За триста с лишним миль от Чимборасо, за сто миль от снегов Котопахи, в самой глуши Эквадорских Анд, отрезанная от мира человеческого, лежит таинственная горная долина - Страна Слепых. <…> Поселенцам, что и говорить, жилось привольно. Их скот тучнел и множился. Одно только омрачало их счастье. Но и этого одного было довольно, чтобы отравить горечью их дни. Странная болезнь напала на них, поражая слепотой всех новорожденных, а иногда и детей постарше. Поколение сменялось поколением. Они многое забыли, многое изобрели. Предание о широком мире, откуда они пришли, приобрело для них туманную окраску мифа. …Он был уроженец горной страны по соседству с Квито, человек, ходивший в море и повидавший свет, по-своему начитанный, ловкий, предприимчивый. Группа англичан, приехавшая в Эквадор лазать по горам, взяла его взамен одного из трех своих проводников-швейцарцев, который заболел. Он лазал с ними повсюду, но при попытке взойти на Параскотопетл - Маттергорн Анд - исчез и считался погибшим. Когда рассвело, они увидели следы его падения. А упавший остался жив. От края склона он пролетел вниз тысячу футов и в снежном облаке упал на снежный склон, еще более крутой, чем верхний. Дальше пошли более отлогие склоны, и по ним он скатился до самого конца и лежал, погребенный в мягких белых сугробах, сорвавшихся с ним вместе и спасших его… Его разбудило пение птиц на деревьях далеко внизу. Нуньес осмотрелся и решил пойти вверх по ущелью, так как увидел, что там оно расширяется, переходя в зеленую луговину, посреди которой он теперь ясно различал скопление каменных хибарок необычного вида. <…> Вид у них был странный, да и вся долина, чем дольше он на нее смотрел, тем она ему казалась удивительней. Большую часть ее занимал сочный, зеленый луг, точно звездами, усыпанный красивыми цветами и обводненный с редкой заботливостью; покосы, видимо, производились здесь планомерно по участкам. <…> Дома в деревне не жались в кучу, как в знакомых ему горных деревнях, - они выстроились двумя сплошными рядами по обеим сторонам центральной улицы, на диво чистой; тут и там их пестрые фасады прорезала дверь, но не видно было ни одного окна. Фасады были пестры какой-то беспорядочной пестротой - обмазаны цементом, где серым, где бурым, где аспидно-черным или исчерна-коричневым. Эта нелепая обмазка и вызвала у Нуньеса впервые мысль о слепоте. "Ну и наляпал человек! - подумал он. - Верно, был слеп, как летучая мышь". Он спустился по круче и подошел к стене и каналу, окружавшим долину, к тому месту, где канал каскадом тонких колеблющихся струй выбрасывал избыток воды в глубину ущелья. Теперь Нуньес видел в дальнем конце луговины много мужчин и женщин, которые сидели на стогах скошенной травы, как будто отдыхая; поближе к деревне - ватагу валявшихся на земле детей, а еще ближе, совсем неподалеку, - трех мужчин, несших на коромыслах ведра по дорожке, что тянулась от окружной стены к домам. … Они шли гуськом, медленным шагом и позевывая на ходу, точно не спали всю ночь. Их осанка была так степенна и такой у них был успокоительно-благополучный и благопристойный вид, что Нуньес после минутного колебания выпрямился на своем уступе во весь рост, стал на самом видном месте и крикнул что есть силы. Эхо раскатилось по, долине. Трое остановились и завертели головами, как будто озираясь. Нуньес опять закричал, потом еще раз, вновь замахал руками - все так же безуспешно, и тут вторично слово"слепой" всплыло в его сознании. "Дурачье! Слепые они, что ли?" - подумал он. Когда наконец, накричавшись и позлившись вдосталь, Нуньес пересек по мостику канал, отыскал в стене калитку и подошел к ним, он убедился, что они и в самом деле слепы. - Человек, - сказал один на языке, в котором Нуньес едва узнал испанский. - Это человек - человек или дух, вышедший из скал. А Нуньес подходил уверенным шагом юноши, вступающего в жизнь. Старые сказания о затерянной долине и Стране Слепых всплывали в памяти, и в мысли вплеталась припевом старая пословица: "В Стране Слепых и кривой - король". Очень учтиво он поздоровался со слепцами. Он с ними говорил, а сам глядел в оба. - Откуда он, брат Педро? - спросил один. - Я пришел из-за гор, - сказал Нуньес, - из страны за горами, где люди - зрячие. Из окрестностей Боготы - города, где живут сто тысяч человек и который тянется так далеко, что глазу не видно, докуда. Они напугали его, двинувшись разом навстречу, каждый с вытянутой вперед рукой. Он отпрянул на шаг от этих наведенных на него растопыренных пальцев. - Поди сюда, - сказал третий слепец, подступив к нему так же на шаг, и мягко обхватил его. Слепцы держали Нуньеса. Ни слова не добавив, они принялись его ощупывать. - Осторожно! - крикнул он, когда ему ткнули пальцем в глаз. И убедился, что глаз с трепещущими веками кажется им странным. Они ощупали его глаза вторично. - Странное создание, Корреа, - сказал тот, кого звали Педро. - Какой у него жесткий волос! Как у ламы. - Итак, ты пришел в мир? - спросил Педро. - Пришел из мира. Из-за гор и ледников; прямо из-за тех вершин, что на полдороге к солнцу. Из большого, большого мира, который простерся на двенадцать дней пути, до самого моря. Они как будто и не слушали его. - Отведем-ка его к старейшинам, - предложил Педро. - Сперва покричим, - сказал Корреа, - чтобы нам не напугать детей. Ведь это - чудище. Они стали кричать, а Педро пошел впереди и взял Нуньеса за руку, чтобы повести его к домам. Нуньес отдернул руку. - Я же зрячий, - сказал он. - Зрячий? - переспросил Корреа. - Да, зрячий, - повторил Нуньес, обернувшись к нему, и споткнулся о ведро Педро. - Его чувства еще несовершенны, - сказал третий слепец. - Он спотыкается и говорит бессмысленные слова. Веди его за руку. - Как хотите, - сказал Нуньес и, усмехнувшись, дал себя вести. Как видно, они ничего не знают о зрении. Ладно, придет время, он им покажет, что это за штука! Послышались возгласы, и он увидел толпу, собравшуюся на главной улице. Эта первая встреча с населением Страны Слепых обернулась для него тяжелым испытанием нервов и терпения - куда более тяжелым, чем он ожидал. Деревня была больше, чем казалась ему издалека, а штукатурка домов выглядела еще несуразней. Дети, мужчины и женщины (он с удовольствием отметил, что иные женщины и девушки были хороши собой, хотя глаза и у них были закрыты и вдавлены) обступили его толпой, хватали, ощупывали мягкими ладонями, обнюхивали, вслушивались в каждое слово. Все же многие девушки и дети пугливо сторонились его. Да и в самом деле голос его был резок и груб по сравнению с певучими голосами слепцов. Его совсем затолкали. Три его проводника с видом собственников не отступали от него ни на шаг и беспрестанно повторяли: - Дикий человек со скал. - Богота, - сказал он. - Богота. За горным хребтом. - Дикий человек говорит дикие слова, - пояснил Педро. - Вы когда-нибудь слышали такое слово - "богота"? Его ум еще не сложился. Речь у него только в зачатке. Маленький мальчик ущипнул его за руку. - Богота, - передразнил он. - Его имя - Богота, - решили слепцы. - Он спотыкается, - сказал Корреа. - Когда мы шли сюда, он два раза споткнулся. - Отведем его к старейшинам. Его вдруг втолкнули через дверь в комнату, где было темным-темно и только в дальнем углу слабо тлел огонь. Толпа ввалилась за ним, закрыв последний доступ дневному свету, и Нуньес с разлету грохнулся прямо на вытянутые ноги сидящего человека. Еще кого-то его вскинутая рука, когда он падал, задела по лицу. Он ощутил под ладонью что-то мягкое, услышал сердитый окрик и с минуту отбивался от множества схвативших его рук. Он понял свое положение и затих. - Я упал, - сказал он. - У вас тут не видно ни зги. Наступило молчание, как будто невидимые люди вокруг старались понять его слова. Потом послышался голос Корреа: - Он лишь недавно сотворен, он спотыкается при ходьбе и пересыпает свою речь бессмысленными словами. Чей-то старческий голос стал допрашивать его, и Нуньес попробовал рассказать о большом мире, откуда он упал к ним, о небе, о горах, о зрении и других подобных чудесах - рассказать о них этим старейшинам, сидевшим во мраке в Стране Слепых. Но что он им ни говорил, они ничему не верили и ничего не понимали. На веку четырнадцати поколений эти люди были слепы и отрезаны от зрячего мира. Нуньес постепенно это понял; ожидание, что слепцы в изумлении склонятся перед его происхождением и дарованиями, не оправдалось; и когда его жалкая попытка объяснить им, что такое зрение, была отвергнута, сочтена за бессвязный бред вновь сотворенного человека, старающегося описать свои неясные ощущения, он сдался и, подавленный, слушал их назидания. И вот старейший среди слепых стал раскрывать ему тайны жизни, философии и веры. Он поведал Нуньесу, как время разделилось на жаркое и холодное (у слепых это значило день и ночь), и объяснил, что в жаркое время положено спать, а работать надо, пока холодно. И что сейчас весь город слепых не спит только по случаю его, Нуньеса, появления. Он сказал, что Нуньес, несомненно, для того и создан, чтобы учиться приобретенной ими мудрости и служить ей, и что, несмотря на недоразвитость своего ума и неловкость движений, он должен мужаться и упорствовать в учении, - и эти слова все столпившиеся у входа встретили одобрительным ропотом. Потом он сказал, что ночь (слепые день называли ночью) давно наступила и всем надлежит вернуться ко сну. <…> - Го-го! Сюда, Богота, сюда! - услышал он голос из деревни. Он встал ухмыляясь. Сейчас он раз навсегда покажет этим людям, что значит для человека зрение. Они его станут искать и не найдут. - Что же ты не идешь, Богота! - сказал голос. Он беззвучно засмеялся и, крадучись, сделал два шага вбок от дорожки. - Не топчи траву, Богота: этого делать нельзя. Нуньес сам еле слышал шорох своих шагов. Он остановился в изумлении. Человек, чей голос его кликал, бежал по черно-пегой мощеной дорожке прямо на него. Нуньес опять вступил на дорожку. - Вот я, - сказал он. - Почему ты не шел на зов? - спросил слепец. - Что, тебя надо водить, как младенца? Ты разве не слышишь дороги, когда идешь? Нуньес засмеялся. - Я вижу ее, - сказал он. - Нет такого слова "вижу", - сказал слепой, помолчав. - Брось свой вздор и ступай за мной на звук шагов. Нуньес, досадуя, пошел за ним. - Придет и мое время, - сказал он. - Ты научишься, - ответил слепой. - В мире многому надо учиться. - А ты слыхал поговорку: "В Стране Слепых и кривой - король"? - Что значит слепой? - небрежно бросил через плечо слепец. Прошло четыре дня, и пятый застал короля слепых все еще скрывающимся среди своих подданных в обличье неуклюжего, никчемного чужака. Удивительно, как уверенно и точно двигались они в своем упорядоченном мире. Все было здесь приспособлено к их нуждам, каждая из дорожек, расходившихся лучами по долине, шла под определенным углом к остальным и распознавалась по особой нарезке на закраине. Все препятствия, все неровности на дорожках и лугах были давно удалены, все навыки и весь уклад слепых, естественно, возникали из тех или иных потребностей. <…> Их обоняние было чрезвычайно тонко; они по-собачьи, чутьем распознавали индивидуальные различия; уверенно и ловко справлялись с уходом за ламами, которые жили в скалах наверху и доверчиво подходили к ограде, чтобы получить корм или укрыться под кровом. … Ему пришло на ум схватить лопату, повалить двух-трех из них на землю и в честной борьбе доказать им превосходство зрячего. Следуя своему решению, он уже схватил лопату, и тут он узнал о себе нечто для него самого неожиданное: что он просто не может хладнокровно ударить слепого. <…> - Вы не понимаете! - крикнул он громким голосом, который должен был звучать сильно и властно, а прозвучал надорванно. - Вы слепые, а я зрячий. Оставьте меня! - Богота! Положи лопату! И не ходи по траве. Последний приказ, чудовищный в своей вежливой снисходительности, его взорвал. - Я вас изувечу! - взревел он, захлебываясь от бешенства. - Видит бог, я изувечу вас! Оставьте меня! Ужас охватил его. В исступлении он кидался туда и сюда, увертывался, когда в том не было нужды, и, торопясь смотреть сразу во все стороны, спотыкался. Была секунда, когда он, споткнувшись, растянулся на земле, и они слышали его падение. Далеко впереди в окружной стене виднелась открытая калитка; это было как просвет в небо. Он кинулся к ней стремглав. Он даже не оглянулся ни разу на преследователей, пока не достиг той калитки. Шатаясь, он прошел по мосту, вскарабкался вверх по скалам, к изумлению и ужасу молодой ламы, которая тотчас ускакала от него, и лег, задыхаясь, наземь. Два дня и две ночи он провел за стеной Долины Слепых, без пищи и крова и размышляя о полученном им неожиданном уроке. В конце концов он приполз к стене Страны Слепых с намерением заключить мир. Он полз вдоль канала и звал, пока к воротам не вышли двое слепых. Он вступил с ними в переговоры. - Я был безумен, - сказал он, - но я только недавно создан. Это им понравилось. Он сказал, что стал теперь умнее и раскаивается в своих проступках. И тут неожиданно для себя он расплакался, потому что был слаб и болен, но они это сочли за добрый знак. Его спросили, считает ли он по-прежнему, что умеет "видеть". - Нет, - сказал он. - То было безумие. Это слово ничего не значит, меньше чем ничего. <…> Он опять истерически разрыдался. - Не спрашивайте больше ни о чем, дайте мне сперва поесть, или я умру. Он ожидал жестокого наказания, но слепые умели проявить терпимость. Они усмотрели в его мятеже лишь новое доказательство того, что он слабоумный и стоит на низшей ступени развития. Его просто выпороли и велели ему исполнять самую тяжелую черную работу, какая только нашлась, и он, не видя, как иначе заработать свой хлеб, покорно делал, что ему приказывали. Но его заставляли лежать в темноте, что было для него большим лишением. <…> Так Нуньес сделался гражданином Страны Слепых. Жители ее уже не сливались для него в однородную массу, а приобрели в его глазах свои индивидуальные особенности, между тем как мир за горами становился все более далеким, нереальным. Здесь, в новой жизни, был его хозяин Якоб - добродушный человек, если его не раздражать. Был племянник Якоба - Педро; и была Медина-Саротэ, младшая дочь Якоба. Ее не слишком ценили в мире слепых, потому что у нее были точеные черты лица, и ей недоставало той приятной шелковистой гладкости, которая составляет для слепого идеал женской красоты. Но Нуньес с самого начала находил ее красивой, а теперь считал красивейшим созданием на земле. Голос ее, густой и звучный, не удовлетворял взыскательному слуху жителей долины. Вот почему у нее не было жениха. Наступила пора, когда Нуньес стал думать, что, получи он ее в жены, он безропотно остался бы в долине до конца своих дней. Мысль о женитьбе Нуньеса на Медине-Саротэ вызвала сначала сильные возражения: не потому чтобы девушку очень ценили, а просто потому, что Нуньеса считали существом особого рода - кретином, недоразвитым человеком, стоящим ниже допустимого уровня. Сестры злобно воспротивились, говорили, что девушка навлекает позор на всю семью. А старый Якоб, хотя и был по-своему расположен к неуклюжему, послушному рабу, только покачивал головой и твердил, что это невозможно. Всю молодежь приводила в ярость мысль о порче расы… Потом некоторое время спустя одного премудрого старейшину осенила мысль. Среди своего народа он слыл большим ученым, врачевателем и обладал философским, изобретательным умом. И вот у него явилась соблазнительная мысль излечить Нуньеса от его странностей. Однажды в присутствии Якоба он опять перевел разговор на Нуньеса. - Я обследовал Боготу, - сказал он, - и теперь дело стало для меня ясней. Я думаю, он излечим. - Я всегда на это надеялся, - ответил старый Якоб. - У него поврежден мозг, - изрек слепой врач. Среди старейшин пронесся ропот одобрения. - Но спрашивается: чем поврежден? Старый Якоб тяжело вздохнул. - А вот чем, - продолжал врач, отвечая на собственный вопрос. - Те странные придатки, которые называются глазами и предназначены создавать на лице приятную легкую впадину, у Боготы поражены болезнью, что и вызывает осложнение в мозгу. Они у него сильно увеличены, обросли густыми ресницами, веки на них дергаются, и от этого мозг у него постоянно раздражен, и мысли неспособны сосредоточиться. - Вот что? - удивился старый Якоб. - Вот оно как... - Думается, я с полным основанием могу утверждать, что для его полного излечения требуется произвести совсем простую хирургическую операцию, а именно удалить эти раздражающие тельца. - И тогда он выздоровеет? - Тогда он совершенно выздоровеет и станет примерным гражданином. - Да будет благословенна наука! - воскликнул старый Якоб и тотчас же пошел поделиться с Нуньесом своей счастливой надеждой. <…>
Поиск по сайту:
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг(0.003 сек.)
