Ребенок – не такой, как все

(Аутичный ребенок)

Мы познакомились уже и с агрессивным, и с застенчивым ребенком, иначе говоря, с детьми, которые находятся как будто бы на разных полюсах, но есть родители, упорно утверждающие то, что в их ребенке слились воедино одновременно два подобных стиля поведения детей: застенчивость и агрессивность, и даже сверхзастенчивость с пугающей сверхагрессивностью ребенка.

Так что же это все-таки за дети? Давайте познакомимся хотя бы с одним из них. Прислушаемся к жалобам родителей, которые пришли на консультацию и массу времени потратили на то, чтобы каким-то образом "втянуть" или "втолкнуть" такого отчаянно сопротивляющегося ребенка в кабинет.

И даже, несмотря на то, что его все-таки "втолкнули", малыш и в кабинете, ничего не замечая, настаивает на своем, не в силах скрыть нахлынувшую ярость, и в исступлении колотит маму в грудь, весь в напряжении, натянут как струна, которая в любой момент готова разорваться. Ребенок на пределе всех своих возможностей и сил. Ему необходимо вырваться наружу, как будто стены давят на него, а обстановка дико раздражает, хотя он и не видит обстановку, а может быть, не хочет или же не может видеть... Он сам в себе, он поглощен собой.

Любой вопрос к нему оставлен без ответа, такое чувство, что он не умеет говорить. Но мама, так и не сумев хоть как-то справиться с ребенком и попросив отца забрать его домой, упорно утверждает, что в свои три года он может без умолку говорить часами и нем как рыба лишь в присутствии других.

Ребенок знает наизусть десятки сказок и столько же, наверное, стихотворений. Когда он слушает пластинки для детей, его вообще ничем нельзя отвлечь. Он повторяет из них фразы и слова. Малыш довольно рано начал говорить, намного раньше своих сверстников. Вначале – говорить, потом -ходить. Но удивительное все-таки не в этом, а в том, что первыми словами его были не столь привычные нам "мама", "папа", а романтичные "поэзия" и "роза". Да, да, "поэзия" и "роза". Конечно же, он этими словами буквально всех ошеломил, даже врачей и педагогов. И с этих пор его считают вундеркиндом. Малыш и фразы стал употреблять до года, особенно пришедшие из сказок. Он и сейчас нередко говорит цитатами, как взрослый. На днях сказал уставшей за день бабушке: "Не плачь, Принцесса на горошине", ты "без труда не вытащишь и рыбку из пруда"... и попросил разгневанного папу: "Баранкин, будь же человеком!", а брата обозвал "Котом в сапогах", потребовав, чтобы он больше не трогал "Спящую красавицу" (то есть сестру). А тетю, тетю чуть не довел до инфаркта, назвав ее при посторонних: "Тетушка Зубная боль". Он и знакомым тоже всем приклеил ярлыки: от Красной Шапочки до Гулливера. Никто не может догадаться о том, что может взбрести ему в голову в любой момент. Он и себя обычно называет как-то странно, не я, а как цари – мы, словом, во втором и даже в третьем лицах. Его любимое занятие – придумывание особых, новых слов, которые не могут понять остальные, настолько они временами у него оторваны от окружающей действительности, как будто бы ребенок наслаждается не смыслом, а звуком их и музыкальным ритмом. Он даже произносит все по-разному: то убыстряя темп, то замедляя, переставляя слоги или же "глотая" их.

Порою кажется, что речь его зеркально отображает только что произнесенную речь взрослых, речь эха, вторящего вам в горах. Поэтому с ним очень трудно о чем-нибудь договориться. Он любит только монологи, читая их лишь сам себе, а в диалогах у него загвоздка: он не умеет следовать за собеседником и фехтовать словами, изменяя русло речи, хотя уже давно освоил алфавит и различает форму и цвета предметов.

Для посторонних – он особенный и необыкновенный: сам изучил план города, освоив, как пользоваться им. Имеет хобби: коллекционирует открытки с разными пейзажами, хотя его специально этому никто не обучал. И вряд ли сможет обучить. Малыш не терпит, чтобы кто-то вмешивался в его жизнь и давал ему советы. Он до всего доходит сам и очень недоволен, когда ему хотят помочь или вообще все сделать за него.

Малыш не просто "охраняет" свое одиночество, но, по возможности, не "нарушает" также одиночество других, не задавая им "дурацкие" вопросы: "Почему? Зачем?" Он и без них все схватывает "на лету". Однако почему-то, все схватывая словно "на лету", малыш не может овладеть элементарнейшими навыками и понятиями именно тогда, когда его специально обучают им, как будто бы он просто-напросто необучаем. И в результате он, в свои три года, не может сам одеться и умыться, короче говоря, исполнить то, что без труда освоили его ровесники, которым далеко до вундеркиндов.

Такое впечатление, что он всего боится, пугается детей, тревожится, когда приходят гости. Его "врагами" могут стать любые безобидные предметы. На днях он испугался пылесоса, чуть раньше убежал от кофеварки, и даже новые игрушки для него не в радость. Он целый месяц не подходит к заводной машинке, которую принес ему в подарок Дед Мороз, и прячется, весь дрожа от слез, в те моменты, когда ее специально для него заводят. Пожалуй, для своих трех лет он сверхпуглив и беззащитен. С ним невозможно ездить в лифте: ему все кажется, что лифт застрянет, и он не сможет выйти из него. И нам приходится идти пешком на восьмой этаж. А карусели? Он еще ни разу не решился на них покататься, хотя его ровесники за карусели могут отдать все. Мы повели его недавно в зоопарк, он с плачем убежал из зоопарка, когда увидел там зверей.

И все же больше всего он боится новой обстановки, как будто бы она пронзает его током, поэтому он не хотел войти сегодня в кабинет и из-за этого не смог ходить, как все другие дети, в садик.

Во всем он признает одни стереотипы. Порою кажется, что лишь благодаря им он только и способен приспособиться к реальной жизни. Без них он просто как слепой котенок, барахтающийся в воде, чтоб не утонуть. Стереотипы заменяют ему многое, если не все: и навыки общения, и навыки самообслуживания, и формы поведения, – и делают его консервативным в своих привычках, в связи с чем никакие компромиссы не в состоянии переключить его внимание от созданных им ритуалов. Поэтому мы ходим на прогулку сегодня точно так же, как вчера: в одно и то же время и в одно и то же место, с одним и тем же маленьким ведерком, с одним и тем же маленьким совком, с которыми малыш играет каждый раз, не уставая, в одни и те же игры, словно они бесконечны. Попробуй это все переменить – истерики, капризы, и ребенок ведет себя, как маленький тиранчик, пытаясь вместить бурный поток жизни в стоячее и топкое болото.

Когда он бегает, то только лишь по кругу, как будто бы в нем завели какой-то механизм. Если листает книгу, то часами, причем настолько машинально, что не видит нарисованные в ней картинки. Он может целый день рвать старые газеты и лить одну и ту же воду монотонно из чашки в чашку, из стакана в блюдце, или включать и выключать торшер, любуясь светом. Конечно, это странно, даже непривычно. Порою кажется, что не ребенок первым обратил свое внимание на тот или иной предмет, а сам предмет вдруг оказался для него магнитом, притягивая и диктуя, что с ним надо сделать. И никакие просьбы взрослых не могут отвлечь малыша от этих дел. Он просто игнорирует все просьбы, как будто бы их не было вообще и он не слышал их, да и не хочет слышать, предпочитая не общаться лишний раз с людьми. Ему гораздо лучше быть наедине с самим собой, без посторонних. Контакт со взрослыми способен довести его до полного изнеможения, общение подобно пытке, особенно с чужими, незнакомыми людьми. Поэтому малыш любым путем отстаивает свой покой. И если мы его пытаемся знакомить с посторонними, он просто устремляет на них свой пустой и безразличный взгляд, смотря "сквозь" них, не видя их глаз и лиц, как будто перед ним не люди, а туман, давая, в лучшем случае, лишь односложные ответы: да или нет, и больше ничего. Гораздо чаще он презрительно молчит, "набравши в рот воды", давая понять своим внешним видом, чтобы собеседники ушли или, когда его не понимают, уходит от назойливости взрослых сам.

Скопление людей для малыша невыносимо, он чувствует себя при этом так, как будто ему перекрыли кислород. Поэтому ребенок даже для прогулки выбирает самые уединенные места. Попробовали отдать в детский сад. Что было! Он всех детей перекусал, перецарапал и убежал при первой же возможности домой, не зная точную дорогу. И главное, что он ее нашел.

Вообще он часто агрессивен, особенно тогда, когда хоть чем-то недоволен. Агрессия ему – как средство обороны. Другое дело, непонятно, от чего ему обороняться.

Короче говоря, Вы сами видите, что мой малыш – загадка. Загадка для меня, всех близких и друзей. Его не поласкаешь, не обнимешь. Он не дает себя поцеловать. Все время недоступен всем, как крепость, которую и штурмом не возьмешь.

И если раньше мы в семье гордились тем, что он неординарный, что "нестандартный", не такой, как все, теперь же фокусы его, чудачества и странность заставили задуматься нас всех всерьез о том, что это значит, и хорошо ли это в самом деле для ребенка? Не кроется ли здесь двойное дно? Быть может, это просто проявление болезни... Поэтому мы пришли на прием...

Попробуем немного разобраться. По-видимому, в данном случае мы встретились с ребенком с нарушением общения, с ребенком с ранним детским аутизмом (аутизм в переводе с латинского – погружение в себя). Такой ребенок, по последним данным, встречается один на тысячу или две тысячи детей. Обычно эти дети уже с самого рождения бывают "странными" детьми. Однако, чаще всего, только к трем годам родителей вдруг начинает беспокоить эта странность, идущая на убыль после шести лет.

В таком ребенке, будто бы в коктейле, действительно, смешалось воедино очень многое, казалось бы, несовместимое на первый взгляд: застенчивость и агрессивность, капризность и невозмутимое спокойствие, талантливость и просто тупость. Причем не знаешь, в каком виде он предстанет перед Вами в следующий миг. Ну, словом, маленький хамелеончик в доме. Попробуй уследи, какой он примет цвет.

Все это нас скорее забавляет, чем тревожит. Ну, мало ли какие есть причуды в детстве. И, относя все это лишь к причудам, навряд ли мы можем подумать, что это маскируется болезнь. Да, к сожалению, еще и педиатр на участке практически не ощущает, что такой ребенок всего-навсего лишь "участник карнавала". А раз не ощущает, значит, не считает нужным Вас направить к специалистам. И только лишь тогда, когда ребенок с аутизмом имеет отставание в развитии, в особенности речи, врачи усиленно "футболят" его друг от друга, пока не встретится необходимый консультант.

Поэтому, когда Вы видите, что Ваш ребенок, несмотря на возраст, к трем годам всему предпочитает одиночество и избегает всякого общения, когда он словно одурманен разными стереотипами и соблюдает ритуалы в любых мелочах; когда агрессия – как средство обороны от обуревающего его с ног до головы всепоглощающего страха; когда его визитной карточкой среди других является медвежья неуклюжесть, и мелкие движения он выполняет лишь с большим трудом; когда, все схватывая "на лету", малыш не может реализовать свои способности; когда он говорит "с пеленок" словно взрослый, или, другая крайность, лишь лепечет в свои года как будто бы младенец – причем все это происходит не в особых экстремальных ситуациях, а постоянно, – то в этих случаях, каким бы он Вам ни казался гениальным и сверходаренным, необходимо срочно обратиться к психиатру, чтоб подвести под странность хоть какую-то черту. Запомните, любая странность имеет свой предел.

Родителям необходимо знать и то, что если им приходится на время расставаться со своими далеко не аутичными детьми, пускай даже из благих побуждений, отправляя их к родным и близким, или в детский сад и санаторий, в дом ребенка или же в больницу, лишая их на этот срок своей обычной ласки и любви, то дети могут вести себя, находясь вне дома, практически почти так же, как и только что описанный малыш, но это уже будет "психогенный аутизм". Он устраним, когда малыш недолго лишен обычных ласки и любви, а если долго – психогенный аутизм может закрепиться, и Ваш ребенок уже вряд ли будет отличаться от истинного аутичного ребенка. Поэтому задумайтесь об этом и сделайте все, что от Вас зависит, чтобы Ваш малыш по возможности как можно реже оказывался в подобных ситуациях, в которых может проявиться "психогенный аутизм". Короче говоря, мы не должны ни в коем случае способствовать рождению или искусственно выращивать на первый взгляд невинный "психогенный" детский аутизм, который может стать со временем обычным проявлением болезни у ранее совсем не аутичного ребенка.

Поиск по сайту: