Аналітико-системна сімейна психотерапія

0. Предгрупповая ситуация.

1. Зависимость и ориентация.

2. Переформулирование целей и перераспределение ответственности.

3. Групповая сплоченность и исследование статусных и ролевых различий.

4. Экзистенциальный выбор.

В жизненном цикле семьи как малой группы (ЖЦС) ими выделены следующие семь фаз:

0. Прелюдия семейной жизни.

1. Рождение семьи.

2. Семья в ожидании ребенка — «рождение» семьи.

3. Выход детей из семьи во внесемейные институты.

4.Выбор ребенком собственного жизненного пути и его возможный уход из семьи.

5. Смерть родственников и одного из супругов.

6. «Смерть» семьи.

Вышеперечисленные этапы групповой динамики психотерапевтической груп­пы и жизненного цикла семьи они считают имманентными нормативными стрес­сорами в развитии живых открытых систем — групп и семей. Присутствие таких стрессоров трансформирует эволюционное развитие живых систем в революци­онное, а затем снова — в эволюционное.

На этапе предгрупповой ситуации в психотерапевтической группе происходят события, характеризующие как потенциальных участников групповой психотера­пии, так и самих психотерапевтов. Потенциальные участники обычно плохо себе представляют, что такое групповая психотерапия. Они боятся самораскрытия и возможного осуждения, вследствие чего мотивация па участие в работе группы может быть неустойчивой, а вера в успех лечения — недостаточной. Пациенты нуждаются в адаптации к личности психотерапевта, к помещению, в котором бу­дет проходить работа, в знакомстве друг с другом.

Что касается самого группового психотерапевта, то он на этой стадии должен произвести инвентаризацию собственного внутри- и межличностного простран­ства с целью понимания личностных и профессиональных мотивов: «Зачем, с ка­кой целью и почему именно в данный момент я пригласил именно этих людей на групповую психотерапию и каких результатов я ожидаю?» Чем тщательнее он готовит себя и участников группы к совместной работе, тем больше уверенности в том, что сам процесс групповой психотерапии будет проходить более структури­рованно и будет более управляемым. Можно сказать, что эффективная работа пси­хотерапевта и потенциальных участников на нулевой фазе в значительной мере предопределяет эффективность прохождения группой остальных этапов.

В ЖЦС на нулевой фазе молодые люди желают построить свою жизнь по типу пробного брака. Они могут жить вместе, испытывать положительные чувства друг к другу, но при этом рекреативные потребности преобладают над репродуктивны­ми. Такая связь не оформлена. В это время родители молодой пары параллельно и взаимосвязано переживают стресс, связанный с тем, произойдет ли регистрация супружеских отношений и насколько эмоционально, идеологически и материаль­но они — родители и дети — готовы к построению этих новых отношений.

На первой фазе ЖЦС супружеские отношения оформлены либо как зарегист­рированный брак, либо осуществляются в гражданском браке — сожительстве, хотя в семье уже могут быть дети и родительские права юридически подтверждены. Наиболее трудной проблемой молодой семьи является выработка общей идеологии, которая наименее противоречивым образом соединит идеологии несколь­ких поколений родительских семей. Другая проблема — распределение семейных ролей и обязанностей между супругами. Они переживают тревогу по поводу того, кто из них будет исполнять роль донора (отца, матери), а кто — реципиента. В то же время оба верят в уникальность своего выбора и своей совместной жизни.

Супружеские отношения в этот момент являются психологическим симбио­зом. Это второй в жизни людей симбиоз после физиологической связи матери и младенца. Супружеские симбиотические отношения на этой фазе ЖЦС являются нормальными в отличие от всех других подобных отношений в разные периоды жизни.

Сравнение нулевого и первого этапов групповой динамики психотерапевти­ческих групп и ЖЦС показывает определенную идентичность происходящего: наличие эмоционального напряжения, тревожности и веры в правильность сде­ланного выбора, зависимости и потребности в обновлении поведенческого репертуара. Эти события в определенной мере перекликаются с переживаниями мла­денцев, находящимися на стадии индивидуализации (оральной).

На второй фазе ЖЦС, когда в семье появляется ребенок, родители подтверж­дают свою принадлежность к миру взрослых, поскольку единственным достовер­ным биологическим признаком, отделяющим этот мир от мира детства, является факт рождения детей. С момента наступления беременности супруги начинают трансформировать свое общение из диалога в триалог. Помимо радости от того, что их единение и взаимопроникновение воплотилось в зарожде­нии ребенка, они испытывают эмоциональное напряжение из-за изменения роле­вой структуры семьи.

Кроме этого, семья в целом и каждый супруг в отдельности могут переживать по поводу того, что внутрисемейные обязанности блокируют их ожидания, свя­занные с внесемейными ситуациями, что приводит к удалению от друзей, коррек­тировке перспектив профессиональной карьеры и т. д. Усложнение структуры се­мейных ролей сопровождается появлением новых прямых и обратных связей, вследствие чего саморегуляция этой новой системы и управление ею требуют больших усилий и опыта.

Имеется сходство процессов на второй фазе ЖЦС, второй и третьей стадиях групповой психотерапии, которое заключается в необходимости переформулиро­вания целей и перераспределения ответственности, исследования новых статус­ных и ролевых позиций. То же самое можно сказать и об идентичности происхо­дящего на третьем и четвертом этапах групповой психотерапии, с одной стороны, и на третьей-шестой фазах ЖЦС — с другой.

Сравнение того, что происходит с личностью, семьей и психотерапевтической группой на каждой ступени их развития показывает изоморфность структурных элементов бытия личности и группы при полном или неполном совпадении их содержательных сторон.

3. На протяжении последних десяти лет, начиная с 1990 г., Эйдемил­лер Э. Г., Александрова Н. В., 2001 разрабатывали оригинальную модель аналитико-системной семейной психотерапии.

При классической системной семейной психотерапии психотерапевт занима­ется исследованием характера и последовательности взаимодействий членов се­мьи, корригируя эти взаимодействия; семья обретает новый статус-кво, при кото­ром симптомы исчезают. Можно сказать, что системные психотерапевты работают с формой. В свою очередь, психоаналитик работает не только с содержанием, но и формой. Выслушивая спонтанные ассоциации или рассказы о сновидениях, он угадывает и то, и другое в отношении наиболее предпочтительных эмоционально-поведенческих реакций, связанных с фрустрациями на ранних этапах онтогенеза, регрессиях, фиксациях.

принципы:

1. Выдвижение психотерапевтических гипотез.

2. Циркулярность.

3. Нейтральность.

4. Позитивное истолкование симптомов или проблем клиента и его семьи.

Построение психотерапевтических гипотез обусловлено тем, что семейный психотерапевт, несмотря паевой профессиональный и личностный опыт, каждую семью, приходящую на психотерапию, встречает как первую и последнюю в своей жизни. За одним и тем же паттерном взаимодействия, наблюдаемым во многих нефункциональных семьях, можно разглядеть разные, подчас весьма причудливые истории развития семьи, особенности прохождения ею фаз жизненного цикла семьи. Гипотезы, которые выстраивает семейный психотерапевт, позволяют структурировать содержательную сторону описаний родственниками своих проблем, своих взаимоотношений, ролевых ожиданий и ролевого поведения, то есть видеть и услышать структуру семейного контекста. В дальнейшем клиенты сами начнут выдвигать гипотезы относительно своего поведения, вначале параллельно с психотерапевтом, а потом и самостоятельно.

Принцип циркулярности мы понимаем как в этиопатогенетическом смысле так и в практическом, когда участников психотерапии опрашивают по кругу. Если участник, к примеру, говорит: «Когда моя мать хмурится, у меня падает настроение», — то психотерапевт спрашивает у других членов семьи: «А что вы чувствуете, когда мать хмурится? А вы сами, мама?» Осуществляя круговой опрос, мы не только выявляем особенности взаимоотношений членов семьи и, соответственно, позволяем им осознать это, но также задаем вопросы участникам о том, как они себя чувствуют, какие у них появляются ассоциации, воспоминания. Во время такой беседы кто-нибудь может вспомнить эпизод из своей жизни и рассказать о нем. У других нередко также появляется желание поделиться своими воспоминаниями, и оказывается, что независимо от содержания историй, они изоморфны по форме. И, как это не удивительно, эти рассказы выражают, таким образом, общую матрицу бессознательных переживаний участников на этом сеансе.

Кроме того, психотерапевт сохраняет принимающую, нейтральную позицию по отношению ко всем членам семьи. И наконец, симптоматика клиента рассматривается как способ адаптации, поэтому задачей психотерапии становится поиск других, более эффективных путей приспособления.

Основные техники при проведении аналитико-си­стемной семейной психотерапии следующие:

—вербальная дискуссия, осуществляемая в форме кругового опроса;

—исследование исторического прошлого каждого члена семьи и семьи в целом;

—конструктивное использование дистанции между членами семьи;

—исследование внешних и внутренних границ;

—исследование функционирования подсистем и стандартов взаимодействия;

—психодраматизация и психоскульптурироваиие;

Приводим в качестве иллюстрации описание аналитико-системной семейной психотерапии больной Эванжелииы Г., 30 лет, страдающей фобиями.

■ Случай Эванжелины Г., 30 лет

Эванжелина Г. обратилась с просьбой о психотерапевтической помощи в связи со стра­хом открытых пространств. Решение проходить психотерапию возникло после того, как од­нажды утром перед школой ее двенадцатилетний сын сказал матери: «Мама, я знаю, что ты по ночам не бываешь дома. Я долго молчал, но если это будет продолжаться, я все расскажу папе». Эванжелина, которая в это время встречалась с разными любовниками, по ее словам, пережила шок: «Мне стало так стыдно... Любовники, алкоголь уже не помогали мне изба­виться от эмоционального напряжения».

Анамнез. Эванжелина родилась в семье инженеров. Психомоторное развитие, по ее словам, было нормальное, опережающее. Очень любила общество отца — отправлялась с ним в походы, помогала ему чинить автомобиль: «Моими любимыми игрушками были гаеч­ный ключ, молоток и отвертка». По характеру была прямая, откровенная, грубоватая. Время любила проводить с мальчишками, в их компании была «своим парнем». Когда ей исполнилось пять лет, родилась сестра. Родители возложили часть воспитательских функций на стар­шую дочь, заставляли нянчиться с младшей. Эванжелине было неинтересно играть с сестрой, она тосковала по компании сверстников. Но, несмотря на свою стеничность, пассивно согла­шалась играть роль няньки, смиряясь с требованиями матери. В семейном воспитании сестер родители придерживались пуританских установок: желания, эмоции, телесные импульсы счи­тались неприличными. Отношение матери к девочкам было строгим, жестким. Мать не скры­вала от всех, что не любит своего мужа, называла его «рохлей и неудачником». В отношении старшей дочери, которая с детства обращала на себя внимание своей красотой, имели место «фантазии особого предназначения ребенка». Мать говорила: «Ты такая красивая, поэтому ты не можешь себе принадлежать. Одна я знаю тебе цену и знаю, за кого тебя выдать замуж. Он будет либо бизнесменом, либо дипломатом, либо богатым иностранцем». Эванжелина в своем поведении демонстрировала двойственность мотивов: с одной стороны, страх и подчинение строгим требованиям матери, с другой — им­пульсивность и агрессию в отношениях со сверстниками. Сама отмечает, что у нее рано по­явился интерес к противоположному полу — в пять лет разглядывала фотографии обнажен­ных мужчин, подсматривала за мальчиками в деревенском туалете. С началом пубертата занималась мастурбацией, при этом в фантазиях создавала образы своих возлюбленных. В десятом классе влюбилась в одноклассника, вступила с ним в половую связь. Во время коитуса вначале испытывала наслаждение, а после его завершения переживала чувство вины: «Я чувствовала себя гадкой девчонкой, нарушившей запрет матери».

С отличием окончила школу, мечтала о карьере киноактрисы, но мать обязала ее по­ступать в технический вуз: «Мир актеров грязный, а профессия инженера настоящая и на все времена». Параллельно с поступлением в вуз вышла замуж за своего любимого однокласс­ника. Мать считала этот брак мезальянсом и говорила: «Я все равно вас разведу», — а отец молчаливо сочувствовал дочери. В 18 лет родила сына, воспитанием которого занималась исключительно мать Эванжелины: «Им нельзя доверить воспитание ребенка». Через два года совместной жизни с мужем Эванжелина под воздействием матери развелась, хотя продол­жала его любить. Окончив институт, пыталась работать по специальности, но работу вскоре бросила. Чувствовала себя несчастной, пыталась развлечь себя с помощью алкоголя и час­тых смен любовников.

Когда Эванжелине исполнилось 25 лет, мать нашла ей кандидата в мужья, которому было 30 лет. Он работал сотрудником крупной внешнеторговой организации и готовился к переезду в одну из стран Европы. Поскольку он был холост, выдвижение его на эту работу застопорилось. После свадьбы они вдвоем поехали в Европу, вскоре родилась дочь, которой к началу психотерапии было пять лет. Муж окружил жену заботой, был внимателен к ней, но в эмоциональном плане характеризовался закрытостью, старался во всем угождать жене. Несмотря на это, Эванжелина страдала от того, что не любит его. Ей опостылела жизнь с этим человеком. Прогулки по городу, приобретение вещей не радовали ее. С каждым днем пребывания с мужем настроение у нее портилось. Стала искать поводы вернуться в Россию. Вернувшись, обнаружила, что состояние не только не улучшилось, но стало еще хуже: усили­лась тревога, нарушился сон. Стала беспорядочно менять половых партнеров, алкоголизировалась с ними, но облегчения это не приносило. Через полгода после возвращения появи­лись страхи открытых пространств. На свидания к любовникам ездила на такси, оставалась у них на ночь. Утром возвращалась до пробуждения детей, разбирала свою кровать и пере­одевалась в халат. Психотерапевты назначали транквилизаторы, но эффекта успокоения не было.

В одно утро, когда Эванжелина проспала и задержалась с возвращением домой, она увидела картину, поразившую ее: дочь сидела на кухне за столом, на шее у нее была аккурат­но повязана салфетка, а сын, надевший поверх школьной формы фартук матери, спокойно разогревал на плите еду.

Эванжелина: «Когда сын отвел сестру в детский сад, а сам пошел в школу, я, оставшись одна, долго плакала, но облегчения не было. Разговорившись с подругой, которая лечилась у психотерапевта, я приняла решение тоже пройти психотерапию». По рекомендации психо­терапевта согласилась пройти групповую психотерапию и параллельно с ней — семейную.

Психотерапия. В психотерапевтической группе продемонстрировала высокий уровень тревожности, ригидные психологические защиты типа вытеснения и отрицания, была агрессивна по отношению к членам группы и психотерапевтам.

На сеансах семейной психотерапии, которую проводили Н. В. Александрова и Э. Г. Эйемиллер, Эванжелина демонстрировала контрастное поведение. Она была сдержанна, на ее глазах часто появлялись слезы, особенно когда сын рассказывал, как он тревожится за здоровье и благополучие сестры, матери и отца.

Во время первого сеанса семейной психотерапии были выдвинуты следующие психо­терапевтические гипотезы, которые предстояло проверить в дальнейшем.

1. Семья дисфункциональная вследствие нарушения работы супружеской подсистемы. Если у мужа Эванжелины мотивом вступления в брак была любовь, то у нее — выполнение воли матери покинуть ее дом.

2. В основе воспитания сына лежит эмоциональное принятие его матерью. Однако кон­кретное воспитание передано бабушке.

3. Семейные границы — внешние и внутренние — диффузны.

4. Сын в семье играет патологизирующую роль «заместителя отца», так как вследствие осознаваемых и неосознаваемых мотивов членов семьи передвинут из подсистемы детей в подсистему родителей.

5.Можно предположить наличие нарушения полоролевой идентичности у супругов. «Ненасытный голод» по мужским фигурам у Эванжелины среди всего прочего обусловлива­ется тревожностью из-за неэффективности в ролях женщины и матери. Муж — сдержанный, гипернормативный подавляет проявления собственной эмоциональности.

Всего было проведено шесть сеансов аналитико-системной семейной психотерапии.

На первом сеансе, который длился два часа, мы осуществили присоединение к семье в целом и к каждому ее члену с помощью техники «циркулярного интервью». Оно представля­ет собой задавание одного и того же вопроса всем участникам поочередно.

Э. Г. Эйдемиллер: Эванжелина, вы сказали, что вам очень тяжело..., что вы поте­ряли себя, не видите перспективы... Я хочу обратиться к вашим родственникам с вопросом, как они понимают, что происходит. Согласны?

Эванжелина: Да.

Э. Г. Эйдемиллер (обращаясь к мужу): Виктор, что вы знаете и как понимаете, что происходит с женой?

Виктор: К сожалению, редко бываю дома. Мне кажется, ей одиноко. Наверно, ей не хватает поддержки.

Н. В. Александрова: (обращаясь к сыну): Вот папа говорит, что маме одиноко, ей не хватает поддержки. Что ты, Аркадий, думаешь об этом?

Аркадий: Я тоже думаю, что мама скучает. Может быть, ей не хватает папы... Я ста­раюсь как могу, рассказываю маме об уроках, о Маше (сестре), спрашиваю маму, чем могу ей помочь. Я хожу в магазин, готовлю. Мне жалко маму.

Э. Г. Эйдемиллер (обращаясь к дочери): Маша, а ты?

Маша: Дома как-то холодно, в садике весело. Папы нет, мама плачет, брат все врем что-то делает, никто не улыбается.

Технику «циркулярного интервью» мы считаем базисной, она применяется на всем про. тяжении психотерапии и способствует не только сбору психотерапевтического материала но и психотерапевтической коррекции семейной дисфункции.

На первом сеансе совместно удалось сформулировать психотерапевтический запрос на основании которого психотерапевты выдвинули гипотезы.

Анализ вербальных и невербальных коммуникаций, который психотерапевты провели непосредственно во время сеанса и после него, выявил следующее.

1. Преобладающими словами для всех членов семьи были: «должен», «я думаю», «не знаю», «это происходит само по себе».

2.Проявления чувств оказались заблокированными в большей мере у родителей и сына, в меньшей — у дочери.

3.Муж и жена избегали прямых коммуникаций друг с другом. Члены семьи строили общение через сына.

4. Все члены семьи апеллировали к прошлому («мама мне говорила», «а вот они гово­рили»), в актуальном периоде времени не было событий, кроме болезни Эванжелины, кото­рые бы интересовали всех.

Эти особенности позволили психотерапевтам разработать стратегию и тактику иссле­дования исторического прошлого и настоящего в жизни семьи, но самое главное — осуще­ствлять эти исследования с учетом психосемантического пространства семьи, ее языка.

На втором-шестом сеансах удалось корригировать функционирование семейной сис­темы в целом и ее подсистем, произвести инвентаризацию материала исторического прошло­го семьи и ее членов и трансформировать его в эффективное взаимодействие в актуальном периоде времени.

К моменту завершения психотерапии у Эванжелины редуцировались фобии открытых пространств, она стала спокойнее. Оценивая проделанную работу, она сказала: «Раньше я считала свою семью тюрьмой, и мне хотелось убегать из нее... Для меня семейная жизнь ассоциировалась с принуждением, жестокостью, и мне захотелось свободы. Я не знала, что мне делать с детьми. Копировать свою мать не хотелось, а как иначе себя вести, я не знала... Господи, что же будет со мной, что делать?»

На сеансах аналитико-системной семейной психотерапии членам семьи Эванжелины и ей самой удалось добиться баланса между аутоэксплорацией и аутокоррекцией. С одной сто­роны, этому служили вопросы психотерапевтов: «Что вы сейчас чувствуете?», «Где оно нахо­дится?», «Зачем оно вам?», «Кто его сделал?», благодаря которым члены семьи осуществ­ляли инвентаризацию и коррекцию содержания и структуры своего внутриличностного пространства. С другой стороны, на решение той же задачи были направлены вопросы пси­хотерапевтов типа: «Эванжелина, что ты сейчас хочешь сделать, услышав такие слова сына?»» «Что сейчас происходит с вами?» — и предписания типа: «Эванжелина и сын, сядьте рядом, а вы, муж, напротив. Так, что вы почувствовали, что произошло? Что вы думаете о тех отно­шениях, которые вы сейчас продемонстрировали? Кто есть кто друг для друга?»

Таким образом, технологическое воплощение концептов аналитико-системной семейной психотерапии представляет собой поиск и осуществление баланса в ис­следовании внутри- и межличностных пространств семьи в целом и каждого ее члена в отдельности. С нашей точки зрения, аналитико-системная семейная пси­хотерапия как интегративная модель психотерапии имеет преимущество перед системной семейной психотерапией, так как в большей степени соответствует особенностям психологического и культурного контекстов населения России.

Поиск по сайту: