машин, которые движение тормозят. И привалы. Теоретически мимо одной точки мехкорпус должен был стремительно проскакивать за 7 суток. Если, конечно, личный состав будет меньше спать, меньше есть, меньше тратить времени на заправку и ремонт машин. Не забудем, что танк требовал ремонта через 50 часов движения (Накануне войны. Материалы совещания высшего руководящего состава РККА 23 – 31 декабря 1940. С. 298).

7 суток – научно обоснованная норма. Правда, не всегда в неё удавалось вписаться.

В ходе декабрьского совещания высшего руководящего состава Красной Армии командир 1-го мехкорпуса генерал-лейтенант П. Л. Романенко докладывал о том, как он намерен действовать на войне. Его перебил нарком обороны Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко: «После того как вы повели свой корпус, вы всё поломали и загородили на неделю дорогу» (Накануне войны. Материалы совещания высшего руководящего состава РККА 23 – 31 декабря 1940. С. 155).

Давайте же согласимся: когда Дмитрий Григорьевич Павлов выступал против таких мехкорпусов, у него были на то основания.

Использовать такой корпус в обороне невозможно: танки можно быстро зарыть в землю, но что делать с тысячами автомашин? Они – прекрасная цель для вражеской авиации. А без автомашин, т.е. без топлива, запчастей и боеприпасов, танки бесполезны.

И для контрудара такой корпус использовать нельзя. Если пустить мехкорпус вдоль фронта к месту вражеского прорыва, то 1 000 танков, 1 500 мотоциклов, 350 тракторов, 5 000 – 7 000 begin_of_the_skype_highlighting 5 000 – 7 000 end_of_the_skype_highlighting автомобилей запрудят все дороги и не позволят другим соединениям, которые действуют рядом, ни снабжать себя, ни совершать манёвр резервами, ни отходить назад.

Такой корпус предназначался только для прорыва на вражескую территорию. Только там можно было вытянуть его колонны. Только там можно было реализовать его колоссальную мощь. Но только при условии нашего полного господства в воздухе.

Иными словами, создание таких корпусов автоматически предполагало внезапный удар советской авиации по вражеским аэродромам для завоевания господства в воздухе в первый момент войны. В других условиях использовать такой корпус было невозможно: он слишком уязвим от вражеской авиации.

Но и в наступлении корпус такого состава мог использоваться только при условии полной внезапности, когда тысячи танков вдруг врываются на вражью землю и прут вперёд, не отвлекаясь на мелкие стычки, обходя очаги сопротивления, имея впереди ясную, заранее известную командирам цель.

Точно так, как колонны германских танков в 1940 году рвались к берегам Атлантики.

Точно так, как 6-я гвардейская танковая армия в августе 1945 года шла вперёд к Тихому океану.

Но любые заранее незапланированные отклонения от первоначальных планов могли завершиться поражением потому, что инерция этой массы была колоссальной, а управлять ею было почти невозможно.

В голову приходит спасительная идея: а почему бы не пустить такой корпус по трём или четырём маршрутам?

Идея великолепная. Но это именно то, что предлагал комкор Павлов, – не собирать танки неуправляемыми массами и гнать их одной колонной, а иметь танковые соединения размером поменьше и вести их в сражение по разным маршрутам, но к общей цели и по единому замыслу.

Мне напоминают, что на конечном этапе войны советские командиры управляли танковыми армиями. Правильно. Но танковых армий было только пять. В самом конце войны – шесть. Вводились они в сражение, имея в своём составе 500 – 600 танков. Редко – 800 – 900. Но бывало и 200 – 300 танков в танковой армии. Танки были советские, но использование танковых армий стало возможно после получения из Америки сотен тысяч автомобилей высокой проходимости и соответствующего количества средств связи. В 1941 году этого не было, потому управлять такими корпусами в быстроменяющейся обстановке было невозможно. И обеспечивать их всем необходимым для жизни и боя – тоже невозможно.

В январе 1941 года начальником Генерального штаба Красной Армии был назначен генерал армии Г. К. Жуков, и он объявил: девяти мехкорпусов мало. В Красной Армии надо иметь ТРИДЦАТЬ таких корпусов!

Жуков настоял на их формировании. Впоследствии управление одного мехкорпуса расформировали, не завершив его создания.

Но и 29 – это так много, что после войны при Сталине и даже при Хрущёве об этом стеснялись говорить. В официальной истории сообщалось, что мехкорпусов создавалось несколько (История Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941 – 1945. М., 1961. Т. 1. С. 457).

Прочитаешь такое и прикинешь: ну три… ну пять…

Тут ещё раз стоит вспомнить «самую правдивую книгу о войне». Жуков сообщал, что у немцев было 3 712 танков. И это было в 5 – 6 и более раз больше, чем в Красной Армии. А чуть раньше в той же книге он поведал, что в начале 1941 года настаивал на создании 30 мехкорпусов по 1 000 танков в каждом, а глупенький Сталин почему-то колебался…

Решение о развёртывании 9 мехкорпусов было явно ошибочным. Решение о доведении их числа до 30 было преступлением против Красной Армии. Спихнуть на Сталина вину за это преступление никому не удастся. «И. В. Сталин, видимо, не имел определённого мнения по этому вопросу и колебался. Время шло, и только в марте 1941 года было принято решение о формировании просимых нами 20 механизированных корпусов» (Г. К. Жуков. Воспоминания и размышления. М., 1970. С. 197).

Укомплектовать всё это было решительно невозможно. В Управлении каждого мехкорпуса и корпусных частях (мотоциклетный полк, авиационная эскадрилья, батальон связи и пр.) в соответствии со штатом 10/20 полагалось иметь 346 человек командного и начальствующего состава, т.е. офицеров по современной терминологии. Для укомплектования управлений и корпусных частей 29 корпусов требовалось 10 034 офицера.

Так это, наверное, с сержантами? Нет. Младшего комсостава в управлении каждого мехкорпуса и в корпусных частях в соответствии с тем же штатом 10/20 должно было быть 434 человека. Всего – 12 586 в 29 корпусах.

Для каждой новой танковой дивизии требовались 1 334 офицера и 2 437 старшин и сержантов. Всего по требованию Жукова создавалась 61 танковая дивизия. На их укомплектование требовались 81 374 офицера, 148 657 старшин и сержантов.

К этому ещё 31 моторизованная дивизия. Штат 05/70. Офицеров в моторизованной дивизии – 1 093, сержантов и старшин – 2 276. На 31 дивизию требовалось 33 883 офицера и 70 556 младших командиров.

Итого на укомплектование 29 мехкорпусов, 3 отдельных танковых и 2 отдельных моторизованных дивизий требовалось 125 291 офицер и 231 799 старшин и сержантов.

Всего в 29 мехкорпусах и 5 отдельных танковых и моторизованных дивизиях должно было быть 1 101 110 бойцов и командиров. Цифра получилась как в компьютерной программе – единички и нолики.

Это не считая двух мотострелковых дивизий, мотоброневых бригад, танковых полков кавалерийских дивизий, танковых дивизионов горнокавалерийских дивизий, отдельных танковых батальонов воздушно-десантных корпусов, некоторых стрелковых дивизий и бригад, танковых частей и подразделений НКВД.

Править такими массами танковых войск с помощью старого аппарата управления было невозможно. Решение о развёртывании мехкорпусов повлекло за собой и решение о перестройке аппарата управления.

26 июня 1940 г. АБТУ РККА было преобразовано в Главное автобронетанковое управление РККА в составе четырёх управлений. Для этого требовались самые опытные и самые знающие танкисты в самых высоких званиях.

Кроме того, в состав Управления боевой подготовки НКО входила инспекция автобронетанковых войск (генерал-инспектор – генерал-майор танковых войск Б. Г. Вершинин, заместитель – генерал-майор танковых войск П. E. Шуров).

Помимо этого, непосредственно наркому обороны подчинялось управление снабжения горючим (генерал-майор танковых войск П. В. Котов).

В каждом военном округе и на Дальневосточном фронте танковыми войсками руководил начальник Автобронетанкового управления (АБТУ). Всего было 17 таких управлений. Начальник АБТУ и его заместитель – генеральские должности.

В каждой общевойсковой армии руководство танковыми войсками осуществлял начальник автобронетанкового отдела (АБТО). Это тоже генеральская должность. Например, начальником АБТО 17-й армии был генерал-майор танковых войск М. И. Павелкин, 18-й армии – генерал-майор танковых войск Н. Д. Гольцов, 21-й армии – генерал-майор танковых войск В. Т. Вольский, 23-й армии – генерал-майор танковых войск В. Б. Лавринович. Всего на 21 июня 1941 года в составе Красной Армии было 28 общевойсковых армий и 3 в стадии подготовки к развёртыванию. И у каждого генерала соответствующий аппарат управления…

Из-за нехватки танковых генералов на должности начальников АБТУ и АБТО ставили полковников, но они обладали как генеральскими привилегиями, так и генеральской властью.

Для укомплектования всех этих управлений и отделов требовались генералы, генералы, генералы. И полковники с майорами и капитанами.

Для этой танковой орды надо было готовить кадры. Их готовили Военная академия им. Сталина и 21 танковое училище. Каждое военное училище – одна генеральская должность. И много генеральских должностей в академии. Кроме генералов, и академии, и военным училищам требовались во множестве полковники, подполковники, майоры и прочие всякие…

В Харькове было два танковых училища. В Ульяновске – тоже два танковых. А в Саратове – три танковых училища! Не считая всяких прочих.

В других родах войск творилось то же самое. В Чкалове было два училища ВВС. В Киеве – два артиллерийских, а в Ленинграде – три артиллерийских училища. Так и назывались: 1-е ЛАУ, 2-е ЛАУ, 3-е ЛАУ.

Переподготовка офицеров танковых войск проводилась на Ленинградских бронетанковых курсах усовершенствования командного состава. Начальник курсов – генерал-майор танковых войск Н. А. Болотников.

Но готовить надо было не только офицеров, но и сержантов. Для танковых войск были развёрнуты учебные центры просто невероятной производительности.

Танки надо ремонтировать и снабжать. Помимо боевых и учебных подразделений требовалось развернуть склады ГСМ и бронетанкового имущества, ремонтные заводы и базы, в том числе подвижные.

В первой половине 1941 года в Советском Союзе шло развёртывание танковых войск, в составе которых должно было быть, учитывая управленческий аппарат, академию, военные училища, курсы переподготовки, учебные центры и обеспечивающие структуры, никак не меньше полутора миллионов человек.

Столь же бурными темпами шло развёртывание авиации, воздушно-десантных войск, артиллерии и всех остальных компонентов машины сокрушения.

Сталин не зря колебался. Был риск. Был страшный риск. Если бросить такие корпуса через границу, их никто остановить не сможет. Даже если бросить не все, а только десяток, даже не до конца укомплектованных, всё равно эту броневую массу никому не удержать.

Но в случае вражеского нападения вся эта масса войск воевать не способна. Просто из-за длины колонн. Просто из-за поднимаемой пыли. Просто из-за невозможности укрыть эти массы от воздушной разведки и ударов с воздуха. Просто из-за нереальности задачи всё это снабжать и этим управлять.

Ради создания мехкорпусов надо было отобрать все танки у советской пехоты. Жуков их отобрал, и пехота осталась без танков. В случае наступательной войны – ничего страшного. Пехота победоносно пойдёт вперёд вслед мехкорпусам. Но если враг ударит первым, пехота без танков может и побежать…

Так оно и случилось.

Результат затеи: почти из всех стрелковых дивизий изъяли танковые батальоны Т-26 и бросили их на формирование жуковских мехкорпусов. Устойчивость всех советских стрелковых дивизий этим была резко снижена. А танки собрали в чудовищные неуправляемые массы. Советские стрелковые дивизии были не полностью укомплектованы противотанковыми пушками, зато у них были танки Т-26. А это та же пушка, но только самоходная. Та же пушка, но бронированная. Та же пушка, но ещё и с пулемётами.

Танки Т-26 из дивизий изъяли и этим резко снизили их сопротивляемость в случае встречи с вражескими танками.

Формирование мехкорпусов означало, что с высшего уровня понимания роли танков в войне Красная Армия скатилась на более низкий уровень: сверхмощные соединения есть, а танков поддержки пехоты нет.

Павлов предлагал иметь относительно небольшие, но подвижные бригады и дивизии. А Жуков в гигантские танковые массы собрал всё, что было в Красной Армии. И вот в одной колонне движутся тяжеленные KB – скорость 34 км/ч, запас хода 240 км – и БТ-7М – скорость на гусеницах 62 км/ч, запас хода на гусеницах 600 км. И тут же Т-26 со скоростью 30 км/ч. И Т-34 со скоростью 55 км/ч.

А кроме того, тракторы «Сталинец» и «Ворошиловец» с тяжеленными орудиями на крюке и скоростью 10 – 15 км/ч.

Жуков загнал быстроходные танки в тихоходные колонны, в которые вписал ещё автомашины низкой проходимости и сотни тракторов с тяжеленными пушками и гаубицами. Тем самым Великий Стратег лишил быстроходные танки их главного преимущества. Он вязал ноги бегунам, превращая манёвренную массу в тягучую, малоподвижную. Тем самым он свёл к нулю жертвы, усилия и страдания народа за все предвоенные годы.

Народ дал армии первоклассное оружие в невиданных нигде в мире количествах. Оставалось этими количествами и качествами умно распорядиться. Но во главе Мозга Армии оказался безмозглый солдафон.

В июне 1941 года во всём мире было 40 механизированных корпусов. В том числе:

в США - 0;

в Великобритании – 0;

в Японии – 0;

в Италии – 0;

Франция в тот момент как самостоятельное государство не существовала;

в Германии – 11, в том числе 9 – на советско-германском фронте, 1 – в Африке, 1 – в резерве;

в Советском Союзе – 29.

Три четверти мехкорпусов всего мира были советскими. Но это на первый взгляд. При внимательном рассмотрении обнаруживается, что минимум восемь советских мехкорпусов по своей мощи, количеству и качеству вооружения каждый в отдельности превосходили все бронетанковые войска Германии, вместе взятые, и все танковые войска мира, вместе взятые. К таким корпусам относятся:

1-й мк Северного фронта (командир – генерал-майор танковых войск М. Л. Чернявский);

2-й мк 9-й армии Южного фронта (генерал-лейтенант Ю. В. Новосельский);

3-й мк 11-й армии Северо-Западного фронта (генерал-майор танковых войск А. В. Куркин);

4-й мк 6-й армии Юго-Западного фронта (генерал-майор А. А. Власов);

6-й мк 10-й армии Западного фронта (генерал-майор М. Г. Хацкилевич);

8-й мк 26-й армии Юго-Западного фронта (генерал-лейтенант Д. И. Рябышев);

15-й мк Юго-Западного фронта (генерал-майор И. И. Карпезо);

16-й мк 12-й армии Юго-Западного фронта (комдив А. Д. Соколов).

На 22 июня 1941 года подавляющая часть германских танковых войск была брошена против Красной Армии: 3 712 устаревших, изношенных танков. А в Красной Армии их было 25 000, в том числе более 3 000 самых современных танков БТ-7М, Т-40, Т-34, KB-1 и КВ-2, равных которым не было ни у кого в мире. И вот писатель Носов повествует о германских танковых армадах и полном отсутствии оных в Советском Союзе…

Но, гражданин Носов, были и у нас корпуса, почище гитлеровских.

Так в чём же дело? В чём причина катастрофы?

Изучение вопроса приводит любого исследователя к парадоксальному выводу: страшный разгром 1941 года случился не потому что в Красной Армии не было мехкорпусов. Разгром именно потому и случился, что мехкорпуса были, потому что были они слишком мощными, потому что было их слишком много.

Дмитрий Григорьевич Павлов был совершенно прав, выступая против их создания, но ему не поверили, вопреки его мнению мехкорпуса развернули и тем сгубили кадровую Красную Армию.

21 февраля 1938 года, за три года до катастрофы 1941 года, начальник АБТУ РККА комкор Д. Павлов направил Наркому обороны СССР Маршалу Советского Союза Ворошилову доклад о необходимости коренного пересмотра системы танкового вооружения. Павлов предупреждал: «Разные же тактико-технические показатели (по скоростям, проходимости, бронированию и вооружению) этих боевых машин, действующих в одном соединении, приводят к неправильному боевому использованию их» (РГВА. Фонд 4. Опись 19. Дело 55. Листы 1 – 2).

Павлов требовал формировать соединения мощные, однако не переступая той грани, за которой они становятся неповоротливыми и неуправляемыми. Кроме того, он настаивал на том, чтобы в каждом соединении были танки одного, максимум двух типов: например, основная масса в соединении – тяжёлые танки прорыва, а также некоторое количество лёгких подвижных танков для разведки и охранения.

А безграмотный Жуков замешивал в свои мехкорпуса всё, что попадало под руку. Посмотрите на состав любого мехкорпуса 1941 года, и увидите в каждом корпусе весь спектр бронетанковой техники: от наших первенцев до новейших образцов, от лёгких и легчайших до самых тяжёлых, от танков прорыва до танков развития успеха, от разведывательных до танков непосредственной поддержки пехоты.

Некто Н. Яковлев написал книгу «Маршал Жуков» (М., 1995). Творческий метод восхитительный. Товарищ Яковлев старательно переписал мемуары Жукова, добавляя к ним свои комментарии: вот тут он прав! И тут тоже! И вот тут! Ах, как хорошо! Ох, какое мудрое решение! И какое смелое!

Вот и до мехкорпусов Яковлев добрался: «Не сразу и не вдруг ему удалось убедить в правильности своей точки зрения Сталина. Решение об этом последовало только в марте 1941 года. Решение правильное, но ресурсы! Для укомплектования этих корпусов нужно было 16,6 тысячи танков новых образцов, а всего 32 тысячи танков! Наша промышленность дала… Но курс был взят верный, начатое тогда формирование корпусов ощутимо отразилось на ходе войны» (с. 60).

Тут повторяется история с Тухачевским. О нём наша любезная пропаганда писала, что его предложения о производстве 50 – 100 тысяч танков в год были совершенно правильными, вот только цифры нуждались в уточнении.

Но если цифры уточнить, если их привести в соответствие с возможностями экономики страны, то от предложений Тухачевского ничего не оставалось.

Вот и ещё один Гениальный Стратег взял верный курс: даёшь мехкорпуса! Только ресурсы… Нет в стране столько танков, автомашин, средств связи, и промышленность не способна столько построить в ближайшие годы. И офицеров столько нет в стране. И содержать столько офицеров, обеспечить их обмундированием, продовольственными пайками, деньгами, жильём ни одна страна не способна.

Не оттого, что такая у нас слабая промышленность. Если бы весной 1941 года были бы собраны все танки всех стран мира, то и тогда жуковские мехкорпуса невозможно было бы укомплектовать. В защиту мудрости Стратега выступает «Красная звезда» (25 марта 2006 г.): «Следовательно, Жуков прав, и неукомплектованность моторизованных и танковых частей к началу войны достигала 50 – 60 процентов».

Вот такая в Министерстве обороны России логика. Жуков настоял на формировании невероятного количества мехкорпусов, танковых и моторизованных дивизий, которые ни при каких условиях было невозможно укомплектовать ни танками, ни автомашинами, ни средствами связи, ни личным составом. Сталин долго этому сопротивлялся. Но Жуков настоял. Грянула война, и у Жукова оправдание: так они же не укомплектованы! И кто же виноват? Понятно, Сталин. Теперь вопрос гражданину Н. Яковлеву: видел ли он просёлочную дорогу, по которой прогремела колонна в 100 танков? А у Жукова в неукомплектованных корпусах по 300, 500, 700, 800 и более танков! Ему хотелось бы и по 1 000 в каждом корпусе. В первые дни войны тяжёлые танки ломали дороги и мосты, следом за ними – сотни других танков и тракторов с орудиями. А уж за ними по непроходимому бездорожью – тысячи автомашин. Они отставали, а то и вообще останавливались. Но тогда останавливаются и танки. Потому как в машинах ремонтники, запчасти, ГСМ. Куда же танкам без них?

На дорогах (особенно наших) такие титанические скопления машин создавали гигантские пробки. В оборонительной войне, когда господство в воздухе принадлежит противнику, скопления танков превратились в прекрасную цель для немецких бомбардировщиков: бей, не промахнёшься.

Одновременное формирование 20 мехкорпусов, когда ещё не завершилось создание первых девяти, привело к тому, что слаженные боевые механизмы и устоявшиеся воинские коллективы танковых батальонов и бригад были полностью разрушены. По проектам Жукова в стране шло одновременное формирование 92 танковых и моторизованных дивизий. Командиры взводов становились ротными и тут же поднимались выше – на должности комбатов. Не потому, что Сталин в 1937 году истребил «40 тысяч стратегов», а потому, что в стране создавалось умопомрачительное количество авиационных, танковых, десантных и прочих дивизий и корпусов.

Вам приходилось принимать должность на новом месте? В первые дни все офицеры и солдаты на одно лицо. Поди упомни, кто тут командир первого батальона, а кто третьего, кто начальник разведки, а кто заместитель начальника штаба полка, кто твой солдат, а кто не твой.

Хорошо, если в полку всего несколько новых офицеров, которые ещё не освоились. А если весь полк новый? Если все офицеры и все солдаты новые? Если никто никого не знает? 20 новых мехкорпусов, которые начали формировать в марте 1941 года, – это 60 новых дивизий, 260 новых полков, тысячи новых батальонов. Но чтобы их укомплектовать, приходилось бойцов и командиров забирать из ранее созданных соединений и частей…

Весной 1941 года, добившись коренной реорганизации Красной Армии, Жуков перемешал всех командиров всех танковых войск. Все на своих местах были новичками. Все друг на друга смотрели удивлёнными глазами: а ты, братец, кто таков?

Жуков никогда не изучал историю военного искусства. А там содержатся уроки на века. Вот вам македонская фаланга. 8, 16, а то и 25 шеренг по 800 – 1000 бойцов в каждой шеренге. Устоять против фаланги не мог никто. Один у неё недостаток: развернуть её невозможно.

Римляне сделали мощный шаг вперёд. Они расчленили монолитную фалангу на отдельные отряды – манипулы. Расчленение на тактические единицы сделало армию более подвижной, управляемой, способной вести сражение на любой местности, осуществлять маневрирование в бою и наращивать удар из глубины.

Казалось бы, монолит – это сила, это крепость непробиваемая. А расчленение – ослабление. Всё обстояло как раз наоборот. Расчленение означало усиление и резкое повышение боевых возможностей.

Однажды некий римский умник по имени Теренций Варрон решил отказаться от расчленённых боевых порядков и сплотить римскую армию воедино. Чтоб, значит, она крепче стала. Римская армия превратилась в огромную фалангу, которая потеряла гибкость и манёвренность. Тут-то Ганнибал меньшими силами и устроил грандиозный разгром. Имя той битвы стало нарицательным – Канны. И урок всем стратегам на все века и тысячелетия: огромная неповоротливая масса предельно уязвима.

Это понимал Павлов.

Этого не понимал безграмотный Жуков. Он где-то услыхал, что крупные танковые соединения – это прогресс. И бросился формировать крупные танковые соединения. Заставь великого стратега войну готовить, так он и лоб расшибёт. И не только самому себе, но и всей армии, и всей стране.

Заявление о том, что курс был взят правильный, действительности не соответствует. Курс был взят дурацкий и преступный. «Надо признать, что наши механизированные корпуса оказались действительно громоздкими» (Маршал бронетанковых войск П. П. Полубояров. Сборник «На Северо-Западном фронте». М., 1969. С. 128).

Кремлёвские соловьи не унимаются: «Начатое тогда формирование корпусов ощутимо отразилось на ходе войны». Именно так: начатое тогда формирование корпусов привело к мгновенной потере двадцати тысяч танков и всего кадрового состава танковых войск. Следствие этого – разгром Красной Армии, поражение в войне и гибель Советского Союза после долгой и мучительной агонии.

Уже 15 июля 1941 года было принято решение мехкорпуса расформировать. Но расформировывать было нечего. Танки либо сгорели от ударов авиации, либо были брошены из-за отсутствия горючего и совсем незначительных поломок.

В оборонительной войне надо реагировать на действия противника, а для этого хороши небольшие легкоуправляемые подвижные соединения и части: отдельные танковые батальоны, полки и бригады. Вот их-то и стали использовать.

А виновником разгрома определили Павлова.

* * *

С 1942 года в Красной Армии возрождаются танковые и механизированные корпуса. По штату в танковом корпусе должно было быть:

в 1942 году – 168 танков;

в 1943-м – 257;

с 1944 года до конца войны – 270.

Механизированные корпуса в эти годы по штату должны были включать соответственно 175, 229, 246 танков.

Война показала, что подвижное танковое соединение должно быть не только мощным, но и гибким. Стремясь к его максимальному усилению, нельзя перешагнуть грань, после которой такое соединение теряет свою подвижность и становится неуправляемым. Оптимальное количество танков для такого соединения 230 – 270.

Это подтверждено опытом величайшей из войн. Это именно то, что предлагал Дмитрий Григорьевич Павлов ещё осенью 1939 года. Только эти соединения он называл не корпусами, а танковыми бригадами и моторизованными дивизиями.

Если кому-то это не нравилось, то следовало только сменить название.

Глава 12

Поиск по сайту: